§ 1. Значение потребности для дифференциации и индивидуализации уголовной ответственности

Анализ УК РФ позволяет выделить ряд статей, из содержания которых можно сделать вывод о потребности, лежащей в основе поведения лица, совершившего преступление. Вывод о том, что потребность является неотъемлемым признаком определенного преступления, можно сделать на основании:

—                    прямого указания законодателя на содержание потребности путем использования терминов «побуждение»,  «заинтересованность», «мотив», «месть», «ненависть», «вражда»;

—              сущности описываемого в норме УК РФ деяния;

—                    использования законодателем в качестве признака преступления цели поведения.

При этом определить содержание потребности, исходя из целей, которые ставит перед собой преступник, возможно только тогда, когда указанные в соответствующих статьях УК РФ цели содержат конечный результат в виде преступных последствий. Если же цель поведения состоит только в совершении действий, направленных на Достижение преступного результата (например, организация вооруженного мятежа в целях свержения или насильственного изменения конституционного строя Российской Федерации (ст. 279 УК РФ); создание устойчивой вооруженной группы в целях нападения на

Hll

Id

234

Глава V

граждан или организации (ст. 209 УК РФ); цель сбыта (ст. 186, 228 УК РФ); подделка документа в целях его использования (ст. 327 УК РФ); совершение преступления с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение (п. «к» ст. 105 УК РФ) и т. д.), то установить содержание потребности, лежащей в основе поведения лица при анализе норм уголовного законодательства, невозможно. Цель сбыта, например, сама по себе не указывает на потребность, ради удовлетворения которой лицо совершает преступление. Поэтому в статьях Особенной части УК РФ, в диспозиции которых не указаны цели в виде определенных последствий, сформулированы преступления, причинами которых могут выступать различные потребности.

Преступления, совершенные в состоянии аффекта

Обязательным признаком некоторых составов преступлений является состояние сильного душевного волнения (аффекта) в момент совершения преступления. В УК РФ описаны признаки двух таких преступлений: убийство, совершенное в состоянии аффекта (ст. 107 УК РФ), причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью в состоянии аффекта (ст. 113 УК РФ).

Следует отметить, что в ст. 104, ПО УК РСФСР, а также в п. 5 ст. 38 УК РСФСР речь шла не об аффекте, а о совершении преступления в состоянии сильного душевного волнения. Термин «аффект» появился лишь в новом УК РФ, но и здесь состояние аффекта фактически приравнивается законодателем к состоянию сильного душевного волнения. Поэтому необходимо определить, однозначны ли понятие аффекта и понятие сильного душевного волнения.

Впервые ответственность за совершение преступления в состоянии сильного душевного волнения в российском праве была предусмотрена в Уголовном уложении 1903 г. (ст. 458). С тех пор данный термин используется в нормах уголовного законодательства России, в том числе и в новом УК РФ. Между тем понятия аффекта и сильного душевного волнения не идентичны. В научных работах по данной проблеме указывалось, что состояние сильного душевного волнения — понятие более широкое, чем понятие аффекта, так как

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...

охватывает не только состояние аффекта, но и состояние эмоциональной напряженности.257

Недостатком прежнего уголовного законодательства, как отмечали многие юристы, являлась неопределенность понятия «сильное душевное волнение». Поэтому трактовка сильного душевного волнения как обстоятельства, смягчающего уголовную ответственность (п. 5 ст. 38 УК РСФСР), и как обязательного признака соответствующих составов преступлений в юридической литературе и на практике была неоднозначной.

По мнению ученых, состояние сильного душевного волнения как обстоятельство, смягчающее ответственность, по своей психологической природе и юридическому значению являлось более широким понятием, чем в тех случаях, когда законодатель с учетом психического состояния виновного относит некоторые составы в разряд привилегированных, по сути, подразумевая под состоянием сильного душевного волнения аффект.

В судебно-следственной практике вопрос о соотношении аффекта и сильного душевного волнения решается несколько иначе. Суд, в первую очередь, обращает внимание не на заключение соответствующей экспертизы о наличии или отсутствии аффекта, а на обстоятельства дела, свидетельствовавшие о наличии у подсудимого состояния сильного душевного волнения. Ярким примером может служить дело по обвинению К. в совершении убийства.

Климова была признана виновной в умышленном убийстве Г. с особой жестокостью. Не имея средств к существованию и воз-

257 По данным современной психологии, роль эмоций в процессе мотивации поведения может иметь три значения. Во-первых, эмоции обычно могут быть контролируемыми человеком — могут иметь место расхождения между человеком и эмоциями и компромиссы. Во-вторых, при действии сильных ведущих побуждений или в неожиданных непредвиденных субъектом ситуациях, при его затруднениях в поиске адекватного выхода из них, специфические мотивационные системы в таких случаях как бы перехватывают инициативу и пытаются навязать субъекту то или иное разрешение ситуации, так называемое эмоциональное. Человек испытывает некоторое желание, в то же время понимая, что реализовывать его в данной ситуации не следует или просто нельзя. Человек стоит перед дилеммой: поступать «как хочется» или «как надо». Общий контроль над действиями сохраняется. В-третьих, эмоциональный Процесс может быть крайне независим от произвольной регуляции деятельности Человека, доминирует над ней, и эмоциональное разрешение ситуации происходит буквально. Речь в таких случаях идет об аффектах. Таким образом, понятием сильного душевного волнения охватываются как состояние эмоциональной напряженности, так и состояние аффекта.

можности найти работу, она приехала из Владимирской области в г. Москву. Вместе со своей подругой с целью занятия проституцией сняла квартиру у Г. Он забрал у Климовой паспорт, в обращении с ней был груб и жесток, подвергал частым побоям, понуждал к действиям сексуального характера. Испытывая постоянный страх перед Г., который угрожал убить ее, мать и сестру, Климова ощу. щала себя незащищенной, а сложившуюся для нее ситуацию считала безысходной.

Вечером Г., узнав о том, что Климову разыскивают работники милиции, стал ее избивать, затем снял с себя и с нее одежду, порвав на ней нижнее белье, ударил головой о шкаф и, не обращая внимания на ее крик, совершил насильственные действия сексуального характера. Климова выбежала на кухню, взяла кухонный нож и из мести, с умыслом на убийство Г., сознавая, что своими действиями причиняет особые мучения и страдания, нанесла ему множественные удары двумя кухонными ножами и двумя вилками, причинив 78 колото-резаных ран лица, шеи, груди, живота, рук и ног, 28 из которых были проникающими в брюшную и грудную полость с повреждением сердца, легких, печени и правой почки, относящихся к тяжким телесным повреждениям по признаку опасности для жизни. От полученных ранений Г. скончался на месте происшествия.

Президиум Верховного Суда Российской Федерации 9 сентября 1998 г. приговор и кассационное определение изменил, действия Климовой переквалифицировал с п. «г» ст. 102 УК РСФСР на ч. 1 ст. 107 УК РФ, указав следующее.

...Вывод суда о совершении Климовой умышленного убийства Г. с особой жестокостью не соответствует им же установленным обстоятельствам преступления. Из материалов дела видно, что Г., часто запугивая Климову угрозами и побоями и лишая ее тем самым возможности оказать ему реальное сопротивление, неоднократно совершал насильственные действия сексуального характера. 13 августа 1995 г. Климова вновь подверглась циничному насилию со стороны Г., что привело ее в состояние внезапно возникшего сильного душевного волнения. Данный факт подтвержден заключением экспертов, проводивших стационарную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу. Они установили, что в результате агрессивного насилия, побоев, унижений и грубых оскорблений Климова оказалась в состоянии эмоционального напряжения, которое в

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        237

сочетании со свойственными ей личностными особенностями характеризовалось возникновением субъективных переживаний, чувства страха, тревоги, обиды, несправедливости, оскорбленного достоинства, а также физической боли. Острое ощущение страха и безысходности с большим нарастанием напряжения привело Климову к нехарактерным для нее агрессивным действиям с достаточно хаотичной сменой орудий нанесения ударов, понижению способности целостного осмысления возможных последствий своих действий.

Установленные судом обстоятельства совершения преступления, психологическое состояние Климовой непосредственно в момент совершения преступления позволяют сделать вывод о совершении ею убийства Г. в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием, издевательством со стороны потерпевшего, а также длительной психотравмирующей ситуацией, возникшей в связи с систематическим противоправным и аморальным поведением потерпевшего, т. е. о совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 107 УК РФ.

Указание экспертов на то, что состояние Климовой не носило характера «физиологического аффекта», не может в конкретном случае повлиять на объективную правовую оценку состояния осужденной в момент преступления, учитывая при этом характер поведения потерпевшего, внезапность реализации умысла на убийство. Внезапность действий Климовой, наносившей ранения потерпевшему в короткий промежуток времени, непосредственно после того, как она подверглась насилию с его стороны, подтверждается, кроме того, случайностью выбора ею орудий преступления (кухонные ножи, вилки), хаотичностью наносимых ударов25*

Приведенный пример подтверждает несовершенство законодательного разрешения проблем соотношения состояния сильного душевного волнения и аффекта в новом УК РФ. В названии ст. 107, 113 УК РФ прямо указано на состояние аффекта, в то же время в Диспозиции данных норм речь идет о «состоянии внезапно возник-

258

Несоответствие выводов суда обстоятельствам совершения убийства повлекло изменение приговора и переквалификации действий виновного лица с п. «г» ст. 102 УК РСФСР на ч. 1 ст. 107 УК РФ: Извлечение из Постановления Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 09.09.1998 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 5. С. 10-11.

238

Глава V

шего сильного душевного волнения (аффекта)», хотя уже отмечалось, что понятия сильного душевного волнения и аффекта не совпадают по содержанию.

> Аффект представляет собой «исключительно сильное, быстро возникающее и бурно протекающее кратковременное эмоциональное состояние, существенно ограничивающее течение интеллектуальных и волевых процессов, нарушающее целостное восприятие окружающего и правильное понимание субъектом объективного значения вещей... Аффективная реакция вызывает "бунт подкорки", означающий приобретение последней той самостоятельности, при которой ослабевается контроль со стороны коры и выявляется бур-ное и резкое действие незаторможенных примитивных реакции».

С биологической точки зрения, аффект — это универсальная закрепившаяся в эволюции «аварийная» реакция на экстремальную ситуацию. Это возвращение к инстинктивному поведению, когда механизмы развивающейся мотивации не способны обеспечить более совершенное ее разрешение.200 По мнению И. П. Павлова, суть аффекта — психическое состояние, наиболее связанное с инстинк-

г                                                                                                                                                                                                        "Л.                                                                                                                                                                                           "                                                                                                                                                                                                                                                                                                                              261

тивнои или безусловной рефлекторной деятельностью.

Основой аффекта, как и состояния эмоциональной напряженности, выступает эмоция, но развивающаяся до аффективного состояния, «когда человек ... говорит и делает то, чего он не позволяет себе в спокойном состоянии и о чем горько сожалеет, когда минует аффект».262 Эмоция является лишь переживанием, сопровождающим отдельные жизненно важные ситуации. Она оказывает определенное влияние на степень выраженности мотива и становится важнейшим условием, стимулирующим выбор преступного варианта поведения. Между тем в юридической литературе можно встретить мнение о том, что аффект является непосредственным мотивом преступле-

ния.    Хотя мотив совершения преступления в состоянии аффекта не указывается законодателем в соответствующих нормах УК РФ,

259                   Сидоров Б. В. Аффект. Его уголовно-правовое и психологическое значение. Казань, 1978. С. 23-24.

260           Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека. М., 1990. С. 105-108.

281 Павлов И. П. Полн. собр. соч. Т. 3. Кн. 2. М., 1951. С. 216-217.

262           Там же. С. 216-217.

263                См., например: Харазишвили Б. В. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тбилиси, 1963. С. 59.

LiUu

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        239

выяснение его необходимо для правильного ответа на вопрос: было ли состояние аффекта у виновного?

