2.1. Исторические факторы

Процесс становления и развития правовой системы находится под влиянием многочисленных факторов (как внутренних, так и внешних), находящихся в диалоге между собой. Поэтому привлечение к исследованию права достижений других наук, в том числе истории и философии, совершенно необходимо для обеспечения глубины анализа. Ибо с точки зрения методологии историко-правовой науки важно выяснить, почему право в какой-либо конкретный исторический период приобретает именно такие формы, а не иные. Как заметил немецкий историк римского права Г. Гуго, «ремесленное искусство спрашивает только о том, что предписывает право, но правоведение как наука исследует, почему право так предписывает»149.

С методологической точки зрения автор считает необходимым использовать в процессе исследования системный анализ, а именно: учесть историографические и конкретно-исторические факторы отечественного правотворчества и правоприменения при сопоставлении правовых актов (экономические, социальные, политические факторы). Здесь важен и учет уровня национальной правовой культуры, правовых традиций150. Потому что, если мы обратимся только к поиску законодательных аналогий, это может привести только к упрощению содержания предпринятого исследования, которое неизбежно будет поверхностным.

Исторические факторы развития правотворчества в нашей стране содержат свою внутреннюю логику, которая складывалась в течение длительного исторического времени.

Роль византийского (греко-римского) права, как фактора становления российской правовой системы, анализировалась в работах В.М. Хвостова, Д. Азаревича, Е.Н. Щапова, А.

48

Николина, В.А. Цыпина, Л.В. Милова, Е.В. Салогубовой и др. В своей работе автор опирается на эти исследования. В них было убедительно доказано, что византийское право, проникнув на Русь вместе с христианством в X—XII вв., имело широкую юрисдикцию и распространялось не только на церковное, но даже и на гражданское судопроизводство. Углубляет процесс римского влияния на русскую культуру падение Константинополя в 1453 г., возникновение идеи «Москва — Третий Рим», в которой обосновывались права русских царей на римское наследство. Эти выводы уже сложились в современной отечественной историографии 151.

Многие нормы национального (самобытного) русского права по существу являлись византийскими. Не случайно, еще СВ. Пахман отмечал совпадение обычного русского права с римским в вопросах приобретения собственности по купле-продаже, отличающееся от тех норм, которые существовали уже в XIX веке152. Критикуя западное влияние на русское право, произошедшее после Петра Великого, Л. Казанский заметил, что оно разорвало живую связь между обычным правом и законодательством, что дало последнему «несогласное с народными воззрениями направление». А римское право, напротив, могло бы помочь нам объединить два параллельно действовавших в России правовых порядка ш.

Другим важнейшим историческим фактором стала «петровская рецепция западного права» русским правом. Кстати сказать, сам термин, «петровская рецепция»154 уже имеет хождение в историко-правовой литературе. Хотя некоторые западные авторы, например У.Э. Батлер, считают, совершенно безосновательно, что «рецепция западного права в России не была особенно замечена исследователями»155. Это звучит действительно странно, тем более что в другом месте уже цитировавшейся нами статьи, этот же автор замечает, что «законы Петра 1 очень походили на европейские, которые он читал или заставлял себе читать, часть из них была переведена на русский язык»156. По мнению В.Н. Синюкова, который ввел в науку термин «петровская рецепция западного права», с XVIII века ведет свое начало наша современная теория (философия) права, возникшая как компиляция сугубо европейских доктрин естественного права в его абсолютистских ин-

49

терпретациях, чуждых русскому правовому сознанию и традициям русской общественно-политической и философской мысли 157. Начинается, выражаясь его словами, явление так называемого «культурно-правового космополитизма»158.

Этот процесс не следовало бы однозначно воспринимать только с отрицательными последствиями, как это отмечалось в литературе и о чем говорилось выше. Ведь любое взаимное сближение правовых систем выявляет в них не только различия, которые можно принимать или нет. Оно выявляет в них и всеобщее начало, что не менее важно для развития национального права и международных отношений. Так, А.А. Ворошилов указал, что «позаимствования относятся не к национальному только, а и к общечеловеческому, заключающемуся в праве. Заключая в себе своеобразное, ни один народ не может отказаться от того общего, которое связывает его с другими народами»159.

