Структура цивилизаций

В годы "холодной войны" страны устанавливали связь со сверхдержавами в качестве союзников, сателлитов, зависимых, нейтральных и неприсоединившихся государств. После окончания "холодной войны" страны устанавливают связь с цивилизациями в качестве стран-членов (member states), сердцевинных государств (core states), одиноких (lone states), "надтреснутых" (cleft states) и расколотых (torn states) стран. Как у племен и наций, у цивилизаций есть политическая структура. Страна-член полностью идентифицирует себя с одной цивилизацией (например, Египет - с арабо-исламской цивилизацией, а Италия - с европейско-западной). Цивилизация может включать в себя и людей, которые хотя в ней и участвуют, но живут в государствах, где доминируют члены другой цивилизации. У цивилизации всегда есть одно или более мест, которые ее члены считают главным источником (или источниками) культуры данной цивилизации. Эти источники часто расположены внутри сердцевинного государства (или сердцевинных государств) данной цивилизации - наиболее мощного или основного в культурном отношении государства (или государств). 

 Число сердцевинных государств и их роль различаются от цивилизации к цивилизации; они могут меняться и во времени. Японская цивилизация практически идентична с единственным японским сердцевинным государством. У китайской, православной и индуистской цивилизаций есть по одному абсолютно доминирующему сердцевинному государству и, кроме него, еще и другие государства-члены, а также люди, связанные с цивилизацией, но живущие в странах, где доминируют люди другой цивилизации (заокеанские китайцы, ближнее зарубежье России, тамилы в Шри-Ланке). У Запада исторически всегда бывало по нескольку сердцевинных государств; сейчас у него - два ядра: Соединенные Штаты и франко-германское ядро в Европе; Великобритания - дополнительный центр силы, блуждающий между ними. У ислама, Латинской Америки и Африки сердцевинных государств нет. Отчасти это объясняется империалистической политикой западных держав, которые поделили между собой Африку, Ближний и Средний Восток, а в более ранние века и менее отчетливо - и Латинскую Америку.  

Отсутствие исламского сердцевинного государства создает много серьезных проблем как мусульманским, так и немусульманским обществам. Что касается Латинской Америки, то, вероятно, Испания могла бы стать сердцевинным государством испаноязычной и даже иберийской цивилизации. Однако ее лидеры сознательно выбрали роль государства-члена европейской цивилизации, продолжая при этом поддерживать культурные узы со своими бывшими колониями. Размер, ресурсы, население, военный и экономический потенциал дают Бразилии право быть лидером Латинской Америки; может быть, она даже им станет. Однако Бразилия для Латинской Америки - то же, что Иран для исламского мира. По всем остальным признакам они подходят на амплуа сердцевинного государства, если бы не субцивилизационные различия (религиозные для Ирана и лингвистические для Бразилии), мешающие им взять на себя такую роль. Таким образом, в Латинской Америке несколько государств сотрудничают друг с другом и соперничают за лидерство. Ситуация в Латинской Америке осложняется еще и тем фактом, что Мексика пытается заново определить свою идентичность как североамериканской страны; ее примеру могут последовать Чили и другие государства. В конце концов латиноамериканская цивилизация может оказаться поглощенной и превратиться в подвариант трехчастной западной цивилизации.  

Способность какого-либо потенциального сердцевинного государства лидировать в Тропической Африке ограничивается ее делением на франко- и англоговорящую части. Какое-то время Кот-д'Ивуар был сердцевинным государством франкофонной Африки. Однако ту же роль в значительной мере выполняла Франция, которая после обретения колониями независимости поддерживала с ними тесные экономические, военные и политические связи. Обе африканские страны, наиболее подходящие на роль сердцевинного государства, англофонны. Размеры, ресурсы и расположение делают Нигерию потенциальным сердцевинным государством, но отсутствие внутрицивилизационного единства, массовая коррупция, политическая нестабильность, репрессивное правительство и экономические проблемы резко ограничили ее способность играть эту роль, хотя время от времени она это и делала. Мирный, на основе переговоров, отход Южной Африки от апартеида, ее индустриальная мощь, более высокий по сравнению с другими африканскими странами уровень экономического развития, ее военные возможности, природные ресурсы и умудренное опытом черно-белое руководство ясно указывают на это государство как на лидера южной части Африки - вероятного лидера английской Африки и возможного - всей Тропической.  