В теории уголовного права большинство криминалистов считают, что мотивами преступлений, совершенных в состоянии аффекта, выступают месть, обида, злоба, ревность, чувство оскорбленного

264  /~\

достоинства и т. д. Однако такие утверждения противоречат по-требностному пониманию мотивов поведения. Выделяемые авторами психические явления, выступающие, по их мнению, мотивами преступлений, совершаемых в состоянии аффекта, являются лишь переживаниями имеющейся у лица потребности. Чувства, как и эмоции, относятся к категории психических образований, непосредственно не побуждающих поведение, а представляющих собой определенную форму существования потребностей. Злобу, обиду, ревность, чувство оскорбленного достоинства невозможно объяснить определенной потребностью. Например, Б. В. Сидоров понимает обиду как сложное переживание, связанное с несправедливо причиненным виновному огорчением, оскорблением, душевной болью.265 Но такое переживание может сопровождать различные потребности.

С. В. Бородин определяет ревность как комплекс переживаний при действительной или подозреваемой измене любимого человека, характеризующийся сложной психологической структурой, эмоциональными реакциями и состояниями, мучительными сомнениями, сложными проявлениями в интеллектуальной и волевой сферах, многообразием форм поведения, зачастую социально опасного.266 Подобное определение ревности дается и в психологических работах.267 Таким образом, ревность — это определенное чувство, а чувство — это еще не мотив. Какие же потребности лежат в основе поведения человека, испытывающего чувство ревности?

Б. С. Волков понимает ревность, с одной стороны, как чувство — сомнение, боязнь потери какого-то блага (расположения, внимания,  любви, дружбы и т. д.), с другой — как потребность —

См., например: Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 70-75; Бородин С. В.  Преступления против жизни. М., 1999. С. 182; Наумов А. В. Мотивы убийств. Волгоград, 1969. С. 101; Шавгулидзе Т. Г. Аффект и уголовная ответственность. Тбилиси, 1973. С. 74. 2ее Сидоров Б. В. Указ. соч. С. 71. 2б7 Бородин С. В. Преступления против жизни. СПб., 2003. С. 102.

См., например: Терентьев Е. И. Бред ревности. М., 1991. С. 7.

240

Глава V

стремление любыми средствами удержать это благо, одному пользоваться вниманием, расположением другого лица.268 Однако попытка объяснения совершения убийства в состоянии сильного душевного волнения стремлением одному пользоваться вниманием, расположением другого лица вызывает определенные сомнения, так как потерпевшим в этом случае нередко выступает как раз это другое лицо. Кроме того, ревность как стремление любыми способами удержать расположение другого лица всегда питается сомнениями в любви, дружбе, человек стремится сохранить достигнутое во взаимоотношениях, что свидетельствует о развернутом процессе мотивации поведения.

Конечно, чувство ревности возникает на основе указанного стремления удержать расположение, внимание, любовь, дружбу другого человека, но в то же время ревность оказывает значительное влияние на актуализацию других потребностей, которые в большинстве случаев лежат в основе неправомерного поведения лица. Не случайно многие криминалисты приходят к выводу о том, что в основе мотивации поведения преступника в состоянии аффекта лежит месть.269 Например, А. В. Наумов указывает на то, что ревность тесно переплетается с местью, более того, когда ревность приводит к общественно опасным поступкам, она принимает ярко выраженный оттенок мести. Убийство из ревности есть частный вид проявления мести в преступлениях против жизни, имеющий свою специфику, которая заключается в поводе и характере отношений между виновным и потерпевшим.270 Особенно наглядно это проявляется при совершении убийства в состоянии аффекта, вызванного изменой одного из супругов, — типичного случая совершения такого убийства.

Признавая желание отомстить мотивом совершения преступления в состоянии аффекта, сторонники такой позиции определяют месть как намеренное причинение зла за причиненное зло, обиду и т. п.271 Но такое понимание мести (несомненно, верное) как мотива

268           Волков Б. С. Мотивы преступлений. Казань, 1982. С. 59.

269                См., например: Дубовец П. А. Ответственность за телесные повреждения по советскому уголовному праву. М., 1964. С. 90; Сукачев Л. Н. Ответственность за преступления против жизни и здоровья по советскому уголовному праву. Харьков, 1965. С. 17; Шавгулидзе Т. Г. Указ. соч. С. 74.

270           Наумов А. В. Указ. соч. С. 84-85.

271                См., например: Бородин С. В. Указ. соч. С. 75; Наумов А. В. Указ. соч. С. 76; Сидоров Б. П. Указ. соч. С. 72; Волков Б. С. Указ. соч. С. 53-54.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        241

преступления, совершенного в состоянии аффекта, фактически исключает наличие аффекта у виновного. Месть подразумевает, прежде всего, намеренные, т. е. в какой-то степени обдуманные, действия лица. Состояние же аффекта характеризуется необдуманностью поведения, внезапностью возникновения умысла на совершение преступления. Процесс мотивации в этом случае свернут во времени, многие его элементы не осознаются. Ответные действия совершаются мгновенно, без длительного разрыва во времени между ними и обстоятельствами, вызвавшими их. Тогда как месть как целевой мотив поведения «формируется по мере того, как человек учитывает, оценивает, взвешивает обстоятельства, в которых он находится, и осознает цель, которая перед ним встает».272 Поэтому совершенно справедливо Я. М. Кульберг проводил различие между мотивами, связанными с особым состоянием субъекта, и мотивами мести, ревности и т. д.273

Представляется, что при совершении убийства, причинении тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, а также при совершении иного преступления в состоянии аффекта в основе поведения

974

лица лежат так называемые потребности «постоянного действия». Такие потребности (потребность в самосохранении, потребность устранения источника внешнего раздражения и др.), создавая постоянную готовность человека к ответной реакции, заставляют его откликаться на любые изменения среды, потенциально несущие угрозу существования или создающие неопределенную ситуацию, либо являющиеся источником внешнего раздражения. Процесс мотивации поведения, первопричинами которого выступают потребности «постоянного действия», в таких случаях становится свернутым во времени, недостаточно осознается, но это не исключает ответственности субъекта, так как он остается способным сознавать характер и направленность своих импульсивных действий и воздерживаться от совершения преступления.

Потребности «постоянного действия» существуют в психике человека в виде мотивационной установки как потенциальной го-

2,з Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946. С. 564.

Купъбера Я. М. Юридическое значение мотива преступления: Дис. ... канд. юрид. наук. М„ 1943. С. 106.

Подробнее см.: Иванников В. А. Психологические механизмы волевой регуляции.

.1991. С. 116-117.

242

Глава V

товности действовать при специфической стимуляции. Речь идет о внешних раздражителях, побуждающих к совершению инстинктивных действий без какого-либо предварительного научения, т. е. имеющих обусловленное наследственностью мотивационное значение. Причем на этом уровне мотивации поведения отдельные действия индивида вызываются не автоматически сами по себе раздражителями, за которыми в эволюционном процессе закрепилось значение мотивационных, а их соответствием некоторым внутренним эталонам. Действующее уголовное законодательство признает такими раздражителями насилие, издевательство, тяжкое оскорбление, иные противоправные или аморальные действия (бездействие) потерпевшего, а равно длительную психотравмирующую ситуацию, возникшую в связи с систематическим противоправным или аморальным поведением потерпевшего. При наличии указанных раздражителей и их соответствии определенным внутренним эталонам у человека возникает сильное и относительно кратковременное состояние, тормозящее не связанные с ним психические процессы и навязывающее тот или иной стереотипный способ «аварийного» разрешения ситуации, сложившийся в процессе биологической эволюции и потому оправдывающий себя в типичных биологических условиях. Потребности «постоянного действия» становятся «реально действующими», сознание субъекта сужается, а внимание целиком поглощается внешними раздражителями и навязанными ими действиями.

Безусловно, нельзя не признать, что при совершении преступления в состоянии аффекта у лица могут присутствовать и элементы мести, ревности, злобы и т. п., но они сами по себе аффективного состояния вызвать не могут, а являются лишь сопутствующими факторами развития аффекта и в какой-то мере отражают его содержание. Основную же роль в этом процессе играют внешние раздражители и актуализировавшиеся на их основе потребности «постоянного действия». Именно по этому признаку следует устанавливать наличие или отсутствие сильного душевного волнения у виновного в момент совершения им преступления. Если же при анализе объективных обстоятельств выяснится, что мотивом преступления выступала иная потребность (месть, ревность и т. д.), то квалификация содеянного по ст. 107, 113 УК РФ исключается.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...

243

На основании изложенного представляется целесообразным исключить из диспозиции ст. 107, 113 УК РФ упоминание о сильном душевном волнении как обязательном признаке указанных составов преступлений, что будет полностью соответствовать психологическому понятию аффекта и позволит провести четкое разграничение состояния обычной эмоциональной напряженности от состояния аффекта, которое и является по смыслу закона обстоятельством, служащим основанием для выделения соответствующих составов преступлений в привилегированную группу.

В то же время вызывает определенные сомнения исключение состояния сильного душевного волнения из перечня обстоятельств, смягчающих наказание (ст. 61 УК РФ). Конечно, данный перечень является «открытым», и суд может признать любое обстоятельство смягчающим. Однако суть включения состояния сильного душевного волнения (именно такого состояния, а не аффекта) в перечень обстоятельств, смягчающих наказание, заключается в наглядной демонстрации того, что состояние сильного душевного волнения — понятие более широкое, чем состояние аффекта. И если первое — лишь смягчает наказание, то второе — в определенных случаях влияет на квалификацию содеянного.

Потребности «постоянного действия» выступают в качестве мотивов только при совершении преступления в состоянии аффекта. При совершении преступления в состоянии сильного душевного волнения при отсутствии признаков аффекта мотивами поведения виновного могут выступать любые потребности, за исключением потребностей «постоянного действия».

Некоторые авторы считают, что смягчающее наказание обстоятельство, предусмотренное п. «з» ст. 61 УК РФ (противоправность

аморальность поведения потерпевшего, явившееся поводом для 'пления), пришло на смену смягчающему обстоятельству «совершение преступления в состоянии сильного душевного волнения». По их мнению, данное обстоятельство сочетается, как правило, с возникновением у виновного аффекта, другими временными особыми психическими состояниями, отставанием в психическом разви-

тии, не исключающим вменяемости.    Однако из текста закона не-

I 27S

См., например: Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации в двух томах / Под ред. П. Н. Панченко. Т. 1. Н. Новгород, 1996.

_________________________________________Глава V

возможно сделать такой вывод. Представляется, что данное смягчающее обстоятельство должно применяться не только в тех случаях, когда совершение преступления связано с психическим состоянием виновного, но и тогда, когда потерпевший своим противоправным или аморальным поведением провоцирует его преступные действия независимо от наличия или отсутствия у виновного в момент совершения преступления состояния сильного душевного волнения, аффекта и других подобных факторов.

Преступления, совершенные при защите

от общественно опасного посягательства

с превышением пределов необходимой обороны

Общепризнанно, что при отражении общественно опасного посягательства лицо, находящееся в состоянии необходимой обороны, независимо от того, превышает оно или нет ее пределы, руководствуется мотивами защиты личности, своих прав или прав других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства. Таким образом, в основе поведения лица лежит потребность защитить личные, общественные или государственные интересы, стремление выполнить свой долг перед обществом и государством. Между тем любые потребности, в том числе и указанные выше, прежде чем выступить в качестве источника активности человека, должны пройти через процесс осознания, который может быть растянутым или скоротечным. В любом случае этот процесс характеризуется протяженностью во времени и не может исчисляться секундами. Однако совершение преступления при превышении пределов необходимой обороны, как отмечает, например, СВ. Бородин, всегда характеризуется мгновенными действиями. Если же лицо совершает убийство через более или менее длительный промежуток времени после окончания общественно опасного посягательства, оно не может расцениваться как совершенное при превышении пределов необходимой обороны.276

В основе действий лица, отражающего общественно опасное посягательство, должны лежать такие потребности, которые бы не

С. 136-137; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общей ред. Ю. И. Скуратова и В. М.Лебедева. М., 1996. С. 120-121. 276 Бородин С. В. Указ. соч. С. 207.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        245

возникали вновь и вновь в каждом конкретном случае, а находились в сознании человека в потенциальном состоянии, и это давало бы возможность их мгновенной актуализации. Думается, что в основе поведения лица, обороняющегося от общественно опасного посягательства, лежит рассмотренная выше потребность «постоянного действия» — потребность самосохранения. При этом самосохранение следует понимать не только в физическом, но и в психическом смысле.

