§ 5. Логика истории и исторический процесс

Взаимосвязь сущности всемирно-исторического процесса и его исторической конкретности. Логика всемирной истории выражена в смене общественно-экономических формаций, в общей направленности всемирно-исторического процесса. Она отражает единство, целостность исторического процесса, фиксирует определенную тождественность порядков, судеб различных стран и народов. Вместе с тем реальная история человечества не сводится к одной всеобщности, одной — пусть самой глубокой — сущности. Она представляет собой и конкретный процесс развития отдельных стран, народов, классов, которые живут и развиваются в конкретном историческом времени, в реальном социальном пространстве, которые имеют свою историю, свою собственную судьбу. Исторический процесс с точки зрения исторической конкретности являет собой картину бесконечного разнообразия, непохожести, уникальности исторических событий; нет народов с одинаковой судьбой, нет классов, тем более индивидов, с одинаковой биографией.

Вряд ли здесь имеет смысл вдаваться в детальные объяснения причин этого многообразия. В данном случае имеет значение буквально все: и природная среда страны, и особенности ее общественного производства, и особенности образа жизни ее народа, и черты духовной культуры, и облик лидеров, и бесконечное множество других факторов. Важен сам факт (и его нужно четко зафиксировать) — история представляет собой в своей конкретности всегда и везде совокупность бесконечно разнообразных и неповторимых исторических биографий отдельных стран, народов, культур.

Отношение между этими двумя слоями исторического процесса многозначно. Между ними имеется определенное противоречие. Так, логика всемирной истории с ее явной устремленностью к единству, целостности, тождественности как бы «отталкивает» от себя плюрализм мира исторических явлений, как такое качество, которое разрушает эту общую логику. Это — с одной стороны. С другой — своеобразная энтропия исторической конкретности как бы сопротивляется всеобщей логике истории с ее тенденцией «втиснуть» реальную историю в какие-то общие рамки и тем самым посягнуть на ее право на своеобразие и неповторимость. Мы не думаем, что это противоречие двух слоев исторического процесса является просто продуктом теоретической рефлексии. На наш взгляд, оно имеет свои объективные основания, природа которых заключена в общем противоречии сущности и явления, всеобщего и единичного. Думается, в истории отдельных стран и народов не раз возникали коллизии, когда это противоречие всеобщей логики истории и конкретной судьбы страны приобретало вполне реальный смысл.

Но противоречие всеобщей логики истории и особенности конкретных историй стран и народов ни в коей мере не означает разрыва их единства. Напротив, само это противоречие является не чем иным, как своеобразным выражением глубинного единства всемирно-исторического процесса.

Так, логика всемирной истории сопрягается с бесконечным разнообразием судеб отдельных стран и народов. И чем богаче это многообразие, тем больше возможностей для складывания действительно единой логики истории. С этой точки зрения становится понятным, что исторически специфические особенности тех или иных стран или народов не представляют собой некие случайные, безразличные моменты с позиции общей логики исторического процесса, тем более не представляют они и своеобразные помехи для нее. Напротив, поскольку, взятые в своей совокупности, они выступают как единственный реальный источник, из которого вырастает общая логика истории, постольку они существенны и необходимы.

Если общая логика истории имеет своим истоком многообразие конкретной истории, то точно так же и это многообразие базируется на общей логике истории. Другими словами, общая логика истории в своей сущности содержит не просто тенденцию к тиражированию однообразных структур, а именно основу многообразия, разнообразия, Общая логика истории — это не множество одинакового, а единство многообразного. И эта логика тем более всеобща, тем более универсальна, чем больше многообразия она в себе содержит.

Таким образом, всемирная история хотя и противоречива, но целостна и едина. Причем это противоречивое единство ее слоев сущно-стно, ибо как без многообразия конкретной истории нет ее всеобщей логики, так и без этой всеобщей логики нет ее многообразия.

Взаимосвязь однонаправленности истории и ее многовариантности. Логика истории выражает общую направленность всемирно-исторического процесса. Поскольку эта логика выступает как общий итог всемирно-исторического процесса, поскольку она фиксирует именно общую его тенденцию, постольку она тяготеет к определенной однозначности, однонаправленности исторических взаимосвязей.

