§ 4. ПРЕСТУПЛЕНИЕ — ВИНОВНОЕ ДЕЯНИЕ

В общем определении преступления советское законодательство никогда не выделяло как самостоятельный признак вину. Однако в ст. 3 Основ и республиканских УК вина названа в качестве элемента состава преступления, являющегося основанием уголовной ответственности. В целях более глубокого теоретического анализа преступления советская уголовно-правовая теория, как правило, рассматривала вину в виде отдельного признака преступления.

Непреложным принципом советского уголовного права является признание преступными таких объективно общественно опасных деяний, которые совершаются виновно.

Вина состоит в субъективном отношении лица (в форме умысла или неосторожности) к общественно опасным действиям и их последствиям. Социально-порицаемое содержание вины заключается в неуважении социалистического правопорядка в пределах совершенного преступления, хотя у лица была возможность иного, не общественно опасного поведения.

Вина есть следствие антиобщественных взглядов и привычек субъекта.

Единственный из социалистических уголовных кодексов — УК ГДР 1968 г. так определяет вину: «Деяние является совершенным виновно, если субъект, несмотря на имеющуюся у него возможность поведения, соответствующего интересам общества, вследствие безответственной деятельности выполнил состав преступления или проступка».

Объективное вменение, т. е. вменение лицу фактически наступивших вредных последствий его поведения без умысла или неосторожности с его стороны, чуждо советскому уголовному законодательству.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     445

Действующее уголовное законодательство развивает далее понятие умысла и неосторожности, внеся материальный признак в содержание неосторожности и уточнив предвидение характера общественной опасности не только последствий, но и действий (ст.ст. 8 и 9 Основ).

Позиция советского законодателя, исключавшего объективное вменение и признававшего обе формы вины — умысел и неосторожность, всегда была достаточно последовательной. Иное положение существовало с общим понятием вины. Руководящие начала 1919 г., например, связывали понятие вины с буржуазной концепцией возмездия и потому относились к вине отрицательно. Статья 10 Руководящих начал говорила: «Наказание не есть возмездие за "вину", не есть искупление вины». УК РСФСР 1922 г., Основные начала 1924 г., УК РСФСР 1926 г. даже не употребляли термина вины и виновности. Однако УПК РСФСР 1922 г. и все последующие издания УПК широко употребляли понятие виновности и производные от него термины «обвинение», «обвиняемый» и т. д., что было предметом постоянных и вместе с тем совершенно необоснованных нападок на УПК со стороны противников института вины.

Впервые понятие вины, точнее виновности, употребляют Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. Статья 3 Основ говорит, что «уголовной ответственности и наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, т. е. умышленно или по неосторожности совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние».

В советской уголовно-правовой литературе концепции вины имеют свою нелегкую историю1, в которой можно отметить три основных этапа: 1) в 20-х годах отрицание понятия вины во многом объяснялось влиянием буржуазной социологической школы, в особенности итальянской (Ферри, Гарофало)2; 2) в 30-х годах признание вины родовым понятием умысла и неосторожности (впервые такая

1                   Обстоятельное изложение истории института вины в советской теории дано в работе: Т. Л. Сергеева. Основания уголовной ответственности по советскому уголовному праву. «Уч. зап.» вып. 1 (18). М., 1964, стр. 45-61.

2             См. М. М. Исаев. Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М.-Л., 1927, стр.27; А.Я.Эстрин. Уголовное право СССР и РСФСР. М., 1932, стр. 25, его же. Развитие советской уголовной политики. М., 1929, стр. 156-157; Н. Н. Паше-Озерский. Несколько замечаний по поводу проекта УК РСФСР редакции 1925 г. «Вестник советской юстиции», 1926, № 4, стр. 143-144.

446____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

точка зрения появилась в учебной литературе); 3) в монографической литературе конца 40-х и 50-х годов появляются концепции двойной вины: вина как общее основание уголовной ответственности и вина как родовое понятие умысла и неосторожности .

После издания Основ 1958 г., казалось бы, споры в советской теории должны были бы прекратиться. А. А. Герцензон, характеризуя ст. 3 Основ, писал: «Теперь указано прямо в законе, что основанием уголовной ответственности является совершение виновным преступления»2. Такая же точка зрения была высказана после издания Основ В. Г. Смирновым3, Я. М. Брайниным4 и Н. Д. Дурмано-вым5.

Однако в советской литературе дается и иное толкование ст. 3 Основ. Так, Т. Л. Сергеева считает, что в ст. 3 Основ сказано: уголовной ответственности и наказанию подлежит лицо, «виновное в совершении преступления», а не «виновно совершившее преступление» .

