ГЛАВА 5. ПРОБЛЕМЫ ОРГАНЗВАЦИИ И ДЕЯТЕЛЬНО СТИСЫСК-НЫХ ОТДЕЛЕНИЙ В НАЧАЛЕ XX в. (1908-1910 гг.)

Темпы роста уголовной преступности и низкий уровень оперативно-розыскной работы общей полиции сформировали у руководства Департамента полиции убеждение в необходимости создания всероссийской системы органов уголовного сыска. Подготовкой (а затем и проведением) этого мероприятия руководил чиновник особых пор^ений МВД В.И.Лебедев. В 1907 г. Департаментом полиции были представлены два законопроекта. Первый предусматривал создание штатного сыскного отделения в Киеве, второй предлагал организовать отделения уголовного сыска еще в 96 городах Российской империи. Сюда входили все губернские и областные города, крупные промышленные центры и транспортные узлы, важные в стратегическом отношении. Проектируемые отделения должны были делиться натри разряда: I - для городов с населением 190 тысяч человек и более, II -для городов с населением 90-190 тысяч человек и III - для остальных городов. Для организации уголовного сыска на местах, не указанных в проекте, предлагалось выделять в распоряжение губернаторов специальные суммы из расчета 1000 рублей на 500 тысяч человек населения соответствующей губернии или области. Ввести законопроекты в действие предполагалось с 1 января 1908 г., однако положения законопроекта пришлось долго согласовывать в МВД. Затем упорное сопротивление его продвижению оказывало министерство финансов, аргументируя это нехваткой средств. Получить согласие этого ведомства удалось, лишь существенно сократив планируемые затраты. Еще ряд изменений пришлось внести в проект во время обсуждения его в комиссии Государственной думы по судебным реформам. В итоге проект, составленный под руководством В.И.Лебедева, был значительно урезан и только после этого законодательная инициатива получила поддержку Государственной думы, которая при его обсуждении подчеркнула- что "состояние сыска в империи представляет собою, несомненно, прямую опасность во время столь быстрого роста преступности". Депутаты признали организацию сыскных отделений в масштабе всей страны мерой своевременной и необходимой; одобрив 20 июня 1908 г. представленный министерством законопроект. 6 июля того же года он был подписан императором, приобретя силу закона.

Согласно закону "Об организации сыскной части" в 89 городах

74

Российской империи помимо столиц (а не в 96 по проекту) в составе полицейских управлений для производства розысков по делам обще-головного характера как в городах, так и в уездах создавались сыскные отделения четырех разрядов (первого разряда в трех городах, второго - в 14, третьего — в 53 и четвертого - в 19). В зависимости от разряда определялась штатная численность сыскного отделения.

Представляет интерес принцип, по которому определялся разряд и штаты того или иного сыскного отделения. В качестве образца был принят утвержденный в 1908 г. штат Киевского сыскного отделения.

Население Киева в это время составляло 320 тысяч человек. По числу ежегодно совершаемых преступлений город занимал первое место в России. На каждые 10 тысяч жителей здесь совершалось 649,8 уголовных преступлений. В то же время средняя норма в крупных городах равнялась 562,1, а в целом по стране — 177,9 преступлений в год. Штат Киевского сыскного отделения состоял из начальника, его помощника и 18 оперативных работников.84

По такому же штату были сформированы сыскные отделения I разряда в Харькове (210 тысяч жителей) и Тифлисе (190 тысяч жителей). Сыскные отделения второго разряда создавались в городах, население которых составляла примерно половину жителей городов, отнесенных к первому разряду, и их штат состоял из 11 человек. В городах с населением от 35 до 90 тысяч человек организовались сыскные отделения третьего разряда численностью в 8 человек. И, наконец, отделения четвертого разряда со штатом в б человек открывались в городах с населением до 35 тысяч жителей. Дополнительным условием для таких небольших городов являлось наличие высших административных, судебных, воинских учреждений или таких предприятий, "которые притягивают к себе наиболее беспокойные элементы населения" (заводы, фабрики, железнодорожные узлы и т. д.).

В штат сыскного отделения включались должности начальника, его помощников, полицейских надзирателей и городовых. Одновременно законом учреждалось 29 должностей переводчиков, которые должны были распределяться по сыскным отделениям по распоряжению министра внутренних дел. Определение в должности начальников отделения и его помощников осуществлялось по согласованию с губернатором и прокурором окружного суда. Министру внутренних дел в случае необходимости предоставлялось право вносить измене-

75

ния в штаты, передвигая из состава одного сыскного отделения в другое должности помощников начальников отделений, полицейских надзирателей, канцелярских чиновников и городовых.

Закон предусматривал подчинение сыскных отделений лицам прокурорского надзора, которые получили право давать непосредственные поручения чинам сыскного отделения в отношении производства розыскных действий.

Более детально в законе проговаривался вопрос финансового обеспечения деятельности сыскных отделений. Для их организации предусматривалось выделить единовременную сумму в 71847 рублей. Ежегодное финансирование из государственного бюджета начиная с 1 января 1909 г. должно было составлять на непосредственное содержание сыскных отделений в 89 городах 951010 рублей и 286900 рублей на проведение розыскных мероприятий вне места их нахождения. В эти суммы закон не включал финансирование столичных сыскных отделений и проведение розысков в областях, входящих в состав Туркестанского генерал-губернаторства. Таким образом, если до принятия закона на сыскные нужды по империи отпускалось 130000 рублей. то с 1909 г. с учетом приведенных изъятий из закона финансирование выросло в 10 раз. Проведенные расчеты позволяют существенно уточнить существующую в исторической литературе явно заниженную цифру, но, тем не менее, не противоречат выводу о том, что финансирование уголовного сыска существенно отставало от обеспечения политического розыска, на нужды которого государство ежегодно выделяло 3,5 миллиона рублей.

