1.2. Современная историография проблемы в XX — нач. XXI в.: на пути к признанию частноправового подхода

Обращаясь к исследованию современной историографии проблемы, заметим, что «задача историка не в том, чтобы апологетизировать то, что вчера огульно зачеркивалось. Задача историка в том, чтобы найти фактам прошлого их подлинное место и соотнести их со всей динамикой исторического процесса»99. Истина, на наш взгляд, может находиться где-то между либерализмом и консерватизмом в методологических подходах. Исходя из этого, нам не следует отрывать последующие в XX в. исторические события от предшествующих им звеньев единой исторической цепи, чтобы оценить мнения наших предшественников с политической или моральной точек зрения современной эпохи. Потому что наши предшественники в науке, в действительности, являются не нашими учениками, а нашими учителями. Только так мы сможем приблизиться к подлинному пониманию прошлого и настоящего в истории государства и права России 10°.

Современная историография более позитивно относится к признанию роли римского права в становлении отечественного права. И чем ближе мы находимся ко времени принятия

33

нового, ныне действующего ГК РФ, тем более ощущается позитивное отношение к нему.

Примечательно также и то обстоятельство, что все высказывания, связанные с употреблением термина «рецепция римского права» применительно к России, не содержат определений понятия, которые исследователи вкладывают в содержание этого термина. На наш взгляд, создается традиционное заблуждение в том, что рецепция возможна только полная и в качестве примера имеется в виду рецепция римского права на Западе.

Сгруппировав точки зрения современных исследователей, приходим к убеждению в том, что складывается в основном три точки зрения:

1.                                Отрицание существования такого явления в развитии отечественного права, как рецепции римского права в России. Эта точка зрения традиционно исходит от дореволюционной историографии проблемы и усиливается отрицанием частноправового подхода в советском праве.

2.                 Признание наличия рецепции и норм, и институтов римского права в России, выделяя при этом те этапы, когда рецепция была полная и когда частичная. Эта же группа исследователей, тем не менее, склонна, на наш взгляд, понимать под полноценностью термина «рецепция» именно западноевропейский ее вариант. Между тем, как будет исследовано в главе второй, на западе Европы рецепция римского права в разных странах носила своеобразный характер.

3.                  Точка зрения и определение понятия автором впервые высказывается в отечественной историографии данной проблемы и выносится на защиту. Она заключается в том, что понятие «рецепция римского права» автор считает применимым к истории российского права в XIX— начале XX в. Оно имеет полное право на существование, так как само явление российской рецепции римского правового наследия было и необходимым, и достаточным в той форме, в какой оно реализовалось в нашей стране. Это убедительно доказывается как нашими предшественниками в изучении проблемы (отечественной историографической традицией), так и исследованием, проведенным автором в представленной к защите квалификационной работе. Проблема заключается в том, что в некоторых странах кон-

34

тинентальной Европы, а также в некоторых других странах мира, в отличие от России, рецепция римского права носила всеобъемлющий по многим нормам и институтам характер. Между тем, и это было уже убедительно доказано в отечественной историографии, римские нормы в России, так же как и в других странах, были действующими. Однако их количество и системность носили ограниченный российскими условиями характер. Кроме того, их действие происходило в основном не в рамках римских кодексов, как в странах континентальной Европы, а в рамках российских сводов законов. Но специфика российских условий влияния римского права не может, на наш взгляд, доказывать неприменимость понятия «рецепция римского права» для России. Важно при употреблении уже бытующего в науке термина обозначить пределы его использования, определить, таким образом, понятие, а соответственно, и степень влияния норм римского права. Важно выявить достаточность для России рецепции в тех формах, в которых она реализовалась для вывода о том, можно ли данный термин употреблять.

