§ 3. Структура объемн ой и субстанциональной евязи

Самая потребность в установлении объемной связи (идентификации) возникает тогда, когда один и тот же предмет фигурирует перед исследователем в двух или нескольких состояниях, в разное время, вследствие чего возникает вопрос: действительно ли это один и тот же предмет или два разных. В начальный момент исследования, до того, как тождество установлено, в представлении наблюдателя фигурирует, с одной стороны, ломик, которым совершен взлом двери, с другой — ломик, найденный у подозреваемого; с одной стороны, два отрезка веревки — один на шее повешенного и другой в доме подозреваемого, с другой — целый кусок веревки, из которого образовались эти два обрезка. Цель отождествления состоит в том, чтобы доказать, что в действительности ломиков не два, а один, что два отдельных обрезка веревки являются частями одного целого куска.

Нетрудно усмотреть, что в структуре объемной и субстанциональной идентификации различие отчетливо проявляется лишь в начальном и конечном пунктах рассуждения.

В случае объемной идентификации вначале фигурируют как бы «два» объекта   (человек, которого видели

28

около трупа, и обвиняемый), а итогом является утверждение, что это один и тот же человек.

В случае субстанциональной идентификации речь и в начале идет об одном объекте, а в итоге утверждается, что этот объект обладает некоторым свойством.

Процесс же построения и обоснования выводов в обоих случаях в существенных чертах совпадает: он идет через установление классов, видов, групп и т. п. На каждой ступени исследования объем группы становится уже, а характеристика свойств богаче   и   полнее.

Это сходство структур и выражает то общее, что дает право в обоих случаях говорить об идентификации, о двух разновидностях или направлениях единого процесса исследования — объемных и субстанциональных связей.

В последующем изложении структура выводов, основанных на объемной и субстанциональной связях, рассматривается совместно.

В диалектическом понимании всякая связь представляет противоречие — единство и вместе с тем различие взаимосвязанных объектов. В объемной связи это противоречие выступает особенно рельефно: «Отождествление — это усмотрение одного и того же как того же самого в различных проявлениях,— отмечает А. В. Савинов1.

Согласно сложившейся традиции в криминалистике под идентификацией разумеют два не вполне одинаковых случая.

1.                                  Отождествление объектов неделимых, т. е. таких, которые по ходу события преступления сохраняют свою целость, действуют как целые, неделимые объекты (например, стамеска, которой оставлен след на оконной раме, и стамеска, которую обнаружили у подозреваемого, и т. п.).

2.                        Установление взаимной принадлежности частей и принадлежности их к целому, т. е. отождествление таких объектов, которые   в   ходе   события преступления оказываются разделенными на части. Так, целый лист бумаги оказывается разорванным на части, одна из ко-

, А. В. г                                                                                                                                                                                                                       Логические   законы  мышления, п    1958,

Li Э Б И Н О В)                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             iM.t

стр. 128.

29

торых осталась в доме убийцы, а другая в виде пыжа найдена около трупа потерпевшего и т. д.

Таким образом, существуют две не вполне одинаковые формы установления индивидуализирующей объемной связи. Различие между ними обусловлено природой объектов и характером их использования.

Действительно, в практике нам приходится сталкиваться со случаями двух типов. Первый, когда предмет, обладающий устойчивой пространственной конфигурацией, сохраняется в процессе использования как целый (например, молоток, применение которого обусловило появление следа, но не нарушило самого орудия). Во втором — объект разделяется, разобщается на части1 (например, кусок бумаги, часть которого пошла на изготовление пыжа, а часть осталась у подозреваемого).

Объемная связь 1-го рода существует между молотком в момент нанесения удара и тем же молотком в момент его обнаружения у подозреваемого.

Это — связь между двумя состояниями одной и той же вещи в разные моменты времени и в разных условиях.

Объемная связь 2-го рода существует между целым листом бумаги и его частями после того, как он оказался разорванным. Это — связь между частями одного целого и частями, которые могут сосуществовать одновременно, будучи разобщены в пространстве.

Любопытно отметить, что идентификация целого по части в качестве «юридического» доказательства имеет весьма древнее происхождение. Народы, еще не владевшие развитой письменностью, пользовались «бирками»— палочками с зарубками, указывающими, например, сумму займа. Бирку расщепляли вдоль, и одна половина оставалась у кредитора, другая — у должника. В случае сомнения в подлинности одной из половинок бирки их складывали, и совпадение признавалось бесспорным доказательством1.