При таком широком толковании вины не она оказывается элементом преступления, а наоборот, преступление — лишь составная часть вины .

Преступление оказывается лишь составной частью вины, потому, как полагает Т. Л. Сергеева, установление преступления в поведении лица еще не предрешает вопроса о конкретной мере наказания за преступление.

Думается, что при таком рассуждении смешиваются основания уголовной ответственности и основания индивидуализации ответственности.

1              См. Б. С. Маньковскип. Проблема ответственности в уголовном праве. М., Изд-во АН СССР, 1949, стр. 105; Б. С. УтевскиО. Вина в советском уголовном праве. М., Госюриздат, 1951, стр. 103 и др.; А. Н. Трайнин. Состав преступления по советскому уголовному праву. М., Госюриздат, 1951, стр. 125.

2             А. А. Герцензон. Об основах уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. М., Госюриздат, 1959, стр. 22.

3              См. В. Г. Смирнов. Новый этап в развитии уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. «Правоведение», 1959, № 2, стр. 65-67.

4             См. Я. М. Брайнин. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., Госюриздат, 1963, стр. 80, 236.

5                См. Н. Д. Дурманов. Уголовное законодательство Союза ССР и уголовное законодательство союзных республик. «Советское государство и право», 1961, №7, стр. 88.

6                  Т. Л. Сергеева. Основания уголовной ответственности по советскому уголовному праву. «Уч. зап.», вып. 1 (18). М., 1964, стр. 19.

7          Там же, стр. 18.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    447

Конечно, можно было бы подумать, если в этом есть практическая необходимость, о более кратком термине, который охватывал бы все четыре группы общих начал индивидуализации наказания, названных в ст. 32 Основ. Однако этим термином никак не может выступать вина, ибо он будет создавать ненужную путаницу в теории и практике. Слово «вина» весьма многозначно1.

Предложения криминалистов ГДР связывать понятие вины с причинами и условиями преступлений, с характером и степенью общественной опасности различных групп преступлений, а также о критериях степеней вины2 нашли отражение в УК ГДР 1968 г. В п. 2 § 5 указано «при установлении вида и тяжести вины во внимание принимаются все субъективные и объективные обстоятельства, а равно причины и условия деяния, которые привели лицо к безответственному поведению».

Действующее уголовное законодательство провело дифференциацию преступлений не только по объективным признакам деяний, но и по вине, что заметно ограничило возможность объективного вменения. За редким исключением в одной норме не помещаются умышленные и неосторожные преступления. Умысел уточнен указанием на цель (например, в особо опасных государственных преступлениях), на мотивы совершения преступления введением в ряд статей признака «заведомости». В понятие приготовления к преступлению, покушения на преступление и соучастия включено прямое указание на умышленность этих видов преступной деятельности. Как отмечалось, объем преступлений с двумя последствиями невелик и субъективное отношение к вредным последствиям в них сформулировано достаточно четко. Круг неосторожных преступле-

1               М. Косвен писал об этом еще в 1925 г.: «Славянское вина по коренному смыслу есть не что иное, как причина. Сюда присоединяется значение "ответственности" и затем до сего времени сохраняющий значение материального, денежного долга. Отсюда выражение "платить по вине смотря", т. е. платить по объему причиненного ущерба, затем выражение "виноват", "виновен" или "повинен", т. е. "причинен" и "должен"..., напр., "повинен я уплатить". Отсюда же выражение "искупить вину" в значении уплатить долг.

Таким образом, в основном, генетически унаследованном своем значении "виновность" есть идея материального долга за причиненный ущерб» (М. Косвен. Преступление и наказание в догосударственном обществе. М.-Л., Госиздат, 1925, стр. 132-133).

2            См. Lekschas, Loose, Renneberg. Verantwortung und Schuld im neuen Strafgesetz-buch. Berlin, 1964, SS. 58-70.

448____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

ний. в которых всегда наибольшая опасность объективного вменения ущерба, по-прежнему невелик— 15% к общему числу всех норм о преступлениях, хотя число неосторожных преступлений несколько увеличилось сравнительно с УК РСФСР 1926 г. Н. Д. Дурманов насчитывал в советском уголовном законодательстве до 1948 г. 38 преступлений, которые могут совершаться по неосторожности1. В действующем УК РСФСР 1960 г. их 42, причем лишь 10% из них могут совершаться исключительно по неосторожности. Многие же преступления, главным образом различного рода нарушения специальных правил безопасности, воинских и т. д. могут совершаться как умышленно, так и по неосторожности.

