ГЛАВА 6. ПОИСК ОПТИМАЛЬНЫХ ФОРМ ОРГАНИЗАЦИИ УГОЛОВНОГО СЫСКА НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ

В период 1911-1913 гг. МВД, встревоженное неудовлетворительным состоянием сыскного дела, провело целый ряд инспекций (ревизий) в отдельных полицейских органах. Результаты проверок были неутешительны.- В отчетах членов Совета министра внутренних дел фиксировались многочисленные недостатки в организации уголовного сыска в России. Ревизоры отмечали излишнее бумаготворчество и медленное исполнение дел в сыскных отделениях, отсутствие внимания и контроля за сыскной полицией со стороны полицмейстеров, устраненность начальников сыскных отделений от оперативной работы, ошибки в подборе секретных агентов-осведомителей, упущения в регистрации преступников и т.д.

Положение усугублялось отсутствием профессионалов в сыскных подразделениях. Три четверти лиц, возглавивших вновь созданные подразделения (бывшие участковые и становые приставы, их помощники и даже околоточные надзиратели), не соответствовали требованиям. необходимым начальнику сыскного отделения. По данным на ноябрь 1914 г. в Оренбургском сыскном отделении из семи сотрудников лишь только его начальник И.П.Лепихин, отработав в уголовном сыске два с половиной года, был наиболее опытным профессионалом, а трое из этого числа имели стаж менее десяти месяцев. Поэтому неудивительно, что в уездных городах предупреждение преступлений и розыск преступников строились на традиционной

95

основе - за счет усиления ночных обходов, объездов, наблюдения за преступным элементом, проверки притонов и т. д.

Неудовлетворительное положение в организации уголовного розыска заставило чиновников из Департамента полиции задуматься над улучшением сыскного дела. Жизнь требовала принятия новых нормативных актов, регулирующих права и обязанности органов уголовного розыска.

26 июня 1913 г. в Санкт-Петербурге открылся съезд начальников сыскных отделений, на котором обсуждались различные предложения по улучшению организации уголовного сыска в России. Некоторые из них были внедрены в практику.

В результате проведенной аналитической работы уже в ноябре 1913г. Департамент полиции наметил ряд практических мероприятий, которые призваны были устранить недостатки в деятельности сыскных отделений. Департамент полиции потребовал от своих подчиненных усилить надзор за рассмотрением дел, связанных с личным задержанием. Полицмейстерам было предписано не менее одного раза в месяц посещать сыскные отделения, начальники которых обязывались лично присутствовать во время проведения важных обысков и ночных обходов тех притонов, где возможно было ожидать сопротивление чинам сыскной полиции. Им напоминалось о тщательном отборе секретных агентов-осведомителей и контроле за тем, чтобы последние не показывались вместе с чинами сыскных отделений и не были причастны к совершению раскрываемых с их помощью преступлений. Особое внимание обращалось на правильную регистрацию преступников. Вносились и некоторые изменения в "Инструкцию чинам сыскных отделений". Вследствие негласного характера деятельности им было разрешено носить статское платье. Использование форменной одежды допускалось только "в случаях исполнительных действий и действительной к тому необходимости".99 В дополнениях к "Инструкции..." в числе прочего предусматривалось: усиление роли восьмого делопроизводства Департамента полиции как центрального органа всероссийского уголовного сыска; развитие циркулярного розыска; организация подвижных, или "летучих отрядов" сыскной полиции; организация уголовного сыска в уездах с объединением деятельности полиции в губернии по уголовному сыску; образование при Департаменте полиции совещания из наиболее опытных начальников сыскных отделений; устройство постоянных курсов для кандидатов на должности в сыскной полиции.

96

Несмотря на начало Первой мировой войны, которая отрицательно повлияла на внутреннее положение страны и сделала невозможными ряд намеченных преобразований. Департамент полиции начал проводить реформу в области уголовного розыска. Она коснулась вопросов комплектации личного состава сыскных отделений, порядка финансовой и статистической отчетности, регистрации преступников, правил установки неизвестных лиц и циркулярного розыска.

