§ 7.   Формальные средства доказывания

Как отмечалось выше (см. § 5 настоящей главы), доказывание обстоятельств дела может осуществляться не только на информационном и логическом, но и на юридическом уровне. В последнем случае наличие или отсутствие опреде­ленных обстоятельств обосновывается не гносеологическими (познавательны­ми), а формально-юридическими средствами доказывания. Оценка имеющихся по делу доказательств в этом случае приводит субъект доказывания не к выводу о фактическом существовании тех или иных обстоятельств дела, а к необходи­мости считать доказанным их наличие или отсутствие в силу велений процес­суального права. К числу формальных средств доказывания относятся: 1) пре­зумпции; 2) преюдиции; 3) формальные признания; 4) правила об исключении доказательств.

1.   Презумпции

Презумпция — это условно признаваемое истинным предположение о наличии или отсутствии определенного факта. Сторона, в пользу которой презюмируется факт, освобождается от бремени его доказывания. Презумпции делят на юриди­ческие (правовые, легальные) и фактические; а также опровержимые и неопро­вержимые.

Обычно правовыми презумпциями считают те, которые закреплены нормами права, а фактическими — которые правом не закреплены.1 Но этот критерий слишком формальный. На наш взгляд, фактические презумпции точно так же, как и юридические, могут содержаться в нормах права или, по крайней мере, вы­водиться из них с помощью юридического толкования. Главное отличие фактических презумпций от юридических состоит в ином — не в форме, а в со-

1 См.: Петрухип И. Л. Презумпции и преюдиции в доказьшании//Теория доказательств в советском уголовном процессе. Гл. V § 4. С. 344; Уолкер Р. Английская судебная система. С. 562-565.

держании. Фактические презумпции основаны на фактических закономерно­стях, на том, что чаще встречается. Иногда для обоснования презумпции могут быть использованы статистические данные, в таком случае говорят о статисти­ческих фактических презумпциях. В качестве примера фактической презумпции приведем презумпцию вменяемости, в силу которой каждое лицо считается вме­няемым, если не будет доказано противоположное. Специально вменяемость по каждому уголовному делу не доказывается, хотя принадлежит к числу необхо­димых признаков субъективной стороны состава преступления. Потребность в этом возникает лишь при появлении данных о неспособности лица понимать значение своих действий и руководить ими. Если такой информации нет, обви­нитель освобождается от бремени доказывания факта вменяемости, т. е. мы име­ем дело с опровержимой презумпцией. Причем речь идет именно о фактической презумпции, так как большинство лиц, совершающих общественно-опасные противоправные деяния, вменяемы. Помимо презумпции вменяемости, к числу фактических презумпций можно отнести используемую при доказывании умыс­ла по делам о преступлениях с материальными составами презумпцию того, что лицо ожидает естественных последствий своих действий.

Так, например, Л., будучи в нетрезвом состоянии, нанес Ф. множественные удары руками и ногами, причинив телесные.повреждения, от которых потерпевший на месте происшествия скончался.

Военный суд Московского военного округа не усмотрел в этих действиях Л. особой жестокости и исключил из обвинения признак особой жестокости, поскольку, по его мнению, сам по себе факт нанесения потерпевшему, находившемуся к тому же в силь­ной степени алкогольного опьянения, большого количества ударов по телу не может доказывать того, что Л. осознавал причинение Ф. особых мучений и страданий. Воен­ная коллегия Верховного Суда РФ, рассмотрев дело по жалобе потерпевшей, не согла­силась с такой юридической оценкой, отменила приговор, а дело направила на новое рассмотрение. По смыслу Закона, указывается в определении коллегии, понятие особой жестокости в значительной степени связывается со способом убийства, в том числе та­ким, когда потерпевшему в процессе лишения жизни наносилось большое количество телесных повреждений, характер которых может свидетельствовать об умышленном причинении ему особых страданий.1

В данном случае фактически презюмируется, что лицо, которое наносит постра­давшему большое количество телесных повреждений, осознает естественные по­следствия своих действий, а именно причинение ему особых мучений и страданий.

Для формальных составов преступлений, которые не требуют наступления конкретных вредных последствий, действует фактическая презумпция осознания лицом общественной опасности своих действий и т. д.