Если же мы обратимся к истории отдельных стран и народов, то увидим, что здесь, в более конкретном историческом приближении картина протекания общественных процессов видится несколько иначе. Как раз в этой области меньше всего проявляется линейно-однозначных переходов, жесткой предопределенности этапов. История на этом уровне раскрывается как актуальное множество различных возможностей, альтернативных вариантов. Любая страна, любой народ в любой момент исторического времени всегда стоят перед определенным выбором. И его реальная история всегда осуществляется в процессе реализации этого выбора [1].

1 См.: Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: Теория, история, современность. М., 1987.

Поскольку конкретная история всегда базируется на наличии разных вариантов, реализации одного из них и отказе от других, постольку все это выступает плацдармом становления различных интересов и борьбы различных социальных и политических сил. На разных этапах общества эта борьба, естественно, носит разный характер, принимает разные формы, но присутствует она всегда.

Хотелось бы подчеркнуть, что столкновение разных вариантов исторического процесса отнюдь не завершается абсолютной победой одного варианта и столь же абсолютным поражением других. Как нам представляется, победивший вариант проходит самое жесткое испытание — испытание практикой, где он нередко модернизируется, причем весьма существенно. Да и те варианты, которые отвергаются обществом, не исчезают вообще. Ведь за ними стоят интересы и надежды определенных групп общества. Поэтому нередко бывает так, что, хотя общество отклоняет какие-то возможности развития, позже, под влиянием реального хода истории, приходится к ним возвращаться, зачастую реставрируя их в модифицированной форме.

Одним словом, конкретная история страны, народа, класса всегда базируется на множестве возможностей, на процедурах выбора. Эта многовариантность, на наш взгляд, является перманентной чертой конкретной истории, не исчезающей никогда. Более того, эта многовариантность истории существенна, ибо отражает саму многозначность, разнообразие внешних и внутренних условий жизни каждой страны, каждого народа.

Итак, исторический процесс и однонаправлен, если речь идет о его общей логике, и многовариантен, если речь идет о конкретной истории.

Какова же связь этих двух особенностей исторического процесса?

Прежде всего эти две черты свидетельствуют об определенной противоречивости исторического процесса: однонаправленности всемирного процесса в определенной мере противоречат разные варианты, предполагающие разные направления исторического процесса.

Но нетрудно убедиться, что это противоречие не раскалывает исторический процесс на различные и самостоятельные потоки, а представляет собой форму связи двух сторон единого целого. Более того, каждая из этих сторон невозможна без другой и представляет собой то, что она есть, только через связь, противостояние со своей противоположностью.

Единство этих сторон проявляется в первую очередь в том, что многовариантность конкретно-исторических процессов не является беспредельной, а включена в определенные рамки общей логики истории. Так, человечество закономерно перешло от первобытности к классовому обществу. Это всеобщий закон человечества и как таковой другие варианты он исключает. Но в контексте этого общего закона возможны, по существу, бесконечные конкретные пути такого перехода. Они и проявились в разных странах в истории человечества. И эти варианты отнюдь не альтернативны общей логике перехода от первобытности к классовому обществу.

Но соотношение двух сторон в сказанном выше смысле еще не является действительным единством. Это, по существу, чисто механистическое сосуществование: в одних пределах действует логика всеобщей истории — и здесь ни при чем конкретные варианты, в других— налицо вариантность конкретно-исторического пути — и здесь общая логика выглядит вроде общего обрамления, за пределы которого выходить запрещается.

На самом же деле единство однонаправленности логики истории и вариантности ее конкретного протекания куда более диалектично. Речь в данном случае идет о том, что сама однонаправленность всемирно-исторического процесса существует не как некая, сама в себе замкнутая, самостоятельная траектория истории, а именно как итог, сумма того множества вариантов развития, которая свойственна каждой стране, каждому народу. Иначе говоря, безвариантность логики всемирной истории есть своеобразное следствие вариантности ее конкретной истории. Она, стало быть эта однонаправленность, в самой глубокой своей основе вариативна. Так что, не имей конкретная история стран, народов многовариантного вида, не было бы и однонаправленности, однозначности всемирно-исторического процесса.

Точно так же и вариантность истории отдельных стран и народов имеет в своей основе это единство, однонаправленность всемирно-исторического процесса. И это единство, эта однонаправленность выступают в данном случае не как внешние пределы конкретной истории, а именно как ее имманентные качества, как своеобразный внутренний импульс, стимулирующий конкретно-историческое развитие общества. Одним словом, связь однонаправленной логики истории и многовариантности конкретно-исторического развития глубоко органична и неразрывна.