Остановимся на первой точке зрения. Так, по мнению М.Х. Хутыза, о процессе российской рецепции римского частного права если и можно говорить, то только применительно к проекту дореволюционного Гражданского кодекса. «В силу известных причин, — писал он, — Россия не реципировала римское частное право». Начавшийся процесс его восприятия проектами гражданских кодексов в начале века был прерван Октябрьским переворотом, вскоре после которого В.И. Ульянов (Ленин) заявил: "Мы ничего "частного" не признаем..." и потребовал "применять не corpus juris romani (свод римского права. — М.Х.), а наше революционное правосознание" (Письмо Êóðñêîìó Ä.È., 20.02.22)»101.

На этой же позиции находится и профессор В.А. Тархов. Он писал: «В России рецепции римского права не было. Хотя русские юристы много и плодотворно работали в области римского права, это почти не нашло отражения в литературе»102.

Западный исследователь истории России У.Э. Батлер вообще противоречив в своих высказываниях. Так, он отмечает, что «законы Петра I очень походили на европейские, которые он читал или заставлял себе читать, часть из них была переве-

35

дена на русский язык»103. В другой части этой работы он пишет, что вообще «рецепция западного права в России не была особенно замечена исследователями»104.

Незнанием фактической стороны данного вопроса отличается и мнение другого известного и очень авторитетного американского историка России Ричарда Пайпса. Так, он считает, что в России не бьшо знания римского права в период Средневековья, или, как он его называет, в период вотчинного государства105.

М.В. Сидорчук считает, что «рецепция римского права оказала значительное влияние на систематику буржуазного права европейских стран. Однако менее всего это влияние сказалось на законодательстве России, отличающемся индивидуальностью и своеобразием в силу особенностей исторического развития. Феодально-крепостнический характер законодательства исключал возможность заимствования буржуазно-правовой системы. М.М. Сперанский понял это и отказался от существенных заимствований римского права»106. В главе второй мы предпримем попытку проанализировать возможность того, что он в своей кодификационной работе пытался использовать максимум из иностранного правового наследия, а представлял царю и общественности совсем другое, чтобы удалось реализовать хоть минимум буржуазного, европейского духа законодательства.

И.А. Емельянова вообще обнаружила в целом негативное отношение в первой половине XIX века к римскому праву. Между тем источники, на которые она ссылается в своей книге, говорят об обратном, и мы представим свой анализ и обобщение его в главе второй настоящей работы. Заметим только, что греко-римское право в России уже бьшо реципировано, в виде церковного права оно действовало на Руси и вошло в правовой менталитет народа, увлечение античностью и римской культурой стало составной частью русской культуры и образованности еще с XV—XVI вв., поэтому странно, что так резко правосознание и менталитет могут измениться в первой половине XIX века. Так, в подтверждение сказанного выше, И.А. Емельянова пишет: «Представляется, что корни этого негативного отношения (в 1-й половине XIX века. — В. Л.) к римскому праву и его науке следует искать в том, что в условиях феодально-крепостнической экономики России нормы

36

этого права не находили достаточного применения»107. С этим обобщением также можно поспорить.

Сошлюсь в этой связи на авторитетное мнение современных немецких авторов К. Цвайгерта и X. Кетца о том, что в основе ГК Франции, равно как и Прусского всеобщего земского права (1794), и Австрийского гражданского уложения (1811), лежало убеждение, освященное эпохой Просвещения с ее верой во всесилие разума, в то, что путем планомерной и всеобъемлющей систематизации права можно заложить фундамент для построения общества на рациональных началах. Но все названные кодексы по-разному стремятся достигнуть этой цели и в различных исторических условиях. Прусское всеобщее земское право по сути оставалось феодально-сословным, хотя в ряде случаев и чувствовалось влияние духа эпохи Просвещения... Австрийское Гражданское уложение (АГУ) в гораздо большей степени было пропитано идеализмом и рационализмом эпохи Просвещения... Другое дело — Франция. Здесь кодекс был декретирован не просвещенными монархами, как в Пруссии или Австрии, а буржуазией. Она революционным путем уничтожила одряхлевшие социальные институты старого режима и создала новое государство на основе принципа формального равенства. И только в этой ситуации появился кодекс, который удовлетворял требованиям революции о свободе и равенстве»108. Главное отличие в том, что во Французском гражданском кодексе 1804 г. нашли отражение важные достижения революции: принцип равенства при разделе наследства, полная секуляризация браков, отказ от феодальных повинностей, запрет фидеикомиссных субститутов и т. д.109 Как считают современные французские авторы, даже во Франции к римскому праву всегда относились лишь как к "писаному разуму", но не как к общему действующему праву»11. Поэтому понимание рецепции римского права в Западной Европе, сложившееся в российском правоведении, исходя из последних западноевропейский исследований в области сравнительного права, должно быть пересмотрено.