Переоценить значение закона 6 июля 1908 г. в истории становления уголовного сыска трудно. Формирование сыскных отделений в крупных городах Российской империи было существенным шагом вперед в создании уголовного сыска. Тем не менее законодатель, учреждая новые полицейские органы, шел вслед за сложившейся практикой, не внося в ее организацию качественно новых элементов, а лишь распространяя ее на новые территории. Экстенсивный характер развития уголовного сыска определялся лаконичностью закона "Об организации сыскной части" (всего 12 пунктов) и, как следствие, неразрешенностью целого ряда вопросов, которые возникали в ходе практической деятельности.

Во-первых, созданная в начале XX в. общегосударственная система уголовного сыска была основана на опыте работы уже имев-

76

шихся в некоторых крупных городах сыскных отделений, которые были подчинены начальнику местной полиции. Таким образом, по •закону 6 июля 1908 г "Об организации сыскной части" сложилась децентрализованная система управления уголовным сыском. Это привело к тому, что всякого рода преступникам и преступным группам, которые могли быстро перемещаться из губернии в губернию, противостояли не связанные друг с другом в своей деятельности сыскные отделения. Компетенция каждого из них оказалась ограничена территорией своей губернии. Начальник местной полиции мог выйти из местных рамок службы только в исключительных случаях — по особом} распоряжению губернатора или по предложению прокурора. Во-вторых. отсутствовал механизм организации сыска в уездах губернии. Сыскное отделение создавалось в составе городской полиции и поэтому ее начальник не был заинтересован посылать своих подчиненных в уезд, которым руководили уездный исправник и становые приставы. В-третьих, законодатель, учреждая сыскные отделения на основе административно-территориального деления страны, не учитывал те демографические сдвиги и урбанизационные процессы, которые происходили на рубеже веков. Так, например, в Екатеринбурге, который традиционно считался промышленной столицей Урала, сыскное отделение создано не было, так как у него был статус уездного города Пермской губернии. Аналогично обстояло дело и с Челябинском. В 90-е гг. он стал станцией Транссибирской железнодорожной магистрали, за 20 лет население выросло в шесть раз, уровень преступности был выше; чем в губернском Оренбурге. Но власти не обратили внимания на эти обстоятельства. В-четвертых, создавая сыскные отделения в рамках полицейских управлений, законодатель не установил новых юридических норм для их деятельности, а предписывал действовать на основе уже имеющегося законодательства. В-пятых. закон четко не определял место сыскных отделений в системе правоохранительных органов. В результате они часто на практике рассматривались как вспомогательные органы, исходя из чего строились их отношения с общей полицией, прокуратурой и политическим сыском. В-шестых, недостатком закона от 6 июля 1908 г была малая штатная численность сотрудников сыскных отделений. Это не позволяло достаточно эффективно организовать работу даже в отделениях I разряда. Стремясь устранить это препятствие, губернатор Киевской губернии. на территории которой расположилось два сыскных отделения,

77

ходатайствовал о закрытии одного из них и переводе освободившихся сотрудников для усиления второго отделения. В отделениях низших разрядов ситуация была еще сложнее. В отделениях III и IV разрядов начальник оказался единственным "классным чином", остальные сотрудники относились к "низшим чинам". Болезнь или отсутствие начальника могли вообще парализовать там работу. В-седьмых, существенно увеличив суммы финансирования уголовного сыска, тем не менее, правительство не определило порядок использования финансовых средств. В результате перечисленных пробелов организация сыскных отделений на местах происходила тяжело: через столкновение с многочисленными проблемами и поиск путей их преодоления.

Иллюстрацией названного тезиса может служить организация сыскного отделения в Оренбурге, где в ходе практической работы перечисленные вопросы приходилось решать с немалым трудом. Например. еще летом 1908 г. оренбургский полицмейстер обратился к городской думе с просьбой о выделении для сыскной полиции отдельного помещения, на что получил отказ, мотивированный тем, что сыскные отделения создаются при полицейских управлениях и поэтому должны находиться там. 16 декабря 1908 г. последовал новый рапорт уже оренбургскому губернатору, в котором обосновывалась недостаточность помещений в полицейском управлении для размещения сыскного отделения. Для последнего, по мнению полицейского начальства, требовалось иметь как минимум пять комнат: одну большую светлую для фотографирования преступников, одну небольшую полутемную для производства фотографических работ при искусственном освещении, одну для антропометрических и дактилоскопических работ и одну для начальника отделения. Вопрос о размещении сыскного отделения стал приобретать затяжной характер, поэтому его начальник Паламарчук, проявив инициативу, нанял необходимые помещения для работы сыскного отделения и даже уплатил 60 рублей из личных средств в качестве первоначального взноса за наем, отопление и освещение. Но окончательно этот вопрос не был решен, так как в течение года владелец дома Федоров неоднократно ставил вопрос о расторжения договора найма.

Наряду с проблемой найма помещения и оборудования сыскного отделения остро встал вопрос и о содержании его сотрудников. При составлении проектов создания системы органов уголовного сыска

78

указывалось, что оклады чиновников сыскных отделений должны быть выше, чем в наружной полиции, так как в сыск необходимо привлечь наиболее квалифицированных полицейских. Однако из-за стремления сократить расходы казначейства этого не было сделано. Введенные в 1908 г. оклады были недостаточны не только для успешного ведения борьбы с профессиональной преступностью, но и просто для нормального функционирования сыскных отделений. В особенности это относилось к отделениям III и IV разрядов. Неудовлетворительность положения этих отделений настоятельно подчеркивалась в материалах ревизии, проведенной в 1911 г. в Каменец-Подольском сыскном отделении III разряда.

