2. Нравственные основы воздействия следователя на участвующих в деле лиц

В процессе раскрытия и расследования преступле-

ний следователь, оперативный сотрудник вступают в

различные отношения с участвующими в деле лицами.

Эти отношения могут носить бесконфликтный или кон-

фликтный характер, относиться к моральным или пра-

вовым сторонам процесса доказывания или к тем и дру-

гим одновременно. Любое подобное отношение связано

с воздействием следователя, оперативного сотрудника

на иных лиц и с воздействием последних на субъект

раскрытия и расследования преступления. В основе

любого воздействия одного человека на другого лежит

процесс передачи информации, осуществляемый для

достижения определенных целей "путем использования

различных методов и средств с целью вызвать необхо-

димую реакцию со стороны лица, на которое оказыва-

ется воздействие, и тем самым обусловить желатель-

ную позицию и поведение этого лица в нужном направ-

лении"1.

Н.П. Хайдуков называет ряд функций, которые

выполняет процесс воздействия:

1. Функция информационной связи, или информа-

ционного контакта. Любое воздействие предполагает

передачу (обмен) некоей информации, одинаково необ-

ходимой как субъекту воздействия, так и реципиенту,

что позволяет им вступить в информационный контакт,

без которого невозможно любое воздействие.

2. Функция эмоционального, психологического кон-

такта Информационная связь пробуждает заинтересо-

ванность в самой информации или в лице, от которого

она поступает. Заинтересованность — первый элемент

——————      N

1 Хайдуков Н. П   Тактико-психологические основы воздействия'

следователя на участвующих в деле лиц  Саратов, 1984  С. 13    /

98

Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня

психологического контакта. Это эмоционально окра-

шенная направленность личности, связанная со стрем-

лением познать, насколько значима информационная

связь для другого индивида, выяснить причины и цели

заинтересованности, осознать ее как взаимную или

одностороннюю, уяснить, в какой мере может быть

полезен другой индивид для достижения намеченной

цели.

3. Функция взаимопонимания. Взаимопонимание в

интересующем нас аспекте — это понимание индиви-

дуальных особенностей и даже угадывание мотивов

поведения друг друга, отношения к себе другого лица.

4. Регулирующая функция, связанная с изменением

у реципиента образа мыслей, мнений, позиций, уста-

новок, мотивов и одновременно с формированием на

этой основе нужных взглядов, отношений и поступков.

"Воздействующий должен ясно представлять цель,

предварительно изучив объект воздействия; знать со-

ответствующие приемы и средства воздействия и уме-

ло пользоваться ими; хорошо представлять правовые

и моральные критерии их использования в той или

иной конкретной деятельности"1.

В процессе раскрытия и расследования преступле-

ний воздействие может быть физическим и психичес-

ким.

Нравственность физического воздействия опреде-

ляется, во-первых, его безусловной правомерностью и,

во-вторых, ситуационной допустимостью (безопасность

принудительных мер для окружающих, минимизация

физического и морального вреда для принуждаемого и

пр.). Допустимость физического воздействия означает

бесспорное соответствие действий субъекта принужде-

ния требованиям закона. Особенно бескомпромиссным

это требование становится, когда применяется такое

крайнее средство воздействия, как оружие.

В отличие от физического психическое воздей-

ствие направлено на сознание, волю, эмоции челове-

ка с целью побудить его изменить поведение, совер-

шить те или иные действия, передать ту или иную

Хайдуков Н. П Указ Соч. С  14—15

Глава IV Нравственные начала деятельности следователя      99

информацию. Оно оказывается путем убеждения и пу-

тем принуждения. Убеждение, если оно осуществляет-

ся правомерными и нравственно допустимыми сред-

ствами, может привести к согласию, к достижению

целей расследования, даже если ограничиваются пра-

ва и свобода выбора поведения лица и это противоре-

чит его интересам.

В литературе в качестве средства убеждения

обычно фигурирует лишь разъяснение следователем

реципиенту неправильности, ошибочности, невыгодно-

сти для него занятой позиции и призыв ее изменить.

