§ 1. Конкретизированность, однородность и разнородность действий. Совместимость действий

Присматриваясь к формулировке законодателем в уголовно-правовой норме конкретных действий, можно обнаружить, с одной стороны, максимально конкретизированные в законе действия, с другой—действия, опре­деляемые самым общим образом. Между ними располагаются все иные запрещенные законом действия.

Так, наиболее общим образом определено в законе действие как необходимый элемент состава злоупотре­бления служебным положением, превышения власти, убийства и ряда других составов. Общность эта обу­словлена самим характером посягательства, многообра­зием способов его совершения и отсутствием как практической возможности, так и потребности в их конкрети­зации. В самом деле «злоупотреблением", «превышение власти" может быть воплощено в неограниченном коли­честве вариантов конкретных действий, поэтому законо­датель указывает только на основной отличительный признак, при наличии которого действие признается пре­ступным. Точно так же не указывает законодатель и на конкретные формы такого действия, как "убийство", «нанесение телесных повреждении» и др. Конкретные описания действий здесь также отсутствуют, ибо их мно­гообразие беспредельно и, за исключением некоторых особенностей (например, общеопасный способ убийства), они не имеют значения в принципе для квалификации действия, как причинившего, например, убийство, если только результатом его явилось лишение человека жизни.

Более конкретизированы определения действия в таких составах, как измена родине (ст. 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступле­ния), нарушение работниками транспорта трудовой дис­циплины (ст. 22 того же закона), хищение государствен­ного и общественного имущества и другие подобные составы, в которых дается хотя и не исчерпывающий, но все же перечень конкретных действий, входящих в объ­ективную сторону указанных составов. Не имея возмож­ности и в этих случаях дать исчерпывающую характери­стику данного действия, законодатель все-таки в какой-то степени конкретизирует его, называя примерный перечень соответствующих действий (шпионаж, выдача военной или государственной тайны, переход на сторону врага и т. д.—для состава, предусмотренного ст. 1 Закона об уголовной ответственности за государственные преступления; нарушения правил движения, недоброкачественный ремонт подвижного состава и пути и т. д. — для состава ст. 22 того же закона и другие подобные случаи).

Третью группу, основную по количеству статей, со­ставляют действия, максимально конкретизированные в законе. Таковы, например, действия, предусмотренные ст. 7 Закона об уголовной ответственности за государ­ственные преступления (агитация и пропаганда), а так­же скупка и перепродажа, дача взятки и другие анало­гичные действия.

Нетрудно заметить, что в ходе совершения преступле­ния, относящегося к первой рассмотренной нами группе, лицо может совершать самые разнообразные дей­ствия, лишь бы они подходили под характеристику "зло­употребление", «превышение власти» и т. д. и не перерастали в другое, самостоятельное преступление. Получает ли лицо, используя свое служебное положение, дважды оплату за одну и ту же работу (дело Ш., постановление Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1954 г.), изымает ли из кассы магазина деньги для личных нужд с условием последующего погашения задолженности (дело М., постановление Пленума Верховного Суда СССР от 22 января 1954 г.), продает ли на сторону, ис­пользуя служебное положение, товары, предназначен­ные для продажи колхозам (дело П. и других, определе­ние Судебной коллегии по уголовным делам Верховно­го Суда СССР от 24 марта 1954 г.) — все эти действия составляют объективную сторону злоупотребления слу­жебным положением.

Точно так же являются убийством как действия М., из чувства мести заманившего семилетнего сына соседа в свой двор и убившего его путем нанесения по голове ударов тупым орудием (дело М., определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 28 апреля 1954 г.), так и действия Д., нанесшего К. несколько ударов топором по голове, и действие 3., на­несшего тому же К. удар ножом в живот (дело Д. и 3., определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 7 августа 1954 г.).

Как видим, применительно к указанным преступле­ниям действия самые разнообразные объединяются лишь по какому-либо одному, единственно определяю­щему, конкретизирующему их признаку. Действия эти могут быть различны (утопление, отравление, нанесение смертельного удара холодным или огнестрельным ору­жием), могут проявляться в форме бездействия (некорм­ление матерью ребенка) — и все же они будут одно­родны. Их объединяет, делает их однородными конкретный, избираемый законодателем на основе их объективных свойств признак — лишение жизни чело­века. В пределах этого признака, на его основе может ставиться и решаться вопрос об однородности и разнородности действий применительно к указанно­му признаку. Самые разнообразные действия, под­пав под определение этого признака, становятся однород­ными. И, наоборот, — любые действия, не охватываемые данным признаком, являются разнородными с действия­ми, подходящими под указанный признак.

Во второй выделенной нами группе составов законо­датель, не давая исчерпывающей характеристики дей­ствия, очерчивает его все же более конкретно, вводя це­лый ряд признаков, которые необходимы для признания действия преступным. Однако и здесь состав данного преступления может включать в свою объективную сто­рону самые разнообразные действия, подходящие под ряд признаков, указанных законодателем. В этом слу­чае эти действия также являются однородными по отношению друг к другу и любое из таких однород­ных (на этот раз уже в рамках ряда при­знаков) действий может явиться одним из необходимых элементов объективной стороны состава данного престу­пления. По отношению же ко всем остальным действиям можно говорить об их разнородности с указанными дей­ствиями.

