§ 2. ПРЕСТУПНОЕ ДЕЯНИЕ

Советское уголовное право исходит из признания преступлением только конкретного поведения человека в форме действия или бездействия, причиняющего вред социалистическим общественным отношениям. Данный признак преступления — преступное деяние — носит принципиальный характер. Первый вывод, вытекающий из него, — это ненаказуемость в уголовном праве мыслей, убеждений, субъективных качеств человека, пусть даже самого отрицательного свойства. Только тогда, когда антиобщественные взгляды и привычки человека объективизируются в конкретном поведении человека, может идти речь о преступлении.

С первых дней своего существования советское уголовное законодательство стремилось следовать известному положению Маркса о том, что «...никто не может быть заключен в тюрьму, либо же лишён своей собственности или другого юридического права на основании своего морального характера, на основании своих политических и религиозных убеждений»2.

В феврале 1921 г., когда еще не было УК, Московский совнар-суд по согласованию с МУРом устроил при суде особую камеру, в которой по специальным печатным трафаретным листкам осуждались к лишению свободы лица, признанные подозрительными на основании прежней судимости или приводов в милицию («независимо от отсутствия в настоящий момент какого-либо преступного

1                «Grundfragen des neuen Strafgesetzbuches der Deutschen Demokratischen Repub-lik». Berlin, 1964, SS. 37-87, 90-101.

2            К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 182; см. «Из истории ВЧК». М., Госполит-издат, 1958, стр. 110-111,141.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     405

деяния»)1. Такая «судебная самодеятельность» очень скоро была решительно пресечена вмешательством Наркомюста.

Правильные положения по рассматриваемому вопросу содержались в кассационном определении Мосгубсуда № 23-43/1923 г. Суд первой инстанции осудил А. по ст. 10 (аналогия) и ст. 13 (покушение) за то, «что он высказал взгляд, свидетельствующий о его враждебном отношении к рабочей печати». Суд отменил приговор на следующем основании: «Какое бы то ни было "отношение" не является деянием и не может быть наказуемо в уголовном порядке»2.

Буржуазные правоведы-антикоммунисты, тщась опровергнуть положение о том, что советское законодательство (а не отдельные лица, злостно нарушавшие его в период культа личности) признает преступлением только общественно опасное деяние, поведение человека, обычно указывают на норму, содержавшуюся в ст. 49 УК РСФСР 1922 г., ст. 22 Основных начал 1924 г. и ст. 7 УК РСФСР 1926 г. Названные нормы установили якобы преследование не за деяния, а за опасное состояние. Причем буржуазные криминалисты продолжают клеветать на советское уголовное право до сих пор, хотя норма, о которой идет речь, давно потеряла силу. Но даже исторически эта критика советского законодательства несостоятельна.

Статья 7 УК РСФСР 1922 г. устанавливала: «Опасность лица обнаруживается совершением действий, вредных для общества или деятельности, свидетельствующей о серьезной угрозе общественному правопорядку». Следовательно, в основе ответственности любого лица лежали не его мысли и убеждения, а именно деятельность, вредная для социалистического правопорядка. В ст. 49 УК 1922 г. говорилось: «Лица, признанные судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасными, могут быть лишены по приговору суда права пребывания в определенных местностях на срок не свыше трех лет».

Обращает на себя внимание крайняя нечеткость этой нормы. В первой половине ст. 49 говорится о преступной деятельности, что согласуется с понятием преступления. Понятие же «связи с преступной средой» совершенно неопределенно и вызывало справедливые нарекания со стороны советских криминалистов-практиков и теоре-

1                    Славин. Наказуема ли уголовная неблагонадежность? «Еженедельник советской юстиции», 1920, № 14/15, стр. 5-7.

2           «Уголовный кодекс». М., 1924, стр. 141.

406____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

тиков. Представляется, что если бы ст. 49 не помещалась в Уголовный кодекс, а рассматривалась бы как административно-правовая норма, то в судебно-следственной практике и теории уголовного права не было бы тех недоразумений, которые вызывало ее применение.

С первых дней введения в действие УК 1922 г. практика более всего стала расценивать ст. 49 как норму, устанавливающую дополнительное наказание в виде высылки, присоединяемой к лишению свободы в отношении лиц, совершивших вполне конкретное предусмотренное УК преступление1. В 1923 г. ст. 49 в чистом виде была применена к 835 чел. или к 0,1% всех осужденных2, а в 1924 г. — к 171 чел.3

При обсуждении проекта УК РСФСР 1926 г., который в первоначальной редакции полностью воспроизводил в ст. 36 положения ст. 22 Основных начал4, комиссия ВЦИК на II сессии XII созыва, а затем и делегаты сессии высказались за исключение из Кодекса ст. 36.

Согласно директивному письму НКЮ и Верховного Суда РСФСР от 15 января 1927 г. ст. 7 УК РСФСР 1926 г.5 нельзя толковать как разрешающую судам применять любые меры социальной защиты к тем или иным лицам не за совершенные ими преступления, а за их связь с преступной средой или за прошлую деятельность. В этих случаях возможно лишь вынесение предостережения, допускаемого и в отношении оправданных (ст. 43 УК РСФСР 1926 г.).

Таким образом, как показывает даже краткий обзор истории создания ст. 49 УК 1922 г., ст. 22 Основных начал и ст. 7 УК 1926 г., и в особенности практика их применения, эти нормы в целом не противоречили основному признаку преступления. Положение о

1                          «Пролетарский суд», 1923, №1, стр. 20-22; «Вестник советской юстиции», 1923, N2 2, стр. 31-34; см. также М. Исаев. Общая часть уголовного права РСФСР. Л., 1925.

2              «Статистика осужденных в СССР 1923-1924 гг.». М., Изд-во ЦСУ СССР, 1927, стр. 23.

