I. СООТНОШЕНИЕ И ЮРИДИКО-КРНМИНОЛОГМЧЕСКАЯ ОЦЕНКА ГРАНИЦ УМЫСЛА

Но если юридическое определение умысла как в общем виде, так и в отдельных составах должно отражать реальность общественных отношений, если оно, иными словами, само по себе не может и не должно быть субъективным, то отсюда возникает необходимость поставить ряд вопросов.

Наиболее интересными и практически важными из них нам представляются вопросы о юридической и криминологической оценке в интересующей нас области соотношения Общей и Особенной частей в рамках их политического единства.

Положение о том, что Общая и Особенная части действующего уголовного законодательства образуют политически единую систему норм, не может ставиться под сомнение. Обе они покоятся на одних и тех же принципах советской социалистической государственности. И та, и другая ставят перед собой одну и ту же политическую задачу – задачу охраны советского общественного и го-

^ударсТЁенНого строя, социалистической собственности, личности и прав граждан и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств. Как ни подходить к соотношению Общей и Особенной частей в системе уголовных норм –видеть ли в принципах и общих положениях Общей части обобщение материала Особенной или же рассматривать материал Особенной части как конкретизацию этих принципов и общих положений, отражающих в свою очередь в специфической уголовно-правовой форме принципы советской государственности, – органическая политическая связь и взаимообусловленность двух основных разделов советского уголовного законодательства совершенно очевидны.

Было бы, однако, неправильно делать на этой основе вывод, что юридическое и криминологическое взаимодействие Общей и Особенной частей в решении вопросов, связанных с субъективной стороной преступления, так же ясно и очевидно. Это взаимодействие не следует трактовать упрощенно. В то же время нельзя закрывать глаза и на то, что, как ни сложно и ни многообразно это взаимодействие, в действующем уголовном законодательстве в интересующей нас области можно констатировать ряд отклонений от принципа единства, не оправданных ни с юридической, ни с криминологической точек зрения.

Одно из бесспорных значений формулы ст. 3 Основ уголовного законодательства: «Уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние»–заключается в том, что лица, совершившие такие деяния без умысла или неосторожности, уголовной ответственности не подлежат.

Может показаться, что формулировка ст. 3 Основ позволяет сделать и другой вывод: лицо, совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние умышленно или по неосторожности, подлежит уголовной ответственности и наказанию. Рассуждая теоретически, ничто не мешает законодателю решить вопрос об ответственности в Особенной части именно таким образом: история уголовного законодательства знает ряд примеров расширения уголовной ответственности за причинение конкретного вреда за пределы пря

мого умысла–на случаи причинения этого вреда также с косвенным умыслом или 'по неосторожности'.

Однако ознакомление с более конкретными и поэтому бо^пее криминологически определенными положениями Общей и тем более Особенной частей показывает, что этот вывод не имеет под собой почвы.

Мы видели, что определение умысла в ст. 8 Основ некоторые теоретики понимают в том смысле, что онэ исключает возможность совершения формальных преступлений с косвенным умыслом. По буквальному тексту определения неосторожности в ст. 9 Основ возможность совершения этих преступлений по неосторожности также, по-видимому, исключена.

Анализ материала Особенной части дает еще более показательную картину.

Мы попытались произвести подсчет удельного веса умышленных и неосторожных преступлений в Особенной части УК РСФСР. Под умышленными мы понимали преступления, которые обозначены как умышленные в самом законе (ст.ст. 64, 68, 98, 102–104, 108–110, 112, 121 и др.), а также деяния, об умышленном характере которых можно заключить из их описания в законе (ст.ст. 83, 882, 105, 107, 111, 116, 119, 120, 126, 129, 136, 137 и ряд других). Преступления, в определениях которых содержится указание на «цель» (ст.ст. 66–69, 74, 77, 125, 154 и др.), те или иные «побуждения» (ст.ст. 138, 195, 260) и т. п. категории мы отнесли к числу совершаемых с прямым умыслом, так же как и деяния, «прямоу-мышленный» характер которых вытекает из их описания в законе (ст.ст. 71, 71', 79–82, 87–97, 113, 117, 118, 121;

133–135, 144–148 и др.).

Под неосторожными мы понимали преступления, которые обозначены как неосторожные в самом законе (ст.ст. 99, 106, 114, 150, 205), а также деяния, о неосторожном характере которых можно заключить из их описания в законе (ст.ст. 76, 85, 99', 100, 140, 160, 172, 211– 216, 252–260 и др.).

В связи с формальными преступлениями, выражающимися в нарушении всякого рода правил (ст.ст. 84, 128,

' См., например, норму об ответственности за преступно-небрежное использование или хранение сельскохозяйственной техники, введенную законом от 25 июля 1962 г. (ст. 99' УК РСФСР).