Между тем арсенал средств убеждения в действитель-

ности этим не ограничивается. Представляется, что

именно целям убеждения могут служить такие такти-

ческие приемы, которые в одной ситуации могут иг-

рать роль средства принуждения или во всяком случае

могут толковаться двояко: и как средства убеждения, и

как средства принуждения. Так, демонстрация обвиня-'

емому явно противоречащих его интересам показаний

соучастников убеждает его изменить занятую позицию.

Этим же целям может служить предъявление улича-

ющих доказательств или анализ явных противоречий в

показаниях, данных в разное время, и т.п. В сущнос-

ти, в подобных случаях, принуждая обвиняемого осоз-

нать, оценить изобличающий характер передаваемой

ему информации, следователь тем самым убеждает его

в необходимости изменить занятую позицию.

Об убеждении, его способах и средствах в процес-

суальном законе ничего не говорится. О принуждении

говорится очень скупо и лишь в негативной форме:

запрещаются такие формы принуждения, как насилие,

угрозы и "иные незаконные меры" (ст. 20 УПК). И хотя

речь идет о получении показаний обвиняемого и дру-

гих участвующих в деле лиц, но этот перечень запре-

щенных мер принуждения и в литературе, и на прак-

тике относят ко всем способам получения доказа-

тельств, ко всем следственным действиям. Однако вни-

мательный анализ данного положения закона позволяет

обнаружить его двусмысленность и неточность.

Во-первых, насилие может быть не только проти-

воправным, но и правомерным. Ранее уже указыва-

100

Криминалистика- проблемы сегодняшнего дня

лось, что и физическое воздействие на человека при

определенных условиях и в определенных границах

может быть законным, даже в его крайних формах,

включающих реальную опасность для жизни лица, под-

вергающегося насилию.

Во-вторых, угроза есть форма насилия — психи-

ческого, поэтому ее можно было специально не упо-

минать в законе наряду с насилием.

В-третьих, и угроза может быть правомерной, даже

специально предусмотренной законом. Подобной угрозой,

причем весьма реальной и достаточно серьезной, служит

обязательное предупреждение при допросе свидетеля и

потерпевшего об уголовной ответственности за дачу лож-

ных показаний и за отказ от дачи показаний.

Упоминание в законе об "иных незаконных мерах"

никак не раскрывается и не комментируется. Это и

послужило причиной многочисленных дискуссий и раз-

ногласий по поводу допустимости ряда тактических

приемов психического воздействия.

По мнению Н.П. Хайдукова, "психическое воздей-

ствие оказывается: а) в форме насилия, если оно про-

тиворечит воле и желанию данного лица и направлено

на ограничение его прав, свободы выбора поведения,

самостоятельности в принятии решений в той или иной

жизненной ситуации; б) в форме согласия, если оно не

противоречит интересам государства и общества, воле

и потребностям человека, на которого оно оказывает-

ся, даже если ограничиваются права и свобода выбора

поведения данного лица; в) в допустимо правомерной

форме, когда оно не согласуется с волей и потребнос-

тями объекта воздействия, но не ограничивает его

прав, свободы выбора поведения и не противоречит

законности и нравственным принципам общества. Эта

форма чаще всего находит применение в воспитатель-

ной, учебной, организаторской, следственно-судебной

и некоторых других видах деятельности"1.

Эта классификация форм психического воздей-

ствия страдает тем же недостатком, что и приведенная

формула закона, поскольку в ее основе лежит пред-

Хайдуков Н. П Указ соч. С .17.

Глава IV Нравственные начала деятельности следователя 101

ставление о неправомерности любого психического

насилия. Следовало бы в п. "а" говорить о неправомер-

ном насилии, в п. "б" — об убеждении как способе до-

стижения согласия, а в п. "в" снять оговорку о том, что

воздействие в этой форме не ограничивает прав и

свободы субъекта. Таким образом, формами психичес-

кого принуждения нужно считать: а) неправомерное

насилие; б) согласие, достигаемое путем убеждения;

в) правомерное воздействие, не согласующееся с волей

и потребностями объекта воздействия и влекущее огра-

ничение его прав, свободы выбора поведения, но со-

гласуемое с нравственными принципами общества.

