1. ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО США ОБ ОХРАНЕ ЛИЧНОСТИ, ЖИЛИЩА, ДОКУМЕНТОВ И ИМУЩЕСТВА ГРАЖДАН В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ

Общепризнанно, что английские поселенцы XVII века привезли с собой в США со своей родины многие правовые институты, в том числе те, на основе которых сформировалось уголовно-процессуальное право США1. До принятия Конституции 1787 года и «Билля о правах» 1791 года американцы отстаивали свои права и свободы прежде всего, апеллируя к законодательным актам и "общему праву" Англии, а также путем обращения к колониальным хартиям, в которых были нормы о гарантиях прав британских подданных. Преемственность английских правовых институтов вытекала из известных обстоятельств, связанных с образованием США.

Английская монархия со своими правовыми нормами оказалась несовместимой с теми новыми общественными порядками, которые хотела установить молодая американская буржуазия. Характерная черта антиколониального движения в Северной Америке - конституционное закрепление основных прав и свобод человека, связь понятий "свобода" и "собственность" и реализация принципа "мой дом - моя крепость"2. Испытав на себе тиранию и беззаконие английских судов, колонисты стремились прежде всего защитить личность от произвола.

Конституция США была призвана закрепить создание единого государства - Соединенных Штатов. Поэтому при ее разработке основное внимание было уделено формированию и полномочиям трех ветвей государственной власти - законодательной, исполнительной и судебной.

В Основном законе США - Конституции 1787 года - получили закрепление только отдельные буржуазно-демократические свободы - гарантия habeas corpus, запрещение принимать "билли об опале", и поэтому вряд ли можно говорить о том, что Конституция "признавала права граждан", которые были к тому времени провозглашены конституционными актами штатов.

Идея "Билля о правах" была заимствована американскими колонистами из правовой доктрины и практики Великобритании. Но в английской правовой доктрине традиционно считалось, что "билли о правах" должны гарантировать права народа от произвола только со стороны короля как единоличного правителя. В США концепция "Билля о правах" трактовалась значительно шире. В принятии "биллей" колонисты видели важные конституционные гарантии личных свобод, защиту от любого государственного органа. "Орган народа, - писал Т. Джефферсон, - так же, как личность, подвержен тирании, поэтому его действия должны постоянно находиться под контролем"3 .

Сразу после принятия Конституции возникло и быстро набрало силу движение за включение в Основной закон "Билля о правах". Ряд штатов, ратифицировав Основной закон, прямо поставили условие, что он должен быть дополнен поправками о правах и свободах граждан. Федералисты во имя спасения Конституции согласились выполнить требования сторонников принятия поправок о правах человека. В марте 1789 года начал работу первый конгресс США. Среди неотложных вопросов, поставленных на обсуждение конгресса, о "Билле о правах" даже не упоминалось, несмотря на обещание начать рассмотрение поправок к Конституции на первом же его заседании. Только через 2 месяца с начала работы конгресса депутат Мэдисон4 выступил с предложением внесения в конституцию "Билля о правах". Ему пришлось выдержать упорное сопротивление федералистов, доказывая им, что бесконечные отсрочки решения о поправках "могут вызвать подозрения и настроить народ против дальнейших действий конгресса"5 .

Антифедералисты поддержали Мэдисона. "Народ не успокоится до тех пор, - сказал делегат Уайт, - пока не будут приняты поправки, гарантирующие основные права и свободы 6. Мэдисон представил свой проект поправок, в котором содержались по существу те поправки, которые в последующем составили федеральный "Билль о правах". Предложенный им проект "Билля о правах" содержал ряд важных процессуальных прав личности: неприкосновенность жилища, гарантия "надлежащей правовой процедуры" (due process of law), запрещение произвольных арестов, обысков, чрезмерных залогов и штрафов, жестоких и необычных наказаний 7.

Первые 10 поправок к Конституции , составившие «Билль о правах», были ратифицированы необходимым числом штатов к 15 декабря 1791 года. С этого момента "Билль о правах" вступил в силу. Поправки IV, V, VI и VIII содержали гарантии неприкосновенности личности, которые нашли свое выражение и в установлении определенных уголовно-процессуальных норм.

