V

Основная и весьма поучительная тенденция пятой конференции по унификации уголовного законодательства заключается в некотором стремлении отмежеваться от формулировок терроризма, намеченных комиссиями предыдущих—I, III, IV—конференций. Два докладчика выступали на пятой конференции по вопросу о терроризме— Лемкен и Ру оба они единодушны в критике прежних формул терроризма. Весьма поучительны мотивы этой критики.

Выше (см. стр. 40) были приведены соображения докладчика четвертой конференции по терроризму, проф. Радулеску, утверждавшего, что коммунизм «это угроза, адресованная всему человечеству», что борьба с терроризмом есть борьба с этим «бедствием». Естественно возникает вопрос: может быть долкадчики пятой конференции отмежевываются от этих реакционных идей Радулеску? 1933 год мог бы уже многому научить унификаторов. Однако следов подобной критики в обоих докладах найти невозможно. Напротив, и Ру и Лемкен оба называют доклад, сделанный проф. Радулеску на чет-

44

вертой конференции — «замечательным» ї и оба пытаются обеспечить дальнейшее развитие этих «замечательных» идей; эти попытки совершаются при помощи различения двух видов терроризма.

Как указано было (см. стр. 27), многими авторами делались и делаются попытки провести грань между преступлениями «политическими», посягающими на ту или иную форму государственного правления, и преступлениями «социальными», подрывающими основы всякого общежития. При помощи такого разграничения вначале пытались поставить в особое положение анархистов, а позднее, с развитием массового революционного движения, коммунистов. «Новое» в постановке вопроса о борьбе с терроризмом на пятой конференции заключается в применении этого различения специально к одному преступлению—терроризму: оба докладчика всемерно подчеркивали, что прежние формулы неудачны вследствие того, что они выдвигали единое недиференцированное понятие терроризма. Между тем необходито различать терроризм двух видов: «терроризм политический и терроризм социальный» (Ру)2.

«Мы указали трудности»,— говорит Лемкен3, — которые связаны с образованием специального вида преступления — политического терроризма.

Следует теперь взвесить, желательно ли образование такого деликта (т. е. политического терроризма) с точки зрения национальных и интернациональных интересов государства». Лемкен решает оба эти вопроса отрицательно: «Для национального законодательства в таком нововведении нет нужды, так как отдельные действия, образующие политический терроризм, и без того рассматриваются действующими уголовными кодексами, как определенные преступления».

В качестве же международного деликта политический терроризм тоже не подходит, так как не имеет того всеобщего значения, которое оправдывало бы включение его в круг «delits des gens». «Если бы>>,—говорит Лемкен,—был создан новый международный деликт-политический терроризм, это на наш взгляд не только не принесло бы пользы интернациональной общности, а напротив, могло бы скорее быть вредным». Поэтому должен быть предусмотрен в порядке международном лишь один вид терроризма — терроризм с о-циальный.

Председатель второй комиссии V конференции проф. Азуа также выдвигал в качестве основного вопроса ту же проблему: «должна ли комиссия заниматься терроризмом любой формы, даже если преступление совершенно в личных целях, или же напротив комиссия должна рассматривать терроризм лишь постольку, поскольку это преступление направлено против экономической организации современного общества» 4.

1 «Actes» V конференции, Париж. 1935 Г-, стр. 242. " «Actes» V конференции, стр. 51,

3  «Actes» стр. 243.

4  Там же

45

Таким образом и в докладах, и в резюме председателя, и, наконец, в принятой резолюции (см. ниже) вопрос был поставлен с полной отчетливостью: не индивидуальный политический террор есть то «бедствие», с которым должны бороться унификаторы, а массо-в-ый «социальный террор», направленный к экономическому и социальному переустройству современного общества. Комиссия V конференции сочла необходимым вынести даже специальное постановление о том, что подлежащий разработке проект закона о терроризме должен касаться исключительно того вида терроризма, «который имеет своей целью разрушить всякую социальную организацию».

Отчет весьма обширный о работах V конференции по унификации уголовного законодательства содержит разнородный материал. В нем напечатаны в частности и прения на пленарном заседании конференции по докладам первой комиссии (о выдаче преступников), третьей (об оставлении семьи) и четвертой (о ношении оружия). Но для опубликования материалов пленарного заседания конференции по важнейшему вопросу о терроризме (вторая комиссия) места нехватило... Этих материалов нет в отчете; тем самым нет возможности ознакомиться с теми идеями и речами, которые развивались на пленуме в защиту необходимости борьбы с «социальным терроризмом». Однако в отчете текст самой резолюции о терроризме, принятой V конференцией, помещен, и он дает яркий материал для оценки ведущих идей унификационного движения.

Пятая конференция по унификации уголовного законодательства в пленарном заседании одобрила следующую резолюцию о терроризме.

§ 1. Кто с целью разрушения всякого социального строя каким-либо способом терроризует население — наказывается...

§ 2. Кто умышленно изготовляет, хранит, ввозит или перевозит материалы или предметы, предназначенные для совершения преступления, предусмотренного ст. 1,—наказывается...

§ 3. Кто публично каким бы то ни было способом возбуждал к совершению преступления, предусмотренного § 1, или восхвалял это преступление или его субъекта—наказывается...

