"Они" – просто "другие" или "враги"?

В рамках данной статьи мы не будем подробно анализировать набор номинаций относящихся к "Они". Важно, в первую очередь, то обстоятельство, что в данную совокупность носители социального статуса попадают в 3,3 раза чаще, чем те, кого мы отнесли к категории "личностный статус". (Напомним, что данные о группе "Мы" распределились противоположным образом.)

Примечательно также, что "Они" для наших респондентов – это, подчас, просто другие люди. Иногда – уважаемые ("Люди экстремальных профессий - космонавты и т.п. как полубоги); иногда – не очень симпатичные ("Взрослые, которые все указывают, как надо жить"). Встречаются высказывания, авторы которых специально подчеркивают, что "они" и "плохие" – не одно и то же: "Другие страны, хотя это не значит, что они плохие". Можно предположить, что наличие смысла "другой" в обозначении группы "Они" означает, что оппозиция "Мы - Они" к концу 90-х годов смягчается, перестает быть синонимом оппозиции "Свой - Чужой". Такая трансформация, на наш взгляд, означает, что наряду с сохраняющимся негодованием в адрес "властей" и "богатых" появляются установки на поиск адаптивных стратегий. Последние предполагают не борьбу с "чужими" и "врагами", а поиск правил взаимодействия с людьми, которые не "свои" (в общении с ними правила понятны), но и не "чужие", от которых надо дистанцироваться. Новую стратегию, вероятнее всего, будут выбирать люди, обладающие сравнительно большими социальными ресурсами.

Но для большинства "Они" все-таки "чужие", либо "враги". Об этом свидетельствует, во-первых, прямые реакции, выраженные этими клише, а, во-вторых, большое количество негативных нравственных характеристик типа ("отморозки", "хамы", "лицемеры", и пр.). Как и следовало ожидать, чаще всего "Они" как "чужие" либо "враги" для наших респондентов – представители властей и богатые (табл. 1). Носители власти в восприятии россиян – это реальная группа, в которой свои, корпоративные и противоречащие народным, интересы; сходный стиль жизни, включающий безделье на работе, бесчисленное число льгот, роскошные праздники за государственный счет и другие атрибуты "красивой жизни".

Примечательно, что в данном опросе появились работодатели – группа, которой не было ни тогда, когда мы спрашивали о "таких же" и чужих" [9], ни тогда, когда изучались представления о социальной структуре с помощью неоконченного предложения: "Люди в нашем городе делятся на…" [10]. В 1996 г., когда мы изучали процессы формирования солидарного сознания в рабочей среде, обратило на себя внимание то, что непосредственные начальники, директора были "своими", членами "трудового коллектива" для большинства рабочих. Сейчас, похоже, ситуация меняется, и работники чаще воспринимаются как имеющие собственные интересы, отличные от интересов работодателей.

Обращает внимание и довольно частое упоминание милиционеров в группе "Они". Можно прочесть, что лучше иметь дело с преступниками, рекетирами, чем с милицией. Понятно почему. "Неправедность" бандита – это неправедность частного человека, на которого, в конечном счете, можно найти управу в той же милиции. Управу на милиционера не найдешь нигде – он представитель Враждебной Системы. Кроме того, социальная роль бандита однозначна, в ней нет скрытых, латентных функций. Не так с милиционерами. Заявленные функции одни (защита порядка, закона), а латентные – другие (самосохранение и расширение привилегий).

В рамках данной статьи мы не будем подробно анализировать набор номинаций относящихся к "Они". Важно, в первую очередь, то обстоятельство, что в данную совокупность носители социального статуса попадают в 3,3 раза чаще, чем те, кого мы отнесли к категории "личностный статус". (Напомним, что данные о группе "Мы" распределились противоположным образом.)

Примечательно также, что "Они" для наших респондентов – это, подчас, просто другие люди. Иногда – уважаемые ("Люди экстремальных профессий - космонавты и т.п. как полубоги); иногда – не очень симпатичные ("Взрослые, которые все указывают, как надо жить"). Встречаются высказывания, авторы которых специально подчеркивают, что "они" и "плохие" – не одно и то же: "Другие страны, хотя это не значит, что они плохие". Можно предположить, что наличие смысла "другой" в обозначении группы "Они" означает, что оппозиция "Мы - Они" к концу 90-х годов смягчается, перестает быть синонимом оппозиции "Свой - Чужой". Такая трансформация, на наш взгляд, означает, что наряду с сохраняющимся негодованием в адрес "властей" и "богатых" появляются установки на поиск адаптивных стратегий. Последние предполагают не борьбу с "чужими" и "врагами", а поиск правил взаимодействия с людьми, которые не "свои" (в общении с ними правила понятны), но и не "чужие", от которых надо дистанцироваться. Новую стратегию, вероятнее всего, будут выбирать люди, обладающие сравнительно большими социальными ресурсами.

Но для большинства "Они" все-таки "чужие", либо "враги". Об этом свидетельствует, во-первых, прямые реакции, выраженные этими клише, а, во-вторых, большое количество негативных нравственных характеристик типа ("отморозки", "хамы", "лицемеры", и пр.). Как и следовало ожидать, чаще всего "Они" как "чужие" либо "враги" для наших респондентов – представители властей и богатые (табл. 1). Носители власти в восприятии россиян – это реальная группа, в которой свои, корпоративные и противоречащие народным, интересы; сходный стиль жизни, включающий безделье на работе, бесчисленное число льгот, роскошные праздники за государственный счет и другие атрибуты "красивой жизни".

Примечательно, что в данном опросе появились работодатели – группа, которой не было ни тогда, когда мы спрашивали о "таких же" и чужих" [9], ни тогда, когда изучались представления о социальной структуре с помощью неоконченного предложения: "Люди в нашем городе делятся на…" [10]. В 1996 г., когда мы изучали процессы формирования солидарного сознания в рабочей среде, обратило на себя внимание то, что непосредственные начальники, директора были "своими", членами "трудового коллектива" для большинства рабочих. Сейчас, похоже, ситуация меняется, и работники чаще воспринимаются как имеющие собственные интересы, отличные от интересов работодателей.

Обращает внимание и довольно частое упоминание милиционеров в группе "Они". Можно прочесть, что лучше иметь дело с преступниками, рекетирами, чем с милицией. Понятно почему. "Неправедность" бандита – это неправедность частного человека, на которого, в конечном счете, можно найти управу в той же милиции. Управу на милиционера не найдешь нигде – он представитель Враждебной Системы. Кроме того, социальная роль бандита однозначна, в ней нет скрытых, латентных функций. Не так с милиционерами. Заявленные функции одни (защита порядка, закона), а латентные – другие (самосохранение и расширение привилегий).