Обращению Петра I к иностранным источникам предшествовала значительная работа по приведению в порядок отечественного законодательства и изучению возможности использования его в деле государственных преобразований. По мнению некоторых исследователей, лишь после того, как Петр 1 убедился в недостаточности отечественных средств, он заострил внимание законодателей на датском и шведском уложеíèè160.

Россия в XVIII веке начала с простого копирования всего западного, даже на уровне бытовой культуры, которым увлеклись царский двор и придворная элита, а затем началось увлечение самим духом западной культуры. Усиление западных влияний вызвало желание у правящих кругов и русского дворянства во всем быть похожей на западную аристократию, в том числе в части ее статуса и прав.

В истории права XIX век нередко называют веком кодификаций. Во многих странах приходит к власти буржуазия, принимаются законодательные акты, в которых закрепляются буржуазные принципы, основанные на концепциях естественного права, общественного договора, рационализме. Целью многих европейских государств теперь становится создание общего для всей страны законодательства. Так, известно, что во Франции принимаются пять знаменитых кодексов Наполеона

50

(в том числе Гражданский — 1804 г.), в 1811 г. — Австрийский Гражданский кодекс, в 1865 г. — Итальянское Гражданское уложение и в 1896 г. — Германское Гражданское уложение.

В России в период царствования Александра I в так называемом «Негласном комитете», в кругу его друзей, обсуждались приемлемые для России формы систематизации законодательства... Малоизвестен тот факт, что для составления общероссийского уложения предполагалось даже обратиться за помощью к западноевропейским юристам. И такое обращение было составлено 17 марта 1802 г.161

Война с Наполеоном оказала глубокое влияние на развитие российского общества и права. Во время войны как на территории России, так и в Европе огромному количеству русских людей удалось непосредственно ознакомиться с достижениями западноевропейской цивилизации. В русском обществе появились настойчивые требования модернизации по западноевропейскому образцу. Вместе с тем эти настроения были не единственными. Отечественная война 1812 г. всколыхнула и национальное самосознание русского народа. Кроме того, император Александр I стал еще сдержаннее относиться к тем настроениям, которые шли с Запада. Он и желал реформ, и опасался их одновременно. Он стремился реформировать страну, но при всем этом продолжал политику «кабинетных» государственных реформ. Все это явно затягивалось, а проникновение идей естественного права, рационализма становилось все ощутимее.

Новая государственная политика началась в сфере образования.

Граф С.С. Уваров составляет записку, где впервые указывает на особый дух русского народа, который необходимо учитывать в преподавании и раскрывать, таким образом, самобытные основы России. Он писал: «Среди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий... надлежало укрепить отечество на твердых основаниях... найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие, собрать в одно целое священные остатки ее народности и на них укрепить якорь нашего спасения»162. Эти идеи он постоянно, на протяжении двадца-

51

ти лет, пропагандировал в своей деятельности. В 1833 г. в циркуляре на имя попечителей учебных округов, в связи со вступлением его в должность министра народного просвещения, С. С. Уваров назвал три составляющие будущей идеологии, которые могут быть основами России: самодержавие, православие, народность163. Это нашло поддержку у Николая I, для которого главным было укрепление государства и дисциплины. Для сильного государства, по его мнению, важно, чтобы не было «беспорядка во мнениях», «противоречий с прошедшим», «нерешительности на счет настоящего», «незнания будущего»164.

Д.П. Рунич и М.Л. Магницкий, проводники этой новой идеологии, обратили свое внимание на состояние преподавания истории, философии и естественного права в университетах. Наиболее губительной для отечественного образования была объявлена наука естественного права, признававшая за человеком естественные, неотчуждаемые права на жизнь, свободу, счастье, равенство, собственность, охраняемые законом, право народа в силу «общественного договора» на участие в управлении делами общества. Цесаревич Константин Павлович после ознакомления с одним из учебных пособий по доктрине естественного права заметил: «После таких правил... мудрено ли, что много есть подобных Кюхельбекеров?»165 Прежняя идеология и политика «просвещенного абсолютизма», внедрявшаяся в русское общество Екатериной II и Александром I, уступила идеям «официальной народности». Идеологом ее и стал попечитель Петербургского учебного округа, президент Российской академии наук, министр народного просвещения с 1833 г. граф С.С. Уваров.

