Запад в мире

В мире, где культурные идентичности (этнические, национальные, религиозные, цивилизационные) занимают центральное место, а союзы, антагонизмы и государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий, Западу вообще и США в особенности следует сделать для себя три следующих вывода. 

 Во-первых, государственные деятели могут только тогда плодотворно изменять реальность, когда они ее признают и понимают. Складывающаяся вновь политика, основанная на культуре, усиление могущества незападных цивилизаций и растущая культурная уверенность этих обществ в себе широко признаны в незападном мире. Европейские лидеры указывали на культурные силы, которые сближают и отдаляют людей друг от друга. Американские же элиты, напротив, чрезвычайно замедленно признают и схватывают возникающие реальности. Администрации Буша и Клинтона поддерживали единство мультицивилизационных государств - Советского Союза, Югославии, Боснии и России, тщетно пытаясь сдержать могущественные этнические и культурные силы, подталкивавшие эти страны к разобщению. Они поддерживали планы мультицивилизационной экономической интеграции, которые были либо бессмысленны, как в случае с ОПЕК, или же влекли за собой крупные непредвиденные экономические и политические издержки - случай с НАФТА и Мексикой. Эти администрации пытались установить тесные отношения с сердцевинными государствами других цивилизаций (в форме "глобального партнерства" с Россией или "конструктивного вовлечения" Китая в международную систему), хотя между США и этими странами существует естественный конфликт интересов. В то же самое время администрация Клинтона не смогла в полной мере привлечь Россию к поискам мира в Боснии, хотя Россию как сердцевинное государство православной цивилизации эта война сильно затрагивала. Отстаивая химеру мультицивилизационной Югославии, администрация Клинтона отвергла самоопределение сербского и хорватского меньшинств и помогла создать на Балканах исламистского партнера для Ирана. Сходным образом американское правительство поддержало подчинение мусульман православному правлению, продолжая стоять на том, что "Чечня - бесспорная часть Российской Федерации" [39]. 

 В Европе широко признано значение разделительной линии между западным христианством, с одной стороны, и православием и исламом - с другой. Соединенные же Штаты, по словам их государственного секретаря, "не допускают мысли о фундаментальных разделах между католической, православной и исламской частями Европы". Однако те, кто не считается с фундаментальными делениями, обречены в этой связи на постоянные разочарования. Поначалу казалось, что администрация Клинтона не замечала изменения баланса сил между США и восточноазиатскими обществами и потому время от времени формулировала цели в области торговли, прав человека и ядерного нераспространения и других проблем, которых она не способна была достичь. Правительство США вообще с исключительным трудом приспосабливалось к эре, в которой глобальная политика складывается под влиянием культурных и цивилизационных течений. 

 Во-вторых, от нежелания отказаться, изменить, а порой и пересмотреть политику, которая отвечала нуждам "холодной войны", страдало и американское внешнеполитическое мышление. Некоторым все еще видится угроза возрождения Советского Союза. В более общей форме люди склонны канонизировать военные альянсы времен "холодной войны" и соглашения о контроле над вооружениями. НАТО, считают они, должна сохраняться такой, как во времена "холодной войны". Японо-американский договор о безопасности - центральный элемент системы безопасности в Восточной Азии. Договор по ПРО нерушим. Договор об обычных вооруженных силах в Европе следует соблюдать. Разумеется, ни один из этих элементов наследия "холодной войны" нельзя с легкостью отбросить. Однако интересы США и Запада не требуют, чтобы все эти договоренности сохранялись в их "холодновоенной" форме. Реальности мультицивилизационного мира предполагают, что следует расширить НАТО, включив в него другие желающие присоединиться западные общества. Следует также признать, что в принципе бессмысленно иметь в качестве членов альянса два государства, каждое из которых является злейшим врагом другого (к тому же у обоих отсутствует культурное родство с другими членами). Договор по ПРО, который прежде был призван гарантировать взаимную уязвимость советского и американского обществ и тем самым сдержать советско-американскую ядерную войну, теперь явно блокирует способность США и других стран защитить себя от непредсказуемой ядерной угрозы или нападения со стороны террористических движений и безрассудных диктаторов. Американо-японский договор способствовал сдерживанию советской агрессии против Японии. Но какой цели он должен служить после окончания "холодной войны"? Сдерживанию и устрашению Китая? Желанию задержать процесс приспособления Японии к возвышению Китая? Предотвращению дальнейшей милитаризации Японии? В Японии появляется все больше сомнений относительно необходимости американского военного присутствия, а в США - относительно целесообразности их одностороннего обязательства защищать Японию. Договор об обычных вооруженных силах в Европе был разработан во имя смягчения исчезнувшей ныне конфронтации между НАТО и Варшавским договором в Центральной и Восточной Европе. Сейчас этот договор главным образом создает трудности для России, когда ей приходится иметь дело с мусульманскими народами на юге, где она усматривает угрозу своей безопасности. 