§ 4. Кто принимал участие в организации или в соглашении с целью совершения преступления, предусмотренного § 1,—наказывается...» Итак пятая конференция признала правильность основного положения, выдвигавшегося ранее в комиссиях: энергично выступая против террора, унификационные конференции согласно приведенной выше резолюции имеют в виду не акты индивидуального террора, а массовые насильственные выступления, «терроризующие население». В этот тезис пятая конференция внесла лишь одно и весьма характерное уточнение: в качестве мотиза террористических действий здесь выдвигается не общая формула — «политическая цель», а более ограниченный признак — «цель разрушения социального строя», в духе того разделения политического и социального терроризма, которое проводили докладчики Ру и Лемкен.

Следовательно, с полной отчетливостью террористическими актами в смысле упификационных «конференций», актами, обосновывающими

'46

интернациональное уголовноправопое вмешательство, объявляются посягательства на господствующую социальную систему, на капиталистический строй.1 Во всем мире лишь одна коммунистическая партия ведет борьбу против капитализма, и следовательно, по существу лишь коммунистическое движение унификаторы объявляют террористическим, интернационально-опасным и требующим специальной мобилизации репрессии капиталистических стран.

Отражением общего похода против коммунистического движения являются попытки возобновить и усилить нападки на Коминтерн. Разочаровавшись в возможности возложить на советское правительство ответственность за деятельность Коминтерна, как организации самостоятельно действующей, ревнителиL «устоев» начинают выдвигать новую идею «промежуточных» организаций, отвечать за действие которых должна правительственная власть. «Пропагандистская деятельность организаций, занимающих промежуточное положение не то правительственных учреждений, не то частных обществ, представляет новую и серьезную проблему международного права. Между тем существующие нормы об ответственности государств были выработаны при такой политической ситуации, при которой можно было провести строгое различие между правительственными и частными лицами. Поэтому при ограничительном толковании этих норм их нельзя применять к новой обстановке, когда в некоторых государствах квази-правительственные партии или организации оказывают решающее влияние на политическую жизнь страны.» И автор прямо ставит вопрос: «Позволительно ли правительству через посредство политической партии или организации заниматься такой деятельностью, которая, если бы велась правительством непосредственно, составляла бы международный деликт». Отсюда дальнейший вывод: советское правительство должно нести ответственность за пропагандистскую деятельность Коминтерна. Так по всей линии от национальных коммунистических ячеек до III Интернационала готовится поход объединенной международной реакции.

Неоднократно возвращаясь к проблеме терроризма, не раз подчеркивая, что новое время выдвинуло новую особо опасную разновидность «террористов» — революционеров-коммунистов, унификаторы нигде и ни словом не упоминают о подлинных идеологах и практиках террора, о фашистских убийцах, положивших политический террор в основу всей своей политической деятельности. И после

1  Недавно в заседании академии германского права проф. Донндье-де-Вабр прочитал доклад   об   интернациональной   борьбе   с   общенародными деликтами.   В этом  докладе    французского профессора перед фашистской аудиторией самоотверженно давалось искаженное определение терроризма, нужчое воинствующему  фашизму. По  мнению   проф.   Донндье-де-Вабр, отличительный признак терроризма состоит в то.м, чго «недозволенные действия совершаются во имя доктрины, которая разрушает фундамент, на котором покоится организация цивилизованного государства».   (Zeitschrift   der Akademie deut-ches Rechts, 1935 г., май).

2  П p е й с,  «Международная  ответственность за враждебную  пропаганду против иностранных государств (The Am. Journ. of Int. Law 1934, октябрь).

47

событий 30 июня 1934 г. в Германии, и после кровавых дней в Австрии, после убийства Барту и Дельфуса — о фашистах, единственных и деятельных организаторах интернационального террора унификаторы не говорят; их, надо полагать, вовсе не имели в виду, ибо фашизм, конечно, не посягает на основы господствующей социальной системы — капитализма. Оттого не антагонизм, а напротив, тесная идеологическая связь выступает в идеологии и тактике унификацион-ного и фашистского движения. Этого даже не скрывают участники унификационных конференций.

Так, в отчете о пятой Мадридской конференции итальянский делегат с гордостью заявил: «Резолюция о едином репрессивном фронте против терроризма, принятая в Мадриде, была построена в духе итальянского законодательства: она отвечает требованиям фашистского режима»1. Это откровенное признание соответствия фашистским требованиям характера постановлений унификационных конференций нуждается лишь в одной поправке: в формуле терроризма, принятой на пятой конференции, больше заметны когти и длинные уши неистовствующих германских фашистов.

Недаром один из «столпов» унификационного движения, польский проф. Раппопорт, в недавней статье, посвященной анализу германского проекта уголовного кодекса 1933 г., проекта, вводящего телесные наказания и пост для заключенных, оптимистически расценивал перспективы сотрудничества с гитлеровской Германией в сфере унификации уголовного законодательства. «Сравнительное уголовное законодательство, — полагает проф. Раппопорт, — может с пользой заимствовать в Германии некоторые постановления проекта, в особенности, — подчеркивает автор, — социального порядка»... Социальные реформы Гитлера таким образом рекомендуются унификаторами в качестве образца для подражаний в международном масштабе.