Изучение органической взаимосвязи однонаправленности логики всемирной истории и вариантности конкретно-исторического процесса имеет определенное актуальное значение. Нам представляется, что в нашем обществе благодаря изучению исторического материализма довольно неплохо усвоена идея о логике, однонаправленности исторического процесса. Что же касается положений о многовариантности исторического процесса, о выборе из многих возможностей, то эти идеи и разработаны меньше, и тем более усвоены хуже. В результате и в науке, и в массовом сознании восторжествовала тенденция рассматривать конкретно-исторические процессы сквозь призму их однонаправленности, однозначности. Более того, сама вариативность исторического процесса, там, где она в какой-то мере признавалась, сама возможность выбора понималась крайне упрощенно. Все варианты — применительно к истории нашего общества — сводились к правильным и неправильным. На этом теоретическом фоне сама идея многовариантности исторического процесса воспринималась как нечто чуждое научному познанию общества, марксистско-ленинскому учению об истории. Такая позиция не только не соответствует познанию исторического процесса, но в определенной мере дискредитирует материалистическое понимание истории. И чем скорее мы от нее избавимся, тем скорее откроем путь к действительному познанию истории.

Взаимосвязь всемирно-исторического процесса и истории отдельных стран и народов. Логика всемирно-исторического процесса, отражая общую направленность истории, позволяет вычленить и характер этой направленности. Суть ее известна. Логика истории раскрывается как восходящее, прогрессивное развитие человечества. Правда, и в рамках этой общей логики фиксируется определенная противоречивость процесса, но все же его доминантой является именно прогрессивное развитие общества.

Что же касается истории отдельных стран и народов, исторического процесса в его реальных явлениях и событиях, то картина вырисовывается несколько иначе. Здесь куда более отчетливо проявляется, что наряду с прогрессивными преобразованиями в обществе, в его истории наличествует и множество регрессивных процессов. Более того, в судьбе отдельных стран и народов явственно прослеживаются ситуации, когда давление регрессивных тенденций может преобладать на том или ином этапе.

История стран и народов развертывается как непрерывная борьба сил прогресса и регресса, в которой победитель отнюдь не предопределяется заранее. Анализируя конкретную историю, неоднократно приходится наблюдать переходы исторических явлений в свою противоположность. Нередко преобразования, за которые люди заплатили своими жизнями, с которыми они связывали свои самые светлые надежды и чаяния, по прошествии определенного времени оказываются совсем не теми, что ожидались. Из прогрессивных порывов в буду-шее они перерождаются в реакционные тормоза истории. Конкретно-исторический процесс являет собой примеры, когда судьбы страны и народов поворачивают в своеобразные тупики и закоулки исторического прогресса. Эти страны не исчезают, их народы не вымирают, но их жизнь как бы застывает, не внося особых приращений в исторический прогресс и не отличаясь какой-то заметной регрессивностью.

Одним словом, конкретная история стран и народов с точки зрения прогресса общества очень неоднозначна. По образному выражению С.Л. Франка, «человечество вообще и европейское человечество в частности вовсе не беспрерывно совершенствуется, не идет неуклонно по какому-то ровному и прямому пути к осуществлению добра и правды. Напротив, оно блуждает без предуказанного пути, подымаясь на высоты и снова падая с них в бездны, и каждая эпоха живет какой-то верой, ложность или односторонность которой потом изобличается» [1].

1 Франк С.Л. Крушение кумиров. Париж, 1924. С. 49.

Как же соотносятся общая прогрессивная направленность истории и противоречивость, неоднозначность исторических и социальных преобразований в судьбах стран и народов?

Думается, исходя из соображений, высказанных выше, ответ на поставленный вопрос ясен. И заключается он в признании органической взаимосвязи и взаимообусловленности этих двух исторических тенденций.