Место начальника отделения к моменту ревизии было вакантно, его обязанности выполнял один из полицейских надзирателей. Было отмечено, что по своему разряду и средствам отделению суждено влачить жалкое существование, ни один пристав городской или уездной полиции не соглашался занять должность начальника отделения (поскольку его оклад был меньше), то же относилось и к полицейским надзирателям, а дрессировщик служебно-розыскных собак предпочел перейти из отделения в местный цирк. В комментарии Департамента полиции к материалам ревизии было сказано: "В словах действительного статского советника Родионова (о жалком существовании отделения — авт.) столько горькой истины, что эти строки необходимо постоянно иметь в виду при разрешении вопроса об улучшении быта чинов сыскного отделения при проведении общей полицейской реформы, так как нечто подобное можно встретить в любом из сыскных отделений III разряда, не говоря уже об отделениях IV разряда".85

Современники неоднократно указывали на общую недостаточность установленных окладов содержания, отсутствие учета дороговизны и географических особенностей городов, несогласованность окладов чинов сыскных отделений и окладов общей полиции, отсутствие указаний по выплате квартирного довольствия сотрудникам сыскных отделений, несбалансированность статей расходов сыскного кредита (малые суммы на оплату телефонной связи) и т.д. Следствием указанных недостатков стало нежелание чинов общей полиции переходить на службу в уголовный сыск. Так, например, должности начальников Киевского и Приморского сыскных отделений долго не замещались, поскольку соответствующие служебным требова-

79

ниям лица не соглашались принять назначения только по причине недостаточного содержания.

Следует отметить, что финансовая необеспеченность деятельности сыскных отделений крайне отрицательно сказывалась на ее результативности. Начальники отделений были лишены возможности использовать финансовые стимулы для поощрения работы штатных сотрудников сыскного отделения. Кроме того, недостаток средств не позволял создать обширную сеть негласной агентуры, что влекло за собой невозможность осуществления эффективной борьбы с профессиональной преступностью.

Создание сыскных отделений остро поставило вопрос их кадрового обеспечения. По распоряжению министра внутренних дел П.А.Столыпина все кандидаты на должности 89 сыскных отделений были командированы в Санкт-Петербург для слушания лекций на подготовительных курсах уголовного сыска, впервые организованных при Департаменте полиции. Первые занятия предполагалось начать с группой лиц, назначенных на должность начальников сыскных отделений, 1 сентября 1908 г. Программой курсов было предусмотрено изучение: 1) государственного и полицейского права; 2) уголовного права; 3) судебной медицины; 4) методов регистрации преступников;

5) приемов уголовного сыска; 6) приемов самообороны и обезоруживания преступников; 7) ознакомление с оружием и взрывчатыми веществами; 8) ознакомление с гримом и переодеванием; 9) тайнопись преступников (шифры) и дешифрование; 10) разбор сложных сыскных дел, 11) присутствие при вскрытии трупов по какому-либо сложному делу с объяснениями профессора Д.П.Косоротова; 12) посещение полицейского музея и других учреждений; 13) практические занятия по фотографии, "словесному портрету", антропометрии, дактилоскопии, по снятию слепков и рисунков следов, по исследованию документов и пр.; 14) приемы дрессировки собак для защитных, сторожевых и сыскных целей; 15) практика дознаний (показное производство дознания на месте с составлением образцовых следственных актов, описаний и справок); 16) практика розыска и выслеживания преступников.

Лекции по искусству уголовного сыска, сыскной деятельности, технике уголовного сыска и научных методов раскрытия преступлений были прочитаны известным криминалистом и практическим работником розыска В.И.Лебедевым и изданы им в 1909 г. в виде книги

80

"искусство раскрытия преступлений". Большая часть учебного времени на курсах отводилась практическим занятиям, проводимым в тюрьме, в сыскных отделениях, где слушатели изучали представителей уголовного мира, знакомились с методами борьбы с преступностью. Такой подход к подготовке начальников сыскных отделений определялся тем, что им предстояло заниматься профессиональной подготовкой своих подчиненных, которые перед поступлением на службу в сыскные отделения не проходили специальной оперативно-розыскной подготовки.

В последующем обучение планировалось распространить на всех остальных сотрудников криминальной полиции. С этой целью во Владимире была открыта школа работников уголовного сыска.

В 1913 г. МВД утвердило единую программу для школ и курсов, где проходили подготовку полицейские урядники. В сельской местности основная часть оперативно-розыскной работы была возложена на них, что предопределило включение в программу специальной части, предусматривающей изучение сыскного дела. Вводная лекция курса сыскного дела была посвящена проблеме отношения общества к полиции, в особенности к ее оперативно-розыскной службе и деятельности по предотвращению массовых беспорядков. В лекции отмечалось, что в обществе получило распространение негативное отношение к полиции, а слово "сыщик" стало, по существу, бранным. Автор объяснял это следующим образом: "Невежественностью, противозаконными приемами и злоупотреблениями в сыскных действиях некоторые органы сыска давали подтверждение обществу к таким ошибочным заключениям''. Поэтому кработе в сыскной полиции нужно привлекать "не отребье,, а цвет полицейской силы... обладающей возможно большими познаниями до энциклопедичное™",86

Однако на практике было не все так просто. Оренбургский полицмейстер, оценивая кадровую проблему, охарактеризовал ее в декабре 1910 г. следующим образом: " Лиц, желающих поступить на такие занятия и притом сколько-нибудь способных по этой отрасли, не имеется. Объясняется это обстоятельство, во-первых, тем, что практические занятия проводятся без вознаграждения, а личных средств у поступающих на службу не имеется, а, во-вторых, содержание штатного служащего в сыскном отделении младшего - 30 рублей, а старшего 45 рублей является не особенно заманчивым, и на службу в сыскное отделение идут только лица. не могущие найти другой род