Конституционное закрепление норм, направленных на устранение произвола исполнительной и судебной властей явилось, несомненно, одной из исторически-прогрессивных целей "Билля о правах". Американские политические лидеры, воспроизводя на новой основе заимствованные из английской правовой доктрины нормы и принципы уголовного судопроизводства, выражали ненависть к монархическому наследию. Закрепление этих отправных положений судебного разбирательства, в основе, которых лежали права личности, прямо отрицало деспотичное правосудие и главные положения инквизиционного судопроизводства. И именно поэтому и были записаны гарантии "надлежащей правовой процедуры"8, положение о запрещении необоснованных обысков и арестов, привилегия против самообвинения и др.

IV поправка "Билля о правах" гласит: "Право народа на гарантии неприкосновенности личности, жилища, документов и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе, как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту". Цель этой поправки -утвердить в новом государстве принцип неприкосновенности личности и жилища. Ее содержание, как и содержание иных поправок, касающихся процессуальных гарантий правосудия и прав личности, "была продуктом исторического опыта американцев, частнособственнических, индивидуалистических представлений о взаимоотношениях личности и государства"9.

Поправка IV должна была предотвратить возможные злоупотребления властью правительством, с которыми так часто приходилось сталкиваться самим колонистам и их предкам в монархической Великобритании.

Кроме того, эта поправка наряду с иными положениями Конституции была воплощением идеи о неприкосновенности частной собственности. Принцип недопустимости посягательства на собственность, выраженный, в частности, в запрете "нарушать владение" (trespass) без согласия владельца или без законного основания, является одним из догматов общего права. Идея всемерной правовой охраны частнособственнических интересов как основа поправки IV была развита Верховным судом США в ряде его принципиально важных решений.

Постепенно к середине 70-х годов нашего столетия в практике Верховного суда выработалась концепция, согласно которой поправка IV представляет конституционную охрану не только и даже не столько частной собственности (ее неприкосновенность гарантирует достаточное число других конституционных норм), сколько частную жизнь граждан, свободу человека от излишнего и неправомерного вмешательства государства в сферу его частной жизни. Последние объединяются в американской юриспруденции концепцией "прайвеси", в которой нашли адекватное отражение принципы индивидуализма, святости и незыблемости частной собственности, а также общедемократические идеалы охраны прав и свобод граждан от произвола властей. Первая попытка сформулировать суть понятия "прайвеси" была предпринята в 1890 году известными американскими юристами С. Уорреном и Л. Брандейсом, которые определяли его как "право быть оставленным в покое"10. Термин "прайвеси", прочно вошедший в политико-правовой лексикон США, не имеет адекватного эквивалента в русском языке. Этим термином в США обозначают все аспекты частной жизни, индивидуального бытия человека: интимный мир, сферу личных отношений, неприкосновенность частной переписки, записей, дневников, свободу высказываний и религиозных убеждений и т. п.11 .

Как видно, поправка IV состоит из двух частей. Первая часть в чисто декларативной форме провозглашает "право народа" на неприкосновенность личности, жилища, имущества, личных бумаг и документов; необоснованные аресты и обыски в нарушение этого права запрещаются. Вторая же часть поправки представляет собой попытку сформулировать практические гарантии данного конституционного права. Анализ поправки позволяет сделать вывод, что авторы "Билля о правах", естественно, допускали возможность "обоснованных", то есть правомерных, обысков и арестов. Обыск или арест правомерен, когда на его производство выдан ордер; в свою очередь, правомерность ордера ставится в зависимость от "достаточного основания", наличие которого необходимо для выдачи ордера и должно быть подтверждено присягой или торжественным заявлением; ордер на обыск правомерен также только в том случае, когда он содержит подробное описание места обыска, а ордер на арест гражданина или изъятие предметов, связанных с преступлением, - подробное описание лица, подлежащего аресту, или предметов, подлежащих изъятию.

Поправка не указывает, на ком лежит ответственность за выдачу ордеров, кто определяет "достаточность оснований" для выдачи ордера, кто исполняет ордер, насколько подробно должны составляться описания мест обыска, а также подлежащих аресту лиц или предметов, степень абсолютности устанавливаемых ею правил, могут ли быть из них исключения. Иначе говоря, поправка IV не установила твердых критериев обоснованности арестов и обысков. Конкретизация неопределенных формулировок была оставлена на усмотрение законодателя и судебной власти. Поэтому на протяжении всей истории США фактическое нормативное содержание предписаний поправки IV менялось постоянно, а реальное значение гарантий неприкосновенности личности и жилища во многом определялось задачами практической деятельности "исполнителей закона" - полиции, ведомств государственного обвинения, следственно-сыскных органов и иных правоприменяющих учереждений.