Существенной гарантией того, что объективное вменение не может произойти под видом ответственности за неосторожное преступление, служит конструкция неосторожных преступлений с четкой обрисовкой ущерба. В немногих случаях неосторожные преступления (например, ч. 2 ст. 85, ч. 1 ст. 140, ст. 217 УК РСФСР) наказываются за создание угрозы причинения вреда.

Румынский криминалист Кохане считает, что создание опасности при неосторожности само по себе является достаточным основанием для того, чтобы оправдать законный характер применения наказания2. Однако это мнение представляется спорным. По существу оно означает признание наказуемости покушения на неосторожное преступление, неудавшегося соучастия в неосторожном преступлении, ибо во всех этих случаях виновные создают определенную угрозу социалистическим отношениям.

Конечно, в неосторожном создании угрозы социалистическим общественным отношениям содержится известная степень общественной опасности. Нельзя сбрасывать со счетов и того, что случайность, которая предотвратила ущерб при неосторожном поведении лица, не может считаться веским правовым основанием для освобождения его от ответственности. Весь вопрос сводится к тому, так ли велика эта опасность при неосторожном создании угрозы применения вреда, чтобы прибегать к уголовной репрессии, учитывая, что современное социалистическое право всемерно сужает ее применительно к нетяжким преступлениям. Думается, что с учетом возросших воз-

1 См. Н Д. Дурманов Понятие преступления, стр. 163

2

Международное совещание в Академии наук Венгрии по вопросам уголовного

права. «Acta Juridica», 1961, т. Ill, стр 274.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    449

можностей общественности в исправлении правонарушителей было бы неоправданным расширять число уголовно наказуемых деяний за счет неосторожного создания опасности причинения вреда.

На практике наибольшая опасность объективного вменения существует при автотранспортных происшествиях1, особенно учитывая их распространенность, и в случаях неосторожных убийств.

Случаи объективного вменения в судебной практике чаще всего связаны с реальными трудностями установления вины в небрежных преступлениях, которые по своей природе граничат с невиновным причинением ущерба (случай или казус), а также в преступлениях с альтернативным и неконкретизированным умыслом. Так, по делу Степанникова, осужденного по ч. 1 ст. 108 УК РСФСР, Генеральный Прокурор принес протест. В нем говорилось: «Для квалификации по ст. 108 УК не требуется обязательно, чтобы умысел виновного был направлен на причинение тяжких телесных повреждений. Достаточно установить наличие умысла лишь на причинение телесных повреждений, к тяжести которых виновный мог относиться безразлично. И если в результате этого повреждение оказалось тяжким, содеянное подпадает под признаки ст. 108 УК РСФСР».

Пленум Верховного Суда СССР отклонил протест, указав: «Для квалификации содеянного по ст. 108 УК РСФСР необходимо установить умысел на причинение не любого телесного повреждения, как это утверждается в протесте, а именно тяжкого телесного повреждения. Иное толкование закона могло бы привести к объективному вменению наступивших последствий, независимо от вины» .

Чаще встречаются более скрытые виды объективного вменения, когда вредные последствия вменяются в большем объеме, чем предвидел и мог предвидеть субъект. Такие случаи можно наблюдать, например, в делах о хищениях в крупных размерах, совершенных в соучастии: вместо того, чтобы точно установить пределы вины каждого соучастника, им вменяется солидарно весь причиненный материальный ущерб3.

I «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1965, № 3, стр. 5.

" «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1965, № 2, стр. 23-25.

3 См., например, дело А. и других. «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1963, № 6, стр. 8.

15 Зак 4470

450____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

Такое объективное вменение происходит иногда на практике по делам о преступлениях с двумя последствиями, в особенности по делам об умышленных тяжких телесных повреждениях, повлекших за собой смерть, и изнасиловании, повлекшем тяжкие последствия.

В ряде опубликованных определений Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР по делам об изнасилованиях, повлекших за собой тяжкие последствия, обращает на себя внимание тот факт, что судебные органы всегда весьма тщательно устанавливают наличие причинной связи между изнасилованием и тяжкими последствиями, чего нельзя, однако, сказать про субъективную связь.

Так, Л. был осужден судом I инстанции по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР за изнасилование К., у которой в связи с полученной при изнасиловании травмой психики обострилась шизофрения, которой она прежде страдала. Во время изнасилования К. практически была здорова.

По мнению адвоката, тяжкие последствия в виде обострения шизофрении не должны были вменяться его подзащитному. Судебная коллегия Верховного суда РСФСР с таким мнением не согласилась по тем основаниям, что «обострение душевной болезни в результате изнасилования потерпевшей, перешедшее в тяжелую, требующую длительного лечения форму, судом правильно отнесено к особо тяжким последствиям»1.