На всех без исключения служащих сыскных отделений, включая и городовых, были затребованы выписки из послужных списков, а на классных чиновников - еще и фотографии. В архивах Департамента полиции МВД и из иных источников были наведены самые обстоятельные справки об их нравственных качествах. Устанавливалось правило назначения на должность в сыскное отделение только после получения положительных сведений из восьмого делопроизводства Департамента полиции. Принимались меры к немедленному поощрению лиц, отличившихся на службе, и, наоборот, к нерадивым применялись жесткие меры вплоть до увольнения. Подобный генеральный смотр позволил полицейскому начальству создать списки кандидатов, желающих и пригодных для службы в уголовном сыске, и организовать тем самым кадровый резерв.

Кроме того. Департамент полиции, имея в своих руках контроль над розыскными суммами, позаботился о назначении отдельным лицам и даже целым сыскным отделениям денежных пособий.

После этого в МВД приступили к упорядочению техники уголовного сыска. В этой области реформа в первую очередь коснулась регистрации преступников.

Начало регистрации уголовных преступников в России было положено циркуляром Департамента полиции от 4 октября 1881 г. Она заключалась в фотографировании и размещении полученных снимков по 4)амилиям в алфавитном порядке в специальных альбомах. В конце XIX в. в Россию проник бертильонаж (антропометрия), который впервые был использован в деятельности Санкт-Петербургского сыскного отделения. В 1901 г. было предложено при всех губернских полицейских управлениях организовать измерительные (антропометрические) станции. В 1907 г. специальные антропометрические станции были созданы только в 18 губернских городах помимо столиц. Январским циркуляром 1903 г. для полицейских и жандармских управлений была установлена особая форма протокола осмотра обвиня-

97

емых в преступлениях с описанием примет по антропометрической системе Бертильона. С точки зрения полицейского руководства того времени, эта система являлась наиболее надежным средством для установления лиц, скрывающих свое преступное прошлое.

При дальнейшем развитии научных методов уголовного розыска, что главным образом выразилось в усовершенствовании способов регистрации преступников, в 1906 г. при восьмом делопроизводстве Департамента полиции было образовано Центральное регистрационное бюро, где все скопившееся до этого времени фотографические карточки были распределены по новой системе так называемого "словесного портрета". В декабре 1906 г. циркулярно было предложено всем полицейским и жандармским учреждениям любое задерживаемое или привлекаемое к дознанию в качестве обвиняемого лицо фотографировать и составлять на них специальные регистрационные карты с описанием примет, которые должны были передаваться в Центральное регистрационное бюро для регистрации по новой системе. Но уже в 1907 г. специальным циркуляром Департамента полиции от 25 сентября система регистрации преступников дополняется дактилоскопией.т

Таким образом, до реформы регистрация задержанных лиц сводилась к фотографическим снимкам, дактилоскопическим оттискам и описанию по словесному портрету. На каждого зарегистрированного изготовлялись: 1) полная регистрационная карта с тремя фотографическими снимками и дактилоскопическими оттисками в двух эк-земтярах (второй экземпляр — для Центрального регистрационного бюро); 2) фотографическая карточка для альбома преступников; 3) особая карточка с фотографическими снимками на профессиональных преступников; 4) алфавитная карточка.

Если сюда прибавить, что в основной регистрационной карте все же оставались 120 вопросных пунктов, которые надо было заполнить, то ясной становится та чрезвычайно сложная работа, которую выполняли сыскные отделения по регистрации преступников.

Когда по закону 6 июля 1908 г. в России вводились сыскные отделения, то регистрация преступников по словесному портрету была новостью не только в России, но и в Западной Европе, где сыскное дело было поставлено неплохо. При таких условиях понятно, что в Департаменте полиции возникли опасения в том, насколько целесообразной и применимой окажется эта система регистрации в только что

98

сформированных, лишенных всякого опыта сыскных отделениях. Именно этим и объясняются, вероятно, введение, наряду со словесным портретом, регистрации по дактилоскопии и антропометрии как "более простым и легче усваиваемым системам".

В связи с реформой по реорганизации и улучшению сыскного дела, проводимой Департаментом полиции, классификация преступников по словесному портрету заменялась регистрацией по дактилоскопии. Антропометрия сохранялась, но только для опознания старых рецидивистов, которые могли быть зарегистрированы в сыскных отделениях, существовавших до 1908 г.