Негативное отношение к данной теме сохраняется и в некоторых отечественных работах последнего времени, но явно локализуясь в московских рамках. Так, в публичную дискуссию с доцентом МГУ Е.В. Салогубовой, признававшей факты

37

рецепции римского права в России еще применительно к X— XVI вв., вступила доцент МГУ Т.Е. Новицкая. По ее мнению, «рецепция римского права в России — тема, искусственно поднятая... В нашем случае спора быть не может, поскольку идея заимствования римского права в России (высказывавшаяся еще в XIX в. и тогда же отвергнутая российской наукой) не получила в свое подтверждение ни новых документальных свидетельств, ни иных фактов»111. Она, в частности, скептически относится и к проводимым Институтом всеобщей истории РАН, совместно с МГУ, СПбГУ и другими научными центрами России и Италии конференциям по проблемам рецепции римского права (в том числе и в России). По ее мнению, заставила обратиться к римскому праву сегодня «конъюнктура (то есть сложившееся положение вещей)», «идея поиска "общих ценностей", возникшая в 90-е годы XX вв.»112 Вместе с тем и она не отрицает фактов современной рецепции римского права в России. «Современный ГК РФ, — пишет Т.Е. Новицкая, — реципирует сервитут в его понимании в римском праве, поэтому следует говорить о рецепции римского права в 90-е годы XX в. В этот период, как уже отмечалось, началась рецепция западноевропейского частного права, базирующегося на римском частном праве»113.

Обратимся ко второй точке зрения. Она разнопланова, неоднозначна. Создается представление о том, что исследователи постоянно находятся во внутренней борьбе со своими же пред-ставлениями,сложившимися под влиянием своих учителей— предшественников в области правоведения. Однако автор сразу же должен заметить здесь, что никто из дореволюционных авторов в полном объеме и в совокупности поставленных в настоящей работе задач, проблемы рецепции римского права в России не ставил. Устоявшаяся историографическая традиция исследования проблемы в основном мифологична, часто не опирается на конкретное исследование подотраслей гражданского права и его институтов. И поэтому устоявшаяся традиция нуждается в переосмыслении и выработке обобщений на основе специально проведенного исследования.

О сказанном выше красноречиво свидетельствует одно из мнений двух уважаемых автором коллег. «Российское гражданское право, — пишут они, — почти никогда не использо-

38

вало впрямую законодательные решения римского права (подобно тому, как это сделал известный наполеоновский Code Civil, до сих пор формально действующий во Франции). Оно заимствовало прежде всего сами идеи, суть таких решений, вырабатывая на этой базе собственные юридические конструкции. Поэтому о прямой рецепции римского права здесь говорить не приходится. Но с другой стороны, российское правоведение самым активным и непосредственным образом использовало материалы как собственно римских источников, так и германских пандектистов для развития юридического образования и подготовки юристов к законодательной деятельности»114.

Однако еще в начале XX века науке было известно то обстоятельство, что церковные суды на основании норм римско-ви-зантийского права имели довольно обширную юрисдикцию, распространявшуюся и на лиц, не принадлежащих к церкви, активно вмешиваясь, таким образом, в гражданское судопроизводство ш.