Так, прогрессивность всемирно-исторического процесса не есть какой-то отдельный процесс, происходящий в сфере всеобщего и никак не связанный с исторически конкретной жизнью стран и народов. Нет, эта прогрессивная направленность есть своеобразный итог всего многообразия различных тенденций конкретного развития истории. В этом смысле прогрессивность всемирной истории вбирает в себя все: и противоборство прогрессивных и регрессивных сил в отдельных странах, и лидерство отдельных стран и народов, и отстаивание других, и сворачивание некоторых народов в «тупиковые коридоры» истории. Все это многообразие тенденций переплавляется в одну тенденцию прогресса, с позиций которой, собственно, и определяется, какая страна сегодня ходит в исторических фаворитах, а какая попала в тупиковую ситуацию. Без этого конкретно-исторического многообразия обшая прогрессивная направленность вообще не складывается. Точно так же и построение многообразия истории той или иной страны существует не само по себе. Так или иначе, оно сопрягается с другими странами, выверяется общим ходом всемирно-исторического прогресса и только тогда по-настояшему оценивается по своему вкладу во всемирную историю.

Итак, исторический процесс представляет собой сложное сочетание всемирно-исторической логики и конкретной истории стран, народов, классов. Он и должен быть понят именно в этом своем сложном единстве, в сложном сопряжении всеобщих и специфических тенденций. Напомним в связи с этим, что К. Маркс критиковал тех авторов, которые превращали его учение в «историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются» [1].

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 120.

Уяснение всей сложности и противоречивости исторического процесса позволяет высказать суждения о том, что общественная жизнь в своей перспективе представляет собой единство определенности и неопределенности, предсказуемости и непредсказуемости, так что всякая футурологи чес кая версия, всякий прогноз, тем более жесткий план будущего очень относительны. Сама общественная жизнь по своей сути такова, что любые повороты, неожиданные зигзаги в ней вероятны.

Мы полагаем, что подчеркивание этой многослойности и целостности исторического процесса должно в определенной мере блокировать некоторые перекосы, сложившиеся, на наш взгляд, в научном и массовом сознании в нашей стране. Как мы полагаем, наблюдается явная гипертрофия всеобщесоциологических закономерностей истории в ущерб учету конкретно-исторических особенностей стран и народов. Применительно к истории нашей страны это выразилось в тенденции как бы «вмонтировать» нашу историю в жесткую схему общей логики формационного развития.

Сегодня особенно важно понять всю многогранность, диалектич-ность материалистического понимания истории и, вооружившись этим пониманием, взглянуть на нашу собственную судьбу.

Взаимосвязь сущности всемирно-исторического процесса и его исторической конкретности. Логика всемирной истории выражена в смене общественно-экономических формаций, в общей направленности всемирно-исторического процесса. Она отражает единство, целостность исторического процесса, фиксирует определенную тождественность порядков, судеб различных стран и народов. Вместе с тем реальная история человечества не сводится к одной всеобщности, одной — пусть самой глубокой — сущности. Она представляет собой и конкретный процесс развития отдельных стран, народов, классов, которые живут и развиваются в конкретном историческом времени, в реальном социальном пространстве, которые имеют свою историю, свою собственную судьбу. Исторический процесс с точки зрения исторической конкретности являет собой картину бесконечного разнообразия, непохожести, уникальности исторических событий; нет народов с одинаковой судьбой, нет классов, тем более индивидов, с одинаковой биографией.

Вряд ли здесь имеет смысл вдаваться в детальные объяснения причин этого многообразия. В данном случае имеет значение буквально все: и природная среда страны, и особенности ее общественного производства, и особенности образа жизни ее народа, и черты духовной культуры, и облик лидеров, и бесконечное множество других факторов. Важен сам факт (и его нужно четко зафиксировать) — история представляет собой в своей конкретности всегда и везде совокупность бесконечно разнообразных и неповторимых исторических биографий отдельных стран, народов, культур.

Отношение между этими двумя слоями исторического процесса многозначно. Между ними имеется определенное противоречие. Так, логика всемирной истории с ее явной устремленностью к единству, целостности, тождественности как бы «отталкивает» от себя плюрализм мира исторических явлений, как такое качество, которое разрушает эту общую логику. Это — с одной стороны. С другой — своеобразная энтропия исторической конкретности как бы сопротивляется всеобщей логике истории с ее тенденцией «втиснуть» реальную историю в какие-то общие рамки и тем самым посягнуть на ее право на своеобразие и неповторимость. Мы не думаем, что это противоречие двух слоев исторического процесса является просто продуктом теоретической рефлексии. На наш взгляд, оно имеет свои объективные основания, природа которых заключена в общем противоречии сущности и явления, всеобщего и единичного. Думается, в истории отдельных стран и народов не раз возникали коллизии, когда это противоречие всеобщей логики истории и конкретной судьбы страны приобретало вполне реальный смысл.