Юридические презумпции основаны не на частоте повторяемости фактических связей, а на сугубо юридических соображениях. Такие презумпции могут быть материальными и процессуальными. Деление это условно, так как любая презумп­ция «прорастает» процессуальными последствиями — избавлением стороны от бремени доказывания, возложением его на других лиц. Материальные юридиче-

1 Определение Военной коллегии Верховного Суда РФ от 10.11.94 г. № 1-0112/94// Военная юстиция. 1997. № 2.

ские презумпции полагают установленными или, наоборот, неустановленными факты, содержащие признаки состава преступления. Так, презюмируется осозна­ние обвиняемым противоправного характера деяния (презумпция знания закона), что является необходимым признаком субъективной стороны любого состава пре­ступления. Материальные юридические презумпции имеют иное основание, чем фактическая частота событий. Трудно, например, предположить, чтобы всякий гражданин знал о противоправности действий, соответствующих большинству формальных составов преступлений, скорее наоборот.1

Наиболее известной материальной юридической презумпцией является пре­зумпция невиновности, в соответствии с которой обвиняемый считается неви­новным до тех пор, пока его виновность не доказана и не установлена вступив­шим в законную силу приговором суда (см. о ней также § 6 гл. 4 учебника). Объяснить презумпцию невиновности с фактической точки зрения невозмож­но, ибо по статистике подавляющее большинство лиц, привлекаемых в качестве обвиняемых, в дальнейшем оказываются действительно виновными. Но если данная презумпция и лишена фактического основания, то юридическое ее зна­чение трудно переоценить. Без помощи презумпции невиновности публичному состязательному процессу не удалось бы сохранять равновесие сторон — госу­дарственного органа уголовного преследования и частного лица, обвиняемого в преступлении, — которые заведомо несопоставимы по своим фактическим си­лам и возможностям. Она является основным элементом института преимуще­ства защиты и важнейшей гарантией уголовно-процессуального принципа ра­венства сторон. Вместе с тем презумпция невиновности относится к числу опровержимых. Бремя ее опровержения лежит на стороне обвинения.

Процессуальные юридические презумпции также исходят не из повторяемости фактических связей, а из процессуальных соображений. Одной из важнейших процессуальных презумпций является презумпция равенства всех видов доказа­тельств. Согласно ей никакое доказательство не имеет заранее установленной силы (ч. 2 ст. 17 УПК). Другими словами, пока не доказано обратное, считается, например, что иные документы, как доказательства, ничем не хуже показаний сви­детелей, протоколов или заключений экспертов, вещественные доказательства — документов и т. д. На самом деле это чаще всего не так, поскольку процессуаль­ные гарантии достижения истины при получении указанных доказательств су­щественно различаются (например, заключение эксперта, полученное по поста­новлению следователя или судьи, как правило, более надежно, чем документ, в котором излагается мнение специалиста, высказанное за пределами процесса). Действительная сила доказательств устанавливается лишь в результате их итого­вой оценки, которая все расставляет по своим истинным местам. Указанная пре­зумпция, таким образом, всегда обречена на опровержение в процессе доказыва­ния. Другим примером процессуальной юридической презумпции может служить презумпция личной заинтересованности лица, ведущего процесс, при выявлении

1 Исключением являются те формальные составы преступлений, в основе которых ле­жит общеизвестная противоправность некоторых деяний (дача и получение взятки, де­зертирство и т. п.). Для них можно говорить о действии неопровержимой фактической презумпции, так как они базируются на общеизвестных фактах.

оснований для его отвода (ст. 61 УПК). Почти все указанные в названной статье обстоятельства (выполнение судьей, прокурором, следователем, дознавателем иных процессуальных функций, их родственные отношения с другими участни­ками производства по данному делу и т. д.) дают основания полагать, что эти лица так или иначе лично заинтересованы в исходе уголовного дела. Но если презумп­ция, зафиксированная в ч. 2 ст. 61 (иные обстоятельства, дающие основания пред­полагать их личную заинтересованность в деле), относится к категории опровер­жимых, т. е. может быть опровергнута аргументами, изложенными в объяснении судьи, прокурора, следователя, дознавателя по поводу заявленного отвода, то пре­зумпции, указанные в п. 1-3 ч. 1 данной статьи (выполнение иных процессуаль­ных функций, наличие родственных отношений), неопровержимы. Даже если от­водимому, лицу и удастся представить убедительные аргументы своей личной незаинтересованности в деле, несмотря, например, на родственные отношения с кем-либо из участников процесса, оно все равно подлежит отводу.