Реагируя на общественно опасное посягательство, направленное непосредственно на него, человек действует, руководствуясь именно потребностью самосохранения в физическом смысле. Как и у любого животного, у человека в процессе биологической эволюции закрепляются в виде мотивационных установок определенные стереотипные механизмы сохранения своей жизни, здоровья в условиях ситуации, угрожающей им.

Если человек отражает общественно опасное посягательство, направленное против другого лица, в основе его действий лежит потребность самосохранения себя как личности. Нередко в научных исследованиях мотивами поведения человека в подобных ситуациях признаются стремления защитить общественные и государственные интересы, защитить права других лиц. Думается, что такая трактовка субъективных причин поведения является следствием создания в недалеком прошлом морального образа «советского человека», борющегося со всякими нарушениями закона. Но думают ли лица, встающие на защиту незнакомых им людей, о защите общественных, государственных интересов или о защите прав данных людей, смогут ли они, «не кривя душой», сказать впоследствии, что действовали, выполняя свой общественный долг? Может быть, таким об-разом они защищают себя, чтобы «спокойно спать» и не мучиться угрызениями совести? Любой человек в какой-то мере эгоистичен, поэтому именно в этом следует искать ответ на вопрос о мотиве по-ведения, направленного на защиту других лиц.

С одной стороны, потребность самосохранения себя как лично-сти, в отличие от потребности самосохранения в физическом смыс-ле, присуща только человеку как разумному существу и формиру-ется в процессе развития общества. С другой стороны, потребность самосохранения себя как личности может быть и не развита у человека до того состояния, когда она характеризуется как потребность

246

Глава V

«постоянного действия». Думается, что этим фактом можно объяснить поведение отдельных людей, которые, сознавая, что на их глазах совершается преступление, посягающее на интересы других лиц не предпринимают никаких активных действий по пресечению общественно опасного посягательства.

При актуализации потребности самосохранения себя как личности, так же, как и потребности самосохранения в физическом смысле, человек мгновенно реагирует на факт общественно опасного посягательства, не задумываясь, почему он так поступает. Процесс мотивации свернут во времени и полностью субъектом не осознается. Внешне же действия индивида укладываются в схему: источник опасности — ответная реакция.

Практически значимым представляется вопрос о разграничении преступлений, совершенных при превышении пределов необходимой обороны и совершенных в состоянии аффекта. Провести разграничение данных преступлений только по мотивам невозможно, так как последние относятся к одной группе потребностей «постоянного действия». Так же, как и при совершении преступления в состоянии аффекта, мотивация поведения лица при превышении пределов необходимой обороны может быть окрашена чувствами мести, ревности, злобы и т. п. В то же время потребность самосохранения нередко выступает в качестве мотива преступления, совершенного в состоянии аффекта. Совершая, например, убийство при превышении пределов необходимой обороны, лицо нередко находится в состоянии аффекта. Поэтому при разграничении преступлений, совершенных в состоянии аффекта и при превышении пределов необходимой обороны, необходимо, прежде всего, устанавливать объективные обстоятельства содеянного.

Если будет установлено, что лицо в состоянии аффекта совершило преступление при превышении пределов необходимой обороны, его действия в соответствии с правилами преодоления конкуренции специальных норм надлежит квалифицировать как совершенные при превышении пределов необходимой обороны, а при назначении наказания на основании ч. 2 ст. 61 УК РФ состояние аффекта может быть учтено в качестве смягчающего обстоятельства. Проиллюстрируем это на примере.

Сивохин осужден по ст. ПО УК РСФСР. Он признан виновным в умышленном причинении тяжких телесных повреждений, совер-

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        247

шенных в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действиями Каширского.

Житель с. Екатеринино Никифоровского района Тамбовской области Сивохин (1929 года рождения) увидел братьев Каширских, Василия и Владимира, с лошадью, решил попросить Василия вспахать ему огород, на что тот согласился за вознаграждение. Когда Сивохин пришел с бутылкой водки в дом Каширских, Владимир в состоянии алкогольного опьянения беспричинно, из хулиганских побуждений стал к нему придираться, оскорблять нецензурно, а затем избил руками и ногами. Повалив Сивохина на пол, он сел на него, коленом ударил по лицу, ручкой кухонного ножа — по голове, вырвал клок волос, приставлял нож: к горлу и угрожал расправой. Затем Владимир, приставив нож: к спине Сивохина, повел его к выходу из дома. Последний, опасаясь за свою жизнь, выбил из его рук нож: и нанес им Владимиру два ранения, после чего убежал и о случившемся заявил в милицию.

Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в протесте поставил вопрос об отмене судебных решений в отношении Сивохина и прекращении в отношении него дела за отсутствием состава преступления.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации протест удовлетворила, указав следующее. По делу установлено, что Каширский Владимир совершил особо злостное хулиганство в отношении Сивохина и осужден по этому приговору. Как видно из материалов дела, он нецензурно оскорблял потерпевшего, без повода его избил и угрожал расправой. Сивохин, защищаясь, завладел приставленным к его спине ножом и нанес им удары Каширскому. О случившемся Сивохин сообщил в милицию.

Согласно заключению эксперта, Сивохину были причинены легкие телесные повреждения с кратковременным расстройством здоровья.

Суд фактически установил, что действия 66-летнего Сивохина были направлены на защиту своей жизни и здоровья, но дал им неправильную правовую оценку.

В соответствии со ст. 37 УК РФ (ст. 13 УК РСФСР) не явля-\ется преступлением причинение вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны, т. е. при защите личности и прав обороняющегося   или   других  лиц,   охраняемых  законом   интересов

248

Глава V

общества или государства от общественно опасного посягательства, если при этом не было допущено превышения пределов необходимой обороны.

Таким образом, Сивохин, защищая свою жизнь и здоровье от нападения Каширского, сопряженного с насилием и с непосредственной угрозой применения насилия, находился и действовал в состоянии необходимой обороны и ее пределов не превысил. А поэтому действия Сивохина следует признать правомерными, дело е отношении него прекратить за отсутствием в его деянии состава преступления.277

Следует отметить, что в УК РФ формулировка обстоятельства, смягчающего наказание, предусмотренного п. «ж» ст. 61 УК РФ (совершение преступления при нарушении условий правомерности необходимой обороны), несколько изменилась по сравнению с п. 6 ст. 38 УК РСФСР (совершение преступления при защите от общественно опасного посягательства, хотя и с превышением пределов необходимой обороны). Нарушение условий правомерности необходимой обороны охватывает не только превышение ее пределов, но и нарушение других условий правомерности необходимой обороны, относящихся как к защите (мотивы, объект причинения вреда), так и к посягательству (общественная опасность, наличность, действительность).

С этой точки зрения вызывает сомнение позиция, в соответствии с которой нарушение условий правомерности необходимой обороны как смягчающее обстоятельство охватывает все условия правомерности необходимой обороны за исключением превышения ее пределов.278 Такая трактовка условий правомерности необходимой обороны заметно сужает сферу применения этого института, так как фактически исключает превышение пределов необходимой обороны из числа смягчающих обстоятельств и относит его только к двум статьям УК РФ (ст. 108, 114).

Лицо, причинившее тяжкие телесные повреждения, признано действовавшим в состоянии необходимой обороны: Извлечение из Определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 19.11.1997// Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 6. С. 12.

278 См., например: Звечаровский И. Ответственность за нарушение условий правомерности необходимой обороны // Законность. 1998. № 8.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        249

Преступления, совершенные из корыстных побуждений,

корыстной заинтересованности

либо с корыстной целью

В нормах УК РФ в качестве обязательного признака различных составов преступлений наиболее часто выступает корысть. При этом законодатель в конкретных составах определяет корысть по-разному (корыстные побуждения, корыстная заинтересованность, корыстная цель), и это вызывает определенные затруднения при практическом применении таких норм.

С. И. Ожегов определяет корысть как личную выгоду, материальную пользу.279 Таким образом, корысть — это, прежде всего, материальные потребности, удовлетворяя которые лицо совершает преступление. Материальные потребности лежат в основе поведения лица, когда последнее стремится получить какую-то материальную ценность, которой не имеет (деньги, имущество и т. д.), а также когда стремление к материальной выгоде выражается в намерении избавиться от определенных материальных затрат — уплаты долга, платежа алиментов, возврата имущества и т. д.

Такого определения корысти придерживаются многие ученые-криминалисты.280 Например, Б. С. Волков пишет, что «корысть ... означает, что в основе побудительных причин общественно опасного деяния лежит стремление получить какую-либо материальную выгоду, пользу».281

Материальные потребности в указанных случаях, являясь источником возникновения процесса мотивации, в совокупности с другими его элементами ведут к образованию у лица корыстных побуждений.

Между тем в теории уголовного права и практике применения УК РФ определение корыстных побуждений выходит за рамки материальных потребностей. Так, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в п. 11 Постановления от 27 января 1999 г. № 1

279            См.: Ожегов С. И., Шведова Н. Ю. Толковый словарь русского языка: 80 000 слов и фразеологических выражений. Российская академия наук. Институт русского языка им. В. В. Виноградова. 4-е изд., доп. М., 1999. С. 298.

280            См., например: Тарарухин С. А. Указ. соч. С. 92; Наумов А. В. Указ. соч. С. 27; Бородин С. В. Указ. соч. С. 133-134; Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1980. С. 50-51. 231 Волков Б. С. Указ. соч. С. 45.

250

Глава V

«О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» разъяснил, что по п, «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство из корыстных побуждений) следует квалифицировать убийство, совершенное в целях получения материальной выгоды для виновного или других лиц (денег, имущества или прав на его получение, прав на жилплощадь и т. п.) или избавления от материальных затрат (возврата имущества, долга, оплаты услуг, выполнения имущественных обязательств, уплаты алиментов и др.).282

Такое определение корыстных побуждений при его широком толковании не соответствует этимологическому понятию корысти и лежащих в ее основе материальных потребностей в части наличия у преступника цели извлечения материальной выгоды для других лиц, так как в этом случае в основе действий лица могут лежать также и нематериальные потребности.283 Фактически же к ответственности по п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ можно привлечь только преступника, стремящегося получить материальную выгоду для себя прямым (когда добытое преступным путем имущество обращается им в свою пользу) либо косвенным путем (когда имущество обращается в пользу других лиц, но преступник рассчитывает в будущем получить от этих лиц какую-то материальную выгоду). Таким образом, сфера применения норм УК РФ, предусматривающих корыстные побуждения, корыстную цель либо корыстную заинтересованность в качестве обязательного признака состава преступления, заметно сужается.

В то же время известны случаи, когда к совершению преступлений, обязательным признаком которых являются корыстные мотивы, приводят и другие актуализированные потребности.

Например, 51% опрошенных автором лиц, осужденных за совершение хищения (ст. 158-162 УК РФ), указали на материальные потребности, лежавшие в основе их преступных действий, в виде

282                    См.: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 3. Позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации придерживаются и ученые, исследовавшие проблемы квалификации убийства, совершенного из корыстных побуждений (см., например: Попов А. Н. Убийства при отягчающих обстоятельствах. СПб., 2003. С. 711).

283               В качестве примера можно привести деятельность Юрия Деточкина из художественного фильма «Берегись автомобиля», когда он угонял машины у людей, живущих, по его мнению, на деньги, заработанные нечестным путем, продавал их, а вырученные от продажи деньги перечислял в детские дома.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...

251

желания иметь деньги или вещи, желания обогатиться и др.; 27% — объяснили совершение ими хищения желанием нормально жить, иметь достаток в семье или вообще желанием выжить в сложившихся для них тяжелых условиях. Желанием отомстить руководствовались при совершении хищения 7% опрошенных; 5% — удовлетворяли свое желание выпить; 4% — действовали за компанию, хотели избежать конфликта со своими друзьями; соответственно по 2% опрошенных совершили хищение для восстановления душевного равновесия, ради интереса или для того, чтобы «пощекотать нервы».

С другой стороны, только 78% опрошенных судей, рассматривавших дела о хищениях, указали на материальные потребности, лежавшие в основе действий осужденных (жажда наживы, корысть и т. д.); 18% — на желание нормально жить, желание прокормить семью; 4% — указали, что в рассмотренных ими уголовных делах виновные совершили хищение, так как хотели есть.

