§ 5. УГОЛОВНАЯ ПРОТИВОПРАВНОСТЬ — ОБЯЗАТЕЛЬНЫЙ ПРИЗНАК ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Уголовная противоправность состоит в запрещенное™ преступления соответствующей уголовно-правовой нормой под угрозой применения к виновному наказания1.

В отличие от общественной опасности, признак уголовной противоправности не сразу был включен советским уголовным законом в общее понятие преступления. Этому есть конкретное историческое объяснение, о котором уже говорилось.

УК РСФСР 1922 г. в общем понятии преступления не содержал признака уголовной противоправности. Причина состояла в необходимости иметь в УК норму об аналогии.

Вскоре после вступления УК в силу в нем обнаружились существенные пробелы. Например, в УК РСФСР 1922 г. отсутствовала статья об ответственности за уклонение от воинского учета. К такого рода общественно опасным по тому времени и не столь редким преступлениям пришлось применять норму по аналогии об уклонении от воинской службы.

Аналогия выполняла служебную роль в подавлении классового сопротивления контрреволюционеров, нэпманов, кулаков2. Однако применение аналогии всегда носило исключительный характер. Она применялась строго при условии действительной и значительной общественной опасности деяния, как это было, например, с вредительством, норм о котором вначале не было и оно наказывалось по аналогии с другими контрреволюционными преступлениями3.

Обязательным условием применения аналогии по ст. 10 УК РСФСР 1922 г. признавал наличие сходной нормы. В этом смысле преступления, наказуемые по аналогии, не были лишены признака

1 См. Я. М. Брайнин Уголовный закон и его применение. М , «Юридическая литература», 1967, стр. 28-31

См. А ПионтковскиО Советское уголовное право, часть Общая Л, 1929, стр 70.

3 В руководящем циркуляре Наркомюста «О введении в жизнь УК» от 8 июня 1922 г. указывалось: «По общему правилу наказание и другие меры социальной защиты могут применяться судами лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого хотя точно и не предусмотрено УК, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного Рабоче-Крестьянской властью, но не законов свергнутых правительств».

462____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

уголовной противоправности. Если такая сходная норма отсутствовала, то аналогия не могла применяться1.

Примечателен в этом отношении следующий случай.

Верховным трибуналом Российской Федерации за продажу большого количества парафина, поступившего в одну из таможен, в 1922 г. была осуждена группа должностных и частных лиц. Поскольку такие деяния не были предусмотрены действовавшим в то время законодательством, приговор был направлен на утверждение во ВЦИК РСФСР. Президиум ВЦИК отменил приговор, мотивируя свою отмену отсутствием «в момент совершения осужденными инкриминируемых им деяний точных законоположений в этой области». Одновременно Наркомюсту было поручено внести проект декрета об ответственности за подобные действия.

После ликвидации эксплуататорских классов и принятия Конституции СССР 1936 г. в советской уголовно-правовой литературе стали раздаваться решительные требования об исключении аналогии2. На первой научной сессии ВИЮНа вопрос об аналогии оказался самым дискуссионным3.

Условия предвоенного и военного времени задержали принятие новых УК и исключение аналогии. Во время войны аналогия еще сыграла свою положительную роль. В боевой обстановке резко возросла общественная опасность многих преступлений. Аналогия тогда применялась для квалификации тяжких видов преступлений, неизвестных Уголовному кодексу, по статьям о более серьезных преступлениях (например, групповая кража из квартир лиц, скрывавшихся в бомбоубежищах во время воздушного налета авиации противника, квалифицировалась как бандитизм). Однако и в тяжелых условиях Великой Отечественной войны применение аналогии носило исключительный характер.

После войны за ликвидацию института аналогии высказывались большинство советских криминалистов. Аналогия полностью себя

1                                                         См.    А. А. Герцензон,    Ш. С. Грингауз,    Н. Д. Дурманов,    М. М. Исаев, Б. С. Утевский. История советского уголовного права. М., Госюриздат, 1946, стр. 273-274.

2                См., например, К. Тавидов. Несовместимость аналогии с Конституцией СССР. «Советская юстиция», 1938, № 23-24.

3               См. В. Г. Смирнов и М. Д. ШараородскиО. Основные вопросы развития уголовного законодательства. «40 лет советского права», т. II. Изд-во ЛГУ, 1957, стр. 526-527.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                   463

изжила, она почти не применялась. Более того, она стала играть отрицательную роль, ибо кое-где судьи пытались с помощью аналогии модернизировать устаревший УК 1926 г. (например, по аналогии с умышленным уничтожением государственного имущества суды наказывали иногда неосторожное повреждение такого имущества).

Уголовное законодательство некоторых зарубежных социалистических стран в годы их становления знало институт аналогии (Болгария, Румыния, Югославия, КНДР, МНР и др.). Министр юстиции НРБ объяснял временное сохранение аналогии задачами классовой борьбы с частнокапиталистическими элементами1.

В настоящее время, кроме КНДР, ни одно из зарубежных социалистических государств аналогии не знает.

Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 г. исключили аналогию и ввели признак уголовной противоправности в общее понятие преступления.

Уголовный закон, в котором предусматривается наказуемость деяния, не обязательно представляет собой статью Уголовного кодекса той или иной республики. После вступления в силу указов и постановлений немалое их число применяется до включения в УК в качестве самостоятельных уголовных законов.