81

занятий, более легкий и более обеспечивающий их в материальном отношении. Кроме того, обучать всех агентов сыскного отделения указанным занятиям не представляется возможным за отсутствием у них времени и в виду массы работы по раскрытию преступлений".87

По мере создания сыскных отделений постепенно решались и вопросы налаживания взаимодействия чинов сыскной и общей полиции. Так, например; в январе 1910г. оренбургский полицмейстер обязал приставов всех частей города немедленно сообщать по телефону, а вслед за тем и письменно в сыскное отделение о всех происшествиях, имеющих характер преступления или проступка. Причем полицмейстер лично контролировал как взаимодействуют общая и криминальная полиция. С этой целью он обязал приставов еженедельно предоставлять ему сведения о кражах и других преступлениях с указанием времени происшествия, а также когда и за каким номером сообщено о нем в сыскное отделение.

В марте того же года полицмейстер распорядился о явке начальника сыскного отделения к утреннему рапорту в полицейское управление с докладом о происшествиях и о принятых мерах по ним.

В феврале 1910 г. полицмейстер с целью предупреждения возможных недоразумений между чинами сыскного отделения и местными жителями при производстве обысков и составлении протоколов обязал начальника сыскной полиции поручить эти действия только классным чинам сыскного отделения, так как "вольнонаемные агенты (сыщики) не имеют права на эти действия".

К сожалению, отсутствие статистики о совершенных преступлениях в Оренбурге не позволяет провести сравнительный анализ эффективности деятельности сыскного отделения. Можно лишь проиллюстрировать ее отдельными цифрами. Так, с 1 января по 15 апреля 1910г. чинами оренбургского сыскного отделения было зарегистрировано 15 краж, 1 подлог, 2 случая незаконного ношения оружия с его изъятием, задержано заподозренных и уличенных в кражах и приеме краденого 33 человека, в грабежах - 1, бежавших из тюрем, лишенных прав. ссыльно-каторжных и проживающих по чужим и подложным документам - 4, уклоняющихся от отбывания воинской повинности - 1; сомнительных личностей и проституток - 2, проведено обысков с изъятием краденых вещей - 4, задержано и выслано по этапу- 12 человек.88

Деятельность сыскного отделения согласно закону "Об органи-

82

зации сыскной части" распространялась не только на город, но и на прилегающий к нему уезд. Поэтому созданные в губернском городе органы уголовного сыска можно рассматривать как общегубернские. Однако восемь человек Оренбургского сыскного отделения III разряда было явно недостаточно, чтобы решать столь объемные задачи, в связи с чем 29 апреля 1910 г. начальник сыскного отделения Пала-марчук поставил перед Оренбургским губернским правлением вопрос об организации сыскной части в губернии. Для раскрытия уголовных преступлений, с его точки зрения, необходимо было иметь двух агентов в каждом уезде, причем место пребывания их должно было быть "в самых бойких и населенных местах, каковые будут указаны уездными исправниками".

Выполняя распоряжение властей, троицкий уездный исправник определил в качестве места нахождения агента сыскного отделения город Троицк и Миасский завод. В Оренбургском уезде были названы Михайловское и Петровское села. Верхнеуральский исправник считал необходимым разместить агентов на Белорецком заводе и станице Магнитной, а в Орском уезде - в самом городе Орске, Преображенском заводе и селе Новопокровское.89

Накопленный на местах опыт частично был подведен в утвержденной 9 августа 1910г. "Инструкции чинам сыскных отделений", которая определила внутреннюю структуру и регламентировала порядок деятельности органов уголовного сыска в России. По сравнению с лаконичным по своему содержанию законом от 6 июля 1908 г. в "Инструкции..." более определенно формулировались задачи сыскных отделений - "негласное расследование преступных деяний общеуголовного характера".

"Инструкция..." рассматривала сыскные отделения как орган, объединяющий "деятельность местной полиции по охранению общей безопасности населения и по борьбе с преступностью", поэтому требовала от чинов сыскных отделений стремления "к полному единению" с чинами общей полиции и оказанию законного содействия друг другу. Для объединения деятельности общей и сыскной полиции при начальнике местной полиции создавалось еженедельное совещание в составе начальника сыскного отделения, приставов и руководителей отдельных частей полицейского управления с целью координации действий "в деле предупреждения, пресечения и расследования преступлений".

83

Согласно "Инструкции..." деятельность сыскных отделений ставилась под контроль прокуратуры. Чиновники сыскного отделения в сфере производства дознания о преступлениях должны были действовать под руководством прокурора местного окружного суда и подчиняться его указаниям. Начальник сыскного отделения обязан был докладывать прокурору о ходе негласных расследований, которые были предприняты с целью предупреждения общеуголовных преступлений.

Если в ходе розыска чинам сыскных отделений становились известны сведения о политических преступлениях, то они должны были информировать о них начальников губерний и охранных отделений, не предпринимая никаких мер по их раскрытию. Более того, в последующих документах, например циркуляре Департамента полиции от 18 октября 1911 г., категорически запрещалось возлагать на сыскные отделения дела, связанные с политическим розыском.

Одновременно с этим "Инструкция" устанавливала структуру сыскных отделений и принципы организации их работы. Каждое сыскное отделение состояло из четырех структурных подразделений-столов: 1) личного задержания; 2) розысков; 3) наблюдения; 4) справочного регистрационного бюро. Последнее составляло "главную часть внутренней организации сыскного отделения".

Справочное регистрационное бюро занималось регистрацией преступников, систематизацией всех сведений о них, установлением личности преступников, выдачей справок о судимости и розыске скрывающихся лиц.