Будут, например, однородными между собой как дей­ствия Г., который, "приняв на себя работу по опробованию автотормозов состава, фактически опробование и подсчет тормозного нажатия не производил и выдал фиктивную справку о наличии в составе поезда доста­точного тормозного нажатия» (дело Р., определение Верховного Суда СССР от 21 ноября 1953 г.), так и действия Ю., который, «будучи в нетрезвом состоянии, вел автомашину по середине дороги с предельной скоростью (60 км в час)" (дело Ю., определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 4 ноября 1953 г.), ибо они подпадают под ряд призна­ков действия, указанных законодателем в ст. 22 Закона об уголовной ответственности за государственные пре­ступления. Но, несмотря на внешнее сходство, не явля­ются однородными с перечисленными выше действиями действия Я., который признан виновным в том, что, будучи старшим дорожным мастером, производил погруз­ку рельсов на платформы навалом, без шпальных про­кладок и сортировки по длине. В результате допущенных нарушений при следовании поезда рельсы сместились и один из них, проломив стенку тамбура платформы, на­нес смертельное ранение работнице К.

В данном случае налицо: 1) нарушение, 2) трудовой дисциплины на транспорте, 3) повлекшее несчастный случай. И все же состава ст. 22 упомянутого закона здесь нет, так как эти действия не подходят под пример­ный перечень признаков, характеризующих действие, об­разующее состав ст. 22, оно не однородно с этим действием, ибо ст. 22, хотя и предусматривает в каче­стве последствий несчастные случаи с людьми, вместе с тем в своей диспозиции имеет их в виду как результат таких видов  нарушения трудовой дисциплины, которые связаны с несоблюдением сущест­вующих на транспорте правил движения, а также недоброкачественным ремонтом подвиж­ного состава и пути. Несчастный смертельный случай с К. явился результатом не этих причин, а ре­зультатом невыполнения инструкции по технике безопасности. Подобного рода преступления прямо, предусмот­рены в Особенной части Уголовного кодекса РСФСР (определение Верховного Суда СССР от 1 марта 1952 г.).

И, наконец, для третьей группы, где действие содер­жит исчерпывающее описание своих признаков, однород­ными между собой явятся только те действия, которые соответствуют всем признакам, описанным в законе. Здесь уже различные действия не могут быть (как в двух предыдущих случаях) в то же время однородными. Однородными могут явиться только аналогичные (в смысле совпадения всех обрисованных в законе призна­ков) действия.

Таким образом, понятие однородности и разнородно­сти действий, которое понадобится нам в дальнейшем при решении вопроса о единстве преступления, является понятием относительным, могущим быть применен­ным только к объединяющему ту или иную группу действий, указанному в законе признаку (или признакам). И лишь относительно его (или их) может ставиться и решаться вопрос об однородности и разнородности дей­ствий как элементов объективной стороны составов кон­кретных преступлений.

Применительно к указанным ранее трем группам действий, описанным в законе, может ставиться и ре­шаться также вопрос о совместимости и несов­местимости действий. Его решение понадобится для решения проблемы идеальной и реальной совокупности преступлений.

В ряде случаев (идеальная совокупность преступле­ний) бывает так, что одно и то же действие служит в качестве необходимого элемента объективной стороны не одного, а двух и более составов различных преступ­лений. Это действие вызывает несколько последствий. В одном действии совмещаются признаки двух или более действий, описанных в различных составах. В этих случаях можно говорить о совместимости действий. Всегда ли возможна такая, совместимость действий? И с чем связана их несовместимость, если она суще­ствует?

Действия, отнесенные нами по степени конкретиза­ции к первой группе, обладают, если можно так выра­зиться, наибольшей совместимостью. Они могут быть на практике совмещены с действиями этой же группы (пре­вышение власти, выразившееся в убийстве — совмещены действия, входящие в объективную сторону состава, пре­дусматривающего убийство, и состава превышения власти). Возможно также совмещение действия первой группы с действием второй группы. Например, убийство, совершенное изменником родины для того, чтобы по за­данию иностранной разведки достать подлинные совет­ские документы — убийство (первая группа) совмещено с изменой родине (вторая группа). Возможно, однако гораздо реже, совмещение между собой действий второй группы, а также действий второй группы (хищение государственного или общественного имущества) и третьей группы — (обвешивание и обмеривание покупателя), когда лицо путем обвешивания покупателя — государст­венного органа создает излишки с целью их присвоения. Практике известны случаи совмещения действий первой и третьей групп (наименее конкретизированных и наиболее конкретизированных). Таково совмещение дейст­вий в случае злоупотребления служебным положением и подлога.

Иначе обстоит дело с действиями третьей группы. Они не совместимы между собой. Характерной особенностью таких действий является то, что в силу ис­черпывающего перечисления их признаков в законе они не могут быть совмещены, и составы, включающие в се­бя эти действия, не могут, стало быть, как мы будем об этом подробно говорить в дальнейшем, образовать один с другим идеальную совокупность преступ­лений.