Но противоречие всеобщей логики истории и особенности конкретных историй стран и народов ни в коей мере не означает разрыва их единства. Напротив, само это противоречие является не чем иным, как своеобразным выражением глубинного единства всемирно-исторического процесса.

Так, логика всемирной истории сопрягается с бесконечным разнообразием судеб отдельных стран и народов. И чем богаче это многообразие, тем больше возможностей для складывания действительно единой логики истории. С этой точки зрения становится понятным, что исторически специфические особенности тех или иных стран или народов не представляют собой некие случайные, безразличные моменты с позиции общей логики исторического процесса, тем более не представляют они и своеобразные помехи для нее. Напротив, поскольку, взятые в своей совокупности, они выступают как единственный реальный источник, из которого вырастает общая логика истории, постольку они существенны и необходимы.

Если общая логика истории имеет своим истоком многообразие конкретной истории, то точно так же и это многообразие базируется на общей логике истории. Другими словами, общая логика истории в своей сущности содержит не просто тенденцию к тиражированию однообразных структур, а именно основу многообразия, разнообразия, Общая логика истории — это не множество одинакового, а единство многообразного. И эта логика тем более всеобща, тем более универсальна, чем больше многообразия она в себе содержит.

Таким образом, всемирная история хотя и противоречива, но целостна и едина. Причем это противоречивое единство ее слоев сущно-стно, ибо как без многообразия конкретной истории нет ее всеобщей логики, так и без этой всеобщей логики нет ее многообразия.

Взаимосвязь однонаправленности истории и ее многовариантности. Логика истории выражает общую направленность всемирно-исторического процесса. Поскольку эта логика выступает как общий итог всемирно-исторического процесса, поскольку она фиксирует именно общую его тенденцию, постольку она тяготеет к определенной однозначности, однонаправленности исторических взаимосвязей.

Если же мы обратимся к истории отдельных стран и народов, то увидим, что здесь, в более конкретном историческом приближении картина протекания общественных процессов видится несколько иначе. Как раз в этой области меньше всего проявляется линейно-однозначных переходов, жесткой предопределенности этапов. История на этом уровне раскрывается как актуальное множество различных возможностей, альтернативных вариантов. Любая страна, любой народ в любой момент исторического времени всегда стоят перед определенным выбором. И его реальная история всегда осуществляется в процессе реализации этого выбора [1].

1 См.: Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: Теория, история, современность. М., 1987.

Поскольку конкретная история всегда базируется на наличии разных вариантов, реализации одного из них и отказе от других, постольку все это выступает плацдармом становления различных интересов и борьбы различных социальных и политических сил. На разных этапах общества эта борьба, естественно, носит разный характер, принимает разные формы, но присутствует она всегда.

Хотелось бы подчеркнуть, что столкновение разных вариантов исторического процесса отнюдь не завершается абсолютной победой одного варианта и столь же абсолютным поражением других. Как нам представляется, победивший вариант проходит самое жесткое испытание — испытание практикой, где он нередко модернизируется, причем весьма существенно. Да и те варианты, которые отвергаются обществом, не исчезают вообще. Ведь за ними стоят интересы и надежды определенных групп общества. Поэтому нередко бывает так, что, хотя общество отклоняет какие-то возможности развития, позже, под влиянием реального хода истории, приходится к ним возвращаться, зачастую реставрируя их в модифицированной форме.

Одним словом, конкретная история страны, народа, класса всегда базируется на множестве возможностей, на процедурах выбора. Эта многовариантность, на наш взгляд, является перманентной чертой конкретной истории, не исчезающей никогда. Более того, эта многовариантность истории существенна, ибо отражает саму многозначность, разнообразие внешних и внутренних условий жизни каждой страны, каждого народа.

Итак, исторический процесс и однонаправлен, если речь идет о его общей логике, и многовариантен, если речь идет о конкретной истории.

Какова же связь этих двух особенностей исторического процесса?

Прежде всего эти две черты свидетельствуют об определенной противоречивости исторического процесса: однонаправленности всемирного процесса в определенной мере противоречат разные варианты, предполагающие разные направления исторического процесса.