К его мнению присоединяется и Я.Н. Щапов, глубоко исследовавший византийские корни рецепции. Он считает, что римское право оказало на Россию не меньшее влияние, чем на Западную Европу. Своеобразие этого влияния заключалось в том, что Кодекс и Дигесты Юстиниана проникли в Россию в X— XII вв. из Византии вместе с христианством. Поэтому, если княжеские своды хотя и ссылались на греческие, то есть византийские законы, но преимущественно опирались на местное, обычное право, то Православная церковь была наиболее последовательным проводником римско-византийского права. Наиболее древние пласты брачного, обязательственного и налогового права именно в этот период активно заимствовались из Дигест и Кодекса Юстиниана. Об этом, в частности, свидетельствует содержание русской редакции Кормчей книги, которая включает в себя древнейшие русские переводы из законодательства Юстиниана п6. К этой же точке зрения присоединились А. Николин, В.А. Цыпин, Д. Азаревич, Л.В. Милов и äð.117.

Уже цитируемые нами выше авторы Е.А. Суханов и Л.Л. Кофанов находили в дореволюционной России рецепцию, более того, обосновывали ней 4 этапа ш. Так, ссылаясь на работы Я.Н. Щапова, исследования Соборного уложения 1649

39

г., и др. работы, они были согласны с тем, что в X—II вв. влияние римского права происходило через Византию. Они связывали дальнейшие влияния с падением Константинополя в 1453 г. и гибелью Восточной римской империи. Именно тогда все инсигнии римской власти, а вместе с ними и некоторые принципы и положения римско-византийского права, были унаследованы русскими царями. Хотя в судебниках продолжались ссылки на греческие законы, как на один из основных источников права. При этом, считали они, о серьезной рецепции римского частного права в России можно говорить лишь с некоторой натяжкой. Таким образом, в России в XI—XVII вв. влияние римско-византийского права было обусловлено распространением христианства и историческим обоснованием царской власти. На Западе оно было связано не только с вышеуказанными причинами, но и с чисто светским интересом к римскому праву, с необходимостью развития коммерции (обязательственного и вещного права). Таким образом, там произошла прямая и непосредственная рецепция римских законов 119. Однако в этом случае возникает вопрос, почему же не вся территория Франции была охвачена рецепцией римского права? Как известно, на севере этой страны длительное время действовали кутюмы, о чем подробнее автор скажет в главе второй. Современный французский историк права Оливье Мортан отмечал, что «редактирование ку-тюмов в XVI веке, по инициативе королевской власти, без сомнения, избавило Францию от тотальной рецепции римского права, осуществленной в Германии»120.

С точки зрения научного признания факта рецепции в России, важен вывод Е.А. Суханова и Л.Л. Кофанова о том, что «...с 18 в. можно говорить и о рецепции в России римского права в западно-европейском понимании этого слова»121. Это было связано с желанием Петра I построить российские законы на принципах европейских гражданских институтов. Однако данный вывод несколько противоречит предыдущему у этих же авторов, но он отражает историческую реальность того времени. Последующий вывод о том, что Свод законов Российской империи, в разработке которого принимали участие многие специалисты по римскому праву, в значительной степени воспринял не только терминологию, но и институты римско-

40

го публичного, и особенно частного, права122, что также достаточно точно, на наш взгляд, характеризует существо вопроса.

Е.А. Суханов, Л.Л. Кофанов используют термин «рецепция». «Рецепция римского права, — считают они, — началась на Руси еще в X в. и осуществлялась через посредничество Византии, особенно Византийской православной церкви»123. И далее утверждают, что рецепция римского права в России в ее западноевропейском варианте началась лишь в XVIII веке, в эпоху преобразований Петра I, однако реальное значение для правоведения и законотворчества она приобрела позднее, в XIX в.»124 Обращаем внимание также и на то, что в этой части они отождествляют западный и российский варианты рецепции.