Правильно решив вопрос о том, что шизофрения является тяжким последствием, о котором говорит ч. 3 ст. 117, и что имеется причинная связь между изнасилованием и тяжким заболеванием потерпевшей, коллегия вместе с тем даже не ставит вопрос о том, мог ли осужденный предвидеть наступление такого тяжкого последствия.

По делам о тяжких телесных повреждениях со смертельным исходом (ч. 2 ст. 108 УК РСФСР) Верховный Суд СССР и Верховные суды союзных республик неуклонно подчеркивают необходимость установления неосторожной вины в причинении смерти потерпевшему в результате умышленных тяжких телесных повреждений.

Фактически объективное вменение наблюдается по делам о нарушениях техники безопасности, движения на транспорте при смешанной или обоюдной вине нескольких субъектов либо субъекта и

1 «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1966, № 5, стр. 8.

Часть 1. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     451

потерпевшего. Здесь, конечно, немало трудностей. Когда несколькими лицами причиняется делимый ущерб, например, материальный, то для вменения его в соответствии с виной субъектов требуется определить лишь долю в общем ущербе каждого в пределах их умысла. В неосторожных преступлениях не бывает соучастия, но возможно неосторожное сопричинение ущерба. При этом ущерб оказывается трудноделимым: тяжкие либо менее тяжкие телесные повреждения или смерть потерпевшего. Между тем закон проводит дифференциацию преступлений на виды только в зависимости от тяжести ущерба (см. ч. 1, 2 и 3 ст. 140; ч. 1 и 2 ст.ст. 211 и 212 и т. д.). Как квалифицировать тогда, например, действия шофера, причинившего смерть потерпевшему, если будет установлено, что в основном виноват сам потерпевший? А статистика об автотранспортных преступлениях показывает, что в 60% случаев в аварии виновен и пешеход.

Вопрос о вине потерпевшего в уголовном праве и криминологии имеет большое практическое значение. Достаточно сказать, что 45% статей особенной части УК РСФСР предусматривают в качестве обязательного либо факультативного признака состава преступления причинение морального, материального либо физического вреда потерпевшему. Буржуазные криминологи создали в 1948 г. специальную научную дисциплину— виктимологию (от латинского «victim» — жертва)1. В советской литературе ставится вопрос о значении вины потерпевшего в уголовном праве и криминологии для индивидуализации ответственности и для профилактики преступности2.

Обсуждение интересных вопросов виктимологии лежит за пределами темы настоящей работы. Следует остановиться на значении вины потерпевшего лишь в плане проблемы объективного вменения.

Прежде всего о понятии «вина потерпевшего». Оно давно известно гражданскому законодательству (см., например, ст.ст. 37, 90 и 93 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных

1                         См. R. Gasser. Victimologie. Kritische Betrachtung zu einem neuen kriminolo-gischen'Begriff Chur, 1965.

2               См. П. С. Дагель. «Вина потерпевшего» в уголовном праве. «Советская юстиция», 1967, № 5; Л. Ф. Франк. Об изучении личности и поведения потерпевшего (Нужна ли советская виктимология?). «Вопросы уголовного права, уголовного процесса и криминологии». Душанбе, 1966, стр. 131-157.

452____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

республик) и цивилистической литературе1. При наличии грубой неосторожности со стороны потерпевшего в гражданском, а также и в трудовом праве снижается исчисляемый в процентном соотношении соответственно степени вины размер возмещения ущерба либо даже вовсе исключается возмещение вреда. Многолетняя практика деятельности гражданских судов, а с 60-х годов также администрация предприятий и профсоюзных органов по делам о производственных травмах выработала достаточно четкие критерии определения степени вины при смешанной ответственности. При этом под виной понимается не только субъективная сторона деяний (собственно вина), но и степень объективного причинения ущерба.

Уголовное законодательство не знает термина «вина потерпевшего». Но это понятие используется судебной практикой более всего по делам о различных нарушениях специальных правил по технике безопасности (см., например, постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 30 марта 1963 г. «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с нарушением правил безопасности движения»). Известно оно и теории уголовного права2.