В основу работы сотрудников сыскных отделений был положен принцип специализации (линейный принцип), что, несомненно, следует расценить как положительный фактор. "Наиболее правильная и вполне соответствующая организация борьбы с преступностью, - говорилось в § 56 "Инструкции", - заключается в специализации как общих мер розыска, так и розыскной деятельности членов сыскных отделений по главным родам преступлений".

Устанавливалось три категории специализации по видам профессиональной преступности:

1) убийства, разбои, грабежи и поджоги;

2) кражи и профессиональные воровские организации (конокрады. взломщики, карманные, магазинные, железнодорожные, хи-песные и т. п. шайки);

3) мошенничества, подлоги, обманы, фальшивомонетничество,

84

подделка документов, шулерство, аферы разного рода, контрабанда, продажа женщин в дома терпимости и за границу.

В соответствии с этим личный состав сыскного отделения (где это было возможно по количеству чиновников) распределялся на три группы, каждая из которых образовывала особый отряд и исполняла поручения начальника по одной какой-либо категории преступлений. Там, где позволяли штаты, каждый из трех отрядов делился на отделения, которые занимались еще более узкой категорией преступников. В некоторых отделениях создавался четвертый - "летучий" отряд, предназначенный для постоянных дежурств в театрах, на вокзалах, для обходов, облав на бродяг и для несения дневной и ночной патрульной службы на улицах, рынках и т.д.

Основным методом работы сыскных отделений была работа с использованием наружного наблюдения и негласных сотрудников. В §2 "Инструкции..." от 9 августа 1910г. говорилось: "...чины сыскных отделений имеют систематический надзор за преступными и порочными элементами путем негласной агентуры и наружного наблюдения".

Наружное наблюдение осуществляли штатные сотрудники -полицейские надзиратели. Они сосредоточивали основное внимание за местами скопления преступного элемента - ресторанами, трактирами, постоялыми дворами, ночлежными приютами, домами терпимости, ломбардами, различными увеселительными заведениями.

Внутреннее наблюдение вели секретные сотрудники (негласная агентура), вербовавшиеся из представителей преступного мира, скупщиков краденого, хозяев воровских притонов, проституток. Кроме того, сыскная полиция пользовалась услугами лиц, которые по роду своих занятий имели возможность вести наблюдение за многими лицами: старьевщиками, разносчиками, посыльными, дворниками, извозчиками, кондукторами и железнодорожными служащими.

Вот что писал о контингенте секретных сотрудников начальник Санкт-Петербургского сыскного отделения: "Негласных агентов приходится иметь во всех слоях общества. Как при посредстве отбывших наказание за кражи и отпущенных на свободу возможно узнавать места сбыта похищенных вещей, разные воровские притоны и сборища, известные воровские клички воров и пр., так равно собирание секретных справок о разного рода личностях возможно иметь только при посредстве негласных агентов. Через них же получаются

85

сведения о приезжающих из других городов шулерах и членах воровских и других шаек. Во всех увеселительных заведениях, гостиницах, трактирах, постоялых дворах должны быть агенты среди прислуги. Разные общественные и частные учреждения, банки, страховые общества и прочие также не могут быть оставлены без наблюдения тех же негласных агентов".90

Надо сказать, что качественный состав основной массы негласных сотрудников сыскных отделений во многом оставлял желать лучшего. По признанию самих полицейских чиновников такое положение объяснялось тем, что агентура вербовалась, главным образом, из преступной среды.

Кроме данных наружного наблюдения и секретной агентуры сыскные отделения пользовались такими источниками, как слухи, доносы (анонимные сообщения и письма), сведения и справки, доставляемые лицами всевозможных профессий, как за вознаграждение, так и в силу их постоянного общения с чинами сыскной полиции.

Существенно уточнив, в сравнении с законом 6 июня 1908 г., правовой статус сыскных отделений, "Инструкция...", тем не менее, не решила целого ряда проблем, которые существовали в деятельности уголовного сыска. Полицейские чиновники отмечали, что она была "изложена так туманно, что давала возможность толковать начальникам городских полиций положение сыскных отделений в зависимости от их благоусмотрения, от чего сыск поставлен в такие рамки, которые не дают возможности успешно бороться с возрастающей из года в год преступностью". Двусмысленно были сформулированы и пункты взаимодействия прокуратуры с сыскными отделениями. Прокуроры окружного суда получали право не только заслушивать информацию о результатах розыскной деятельности осуществлять надзор за сыскной полицией, но и при желании могли вмешиваться в неизвестную ему оперативную работу, что причиняло ущерб результатам розыска.

Ничего в ней не было сказано и об особых обязанностях сыскных отделений, которые вытекали из местных особенностей и носили общий для известного района характер (особенности сыска в пограничных районах, в местностях с инородческим населением, быт которого регулировался особыми местными узаконениями и т.д.).

"Инструкция..." по-прежнему ограничивала оперативные возможности розыска преступников, закрепив принцип децентрализован-

86

ного управления сыскной полицией. Такая система была четко зафиксирована в "Инструкции чинам сыскных отделений", изданной Департаментом полиции в 1910г., § 5 которой гласил: "Район деятельности каждого сыскного отделения определяется преимущественно пределами ведения полицейского управления, в состав которого оно входит". По "Инструкции..." исключалась возможность принимать в случае необходимости для преследования преступника срочные оперативные меры. В § 6 "Инструкции..." записано: "В случае необходимости принять сыскные меры по какому-либо делу одновременно в разных местностях Империи подлежащий губернатор входит о сем в сношение с Департаментом полиции". Таким образом, начальник сыскного отделения в подобных случаях обязан был входить с рапортом к полицмейстеру, который должен был представить дело губернатору, а тот в свою очередь обратиться за помощью к Департаменту полиции. Последний уже имел право давать распоряжения о производстве необходимых розыскных действий. Пока дело проходило все эти инстанции- терялось много времени, что делало дальнейший розыск бесполезным, тем более если он касался организованных и подвижных преступных групп. Таким образом, сыскные отделения лишались возможности в полной мере развернуть свою деятельность для борьбы с преступностью.