3Там же, стр. 121.

4           Эта статья сохраняла неточную формулировку ст. 49 УК РСФСР.

5               Ст. 7 гласила: «В отношении лиц, совершивших общественно опасные действия или представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности, применяются меры социальной защиты судебно-исправи-тельного, медицинского или медико-педагогического характера».

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    407

том. что преступно и наказуемо лишь общественно опасное деяние, было четко закреплено в определении Уголовно-кассационной коллегии Верховного Суда РСФСР (1925 г.): «...ни мысль, ни желание в уголовном порядке ненаказуемы, а лишь действия, непосредственно направленные к осуществлению преступного замысла»1.

12 июля 1946 г. Пленум Верховного Суда СССР принял принципиальной важности постановление, в котором разъяснялось, что в соответствии с Законом о судоустройстве СССР ст. 22 Основных начал должна считаться отпавшей. «Установленные законом меры уголовного наказания, в том числе ссылка и высылка, могут быть применены в судебном порядке по приговору суда лишь в том случае, если подсудимый признается тем же приговором виновным в совершении определенного преступления»2.

Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. в ст. 3 с предельной четкостью устанавливают: «Уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то есть умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние.

Уголовное наказание применяется только по приговору суда».

Статьи 3 и 7 Основ решительно кладут конец всем кривотолкам относительно понятия преступления: это общественно опасное и противоправное деяние. Ни умысел, ни его обнаружение такими деяниями не являются.

Известная опасность неправильного привлечения к уголовной ответственности не за деяния, а за мысли и их высказывание существует при применении норм о преступлениях, которые совершают-

1 «Уголовный кодекс РСФСР». М., Госюриздат, 1926, стр. 137-139. Нормой, действительно выпадающей из системы советского уголовного права, явно противоречащей понятию преступления, следует считать ст. 13 Закона от 8 июня 1934 г. «О дополнении Положения о преступлениях государственных (контрреволюционных и особо для Союза ССР опасных преступлениях против порядка управления) статьями об измене Родине (СЗ 1934 г. № 33). В ней говорилось, что совершеннолетние члены семьи изменника — военнослужащего, совершившего побег или перелет за границу, совместно с ним проживающие или находившиеся на его иждивении к моменту совершения преступления, подлежат лишению избирательных прав и ссылке в отдаленные районы Сибири на срок до пяти лет. См. обстоятельную критику этого закона Г- 3. Анашкиным в работе «Ответственность за измену Родине и шпионаж». М., «Юридическая литература», 1964, стр. 31-34.

«Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924-1957». М., Госюриздат, 1958, стр. 55-56.

408____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

ся произнесением или написанием определенных фраз или речей. Для избежания ошибок в квалификации такого рода преступлений в действующем законе четко определены их признаки (антисоветская агитация и пропаганда, угроза, вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность и др. — всего только 7% от общего числа норм по УК РСФСР). Характерна в этом отношении конструкция состава антисоветской агитации и пропаганды (ст. 5810 УК РСФСР 1926 г. и ст. 70 УК РСФСР 1960 г.). Известно, что во времена грубых нарушений законности обвинение в совершении этого преступления широко использовалось охвостьем Берия для расправы с честными советскими людьми. Нынешняя норма об ответственности за антисоветскую агитацию и пропаганду — в отличие от прежнего закона— требует для наличия признаков этого преступления цели подрыва или ослабления Советской власти. Тем самым исключается возможность привлечения к уголовной ответственности за высказывание, например, отрицательного мнения о тех или иных качествах отдельных руководящих лиц1. Не могут быть признаны антисоветской агитацией высказывание намерения совершить государственное преступление, упадочнических аполитичных положений в силу, например, общей отсталости и малограмотности лица, распространение политически невыдержанных анекдотов2, если эти действия не подпадают под признаки ст. 1901 УК РСФСР.

В настоящее время органы дознания ведут большую работу по предотвращению преступлений, в том числе предупреждая задуманные и пресекая уже начавшиеся. При этом в практике органов дознания и в литературе не всегда проводится четкое различие между сформированием умысла, обнаруженного вовне, не образующего состава преступления, с одной стороны, и приготовлением, а также покушением, являющимися видами неоконченного преступления — с другой. Между тем пресечение преступления на стадии сформирования умысла не влечет каких-либо правовых последствий для лица, обнаружившего такой умысел, ибо сформирование умысла и обнаружение его преступлением не является. Пресечение же преступной деятельности на стадии приготовления, а тем более покушения должно влечь за собой возбуждение уголовного дела. Конечно, воз-

1                               «Особо опасные государственные преступления». М., Госюриздат, 1963, стр. 123.

2          Там же, стр. 130.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      409

бужденное дело может быть затем прекращено в связи с передачей виновного в товарищеский суд или на поруки, либо прекращено за малозначительностью1. Однако смешивать сформирование умысла и неоконченное преступление нельзя.

В судебно-следственной практике после принятия новых уголовных кодексов иногда допускались ошибки в применении ст. 227 УК РСФСР (посягательство на личность и права граждан под видом исполнения религиозных обрядов) и ст. 142 (нарушение законов об отделении церкви от государства). В своем постановлении от 14 апреля 1965 г. «О работе судов РСФСР по рассмотрению дел в отношении служителей культов, участников сектантских и других религиозных организаций и групп» Верховный Суд РСФСР, отметив в целом правильное разрешение дел этой категории, вместе с тем указал: «В некоторых случаях при рассмотрении дел в отношении членов религиозных общин и групп судами допускались нарушения социалистической законности, приводившие к осуждению верующих не за преступную деятельность, а фактически только за их принадлежность к той или иной группе, которая не была зарегистрирована местными органами власти или за религиозные убеждения»2.