Особенностью процессуальных юридических презумпций является то, что бремя их опровержения (в случае, если они опровержимы) несет не только заинтересован­ная сторона, но и суд. Так, именно он обязан указать в приговоре доказательства, на которых основаны выводы суда, и мотивы, по которым суд отверг другие доказа­тельства, опровергая тем самым презумпцию равенства всех видов доказательств.

2.   Преюдиции

Преюдицией (от лат. praejudicio — предрешение) в теории судопроизводства счи­тается обязанность органов предварительного расследования и суда, в чьем произ­водстве находится дело, принять как установленные обстоятельства, если они при­знаны вступившим в законную силу решением по другому делу. Преюдицию следует отличать от процессуальной презумпции истинности судебного решения, согласно которой ранее принятое судебное решение считается истинным и устанав­ливает обстоятельства дела, пока не доказано обратное. В УПК РФ преюдиции по­священа ст. 90, в которой сказано: «Обстоятельства, установленные вступившим в законную силу приговором, признаются судом, прокурором, следователем, дозна­вателем без дополнительной проверки, если эти обстоятельства не вызывают со­мнений у суда (курсив мой. — А, С.)». Таким образом, фактически в данной статье предусмотрена не преюдиция, а опровержимая презумпция истинности вступив­шего в законную силу приговора по другому делу. Если обстоятельства, установ­ленные предшествующим приговором, противоречат обстоятельствам, которые установлены доказательствами, исследованными по новому делу, находящемуся в производстве суда, они не принимаются им за установленные факты, а подлежат проверке. Суд вправе признать установленными только те обстоятельства, которые соответствуют его внутреннему убеждению. Это положение основывается на прин­ципе независимости суда, который в вопросах, требующих при разрешении дела внутреннего убеждения, подчиняется не решениям других судов, а только закону. Вместе с тем, по содержанию названного положения, право на сомнения в истин­ности ранее постановленного приговора имеется только у суда, но не у прокурора, следователя и дознавателя, для которых вступивший в законную силу приговор по другому делу во всяком случае обязателен, т. е. имеет характер действительно преюдициального решения. Так, при наличии в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению они обя­заны прекратить уголовное преследование лица (п. 4 ч. 1 ст. 27).

Если в приговоре, состоявшемся по первому уголовному делу, были сделаны выводы, предрешающие виновность лиц, не участвовавших в его рассмотрении (например, говорилось о совершении подсудимым преступления в соучастии с не установленными органами предварительного расследования лицами), то суд, рас­сматривающий новое дело уже в отношении этих лиц (после их установления), не вправе признавать их виновными лишь на основании ранее состоявшегося приго­вора, даже если он не вызывает у него сомнений. Он должен исследовать доказа­тельства виновности указанных лиц, представленные обвинением по новому уго­ловному делу. В противном случае оставалось бы нереализованным право каждого на защиту.

В ранее действовавшем уголовно-процессуальном законодательстве содержа­лось положение, согласно которому вступившее в законную силу решение, опре­деление или постановление суда по гражданскому делу было обязательно для суда, прокурора, следователя и лица, производящего дознание, при производстве по уголовному делу по вопросам, имело ли место событие или действие (ст. 28 УПК РСФСР 1960 г.). В новый Кодекс данная норма не вошла, т. е. решения су­дов по гражданским делам не имеют для уголовных судов преюдициального зна­чения, так же как не создают для них и презумпции истинности решения, поста­новленного по гражданскому делу.

3.   Формальные признания

Формальное признание, или сделка, — это заявление в процессе, сделанное од­ной из сторон о признании факта, на котором другая сторона основывает свои тре­бования или возражения. Оно освобождает другую сторону от необходимости дальнейшего обоснования этого факта, который в этом случае считается доказан­ным. Существуют несколько разновидностей формальных признаний.