Наглядно видно, что в основе хищения чужого имущества, отнесенного законодателем к корыстным преступлениям, могут лежать не только материальные, но и другие потребности, что порождает трудности в правоприменительной деятельности и обусловливает существование различных взглядов на содержание, в частности, субъективной стороны хищения.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          >а ,

Так, С. А. Тарарухин определяет корыстную цель при хищении как изъятие имущества из обладания собственника и обращение его в пользу свою или других лиц. Корыстная цель и стремления лица при совершении им хищения, по его мнению, могут совпадать по своему содержанию, а могут и не совпадать. И если корыстная цель является обязательным признаком хищения, то наличие или отсутствие корыстного мотива (имеется в виду стремление обогатиться)

■L                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  284

значения для юридической квалификации не имеет.

В. А. Владимиров и Ю. И. Ляпунов считают, что корыстная цель при хищении — это стремление преступника стать собственником имущества. В то же время они утверждают, что корыстная цель не является обязательным признаком хищения, так как в ряде случаев исполнители хищения могут руководствоваться не целью обращения похищенного имущества в свою собственность, а такими побуждениями, как ложно понятые соображения товарищества, страх

Тарарухин С. А. Указ. соч. С. 95-96.

252

Глава V

перед другими соучастниками, бравада. Отсутствие намерения обратить имущество в свою собственность может быть учтено судом при назначении наказания как смягчающее обстоятельство.

И. Г. Филановский определяет корыстную цель при хищении как цель обогащения. Кто конкретно обогатился, не имеет значения для квалификации. Поэтому мотивы, по которым имущество было передано другим лицам, при хищении могут быть не только корыстными, но и личными, служебными и др.286

С. М. Кочои включает в корыстную цель при хищении и обогащение других лиц, считая, что для состава хищения не важно, кто получит имущественную выгоду: виновный или другие лица. По его мнению, при хищении виновный может руководствоваться не только корыстным, но и другими мотивами, поскольку мотив и цель — понятия различные.287

Такие позиции вызывают определенные сомнения. Мотивы поведения всегда совпадают по содержанию с целью, которую ставит перед собой человек. В цель поведения включаются, во-первых, предмет потребности в виде материального объекта или уровня исполнения или результата, достичь которого стремится субъект, и, во-вторых, в процессе конкретизации общей цели — пути и конкретные способы достижения данного объекта или результата.288 Поэтому корыстная цель подразумевает, что человек действует из корыстных побуждений, т. е. удовлетворяет свои материальные потребности.

Расширенное толкование субъективной стороны хищения нередко приводит к судебным ошибкам. Приведем пример из судебной практики.

Усть-Илимским городским судом Иркутской области Екимов осужден по ч. 2 ст. 144 УК РСФСР. 25 октября 1994 г. в вечернее время он свободно пришел на территорию АООТ «ИЛПП-1», где ранее работал, с целью кражи прицепил к автомашине «КамАЗ»

Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И. Указ. соч. С. 52-53.

286                 Филановский И. Г. Социально-психологическое отношение субъекта к преступлению. Л., 1970. С. 110-111.

287                Кочои С. М. Ответственность за корыстные преступления против собственности. М., 2000. С. 111-115.

288              См., например: Нюттен Ж. Мотивация // Экспериментальная психология. Вып. 5. М., 1975. С. 36; Вилюнас В. К. Психологические механизмы мотивации человека. М., 1990. С. 6-7.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...____253

автоприцеп стоимостью 356 841 руб., принадлежащий ИЛПП-1, и вывез его на территорию Катинского леспромхоза, где работал в то время, для использования в личных целях. 27 октября 1994 г. прицеп был найден и возвращен потерпевшим. Ущерб возмещен полностью.

Заместитель Председателя Верховного Суда Российской Федерации в протесте поставил вопрос об изменении приговора и переквалификации действий Екимоеа с ч. 2 ст. 144 УК РСФСР на ч. 1 ст. 148 УК РСФСР. Президиум Иркутского областного суда 15 июля 1996 г. удовлетворил протест, указав следующее.

Екимов в ходе предварительного следствия и в суде показал, что, являясь водителем в леспромхозе, простаивал, так как необходимый для работы прицеп нуждался в капитальном ремонте, денег для которого не выделяли. Для того чтобы иметь возможность работать, он решил перегнать прицеп с территории «ИЛПП-1», что и сделал. Прицеп он поставил в леспромхозе, где тот был обнаружен через день.

... Согласно закону хищение имеет место лишь при наличии корыстной цели и стремлении обратить похищенное имущество в свою собственность, пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом, как своим собственным.

Судом установлено, что Екимов поставил прицеп на территории своего предприятия, сообщив об этом администрации, при этом не намеревался обращать его в собственность, а собирался работать, т. е. использовать так же, как закрепленную за ним автомашину «КамАЗ», собственником которой он не являлся. Использовать прицеп Екимов собирался также не для личных целей, а для выполнения своей непосредственной работы, предусмотренной трудовым договором. Он не пытался скрыть прицеп, перекрасить, разукомплектовать его, т. е. не распоряжался им как личным имуществом. Екимов, угнав прицеп, противоправно обратил его во временное пользование без согласия собственника. При таких обстоятельствах в действиях Екимоеа содержится состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 148 УК РСФСР, т. е. неправомерное завладение иным ценным имуществом без цели хищения.2*9

Неправомерное завладение ценным имуществом (прицепом) без цели хищения 148 УК РСФСР) необоснованно квалифицировано как кража чужого имущества

254

Глава V

Однако в иной ситуации, когда лицо завладевает имуществом, не подпадающим под понятие транспортного средства (ст. 166 УК РФ), при буквальном толковании норм УК РФ оно не может быть привлечено к уголовной ответственности за свои действия по причине отсутствия в законе соответствующего состава преступления. Например, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в своем Постановлении от 27 декабря 2002 г. «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» указал, что в тех случаях, когда незаконное изъятие имущества совершено при хулиганстве, изнасиловании или других преступных действиях, необходимо устанавливать, с какой целью лицо изъяло это имущество. Если лицо преследовало корыстную цель, содеянное им в зависимости от способа завладения имуществом должно квалифицироваться по совокупности как соответствующее преступление против собственно-

290 т-

сти и хулиганство, изнасилование или иное преступление. 1 аким образом, если виновный изымает имущество из мести, хулиганских побуждений и т. д., содеянное не представляет собой хищения.

К тому же в определении хищения (примечание к ст. 158 УК РФ) одновременно указывается на два взаимоисключающих признака: корыстную цель и обращение чужого имущества в пользу других лиц. Если виновный совершает хищение с целью обращения похищаемого имущества в пользу других лиц, то это указывает на отсутствие у него корыстной цели.

В связи с этим представляется справедливым предложение Б. С. Никифорова, сделанное им еще в 1949 г., о том, что от трактовки корыстной цели в качестве необходимого признака хищения следует отказаться.291 Это полностью соответствовало бы этимологическому понятию корысти и сложившейся правоприменительной практике. Для привлечения виновного к ответственности за хищение достаточно установить, что он неправомерно изымал имущество с целью распоряжения им, как своим собственным, по своему усмот-

(ст. 144 УК РСФСР): Извлечение из постановления Президиума Иркутского областного суда от 15.07.1996 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. №6.

290             Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2003. №2.

291                    Никифоров Б. С. Обязательна ли корыстная цель при хищении? // Сов. гос-во и право. 1949. № 10.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...

255

рению, независимо от того, обратил ли он это имущество в свою пользу, пользу других лиц, или распорядился им по-иному.

Собственнику все равно, с какой целью у него изымают имуще-;о: чтобы пользоваться им в дальнейшем или чтобы, например, 'ничтожить или выбросить. Если признать обязательным признаком щения цель распоряжения чужим имуществом по своему усмот-ению, то случаи завладения имуществом при совершении хулиган-а, изнасилования и других преступлений должны квалифициро-яъся   по   совокупности   как   хищение   и   соответствующее преступление. Кроме того, не надо будет «ломать голову» над тем, с :ого момента признавать хищение оконченным преступлением: с омента изъятия чужого имущества из обладания собственника, либо с момента обращения чужого имущества в пользу виновного или пользу других лиц (как это вытекает из законодательного определения хищения), либо с момента, когда виновный получил реальную возможность распоряжаться имуществом по своему усмотре-ю (как сложилось в теории уголовного права и практике его применения), так как определение момента окончания хищения будет напрямую зависеть от того, достиг ли виновный поставленной  перед собой цели распоряжения имуществом по своему усмотрению.

А      Также представляется целесообразным в преступлениях, в кото-Щ рых корыстные побуждения, корыстная заинтересованность имеют значение обязательных признаков, заменить их целью извлечения материальной выгоды для себя или других лиц. Например, п. «з» ч. 2

»ст. 105 УК РФ изложить в следующей редакции: ...убийство в целях извлечения материальной выгоды для виновного или других лиц, либо избавления от материальных затрат, или по найму, а равно сопряженное с разбоем, вымогательством или бандитизмом.

Современное уголовное право знает такой состав преступле-ия, как неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК РФ). В большинстве случаев на практике очень сложно установить, преследовал ли виновный корыстную цель при завладении, например, автомобилем или нет, поэтому такие действия, даже если виновный преследовал в

Iдействительности цель хищения, квалифицируются, как правило, по I

256

Глава V

ст. 166 УК РФ. Между тем в результате совершения данного преступления собственнику порой причиняется не меньший ущерб, чем при хищении. Если же признать целью хищения цель распоряжения чужим имуществом по усмотрению виновного, то отпадет необходимость в составе неправомерного завладения имуществом без цели его хищения. Такие действия будут квалифицироваться как хищение, так как виновный при совершении данного преступления всегда преследует цель распоряжения чужим имуществом по своему усмотрению. Это позволит избежать на практике трудностей при доказывании цели хищения в подобных случаях и будет справедливым по отношению к потерпевшему.

Необходимо также отметить, что общее понятие хищения фактически распространяется не только на преступления против собственности. В примечании к ст. 158 УК РФ говорится, что «под хищением в статьях настоящего Кодекса понимаются...» Из этого следует, что признаки, обязательные для хищения чужого имущества (безвозмездность изъятия, корыстная цель, причинение имущественного ущерба и др.) как преступления против собственности, должны характеризовать любое иное хищение, предусмотренное Особенной частью УК РФ (например, хищение радиоактивных материалов — ст. 221 УК РФ, хищение оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств — ст. 226 УК РФ, хищение наркотических средств или психотропных веществ — ст. 229 УК РФ). Однако в юридической литературе и практике применения УК РФ такой вывод ставится под сомнение.

Например, в отдельных комментариях к УК РФ говорится о том, что «хищение либо вымогательство наркотических средств нельзя безоговорочно относить к числу корыстных посягательств»;292 что корыстная цель «не является обязательной» при совершении хищений радиоактивных материалов, оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств; что мотивы и цели, которыми руководствуется лицо, совершая хищение оружия,  боеприпасов,

292                      Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общей реД-Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1996. С. 528.

293                Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Наумов. М., 1996. С. 527, 538.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        257

взрывчатых веществ и взрывных устройств, могут быть самыми разнообразными.294

Ни в одном из постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации и Пленума Верховного Суда СССР (как действующих, так и утративших силу) в качестве обязательного признака хищений оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, наркотических средств или психотропных веществ не называлась корыстная цель. Например, Пленум Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 27 мая 1998 г. № 9 «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» указал, что «по смыслу ст. 229 УК РФ ответственность за хищение наркотических средств или психотропных веществ наступает в случаях противоправного их изъятия у юридических и физических лиц, владеющих ими законно или незаконно, в том числе путем сбора наркотикосодержащих растений либо их частей (коробочек и стеблей мака, стеблей конопли и т. д.) с земельных участков сельскохозяйственных и иных предприятий и с земельных

295

участков граждан, на которых выращиваются эти растения».