«Вина потерпевшего» в уголовном праве всегда выступает обстоятельством, смягчающим ответственность субъекта. Например, сложилась довольно твердая практика по делам об автомототранс-портных преступлениях, согласно которой при обоюдной вине водителя и потерпевшего, которому были причинены легкие либо менее тяжкие телесные повреждения (ч. 1 ст.ст. 211 и 212 УК РСФСР), субъект, впервые совершивший преступление, при наличии ходатайства об общественном поручительстве за него, освобождается от наказания и передается на воспитание общественности, если потер-

1                См., например, В. Н. Флейшиц. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., Госюриздат, 1951, стр. 153-179; Б. С. Антимонов. Значение вины потерпевшего при гражданском правонарушении. М., Госюриздат, 1950, стр. 112 и др.; его же. Гражданская ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности. М., Госюриздат, 1952, стр. 195-197; Л. А. Майданек, Н. Ю. Сергеева. Материальная ответственность за повреждение здоровья. М., Госюриздат, 1962, стр. 133-138, К.К.Яичков. Права, возникающие в связи с потерей здоровья. М., «Наука», 1964, стр. 81-83; В. В. Караваев, А. М. Кафтановская, Р. 3. Лившиц. Возмещение ущерба, причиненного здоровью рабочих и служащих. «Комментарий». М., «Юридическая литература», 1962, стр. 63-71, 137, 141.

2                 См., например, А. В. Сахаров. Уголовно-правовая охрана безопасности условий труда в СССР. М., Госюриздат, 1958, стр. 4.

Часть I. Уголовное право

453

певший, сам грубо нарушивший правила безопасности движения, не настаивает на уголовном наказании водителя.

Под виной потерпевшего во всех таких случаях имеется в виду: а) гражданско-правовая, административно-правовая, дисциплинарно-правовая или моральная вина и б) сопричинение наряду с субъектом вреда потерпевшим самому себе.

Практика смягчения наказуемости либо замены ее мерами общественного воздействия при наличии грубой небрежности со стороны потерпевшего является по существу правильной. Но она небезупречна по двум основаниям: во-первых, назначаемое мягкое наказание (а тем более полное освобождение от него) не соответствует квалификации содеянного, во-вторых, квалификация страдает объективным вменением: субъекту вменяется в ответственность ущерб в объеме, значительно большем, чем он фактически причинил.

Проблема «вычета» чужой вины в таких случаях упирается в неделимость физического ущерба (убийство, телесные повреждения). Судебно-медицинская экспертиза не может помочь следствию и суду определить степень причинения ущерба субъектом и потерпевшим, так как в ее функции входит оценка лишь результата причинения вреда и медицинской причины его.

Тем не менее, несмотря на эти трудности, определение доли вины субъекта и потерпевшего не только возможно, но и прямо необходимо во избежание объективного вменения. Суд и следствие должны воспользоваться теми же критериями, которые давно и плодотворно применяют суды по гражданским и трудовым делам со смешанной ответственностью. Встречаются приговоры, где суд тщательно соразмеряет вину потерпевшего и субъекта в связи с гражданским спором и не делает этого при квалификации преступления, когда речь идет о куда более серьезных последствиях — об уголовной ответственности.

Представляется, что при установлении судом равноценности вины потерпевшего и вины субъекта, причинения ущерба в равной мере обоими, действия субъекта должны квалифицироваться по части статьи, предусматривающей наказание за причинение менее серьезного ущерба (ч. 1 ст.ст. 211, 215-217, ч. 2 ст. 140 УК РСФСР).

Интересен в этом плане приговор народного суда Ленинского района Москвы от 9 апреля 1966 г. (д. № Д-1-178). Подсудимому А. вменялось в ответственность нарушение ст.ст. 4, 32 и 33 Правил

454____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

движения по улицам городов, населенных пунктов и дорогам Союза ССР, следствием чего явился наезд на гражданина О. с причинением ему тяжких телесных повреждений. Суд установил по делу грубую неосторожность потерпевшего, который, сам будучи шофером первого класса, перебегал улицу в неустановленном месте и не смотрел в сторону движущегося транспорта. Суд в приговоре записал: «Таким образом, в происшедшем имеется и доля вины самого потерпевшего, выразившаяся в грубой неосторожности, что дает основание суду снизить размер причиненного реального вреда потерпевшему наполовину».

Несмотря на этот совершенно правильный вывод (хотя редакци-онно сформулированный несколько неудачно) суд квалифицировал действия А. не по 1-й, а по 2-й части ст. 211 УК РСФСР. Вследствие этого суд вынужден был прибегнуть к ст. 43 УК, чтобы назначить наказание по санкции ч. 1 ст. 211 УК РСФСР — один год исправительных работ.