К этом}' времени в Центральном регистрационном бюро было накоплено около 260 тысяч фотографических и регистрационных карт. Из них около 160 тысяч были или фотографии политических преступников, которые накопились в архивах Департамента полиции еще с 70-х гг. без дактилоскопических и других данных, или уголовных преступников, зарегистрированных во вновь образованных сыскных отделениях только по системе словесного портрета. Остальные 100 тысяч карт были оформлены на основе дактилоскопической системы. т Карточки уголовных преступников тщательно пересматривались и распределялись по родам преступлений, включавшим в соответствии с циркуляром Департамента полиции от 26 сентября 1914г. 30 категорий преступников.

В санкт-петербургском музее сыскной полиции хранились альбомы с фотографиями преступников по следующим способам и составам преступлений: 1) "гастролеры"; 2) карманные воры; 3) воровки-проститутки; 4) простые воры; 5) воры по передним; 6) воры чердачные; 7) воры магазинные; 8) воры по взломам квартир и магазинов; 9) воры с употреблением обмана; 10) воры-прислуги; 11) воры железнодорожные; 12) воры велосипедные; 13) пристанодержатели воров: 14) покупщики краденого; 15) конокрады; 16) мошенники и аферисты; 17) грабители и разбойники; 18) подделыватели фальшивых денег; 19) поджигатели; 20) убийцы; 21) шулеры-картежники;

22) хулиганы и "коты"; 23) бродяги; 24) глухонемые; 25) ссыльнокаторжные; 26) соучастники преступлений; 27) барышни театральные;

28) хипесники - обкрадывающие мужчин, приводимых проститутками на квартиры; 29) подкидчики - обкрадывающие чаще всего приезжающих провинциалов при помощи подкидывания на улице кошельков с деньгами или ценных колец; 30) пушкари и т. д. При этом дава-

99

лись разъяснения относительно техники фотографирования, установления личности преступников, лиц, скрывших свое звание, и трупов;

указано на каких лиц и в каких случаях следует доставлять в Центральное бюро регистрационные карточки и дактилоскопические листки.102

Информация и опыт, накопленные в столице, предоставлялись местным сыскным отделениям. В их адрес поступали отпечатанные типографским способом таблицы распределения преступников по родам преступлений, альбом по карманникам. В 1913 г. восьмое делопроизводство Департамента полиции приступило к составлению словаря воровского языка. Ощущая недостаток в проведении экспертизы, 1 января 1914 г. Департамент полиции предложил открыть помимо столичного еще три кабинета научно-судебной экспертизы в других местностях империи.

Видоизменив и упростив дело регистрации преступников, руководство полиции приступило к усовершенствованию циркулярного розыска (в настоящее время - федерального розыска). Сделано это было потому, что малоопытные начальники сыскных отделений практиковали рассылку объявлений о розыске, часто с приложением фотографии во все или некоторые полицейские учреждения империи непосредственно от себя. Это вызывало громадную трату времени, труда и денег, а результаты были минимальными. Очень часто разыскиваемое лицо и похищенные вещи давно уже были найдены, а с окраин России, от разных захолустных становых приставов все еще шли отписки "... о нерозыске во вверенном стане, несмотря на все принятые меры...'".

По реформе был организован выпуск сыскных ведомостей, которые выходили каждую неделю. В экстренных случаях, иногда через несколько часов после получения требования о сыске, делались выписки, которые бесплатно рассылались во все полицейские учреждения. Помимо розыска преступников сыскным отделениям было предписано сообщать в восьмое делопроизводство Департамента полиции все сведения о кражах вещей и процентных бумаг стоимостью не ниже 500 рублей каждой в отдельности, а также о хищении предметов, имеющих историческое значение или особую ценность, рыночная стоимость которых не могла быть определена точно (монеты, миниатюры, старинные табакерки, фамильные портреты и т. д.). В каждом случае предлагалось подробно указывать, где, когда и при каких обстоя-

100

тельствах произведена кража, а по возможности предоставить фотографии или рисунки похищенных вещей.

И последнее, что было сделано по реформе, это отмена розыска временных паспортов, но розыск бессрочных и заграничных паспортов остался делом сыскной полиции.