Жесткие территориальные ограничения особенно мешали предупреждению, пресечению и розыску разбойничьих, воровских и мошеннических преступных организаций или организованных групп лиц, разъезжавших по России с преступными целями, а также задержанию и изобличению профессиональных преступников, которые в своей противозаконной деятельности не ограничивались какой-либо определенной территорией и осуществляли преступные замыслы в разных городах и губерниях.

Несмотря на то что сама природа деятельности по борьбе с преступностью требует тесных связей между отдельными территориальными полицейскими формированиями, в России начала XX в. разрозненные сыскные отделения не были связаны между собой, и не существовало специального органа, который бы обеспечивал эти связи и централизованно управлял деятельностью по розыску преступников и преследованию преступных групп на местах.

Явным пережитком звучало также требование "Инструкции... " о ношении чинами сыскных отделений форменной одежды. Ношение

87

штатского платья разрешалось только "в случаях особой необходимости".

Элементы дезорганизации в работу сыскной полиции вносили и сами полицейские чиновники. В своей работе дореволюционный уголовный сыск должен был взаимодействовать с общей (наружной) полицией. Однако на практике все обстояло сложнее: "полное единение" сыскной и общей полиции достигалось далеко не всегда. Каждое ведомство заботилось о том, чтобы самому выглядеть достойно, и мало стремилось к объединению сил и средств. Это признавал даже журнал "Вестник полиции". В одном из его номеров отмечалось, что органы общей полиции не оказывают содействия уголовному сысву, "не дают справок о проживании нужных для сыска лиц, не сообщают совершенно о происшедших на участке случаях...". Приставы рассуждали по-своему: "нашли дураков, будем мы хорошее дело передавать от себя, да мы и сами проведем его не хуже".91

Другой отрицательной чертой организации сыскного дела в России было отсутствие подразделений уголовного сыска в уездах. По замыслу Министерства внутренних дел учрежденные по закону 6 июля 1908 г. в городах сыскные отделения должны были производить оперативно-розыскную деятельность также и в уездах. Но на практике в полной мере осуществить этот замысел не удалось. Руководители сыскных отделений, загруженные борьбой с городской преступностью, с неохотой выезжали в уезд. Один из начальников сыскного отделения, оценивая выезды в уезды, с горечью отмечал: ".. .работа по отделению шла успешно, но отрывалась от города частыми служебными командировками в уезды губернии по приказаниям начальника губернии и прокурора суда".

Предупреждение и пресечение преступлений в уездах входило в обязанности чинов уездной полиции, ограниченный состав которых обширная территория, находящаяся в их ведении, а также чрезмерная обремененность разного рода обязанностями существенно сокращала их возможности принимать участие в деле преследования преступников и раскрытия преступлений.

В то время, как городская полиция была уже освобождена от многочисленных обязанностей (сыск, тушение пожаров, содержание дорог и пр.), уездная полиция несла обязанности исполнительно-административного характера и ей приходилось одновременно тушить пожары, бороться против эпидемий, чинить дороги, проверять планы

88

лесонасаждении, присутствовать на духовных следствиях и еще многое другое, а также предупреждать, пресекать и раскрывать уголовные преступления. Вся деятельность по обнаружению хищений в деревнях входила в обязанности урядников, профессиональная подготовка которых была низкой и более 75 % похищенного (хлеб, скот, овощи, одежда, разный инвентарь и т. д.) оставалось неразысканным. Кражи большей частью не регистрировались и к их обнаружению не принималось никаких мер. Если в Московской сыскной полиции работали по простым кражам - сумма похищенного составляла 100 рублей, то кражи в деревне на сумму в 200 рублей считались незначи-

О?

тельными и не расследовались.

В практике розыска неоднократно наблюдались случаи, когда серьезные преступники, находившиеся в розыске, совершенно свободно проживали в уезде вследствие того, что "сведений о них не имелось в распоряжении уездных полицейских властей или же за отсутствием средств для наблюдения, таковые оставались без должной регистрации со стороны властей". Интенсивная деятельность сыскных отделений вытесняла преступный элемент из городов. Профессиональные преступники часто устраивали в уездах, как в местах для них более безопасных, пристанища для сокрытия и сбыта похищенного имущества. В этих очагах преступности замышлялись и организовывались всякого рода преступления, осуществлявшиеся набегами в города. В то же время преступники, проживающие в городах, совершали набеги на более мелкие поселения в уездах, образуя в тех или иных местах "гастроли" преступных групп.

Необходимость введения уголовного сыска в уездах осознавалась правительством, и для этой цели в 1908 г. было отпущено 286900 рублей. Однако по отношению к количеству населения и совершенных деяний общеуголовного характера эта сумма оказалась слишком ничтожной. Из-за малочисленного состава служащих и, главным образом, недостатка материальных средств требовать от сыскных отделений работы вне города было немыслимым. Беспрерывные командировки в уезды осложняли работу сыщиков и лишали их возможности вести систематическое наблюдение за преступными элементами в городе.

Таким образом, перед сыскной полицией стоял целый ряд насущных и взаимосвязанных проблем - несовершенство действующего законодательства, нехватка материальных и денежных средств,

89

отсутствие специальных подразделении по преследованию и розыску преступников в уездах, децентрализованное управление и др.