В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 12 марта 2002 г. № 5 «О судебной практике по делам о хищении, вымогательстве и незаконном обороте оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств» «под оконченным хищением оружия, комплектующих деталей к нему, боеприпасов, взрывчатых веществ или взрывных устройств следует понимать противоправное завладение ими любым способом с намерением лица присвоить похищенное либо передать его другому лицу, а равно распорядиться им по своему усмотрению иным образом».296

Во избежание противоречий между примечанием к ст. 158 УК РФ и практикой применения статей, предусматривающих ответственность за отдельные виды хищения, посягающих на иной объект, .нежели отношения собственности, С. Кочои, например, предлагает

4 Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации в двух томах / Под ред. П. Н. Панченко. Т. 2. Н. Новгород, 1996. С. 56; см. также: Кочои С. 1) О хищении по новому Уголовному кодексу РФ // Законность. 1997. № 12; 2) Квалификация хищений глазами практиков // Российская юстиция. 1999. № 4.

,2 5 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 7.

■2£*Тамже. 2002. №5.

[9 3ак. 3514

I II

I   ,

258

Глава V

два пути: либо распространить данное в законе общее понятие хищения только на преступления против собственности (как это было в прежнем УК), либо предложить другое, действительно универсальное, определение хищения.297

Однако существует еще один вариант решения рассматриваемой проблемы — отказаться от корыстной цели как обязательного признака хищения, заменив его на цель распоряжения чужим имуществом по усмотрению виновного. На такую цель хищения оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ указано в соответствующем Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Рассматривая уголовно-правовые нормы, в которых, так или иначе, указывается на содержание потребности, лежащей в основе поведения лица, необходимо остановиться на целях, преследуемых преступником при совершении вымогательства. Хотя в законе нет упоминания о мотивах данного преступления, ст. 163 УК РФ отнесена в настоящей работе к группе норм, содержащих указание на наличие у виновного корыстной цели, так же как и при хищении. Это обусловлено следующими причинами.

Во-первых, вымогательство обладает многими схожими чертами с некоторыми формами хищения (в частности, разбоем и грабежом), что нередко вызывает определенные затруднения на практике при квалификации данного преступления. В теории уголовного права существовали точки зрения, вполне заслуживающие внимания, в соответствии с которыми вымогательство считалось одной из форм хищения. Однако данная проблема была снята с принятием Закона РФ от 1 июля 1994 г. «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР» и нового УК РФ. Из примечания к ст. 158 УК РФ можно сделать вполне определенный вывод о том, что вымогательство не является формой хищения.

Во-вторых, предшествующее совершение вымогательства ранее образовывало неоднократность хищения, так же как и предшествующее совершение хищения образовывало неоднократность вымогательства (примечание к ст. 158 УК РФ в редакции до принятия Федерального закона от 8 декабря 2003 г.).

' Кочои С. О хищении по новому Уголовному кодексу РФ // Законность. 1997. № 12-

И

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        259

В-третьих, большинство ученых признают, что вымогательство всегда совершается с корыстной целью.298 Кроме того, Верховный Суд Российской Федерации в решениях по конкретным делам также исходит из обязательного наличия корыстной цели при вымогательстве. Приведем пример.

Лубенец осужден по ч. 5 ст. 148 УК РСФСР (ст. 163 УК РФ) за вымогательство, совершенное с угрозой применения насилия, повторно, по предварительному сговору группой лиц, под угрозой убийства, соединенного с насилием, опасным для жизни и здоровья потерпевшего. В январе 1996 г. Лубенец передал Качалову во временное пользование магнитофон «Осака». В процессе пользования магнитофон пришел в негодность. Лубенец потребовал от Качалова 100 000 рублей. Качалов согласился,, но в установленный срок деньги не отдал, попросив перенести срок уплаты на более позднее время.

В конце февраля Лубенец, придя домой к Качалову, потребовал от него новый магнитофон или 250 000 рублей и заявил, что за каждый день неуплаты сумма будет увеличиваться на 10 000 рублей. Впоследствии Лубенец дважды приходил к Качалову и требовал заплатить деньги, предупредив, что с 20 марта 1996 г. за каждый день неуплаты сумма будет увеличиваться на 20 000 рублей в день, при этом угрожал матери Качалова убийством ее сына.

В начале апреля 1996 г. не установленные следствием лица требовали от Качалова отдать Лубенцу 500 000 рублей. 12 апреля 1996 г. Лубенец и трое не установленных следствием лиц встретили Качалова и насильно завели его в подвал одного из домов, где Лубенец предложил Качалову заплатить 1 500 000 рублей или написать расписку на эту сумму. При этом Лубенец нанес Качалову несколько ударов в лицо, после чего ударил ногой в голову, свалил на

298 См., например: Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общей ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1996. С. 369; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. А. В. Наумов. М., 1996. С. 422; Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации в двух томах / Под ред. П. Н. Панченко. Т. 1. Н. Новгород, 1996. С. 437; Владимиров В. А., Ляпунов Ю. И. Ответственность за корыстные посягательства на социалистическую собственность. М., 1980. С. 202; Ляпунов Ю. Ответственность за вымогательство// Законность. 1997. № 4; Минская В., Каледина Р. Преступления против [собственности: проблемы и перспективы законодательного регулирования // Российская юстиция. 1996. № 3.                                                                                                                                              .    , ,.   . ...г.,..                                                                                                                                                                                                                    .        ,.,.....

260

Глава V

землю, продолжал наносить удары по различным частям тела. Затем накинув на шею Качалова петлю из провода, стал ее затягивать. По приказу Лубенца один из соучастников нанес Качалову удар по лицу режущим предметом. В результате действий Лубенца и не установленных следствием лиц Качалову был причинен легкий вред здоровью.                                                                                                                                                                                                                                                                       v

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации признала квалификацию судом первой инстанции действий Лубенца ошибочной в связи с тем, что последний не преследовал цели завладения чужим имуществом, и квалифицировала его действия по ст. 200 УК РСФСР (самоуправство) и ст. 115 УК РФ.2"

Признание вымогательства корыстным деянием необходимо также для его разграничения с преступлением, предусмотренным ст. 179 УК РФ (принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения), объективная сторона которого фактически полностью совпадает с объективными признаками вымогательства. Однако квалификация действий виновного по ст. 179 УК РФ возможна только при отсутствии признаков вымогательства, на что прямо указывается в диспозиции данной статьи. Представляется, что одним из признаков, по которому следует разграничивать рассматриваемые составы преступлений, является как раз имущественная направленность действий преступника при вымогательстве — желание лица получить материальную выгоду без предоставления потерпевшему какого-либо эквивалента, т. е. безвозмездно, как при совершении хищения.

В связи с этим представляются справедливыми предложения о включении в состав вымогательства корыстной цели как обязательного признака данного преступления.300 Однако они требуют уточнения. В отличие от хищения, в определении понятия которого предлагается заменить корыстную цель на цель распоряжения имуществом по усмотрению виновного, обязательным признаком состава вымогательства должна быть цель, свидетельствующая о стрем-

Самоуправные действия необоснованно квалифицированы как вымогательство: Извлечение // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 11. С. 8-9.

300 Минская В., Калодина Р. Преступления против собственности: проблемы и перспективы законодательного регулирования // Российская юстиция. 1996. № 3.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...

261

лении виновного безвозмездно изменить отношения собственности, но не ограничивающаяся неправомерным распоряжением имуществом. Это обусловлено тем, что предметом вымогательства наряду с имуществом выступают и действия имущественного характера, которые могут быть не связаны с переходом чужого имущества в обладание преступника. Включение в состав вымогательства корыстной цели как обязательного признака данного преступления значительно сузит сферу применения ст. 163 УК РФ, так как преступник при совершении вымогательства может преследовать цель извлечения имущественной выгоды как для себя лично, так и для других лиц. Поэтому, на наш взгляд, целесообразно признать обязательным признаком вымогательства цель безвозмездного извлечения материальной выгоды для себя или,других лиц и включить ее в диспозицию ст. 163 УК РФ.

Таким образом, при привлечении лица к ответственности за преступление, обязательным признаком которого являются корыстные побуждения, корыстная цель либо корыстная заинтересованность, правоприменителю необходимо доказывать наличие у него корыстных мотивов: стремления получить материальную выгоду для себя либо для других лиц, при условии наличия доказательств умысла преступника в будущем получить от этих лиц какую-то материальную выгоду. В то же время представляется необходимым во избежание сужения сферы применения УК РФ и приведения его норм в соответствие со сложившейся правоприменительной практикой заменить корыстные побуждения, корыстную цель и корыстную заинтересованность иными признаками, характеризующими субъективную сторону соответствующих составов преступлений. А в диспозиции статьи УК РФ, описывающей признаки вымогательства, указать цель совершения этого преступления для облегчения разграничения еГО С ДРУГИМИ Преступлениями.                                                                                                                                    ..,        ...       ■„.„■;•.■; с    ;,,-.

Квалификация преступлений, совершенных из хулиганских побуждений

Слово «хулиган» произошло от сходной по звучанию фамилии ирландской семьи, поведение отдельных членов которой отличалось намеренным буйством, бесстыдством и бесчинством. Их фамилия стала нарицательной для обозначения подобного поведения. Этимо-

262

Глава V

логическое содержание термина «хулиганство» указывает на лежащее в основе действий преступника стремление в вызывающей фор. ме проявить себя, выразить нарочито-показное пренебрежение к обществу, другим людям. В основе хулиганских побуждений лежит потребность самоутверждения, потребность к проявлению собственного «Я». Она может выражаться в стремлении открыто показать свое пренебрежение к окружающим, противопоставить свое поведение правилам человеческого общежития, проявить пьяную удаль, жестокость, показать свою «натуру», «силу», «смелость», продемонстрировать свое превосходство над другими и т. п.

Хулиганские побуждения в УК РСФСР были указаны в качестве обязательного признака только одного состава преступления, предусмотренного п. «б» ст. 102 УК РСФСР (убийство). В настоящее время круг преступлений, в которых хулиганские побуждения фигурируют в качестве обязательного признака основного или квалифицированного составов, расширен (п. «и» ч. 2 ст. 105, п. «д» ч. 2 ст. 111, п. «д» ч. 2 ст. 112, ч. 2 ст. 115, ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 167, ст. 213, 2152, 245 УК РФ).

В ст. 213 УК РФ, предусматривающей ответственность за хулиганство, отсутствуют указания законодателя на мотивы этого преступления. Вследствие этого на практике при квалификации хулиганства допускаются ошибки, связанные с «безразмерностью» данного состава. Как справедливо отмечает Н. Иванов, «нормы ст. 206 УК (ст. 213 УК РФ. —Авт.) превратились в беспрецедентное явление, "поглощающее" собой практически все преступления, вызывающие трудности в процессе квалификации на практике. Термин "хулиган" стал символом любого правонарушения, воплотив в себе универсальное смысловое значение понятия "вор" старого российского законодательства».301 Краеугольным камнем указанной проблемы является вопрос о мотивах хулиганства, так как хулиганские побуждения являются определяющими для понимания хулиганства, хотя в законе они не названы.

Представляется, что необходимым условием привлечения лица к уголовной ответственности за хулиганство, так же, как и за убийство и другие преступления, совершаемые из хулиганских побуждений, является установление факта, что виновный, совершая пре-

1 Иванов Н. Хулиганство: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. № 8.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        263

ступные действия, руководствовался потребностью самоутверждения. Между тем в Постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 24 декабря 1991 г. «О судебной практике по делам о хулиганстве» сказано, что «нанесение оскорблений, побоев, причинение легких или менее тяжких телесных повреждений и другие подобные действия ... вызванные личными неприязненными отношениями ... когда такие действия были сопряжены с очевидным для виновного грубым нарушением общественного порядка и выражали явное неуважение к обществу ... следует квалифицировать как хулиганство».302

Как замечает Н. Иванов, «по существу, высшая судебная инстанция своим авторитетом санкционирует нарушение принципов квалификации преступлений, благодаря которому в качестве разграничительного критерия выступает не субъективная направленность индивида, а место совершения деяния и (или) наличие очевид-цев».303

При анкетировании судей, рассматривавших дела о хулиганстве, лишь 25% опрошенных указали на хулиганские побуждения, лежавшие в основе действий преступника; 50% — считают, что виновный руководствовался мотивом мести; 25% — указали на ревность как побудительную причину хулиганских действий.