Но нетрудно убедиться, что это противоречие не раскалывает исторический процесс на различные и самостоятельные потоки, а представляет собой форму связи двух сторон единого целого. Более того, каждая из этих сторон невозможна без другой и представляет собой то, что она есть, только через связь, противостояние со своей противоположностью.

Единство этих сторон проявляется в первую очередь в том, что многовариантность конкретно-исторических процессов не является беспредельной, а включена в определенные рамки общей логики истории. Так, человечество закономерно перешло от первобытности к классовому обществу. Это всеобщий закон человечества и как таковой другие варианты он исключает. Но в контексте этого общего закона возможны, по существу, бесконечные конкретные пути такого перехода. Они и проявились в разных странах в истории человечества. И эти варианты отнюдь не альтернативны общей логике перехода от первобытности к классовому обществу.

Но соотношение двух сторон в сказанном выше смысле еще не является действительным единством. Это, по существу, чисто механистическое сосуществование: в одних пределах действует логика всеобщей истории — и здесь ни при чем конкретные варианты, в других— налицо вариантность конкретно-исторического пути — и здесь общая логика выглядит вроде общего обрамления, за пределы которого выходить запрещается.

На самом же деле единство однонаправленности логики истории и вариантности ее конкретного протекания куда более диалектично. Речь в данном случае идет о том, что сама однонаправленность всемирно-исторического процесса существует не как некая, сама в себе замкнутая, самостоятельная траектория истории, а именно как итог, сумма того множества вариантов развития, которая свойственна каждой стране, каждому народу. Иначе говоря, безвариантность логики всемирной истории есть своеобразное следствие вариантности ее конкретной истории. Она, стало быть эта однонаправленность, в самой глубокой своей основе вариативна. Так что, не имей конкретная история стран, народов многовариантного вида, не было бы и однонаправленности, однозначности всемирно-исторического процесса.

Точно так же и вариантность истории отдельных стран и народов имеет в своей основе это единство, однонаправленность всемирно-исторического процесса. И это единство, эта однонаправленность выступают в данном случае не как внешние пределы конкретной истории, а именно как ее имманентные качества, как своеобразный внутренний импульс, стимулирующий конкретно-историческое развитие общества. Одним словом, связь однонаправленной логики истории и многовариантности конкретно-исторического развития глубоко органична и неразрывна.

Изучение органической взаимосвязи однонаправленности логики всемирной истории и вариантности конкретно-исторического процесса имеет определенное актуальное значение. Нам представляется, что в нашем обществе благодаря изучению исторического материализма довольно неплохо усвоена идея о логике, однонаправленности исторического процесса. Что же касается положений о многовариантности исторического процесса, о выборе из многих возможностей, то эти идеи и разработаны меньше, и тем более усвоены хуже. В результате и в науке, и в массовом сознании восторжествовала тенденция рассматривать конкретно-исторические процессы сквозь призму их однонаправленности, однозначности. Более того, сама вариативность исторического процесса, там, где она в какой-то мере признавалась, сама возможность выбора понималась крайне упрощенно. Все варианты — применительно к истории нашего общества — сводились к правильным и неправильным. На этом теоретическом фоне сама идея многовариантности исторического процесса воспринималась как нечто чуждое научному познанию общества, марксистско-ленинскому учению об истории. Такая позиция не только не соответствует познанию исторического процесса, но в определенной мере дискредитирует материалистическое понимание истории. И чем скорее мы от нее избавимся, тем скорее откроем путь к действительному познанию истории.

Взаимосвязь всемирно-исторического процесса и истории отдельных стран и народов. Логика всемирно-исторического процесса, отражая общую направленность истории, позволяет вычленить и характер этой направленности. Суть ее известна. Логика истории раскрывается как восходящее, прогрессивное развитие человечества. Правда, и в рамках этой общей логики фиксируется определенная противоречивость процесса, но все же его доминантой является именно прогрессивное развитие общества.

Что же касается истории отдельных стран и народов, исторического процесса в его реальных явлениях и событиях, то картина вырисовывается несколько иначе. Здесь куда более отчетливо проявляется, что наряду с прогрессивными преобразованиями в обществе, в его истории наличествует и множество регрессивных процессов. Более того, в судьбе отдельных стран и народов явственно прослеживаются ситуации, когда давление регрессивных тенденций может преобладать на том или ином этапе.