Конституция США определяет и ограничивает только власть и полномочия правительства (как федерального, так и правительства штатов), за исключением одного случая. Только XIII поправка может трактоваться так, чтобы быть применимой к частным лицам. Эта поправка, принятая после Гражданской войны, запрещает рабство и недобровольное/ подневольное услужение. Таким образом, жалоба в суд о том, что чьи-то конституционные права были нарушены частным лицом, невозможна. Это ограничение имеет очень важное значение для конституционного уголовного процесса. Вопреки конституционным положениям, запрещающим проводить необоснованные аресты (задержания) или обыски (изъятия), IV поправка к Конституции США не обеспечивает никакой защиты в тех случаях, когда частные граждане по своей собственной инициативе и без какой-либо поддержки или одобрения со стороны государственных служащих ворвались в чужое жилье или арестовали кого-либо и, собрав доказательства, предоставили их полиции12 .

Ведущую роль в формировании свода процессуальных норм, регламентирующих порядок производства арестов и обысков, играет Верховный суд США: правила, устанавливаемые им по делам, связанным с толкованием поправки IV, включаются в систему гарантий, характеризующих "надлежащую правовую процедуру", и распространяются в качестве общеобязательных на деятельность органов уголовной юстиции в штатах. Как замечает профессор Дж. Пелтасон, В сфере толкования поправки IV "Верховный суд всегда испытывал трудности в определении того, что имеет в виду Конституция"13 .

Согласно законодательству и судебной практике был определен следующий порядок выдачи ордера.

При наличии "достаточных оснований" для привлечения лица к уголовной ответственности сотрудник полиции или иного органа расследования составляет заявление о выдаче ордера на арест лица или на обыск занимаемых им помещений14 . Его заявление под присягой представляется судье-магистрату15, который должен проверить "достаточность оснований" и после этого утвердить и выдать ордер или отказать в его выдаче. В Федеральных правилах уголовного судопроизводства в окружных судах США указывается: "Если из жалобы или аффидевита... следует, что существует достаточное основание полагать, что было совершено правонарушение или что его совершил обвиняемый, ордер на арест обвиняемого выдается любому должностному лицу, уполномоченному законом исполнить его"16. Утвержденный ордер исполняется сотрудниками полиции. Издание ордера на арест или обыск является процессуальным актом, формально означающим возбуждение уголовного преследования.

В теории американского уголовного процесса предполагается, что утверждение ордера судьей - нейтральным и беспристрастным магистратом ( судья, сам суд низшего звена судебной системы США) - должно обеспечить надзор судебной власти за соблюдением конституционного требования достаточности оснований при возбуждении уголовного дела, за законностью и обоснованностью обысков и арестов. Предполагается также, что «представитель судебной власти оценивает обоснованность обысков и арестов объективно, нейтрально и непредвзято, что не всегда может быть сделано полицией или органами обвинения в силу обвинительной природы их функций»17.

Суды четко определили свою позицию в вопросе о том, кому принадлежит власть выдавать ордера. В ряде своих решений Верховный суд США последовательно подтвердил, что эта власть - прерогатива магистрата. В тех штатах, где законодательство допускало издание ордеров обвинителями, такая практика Верховным судом объявлялась противоречащей Конституции.

Однако на практике реальная схема процедуры издания ордера выглядит иначе - не решение представителя судебной власти имеет контролирующее значение для полиции и обвинения, а решение полиции и обвинителя предопределяет санкцию магистрата. Ордер, выданный "нейтральным и беспристрастным" магистратом, чаще всего выступает лишь документальным (и автоматическим) подтверждением решения обвинителя привлечь подозреваемого к уголовной ответственности18. На федеральном уровне утверждение обвинителем заявлений на выдачу ордера является прочно укоренившейся практикой. В некоторых штатах предварительное утверждение ордера обвинителем требуется законом.