Однако создание циркулярного розыска сталкивалось с известными трудностями. Основными поставщиками информации в Центральное регистрационное бюро должны были стать местные сыскные отделения. Однако начальники полиции возложенную на них задачу выполняли нерегулярно, с опозданием или вообще забывали посылать регистрационные карты в Департамент полиции. Так, в январе 1915 г. из существовавших к тому времени 107 сыскных отделений только 20 предоставило регистрационные карты. Тем не менее, благодаря системе централизованного циркулярного розыска, существенно повысилась эффективность работы сыскного аппарата по розыску преступников.

В исторической литературе, посвященной деятельности сыскных отделений присутствует мнение о невысоком уровне работы российского уголовного сыска. Подобное утверждение нуждается в известной корректировке. Бесспорно, что указанные недостатки в организации уголовного сыска в стране создавали малоблагоприятные условия для борьбы с преступностью. Но очень часто их негативное влияние компенсировалось субъективным фактором. В качестве примера можно сослаться на деятельность А.Ф.Кошко, который в 1908 г. возглавил Московское сыскное отделение.

Состояние уголовного сыска, как и управление Москвой в целом, в начале XX в. характеризовалось как критическое. В ходе ревизии, проведенной Сенатом в 1907 г., были выявлены многочисленные факты злоупотреблений. Добрую половину чинов московского градоначальства (включая московского градоначальника А.А.Рейнбота) не только изгнали со службы, но и предали суду. Уволили и значительную часть чинов сыскной полиции, поскольку "агенты распустились, чиновники бездельничали, и столичная шпана, учтя столь благоприятную конъюнктуру, обнаглела до крайности". Сенатор Гарин вынес суровое заключение: "Я признал необходимым возбудить предварительное следствие против московского брандмайора надворного советника Гартье по обвинению в растрате и уничтожении документов и против начальника Московской сыскной полиции коллежского

101

советника Моисеенко по обвинению в превышении власти, бездействии оной, растратах и присвоении казенных денег, взяточничестве, вымогательстве и целом ряде других преступлений". Ревизия отметила и "совершенную неспособность и нерадивость этого исключительного по лени чиновника".'03

Только приблизительно через год после вступления в должность, благодаря личной энергии А.Ф.Кошко, удалось переломить создавшуюся ситуацию. Прежде всего была реорганизована структура Московского сыскного отделения. При каждом из московских полицейских участков состоял надзиратель сыскной полиции, имевший под своим началом трех-четырех постоянных агентов и сеть агентов-осведомителей, вербовавшихся, как правило, среди жителей данного полицейского района. Несколько надзирателей объединялись в группу во

А.Ф. Кошко

главе с чиновником особых поручений сыскной полиции. Он не только ведал участковыми надзирателями, их агентами и осведомителями, но еще имел свой особый штат секретных агентов и с их помощью контролировал деятельность надзирателей. Чиновники и надзиратели состояли на государственной службе, агенты и осведомители служили "по вольному найму" и вербовались из числа дворников, извозчиков, горничных, приказчиков, телефонисток, актеров, журналистов, кокоток и др. Некоторая часть агентов получала определенное жалование (пос7'оянное или за отдельные сообщения), но большинство вознаграждалось устройством - с помощью полиции - на какую-нибудь казенную или частную службу. Иногда расплачивались за оказанные услуги бесплатными железнодорожными и даже театральными билетами, духами или коробкой конфет.

За деятельностью чиновников для особых поручений наблюдал лично А.Ф.Кошко, имея для контроля за ними около 20 секретных агентов. Имена и адреса этих агентов были известны только ему, с ними он встречался исключительно па конспиративных квартирах, которых у начальника угрозыска имелось три. С помощью этих тщательно подобранных секретных агентов А.Ф.Кошко мог наблюдать за 102

поведением любого из своих подчиненных, не возбуждая в нем никаких подозрений. Среди секретных агентов "была и старшая барышня с телефонной станции.,. был и небезызвестный исполнитель цыганских романсов, вечно вращавшийся в театральном мире; было и два метрдотеля из ресторанов, наблюдавших за кутящей публикой, и агент из бюро похоронных процессий- и служащие из Казенной палаты, Главного почтамта и пр.".