С приходом к власти Николай I дает указание привести в порядок действующие нормы, при этом в праве ничего не меняя. Для этого кодификационная комиссия была преобразована во 2-е Отделение Собственной его Величества Канцелярии. Государственный совет должен был заниматься подготовкой законопроектов к принятию. Кроме того, Николай I учредил семь ревизионных комиссий с целью проверить тождество подготовленного Свода существовавшему в то время законодательству. Успеху работы комиссии способствовал ее фактический руководитель М.М. Сперанский, впервые при-

52

влеченный к кодификационной работе еще в 1808—1809 гг. Полное собрание законов (ПСЗ) включило в себя все нормативные материалы от Соборного уложения до начала царствования Николая I в хронологическом порядке. Затем появилось второе Полное собрание законов Российской империи, охватившее законодательство до 1881 г., и третье, включившее законы с марта этого года. После издания Полного собрания законов М.М. Сперанский приступил ко второму этапу работы — созданию Свода законов Российской империи. При этом он исходил из того, что «свод есть верное изображение того, что есть в законах, но он не есть ни дополнение их, ни толкоâàíèå»166.

Новеллой Свода явилось деление права на публичное и частное, идущее от западноевропейских концепций, восходящих к римскому праву. Эти группы законов М.М. Сперанский называл государственными и гражданскими. Свод просуществовал вплоть до Октябрьской революции, и только в 1885 г. к нему был добавлен 16-й том, содержащий процессуальное законодательство. М.М. Сперанский планировал создать и Уложение, которое бы не только систематизировало законодательство, но и развивало бы право 167.

Юрисдикция Свода распространялась на территории Царства Польского, Прибалтийские губернии и др., для которых закон вводил региональные особенности правового регулирования. Это диктовалось различиями в обычном праве этих регионов и составляло значительные трудности для систематизации русского законодательства. Кроме того, по словам И.Г. Оршанского, все гражданские правоотношения в России регулируют формальную (законодательную) и обычную системы права, обращенные к разным стратам населения страны. «Данные системы, — писал И.Г. Оршанский, — имели различную юрисдикцию, то есть регулировали жизнь разных сословий населения страны. В системах по-разному решался ряд вопросов. Если законодательство все свое внимание сосредоточило на отношениях собственности и договоров, обычное право регулировало, главным образом, семейные и тесно связанные с ними наследственные отношения»168. СВ. Пахман писал, что «громадное большинство нашего населения руководится в сфере частных гражданских отношений не писаным

53

законом, а правилами, слагавшимися путем обычая и во многом несогласными с началами законодательства»169.

В связи с этим римское право, как базис всего европейского законодательства, реально способствовало объединительным процессам в развитии русского права, способствовало созданию территориально единого правового пространства империи. Международное значение римскому праву как научной осно-в                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      ы

1-й ч. X т. Свода законов придавали в XIX веке и современники. Так, А.В. Гуляев считал, что римское право способствовало объединению этнически разнородных частей империи в единое по территории правовое пространство. «Сравнительное изучение источников действующего права покажет нам, в какой мере возможно было объединить в одном гражданском уложении материально общие, но формально раздельные положения будущего гражданского закона, извлеченные из 1-й ч. X т. Свода законов, из Гражданского кодекса Царства Польского и из Свода Гражданских узаконений губерний Прибалтийских. Благодаря научной основе этих последних кодексов, то есть положениям римского права, эти формально отдельные источники в огромном большинстве случаев дают материально однородные положения, почему и нет препятствий к объединению раздельных источников и к созданию общего единого гражданского уложения для всех частей единой и неделимой Империи»170. Этой же точки зрения придерживался и И.Н. Данилович171. Безусловно, процесс систематизации стимулирует развитие самой науки и повышает ее роль в образовании права. Развитие отрасли и науки, правоприменительной практики призвано восполнять пробелы в обычном праве и законодательстве, указывать на необходимые изменения в соответствии с реалиями жизни.

В начале XX века нормы гражданского права в основном содержались в Своде законов гражданских172, а в 1906 году по поручению Николая II «Высочайше учрежденные, государственные законы» приняты как изменения и дополнения к Своду законов, раскрывающие статус российского царя, права и обязанности его подданных и дающие понятие закона.