Для окончательной ликвидации в судебно-следственной практике ошибок подобного рода весьма важное значение имеет принятое 18 марта 1966 г. постановление Президиума Верховного Совета РСФСР «О применении ст. 142 Уголовного кодекса РСФСР»3. В нем исчерпывающим образом перечислены все виды нарушений законов об отделении церкви от государства и школы от церкви.

Одновременно Президиумом Верховного Совета РСФСР был принят Указ «Об административной ответственности за нарушения законодательства о религиозных культах». В нем также дается исчерпывающий перечень административно-наказуемых нарушений законодательства о религиозных культах. Таким путем законодатель не только четко обрисовал составы преступлений, предусмотренных ст. 142 УК РСФСР, но и провел достаточно полное отграничение

1                Вместе с тем нельзя согласиться с А. Ф. Зелинским, который пресечение любого преступления на стадии приготовления считает малозначительным деянием (ч. II ст- 7 Основ) (см. А. Ф. Зелинский. О некоторых вопросах предупреждения преступлений. «Вопросы уголовного права». М., изд. ВЮЗИ, 1966, стр. 67).

2                 См также Г. 3. Анашкин. Укреплять законность, искоренять преступность. М., «Знание», 1966, стр. 40.

3            «Социалистическая законность», 1966, № 6, стр. 91.

410____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

этих преступлений от административных нарушений. Все это дополнительные законодательные гарантии ненаказуемости убеждений и вероисповедания.

Итак, первое свойство преступления состоит в том, что оно по советскому уголовному праву есть деяние, т. е. поведение или поступок человека в форме действия или бездействия, причиняющего вред социалистическим общественным отношениям.

Преступное поведение, чтобы быть признанным таковым, прежде всего должно отвечать всем признакам человеческой деятельности в общем психологическом ее значении. Всякое поведение человека характеризуется двумя группами признаков: субъективными — волей, т. е. мотивированностью и целеустремленностью, и объективными— физическими движениями или воздержанием от таких движений, нервно-физиологическая основа которых едина1. Для наличия поведения необходимо присутствие обоих — и субъективных и объективных признаков деяния.

Совершение любого действия под чужим влиянием, будь то психическая угроза или физическое воздействие, не исключает, как правило, произвольности поведения. В этом случае человек приемлет выполняемое действие и тем самым оно оказывается результатом его воли.

Непроизвольная активность — рефлекторные, инстинктивные, импульсные телодвижения, базирующиеся на условных рефлексах, — не является волевым поведением2.

Воля есть решимость на совершение тех или иных действий. Волевой процесс— психический процесс, начинающийся от осознания потребности до принятия решения. Для волевого решения характерен выбор между различными вариантами социального поведения, между должным и желаемым, когда человеку предстоит в процессе реализации воли преодолевать определенные трудности .

1 Согласно психологии не только процессы возбуждения, но и процессы торможения «иррадиируют, распространяются по коре на большее или меньшее протяжение» (С. Я. Рубинштейн. Основы общей психологии. М., Учпедгиз, 1946, стр. 147).

Советские психологи отвергают возможность совершения преступления под влиянием гипноза, поэтому вопрос о волимости общественно опасного поведения гипнотика практически не встает (см. А. П. Слободняк. Психотерапия, внушение, гипноз. Киев, «Здоровье», 1966, стр. 225-265)

3 «Психология». М., «Просвещение», 1966, стр. 308-314; см. также 6. Б. Харазишвили. Вопросы мотива поведения преступника в советском праве. Тби-

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    411

Волевое поведение произвольно и отличается от рефлекторных движений не только тем, что имеет корковое происхождение, но и тем, что в случае рефлекса физиологический импульс распространяется по неизменным, врожденным путям и вызывает движение стереотипного характера. В случае же волевого поведения врожденные пути не имеют никакого значения, произвольные движения проистекают всегда в новом виде и изменяются сообразно цели, которую субъект ставит перед собой1.

При этом следует отметить, что наличие воли в поведении лица еще не предрешает вопроса о вине2. Невиновные действия (казус или случай) вполне могут совершаться с участием воли (произвольно). Тем более произвольны неосторожные преступления. Ряд советских криминалистов отрицают наличие воли в преступном бездействии, совершенном по небрежности3. Однако с этим нельзя согласиться хотя бы по двум основаниям: во-первых, неосторожное бездействие — вид человеческого поведения, в противном случае как непроизвольная активность оно не могло быть деянием; во-вторых, сама небрежность, как форма вины, помимо интеллектуальной имеет волевую сторону4.

Некоторые правоведы отрицают целенаправленность в неосторожных преступлениях5 и даже в преступлениях с косвенным умыслом6. Между тем целенаправленность и мотивированность являются необходимыми составными частями волевого процесса. Их не следует только смешивать с мотивом и целью как элементом состава

лиси, «Цодна», 1963; Б. С. Волков. Проблема воли и уголовная ответственность. Изд-во Казанск. ун-та, 1965, стр. 15-48; М.Д. Шаргородский. Детерминизм и ответственность. «Правоведение», 1968, № 1, стр. 40-48.

1                 См. Д. Н. Узнадзе. Психологические исследования. М., «Наука», 1966, стр. 378; см. также «Психология». Учебник для педагогических вузов, под ред. Б. М. Леонтьева идр М., Учпедгиз, 1962, гл. 18.

2                    См Н. Д. Дурманов. Понятие преступления. М.-Л., Изд-во АН СССР, 1948, стр. 39; А. А. ПионтковскиО. Учение о преступлении. М., Госюриздат, 1961, стр. 171; Б. С. Волков. Проблемы воли и уголовная ответственность, стр. 5-16, 42-43 и др.