У одинокой страны отсутствует культурная общность с другими обществами. Эфиопия, например, изолирована из-за господствующего там амхарского языка и коптского шрифта, из-за господствующей религии - коптского православия, из-за своего имперского прошлого и религиозного отличия от соседей, которые в большинстве своем являются мусульманами. Хотя гаитянская элита и получала традиционно удовольствие от своих культурных связей с Францией, креольский язык, шаманизм, происхождение от рабов-революционеров и жестокая история вместе взятые сделали Гаити одинокой страной. "Каждая нация уникальна, - заметил Сидней Минц, - но Гаити - единственная в своем роде"... 

 Самая значительная одинокая страна - Япония. Никто не делит с ней ее особую культуру, даже японские эмигранты в других странах немногочисленны и не поддаются ассимиляции (например, японо-американцы). Одиночество Японии усиливается еще и благодаря тому, что ее культура в высшей степени специфична и не включает в себя какой-либо универсалистской религии (христианства, ислама) или идеологии (либерализма, коммунизма), которые могли бы быть экспортированы в другие общества и тем самым установить культурную связь с людьми других обществ.  

Почти все страны внутренне разнородны и включают в себя по две или более этнических, расовых или религиозных групп. Многие страны разделены настолько, что различия и конфликты между этими группами играют важную роль в политике этих государств. Глубина разделения обычно со временем меняется. Если различия очень велики, они могут привести к массовому насилию и угрожать существованию страны. Такая угроза и движения за автономию или отделение, скорее всего, возникают тогда, когда культурные различия совпадают с географией расселения. Если культура и география не совпадают, совпадение может быть достигнуто путем геноцида или вынужденной миграции.  

Страны с особыми культурными группами, относящимися к той же самой цивилизации, могут превращаться в глубоко разделенные с реально происходящей (Чехословакия) или возможной сецессией (Канада). Однако вероятность появления глубоких расколов гораздо выше в "надтреснутых" странах, где крупные группы населения принадлежат к разным цивилизациям. Такие деления и сопровождающие их напряженности часто возникают, когда более крупная группировка, принадлежащая к одной и той же цивилизации, пытается превратить государство в собственный политический инструмент, а свой язык, религию и символы - в государственные; это попытались сделать индусы, сингальцы и мусульмане в Индии, Шри-Ланке и Малайзии. 

 У "надтреснутых" стран, располагающихся по обе стороны линий разлома, существуют особые проблемы с сохранением единства... Разделяющее влияние цивилизационных линий разлома особенно заметно в тех "надтреснутых" странах, единство которых в годы "холодной войны" поддерживалось авторитарными коммунистическими режимами, легитимированными марксистско-ленинской идеологией. После крушения коммунизма культура заменила идеологию в качестве притягивающего и отталкивающего магнита... 

 В "надтреснутой" стране крупные группы, принадлежащие к двум или более цивилизациям, говорят: "Мы разные люди и принадлежим к разным мирам". Силы отталкивания отдаляют их друг от друга, и они тяготеют к цивилизационному магниту в другом обществе. Расколотые страны отличаются от надтреснутых тем, что в них преобладает одна цивилизация, но их лидеры хотят изменить цивилизационную идентичность. Они говорят: "Мы один народ и вместе должны находиться в одном мире, но мы хотим этот мир поменять". В отличие от людей из "надтреснутых" стран, люди из расколотых согласны между собой в том, что они собой представляют, но расходятся в представлениях, какую цивилизацию считать своей. Как правило, значительная часть их лидеров принимают кемалистскую стратегию и решают, что их общество должно отвергнуть незападную культуру и институты, присоединиться к Западу и одновременно модернизироваться и вестернизироваться. Россия была расколотой страной со времен Петра Великого, мнения там расходились относительно того, является ли страна частью западной цивилизации или сердцевиной особой евразийской православной цивилизации. Страна Мустафы Кемаля была, конечно же, классической расколотой страной, которая с 1920 года пыталась модернизироваться, вестернизироваться и стать частью Запада. Два столетия Мексика определяла себя как латиноамериканскую страну в противовес Соединенным Штатам; в 1980 году лидеры превратили ее в расколотую, попытавшись определить Мексику как североамериканское общество. В 1990 году австралийские лидеры, напротив, попытались разорвать свои связи с Западом и превратить страну в часть Азии, создав тем самым расколотую страну "навыворот". 

 Расколотые страны отличают два феномена: их лидеры говорят о них как о "мостах" между двумя культурами, а наблюдатели уподобляют их двуликому Янусу... 