54

Гражданское законодательство было кодифицировано в 1832 г. в России впервые. Последующие редакции Свода законов áûëè èçäàíû â 1842, 1857, 1876, 1887 ãã.

Составители собрания российских законов под каждой из статей поместили перечень документов национального права, на которых была основана статья. Сам Сперанский считал, что российское законодательство должно быть основано на собственных источниках 173. Однако уже в XIX в. многие исследователи ставили под сомнение положение только о национальном происхождении т. X, ч. 1, Свода законов гражданских.

Однако А. Любавский в своей работе «Юридические монографии и исследования» считал, что «ни одно государство в мире не имеет кодекса гражданских законов, отличающегося столь национальным характером, как Россия: у нас гражданские законы выработаны действительной жизнью русского народа; они не заимствованы из прав римского, общегерманского или французского, не заключают в себе ничего чужеземного, импровизированного... Т. X, ч. 1, Свода законов гражданских составлен по источникам "Полного собрания законов" из массы нескольких десятков тысяч боярских приговоров, наказов, инструкций, положений, мнений, грамот, указов и пр.; он представляет собою приведенное в систематическое целое извлечение из наших древних узаконений и заслуживает внимательного изучения современных и будущих юристов»174.

И.Г. Оршанский утверждал: «Составители Свода поставили себе задачу скромную и точно определенную: не создавать никаких правовых норм, а собрать воедино уже существующие законы, изложив их в более кратком виде»175. СВ. Пахман делал акцент на том же. «Главные достоинства Свода, — писал он, — заключаются в том, что в нем содержатся лишь такие начала, которые выработаны жизнью... и что в нем сохранены источники прошедшего времени»176. На схожей позиции, изложенной им в Очерках юридической энциклопедии, находился и Н. Ренненкампф177. Обзор всей палитры точек зрения в историографии проблемы содержится в главе 1.

55

Безусловно, XIX век отмечен единством направлений развития русского и западноевропейского законодательства. Некоторые исследователи считали, что на Свод значительное влияние оказал Французский Гражданский кодекс 1804 года178. В литературе указывалось, что М.В. Сперанский заимствовал из Французского кодекса конструктивную сторону, основанную на системе римского права. Большая часть статей проекта только по форме напоминала Гражданский кодекс 1804 г.179 М.В. Сидорчук считает, что Сперанский при составлении Свода использовал уложения французское, прусское... ш

Экономика определила дальнейшее проникновение буржуазных элементов в российское законодательство XIX в., в том числе и посредством традиций римского права. XIX в. в России — яркий пример развития буржуазного права в условиях самодержавия и крепостного права. «Юридическая норма, — как считал С. Муромцев, — результат совокупного воздействия многих факторов исторического развития, и среди них экономические могут играть не первостепенное значение и могут не найти в юридической норме своего полного удовлетворения»181. Стоит ли говорить о том, что сам экономический фактор — явление многоаспектное. Возможно, что одни и те же причины приводят в движение экономические и правовые изменения и могут быть следствием одной и той же причины. Таким образом, речь идет о том, что право находится и в теснейшей взаимосвязи с культурой в целом. Вместе с тем, безусловно, существовала и потребность в юридических нормах, которые регулировали бы отношения, основанные на развившейся частной собственности и торговых сделках. Эту потребность, как прежде в странах Западной Европы, могло удовлетворить в России римское право. С его помощью можно было минимизировать законодательный процесс, пользуясь готовыми постановлениями, содержащимися в римских юридических сборниках.

Исследование этой проблемы выводит нас на полемику в русском обществе между западниками и славянофилами. Развитие права оказалось в XIX веке в тесной зависимости от этих идейных течений. На наш взгляд, в основе научной проблемы, связанной с выяснением истинных источников Свода законов Российской империи, находились более широкие те-

56

оретические дискуссии между западниками и славянофилами. Они оказали влияние и на методологию русского правоведения в этот период. Эта зависимость будет выявлена и исследована ниже, в параграфе втором данной главы.

Предметом интереса славянофилов было настоящее и будущее России, своеобразие путей ее социального развития. При этом они рассматривали своеобразие русского исторического процесса как проявление определенной закономерности.