Решение этих проблем чиновники МВД видели в коренной реорганизации сыскного дела путем внедрения системы "летучих отрядов" или ''подвижных бригад". Проект такого нововведения в деятельность по преследованию преступников и раскрытию преступлений общеуголовного характера начали разрабатывать в министерстве уже с 1907 г. на основании подробного ознакомления с работой подобных учреждений во Франции. В 1909 г. аналогичные подвижные бригады были созданы в Саксонии.

В 1912 г. в восьмом делопроизводстве Департамента полиции был разработан "Проект об организации сыскных летучих отрядов (бригад) для производства розысков вне районов штатных сыскных отделений", который был представлен на совещании губернаторов в Санкт-Петербурге. В "Проекте..." была четко сформулирована задача предстоящей структурной реорганизации сыскной полиции: "Централизация и объединение уголовного сыска приводит к наиболее успешным результатам в борьбе с преступностью и обеспечивает в то же время возможность и постоянство контроля за розыскной деятельностью".

На "летучие сыскные отряды" предполагалось возложить предупреждение, пресечение и обнаружение преступлений в районах уездов, а также охрану железных дорог от хищений. Организация деятельности и функции "летучих отрядов" должны были определяться инструкциями МВД. Предусматривалось также и то, что деятельность "летучих отрядов" будет направляться и контролироваться Департаментом полиции, в распоряжении которого "целесообразно организовать особый большой отряд из лучших чинов уголовного сыска". Если центральному управлению предстояло вести какой-нибудь розыск на обширной территории по указанию прокурорского надзора или судебного следствия, то оно было вправе располагать чинами всех подвижных бригад.

По замыслу составителей "Проекта..." управление "летучими сыскными отрядами" должно было осуществлять восьмое делопроизводство. На это ведомство возлагались функции "снабжать '"летучие отряды" указаниями и всякой помощью, поддерживать с ними и между ними связь и наблюдать за этой связью; заботиться о дальнейшем образовании служащих бригад; проводить ознакомление и снабжение их с новейшими средствами уголовной полиции".

90

Сыскные отряды, подчиненные общему централизованному управлению МВД, должны были находиться в распоряжении прокурорского надзора при судебных палатах, юрисдикция которых охватывала несколько губерний.

Составители проекта рассчитывали, что с созданием "летучих сыскных отрядов" в губерниях, уездах и городах можно будет надеяться на скорое их объединение в единую централизованную полицию. В целях ускоренного внедрения новой структуры уголовного сыска они полагали, что "возможно было бы немедленно приступить к учреждению при Департаменте полиции... летучих отрядов первоначально за счет сыскного кредита, а затем уже закрепить эту организацию законодательным путем".93

Такое предположение было основано на том, что в практике российского сыска уже имелся опыт действия подобных сыскных команд. Так, по свидетельству А.Ф.Кошко, в России по давно заведенной традиции ежегодно в апреле формировались соединенные отряды из агентов Санкт-Петербургской и Московской сыскной полиции, возглавляемые чиновником для поручений, и направлялись на минеральные воды Кавказа. Райочами их действия были Пятигорск, Кисловодск, Ессентуки и Железноводск, которые притягивали к себе не только отдыхающую и лечащуюся публику, но и криминальные элементы, которые надеялись на легкую добычу.94

Опыт создания сыскных команд существовал и в российской глубинке. Еще в 1907 г. Екатеринославское губернское собрание в целях успешной борьбы с преступностью по губернии постановило ассигновать 80 тысяч рублей в распоряжение председателей уездных земских управ и предводителей дворянства (по 10 тысяч рублей на каждый уезд) "'на воспособление полиции по расходам, сопряженным с раскрытием преступлений, преследованиями и поимкой воров, грабителей и других преступников".95

Располагая такими средствами и заботясь об усилении полицейских сил, губернатор созвал совещание с участием некоторых председателей губернской и уездной управ, уездных предводителей дворянства и прокурорских служащих, на котором было принято решение об организации по уездам сыскных команд численностью от двух до четырех человек, с особыми приставами во главе, полностью подчиненных уездным исправникам.

Сыскные приставы и их прмощники назначались и увольнялись

91

губернатором по представлению исправника, согласованному с предводителем дворянства и председателем уездной земской управы. Для надзора за деятельностью сыскных команд и правильными расходами сумм на их содержание по уездам были неофициально образованы уездные совещания под председательством уездного предводителя дворянства. Такие сыскные команды действовали в Екатеринослав-ском, Новомосковском, Мариупольском, Верхнеднепровском, Пав-лоградском. Александровском и Славяносербском уездах губернии.

Именно в Екатеринославской губернии, которая издавна отличалась особым размахом преступной деятельности, решили апробировать новую организационную структуру общеуголовного сыска.

По уездам распределялись группы по два, а если позволяли средства - по четыре чина сыскной полиции, образуя маленькие "летучие отряды". Во главе каждой такой группы стоял пристав или полицейский надзиратель. "Летучий отряд" располагался в уездном городе или другом "наиболее угрожаемом по развитию преступности пункте уезда" и должен был иметь "постоянную осведомленность как о преступном классе местного населения, так и о совершаемых и им запе-чатляемых в его среде преступлениях". Специальной обязанностью чинов "летучих отрядов"' являлось расследование грабежей и разбоев.