Представляется целесообразным либо внести в УК РСФСР специальную норму, сходную по смыслу с положениями ст. 93 Основ гражданского законодательства1, либо издать руководящее постановление Пленума Верховного Суда СССР или РСФСР, в котором разъяснить судам, что при грубой небрежности потерпевшего действия виновного должны быть квалифицированы по частям статей УК, предусматривающих менее тяжкий состав преступления. Во всех случаях вина потерпевшего должна учитываться судами как смягчающее наказуемость обстоятельство и влиять на положительное решение вопроса о замене наказания мерами общественного воздействия. В качестве объективных критериев может быть рекомендова-

1 Часть 1 ст. 93 Основ гражданского законодательства гласит: «Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, то в зависимости от степени вины потерпевшего (а при вине причинителя вреда — в зависимости от степени его вины) размер возмещения должен быть уменьшен либо в возмещении должно быть отказано»

Статья 9 Основ уголовного законодательства могла бы быть сформулирована например так «Если грубая неосторожность самого потерпевшего содействовала возникновению или увеличению вреда, то в зависимости от степени вины субъекта преступления и потерпевшего квалификация содеянного должна следовать по статье, предусматривающей ответственность за менее опасное преступление При определении размера и вида ответственности суды во всех случаях должны учитывать вину потерпевшего как смягчающее ответственность субъекта преступления обстоятельство».

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    455

но учитывать количество и тяжесть допущенных потерпевшим нарушений правил безопасности либо правил социалистического общежития, место, время, обстановку совершения преступления. В качестве субъективных критериев — состояние субъекта и потерпевшего (опьянение, физические недостатки либо недомогание), степень пренебрежения указанными лицами правилами безопасности и общежития, мотивы и цели поведения.

По существу объективное вменение имеет место и в тех случаях, когда в умышленных преступлениях допускается неосторожность по отношению к тому или иному квалифицирующему признаку преступления. Единственный из всех республиканских УК, который решает вопрос о вине в отношении квалифицирующих признаков преступления — УК Грузинской ССР устанавливает в ст. 11: «Если уголовный закон предусматривает повышение наказания ввиду наступления тяжелого последствия, не охватываемого умыслом виновного, то такое повышение может иметь место только в том случае, когда лицо должно и могло предвидеть наступление этого последствия». В приведенной статье речь идет только об одном квалифицирующем признаке — тяжком последствии, которое наступает вслед за основным последствием, т. е. о преступлениях с двумя последствиями. В советской теории и практике уголовного права давно установлено, что в отношении более тяжкого последствия такого рода преступления должна быть установлена неосторожная вина.

Можно ли приведенную норму в УК Грузинской ССР, прямо не указанную в УК дрзтих союзных республик, но вытекающую из ст.ст. 8 и 9 Основ, распространить на вменение других квалифицирующих признаков преступления — способа, места, орудий, обстановки совершения преступления, на характеристику потерпевшего и предмета посягательства? Статьи 8 и 9 Основ говорят об интеллектуально-волевом отношении к действию и последствиям. Все остальные объективные признаки не выделены потому, что они необязательные признаки всех преступлений, а также потому, что неразрывно связаны либо с действием, либо с последствиями. Так, способ, орудия и средства совершения преступления непосредственно связаны с действием. Объект, предмет, потерпевший неразрывно связаны с преступными последствиями. Отсюда не может

456____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

быть разного субъективного отношения к действию и его способу, к действию и орудиям либо средствам его выполнения.

Поэтому предвидеть общественно опасный характер действия, как того требует ст. 8 Основ, значит предвидеть те объективные признаки его, которые прямо влияют на характер общественной опасности действия (бездействия) и неразрывно с ними связаны (средства, способы, орудия). Подтверждение сказанному мы находим в определении Судебной коллегии Верховного Суда СССР по делу С.

Последний, охраняя сад предприятия, выстрелил из охотничьего ружья, заряженного дробью, в подростка, который лез в сад, и убил его. Одновременно были ранены другие, стоявшие за забором, ребята. Судебная коллегия Верховного Суда определила: «Квалификация умышленного убийства способом, опасным для жизни многих людей, может быть применена лишь тогда, когда виновный, осуществляя умысел на убийство, применил способ, который заведомо для него был опасен для жизни не только потерпевшего». Из приговора по делу С. было исключено обвинение в убийстве способом, опасным для жизни многих людей1.

В преступлениях где предметом посягательства является потерпевший, предвидение ущерба охватывает и признаки этого потерпевшего. Субъект должен знать, что он сопротивляется представителю власти или дружиннику, оскорбляет начальника и т. д. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 июня 1963 г. «О судебной практике по применению законодательства об ответственности за посягательство на жизнь, здоровье и достоинство работников милиции и народных дружинников» говорится: «Обратить внимание судов на то, что ответственность за преступления, предусмотренные ст.ст. 1911 1912, 192'УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик, предполагает знание виновным того, что им совершается посягательство на жизнь, здоровье или достоинство именно работника милиции либо народного дружинника при исполнении или в связи с исполнением ими обязанностей по охране общественного порядка»2.