Один агент, проверяя другого, сам одновременно подвергался тайной проверке. Но жизнь показала всю необходимость подобного метода. Например, поступала информация о появлении очередного клуба-притона- где шулеры беспардонно обыгрывали в "железку" доверчивых посетителей. А.Ф.Кошко отдавал приказ надзирателю района прийти с ночным обходом в этот клуб и в случае обнаружения азартной игры закрыть его. Надзиратель делал обход, потом еще один, но запрещенной игры не оказывалось. В этом случае начальник сыскного отделения велел чиновнику для особых поручений проверить действия надзирателя, и бывало, что сведения чиновника совпадали с рапортом надзирателя, между тем как жалобы на притон продолжались. Тогда А.Ф.Кошко привлекал своих секретных агентов, и обнаруживалась преступная корысть надзирателя и чиновника: "Надзиратель заблаговременно извещал хозяина притона о предстоящем обходе и. получая за это соответствующую мзду, делился с чиновником". Иногда надзиратели ленились, относились спустя рукава к порученному делу или сочиняли всякие небылицы, чтобы показать свою энергию и старание. С помощью "контроля над контролем" удалось убедить чинов сыскной полиции, что начальник ее в курсе всего происходящего, и серьезно подтянуть их.

Любой участковый надзиратель, прослуживший несколько лет, с помощью агентов и осведомителей уже мог подробно изучить и свою территорию, и состав населения. Каждый надзиратель по требованию А.Ф.Кошко обязан был составлять ежемесячные отчеты, где по рубрикам разносились количество и виды преступлений, произошедших на участке за месяц. Шестого числа каждого месяца отчеты со всех районов посту пали в сыскное отделение, а специальный чиновник-чертежник вычерчивал кривые по видам преступлений и по каждому району отдельно, а затем составлял общую картограмму, которая вывешивалась в служебном кабинете начальника угрозыска Аркадий Францевич таким образом постоянно следил за состоянием

103

преступности в любой части городской территории и в случае необходимости обращался к градоначальнику, прося его "подтянуть соответствующего участкового пристава", а сам "нажимал на участкового надзирателя". Усиливалось наблюдение за неблагополучными районами, и, как следствие, происходило "резкое снижение соответствующей кривой к следующему же месяцу".

Еще в первые месяцы работы в Москве элементы своей системы Кошко опробовал на железной дороге. На московском железнодорожном узле вспыхнула эпидемия краж; воровали все: от пассажирского багажа до груженых товарных вагонов. На Николаевской дороге "уворсвали" целый паровоз, загнали его на запасной путь и разобрали по частям. Борьба с преступностью на железных дорогах была возложена на Жандармское полицейское управление железных дорог. Но московский губернатор генерал В.Ф.Джунковский обратился за помощью и к Аркадию Францевичу.

Кошко решил начать с Николаевской железной дороги, соединявшей Москву со столицей империи: "Ряд моих гласных агентов был принят на дорогу и начал подвизаться на разных мелких должностях по службам движения, пути, сборов т. д.".104 Кроме того, он пристроил на службу 10 тайных агентов, о которых знал лишь он сам. Тайные агенты следили за гласными. К концу третьего месяца операции были изобличены, арестованы и преданы суду 50 человек из состава мелких служащих. Дела их объединили в один процесс - сенсационный не только для Москвы, но и части России. Прекращение железнодорожных краж сильно разгрузило сотрудников угрозыска. Ведь краденые товары обычно сбывались в Москве, и немало сил и времени ^•ходило на их розыск.

Успешным средством борьбы с московским отребьем и заезжими "гастролерами" Кошко сделал облавы, проводившиеся по заранее продуманным планам. В те годы "окрестная шпана" стягивалась в Первопрестольную к Рождеству, Пасхе, Троице и Духову дню для совершения самых дерзких и крупных краж и иных преступлений. "Помню. что в первый год моего пребывания в Москве я на Рождестве чуть не сошел с ума от огорчения, - вспоминал Кошко. 27 декабря было зарегистрировано до шестидесяти крупных краж с подкопами, взломами, выплавливанием несгораемых шкафов и т.п., а о мелких кражах и говорить нечего: их оказалось в этот день более тысячи. Из этих цифр явствовало, что город наводнен мазурьем и мне надлежит

104

вымести из него этих паразитов".105 Частичные, мелкие облавы проблемы не решали: обычно при приближении наряда полиции преступники скрывались. А если попадались лица, не имевшие права жительства в столицах, то, будучи отправленными в родные места по этапу, они вскоре бежали оттуда и вновь появлялись в Москве. Аркадий Францевич прибегнул к крупным облавам, проводимым три-четыре раза в год.