3           См В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления. М , Госюриздат, 1960, стр. 13; Г. В. Тимейко. Понятие и специфические черты преступного бездействия.. «Труды», т. 2. М., изд. ВЮЗИ. 1963, стр. 127; Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве М., Госюриздат, 1963, стр. 20.

4                 Правильно решен этот вопрос в работе В. С. Волкова. Проблема воли и уголовная ответственность, стр. 11-38, 91.

5              См. О. С Иоффе, М. Д. Шаргородский. Вопросы теории права. М., Госюриздат, 1961, естр. 333-334.

6            «Правоведение», 1957, № 1, стр. 155.

412____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

умышленного преступления, относящимся, в отличие от воли, к субъективной, а не к объективной стороне преступления1. Кроме того, нужно учитывать различие между простыми волевыми действиями, которые характеризуются только постановкой цели и исполнением ее, и сложными, для которых специфично осознание, планирование и достижение цели2. В виде простых волевых действий совершаются обычно неосторожные преступления. В основе умышленного преступления лежит, как правило, сложное волевое действие. Следует отметить, однако, что для многих умышленных преступлений, которые носят бытовой и, так сказать, «ситуационный» характер (см. гл. IV), подготовка и предумышленность преступления не характерны.

Со случаями рефлекторных движений и воздействия непреодолимой силы практика встречается чаще всего в делах о преступлениях против личности, транспортных преступлениях, нарушениях правил техники безопасности.

Совершение преступления под влиянием физического воздействия или психической угрозы на лицо рассматривается в советском уголовном законе по правилам крайней необходимости (ст. 14 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик).

С объективной стороны поведение человека выражается в воздействии на внешний социальный мир. Форма поведения — действие или бездействие, возможно сочетание того и другого. Действие редко исчерпывается одним каким-то телодвижением: как правило, оно слагается из целой совокупности телодвижений.

Ни одно разумное действие человека не совершается как самоцель — оно всегда является средством достижения определенного результата, реализацией субъективной целенаправленности.

Действие человека производит обычно не одно, а множество последствий разного значения и разной удаленности от самого акта действия (бездействия). Иногда наступают и нежелаемые последствия.

Между субъективными и объективными признаками человеческого поведения существуют теснейшая связь и взаимозависимость.

1                   Правильно решен этот вопрос в работе болгарского криминалиста. Д. Н. Михайлов. Особенности на деянието при усложнена престъпна дейност. София, 1967, стр. 9-36.

2            «Психология», стр. 314.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     413

Именно в силу этой связи действия и их результаты являются прочными показателями, по выражению В. И. Ленина, «помыслов и чувств человека». Особенно наглядным критерием субъективных признаков деяния выступают результаты действия или бездействия человека. В. И. Ленин отмечал: «Результат действия есть проверка субъективного познания и критерий истинно сущей объективности» .

Субъективная или объективная стороны поведения совершенно равноценны для преступного деяния. Ни одной из этих диалектически связанных сторон поведения не должно отдаваться какого-либо предпочтения.

Сами действие и бездействие имеют двуединую природу: с одной стороны, являются проявлением вовне воли субъекта, а с другой — выступают как причины определенных последствий воздействия человека на внешний мир.

Понятие преступного деяния уже, чем иные разновидности человеческого поведения. Уголовно-противоправное деяние может совершить лишь человек, достигший 16 и реже 14-летнего возраста (см. ст. 10 Основ), и оно всегда общественно опасно.

Анализ УК РСФСР 1960 г. показывает, что 71% всех норм о преступлениях составляют нормы о деяниях в форме активных действий, 20% — в смешанной форме действия и бездействия (главным образом, нарушение различных специальных правил: охраны труда, транспортных, техники безопасности и пр.). И лишь 9% преступлений совершаются в форме бездействия (например, недонесение о преступлении, неоказание помощи, различные виды уклонения от выполнения обязанностей).

Бездействие по своей природе более сложная форма поведения, чем действие. Для преступного действия необходимо, чтобы оно было волимо (произвольно) и причиняло вредные последствия. Для бездействия, помимо этих двух необходимых признаков, требуется также наличие специальной обязанности и реальной возможности лица предотвратить вредные последствия. Возможность и долженствование действовать в направлении предотвращения ущерба вытекают из служебной обязанности, договорных соглашений, другого закона, наконец, морального кодекса. Во всех случаях эти обяза-

1 В. И. Ленин. Философские тетради. М., Политиздат, 1965, стр. 200.

414____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

тельства должны быть хотя бы в общей форме закреплены в соответствующей норме уголовного закона. В целях обеспечения точного соблюдения закона в республиканских УК нормы о преступном бездействии имеют не простую, а описательную диспозицию. Чаще всего обязанности по предотвращению ущерба связываются в законе с признаками специального субъекта— должностное лицо (ст.ст. 170-175 УК); работник транспорта (ст.ст. 85, 211, 212 УК); лицо, отвечающее за технику безопасности (ст. 140 УК); лицо, которому поручена охрана государственного или общественного имущества (ст. 100 УК) и т. д.

В более редких случаях, где субъектом бездействия может быть практически любое лицо, законодатель четко описывает в диспозиции норм обстановку совершения преступления или признаки потерпевшего (см. ч. 2 ст. 127 УК). Наиболее широкий круг лиц, ответственных за бездействие, содержится в нормах о недонесении о преступлениях (ст.ст. 881, 190). Признаки этого бездействия конкретизируются исчерпывающим перечнем тяжких преступлений, недонесение о которых образует уголовно наказуемое бездействие.

В советской судебно-следственной практике, в отличие от буржуазной с ее критериями «разумного» и «среднего» человека, возможность и долженствование действовать определяются конкретными условиями поведения данного человека1.