Еще Н.М. Карамзин связывал право, государство, сословный строй России с идеей самобытного народного духа. Он считал, что, идя по пути просвещения, власть не должна навязывать народу чуждые ему законы и учреждения: «Законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств». В подготовленном при участии Сперанского проекте Уложения гражданских законов Н.М. Карамзин усмотрел лишь перевод Гражданского кодекса Наполеона. Он считал, что они «шьют нам кафтан по чужой мерке». Н.М. Карамзин утверждал, что к России вообще неприменимо понятие прав гражданских: «У нас дворяне, купцы, мещане, землевладельцы и проч. — все они имеют свои особенные права — общего нет, кроме названия русских». Понятия, нравы и обыкновения народа складываются веками, поэтому «для старого народа не надобно новых законов». В России, был уверен Н.М. Карамзин, нужно либо подготовить Кодекс, основанный на обобщении и согласовании указов и постановлений, изданных со времен царя Алексея Михайловича, либо издать «полную сводную книгу российских законов или указов по всем частям судным»182.

Славянофилы ставили задачу найти русский путь, открыть русский правовой мир, сопоставив его с западными культурными и политическими образцами. Они пытались открыть в России свое, чтобы не искать это же и затем заимствовать у других. Один из активных деятелей славянофильского движения А. Кошелев писал: «Мы вовсе не желали воскресить Древнюю Русь, вовсе не хотели, обожествляя крестьянина и его общину, всех превратить в него. Мы делали попытку найти в нем, этом крестьянине, истинно русские черты, свойственные нашему народу в целом»183. Много работавший в этом направлении русский историк и юрист К.Д. Кавелин считал, что

57

«русские всегда жили сами собой, развивались из самих себя»184. Поэтому Россия и Европа не имели, даже проживая рядом, ни одной сходной черты, и наоборот, много противополож-

ных

185

Эти взгляды были настолько распространены в русской науке, что только к концу XIX в. им на смену приходят научные концепции о том, что древняя история славян подобна истории всех народов, выходящих из первобытного состояния.

Один из русских славянофилов И. Киреевский получил основательное образование в Германии. Там он слушал лекции Гегеля, Шлейермахера, Шеллинга, под воздействием которых формировалось его правосознание, методология. Он приходит к убеждению, что русскому правосознанию чужд западный юридический формализм потому, что он основан на римском наследии. Римско-западное восприятие, по его мнению, базируется на неправильном принципе: «Форма — это самый закон». Западная правовая система стремится к такой кодификации правовых норм, при которой каждая норма проистекает из «отвлеченно-умственной необходимости». Этому И. Киреевский противопоставляет «хорошее» русское правосознание: «Выходя из двух источников: из бытового предания и из внутреннего убеждения — <эти законы должны> "в своем составе и в своих применениях" носить характер более внутренний, чем внешний, правда, предпочитая очевидность существенной справедливости буквальному смыслу формы; святость предания — логическому выводу; нравственность требования — внешней пользе». Этому критерию «внутренней истины» соответствует древнерусское право. И. Киреевский выступал против «переоценивания» написанного права на Западе и восхвалял большую роль обычного права в России. И. Киреевский радикально противопоставлял Запад и Россию как два разных культурных мира. Их различие он освещал одновременно генетически и структурно-типологически по трем критериям: рецепция христианства, способ принятия греко-римской образованности и развитие государственности ш.

По представлениям славянофилов, сам Запад не воспринимает и никогда не воспринимал Россию как равного себе партнера. «Он может либо бороться, — как писал И. Аксаков,

58

— либо презирать ее, все время тщетно пытаясь преодолеть российское невежество и непонятливость»187. Духовный предшественник и сподвижник славянофилов В. Одоевский точно так же, как и первый русский западник П. Чаадаев, видел превосходство России в ее огромном нерастраченном потенциале: она стоит у начала своего исторического пути, она имеет возможность выбора и изучения европейского опыта, наконец, она вооружена истинной православной идеей ш. Как патриоты своей страны, славянофилы искренне верили в ее высокое предназначение, в то, что она способна повлиять и на другие страны Запада. Славянофилы вели речь о разумном, полезном изучении европейского опыта. Так, они положительно относились к праву Англии. В широком смысле слова они считали, что Россия как держава имеет огромный потенциал и должна самостоятельно развиваться, опираясь на свое исконно-русское понимание права, морали, на свою культуру.