47

(

142, 155, 163–166 и др.), в этом отношении бозникл!/затруднения, ибо, как уже говорилось, по букве действующего определения неосторожности оно на преступления такого рода не распространяется. Учитывая, однако, известную условность подсчета, производившегося без учета ряда других спорных деталей и без исчерпывающего анализа каждого определения, мы в конечном счете отнесли эти преступления к числу таких, которые могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности.

Из 233 определений конкретных преступлений в Особенной части УК РСФСР1 182 определения (или около 78%) имеют своим предметом умышленные преступления, из которых 129 (или около 71% умышленных и около 55% всех преступлений) могут быть совершены только с прямым умыслом. 32 определения (или около 14%) имеют своим предметом неосторожные преступления н 19 определений (или около 8%)–преступления, которые могут быть совершены умышленно или неосторожно. Иными словами, преступления, которые могут быть совершены по неосторожности, составляют всего около

22%.

Как видно, законодатель, формулируя ст. 3 Основ, имел в виду обеспечить возможность и право в случае «криминологической необходимости» объявлять преступным как умышленное, так и неосторожное совершение «одного 'и того же» общественно опасного деяния. Однако реально эту возможность он использовал только в небольшом количестве случаев, включив в Кодекс либо статьи, предусматривающие умышленное и неосторожное совершение одних и тех же деяний раздельно (ст. ст. 65 и 75; 98 и 99; 103 и 106; 108, 109 и 114; 149 и 150;

170 и 172 и др.), либо статьи, одновременно охватывающие как умышленные, так и неосторожные ситуации. В подавляющем большинстве случаев он ограничился установлением ответственности только за такие общественно опасные действия, которые совершены умышленно.

Однако и в сфере умысла интересующая нас проблема получила криминологическое решение. И здесь только в некоторых случаях (29%) законодатель предусмот-

' Ряд статей содержит определения двух и более преступлений. 48

рел ответственность как за «прямо-», так и за «косвенно-умышленное» совершение одного и того же деяния. В остальных случаях уголовная ответственность за умышленное преступление возможна лишь в случае его совершения с прямым умыслом, нередко лишь при наличии определенной цели. При этом если в большинстве случаев за умышленные деяния, включающие и не включающие в свой состав определенные цели, побуждение или мотив, ответственность предусматривается в том и в другом случае, обычно в разных статьях (ст.ст. 66 и 102; 68 и 98; 69 и 170; 70 и 190'), то в некоторых других случаях отсутствие указанной в законе цели и т. д. вообще исключает уголовную ответственность (по У К РСФСР – похищение чужого ребенка без низменных побуждений, сводничество без корыстной цели). Таким образом, и здесь вопрос решается не с позиций формальной полноты Кодекса, не механически, а с позиций криминологической оценки каждой конкретной ситуации.

Это не исключает, однако, возможности некоторых рекомендаций, направленных к упорядочению процесса криминологического «отбора» деяний для включения их с той или иной обрисовкой субъективной стороны в Особенную часть.

Если по соображениям, рассмотрение которых выходит за рамки настоящей работы, исследователь приходит к выводу, что данное поведение является общественно опасным, он вслед за тем должен поставить перед собой вопрос, какое именно субъективное отношение оправдывает отнесение этого поведения к числу преступлений. Это, конечно, всегда прямой умысел, особенно если он осложнен субъективной целеустремленностью действия. В ряде, но, как мы видели, не в большинстве, случаев уголовно наказуемым должен быть и косвенный умысел; в таких случаях определение преступления должно быть построено соответствующим образом. В очень небольшом числе случаев оправдана уголовная ответственность также и за неосторожность.

Учитывая особый, в известном смысле чрезвычайный, характер уголовной репрессии как (в наших условиях) крайнего средства воздействия, советский законодатель с большой осторожностью подходит к каждому случаю расширения сферы применения уголовного права. Эта осторожность должна быть тем большей, чем более ш;1-

4 Заказ 5642                               49

рокий запрет имеется в виду установить в конкретном случае.

В этом смысле представляет интерес структура некоторых запретов в УК РСФСР. Убийство, уничтожение социалистического имущества, нарушение должностных обязанностей преследуется (в различной обрисовке и различным образом) на всех «уровнях» субъективного отношения к деянию (ст.ст. 66, 102, 103, 106, 68, 98, 99, 69, 170, 172).

Ряд общественно опасных деяний влечет за собой уголовную ответственность лишь при наличии умысла (ст.ст. 80, 81, 122, 123, 187, 194, 198, 1982, 199, 200 и др.). Менее тяжкое телесное повреждение карается при наличии любой формы умысла или неосторожности, но ни при какой форме субъективной стороны закон не включает его в понятие террористического акта. Легкое телесное повреждение преследуется в уголовном порядке при наличии любой формы умысла, но не при неосторожности.

Можно привести ряд подобных примеров. Все они свидетельствуют о том, что в этой области мы имеем дело с весьма сложной совокупностью явлений. Действующие здесь закономерности еще ждут своего исследователя.