В большинстве случаев закон не придает большого значения формам преступного поведения, перенося центр тяжести характеристики преступного деяния на его содержание2.

Содержание преступного поведения образует такое объективное качество деяния, как способность посягать на социалистические общественные отношения. Статья 7 Основ определяет преступление как «деяние (действие или бездействие), посягающее на советский

1                         «Судебная практика Верховного Суда СССР», 1955, №5, стр.9, дело Ш.; «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1962, № 2, стр. 20, дело А.

2                Более подробный анализ понятия действия или бездействия в настоящей работе не вызывается необходимостью. Эти понятия достаточно обстоятельно освещены в советской и зарубежной социалистической уголовно-правовой литературе (см., например, Н. Д. Дурманов. Понятие преступления, стр. 42-65; S. И. Кудрявцев. Объективная сторона преступления. М., Госюриздат, 1960; И. Реннеберг. Объективная сторона преступления. М., Госюриздат, 1957; Т. В. Церетели. Причинная связь в уголовном праве; Г. В. Тимейко. Понятие и специфические черты преступного бездействия и др.) Нельзя не отметить, что практическое применение понятий действие и бездействие трудностей, как правило, не вызывает.

Часть 1. Уголовное право________________________________________415

общественный или государственный строй, социалистическую систему хозяйства...» и другие общественные отношения. Справедливо отмечал А. Н. Трайнин: «Посягнуть — это всегда означает нанести в той или иной форме и мере ущерб объекту посягательства, не несущее с собой ущерба, перестает быть самим собой: оно уже не «посягает»1.

Преступные последствия — это общественно вредные изменения в охраняемых уголовным законом объектах2. Они представляют собой сложное понятие и характеризуются следующими признаками: 1) преступные последствия неоднородны по своей природе (материальный и нематериальный ущерб); 2) преступные последствия подразделяются на два вида в зависимости от степени реализации опасности деяния (реальный ущерб и создание угрозы его причинения); 3) одно действие или бездействие может породить несколько вредных последствий, как последующих за основным, так и сопутствующих ему (множественность последствий); 4) преступные последствия варьируют по величине их вредности, при этом критерии определения размера ущерба даже в однородных последствиях, например, материальных, могут быть неодинаковыми.

По своей природе преступные последствия могут быть разделены на материальные и нематериальные. Материальные последствия делятся в свою очередь на имущественные (например, хищение, уничтожение имущества) и физические (телесное повреждение, насилие). Нематериальный ущерб возможен в виде психического (например, при угрозе), политического (измена родине, шпионаж, антисоветская агитация и пропаганда), морального (например, в оскорблении, клевете) вреда.

1                  А. Н. Трайнин. Общее учение о составе преступления. М., Госюриздат, 1957, стр 139

2                В чехословацкой теории уголовного права под последствиями понимаются изменения в объекте или предмете преступного посягательс.тва (см. Trestni zakon. Kommentar. Praha, 1964, S. 30). Представляется, что изменения в предмете сами по себе не могут считаться преступными последствиями Страдать, терпеть ущерб могут только общественные отношения, но не предметы посягательства. Даже если предмет поврежден либо уничтожен, то и тогда эти изменения в предмете могут иметь социальное значение лишь в связи с посягательством на тот или иной объект Уничтожение собственной вещи, уничтожение материальных ценностей во время войны, хотя предметы терпят физический урон, преступными не являются. Маркс говорил: ••• преступная же сущность действия заключается не в посягательстве на лес, как на нечто материальное, а в посягательстве на государственный нерв его — на право собственности как таковое...» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 1, стр. 149).

416____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство» о нематериальном вреде этого преступления сказано так: «В условиях развернутого коммунистического строительства все более нетерпимыми становятся любые антиобщественные проявления, в особенности факты хулиганства, причиняющие большой вред обществу, оскорбляющие честь и достоинство советских граждан». В решении ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР от 26 июля 1966 г. также достаточно четко сказано о нематериальном вреде хулиганства: «В советском обществе еще имеются люди, которые грубо попирают правопорядок, омрачают хулиганскими и другими преступными действиями созидательный труд, отдых и настроение трудящихся»1.

Статья 24 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик признает потерпевшими лиц, которым преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред. В советской литературе высказывалось мнение, что содержащийся в ст. 24 Основ уголовного судопроизводства перечень видов преступных последствий неполон. Он не охватывает ущербов от некоторых преступлений, например, в результате неоказания помощи, воспрепятствования осуществления избирательного права и т. д. В связи с этим предлагается дополнить ст. 24, указав на иные вредные последствия2. Приведенное мнение не лишено основания.

В составных преступлениях единый ущерб образуется рядом разнородных вредных последствий. Например, в разбое — это физический, психический и материальный ущерб; при сопротивлении представителям власти — психический, физический и иной нематериальный вред.

Независимо от характера непосредственного вреда каждое преступление всегда влечет за собой вред идеологический самим фактом нарушения социалистического правопорядка, препятствования целям правового регулирования3. Всякое преступление мешает вы-

1              «Правда», 27 июля 1966 г.

2                   См. Л Д. Кокорев. Потерпевший от преступления. Изд-во Воронежск. ун-та, 1964, стр. 7-9.

3                 См. 6 С. Никифоров. Место объекта в общем определении преступления по советскому уголовному праву. «Социалистическая законность», 1958, № 8, стр. 31-33; О. Э. Лепет.   Санкции   в   советском   праве.   М.,   Госюриздат,   1962,   стр. 62;

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     417

полнению такой важной идеологической задачи, как воспитание советских граждан в духе морального кодекса строителей коммунизма.