Все "летучие отряды" подчинялись непосредственно начальнику Екатеринославского сыскного отделения и сообщали ему обо всем, что обнаруживали в ходе розыскных и профилактических мероприятий. В случае совершения разбоев и грабежей чины "летучих отрядов" обязаны были немедленно донести об этом главному ответственному руководителю и принять энергичные меры к розыскам по горячим следам, пользуясь для этого полным содействием местной полиции, полицейской стражи и чинов железнодорожных жандармских отделений. Такие мероприятия по усовершенствованию борьбы с уголовной преступностью привели к уменьшению совершаемых преступлений в Екатеринославской губернии, что показало эффективность деятельности аппарата уголовного сыска, управляемого из одного центра и не ограниченного в своей деятельности рамками какой-либо определенной территории.96

По мнению чиновников восьмого делопроизводства Департамента полиции МВД, организация "летучих сыскных отрядов" являлась "образцом планомерной постановки борьбы с преступностью". Вве-

92

дение такой организации по всей стране считалось необходимой мерой совершенствования структуры уголовного сыска и борьбы с преступностью на всей территории Российской империи.

Таким образом, пути совершенствования борьбы с преступностью реформаторы из МВД видели; прежде всего, в коренной реорганизации управления деятельностью общеуголовного сыска. Разработанный ими "Проект..." о создании сыскных "летучих отрядов" для производства негласных розысков предусматривал проведение централизации управления оперативно-розыскной деятельности, создание сыскной полиции в уездах и установление связей между сыскными отделениями по всей стране. Однако осуществить задуманное на практике в масштабе всей страны не удалось.

В начале XX в. для розыска преступников в России начинают использоваться служебные собаки. Главным инициатором и организатором этого дела стал чиновник для особых поручений Департамента полиции МВД Российской империи В.И.Лебедев. Это был один из опытнейших работников уголовного сыска. Ранее он занимал пост начальника Московской сыскной полиции, а в дальнейшем возглавил уголовный розыск страны. Изучив зарубежный опыт, им были составлены брошюры: "Полицейские собаки", "Полицейские собаки в Генте". "Полицейская и сторожевая собака", вошедшие в число обязательных пособий, которые должны были находиться в каждом сыскном отделении полиции. В январе 1911 г. В.И.Лебедев представил в Департамент полиции проект устава "Российского общества поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе".

Одновременно с организацией этого общества Департамент полиции разослал запросы в местные органы полиции с указанием сообщить об имеющемся опыте применения служебных собак. Оказалось, что такого опыта практически нет. Кроме служебных собак в Киеве обнаружились три собаки в полиции Екатеринослава и две в полиции города Малоярославец Калужской губернии. Все эти собаки находились в процессе обучения и практически не применялись.

С разрешения МВД начальник сыскного отделения полиции Риги Грегус и пристав города Митава Гендер выехали за границу для покупки обученных полицейских собак. Уже в 1908 г. использование сыскных собак в полицейских органах прибалтийских губерний дало заметный результат. К осени 1908 г. розыскные собаки имелись у полицейских многих городов Российской империи: Санкт-Петербурга. Вильно, Ковно, Фридрихштадта, Тальсена, Уфы и др.

93

В 1909 г. в России открылась первая школа дрессировщиков полицейских собак при питомнике "Русского общества поощрения применения собак к полицейской и сторожевой службе". Дрессировщики получили подготовку за границей, в Германии, там же были закуплены и животные. С тех пор в России началось увлечение служебным собаководством и в адрес школы посылались предложения о приобретении собак сыскными отделениями.

Чиновники МВД на местах по-разному относились к развитию служебного собаководства. Одни из них считали службу розыскных собак чрезвычайно эффективной. Другие же полагали, что полиция сможет обойтись и без этого нововведения. Одним из горячих сторонников применения собак для целей уголовного сыска был екате-ринославскйй губернатор А.М.Клингенберг. В Екатеринославской губернии существовало большое количество рудников, на которых велись взрывные работы. Хищение взрывчатых веществ стало в начале XX века одним из самых распространенных преступлений в губернии. До появления обученных собак сыск по этим делам был мало результативным. С началом использования четвероногих сыщиков положение резко изменилось. К осени 1912 г. в сыскном отделении Екатеринослава было уже семь розыскных собак.

В отличие от провинции начальник Московской сыскной полиции А. Ф. Кошко к возможности розыскных собак поначалу относился весьма скептически. В отчете, направленном в ноябре 1910 г. в Департамент полиции, он писал: "Полицейских собак при Московской сыскной полиции нет и, по мнению начальника, для столиц служба собак неприменима".97 Однако позже при Московской полиции все же был создан питомник, а ее начальник вынужден был дать высокую оценю.' использования служебных собак. "Несколько дрессированных собак, - вспоминал А.Ф.Кошко, - не раз были использованы моими агентами для розыска, и два-три преступления; удачно раскрытых. благодаря чутью и нюху знаменитого Трефа, создали этой собаке широкую популярность в Москве"98. Доберман-пинчер Треф (вожатым его был околоточный надзиратель Дмитриев) стал героем самых невероятных историй, ходивших среди москвичей. В журнале "Вестник полиции" имелась постоянная рубрика "Полицейская и сторожевая собака"; регулярно появлялись там и заметки о подвигах Трефа. Однако мода на применение служебных собак в сыскном деле вызвала противодействие в МВД. Управляющий министерством резко высказался '"против чрезмерного увлечения" этим новшеством.

94

Наряду с освоением новых форм и методов борьбы с криминальной преступностью продолжает расширяться география уголовного сыска. В 1909 г. были учреждены Лодзинское и Севастопольское сыскные отделения. В 1911 г. созданы органы уголовного сыска в Туркестанском крае - в Ташкенте, Коканде, Ашхабаде, Самарканде и Верном. В разные годы возникли отделения Царицынское, Холм-ское, Ялтинское и др. Особое положение занимало Харбинское сыскное отделение четвертого разряда. Оно располагалось за границей Российской империи - в Маньчжурии, на территории Китайско-Вос-точной железной дороги, и финансировалось на средства КВЖД. Ряд отделений был переведен в более высокие разряды.