В статье этих же авторов делается осторожный вывод о том, что в России, точнее, была «рецепция духа римского права». Они поясняют это следующим образом: «...Особенностью рецепции римского частного права в России можно считать то обстоятельство, что здесь она сыграла важную роль в развитии не столько законодательства (ее значение в этой области можно считать опосредованным), сколько правовой науки и университетского юридического образовани. Влияние римского частного права и его идей на многие поколения российских профессиональных юристов не только велико, но и чрезвычайно важно. Ведь именно эти люди в конечном счете формировали и формируют законодательство и практику его применения. Поэтому и возникает точка зрения о том, что необходимо говорить о "рецепции духа римского частного права", а не его догмы»125. Безусловно, существует реальная проблема того, что на самом деле заимствуется. Правовые институты, элементы юридической техники, правоприменительная практика или «идея права» (согласно Ж. Бюрдо), то есть система общих взглядов относительно основ правового порядка126 или «дух римского права» (согласно цитировавшейся выше работе Р. Йе-ринга)? На наш взгляд, который автором будет отстаиваться в главах о рецепции римского вещного и обязательственного права в России, в нашей стране воспринят был не только дух римского права, но произошла рецепция на уровне институциональном, на уровне многих конструкций гражданских правоотношений.

41

С точки зрения перспектив исследования проблемы и для правотворческой деятельности особую важность представляет вывод Е.А. Суханова и Л.Л. Кофанова о том, что «...поиск общих корней может способствовать в будущем естественному сближению западноевропейской и российской правовых моделей, связанных общей основой — рецепцией римского ïðàâà»127.

Важным, на наш взгляд, является и наблюдение А.Н. Ме-душевского о том, что русская школа римского права, сформировавшаяся в конце XIX в., внесла весомый вклад в изучение истории и системы римского права, закономерностей его восприятия и переработки позднейшими европейскими законодательствами, в формирование на базе римского права общей теории гражданского права т. Последнее особенно важно.

Обратимся еще раз к исследованию М. Сидорчук. По ее мнению, «М. Сперанский заимствовал из французского кодекса конструктивную сторону, основанную на системе римского права. Большая часть статей проекта только по форме напоминала Гражданский кодекс 1804 г...»129 В своем исследовании она приходит к убеждению в том, что М. Сперанский использовал уложения фр., прус, герм. ш С этим можно было бы согласиться только в том случае, если бы сами эти кодификации не были бы основаны на том же римском праве. Если такая рецепция и имела место, то это была, на наш взгляд, рецепция римского права через посредство западноевропейского законодательства.

Так, по мнению современных немецких исследователей К. Цвайгерта и X. Кетца, европейцами «...из писаного права, а практически и из римского права было заимствовано почти все обязательственное право. При этом создатели использовали очень хорошо практическую разработку Потье о том, что касается регулирования отношений соседей — собственников недвижимостей, составления завещаний и системы правил пользования и сохранения приданого как договорных имущественных отношений супругов»131. Кошакер отмечал, что «неприятие римского права в Англии... равно как и умеренное и взвешенное его применение во Франции, объясняется среди прочего и тем, что в обеих странах довольно рано возникло

42

организованное и потому влиятельное сословие юристов-практиков, которые считали себя союзниками королевской власти, были заинтересованы в создании единой королевской юстиции и открыто выступали сторонниками национального права»132. Поэтому о тотальной, полной и т. п. рецепции римского права в Западной Европе сейчас говорить уже не приходится. А в связи с этим в российскую традицию понимания данной проблемы необходимо внести существенные коррективы, если не полностью отказаться от некоторых точек зрения.

По мнению Н.В. Акчуриной, историческая школа права в XIX веке утверждала необходимость спонтанного развития права, подобного развитию нравов и языка и отражающего конкретно-исторический уровень цивилизации в каждой стране. Но в силу любопытной логики глава этой школы Савиньи пришел к обоснованию рецепции римского права и даже к требованию более строгого применения римского права в Германии. По его мнению, признанными выразителями духа народа в области права являются юристы, которые хотят применять римское право. Замечание Салейля о том, что «желание устранить римское право при создании кодекса значило бы (в конце XIX в.) создать немецкий кодекс без немецкого права, было совершенно верно: римское право стало в ту эпоху национальным правом Германии»133 (курсив наш. — В. Л.).