День и час облавы сохранялись в строжайшей тайне, и это было особенно трудно, поскольку в операции принимали участие свыше 1 тысячи чинов сыскной и наружной полиции. Дней за пять - десять до больших праздников Кошко приказывал своим надзирателям, чиновникам и агентам собраться в полиции часам к 7 вечера якобы для ознакомления с новым циркуляром или для получения общих указаний по очередному сложному делу. Собравшимся объявлялось, что сегодня ночью - облава, после чего запрещалось не только выходить из помещения, но даже разговаривать по телефону. В то же время градоначальник по просьбе Аркадия Францевича направлял 1 тысячу городовых, 50 околоточных, 20 приставов и их помощников в распоряжение начальника сыскного отделения. Глухой ночью все стягивались в один исходный пункт (часто во дворе при жандармском управлении), получали подробные инструкции, и облава начиналась.

Для большей эффективности отряды следовали шагом до определенного места- затем переходили на бег и молниеносно оцепляли намеченный район, квартал или группу домов, подлежащих осмотру. Сам Кошко выезжал на место действия на автомобиле в сопровождении трех-четырех хроникеров московских газет (редакции извещались за час до начала облавы). В ходе облавы вся "клиентура" разбивалась "на людей с неопороченными документами и на тех, у кого документы либо не в порядке, либо отсутствуют вообще". Первых оставляли в покое, вторых отправляли в полицейские участки. Подобные ситуации особенно частыми были при облавах в Кулаковских домах у Хитрова рынка - огромных каменных сараях, сдававшихся под ночлежки. Хозяевами отдельных квартирок были скупщики краденого, тайные винокуры, мошенники, а жильцами — не только "коты", шулеры и жулики, но и просто несчастные, опустившиеся люди, порой бывшие интеллигенты. Приведенных в участки в 6 часов утра поили чаем и выдавали им фунт хлеба и кусок сахара, а днем - тюремное белье, обувь и одежду, затем они препровождались в сыскную полицию.

105

Предпраздничные облавы дали своирезультаты: на четвертый год пребывания Кошко в Москве на Пасху не было зарегистрировано ни

одной крупной кражи.

При Московской сыскной полиции функционировали специальный стол приводов, фотографический кабинет с архивом, дактилоскопическая картотека. В столе приводов происходили как опознание доставленных преступников, скрывавших свои истинные и уже зарегистрированные полицией имена, так и регистрация людей, впервые попавшихся на преступлениях. Последних "тотчас же регистрировали за столом приводов и снимали с них фотографии и дактилоскопические снимки, производя вместе с тем и антропометрические измерения". Измерялись рост, объем черепа и даже след ноги. Огромный циркуль и специальная платформочка с цинковой доской, на которой виднелся черный рисунок следа, оказывали еще и психологическое воздействие на самых невежественных "мазуриков". Кошко разработал и впервые применил в Москве способ "относительно быстрого нахождения в многочисленных, прежде снятых отпечатках (пальцев ~ авт.) снимка, тождественного с только что снятым". Этот способ вскоре перенял английский Скотланд-Ярд и использовал в практике до середины 20-х гг.

Развитие телефонной сети в Москве существенно помогало сыщикам. Необходимую оперативную информацию в прокуратуре или наружной полиции можно было теперь получать, не выходя из служебного кабинета. Появилась возможность и прослушивания телефонных разговоров. Правда, возникли и неожиданные проблемы. Порой начальника сыскной полиции беспокоили даже ночью по нелепейшим поводам.

При Московской сыскной полиции имелся так называемый "ле-ту-чий отряд" из 40 человек. В него входили специалисты по разным отраслям розыска: лошадники, коровники, собачники и кошатники, магазинщики и театралы. Названия происходили от сферы их деятельности. Такое подразделение признавалось необходимым, поскольку, "во-первых, кражи резко отличаются друг от друга способами их выполнения, а во-вторых, места сбыта ворованного различны".