К числу недопустимых средств психического воз-

действия и с правовой, и с нравственной точек зрения

следует отнести неправомерные угрозы, например,

угрозу изменить меру пресечения на более строгую,

когда это не вызывается необходимостью или вообще

недопустимо, шантаж, принуждение к самооговору, к

даче ложных показаний, ложному доносу. В этой свя-

зи возникает весьма важный для следственной и опера-

тивно-розыскной практики вопрос о допустимости та-

кого средства психического воздействия, как обман.

За очень редкими исключениями вопрос о допусти-

мости обмана при расследовании преступлений либо

обходится молчанием, либо решается категорически

отрицательно. А. Ратинов и Ю. Зархин, пионеры в обла-

сти разработки проблем следственной этики, писали:

"Безусловно недопустимы любое насилие, игра на низ-

менных свойствах и страстях, использование невежества

и предрассудков, ложь, обман и т. п. Даже временный

успех таких средств весьма сомнителен. Если же учесть

необходимость воспитательного воздействия следовате-

ля, то совершенно ясно, что приемы такого рода рез-

ко не соответствуют этическим требованиям и задачам

уголовного судопроизводства. Следовать иезуитскому

правилу "цель оправдывает средства" — значит забы-

вать, что применением недостойных средств можно ис-

поганить и извратить любую благородную цель"1.

1 Ратинов А., Зархин Ю. Следственная этика // Соц. законность.

1970 Я° 10 С 39

102

Криминалистика: проблемы сегодняшнего дня

Противники использования обмана при расследова-

нии идут еще дальше, квалифицируя как обман многие

тактические приемы, имеющие целью, не прибегая ко

лжи, создать у подследственного ситуацию, способ-

ствующую — при полной свободе выбора линии пове-

дения — самообману. Так, по поводу одной из такти-

ческих комбинаций, призванной сформировать у под-

следственного ошибочное представление об объеме

имеющегося у следователя доказательственного мате-

риала, М.С. Строгович писал: "Нет никаких сомнений в

том, что умышленное, намеренное "формирование

ошибочного представления" у кого-либо есть обман

этого лица, сообщение ему ложных сведений, а не

что-либо иное. Но солгать можно прямо, словами, а

можно это сделать более сложным способом — таким

образом, что слова и предложения сами по себе лож-

ными не являются, но они так построены и даны в

таком контексте, сказаны таким тоном и с такой мими-

кой, что тот, кому они высказаны, ложь примет за

правду, а правду — за ложь. А это есть обман, ложь,

которая от того, что она подана в особо хитроумной

форме, не делается допустимей; наоборот, она приоб-

ретает особо нетерпимый, незаконный и аморальный

характер"1.

Если следовать подобным рассуждениям, то обман

можно усмотреть чуть ли не в каждом тактическом

приеме, не говоря уже о тактических комбинациях,

которые в литературе именовались не самыми удачны-

ми терминами: "следственные хитрости", "психологи-

ческие ловушки" и о которых речь впереди.

Правового решения вопроса о допустимости обмана

при расследовании преступлений не существует, по-

скольку слово "обман" не упоминается среди незакон-

ных средств воздействия, названных в УПК. В этом

плане можно двояко толковать упоминание в законе

"иных незаконных мер": либо относя к их числу и об-

ман (как это обычно делается в литературе); либо —

по известным основаниям — не относить обман к этим

мерам. Попытка прибегнуть к распространенному сей-

1 Проблемы судебной этики. М, 1974 С 20

Глава IV. Нравственные начала деятельности следователя 103

час в правовом обиходе выражению "разрешено всё,

что не запрещено законом" не решает вопроса, по-

скольку в уголовном судопроизводстве следует придер-

живаться иного правила: "разрешено всё, что разреше-

но законом или ему не противоречит". Становится яс-

ным, что вопрос следует перенести из правовой облас-

ти в нравственную и именно здесь искать его решение.