Исследования, проведенные американским юристом, профессором Ф. Миллером в штатах Мичиган, Канзас и Висконсин, выявили, что "фактически не существует судебной проверки наличия достаточных оснований для выдачи ордеров на арест. И это истинно так, несмотря на разнообразие формальных схем размещения этой функции. В каждом из трех штатов решение, выдавать ли ордер, принимается службой атторнея-обвинителя"CAPut!’ . Многие магистраты не имеют квалифицированной юридической подготовки и полагаются на "юридически обоснованные" суждения обвинителей, профессиональный опыт сотрудников полиции и органов расследования, ибо, в отличие от аналогичного института магистратских судей в Англии, их непосредственные помощники - клерки не имеют специальной юридической подготовки20. Влияние вышеуказанных должностных лиц и органов на магистраты в вопросе о выдаче ордера на арест обусловлено и самой неопределенностью конституционного требования "достаточного основания". Времена меняются, и в последние годы считается искажающим реальную картину утверждение о том, что ордера на обыск и арест часто даются магистратами, не имеющими профессиональной подготовки21 .

Критерии достаточности оснований для выдачи ордера на обыск или арест в американском праве не получили конкретного и детального описания. Верховный суд США считает, например, что при оценке достаточности оснований следует исходить из "вероятностей", которые не имеют "технико-юридической природы, "это: "фактические и практические соображения повседневной жизни, которыми руководствуется в своих действиях разумный и здравомыслящий человек, а не специалист по узкоюридическим вопросам". Достаточные основания появляются тогда, когда "факты и обстоятельства, которые известны сотруднику полиции или о которых он имеет разумно надежную информацию, достаточны сами по себе, чтобы у разумно осторожного человека появилось убеждение", что совершено преступление22 .

Судебная практика США показывает, что «достаточным основанием для выдачи ордера на арест или обыск чаще всего бывают различного рода непроверенные данные оперативной работы полиции, в частности, информация, поступившая от полицейского осведомителя. Имя осведомителя в заявлении на выдачу ордера обычно не раскрывается: достаточно бывает утверждения сотрудника полиции о том, что осведомитель - человек надежный и в прошлом, якобы, сообщал достоверную информацию»23 .

Достаточным основанием может служить и так называемое "доказательство по слуху", то есть любого рода информация, сообщенная не из первоисточника, а опосредованно, через другое лицо. Согласно федеральным правилам уголовного судопроизводства, указанным выше, "установление достаточного основания может исходить из доказательства по слуху полностью или частично"24 .

Неопределенность оснований для выдачи ордера на арест или обыск, сводящихся преимущественно к непроверенной информации оперативного характера, представляет широкие возможности для злоупотребления полицейскими своей властью при реализации мер правового принуждения. Как подчеркивает российский ученый В. М. Николайчик, в американском уголовном процессе складывается положение, при котором полицейский в обоснование ареста или обыска, ссылающийся на анонимного осведомителя, "оказывается в конечном счете единственным судьей в решении вопроса о том, имеется ли достаточное основание для производства ареста или обыска... Несмотря на то, что ... практика выдачи ордеров создает возможности для злоупотреблений, она не меняется..."25 .

На первый взгляд, абсолютные требования поправки IV о необходимости ордера для производства ареста или обыска имеют исключения, легализуемые законом и судебной практикой и объясняемые практическими потребностями борьбы С преступностью. По общему правилу, закрепленному общим правом, законодательством штатов и федеральными законами, любой сотрудник правоприменяющего органа вправе Произвести арест лица без ордера, когда преступление совершается в присутствии такого сотрудника или когда у сотрудника имеется обоснованное подозрение, что преступление совершило данное лицо. Так, согласно (§, § 3052, 3056 раздела 18 Свода законов США), сотрудники ФБР или секретной службы уполномочены "производить аресты без ордера за любое преступление против США (т.е. преследуемое по федеральным законам), совершаемое в их присутствии, либо за любую фелонию26, предусмотренную законами США, если у них есть разумные основания полагать, что лицо, подлежащее аресту, совершило или совершает таковую фелонию".

"Правомерный" арест лица - на основании ордера или без него - дает возможность полиции провести личный обыск подозреваемого, а также обыск вещей, находящихся вблизи, "под его непосредственным контролем". Конечно, тщательный обыск лица, арестованного при наличии "достаточного основания", бывает необходим в интересах безопасности самого полицейского. Но такими обысками чаще пользуются с превышением границ необходимого, злоупотребляя им и унижая людей. Ряд решений Верховного суда подтверждает также право полиции без ордера обыскивать помещения, в которых производится "правомерный" арест лица. Как подчеркивает российский ученый В. А. Власихин, это правило, естественно, противоречит норме поправки IV о производстве обыска только на основании ордера, но объясняется необходимостью изъять предметы, возможно имеющие доказательственное значение (оружие, наркотики и т. д.)27 .