Кошко как человеку кристальной честности претила даже мысль о "смазывании" любого расследования, и такое же отношение к делу он воспитывал у подчиненных. Как-то в кабинет начальника сыскного отделения пришел с жалобой на шантажиста замоскворецкий ку-

106

пец Артамонов, хорошо помнивший времена Рейнбота и Моисеенко. Коммерсант полез было за бумажником, обещая "с нашим удовольствием" отстегнуть кругленькую сумму "на благотворительность", тогда Аркадий Францевич строго осадил щедрого дарителя: "Мы царево жалованье получаем и обязаны защищать от мошенников всех и каждого".

В управлении по распоряжению Кошко был вывешен плакат с указанием приемных часов начальника сыскной полиции и с пометкой, что "в случаях, не терпящих отлагательства" он примет "в любой час дня и ночи". "Многолетний служебный опыт заставил меня выработать в себе привычку терпеливо выслушивать каждого, желающего беседовать лично с начальником сыскной полиции",- подчеркивает Аркадий Францевич. В кабинете Кошко бывали аристократы, крупные купцы и промышленники, студенты и мелкие чиновники, лавочники и мастеровые, и с каждым, будь то преступник, свидетель или жертва, он \-мел вести беседу и чаще всего добивался нужного результата.

Своеобразным итогом и оценкой деятельности Кошко стало решение Международного конгресса криминалистов в Швейцарии (19 ] 3 г.), где Московская сыскная полиция получила первое место по раскрываемое™ преступлений. А сам Аркадий Францевич, учитывая его опыт и энергию, в 1914 г. был назначен заведовать всем уголовным розыском Российской империи и вернулся в Санкт-Петербург.

В 1916 г. произошло последнее реформирование органов уголовного сыска Российской империи. 23 октября, минуя законодательные органы, в рамках 87 статьи Основных Законов был введен в действие закон "Об усилении полиции в 5 0 губерниях Империи и об улучшении служебного и материального положения полицейских чинов". Во многом он повторял положения, сформулированные МВД в 1913 г., но содержал также и новые. В отношении сыскной полиции предусматривался ряд организационных изменений.

Закон увеличивал штаты Санкт-Петербургской (с 158 до 223 человек) и Московской сыскной полиции (с 71 до 173 человек). Учреждались новые сыскные отделения в Екатеринбурге, Гомеле, Ельце. Рыбинске. Сызрани, Челябинске. Постановлялось отпускать из казны 300 тысяч рублей в год на расходы, связанные с розыском вне мест нахождения сыскных отделений. Значительно увеличивалось денежное содержание сотрудников полиции, в том числе сыскной. С целью повышения квалификации полицейских предусматривалось

107

проведение для поступающих на полицейские должности экзаменов на профессиональную пригодность по программам, утвержденным МВД (на деле такие программы так и не были созданы). Для качественного улучшения личного состава полиции вводились образовательные и служебные цензы, дающие право на занятие соответствующих должностей.

Сложности с укомплектованием личного состава полицейских органов в условиях войны привели еще к одному существенному нововведению. Закон от 23 октября 1916г. разрешал прием на службу в полицию женщин, которые допускались на все канцелярские должности, в том числе в сыскной полиции, за исключением должностей заведующих регистрацией преступников. Всего ко времени .Февральской революции 1917 г. в Российской империи существовало 115 сыскных отделений. Из них 72 были реорганизованы по штатам, введенным законом от 23 октября 1916г.106

Подводя итог последнему этапу становления уголовного сыска в России, следует отметить, что, начиная с принятия закона 1908 г., уголовный сыск занимает прочное место в системе полицейских учреждений как специализированное подразделение по розыску преступников. Создание сети сыскных отделений в рамках всей страны привело к складыванию и развитию нормативной базы уголовного сыска- формированию профессионального ядра, накаливанию опыта. Вместе с тем в деятельности первых сыскных отделений существовал целый ряд недостатков, которые, наверное, в исторической ретроспективе могут быть оценены как проблемы роста, тем более, что они отслеживались руководством Департамента полиции и предпринимались попытки их разрешения.

108