 В-третьих, культурное и цивилизационное разнообразие мира бросает вызов западной, и особенно американской, вере в универсальность западной культуры. Эта вера выражается как в описательной, так и в нормативной формах. В описательной - она закрепляет мысль о том, будто люди всех обществ хотят усвоить западные ценности, институты и практику. Если оказывается, что у них такого желания нет и что они сохраняют приверженность своим собственным традиционным культурам, в этих людях видят жертвы "ложного сознания" (вроде того, какое марксисты обнаруживали у пролетариев, поддерживавших капитализм). В нормативном виде западная универсалистская вера постулирует: во всем мире людям следует принять западные ценности, институты и культуру, потому что они воплощают самое высшее, самое просвещенное, самое либеральное, самое рациональное, самое современное и самое цивилизованное мышление человечества. 

 В возникающем мире этнических конфликтов и цивилизационных столкновений западная вера в универсальность западной культуры страдает тремя недугами: она ошибочна; она аморальна; она опасна. Что она неверна - центральное положение этой книги. Данный тезис хорошо резюмировал Майкл Ховард: "Широко распространенное на Западе представление, будто культурное разнообразие - это исторический курьез, быстро исчезающий в связи со складыванием общей, ориентированной на Запад, англофонной мировой культуры, которая формирует наши основополагающие ценности... просто неверно" [40]... 

 Вера в то, что представители незападных обществ должны принять западные ценности, институты и культуру, аморальна, если принять во внимание, что необходимо для достижения такой цели. Почти универсальный охват мира европейской мощью в конце XIX века и глобальное превосходство США в конце ХХ-го привели к тому, что многие элементы западной цивилизации распространились по всей земле. Европейского глобализма, однако, больше не существует. Американская гегемония отступает - хотя бы потому, что отпала необходимость защищать США от советской военной угрозы времен "холодной войны". Культура, как мы доказывали, следует за властью. Если незападным обществам суждено формироваться под воздействием западной культуры, то на сей раз это может произойти только в результате экспансии, развертывания и применения Западом силы. Империализм - неизбежное логическое следствие универсализма. К тому же, будучи созревающей цивилизацией, Запад больше не обладает экономическим и демографическим динамизмом, необходимым для того, чтобы навязать свою волю другим обществам. Да и любая попытка добиться этого противоречит таким западным ценностям, как самоопределение и демократия. Чем чаще представители азиатских и исламских цивилизаций будут говорить об универсальном значении своих культур, тем яснее на Западе начнут осознавать связь между универсализмом и империализмом. 

 Западный универсализм опасен для мира, поскольку может привести к крупной межцивилизационной войне между сердцевинными государствами. Такая война для Запада опасна, ибо может привести к его поражению. После коллапса Советского Союза люди на Западе считают свою цивилизацию как никогда господствующей, а между тем более слабые азиатские, мусульманские и другие общества начинают набирать силу...  

Все цивилизации проходят один и тот же процесс возникновения, подъема и упадка. Запад отличается от других цивилизаций не тем, как он развивался, а особым характером его ценностей и институтов. Это особенно относится к христианству, плюрализму, индивидуализму, власти закона, которые позволили Западу сформулировать современность, расширить свое воздействие на весь мир и стать предметом зависти для других обществ. Как говорил Артур Шлезингер-младший, Европа представляет собой "источник - уникальный источник... идей индивидуальной свободы, политической демократии, верховенства закона, прав человека и культурной свободы... Это все европейские идеи, не азиатские, не африканские, не ближневосточные - за исключением случаев заимствования" [41]. Они делают западную цивилизацию уникальной, и западная цивилизация ценна не потому, что универсальна, а потому, что она действительно уникальна. И, следовательно, принципиальная ответственность западных лидеров заключается не в том, чтобы изменить другие цивилизации по образу и подобию Запада (на это его слабеющих сил не хватит), а в том, чтобы сохранить, защитить и обновить уникальные качества западной цивилизации. Поскольку США - самая могущественная западная страна, ответственность за это ложится главным образом на нее. 