В различных комбинациях - арест без ордера, но на основе "правомерного" обыска, в том числе и производимого без ордера, обыск без ордера, но на основе "правомерного" ареста, в том числе и производимого без ордера, - аресты и обыски могут производиться полицией без ордеров, в обход требований поправки IV, хотя и "легально", на основе разнообразных норм, установленных законом или выработанных судебной властью.

Поправка IV устанавливает четкое требование, чтобы в ордерах на обыски или аресты содержалось указание на конкретное лицо, подлежащее аресту, или подробное описание места обыска, либо подлежащих изъятию предметов. Однако эта конституционная норма несколько исказилась сквозь призму закона, судебных решений и полицейской практики. Так, согласно федеральным правилам уголовного судопроизводства, ордер на арест обвиняемого, если его имя неизвестно, может содержать "любое имя или описание, посредством которого он может быть идентифицирован с разумной достоверностью"28 . Такого рода по существу бланкетный ордер позволяет сотрудникам правоприменяющих органов злоупотреблять своим правом на арест, а сопоставление бланкетного ордера с предписаниями поправки IV дает основания для вывода о том, что его наличие, как отмечает В. А. Ковалев, "тождественно отсутствию какого-либо ордера вообще"29 .

Идея "общих ордеров" и "общих обысков"30, неприятием которой были движимы авторы "Билля о правах" при составлении поправки IV, в современном американском обществе зачастую проступает в предписаниях статутов и повседневной практике полицейских органов.

Наиболее ощутимо идея "общего обыска" проявляется в практике прослушивания и электронного наблюдения с целью перехвата и фиксации разговоров граждан. Авторы «Билля о правах» не могли себе вообразить, что формулируемые ими гарантии законности и обоснованности обысков и изъятий станут предметом споров ученых-юристов, практических деятелей полиции и политологов по поводу Конституционности подслушивания и электронного наблюдения. Подслушивание стало грозным орудием вторжения государства в то самое "прайвеси", конституционное право на которое столь тщательно обосновывалось на протяжении многих лет адвокатами, судьями, университетской профессурой. Юристы стали утверждать, что подслушивание должно быть в конституционном смысле приравнено к проведению обыска и изъятия, и на него должны быть распространены условия, предписанные поправкой IV, так как по своей сути оно мало чем отличается от обыска с целью изъятия доказательств преступления. Противники подслушивания утверждают, что оно неконституционно по своей природе, так как представляет собой, по сути, "общий обыск", поскольку при подслушивании практически невозможно предсказать, какая часть разговора или какой разговор может стать доказательством обвинения. Поэтому даже если принять подслушивание за "обыск" по смыслу поправки IV, то в ордер на такой "обыск" просто невозможно включить "подробное описание" предмета, подлежащего изъятию, поскольку подслушивание ведется "вслепую", пока не будет зафиксирован интересующий разговор. Как пишет Р. Кларк, бывший генеральный атторней США, подслушивание "улавливает все, что происходит в мире звуков, не будучи, однако, в состоянии отличить рыбу от мяса..."31. Именно поэтому противники подслушивания считают его грозным орудием вторжения в конституционно охраняемое "прайвеси".

Сторонники же прослушивания указывают на его эффективность в деле борьбы с преступностью вообще, а в особенности с такой ее разновидностью, как организованная преступность.

При оценке правовой регламентации подслушивания необходимо иметь в виду не столько строгость этой регламентации (а практика показывает, что сотруднику правоприменяющего ведомства не так уж трудно убедить судью в наличии "достаточного основания" для установки подслушивающих устройств), сколько сам факт узаконения подслушивания и признания его вполне конституционным методом сбора доказательств. "Общий обыск", который авторы «Билля о правах» пытались исключить из правоприменительной деятельности, дабы оградить человека от произвола властей, институционализировался в современной конституционной практике США посредством достижений электронной техники.

Поправка IV оказала значительное влияние на развитие законодательства и судебной практики об охране личных и имущественных прав граждан в уголовном процессе США. Ее влияние прослеживается на таких уровнях, как федеральное законодательство, законодательство штатов, судебная практика.