1               «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1964, № 5, стр. 28.

2           «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1963J* 4,стр. 12.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     457

Таким образом, Верховный Суд СССР требует установления умысла лица в отношении специальных признаков потерпевшего в составе сопротивления власти. Аналогично, казалось бы, должен решаться вопрос и о вине в отношении других специальных признаков потерпевших, в частности возраста последних, когда закон связывает с ним либо факт, либо размер уголовной ответственности.

Поэтому представляется спорной точка зрения, допускающая неосторожную вину в отношении такого квалифицирующего признака изнасилования, как несовершеннолетие потерпевшей. Между тем встречаются приговоры, проводящие эту точку зрения.

Так, по делу К., обвиняемого по ч. 3 ст. 117 за изнасилование несовершеннолетней, Судебная коллегия Верховного Суда РСФСР отвергла доводы осужденного о том, что он не знал о несовершеннолетнем возрасте потерпевшей, по таким основаниям: «Незнание К. о том, что потерпевшая являлась несовершеннолетней, не освобождает его от уголовной ответственности за изнасилование, совершенное при отягчающих обстоятельствах»1.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР «О судебной практике по делам об изнасиловании» от 25 марта 1964 г. говорится: «...в силу ст. 3 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик уголовной ответственности подлежит лицо, которое знало или допускало, что совершает насильственный половой акт с несовершеннолетней, либо могло и должно было это предвидеть»2.

Поддерживая точку зрения о возможности неосторожной вины в отношении изнасилования именно несовершеннолетней, В. Н. Кудрявцев считает, что по этому вопросу надлежит руководствоваться положениями ст.ст. 8 и 9 УК РСФСР3. И. Кукарекни даже писал: «Само установление факта, что потерпевшая является несовершеннолетней, достаточно для квалификации действий виновного по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР»4.

«Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1963, № 7, стр. 6.

2            «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1964, № 3, стр 18-20.

3                   См. В. Н. Кудрявцев Теоретические основы квалификации преступлений. М., Госюриздат, 1963. стр. 194-195

4                И. Кукарекай. Некоторые ошибки судебно-следственных органов по делам об изнасиловании. «Советская юстиция», 1963, № 1, стр. 12.

458____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

Иную, правильную точку зрения высказал по этому вопросу Б. С. Никифоров, считающий, что «нет надобности доказывать, что увлечения в этой области легко могут привести к объективному вменению или по меньшей мере к тому, что умышленные по замыслу законодателя преступления станут превращаться по сути дела в неосторожные»'.

Доводом в пользу неосторожной вины относительно несовершеннолетия потерпевшей при изнасиловании, квалифицируемом по ч. 3 ст. 117 УК, обычно высказывается то соображение, что в отличие от п. «ж» ст. 102 УК РСФСР законодатель не употребляет термина «заведомо»'. Однако этот довод не может быть признан убедительным. Закон не говорит о заведомости в большинстве случаев квалифицированных преступлений. Так, не говорится о заведомости в отношении таких квалифицирующих признаков хищения, как группа, повторность, технические средства, совершение хищения особо опасным рецидивистом, не говорится о заведомости знания, что подделываются документы особой важности или оказывается сопротивление народному дружиннику. Однако все эти и подобные им квалифицирующие признаки могут вменяться лишь при наличии умысла в отношении них.

Не убеждает аргумент, которым изнасилование несовершеннолетней отождествляется с изнасилованием, повлекшим тяжкие последствия. К таким тяжким последствиям действительно допустима неосторожная форма вины. Однако, как ранее отмечалось, в преступлениях с двумя последствиями второе более тяжкое последствие наступает вслед за первым, основным последствием. При изнасиловании несовершеннолетней вред, связанный с возрастом потерпевшей, всегда сопутствует применению основного вреда. О половых преступлениях в отношении несовершеннолетних уголовные кодексы союзных республик говорят во многих статьях, например, в ст.ст. 119, 120, 121 УК РСФСР. Об ином по характеру вреде несовершеннолетним говорят ст.ст. 142, 210, 227, 234 УК РСФСР. В теории и практике эти нормы об умышленных преступлениях никогда не толковались как допущение неосторожности в отношении воз-

1                 Б. С. Никифоров. Об умысле по действующему уголовному законодательству. «Советское государство и право», 1965, № 6, стр 36.

2              См. А. И. Игнатов. Ответственность за преступления против нравственности. М., «Юридическая литература», 1966, стр. 129.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    459

раста потерпевших, хотя ведь и в этих преступлениях у виновного могут быть сомнения относительно возраста потерпевших.