 Чтобы несмотря на ослабление силы западной цивилизации сохранить ее, в интересах Соединенных Штатов и европейских стран было бы: 

добиться большей политической, экономической и военной интеграции и координировать свою политику так, чтобы государства, относящиеся к другим цивилизациям, не смогли играть на расхождениях между западными странами;

включить в Европейский союз и НАТО прозападные государства Центральной и Восточной Европы (страны Вышеградской группы и Балтии, Словению и Хорватию);

поощрять "вестернизацию" Латинской Америки и, насколько возможно, более тесный союз латиноамериканских стран с Западом;

сдерживать развитие обычной военной мощи и оружия массового уничтожения у исламских государств и Китая; 

замедлить отдаление Японии от Запада и ее примирение с Китаем;

признать Россию сердцевинным государством православного мира и крупной региональной державой, у которой есть законные интересы, связанные с обеспечением безопасности ее южных границ;

поддерживать превосходство Запада в технологическом и военном отношениях над другими цивилизациями

и, что самое важное, признать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций - это, вероятно, единственный наиболее опасный источник нестабильности и потенциального глобального конфликта в мультицивилизационном мире.

После окончания "холодной войны" США были заняты многочисленными дискуссиями о том, каким должен быть правильный курс американской внешней политики. Однако в наши дни США не могут ни доминировать в мире, ни уйти от него. Ни интернационализм, ни изоляционизм, ни многосторонность, ни односторонность не способны наилучшим образом послужить интересам США. Этого можно достичь, если тщательно избегать противостоящих друг другу крайностей. Вместо них следует принять атлантистскую политику тесного сотрудничества с европейскими партнерами, чтобы защищать и отстаивать интересы, а также ценности уникальной цивилизации, которые они разделяют. 

В мире, где культурные идентичности (этнические, национальные, религиозные, цивилизационные) занимают центральное место, а союзы, антагонизмы и государственная политика складываются с учетом культурной близости и культурных различий, Западу вообще и США в особенности следует сделать для себя три следующих вывода. 

 Во-первых, государственные деятели могут только тогда плодотворно изменять реальность, когда они ее признают и понимают. Складывающаяся вновь политика, основанная на культуре, усиление могущества незападных цивилизаций и растущая культурная уверенность этих обществ в себе широко признаны в незападном мире. Европейские лидеры указывали на культурные силы, которые сближают и отдаляют людей друг от друга. Американские же элиты, напротив, чрезвычайно замедленно признают и схватывают возникающие реальности. Администрации Буша и Клинтона поддерживали единство мультицивилизационных государств - Советского Союза, Югославии, Боснии и России, тщетно пытаясь сдержать могущественные этнические и культурные силы, подталкивавшие эти страны к разобщению. Они поддерживали планы мультицивилизационной экономической интеграции, которые были либо бессмысленны, как в случае с ОПЕК, или же влекли за собой крупные непредвиденные экономические и политические издержки - случай с НАФТА и Мексикой. Эти администрации пытались установить тесные отношения с сердцевинными государствами других цивилизаций (в форме "глобального партнерства" с Россией или "конструктивного вовлечения" Китая в международную систему), хотя между США и этими странами существует естественный конфликт интересов. В то же самое время администрация Клинтона не смогла в полной мере привлечь Россию к поискам мира в Боснии, хотя Россию как сердцевинное государство православной цивилизации эта война сильно затрагивала. Отстаивая химеру мультицивилизационной Югославии, администрация Клинтона отвергла самоопределение сербского и хорватского меньшинств и помогла создать на Балканах исламистского партнера для Ирана. Сходным образом американское правительство поддержало подчинение мусульман православному правлению, продолжая стоять на том, что "Чечня - бесспорная часть Российской Федерации" [39]. 