Преступлений, причиняющих нематериальный вред, по советскому уголовному законодательству большинство (70% от общего числа норм в УК РСФСР нормы о преступлениях с нематериальным вредом). Новые республиканские УК выделили две новые главы, посвященные охране нематериальных, но не менее важных, чем имущественные, интересов. Это глава IV УК РСФСР — «Преступления против политических и трудовых прав граждан» и глава VIII — «Преступления против правосудия».

Вторая разновидность деления последствий — подразделение их (в зависимости от степени реализации общественной опасности деяния) на последствия в виде фактического причинения ущерба: материального, морального и т. д. и в виде угрозы причинения такого рода ущерба. Примером преступления с обоими видами вредных последствий может служить деяние, предусмотренное ст. 85 УК РСФСР. Это подразделение четко проводят уголовные кодексы зарубежных социалистических стран при определении общественной опасности преступления1.

Вопрос о природе преступных последствий и их значении продолжает оставаться дискуссионным как в советской, так и в зарубежной социалистической литературе2. Расхождения, как и прежде, в вопросе о существовании преступлений без вредных последствий (так называемые «формальные преступления»). Некоторые авторы считают, что все преступления причиняют вред и, следовательно,

И. С. Самощенко. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., Госюриздат, 1963, стр. 104.

1                    Точка зрения о создании угрозы как разновидности преступных последствий спорная в советской и зарубежной социалистической уголовно-правовой литературе. Аргументы «за» и «против» нее уже подробно обсуждены в теории (см. И. Реннеберг. Объективная сторона преступления, стр. 37-38; Н. Ф. Кузнецова. Значение преступных последствий. М., Госюриздат, 1958, стр. 21-29; В.Н.Кудрявцев. Объективная сторона преступления, стр. 170-174; К. Лютое. Содержание понятия «общественной опасности». «Вопросы уголовного права стран народной демократии». М., ИЛ, 1963, стр. 229-230; А. С. Михлин. Последствия преступления. М., «Юридическая литература», 1969, стр. 30-35.

2             Обстоятельная критика концепций «формальных» преступлений в социалистической литературе дана болгарским криминалистом Н. Манчевым (см. Н. Манчев. Резултатни (материали) и безрезултатни (формални) престъпления. «Правна мисъл», 1963, №6, стр. 17-30).

И Зак 4470

418____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

материальны. Формальными же являются составы ряда преступлений1.

Не вдаваясь в обсуждение концепции «формальных» преступлений (об этом достаточно уже писалось), следует кратко остановиться только на одном вопросе: в какой мере соответствует эта концепция новому уголовному и уголовно-процессуальному законодательству.

Как отмечалось выше, ст. 24 Основ уголовного судопроизводства прямо признает помимо имущественных и физических также моральные последствия преступления. Следовательно, утверждение о том, что в оскорблении и клевете, посягательствах на те или иные права граждан и т. п. как в «формальных» преступлениях, нет вредных последствий, не согласуется с уголовно-процессуальным законодательством и по существу способно лишить потерпевших от этих преступлений права на судебную защиту их интересов.

Статья 15 тех же Основ говорит, что при производстве предварительного следствия и разбирательстве уголовного дела в суде доказыванию подлежат характер и размер ущерба, причиненного преступлением.

Статья 32 УК РСФСР предусматривает нематериальный, моральный вред, который заглаживается путем извинения перед потерпевшим.

Новые республиканские УК значительно расширили и усилили охрану нематериальных интересов советских граждан, их прав, чести, достоинства и свободы. Можно ли считать такую позицию советского законодателя обоснованной, если учесть, что соответствующие преступления являются безвредными, «формальными», а в то же время происходит отказ от уголовной ответственности за малозначительные преступления?

Действующее ныне уголовное законодательство всемерно подчеркивает материальный признак преступления — его общественную опасность. Исходя из общественной опасности преступления дифференцируются на тяжкие, менее тяжкие, малозначительные и

1 См., например, Н Д Дурманов Стадии совершения преступления М , Госюр-издат, 1955, стр 38-42, Г. А Левицкий. Отграничение преступлений от действий, предусмотренных ч II ст. 7. УК РСФСР «Труды высшей школы МООП», 1965, №12, стр 24; И. С. Самощенко. Понятие правонарушения по советскому законодательству. М., Госюриздат, 1963, стр. 10.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     419

не представляющие большой общественной опасности. Последние две группы преступлений могут уголовно не наказываться, а преследоваться мерами общественного воздействия. Для определения степени общественной опасности новые республиканские УК при конструкции преступлений и в нормах о поруках, в перечне отягчающих и смягчающих обстоятельства, как никогда прежде, подчеркивают решающее значение преступного ущерба, причем без какого-либо исключения для разных категорий преступлений. Основная задача уголовного права, как теории, так и практики, именно и состоит в показе социального, материального содержания преступления Социальное содержание преступления заключается в характере и степени общественной опасности. Общественную же опасность любого преступления можно раскрыть только путем правильного определения характера и величины преступного ущерба.

Между тем для анализа преступлений с нематериальным вредом в теории характерно определение их общественной опасности посредством definitio per negatio. Всячески подчеркивается, что в формальных преступлениях отсутствуют вредные последствия. Что же есть, чем фактически характеризуется общественная опасность преступлений, к числу которых относят ни много ни мало особо опасные государственные преступления? Об этом либо вовсе забывают говорить, либо приводят достаточно туманные рассуждения о «направленности» действий на ущерб1 (причем отнюдь не в форме создания угрозы, которая является разновидностью вредных последствий по ряду преступлений и четко зафиксирована в соответствующих уголовно-правовых нормах).