История стран и народов развертывается как непрерывная борьба сил прогресса и регресса, в которой победитель отнюдь не предопределяется заранее. Анализируя конкретную историю, неоднократно приходится наблюдать переходы исторических явлений в свою противоположность. Нередко преобразования, за которые люди заплатили своими жизнями, с которыми они связывали свои самые светлые надежды и чаяния, по прошествии определенного времени оказываются совсем не теми, что ожидались. Из прогрессивных порывов в буду-шее они перерождаются в реакционные тормоза истории. Конкретно-исторический процесс являет собой примеры, когда судьбы страны и народов поворачивают в своеобразные тупики и закоулки исторического прогресса. Эти страны не исчезают, их народы не вымирают, но их жизнь как бы застывает, не внося особых приращений в исторический прогресс и не отличаясь какой-то заметной регрессивностью.

Одним словом, конкретная история стран и народов с точки зрения прогресса общества очень неоднозначна. По образному выражению С.Л. Франка, «человечество вообще и европейское человечество в частности вовсе не беспрерывно совершенствуется, не идет неуклонно по какому-то ровному и прямому пути к осуществлению добра и правды. Напротив, оно блуждает без предуказанного пути, подымаясь на высоты и снова падая с них в бездны, и каждая эпоха живет какой-то верой, ложность или односторонность которой потом изобличается» [1].

1 Франк С.Л. Крушение кумиров. Париж, 1924. С. 49.

Как же соотносятся общая прогрессивная направленность истории и противоречивость, неоднозначность исторических и социальных преобразований в судьбах стран и народов?

Думается, исходя из соображений, высказанных выше, ответ на поставленный вопрос ясен. И заключается он в признании органической взаимосвязи и взаимообусловленности этих двух исторических тенденций.

Так, прогрессивность всемирно-исторического процесса не есть какой-то отдельный процесс, происходящий в сфере всеобщего и никак не связанный с исторически конкретной жизнью стран и народов. Нет, эта прогрессивная направленность есть своеобразный итог всего многообразия различных тенденций конкретного развития истории. В этом смысле прогрессивность всемирной истории вбирает в себя все: и противоборство прогрессивных и регрессивных сил в отдельных странах, и лидерство отдельных стран и народов, и отстаивание других, и сворачивание некоторых народов в «тупиковые коридоры» истории. Все это многообразие тенденций переплавляется в одну тенденцию прогресса, с позиций которой, собственно, и определяется, какая страна сегодня ходит в исторических фаворитах, а какая попала в тупиковую ситуацию. Без этого конкретно-исторического многообразия обшая прогрессивная направленность вообще не складывается. Точно так же и построение многообразия истории той или иной страны существует не само по себе. Так или иначе, оно сопрягается с другими странами, выверяется общим ходом всемирно-исторического прогресса и только тогда по-настояшему оценивается по своему вкладу во всемирную историю.

Итак, исторический процесс представляет собой сложное сочетание всемирно-исторической логики и конкретной истории стран, народов, классов. Он и должен быть понят именно в этом своем сложном единстве, в сложном сопряжении всеобщих и специфических тенденций. Напомним в связи с этим, что К. Маркс критиковал тех авторов, которые превращали его учение в «историко-философскую теорию о всеобщем пути, по которому роковым образом обречены идти все народы, каковы бы ни были исторические условия, в которых они оказываются» [1].

1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. С. 120.

Уяснение всей сложности и противоречивости исторического процесса позволяет высказать суждения о том, что общественная жизнь в своей перспективе представляет собой единство определенности и неопределенности, предсказуемости и непредсказуемости, так что всякая футурологи чес кая версия, всякий прогноз, тем более жесткий план будущего очень относительны. Сама общественная жизнь по своей сути такова, что любые повороты, неожиданные зигзаги в ней вероятны.

Мы полагаем, что подчеркивание этой многослойности и целостности исторического процесса должно в определенной мере блокировать некоторые перекосы, сложившиеся, на наш взгляд, в научном и массовом сознании в нашей стране. Как мы полагаем, наблюдается явная гипертрофия всеобщесоциологических закономерностей истории в ущерб учету конкретно-исторических особенностей стран и народов. Применительно к истории нашей страны это выразилось в тенденции как бы «вмонтировать» нашу историю в жесткую схему общей логики формационного развития.

Сегодня особенно важно понять всю многогранность, диалектич-ность материалистического понимания истории и, вооружившись этим пониманием, взглянуть на нашу собственную судьбу.