 В Европе широко признано значение разделительной линии между западным христианством, с одной стороны, и православием и исламом - с другой. Соединенные же Штаты, по словам их государственного секретаря, "не допускают мысли о фундаментальных разделах между католической, православной и исламской частями Европы". Однако те, кто не считается с фундаментальными делениями, обречены в этой связи на постоянные разочарования. Поначалу казалось, что администрация Клинтона не замечала изменения баланса сил между США и восточноазиатскими обществами и потому время от времени формулировала цели в области торговли, прав человека и ядерного нераспространения и других проблем, которых она не способна была достичь. Правительство США вообще с исключительным трудом приспосабливалось к эре, в которой глобальная политика складывается под влиянием культурных и цивилизационных течений. 

 Во-вторых, от нежелания отказаться, изменить, а порой и пересмотреть политику, которая отвечала нуждам "холодной войны", страдало и американское внешнеполитическое мышление. Некоторым все еще видится угроза возрождения Советского Союза. В более общей форме люди склонны канонизировать военные альянсы времен "холодной войны" и соглашения о контроле над вооружениями. НАТО, считают они, должна сохраняться такой, как во времена "холодной войны". Японо-американский договор о безопасности - центральный элемент системы безопасности в Восточной Азии. Договор по ПРО нерушим. Договор об обычных вооруженных силах в Европе следует соблюдать. Разумеется, ни один из этих элементов наследия "холодной войны" нельзя с легкостью отбросить. Однако интересы США и Запада не требуют, чтобы все эти договоренности сохранялись в их "холодновоенной" форме. Реальности мультицивилизационного мира предполагают, что следует расширить НАТО, включив в него другие желающие присоединиться западные общества. Следует также признать, что в принципе бессмысленно иметь в качестве членов альянса два государства, каждое из которых является злейшим врагом другого (к тому же у обоих отсутствует культурное родство с другими членами). Договор по ПРО, который прежде был призван гарантировать взаимную уязвимость советского и американского обществ и тем самым сдержать советско-американскую ядерную войну, теперь явно блокирует способность США и других стран защитить себя от непредсказуемой ядерной угрозы или нападения со стороны террористических движений и безрассудных диктаторов. Американо-японский договор способствовал сдерживанию советской агрессии против Японии. Но какой цели он должен служить после окончания "холодной войны"? Сдерживанию и устрашению Китая? Желанию задержать процесс приспособления Японии к возвышению Китая? Предотвращению дальнейшей милитаризации Японии? В Японии появляется все больше сомнений относительно необходимости американского военного присутствия, а в США - относительно целесообразности их одностороннего обязательства защищать Японию. Договор об обычных вооруженных силах в Европе был разработан во имя смягчения исчезнувшей ныне конфронтации между НАТО и Варшавским договором в Центральной и Восточной Европе. Сейчас этот договор главным образом создает трудности для России, когда ей приходится иметь дело с мусульманскими народами на юге, где она усматривает угрозу своей безопасности. 

 В-третьих, культурное и цивилизационное разнообразие мира бросает вызов западной, и особенно американской, вере в универсальность западной культуры. Эта вера выражается как в описательной, так и в нормативной формах. В описательной - она закрепляет мысль о том, будто люди всех обществ хотят усвоить западные ценности, институты и практику. Если оказывается, что у них такого желания нет и что они сохраняют приверженность своим собственным традиционным культурам, в этих людях видят жертвы "ложного сознания" (вроде того, какое марксисты обнаруживали у пролетариев, поддерживавших капитализм). В нормативном виде западная универсалистская вера постулирует: во всем мире людям следует принять западные ценности, институты и культуру, потому что они воплощают самое высшее, самое просвещенное, самое либеральное, самое рациональное, самое современное и самое цивилизованное мышление человечества. 

 В возникающем мире этнических конфликтов и цивилизационных столкновений западная вера в универсальность западной культуры страдает тремя недугами: она ошибочна; она аморальна; она опасна. Что она неверна - центральное положение этой книги. Данный тезис хорошо резюмировал Майкл Ховард: "Широко распространенное на Западе представление, будто культурное разнообразие - это исторический курьез, быстро исчезающий в связи со складыванием общей, ориентированной на Запад, англофонной мировой культуры, которая формирует наши основополагающие ценности... просто неверно" [40]... 