М. Сидорчук поставила в связи с «кодификацией М. Сперанского» еще одну теоретическую проблему, которая также еще ждет своего исследования. Она убеждена и в том, что Свод законов Российской империи — это результат систематизации законодательства в форме инкорпорации, то есть в данном случае новых норм и институтов не создается 134. Она пишет, что система построения Свода была разработана М. Сперанским. И это, на ее взгляд, инкорпорация. Подобной инкорпорацией был Свод Юстиниана. А его принципы были заимствованы большинством западноевропейских государств 135. Однако эта точка зрения оспаривалась ее современниками в во второй половине XX в. Так, отечественные исследователи А.Н. Иодковский и А.А. Ушаков убедительно считали это результатом кодификационной деятельности 136.

В актуальности эмфитевтического-чиншевого права для современной России мы можем убедиться из работ А.В. Ко-

43

пылова. Он считает, что на территории дореволюционной России существовало чиншевое право, происхождение которого от эмфитевзиса признавалось большинством цивилистов того времени. Он полагает, что ознакомление с опытом развития этой правовой конструкции представляет интерес не только для науки, но и для практики»137. «Пожизненное наследуемое владение, — доказывает он, — есть особое вещное право, обязанное своим происхождением римскому эмфитевзису и чиншевому праву»138. А.В. Копылов убежден в том, что эмфитевти-ческое право Рима более совершенно, чем российское право пожизненного наследуемого владения, установленного ЗК РСФСР 1991 ã.

В исследовании А. В. Копылова «Сервитуты в русском дореволюционном и современном российском гражданском праве» рассмотрена проблема соотношения терминов «право участия частного», «право угодий в чужом имуществе» и собственно «сервитутов», сделан вывод о сходстве правовой природы прав угодий с римскими сервитутами, описаны перспективы развития данного института 139.

Важным и интересным представляется вывод А.А. Белякова, сделанный им в своем исследовании «Римское право и законы Российской империи о правовых основах рационального водопользования», где он отметил, что «...рациональное водопользование может осуществляться лишь на основе римских правовых положений, реципированных законами Российской империи. Автор дал рекомендации по коррекции действующего водного законодательства РФ»Ш (курсив наш. — В. Л.).

Не только для западной истории права, но и для российской актуально объяснение секрета долговечности римского права, который точно был аргументирован в работе Л.Л. Ко-фанова, отметившего, что «...уже в архаический период римляне научились творчески воспринимать, синтезировать и впитывать чужой опыт. Кроме того, в рамках жреческого, особенно авгурального, права была выработана стройная, философски обоснованная логичная система исков и права»141.

В ряде работ зарубежных романистов отмечается важность современной рецепции римского права не только в России, но и в объединенной Европе.

44

Так, Андреас Ваке (Кельн) в докладе «Приобретение собственности покупателем посредством простого консенсуса или же путем передачи вещи? Процесс рецепции в Западной Европе как модель (прототип) рецепции на Востоке» отмечал важность изучения римского права и его рецепции в современных условиях «...как средства диалога между Востоком и Западом в разработке общих разумных принципов современного права, в чем особую роль играет общее для всех наследие римского права... Одной из важнейших юридических проблем современного европейского права является соотношение кон-сенсуальных контрактов купли-продажи и реального (одностороннего) акта передачи собственности на вещь. В разных странах Европы это соотношение решается по-разному. Так, например, согласно Гражданскому кодексу Франции, продавец теряет собственность сразу после заключения контракта, а в Германском гражданском уложении (BGB) установлен принцип сохранения собственности за продавцом до полной уплаты цены. При поиске общих принципов разрешения различий следует опереться на общие правовые традиции, то есть на римское право. Странам Восточной Европы при рецепции римского права в выборе модели важно учитывать как позитивный, так и негативный опыт западных стран, а также свои собственные насущные потребности»142.