Такие выводы, на наш взгляд, ведут к отождествлению мотивов, лежащих в разных плоскостях человеческих отношений, к утрате возможности разграничения преступлений против личности и общественного порядка. Именно по наличию или отсутствию у виновного хулиганских побуждений, а не по внешней форме проявления тех или иных преступных действий, следует отграничивать хулиганство от преступлений против личности.

В связи с изложенным разъяснение Пленума Верховного Суда РСФСР о возможности совершения хулиганства по личным мотивам представляется неудачным. Думается, что в данном случае речь должна идти о возможности перерастания преступлений на почве личных отношений в хулиганство, когда личные побуждения в процессе совершения преступления сменяются хулиганскими.

Следует отметить, что в судебной практике при рассмотрении дел о хулиганстве в последние годы наметился перелом. Судебная

302             Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1992. № 3. С. 7.

303          Иванов Н. Хулиганство: проблемы квалификации // Российская юстиция. 1996. № 8.

264

Глава V

коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации, рассматривая дела о хулиганстве, исходит из того, что необходимым условием квалификации содеянного по ст. 213 УК РФ является наличие у лица хулиганских побуждений. Приведем пример.

Маркин осужден по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР. Он признан виновным в совершении злостного хулиганства. 16 апреля 1996 г. около 20 час. во дворе дома по улице Курчатова в г. Челябинске он умышленно трижды ударил несовершеннолетнего Щеголева в грудь и по лицу, причинив побои, и нанес удары по лицу малолетнему Романову, причинив ему менее тяжкие телесные повреждения.

... Заместитель Генерального прокурора Российской Федерации в протесте поставил вопрос о переквалификации действий осужденного с ч. 2 ст. 206 УК РСФСР на ч. 1 ст. 109 УК РСФСР и ст. 116 УК РФ. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации 29 апреля 1997 г. протест удовлетворила по следующим основаниям.                                                                                                                                                                                                                                                                                ■

Согласно закону хулиганство — умышленное преступление, совершаемое с прямым умыслом. При этом лицо сознает, что грубо нарушает общественный порядок и выражает явное неуважение к обществу. Однако это обстоятельство по данному делу не установлено.

Квалифицируя действия Маркина по ч. 2 ст. 206 УК РСФСР, суд указал, что они отличались по своему содержанию особой дерзостью, выразившейся в причинении телесных повреждений Романову и Щеголеву, были сопряжены с очевидным для виновного грубым нарушением общественного порядка и выражали явное неуважение к обществу.

Между тем такой вывод суда противоречит материалам дела. Как пояснил Маркин, он побил подростков не из хулиганских побуждений, а в связи с их неправомерными действиями, поскольку знал, что они разбивали стекла в окнах спортивного клуба. Эти пояснения осужденного подтверждаются показаниями потерпевших Щеголева и Романова.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                         ■

Как показал свидетель Б., он называл Маркину имена ребят, которые бьют окна в клубе, в том числе — Щеголева и Романова. 16 апреля 1996 г. он видел, как Щеголев и Романов бросали камни в окна клуба. Свидетель С. сообщила, что Маркин говорил ей о подро-

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        265

стках, разбивавших стекла в окнах, но письменное заявление не написал.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     ■-'■■• .■■'■ '  -■'

Эти обстоятельства дают основание считать, что Маркин причинил телесные повреждения Романову и побои Щеголеву не из хулиганских побуждений, а в связи с их неправильным поведением.

Таким образом, действия осужденного подлежат переквалификации на ч. 1 ст. 109 УК РСФСР (умышленное менее тяжкое телесное повреждение) и на ст. 116 УК РФ (побои). м      '

Подтверждением правильности такого подхода к квалификации хулиганства могут служить изменения, внесенные в ст. 213 и ряд других статей УК РФ Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. Ранее к уголовно наказуемому хулиганству относилось грубое нарушение общественного порядка, сопряженное с применением насилия либо угрозой его применения, а равно с уничтожением или повреждением чужого имущества. При этом ст. 213 УК РФ охватывалось причинение легкого вреда здоровью, побоев, уничтожение или повреждение чужого имущества, и дополнительной квалификации по статьям, предусматривающим ответственность за преступления против личности и собственности, не требовалось. В этом случае, как правило, и возникал вопрос о мотивах содеянного.

В настоящее время под хулиганством понимается грубое нарушение общественного порядка, совершенное с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия (до внесения изменений — ч. 3 ст. 213 УК РФ). Однако законодатель декриминизиро-вал лишь грубое нарушение общественного порядка, сопровождающееся угрозой применения насилия. Хулиганство, сопряженное с применением насилия либо уничтожением или повреждением чужого имущества, перешло в разряд преступлений против личности и против собственности путем включения квалифицирующего признака «совершенные из хулиганских побуждений» в ч. 2 ст. 115, ч. 2 ст. 116, ч. 2 ст. 167 УК РФ. Таким образом, законодатель прямо указал на мотивы преступления, ранее до внесения изменений в УК РФ ^квалифицировавшегося как хулиганство.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   .

1 Действия, совершенные не из хулиганских побуждений и не сопряженные с грубым нарушением общественного порядка, необоснованно квалифицированы как хулиганство: Извлечение // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 1. С. 5; см. также: Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1997. № 9. С. 18; И999. № 2. С. 17; 2000. № 2. С. 22; № 10. С. 18.

266

Глав

В то же время проблема квалификации хулиганства, связанная с определением его мотивов, а значит и опасность ошибочной квалификации действий лица, своим поведением нарушившего общественный порядок, остались, поскольку законодатель так и не указал на мотивы хулиганства непосредственно в ст. 213 УК РФ.

Казалось бы, квалификация убийства, совершенного из хулиганских побуждений, представляет собой меньшую сложность, так как на них прямо указывается в п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Кроме того, Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 27 июня 1975 г. № 4 «О судебной практике по делам об умышленном убийстве», а позднее Пленум Верховного Суда РФ в Постановлении от 22 декабря 1992 г. № 15 «О судебной практике по делам об умышленных убийствах» разъясняли, что умышленное убийство, совершенное виновным из ревности, мести и других побуждений, возникших на почве личных отношений, независимо от места его совершения, не должно квалифицироваться как убийство из хулиганских побуждений.       ■

Вместе с тем практика рассмотрения дел об убийствах из хулиганских побуждений несколько отличалась от указанных выше разъяснений.

Так, Пермским областным судом Якушкин был осужден за убийство из хулиганских побуждений. Преступление было совершено ночью в исправительной колонии, где он отбывал наказание. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР, рассматривая настоящее дело, указала следующее. «Как видно из показаний Якушкина, он ранее потерпевшего Плешакова не знал. Находясь в прогулочном дворике исправительно-трудового учреждения, он толкнул Плешакова рукой в грудь, а когда потерпевший упал, Якушкин оборвал провод и закрутил его на шее Плешакова. По словам Якушкина, он совершил убийство с целью перевода для отбытия наказания в другую исправительно-трудовую колонию, что суд правильно признал хулиганскими мотивами».305

На наш взгляд, суды при квалификации убийств из хулиганских побуждений акцентировали внимание на том, что такие преступления совершаются без повода или с использованием незначительного

305 Лицо обоснованно осуждено за умышленное убийство из хулиганских побуждений: Извлечение // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1990. № 4. С. 6-7.

 мотивов преступного поведения для дифференциации...

 267

повода как предлога для убийства, в то время как истинные целевые мотивы убийств не соотносились с хулиганскими побуждениями, указанными законодателем в качестве отягчающего обстоятельства.

Однако если квалификация была неверной, как тогда квалифицировать действия Якушкина в приведенном выше примере — по ч. 1 ст. 105 УК РФ? Представляется, что лишение жизни незнакомого человека ради удовлетворения какой-то сугубо личной цели заслуживает более сурового наказания.

При опросе автором лиц, осужденных за различные преступления, 17%, отвечая на вопрос: почему Вы для удовлетворения своего желания избрали именно преступный путь, а не правомерные действия, указали на хулиганские мотивы, такие, как: самоутверждение (8%); демонстрация смелости (5%); желание «пощекотать нервы»

Закономерно возникает вопрос, за какие преступления были осуждены анкетируемые, у которых в основе выбора типа поведения лежал хулиганский мотив? Если принять их число за 100%, то:

32% респондентов были осуждены по ст. 111 УК РФ;

по 16% — по ст. 162 и 213 УК РФ;

10%— по ст. 158 УК РФ;

по 6% — по ч. 1 ст. 105 и ст. 161 УК РФ;

по 4% — по ст. 131 и 222 УК РФ;

по 3% — по ч. 2 ст. 105 и ст. 117 УК РФ.

Таким образом, процент опрошенных, осужденных за хулиганство (16%), не так уж велик по сравнению с общим количеством иных преступлений.

При выявлении же удельного веса хулиганских мотивов среди других мотивов по конкретным составам преступлений были получены следующие результаты:

—                    из общего числа анкетируемых, осужденных по ст. 111 УК РФ, 53% указали на хулиганский мотив, из них: 32% избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу желания таким образом самоутвердиться; 21% — хотели продемонстрировать свою «смелость»;

—                      из общего числа респондентов, осужденных по ст. 162 УК РФ, 31% указали на хулиганский мотив, из них, соответственно, по 12,5% избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу

268

Глава V

II

желания самоутвердиться или желания продемонстрировать свою «смелость»; 6% — потому, что захотелось «пощекотать нервы»;

—                   из общего количества опрошенных, осужденных по ст. 213 УК РФ, лишь 50% указали на хулиганский мотив, из них: 30% избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу желания самоутвердиться и, соответственно, по 10% — в силу желания продемонстрировать свою «смелость» или «пощекотать нервы»;

—                 8% лиц, осужденных за совершение кражи, указали, что преступный путь достижения цели был избран ими в силу желания «пощекотать нервы»;

—                        из общего количества анкетируемых, осужденных по ч. 1 ст. 105 УК РФ, 11% указали на хулиганский мотив, из них, соответственно, по 5,5% избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу желания продемонстрировать свою «смелость» и «пощекотать нервы»;

—              из общего числа опрошенных, осужденных по ст. 161 УК РФ (ст. 145 УК РСФСР), 50% указали на хулиганский мотив, из них, соответственно, по 25% избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу желания самоутвердиться или желания продемонстрировать свою «смелость»;

—                           12,5% осужденных, отбывающих наказание за изнасилование, определили причину выбора преступного пути достижения цели как желание «пощекотать нервы»;

—                      1/3 осужденных по ст. 222 УК РФ избрали преступный путь удовлетворения потребности в силу желания самоутвердиться;

—                 9% опрошенных, осужденных по ч. 2 ст. 105 УК РФ (ст. 102 УК РСФСР), желали таким образом продемонстрировать свою «смелость»;

—                все без исключения респонденты, осужденные по ст. 117 УК РФ, назвали желание самоутвердиться причиной выбора ими преступного пути удовлетворения потребности.

Изложенное выше позволяет сделать вывод о том, что так называемое хулиганское содержание может быть у мотивов различных уровней: как у потребностей, на основании которых формируются побуждения, так и у мотивов, побуждающих человека выбрать тот или иной тип поведения в рамках удовлетворения одной и той же потребности. С этой точки зрения допустима ситуация, когда потребности имеют одно содержание, что отражается на конечной це-

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        269

ли поведения и содержании побуждения лица, а мотивы, лежащие в основе выбора варианта поведения для удовлетворения данной потребности, являются по своей сути хулиганскими, побуждающими человека избрать преступный тип поведения ради самоутверждения, демонстрации своей «смелости», «удали», превосходства над окружающими и наплевательского отношения к общепринятым ценностям. В таких случаях преступник ставит личные интересы выше общечеловеческих ценностей. Известны случаи, когда потерпевшего лишали жизни, чтобы проверить исправность оружия. Поэтому если правоприменитель обнаружит у лица, совершившего преступление, хулиганские ориентирующие мотивы, то действия этого лица следует квалифицировать по части статьи УК РФ, предусматривающей ответственность за преступление из хулиганских побуждений.