В годы "холодной войны" страны устанавливали связь со сверхдержавами в качестве союзников, сателлитов, зависимых, нейтральных и неприсоединившихся государств. После окончания "холодной войны" страны устанавливают связь с цивилизациями в качестве стран-членов (member states), сердцевинных государств (core states), одиноких (lone states), "надтреснутых" (cleft states) и расколотых (torn states) стран. Как у племен и наций, у цивилизаций есть политическая структура. Страна-член полностью идентифицирует себя с одной цивилизацией (например, Египет - с арабо-исламской цивилизацией, а Италия - с европейско-западной). Цивилизация может включать в себя и людей, которые хотя в ней и участвуют, но живут в государствах, где доминируют члены другой цивилизации. У цивилизации всегда есть одно или более мест, которые ее члены считают главным источником (или источниками) культуры данной цивилизации. Эти источники часто расположены внутри сердцевинного государства (или сердцевинных государств) данной цивилизации - наиболее мощного или основного в культурном отношении государства (или государств). 

 Число сердцевинных государств и их роль различаются от цивилизации к цивилизации; они могут меняться и во времени. Японская цивилизация практически идентична с единственным японским сердцевинным государством. У китайской, православной и индуистской цивилизаций есть по одному абсолютно доминирующему сердцевинному государству и, кроме него, еще и другие государства-члены, а также люди, связанные с цивилизацией, но живущие в странах, где доминируют люди другой цивилизации (заокеанские китайцы, ближнее зарубежье России, тамилы в Шри-Ланке). У Запада исторически всегда бывало по нескольку сердцевинных государств; сейчас у него - два ядра: Соединенные Штаты и франко-германское ядро в Европе; Великобритания - дополнительный центр силы, блуждающий между ними. У ислама, Латинской Америки и Африки сердцевинных государств нет. Отчасти это объясняется империалистической политикой западных держав, которые поделили между собой Африку, Ближний и Средний Восток, а в более ранние века и менее отчетливо - и Латинскую Америку.  

Отсутствие исламского сердцевинного государства создает много серьезных проблем как мусульманским, так и немусульманским обществам. Что касается Латинской Америки, то, вероятно, Испания могла бы стать сердцевинным государством испаноязычной и даже иберийской цивилизации. Однако ее лидеры сознательно выбрали роль государства-члена европейской цивилизации, продолжая при этом поддерживать культурные узы со своими бывшими колониями. Размер, ресурсы, население, военный и экономический потенциал дают Бразилии право быть лидером Латинской Америки; может быть, она даже им станет. Однако Бразилия для Латинской Америки - то же, что Иран для исламского мира. По всем остальным признакам они подходят на амплуа сердцевинного государства, если бы не субцивилизационные различия (религиозные для Ирана и лингвистические для Бразилии), мешающие им взять на себя такую роль. Таким образом, в Латинской Америке несколько государств сотрудничают друг с другом и соперничают за лидерство. Ситуация в Латинской Америке осложняется еще и тем фактом, что Мексика пытается заново определить свою идентичность как североамериканской страны; ее примеру могут последовать Чили и другие государства. В конце концов латиноамериканская цивилизация может оказаться поглощенной и превратиться в подвариант трехчастной западной цивилизации.  

Способность какого-либо потенциального сердцевинного государства лидировать в Тропической Африке ограничивается ее делением на франко- и англоговорящую части. Какое-то время Кот-д'Ивуар был сердцевинным государством франкофонной Африки. Однако ту же роль в значительной мере выполняла Франция, которая после обретения колониями независимости поддерживала с ними тесные экономические, военные и политические связи. Обе африканские страны, наиболее подходящие на роль сердцевинного государства, англофонны. Размеры, ресурсы и расположение делают Нигерию потенциальным сердцевинным государством, но отсутствие внутрицивилизационного единства, массовая коррупция, политическая нестабильность, репрессивное правительство и экономические проблемы резко ограничили ее способность играть эту роль, хотя время от времени она это и делала. Мирный, на основе переговоров, отход Южной Африки от апартеида, ее индустриальная мощь, более высокий по сравнению с другими африканскими странами уровень экономического развития, ее военные возможности, природные ресурсы и умудренное опытом черно-белое руководство ясно указывают на это государство как на лидера южной части Африки - вероятного лидера английской Африки и возможного - всей Тропической.  