Говоря об умысле, надо помнить о таких его видах, как некон-кретизированный и альтернативный прямой умысел1. Неконкрети-зированный прямой умысел имеет место там, где лицо предвидит содержание ущерба, а следовательно, и объекта посягательства, но не знает точно конкретную величину (степень) возможного вреда. Вместе с тем субъект согласен с причинением вреда любой степени определенному объекту. С таким неконкретизированным умыслом действуют воры-карманники, многие хулиганы, участники драк. Вменяется в ответственность фактически причиненный ущерб.

В случаях изнасилования несовершеннолетних также возможны такие ситуации, когда виновный, зная, что причиняет ущерб, не знает, однако, заранее конкретной величины его: будет ли он сопровождаться причинением тяжких телесных повреждений, что часто зависит от интенсивности сопротивления жертв, или таким дополнительным вредом, как растление несовершеннолетних, но согласен на любой вариант ущерба. В таких случаях лицо действует с прямым неконкретизированным умыслом и должно отвечать по ч. 3 ст. 117 УК РСФСР.

Безусловно, пробелом УК РСФСР и УК других союзных республик, вызывающим в отдельных случаях на практике объективное вменение, является отсутствие в них нормы, подобной ст. 11 УК ГрузССР. Пробелом Основ уголовного законодательства и всех уголовных кодексов союзных республик следует признать также отсутствие нормы о субъективной стороне в квалифицированных преступлениях. Зарубежные социалистические уголовные кодексы такие нормы имеют. Все они, за исключением УК ЧССР, допускают неос-

1 Это различные виды прямого умысла и их не следует отождествлять Такое отождествление допускает, например, Ю. А. Демидов в статье «Предметное содержание умысла по советскому уголовному праву». «Труды высшей школы МООП», 1965, №12, стр.34. Он пишет: «...неконкретизированным (либо альтернативным) умыслом охватываются последствия или различного характера, или различной тяжести Умыслом, которым охватываются последствия различного характера ввиду различия в объектах посягательства — это альтернативный умысел, а умыслом, которым охватываются последствия разной тяжести, суть умысла неконкретизированным».

460____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

торожность таковой только в отношении квалифицирующего тяжкого последствия1.

Введение в республиканские УК нормы о субъективной стороне в квалифицированных преступлениях намного сократило бы вероятность ошибок, заключающихся в объективном вменении.

Рассмотрение субъективной стороны в квалифицированных преступлениях выходит за пределы темы настоящей работы, но во всяком случае на сегодня, во избежание ошибок объективного вменения, представляется, что надо ограничиться вменением по неосторожности в умышленных преступлениях только тяжких последствий в составах с двумя последствиями2.

Таким образом, обязательным признаком преступления в социалистическом уголовном праве является вина, т. е. субъективное, интеллектуально-волевое отношение лица к своим общественно опасным действиям и их вредным последствиям. Социалистическое уголовное законодательство всегда отрицало объективное вменение вредных последствий, как бы тяжелы они ни были3.

1                  Например УК ГДР устанавливает в § 11: «Если тяжелый случай умышленного деяния обусловлен наличием особых объективных обстоятельств, субъект несет ответственность за умышленную вину только тогда, когда эти обстоятельства были ему известны Если закон предусматривает более суровую форму ответственности за совершенное умышленное деяние с неосторожным причинением тяжких последствий, эти последствия вменяются при условии, что субъекту были известны обстоятельства, из которых они возникли, или если он другим способом мог о них знать»

§ 12 гласит: «Если закон предусматривает за совершение неосторожного деяния, которое связано с причинением особо тяжких последствий, более строгую ответственность, то таковая наступит тогда, когда на эти последствия также простиралась неосторожная вина субъекта»

2                Правильно отмечал Б С. Никифоров «Можно ли, однако, идти дальше и признавать возможность неосторожности в отношении такого нормативно не урегулированного поведения, которое не относится к категории последствий? Мы думаем, что нельзя За указанными выше пределами объем и границу обязанности знать или сознавать факты, определяющие социальный характер действия, установить затруднительно и поэтому выходить за эти пределы опасно» (Б С. Никифоров. Применение общего определения умысла к нормам особенной части УК. «Советское государство и право», 1966, № 7, стр 120).

3                            «Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР, 1924-1963», стр 171 «Объективное вменение вины советским уголовным законодательством не допускается» — определил Верховный Суд СССР по делу М («Бюллетень Верховного Суда СССР». 1966, № 4, стр. 17-18).

Часть I. Уголовное право

461