М. Гарсио — Гарридо (Мадрид) в работе «Новые исследования римских юридических произведений: Similitudines Digestorum» «...было обращено внимание на значение римской классической юриспруденции в праве современной Европы, причем не только для романистов, но и для юристов-практиков, ибо Дигесты дают огромное число юридических казусов, многие из которых актуальны и сегодня. Поэтому весьма важен текстологический анализ Дигест: выявление интерполяций, сопоставление сходных отрывков...»143

В. Володкевич (Варшава) в работе «Римское право и современная юридическая культура» отметил, что «современная рецепция в Восточной Европе может быть охарактеризована, например, таким фактом, что Конституционные суды иногда напрямую ссылаются на regu lae iuris римского права»144.

В заключение отметим, что сравнительное право дает возможность лучше узнать национальное право и совершенство-

45

вать его. Правовая наука по самой своей природе носит транснациональный характер. По мнению самих европейцев, «ро-мано-германская правовая система объединила народы Европы, уважая при этом и существующие между ними различия, без которых Европа не была бы тем, чем она является, и той, какой мы хотим ее видеть»145. Важно изучить степень влияния римского права и как оно осуществлялось. В современной французской юриспруденции принято считать, что возрождение изучения римского права отнюдь не обязательно имело следствием повсеместное восприятие на практике предлагавшихся университетами решений. Следствием этого возрождения было, прежде всего, возвращение Европы к чувству права, к уважению права, пониманию его значения для обеспечения порядка и прогресса общества. Это чувство права было потеряно в Европе после падения Римской империи, и здесь, как и на Дальнем Востоке или в примитивных обществах, большее значение, чем право, приобрели согласительные процедуры и поиски компромисса. Университеты показали ценность права и то незаменимое значение, которое оно призвано иметь в обществе. В этом состоит значение изучения римского права, независимо от рецепции самого права. Была возрождена концепция, видевшая в праве основу гражданского порядка.

Кроме того, возрождение изучения римского права означало, что стали применять термины римского права, использовать принятые в нем структуру и понятия. Деление права на публичное и частное, классификация прав на вещные и личные, понятия «пользование», «сервитут», «давность», «представительство», «найм» были восприняты юристами, воспитанными на базе римского права.

Возрождение изучения римского права — вот главное, что отмечает возникновение романо-германской правовой семьи. Страны, входящие в эту семью, — это исторически те страны, где юристы и практики получали правовое образование в университетах, воспринимали правовые концепции, взгляды и образ мыслей школы римского права.

Неважно, что основной практический материал — действующие нормы — они получали из местных, а не римских источников. Рецепция римских решений — это совершенно иной вопрос, и он имеет второстепенное значение. Универси-

теты никогда не стремились навязать то или иное римское решение, они никогда не были наднациональными учреждениями, уполномоченными применять право. Университеты просто учили, как нужно понимать право, и, исходя из норм римского права, стремились показать, какое, по их мнению, право было наилучшим и как можно его познать. Они стремились лишь убеждать, а не внедрять властно единообразные нормы146. «По мере того как шло время, наука римского права все более и более становилась просто наукой права; римское право, преподававшееся в университетах, стало восприниматься как "писаный разум" всего христианского мира»147.

Обоснованные заключения рождаются из специальных фундаментальных исследований проблемы на основе конкретного анализа законодательства и на фоне эпохи, тенденций в развитии науки изучаемого времени. Но для начала необходимо немногое: сравнить тексты правовых источников, чтобы подойти к решению данной проблемы — рецепции римского права в России. Великий французский философ эпохи Просвещения Клод Адриан Гельвеции сказал: «Новая идея появляется в результате сравнения двух вещей, которые еще не сравнивали»148. Мы бы добавили к этому только одно: которые еще не сравнивали специально и на фоне исторической эпохи, то есть в историко-правовом аспекте.

47