У одинокой страны отсутствует культурная общность с другими обществами. Эфиопия, например, изолирована из-за господствующего там амхарского языка и коптского шрифта, из-за господствующей религии - коптского православия, из-за своего имперского прошлого и религиозного отличия от соседей, которые в большинстве своем являются мусульманами. Хотя гаитянская элита и получала традиционно удовольствие от своих культурных связей с Францией, креольский язык, шаманизм, происхождение от рабов-революционеров и жестокая история вместе взятые сделали Гаити одинокой страной. "Каждая нация уникальна, - заметил Сидней Минц, - но Гаити - единственная в своем роде"... 

 Самая значительная одинокая страна - Япония. Никто не делит с ней ее особую культуру, даже японские эмигранты в других странах немногочисленны и не поддаются ассимиляции (например, японо-американцы). Одиночество Японии усиливается еще и благодаря тому, что ее культура в высшей степени специфична и не включает в себя какой-либо универсалистской религии (христианства, ислама) или идеологии (либерализма, коммунизма), которые могли бы быть экспортированы в другие общества и тем самым установить культурную связь с людьми других обществ.  

Почти все страны внутренне разнородны и включают в себя по две или более этнических, расовых или религиозных групп. Многие страны разделены настолько, что различия и конфликты между этими группами играют важную роль в политике этих государств. Глубина разделения обычно со временем меняется. Если различия очень велики, они могут привести к массовому насилию и угрожать существованию страны. Такая угроза и движения за автономию или отделение, скорее всего, возникают тогда, когда культурные различия совпадают с географией расселения. Если культура и география не совпадают, совпадение может быть достигнуто путем геноцида или вынужденной миграции.  

Страны с особыми культурными группами, относящимися к той же самой цивилизации, могут превращаться в глубоко разделенные с реально происходящей (Чехословакия) или возможной сецессией (Канада). Однако вероятность появления глубоких расколов гораздо выше в "надтреснутых" странах, где крупные группы населения принадлежат к разным цивилизациям. Такие деления и сопровождающие их напряженности часто возникают, когда более крупная группировка, принадлежащая к одной и той же цивилизации, пытается превратить государство в собственный политический инструмент, а свой язык, религию и символы - в государственные; это попытались сделать индусы, сингальцы и мусульмане в Индии, Шри-Ланке и Малайзии. 

 У "надтреснутых" стран, располагающихся по обе стороны линий разлома, существуют особые проблемы с сохранением единства... Разделяющее влияние цивилизационных линий разлома особенно заметно в тех "надтреснутых" странах, единство которых в годы "холодной войны" поддерживалось авторитарными коммунистическими режимами, легитимированными марксистско-ленинской идеологией. После крушения коммунизма культура заменила идеологию в качестве притягивающего и отталкивающего магнита... 

 В "надтреснутой" стране крупные группы, принадлежащие к двум или более цивилизациям, говорят: "Мы разные люди и принадлежим к разным мирам". Силы отталкивания отдаляют их друг от друга, и они тяготеют к цивилизационному магниту в другом обществе. Расколотые страны отличаются от надтреснутых тем, что в них преобладает одна цивилизация, но их лидеры хотят изменить цивилизационную идентичность. Они говорят: "Мы один народ и вместе должны находиться в одном мире, но мы хотим этот мир поменять". В отличие от людей из "надтреснутых" стран, люди из расколотых согласны между собой в том, что они собой представляют, но расходятся в представлениях, какую цивилизацию считать своей. Как правило, значительная часть их лидеров принимают кемалистскую стратегию и решают, что их общество должно отвергнуть незападную культуру и институты, присоединиться к Западу и одновременно модернизироваться и вестернизироваться. Россия была расколотой страной со времен Петра Великого, мнения там расходились относительно того, является ли страна частью западной цивилизации или сердцевиной особой евразийской православной цивилизации. Страна Мустафы Кемаля была, конечно же, классической расколотой страной, которая с 1920 года пыталась модернизироваться, вестернизироваться и стать частью Запада. Два столетия Мексика определяла себя как латиноамериканскую страну в противовес Соединенным Штатам; в 1980 году лидеры превратили ее в расколотую, попытавшись определить Мексику как североамериканское общество. В 1990 году австралийские лидеры, напротив, попытались разорвать свои связи с Западом и превратить страну в часть Азии, создав тем самым расколотую страну "навыворот". 

 Расколотые страны отличают два феномена: их лидеры говорят о них как о "мостах" между двумя культурами, а наблюдатели уподобляют их двуликому Янусу...