В подтверждение сказанного можно сослаться на новое Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)». В нем отсутствует указание о том, что убийство, совершенное виновным из ревности, мести и других побуждений, возникших на почве личных отношений, независимо от места его совершения не должно квалифицироваться как убийство из хулиганских побуждений.306

В то же время для такой квалификации убийства как совершен-| ного из хулиганских побуждений требуется корректировка уголовного закона. В п. «и» ст. 105 УК РФ (а также в других нормах Особенной части УК) «хулиганские побуждения» следует заменить на «хулиганские мотивы», чтобы под действие соответствующих статей подпадали не только случаи, когда лицо совершает преступление из потребности самоутверждения, но и случаи, когда причиной выбора виновным преступного пути удовлетворения имеющейся у лица иной потребности служат хулиганские мотивы другого уровня.

С другой стороны, результаты опроса осужденных показывают, что хулиганские мотивы реально встречаются в несколько раз чаще в иных преступлениях, чем в тех, которые указаны законодателем. Между тем это никак не учитывается судом и никоим образом не влияет на размер наказания, назначаемого преступнику. Поэтому

306

Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. № 3.

270

Глава V

представляется целесообразным указать хулиганские мотивы в ст. 63 УК РФ в качестве обстоятельства, отягчающего наказание.

Преступления, совершенные по мотиву мести

Месть представляет собой «намеренное причинение зла за причиненное зло, обиду и т. п.».307 Мотивы мести в зависимости от их содержания, поводов возникновения и роли в процессе привлечения лица к уголовной ответственности можно разделить на две группы: возникшие на почве межличностных отношений и в связи с осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Месть на почве межличностных отношений как квалифицирующее либо отягчающее наказание обстоятельство отражена в нормах уголовного закона в двух случаях.

В первом случае мотив мести выступает в качестве обстоятельства, отягчающего наказание, когда поводом ее возникновения послужили правомерные действия других лиц (п. «е» ст. 63 УК РФ). Указанное отягчающее обстоятельство впервые появилось в УК РФ 1996 г., и его суть заключается в причинении виновным любого вреда лицам в связи с теми или иными конкретными актами их правомерного поведения. Если поводом для мести явилась правомерная деятельность потерпевшего, связанная с осуществлением им служебной деятельности или выполнением общественного долга, и в статье УК РФ, по которой квалифицируются действия виновного, такой мотив не предусмотрен в качестве обязательного признака основного состава или квалифицирующего обстоятельства, наказание должно назначаться с учетом отягчающего обстоятельства, содержащегося в п. «ж» ст. 63 УК РФ, так как совершение преступления в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга является частным случаем совершения преступления в связи с правомерными действиями других лиц.

Во втором случае кровная месть как разновидность мести на почве межличностных отношений является квалифицирующим признаком убийства (п. «л» ст. 105 УК РФ). Кровная месть как мо-

Словарь современного русского литературного языка. Т. 6. М.; Л., 1957. С. 894.

]цачение мотивов преступного поведения для дифференциации...        271

тив убийства близка по содержанию к «простой» мести. Кровную месть следует отличать от «простой» мести, прежде всего, по тому, что она является обычаем, в силу которого родственники убитого или лицо, считающее себя обиженным, обязаны или «вправе» лишить жизни обидчика. Месть представляется им как справедливое возмездие за причиненное зло.309        а;:-.<>*■; ч

Поводом для кровной мести являются любые действия лица, которые по существующим у определенной народности обычаям признаются оскорблением. При этом кровная месть выступает не правом, а обязанностью отомстить, возложенной обычаем. Если субъект кровной мести не отомстит, то не будет пользоваться уважением у соотечественников, от него «отворачиваются» родственники и т. д.

Субъектом убийства, совершенного на почве кровной мести, является определенный круг лиц, относящихся к народности, в которой существует обычай кровной мести. Этот круг лиц, как правило, ограничен близкими родственниками. Следует отметить, что ученые высказывают различные мнения по поводу субъекта кровной мести. Одни — полагают, что субъектом убийства, совершенного по мотиву кровной мести, равно как и потерпевшим от него, могут быть исключительно лица мужского пола.310 Другие — считают, что субъектом данного преступления могут быть любые лица независимо от их половой принадлежности.311 Думается, при решении этого вопроса следует исходить из существа обычая кровной мести, так как у различных народов он может иметь различное содержание, а действующий уголовный закон не ограничивает субъекта рассматриваемого преступления признаками мужского пола. Для правильной квалификации преступления необходимо установить, что преступник обладает всеми признаками субъекта кровной мести, признавал обычай кровной мести и руководствовался им при совершении убийства.

Месть на почве межличностных отношений имеет значение для квалификации не только тогда, когда лицо совершает убийство из

з°° Бородин С. В. Указ. соч. С. 159.

31'Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М., 1991. С. 50.

См., например: Сарыев Б. Ответственность за преступления против жизни. Ашхабад, 1973. С. 74-75; Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под общей ред. Ю. И. Скуратова и В. М. Лебедева. М., 1996. С. 235.

Бородин С. В. Указ. соч. С. 87.

272

Глава V

кровной мести. Установление факта, что поводом для возникновения данного мотива и его реализации в преступных действиях послужили иные межличностные отношения, связанные как с правомерным, так и с противоправным поведением потерпевшего, позволяет отграничивать преступления против личности, совершаемые на почве личных отношений, от преступлений, совершаемых в связи со служебной или общественной деятельностью потерпевшего, и от убийства на почве кровной мести.

Мотив мести в связи с осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга указан в трех статьях УК РФ: 277, 295, 317. В то же время данный мотив, хотя прямо и не указан в законе, выступает в качестве обязательного признака основного состава некоторых воинских преступлений (ст. 296, 298, 318, 319, ч. 2 ст. 321, ст. 334, 336 УК РФ), является квалифицирующим признаком составов преступлений, предусмотренных п. «б» ч. 2 ст. 105, п. «а» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 2 ст. 112, п. «б» ч. 2 ст. 117 УК РФ, а также указан в качестве отягчающего наказание обстоятельства (п. «ж» ст. 63 УК РФ).

Хотя в большинстве из указанных выше норм говорится о совершении преступления в связи с осуществлением потерпевшим служебной деятельности или выполнением общественного долга, вывод о том, что мотив мести является обязательным признаком данных преступлений, подтверждается, например, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации в Постановлении от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)», в соответствии с которыми по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ квалифицируется убийство лица или его близких, совершенное с целью воспрепятствования правомерному осуществлению данным лицом своей служебной деятельности или выполнению общественного долга либо по мотивам мести за такую деятельность.312

Применение указанных выше норм возможно только в том случае, если виновный мстил за законную служебную или общественную деятельность потерпевшего. В противном случае квалификация действий лица должна осуществляться по иным статьям (частям или пунктам статьи) УК РФ, равно как не должно учитываться при на-

1 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. №3.

'Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...____273

значении ему наказания соответствующее отягчающее обстоятельство. Приведем пример из судебной практики.

Заря-Лада И. оправдан в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 318 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти), за отсутствием в его деянии состава преступления.

Государственный обвинитель в кассационном протесте поста-

■ вил вопрос об отмене приговора и направлении дела на новое рас-

\ смотрение. По мнению прокурора, оправдательный приговор про-

\ тиворечит фактическим обстоятельствам дела и имеющимся

доказательствам.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации 8 апреля 1997 г. кассационный протест оставила без удовлетворения, а оправдательный приговор — без изменения, указав следующее.

В суде было установлено, что Заря-Лада И., его жена, брат и мать в легкой степени алкогольного опьянения ожидали электропоезд на железнодорожной станции «Ростов». В это время к ним подошли работники милиции и потребовали у Заря-Лады И. и его жены документы. Поскольку документов не оказалось, работники милиции Кочетков и Кроповой предложили супругам пройти с ними в дежурную часть линейного отделения милиции. Заря-Лада И., его мать, жена и брат стали просить работников милиции отпустить их на электропоезд, однако Кочетков и Кроповой повели Заря-Ладу И. в милицию. Тогда Заря-Лада О. потребовал отпустить брата. Кочетков снял с пояса дубинку и замахнулся на него. В это время Заря-Лада И. бросился на спину Кочеткова, повалил его на землю и удерживал до тех пор, пока ему (Заря-Ладе И.) не надели на руки наручники.

Как видно из материалов дела, Заря-Лада И., хотя и находился в легкой степени алкогольного опьянения, однако ни он, ни кто-либо из его родственников правонарушений не совершал, что подтвердил в суде потерпевший Кочетков.

Работники милиции в нарушение положений ст. 11 Закона Российской Федерации от 18 апреля 1991 г. «О милиции», в которой дан исчерпывающий перечень оснований для проверки документов,

Г требовал от Заря-Лады И. и его родственников предъявить удо-

ЮЗак. 3514

274

Глава V

стоверение личности, а затем пройти с ними в отдел внутренних дел.

Потерпевший Кочетков подтвердил, что Заря-Лада И. повалил его только после того, как он замахнулся на Заря-Ладу О. резиновой дубинкой.

Никто из допрошенных в суде не утверждал, что Заря-Лада И. нецензурно оскорблял работников милиции.

Ответственность же за применение насилия в отношении представителя власти наступает тогда, когда насилие является противодействием законной деятельности представителя власти, в том числе и работника милиции по охране общественного порядка.

Вывод суда о невиновности Заря-Лады И. в инкриминированном ему деянии основан на его показаниях, показаниях потерпевшего Кочеткова, свидетелей Заря-Лады О., Заря-Лады Н., Суховой и других доказательствах, анализ которых дан в приговоре.

Таким образом, в действиях Заря-Лады И. не усматривается противодействия законной деятельности представителей власти — работников милиции, в связи с чем оснований для отмены оправдательного приговора не имеется313

Современное понимание террористического акта (ст. 277 УК РФ), с одной стороны, более конкретно указывает на возможные цели и мотивы данного преступления, а с другой — значительно ограничивает сферу применения данной нормы. Это связано с тем, что в законе упоминается конкретная государственная или политическая деятельность конкретного человека — жертвы посягательства, которую преступник стремится прекратить или отомстить за нее. Следовательно, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля квалифицируется по ст. 277 УК РФ только в тех случаях, когда в основе действий преступника лежал мотив мести за его государственную или иную политическую деятельность либо

Ответственность за применение насилия в отношении представителя власти (ст. 318 УК РФ) наступает только в случаях противодействия его законной деятельности: Извлечение из Определения Верховного Суда Российской Федерации от 08.04.1997 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1998. № 4. С. 10-11; см. также: Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации по рассмотрению уголовных дел в кассационном и надзорном порядке в 1994 г. // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1995. №11.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        275

иные побуждения, связанные со стремлением виновного прекратить государственную или иную политическую деятельность конкретного человека.

Закономерно возникают вопросы, как квалифицировать убийство государственного или общественного деятеля, например, с целью подрыва или ослабления государственной власти, когда преступнику было все равно, на какого политического деятеля совершить посягательство, и данное преступление не было связано с конкретной политической деятельностью конкретного чиновника; или, допустим, совершенное с целью устранения политического противника (безотносительно его деятельности); по найму (из корыстных побуждений); из хулиганских побуждений? Какую цель преследовал законодатель, выделяя в законе специальную норму, предусматривающую повышенную уголовную ответственность за убийство ^государственного или общественного деятеля?

Думается, что ответ на последний вопрос прост — обеспечить повышенную охрану лица в силу его ведущей роли в политической жизни общества, государства и тем самым обеспечить интересы последнего. Поэтому редакция ст. 277 УК РФ, сужающая ее действие, представляется неудачной. Для того чтобы реально расширить сферу применения данной нормы, следует изменить ее редакцию и указывать не мотивы совершения террористического акта, а, напротив, мотивы, при установлении которых убийство государственного или общественного деятеля не может расцениваться как террористический акт, например посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля за исключением посягательства на почве личных отношений.

На наш взгляд, квалификация посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно и их близких, исключительно при наличии у виновного цели воспрепятствования законной деятельности указанных лиц либо мотива мести за такую деятельность также сужает сферу применения ст. 317 УК РФ по сравнению со ст. 1912 УК РСФСР.