 Вера в то, что представители незападных обществ должны принять западные ценности, институты и культуру, аморальна, если принять во внимание, что необходимо для достижения такой цели. Почти универсальный охват мира европейской мощью в конце XIX века и глобальное превосходство США в конце ХХ-го привели к тому, что многие элементы западной цивилизации распространились по всей земле. Европейского глобализма, однако, больше не существует. Американская гегемония отступает - хотя бы потому, что отпала необходимость защищать США от советской военной угрозы времен "холодной войны". Культура, как мы доказывали, следует за властью. Если незападным обществам суждено формироваться под воздействием западной культуры, то на сей раз это может произойти только в результате экспансии, развертывания и применения Западом силы. Империализм - неизбежное логическое следствие универсализма. К тому же, будучи созревающей цивилизацией, Запад больше не обладает экономическим и демографическим динамизмом, необходимым для того, чтобы навязать свою волю другим обществам. Да и любая попытка добиться этого противоречит таким западным ценностям, как самоопределение и демократия. Чем чаще представители азиатских и исламских цивилизаций будут говорить об универсальном значении своих культур, тем яснее на Западе начнут осознавать связь между универсализмом и империализмом. 

 Западный универсализм опасен для мира, поскольку может привести к крупной межцивилизационной войне между сердцевинными государствами. Такая война для Запада опасна, ибо может привести к его поражению. После коллапса Советского Союза люди на Западе считают свою цивилизацию как никогда господствующей, а между тем более слабые азиатские, мусульманские и другие общества начинают набирать силу...  

Все цивилизации проходят один и тот же процесс возникновения, подъема и упадка. Запад отличается от других цивилизаций не тем, как он развивался, а особым характером его ценностей и институтов. Это особенно относится к христианству, плюрализму, индивидуализму, власти закона, которые позволили Западу сформулировать современность, расширить свое воздействие на весь мир и стать предметом зависти для других обществ. Как говорил Артур Шлезингер-младший, Европа представляет собой "источник - уникальный источник... идей индивидуальной свободы, политической демократии, верховенства закона, прав человека и культурной свободы... Это все европейские идеи, не азиатские, не африканские, не ближневосточные - за исключением случаев заимствования" [41]. Они делают западную цивилизацию уникальной, и западная цивилизация ценна не потому, что универсальна, а потому, что она действительно уникальна. И, следовательно, принципиальная ответственность западных лидеров заключается не в том, чтобы изменить другие цивилизации по образу и подобию Запада (на это его слабеющих сил не хватит), а в том, чтобы сохранить, защитить и обновить уникальные качества западной цивилизации. Поскольку США - самая могущественная западная страна, ответственность за это ложится главным образом на нее. 

 Чтобы несмотря на ослабление силы западной цивилизации сохранить ее, в интересах Соединенных Штатов и европейских стран было бы: 

добиться большей политической, экономической и военной интеграции и координировать свою политику так, чтобы государства, относящиеся к другим цивилизациям, не смогли играть на расхождениях между западными странами;

включить в Европейский союз и НАТО прозападные государства Центральной и Восточной Европы (страны Вышеградской группы и Балтии, Словению и Хорватию);

поощрять "вестернизацию" Латинской Америки и, насколько возможно, более тесный союз латиноамериканских стран с Западом;

сдерживать развитие обычной военной мощи и оружия массового уничтожения у исламских государств и Китая; 

замедлить отдаление Японии от Запада и ее примирение с Китаем;

признать Россию сердцевинным государством православного мира и крупной региональной державой, у которой есть законные интересы, связанные с обеспечением безопасности ее южных границ;

поддерживать превосходство Запада в технологическом и военном отношениях над другими цивилизациями

и, что самое важное, признать, что вмешательство Запада в дела других цивилизаций - это, вероятно, единственный наиболее опасный источник нестабильности и потенциального глобального конфликта в мультицивилизационном мире.

После окончания "холодной войны" США были заняты многочисленными дискуссиями о том, каким должен быть правильный курс американской внешней политики. Однако в наши дни США не могут ни доминировать в мире, ни уйти от него. Ни интернационализм, ни изоляционизм, ни многосторонность, ни односторонность не способны наилучшим образом послужить интересам США. Этого можно достичь, если тщательно избегать противостоящих друг другу крайностей. Вместо них следует принять атлантистскую политику тесного сотрудничества с европейскими партнерами, чтобы защищать и отстаивать интересы, а также ценности уникальной цивилизации, которые они разделяют.