Поскольку профессиональной считается этика оп-

ределенной социальной группы — медиков, военных,

спортсменов, ученых, наконец, юристов, в том числе

следователей, — постольку задача заключается в том,

чтобы выяснить, считают ли именно профессионалы-

следователи обман аморальным, прибегают ли они к

нему на практике.

Опрос 210 следователей органов прокуратуры и

внутренних дел свидетельствует, что 75% респонден-

тов считают обман допустимым, хотя и прибегают к

нему редко или вообще не прибегают; 10% считают

обман аморальным и недопустимым в следственной

практике, указывая в то же время, что рекомендуе-

мые в литературе "хитрости" и "ловушки" они не счи-

тают основанными на обмане; 15% респондентов в той

или иной форме уклонились от прямого ответа. К это-

му необходимо добавить, что некоторые из тех следо-

вателей, которые отрицают правомерность обмана, в

личной беседе приводили подчас такие примеры, кото-

рые свидетельствовали об их нечетком представлении

обмана или слишком узком толковании этого понятия.

Результаты опроса показывают, таким образом, что

общая моральная норма "обман недопустим, он безнрав-

ствен" фактически превращается в свою противополож-

ность, становясь отражением группового общественного

мнения профессионалов, т.е. нормой профессиональной

следственной этики.

С позиций профессиональной военной этики не

только признается, но и всячески поощряется обман

противника; медицинской деонтологией считается пра-

вомерным, нравственным обман смертельно больного

пациента относительно перспектив его выздоровления;

на обмане ожиданий противника, по существу, стро-

ится вся теория рефлексивного управления, рефлек-

104

Криминалистика- проблемы сегодняшнего дня

сивных игр; не считается аморальным самообман субъек-

та и т.п. Наконец, пора открыто признать, что и государ-

ство признает допустимость обмана в правоохранительной

сфере: оно узаконило оперативно-розыскную деятель-

ность, во многом основывающуюся на дезинформации,

обмане как средстве выявления и раскрытия пре-

ступлений. Обман противостоящего оперативному со-

труднику лица не считается аморальным; не прибе-

гая к обману, невозможно внедриться в преступную

группировку, взять с поличным взяточника, вымога-

теля и т.п. Стыдливая маскировка слова "обман" спе-

циальным термином "легендирование" существа дела

не меняет.

Но если в одной и той же сфере борьбы с преступ-

ностью обман и допустим, и недопустим, то не свиде-

тельствует ли сложившееся положение о том, что су-

ществует двойная мораль у "борцов с преступностью"?

Попытки оправдать существующую ситуацию тем,

что следственная деятельность осуществляется откры-

то, гласно (поэтому обман в ней недопустим), а опера-

тивно-розыскная — тайно (а значит, противостоящее

оперативному сотруднику лицо об обмане не узнает) и

что "в силу этого категории нравственности здесь полу-

чают иную, обусловленную названными обстоятельства-

ми, интерпретацию'", не выдерживают критики. Нуж-

но либо признать, что в правоохранительной деятель-

ности обман допустим, либо его запретить; принципи-

альное решение этого вопроса может быть только

однозначным. Другое дело, что, допуская возможность

обмана, можно его определенным образом ограничить,

указать, на чем он никогда не может основываться,

какие средства обмана будут признаваться безусловно

недопустимыми, абсолютно безнравственными.

Что же может убедить групповое общественное

мнение профессионалов в допустимости обмана для

установления истины в процессе расследования? Оче-

видно, сопоставление моральных выигрыша и проигры-

ша при обмане, поскольку, повторяем, говорить о на-

рушении закона не приходится за его отсутствием.

Москалъкова Т. Н. Указ, соч С 26—27.