Как следует из постановлений Пленума Верховного Суда СССР «О применении судами законодательства об ответственности за посягательства на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников, а также военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» от

276

Глава V

22 сентября 1989 г. и Пленума Верховного Суда РСФСР «О судебной практике по делам о посягательстве на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции, народных дружинников и военнослужащих в связи с выполнением ими обязанностей по охране общественного порядка» от 24 сентября 1991 г., действия виновного следует квалифицировать по ст. 1912 УК РСФСР, если он сознавал, «что им совершается посягательство на жизнь ... именно работника милиции либо народного дружинника при исполнении или в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка».314

Таким образом, Верховный Суд СССР и Верховный Суд РСФСР акцентировали внимание не на мотивах данного преступления, а на осознании виновным факта, что он совершает посягательство на жизнь работника милиции или народного дружинника при исполнении или в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка.315

Редакция же ст. 317 УК РФ допускает квалификацию посягательства на жизнь сотрудника правоохранительного органа или военнослужащего, а равно и их близких, только в случае, если виновный преследовал цель воспрепятствовать законной деятельности данных лиц либо руководствовался мотивом мести за такую деятельность. Следовательно, под действие данной статьи не подпадает убийство указанных лиц по причине того, что они являются представителями соответствующих органов и выполняют обязанности по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности.

Все вышесказанное в полной мере относится и к преступлению, предусмотренному ст. 295 УК РФ. При описании признаков состава этого преступления, так же, как и в ст. 317 УК РФ, законодатель ограничивает сферу применения данной нормы указанием на цель воспрепятствования законной деятельности названных лиц либо на совершение посягательства из мести за такую деятельность.

Чтобы реализовать повышенную уголовную ответственность за совершение преступления в отношении определенной категории лиц, следует изменить диспозиции статей, в которых квалификация

Бюллетень Верховного Суда СССР. 1989. № 6; Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1991. № 12.

315 См., например: Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР по делу Гращенкова // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1964. № 3.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        277

содеянного зависит от того, было ли совершенное преступление связано с деятельностью потерпевшего.

Возможны два варианта данных норм:

—                в диспозициях статей указать не мотивы совершения данных вступлений, а, как было предложено ранее, — мотивы, при кото-

ых содеянное не может квалифицироваться по этим статьям, т. е. использовать метод исключения (допустим, «посягательство на жизнь сотрудника милиции, за исключением посягательства на почве личных отношений»);                                                                                                                                                                                                                                                                                                          ,■-■■,.,

—               при формулировании норм об охране жизни и здоровья, чес- ти и достоинства определенной категории лиц указывать в соответствующих статьях УК не только на связь совершенного преступления с их деятельностью, но и на связь с занимаемым служебным или иным положением.

Аналогичным образом необходимо решить вопрос и о содержании основного состава преступлений, предусмотренных ст. 334, 336 УК РФ, проведя четкое разграничение между преступлениями против военной службы и преступлениями против личности.

Преступления, совершенные из личной заинтересованности либо из низменных побуждений

Анализ норм, где личная заинтересованность указана в качестве Обязательного признака субъективной стороны состава преступле-|ния, позволяет выделить две проблемы, которые могут возникнуть при применении уголовного закона:

—                     неопределенность понятия термина «иная личная заинтересованность»;

—                      неоправданное сужение сферы применения норм, содержащих данный признак.

Законодатель не раскрывает понятия иной личной заинтересованности. Поэтому невозможно выделить какие-либо определенные потребности, лежащие в основе поведения лица в таких случаях, так как совокупность таких потребностей практически не ограничена. Лицо, совершая любое преступление, всегда действует из каких-то личных интересов. С точки зрения психологии, если человек не заинтересован в совершении каких-то действий, а говоря другими словами, не желает их совершать, то действия в итоге не будут pea-

278

Глава V

лизованы. Это аксиома, которая не зависит от содержания мотивации того или иного поведения. Для того чтобы произвольная активность вылилась в реальное поведение, должны иметься определенные причины, опосредствованные сознанием человека.

Таким образом, субъективные причины поведения всегда носят личный характер. Ничто не может заставить индивида совершить те или иные действия без его желания, при отсутствии какого-то личного интереса.

Личная заинтересованность имеет место и в тех случаях, когда лицо совершает действия в результате предъявления ему социальных требований, которые должен выполнять каждый независимо от его желания. Может показаться, что при крайнем проявлении физического насилия и принуждения внешнее воздействие может выступать причиной поведения человека. Но даже телесное наказание и пытка предполагают создание в сознании мотивационной структуры — определенных интересов и конкретных целей, принимаемых сознательно. Подвергаясь физическому насилию, человек делает свободный выбор приоритетов — принять требования или отвергнуть их. «Физическое принуждение может сделать действия казуально невозможными, но не может сделать их казуально необходимыми».316 Можно ограничить свободу человека, заключить его в камеру, посадить на цепь, замуровать в стену, лишить, наконец, жизни. Все это лишь делает невозможными определенные его поступки. Но ни одна мера физического принуждения никогда и никого не заставила еще непосредственно сделать что-то. Человек только сам решает — делать ему это или нет.317

Если лицо совершает преступление ради удовлетворения любых по содержанию потребностей, можно сказать, что он действует исходя из личных интересов, личной заинтересованности. Не случайно в научных работах, комментариях к УК РФ, учебниках по уголовному праву не содержится четкого определения понятия иной личной заинтересованности. Как правило, авторы ограничиваются приведением перечня мотивов, по их мнению, составляющих суть личной заинтересованности, либо вообще не пытаются раскрыть содержа-

Вригт Г.-Х. фон. Логико-философские исследования. М., 1986. С. 175. г Тульчинский Г. Л. Разум, воля, успех: О философии поступка. П., 1990. С. 23-24.

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        279

ние данного понятия, поскольку к иной личной заинтересованности можно отнести фактически любые мотивы поведения человека.

Все вышесказанное в большей степени относится к нормам, в которых обсуждаемый признак сформулирован как «иная личная заинтересованность» либо «в личных интересах», например, ст. 137, 1451, 170, 181,196, 1991, 201, 202, 285, 292, 325 УК РФ.        -

В ряде норм уголовного закона, так или иначе указывающих на личные интересы лица, совершившего данное преступление, рассматриваемый признак сформулирован более конкретно, что не позволяет расширенно трактовать закон. Например, в ст. 201, 202 УК РФ в качестве обязательного признака состава преступления предусмотрена цель извлечения выгод и преимуществ для виновного или других лиц. Такое описание признаков субъективной стороны представляется более правильным.

Указанные деяния отличаются от подобного должностного преступления (ст. 285 УК РФ) фактически только признаками субъекта. Однако в ст. 285 УК РФ в качестве обязательного признака состава названа корыстная или иная личная заинтересованность. Казалось бы, поскольку корыстная или иная личная заинтересованность, с точки зрения психологии и этимологии, понятия более широкие, чем цель извлечения выгод и преимуществ для виновного или других лиц, то поле ответственности субъекта должностных преступлений также является более широким по сравнению со ст. 201 УК РФ. Однако на практике и в теории уголовного права личная заинтересованность понимается как стремление лица сделать что-то для себя лично, в своих интересах. Исходя из такой трактовки закона, директора предприятия можно привлечь к ответственности за злоупотребление полномочиями, совершенное с целью извлечения преимуществ для других лиц, однако привлечение к уголовной ответственности за аналогичные действия должностного лица при отсутствии или недоказанности личных интересов при буквальном толковании УК РФ будет довольно проблематичным.

Почему внешне похожие деяния различаются еще и целями, преследуемыми преступниками? Конечно же, не от желания законодателя установить какие-то ограничения при привлечении должностных лиц к уголовной ответственности. Скорее всего, речь идет о недостатках законодательной техники. Поэтому оптимальным вариантом, как представляется, была бы замена корыстной или иной

280

Глава V

личной заинтересованности во всех составах преступления, где этот признак является обязательным, на цель извлечения выгод и преимуществ для виновного или других лиц. Это позволило бы избежать недоразумений при реализации уголовного закона на практике.

Вместе с тем следует сказать и о неоправданном сужении сферы применения отдельных уголовно-правовых норм, в которых указано на «иную личную заинтересованность». Это связано с тем, что личные интересы, как уже было отмечено, хотя и присутствуют при любой мотивации поведения, но на практике данный признак трактуется более узко — как совершение преступления по мотивам, не связанным с общественными, государственными и какими-то иными не личными интересами.

Между тем вызывает сомнения включение данного признака в качестве обязательного в такой состав преступления, как нарушение неприкосновенности частной жизни (ст. 137 УК РФ). В данном случае привлечение виновного к уголовной ответственности ставится в зависимость от наличия у него корыстного мотива или иных личных интересов. Это означает, что если незаконное собирание или распространение сведений о частной жизни лица совершается, например, по политическим мотивам с целью дискредитировать потерпевшего при отсутствии какой-то личной заинтересованности (в том смысле, как она понимается в теории уголовного права и судебно-следственной практике), то привлечение к уголовной ответственности лица в такой ситуации исключается. Представляется, что такое положение не соответствует ст. 23, 24 Конституции РФ, так как уголовно-правовая защита гражданина от вмешательства в его частную жизнь ставится в зависимость от мотивов и целей, которые преследует лицо, совершая данные действия. Поэтому, на наш взгляд, следует исключить из диспозиции ст. 137 УК РФ слова «совершены из корыстной или иной личной заинтересованности», оставив в качестве условия привлечения лица к уголовной ответственности причинение вреда правам и законным интересам граждан.

Вызывает сомнение целесообразность включения в качестве обязательного признака некоторых составов преступлений иных низменных побуждений (ст. 153, 155 УК РФ). «Низменный» означает подлый, бесчестный, низкий в нравственном отношении, аморальный. Низменные побуждения являются оценочным признаком, и суду необходимо устанавливать, были ли потребности, ради удов-

Значение мотивов преступного поведения для дифференциации...        281

летворения которых лицо совершило определенные действия, подлыми, бесчестными. Авторы комментариев к УК РФ либо не раскрывают содержания термина «низменные побуждения», либо перечисляют мотивы, которые, на их взгляд, можно отнести к низменным, например, зависть, месть, националистические, хулиганские и другие подобные побуждения.318 Исходя из этимологического значения данного слова, к низменным можно отнести любые побуждения, известные уголовному праву, вне зависимости от их содержания. Поэтому указание законодателя на низменные побуждения в отдельных составах преступлений не играют никакой роли для квалификации содеянного.

Например, подмена ребенка при любых обстоятельствах уже сама по себе является бесчестным, подлым поступком, что свидетельствует о низменности мотивации поведения лица, сознающего сущность своих действий. Нельзя представить себе мотивы подмены ребенка, которые можно было отнести к высоконравственным. Поэтому следует исключить из диспозиции ст. 153 УК РФ иные низменные побуждения, а чтобы не сужать сферу применения указанной нормы, также исключить слова «из корыстных побуждений».

Статья 155 УК РФ устанавливает уголовную ответственность за разглашение тайны усыновления (удочерения) вопреки воле усыновителя, совершенное лицом, обязанным хранить факт усыновления (удочерения) как служебную или профессиональную тайну, либо иным лицом из корыстных или иных низменных побуждений. Из смысла закона следует, что, для того чтобы признать подобные действия преступлением, корыстные или иные низменные побуждения должны быть обнаружены у иного лица, не обязанного хранить факт усыновления (удочерения) как служебную или профессиональную тайну.

Следует согласиться с законодателем, что в ряде случаев разглашение тайны усыновления (удочерения) может произойти и по иным, отличным от низменных мотивам. Лицо может совершить данные действия из «благородных», на его взгляд, побуждений. Но это обстоятельство никак не влияет на признание данных побужде-

318 См., например: Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации в двух томах / Под ред. П. Н. Панченко. Т. 1. Н. Новгород, 1996. С. 388, 390.

282

Глава V

ний антисоциальными (низменными), если в целом действия лица носят преступный характер, и не снижает аморальности и общественной опасности содеянного. Учитывая «безразмерность» понятия «низменные побуждения», чтобы избежать различных толкований данной нормы, целесообразно отказаться от указания в ст. 155 УК РФ на корыстные и низменные побуждения в качестве обязательного признака данного состава преступления, как это и было в УК РСФСР 1960 г.