«Направленность» на ущерб делает весьма проблематичным отграничение оконченных и неоконченных преступлений, возможность добровольного отказа, определение умысла, который, согласно ст. 8 Основ, должен устанавливаться в отношении вредных последствий. Главное же, концепция формальных беспоследственных преступлений, как отмечалось, не позволяет со всей глубиной раскрыть специфику общественной опасности преступлений, причиняющих нематериальный политический, идеологический, организа-

1 См., например, Б С Волков Мотив и квалификация преступления. Изд-во Ка-занск. ун-та, 1968, стр 46-51

420____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

ционный, психический, моральный вред социалистическим общественным отношениям.

Нельзя не согласиться с болгарским криминалистом Н. Манче-вым, который писал: «От безрезультатного человеческого действия не может быть ни пользы, ни вреда. Абсурдно наказывать лицо, когда оно совершило нечто «формально», «безрезультатно»1.

Наконец, без определения ущерба трудно провести отграничение преступлений от проступков2.

Основной довод сторонников концепций «формальных» преступлений (или составов) о том, что в такого рода преступлениях никогда не требуется доказывать наличие преступных последствий, не согласуется с практикой. Так, Новрузов и Алиев были признаны Верховным судом Азербайджанской ССР виновными в недонесении об убийстве. Из материалов дела следовало, что осужденные не сообщили органам власти об известном им убийстве, так как знали, что следствием уже возбуждено против виновного Азимурата уголовное дело. На первых же допросах они подробно рассказали об обстоятельствах преступления и изобличили убийцу. Судебная коллегия Верховного Суда СССР вынесла такое определение по этому делу: «... при недонесении о преступлении недоноситель предвидит, что своим несообщением о преступлении он способствует подготовке, совершению, сокрытию преступления и преступника и тем самым лишает соответствующие органы власти возможности предпринять меры по пресечению преступной деятельности, к изобличению преступника. В данном же случае как Новрузов, так и Алиев были убеждены, что органам власти известны как сам факт убийства Исаева, так и лицо, его совершившее, и они не сообщили об этом лишь потому, что считали излишним дополнительно сообщать об этом»3 (курсив мой. — Н. К.).

1             Н. Манчев. Престъпление и противообществена проява. София, 1967, стр. 169.

2              Г. И. Филановский, сторонник деления преступлений на формальные и материальные, правильно называет вред «формального» хулиганства, когда отграничивает его от проступка: «Если деяние причинило или реально может причинить существенный ущерб общественному порядку или отдельным членам общества, то налицо преступление, в противном случае имеет место проступок» (Г. И. Филановский. Новое в законодательстве об ответственности за нарушения общественного порядка. «Вестник ЛГУ», 1966, №23, стр. 103. См. также И. Тяжлова. Вопросы ответственности за хулиганство. «Социалистическая законность», 1967, № 3, стр. 37).

3            «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1963, № 3, стр. 35.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     421

Верховный Суд СССР совершенно правильно назвал вредные последствия типичного «формального» преступления — недоносительства, доказав их отсутствие по данному делу. Дело о недонесении было прекращено за отсутствием состава преступления.

Само законодательное понятие «деяние» включает в себя не только характеристику форм поведения — действие и бездействие,— но и вредные последствия1. Старославянское слово «деяние» означает «поступок», «дело», «действие» . С точки зрения морфологии слово «деяние» является отглагольным существительным от глагола «делать» («деять») и означает уже совершенное событие, свершившийся факт, которому предшествовало какое-то действие3. Во всех нормах особенной части УК имеется в виду не процесс поведения, а свершившийся факт, оконченное преступление («хищение», «убийство», «клевета» и т. п.). О незавершенном преступлении говорит ст. 15 УК4.

Третью особенность преступных последствий составляет их множественность. Любое преступное действие или бездействие вызывает, как правило, не одно, а несколько последствий, следующих за основным, либо сопутствующих ему. Уголовно-правовое значение этих последствий неодинаково. Если два последствия виновно и причинно связаны с действием, наносят ущерб двум самостоятельным объектам, то налицо так называемая идеальная совокупность преступлений. Несколько последствий могут представлять единый ущерб в составном преступлении. Например, при хулиганстве оскорбления, побои и дебоши образуют единый ущерб социалистическому общественному порядку. За главными последствиями, являющимися элементами состава, могут следовать дальнейшие вред-

1               «Советское уголовное право», часть Общая. М., Госюриздат, 1962, стр. 67.

2                         «Словарь современного русского литературного языка». М.-Л., Изд-во АН СССР, 1954, стр.761; И.И.Срезневский. Материалы для словаря древнерусского языка, т. I, стр. 800-801.

3               См. £. М. Галкина-Федорук, К. В. Горшкова, Н. М. Шанский. Современный русский язык. Изд-во МГУ, 1957, стр. 238.

4                   Правда, построение текста ст. 7 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик несколько неудачно. Поставленное в скобках слово «деяние» сразу после слов «действие» или «бездействие» может дать основание для признания понятия «деяние» родовым по отношению к понятиям «действие» или «бездействие». Точнее представляется такая, например, формулировка: «Преступлением признается общественно опасное уголовно противоправное деяние, то есть действие или бездействие, посягающее на...» соответствующие общественные отношения.

422____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

ные последствия самого различного порядка. Они, если лицо могло и должно было их предвидеть, выступают как отягчающие ответственность обстоятельства. Отсутствие виновной связи между поведением лица и этими дальнейшими последствиями делает их безразличными с точки зрения уголовного права.

В некоторых случаях закон конструирует состав преступления не с одним, а с двумя последствиями, которые являются элементами этого состава: например, повреждение государственного имущества, повлекшее за собой человеческие жертвы (ст.ст. 98, 99 УК РСФСР), нанесение тяжких телесных повреждений, приведших к смерти потерпевшего (ч. II ст. 108). Число составов с двумя последствиями в УК РСФСР невелико — немногим более десяти. В нормах о такого рода преступлениях закон, как правило, говорит о том, что деяние уже причинило основному объекту посягательства ущерб, а затем наступили эти дальнейшие вредные последствия.