Идеи об «особости» исторического развития России нашли благоприятные политические условия в российской действительности 30—40-х гг. XIX в. Идеология, официальный политический курс Николая I противопоставили Россию и Европу, привели к утверждению мысли о превосходстве России над Западом. Россия в этой связи воспринималась как оплот борьбы с Западом, западными идеями свободы и демократии. Эта официальная обстановка в значительной мере питала славянофильство. Но в славянофильстве основной упор делался не столько на идею превосходства России над Западом, сколько на признание и обоснование особого пути России, ее общественно-исторического развития. Тем самым славянофильство не следовало всецело в русле официальной правительственной идеологии. Определяя особый характер развития российского общества, славянофилы одновременно указывали на необходимость преобразований в современной им России.

Как конкретное теоретико-политическое течение российской действительности середины XIX в. славянофильство достигает своего расцвета в 50—60-е гг., а затем постепенно утрачивает некоторые позиции. Этому способствовало движение России в направлении западноевропейской цивилизации и выход страны после 1861 г. на путь свободного предпринимательства. Однако его идеи плодотворны и поныне, возрож-

59

даясь в России каждый раз, как Феникс из пепла, на переломных этапах ее развития.

Под «западничеством» в истории русской общественно-политической мысли понимается направление, содержание которого составляла идея об усвоении Россией достижений европейской цивилизации: науки, политического строя, других ценностей, ориентированных на Западную Европу, выросших из нее. Западники считали, что Россия должна учиться у Европы и пройти тот же исторический путь, что и она. Сама по себе такая постановка проблемы не противоречила делу прогресса России, успеху ее общественного развития. Западники высоко ценили достижения Европы, считали ее культуру последним словом мировой цивилизации, полагали, что дальнейшее движение России вперед невозможно, если она предварительно не усвоит результаты европейского образования и буржуазные формы жизни.

При этом в политико-правовой идеологии российского западничества были некоторые важные черты, сближающие ее со славянофильством. Как писал западник Н.Г. Чернышевский, «всмотритесь хорошенько в самого заклятого западника, он... часто оказывается славянофилом»189. Западники и славянофилы различались в основном во взглядах на пути исторического развития России: если славянофилы настаивали на собственном и особенном пути, западники предполагали повторение Россией уже пройденного Западом пути развития. Таким образом, западники не только положительно относились ко всякого рода заимствованиям, но и поощряли их, в том числе и в праве.

Отсталость, по мнению западников, дает России существенные преимущества. Появившись на исторической арене позже других национальных государств, Россия сможет избежать тех грубых ошибок, которые те допускали в ходе своего становления. Но если она свернет в сторону с этого пути и будет игнорировать опыт Запада, то она остановится в своем развитии. Все западники были едины в том, что Петр I наметил верный путь, заимствуя у Европы только то, что было полезным, прочным и ценным для России. Хорошо известна мысль Белинского о том, какими должны быть заимствования с Запада. Он считал, что отсутствие здоровых традиций сдела-

60

ло русских подражателями и заимствователями. «Мы предчувствовали, переосмыслили, пережили всю умственную жизнь Европы... За нас трудились другие, а мы только брали готовое и пользовались им: в этом-то и заключается тайна неимоверной быстроты наших успехов и причина их неимоверной непрочности»190.

Таким образом, западники поощряли заимствования из Европы, при этом так же, как и славянофилы, считали, что это должно происходить мудро, нужно продумывать и изучать каждый шаг для того, чтобы знать, как же отразится то или иное иностранное нововведение на отечественной почве, подходит ли оно для нас, необходимо ли данное новшество видоизменить для того, чтобы оно подошло для нашей культуры.

По существу, научная дискуссия об аналогиях и заимствованиях в русском праве и о его полной самобытности не была поставлена на научную основу, так как аргументы вырабатывались на основе бессистемного сравнения одних только правовых источников, без учета множества исторических факторов, в том числе социально-экономических, идеологических, политических, культурных, и внутренней логики развития самой науки.