Объемная связь 2-го рода имеется также между частями, «порциями» вещества или материала, хотя материал и не представляет «предмета» с устойчивой србст-

1 Э- Добльхофер, Знаки и чудеса' М., 1963' стр-30

венной конфигурацией. Но это совсем не означает, что индивидуальностью обладают только предметы.

Некоторая масса вещества, имеющая определенную «биографию», например искусственно составленный из нескольких компонентов раствор или определенный объем жидкости, подвергавшийся различным естественным воздействиям, объективно столь же индивидуальна, как и любой «предмет», если мы можем определенно указать границы этого объема или массы1.

Было бы формально неправильным утверждать, что индивидуальная идентификация возможна лишь в отношении предметов и невозможна в отношении материалов2.

Разобщенные части предмета не являются одним предметом, тождество которого в разное время может быть установлено. Этих предметов несколько (не менее двух), и они образуют своеобразную группу. Признак, по которому объединены части в группу или класс,— это то, что прежде они составляли целое. Все осколки разбитого стекла составляют группу или класс вещей, объединяемых признаком принадлежности к прежде существовавшему куску стекла.

Коль скоро это так, установление целого по частям есть групповая идентификация, отождествление общего (целого) во многих вещах (частях).

Но сразу же бросается в глаза необычность этого класса, его «предметный характер». Ведь то общее, что объединяет части в группу или класс,— есть не что иное, как целый предмет. Обычно же род или класс вещей, например класс пишущих машин, представляет множество этих вещей, не имеющее ничего общего с предметом, как мы его обычно понимаем.

Из сказанного следует, что установление целого по части (объемной связи 2-го рода) представляет с логической стороны операцию промежуточного типа, имеющую черты сходства с индивидуальной идентификацией

i В. С.  М и т р и ч е в,  К вопросу   об    установлении источника

происхождения вещественных доказательств с помощью криминалистической   экспертизы   («Советская    криминалистика    на    службе

^ К вопросу   об      ред

групповой принадлежности материала   (веществ) — сб.   «Экспертная техника», вып. 1—2, М., 1963, стр. 11.

31

предметов и групповой идентификацией. В ней фигурирует не один предмет, а несколько (не менее двух частей целого), но итогом является восстановление целостности единичного предмета.

Понятно, что в тех случаях, когда устанавливаемый класс вещей может быть ограничен объемом одного целого, единичного предмета, правомерно говорить об индивиду альнойидентификации.

Возникает вопрос: при каких условиях устанавливаемая группа, класс могут быть «стянуты» до объема одного единичного предмета. Всякая лн система признаков (идентификационное поле) обеспечивает такую возможность?

Если разрушается предмет, обладающий устойчивой пространственной конфигурацией, то имеется по крайней мере две системы признаков, обеспечивающих возможность отождествления: 1) система признаков раздела (линия откола стекла и т. п.) и 2) система признаков состава и структуры, т. е, признаков материала этого предмета.

При наличии хорошо выраженной линии раздела совокупность ее признаков, как правило, достаточна для надежного вывода о взаимной принадлежности частей. В этом случае «класс» стягивается к одному предмету, и мы вправе говорить об индивидуальной идентификации.

При отсутствии линии раздела используются признаки состава и структуры. Здесь правилом является невозможность сузить объем класса до единичного предмета. Это верно для подавляющего большинства типичных объектов экспертизы: чернил, красок, клеящих веществ, ядов, тканей, веревок, дроби, бумаги и т. п. К только в виде исключения встречаются те индивидуальные массы материала малого объема, о которых говорилось выше.

Субстанциональная идентификация, как она обычно осуществляется в естественных и технических науках, чаще всего имеет целью установить качественную определенность объекта, его природу путем отнесения этого объекта к некоторому классу, виду и т. п.

С субстанциональной идентификацией в качестве самостоятельной задачи при расследовании преступлений мы сталкиваемся нередко в тех случаях, когда отнесение

32

объекта к определенному классу, в конечном счете, связано с юридической характеристикой конкретного предмета. Например, отнесение объекта к классу огнестрельного оружия, незаконное изготовление и хранение которого запрещено, отнесение вещества к сильнодействую-шим ядам и наркотикам, установление того факта, что посеянный злак является опийным маком или индийской коноплей. Сюда относится, по-видимому, также установление недоброкачественности товара в смысле ст. 157 УК РСФСР.