1. Сделки о признании виновности. Классическим примером служат plea-bargaining американского уголовного процесса, которые ведут к немедленному окончанию судебного разбирательства и вынесению обвинительного приговора. Идея, лежащая в основе этих сделок, проста — признание стороной спорного фак­та означает прекращение спора, а значит, и прекращение (полное или частичное) самого состязательного процесса. В сущности, сделка о признании виновности — это юридическая презумпция, поскольку при ее заключении условно предполага­ется, что обвиняемый виновен. Сделки о признании — проявление частноисково-го правосознания, главная их цель утилитарна — это быстрейшее «снятие» конф­ликта ради процессуальной экономии, а также (со стороны обвиняемого) смягчение наказания. И то и другое весьма далеко от интересов фактического до­стижения истины. Верховный суд США в одном из своих решений заявил, что нет ничего предосудительного в том, что суд принимает формальное заявление обви­няемого о признании им вины, несмотря на то что тот же обвиняемый одновре­менно настаивает на своей невиновности. Апелляционный суд штата Нью-Йорк утвердил обвинительный приговор, вынесенный одним из судов на основании за- . явления обвиняемого о признании вины в преступлении, совершение которого было «логически и юридически невозможно». От 80 до 90% дел о фелониях в

США разрешаются на основе сделок о признании вины.1 Мотивируется это тем, что лишь экономия на сделках позволяет осуществляться полной судебной про­цедуре хотя бы по немногим делам.

2. Целерантные (от celerantes — лат. «быстрый, стремительный») сделки, т. е. сдел­ки об упрощении процедуры судопроизводства. Если американские сделки о при­знании виновности формально связаны с представлением об истинности судебного решения, так как презюмируется, что признание обвиняемым своей виновности до­стоверно, то в уголовном судопроизводстве ряда европейских государств (Испании, Италии и др.) с конца 80-х гг. XX в. стали применяться сделки, объектом которых является даже не сама виновность, а формальное согласие обвиняемого с обвини­тельным заключением (конформидад — ст. 655, 689.2 УПК Испании) или «обозна­чение наказания» (так называемое паттеджаменто — ст. 444-448 УПК Италии 1988 г.). В обоих случаях обвиняемый, вступая в такую сделку, может и не призна­вать себя виновным. В обмен на эти действия законом предусмотрено ограничение меры наказания (не более 6 лет лишения свободы в Испании) либо определенная скидка (снижение срока лишения свободы на 1/3 в Италии). Судебное следствие при этом не производится. На практике подобные соглашения воспринимаются как соглашение сторон о виновности, отчего заслужили неофициальное название «мед­ленное признание вины»-. В УПК РФ разделом X (глава 40) в российском уголовном процессе также предусмотрена возможность разрешения дела с помощью целерант-ной сделки (так называемый «особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением»).

4.   Правило об исключении доказательств

Прокурор, следователь, дознаватель вправе и обязаны признать доказательство, полученное с нарушением федерального закона, недопустимым по ходатайству сто­рон или по собственной инициативе. Недопустимые доказательства не имеют юри­дической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использо­ваться для доказывания любого из обстоятельств, входящих в предмет доказывания (ч. 2 ст. 50 Конституции РФ, ч. 1 ст. 75, ч. 3 ст. 88, 235 УПК). Понятие и критерии допустимости доказательств были рассмотрены выше (см. § 3 настоящей главы). Здесь же важно отметить, что признание доказательства недопустимым при опре­деленных условиях (отсутствие параллельных допустимых доказательств) может повлечь за собой и признание несуществующим факта, на установление которого претендовало это доказательство. То есть с помощью правила об исключении недо­пустимых доказательств будет обосновано (на правовом уровне доказывания) от­сутствие данного обстоятельства. Согласно ч. 4 ст. 235 УПК при рассмотрении на предварительном слушании ходатайства об исключении доказательства, заявлен­ного стороной защиты на том основании, что доказательство было получено с нару­шением требований закона, бремя опровержения доводов, представленных сторо­ной защиты, лежит на прокуроре. Таким образом, исключение недопустимого доказательства, а значит, и устанавливаемого им обстоятельства является результа­том именно деятельности по доказыванию, но доказыванию с помощью формаль­ного средства — правила об исключении доказательств.

1 Neubauer D. W. America's courts and the criminal justice system. North Scituate (Mass.), 1979. P. 37.