Глава IV Нравственные начала деятельности следователя 105

В.А. Бабич подошел к решению рассматриваемого

вопроса со своеобразных позиций. Все тактические

средства воздействия следователя на противодейству-

ющих ему лиц он разделил на три класса: убеждение,

принуждение, хитрость. К классу "убеждение" им от-

несены "тактические средства, направленные на фор-

мирование у лиц, противостоящих следователю, добро-

вольного отказа от противодействия". В класс "принуж-

дение ... входят тактические средства открытого воз-

действия на волю лиц, противостоящих следователю"1.

Выбор конкретного тактического средства зависит от

складывающейся следственной ситуации, определяю-

щей свободу этого выбора следователем. В зависимос-

ти от характера противодействия в одних ситуациях

следователь может применять разнообразные средства,

в других — его выбор ограничен, но еще существует,

в третьих — это может быть единственно допустимый

вариант действий. Возможность выбора — вот тот нрав-

ственный критерий, с позиций которого следует оцени-

вать допустимость тактического средства. Этот крите-

рий в представлении В.А. Бабича выглядит следующим

образом:

"1. При выборе тактических средств следователь

должен принимать все зависящие от него меры для

того, чтобы средства приводили к достижению целей

предварительного следствия.

2. Он должен в равной мере принимать все зави-

сящие от него меры для обнаружения у средств побоч-

ных свойств, могущих причинить вред общественным

интересам и интересам различных лиц. При их обнару-

жении он должен принимать необходимые меры для

предотвращения вреда... В тех ситуациях, в которых у

следователя существует возможность использования

единственного тактического средства, применение ко-

торого неизбежно приводит к побочным неблагоприят-

ным последствиям, в качестве дополнительного этичес-

кого критерия должен применяться принцип "меньшего

1 Бабич В. А. Проблема тактической допустимости тактических

средств-при расследовании преступлений / Автореф дисс .. канд

юрид наук. Минск, 1980 С. 15.

Криминалистика   проблемы сегодняшнего дня

зла". В соответствии с ним следователь должен сопо-

ставить вред, который может наступить от применения

этого средства и от отказа в его применении... Вопрос об

этической допустимости убеждения, принуждения, хит-

рости не может решаться лишь абстрактно-теоретически.

Этическая оценка конкретного факта использования

убеждения, принуждения, хитрости должна даваться с

учетом всех конкретных обстоятельств оцениваемой

следственной ситуации на основе системы критериев

этической допустимости тактических средств"1. Иными

словами, и убеждение, и принуждение, и хитрость, т.е.

попросту обман, могут быть и моральными, и амораль-

ными в зависимости от следственной ситуации.

Руководствуются ли в реальной жизни следовате-

ли этими и подобными критериями, прибегая к обману

или иным средствам воздействия? Анализ практики

свидетельствует, что часто они не задумываются о

нравственности тех средств, которые используют. Под-

тверждением служат данные, приведенные В.Ю. Ше-

питько по результатам анкетирования следователей

прокуратуры и МВД Украины: 54% опрошенных в сво-

ей деятельности применяют методы незаконного воз-

действия. Из них физическое насилие используют 3,7%;

угрозы — 14,7%; обман — 29,8%; введение в заблужде-

ние относительно наличия доказательственной инфор-

мации — 92,6%;" культурную отсталость и религиозные

предрассудки — 22,2%; безнравственные побуждения —

5,5%2. Если, называя вещи своими именами, признать,

что "введение в заблуждение" — не что иное, как об-

ман, а использовать культурную отсталость и религи-

озные предрассудки целесообразно именно для обма-

на под видом "разъяснения" верующим кар небесных

за их "неверное" поведение, то следует без всякого

преувеличения признать, что обман противостоящих

следователю лиц — отнюдь не редкость, а распростра-

ненное средство решения задач расследования. Все это

заставляет лишний раз задуматься: ле пора ли отка-

1 Бабич В. А. Указ, соч С 19—21

* Шепитько В. Ю. Теоретические проблемы систематизации так-

тических приемов в криминалистике  Харьков, 1995. С. 54.

Глава IV Нравственные начала деятельности следователя 107

заться, наконец, от абстрактно-лицемерного утвержде-

ния о том, что всякий обман, к которому прибегает

следователь или оперативный сотрудник, — аморален?