В этой связи представляется неудачной конструкция диспозиции норм о хищении путем присвоения и злоупотребления служебным положением (ч. 2 ст. 92), грабежа, причинившего значительный ущерб потерпевшему (ч. 2 ст. 145) и изнасилования, повлекшего особо тяжкие последствия (ч. 3 ст. 117).

При анализе хищения путем злоупотребления служебным положением в теории часто усматривается различие между этой и другими формами хищения в признаке крупных размеров. В ст. 92 и ст. 93 УК РСФСР говорится о «крупном ущербе», в ст.ст 89, 90, 91, 93' — о «крупном размере». Отсюда делается вывод, что понятие крупного ущерба охватывает не только стоимость похищенного имущества, но и дальнейшие вредные последствия, лежащие за составом хищения1.

1 Так, авторы комментария УК РСФСР пишут: «Хищение, причинившее крупный ущерб, это хищение, которое повлекло за собой значительное уменьшение имущественного фонда потерпевших учреждений или организаций, либо причинение им серьезного организационного ущерба — значительного расстройства их хозяйственной деятельности, в частности, вывод из строя особой важности похищенного имущества... Крупный ущерб может иметь место и при некрупных размерах похищенного» (Научно-практический комментарий. «Уголовный кодекс РСФСР», изд. 2. М., «Юридическая литература», 1964, стр. 228).

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    423

При таком толковании ущерба создается очевидная несогласованность этого признака с общим понятием хищения1. Крупный ущерб, который слагается из стоимости похищенного имущества и дальнейших вредных последствий для предприятия в виде упущенной выгоды, приостановки работы предприятия и т. д., явно «не вмещается» в общепринятое понятие хищения. Возникают немалые трудности и в определении субъективной стороны такого хищения: далеко не всегда субъект желает наступления вызванных совершенным им хищением тяжких последствий, но может допускать их наступление по неосторожности. Хищение же всегда совершается умышленно.

Сказанное приводит к выводу, что либо «крупный размер» и «крупный ущерб» понятия идентичные (так следует из постановления Пленума Верховного Суда СССР от 31 марта 1962 г. «О судебной практике по делам о хищениях государственного имущества», п.п. 11, 12), либо надо иначе сконструировать ч. 3 ст. 92 и 93 УК РСФСР, сделав их составами с двумя последствиями.

Наоборот, состав изнасилования, повлекшего особо тяжкие последствия, описан в ч. 3 ст. 117 УК РСФСР как состав с двумя последствиями. Правильная в отношении всех других тяжких последствий, например в виде самоубийства потерпевшей, психического заболевания и т.д., такая конструкция нормы оказывается неудачной и вызывает большие трудности при квалификации случаев, когда в результате изнасилования потерпевшей были причинены тяжкие телесные повреждения. Как правило, тяжкие телесные повреждения наступают не после изнасилования, а во время него или даже предшествуют ему. Как квалифицировать в таких случаях изнасилование: по ч. 2 ст. 117 или по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР2? Более правильным было бы в отношении таких последствий изнасилования — причинение жертве тяжких телесных повреждений — сказать в законе как о сопутствующих изнасилованию или вызванных изнасилованием.

Четвертой чертой преступных последствий является их большая, чем у других элементов состава, возможность варьировать по

1 Там же, стр. 201; см. также Г. А. Кригер. Борьба с хищениями социалистического имущества. М., «Юридическая литература», 1965, стр. 253-255.

См., например, дело Ж. «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1966, №4, стр. 14.

424____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

степени вредности. Эту черту вредных последствий достаточно полно учел законодатель в новых республиканских УК. Для современного советского уголовного законодательства характерна тщательная дифференциация преступлений по видам в зависимости от характера и степени общественной опасности. Наиболее часто в качестве основания дифференциации преступлений на виды и группы выступают вредные последствия (например, хищение социалистического имущества, телесные повреждения). Нельзя назвать почти ни одного из преступлений с материальным и физическим вредом, по которым новые УК не провели бы дифференциации их на виды в зависимости от тяжести ущерба.

В советском законодательстве не принято указывать конкретные размеры ущерба даже там, где он поддается точному измерению, например, материального ущерба. Это можно объяснить нежеланием законодателя схематизировать многообразные явления преступности. Однако практика применения новых УК подчас требует более четких критериев определения тяжести ущерба. В самой практике тогда устанавливается своего рода определенная лестница размеров ущерба. Так, практика уточнила понятие крупного хищения (более 2,5 тыс. руб.), понятие особо крупного хищения (свыше 10 тыс. руб.). Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 января 1965 г. уже признает мелким хищение на сумму до 50 руб. и некрупным — до 100 руб.

Весьма четко Положением об определении тяжести телесного повреждения установлены размеры физического вреда граждан при тяжком, менее тяжком и легком телесном повреждении. Думается, что в интересах единообразия применения уголовных законов целесообразно либо в самом законе, либо в руководящих постановлениях Пленумов Верховного Суда СССР более конкретно формулировать размеры вредных последствий и в других преступлениях. В тех же преступлениях, где ущерб не может быть исчислен в денежном выражении или других единицах измерения, полезно уточнить размер ущерба в более общей форме, например, указав критерии определения величины ущерба.

Таким образом, первое свойство преступления — деяние — представляет собой диалектическое единство субъективных и объективных признаков поведения человека, достигшего 16 и реже — 14-летнего возраста. К субъективным признакам деяния относятся

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      425

воля, мотивированность и целенаправленность поведения. К объективным — действие или бездействие, посягающее на социалистические общественные отношения, т. е. причиняющее им тот или иной

ущерб.