Положения поправки IV по своему смыслу перекликаются с содержанием важнейших положений международных актов, в которых декларируются общечеловеческие ценности и принципы уважения прав и свобод человека. К таким международно-правовым актам относятся прежде всего такие документы ООН, как Всеобщая декларация прав человека 1948 г.; Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме 1988г. и другие.

Всеобщая декларация прав человека в ст. 12 фиксирует недопустимость произвольного вмешательства государства, других граждан в личную и семейную жизнь гражданина или посягательство на неприкосновенность его жилища. "Каждый человек имеет право на защиту закона от такого вмешательства или таких посягательств"32 .

Международный пакт о гражданских и политических правах в статье 9 устанавливает право человека на свободу и личную неприкосновенность. В этой статье подчеркивается недопустимость произвольного ареста или содержания под стражей. Лишение свободы допускается только на основаниях, предусмотренных законом. В случае ареста или задержания по уголовному обвинению лицо в срочном порядке должно быть доставлено к судье или другому должностному лицу, которому принадлежит по закону право осуществлять судебную власть. "Каждому, кто лишен свободы вследствие ареста или содержится под стражей, принадлежит право на разбирательство его дела в суде, чтобы этот суд мог безотлагательно вынести постановление относительно законности его задержания и распорядиться о его освобождении, если задержание незаконно"33 . В ст. 17 содержатся положения, запрещающие произвольное или незаконное вмешательство в личную или семейную жизнь гражданина, неприкосновенность жилища и тайну корреспонденции.

В "Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме" разъясняется, что слово "арест" означает акт задержания лица по подозрению в совершении какого-либо правонарушения или по решению какого-либо органа; слова "задержанное лицо" означают любое лицо, лишенное личной свободы не в результате осуждения за совершение какого-либо правонарушения. Принцип 11 Свода гласит, что лицо не может находиться в задержании без предоставления эффективной возможности быть в срочном порядке заслушанным судом или иным органом. Суд или иной орган должен иметь полномочия для рассмотрения, в случае необходимости, основания для продолжения задержания34 .

Смысл фундаментальных положений, содержащихся в поправке IV к Конституции США, так или иначе воспринят и в других международных актах по правам человека. Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 года в ст. 5 устанавливает право человека на свободу и личную неприкосновенность, лишение свободы допускается только в соответствии с процедурой, установленной законом. Арестованный обязательно должен знать причины ареста и предъявленное ему обвинение и в срочном порядке должен быть доставленным в суд для разбирательства его дела. В ст. 8 указывается на обязательность уважения личной и семейной жизни человека, его жилища и тайны корреспонденции. Только за редким исключением (когда это предусмотрено законом) и только в интересах государственной или общественной безопасности может быть допущено в демократическом обществе подобное вмешательство.

Влияние поправки IV прослеживается во многих положениях федерального уголовно-процессуального права, в том числе связанных с производством ареста и обыска. Среди них раздел 18 "Преступления и уголовный процесс", раздел 28 "Судоустройство и судебная процедура" Свода законов США (в редакции 1948 г. с последующими изменениями и дополнениями), Федеральные правила уголовного процесса в окружных судах США (1946 г. с последующими изменениями и дополнениями) и ряд других законодательных актов федерального уровня, которые будут далее рассмотрены в работе.

На уровне штатов влияние поправки IV Конституции США прослеживается в аналогичных нормах конституций штатов, в соответствующих УПК штатов, например, правовые нормы, касающиеся ареста и обыска в УПК штатов Нью-Йорк и Калифорния, которые будут рассмотрены далее.

Принципиальное значение для правильного понимания всеми американскими судами (федеральными и штатов) имеет судебная практика Верховного суда США, создающего прецеденты, в которых формулируются основные положения, касающиеся охраны личности, жилища, документов и имущества граждан, производства ареста и обыска. Например, в решении по делу Эскобедо (1964 г.) закреплено право любого лица иметь защитника после ареста; в решении по делу Мэпп (1961 г.) установлен запрет на использование в судебном процессе доказательств, полученных в ходе незаконного обыска; и, наконец, особо известно решение по Делу Миранды (1966 г.), в котором сформулирована новая судейская доктрина, затрагивающая правовой статус арестованного. Ее соблюдение является обязательным не только Для федеральных судов но и для судов штатов.