В советском уголовном праве не должно быть коллизий между кодифицированным и некодифицированным уголовным законодательством. Однако на практике они встречаются. Необходимо, чтобы включение новых норм в УК производилось по возможности быстрее и обязательно в полном объеме, чего иногда не происходит.

Например, Указом Президиума Верховного Совета РСФСР было установлено, что дела о кражах малоценных предметов быта и потребления граждан могут рассматриваться в товарищеских судах. Правильнее было бы отразить это законоположение в ст. 144, ч. 1 УК РСФСР. Необходимо также привести в соответствие нормы об ответственности за мелкое хищение государственного и общественного имущества (ст. 96 УК) с Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 января 1965 г. и последними изменениями в Положении о товарищеских судах в части рассмотрения дел о мелких

1 «Второ Народно Собрание. Пети редов на сесия». Стенографски дневници. «Правна мисъл», 1963, № 3.

464____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

хищениях. В настоящее время неясны правовая природа и форма ответственности за впервые совершенное мелкое хищение.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 4 мая 1961 г. была предусмотрена уголовная ответственность за побег с места высылки лица, осужденного за злостное тунеядство. Однако это законоположение не нашло отражения в ст.ст. 186—187 УК РСФСР, где по-прежнему предусмотрена уголовная ответственность лишь за побег с места ссылки и высылки как мест отбывания уголовного наказания1.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство» предусмотрено (в ст. 7), что в случае уклонения от отбывания исправительных работ за мелкое хулиганство, постановлением народного суда неотбытый срок исправительных работ может быть заменен лишением свободы из расчета один день лишения свободы за три дня исправительных работ. Поскольку исправительные работы, назначаемые за мелкое хулиганство, являются мерой административного взыскания2, в приведенной норме не идет речь о случаях замены исправительных работ как уголовного наказания лишением свободы, когда лицо злостно уклоняется от отбывания исправительных работ (ст. 28 УК РСФСР)3. Фактически в ст. 7 Указа предусмотрен новый вид преступления — уклонение от исправительных работ, назначаемых в качестве меры административного взыскания за мелкое хулиганство. Нужно, чтобы этот состав был включен в УК РСФСР, например в диспозицию ст. 186 УК РСФСР. Назначение лишения свободы простым постановлением народного суда без установления в действиях виновного уголовно-противоправного деяния, прямо описанного в УК, — наихудший вариант трактовки признака уголовной противоправности. Н. Д. Дурманов высказывал мнение, что нормы, ко-

1                  См. Ю. Ткачевский. Нужны единые условия ответственности за побег из мест заключения. «Социалистическая законность», 1968, № 5, стр. 35-36.

2                  Это специально подчеркнуто в ст. 1 постановления Президиума Верховного Совета СССР «О порядке применения Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении уголовной ответственности за хулиганство». СЗ 1966 г., №16, стр. 26.

3              Правильно поступил УК ЭССР, который в специальной норме установил ответственность за уклонение от отбывания исправительных работ. Ст. 178 УК ЭССР предусматривает лишение свободы до шести месяцев за «злостное уклонение от отбывания исправительных работ, отбываемых по указанию органов, ведающих этими работами».

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     465

торые дают указание об уголовной ответственности по определенным статьям действующих УК, не создают новых уголовно-правовых норм. Однако с таким мнением согласиться нельзя. Известно, что ст. 186 УК РСФСР была принята до издания Указов 1961 и 1966 гг. Поэтому, естественно, она не могла иметь в виду приведенные виды общественно опасных уклонений от административных санкций. Поэтому-то Н. Д. Дурманов и предлагает внести в ст. 186 УК РСФСР соответствующие дополнения, в которых иначе не было бы надобности1. Отрицательные последствия отсутствия нормы в республиканских УК, исключая эстонский, об уголовной ответственности за уклонение от исправительных работ особенно наглядно проявились при применении Указа Президиума Верховного Совета СССР от 1 ноября 1967 г. «Об амнистии в связи с 50-летием Великой Октябрьской революции».

Амнистия распространялась на лиц, осужденных к исправительным работам, и исключалась в отношении лиц, которые уклонялись от отбытия наказания. Осужденным к исправительным работам за различные преступления до 1 ноября 1967 г. сплошь и рядом было непонятно, почему народные суды осуждают их за уклонение от исправительных работ, если на них по Указу от 1 ноября 1967 г. амнистия распространялась. Будь в уголовных кодексах норма об уголовной ответственности за уклонение от исправительных работ, эти недоразумения бы исключались.

Уголовно-правовые нормы описывают признаки состава преступления, санкции же содержат указание на меру государственного принуждения — наказание.

В теории права дискуссионен вопрос о том, все ли уголовно-правовые нормы содержат диспозиции и санкции. Ряд авторов считает, что в УК имеются определительные нормы (например, о целях УК), о порядке применения наказания (например, об освобождении от уголовной ответственности, о давности), которые не предусматривают диспозиций с описанием составов преступлений и санкций с угрозой наказания2.

1               См. Н. Д. Дурманов. Советский уголовный закон. Изд-во МГУ, 1967, стр. 31.

2             См. Н. П. Томашевскип. О структуре правовой нормы и классификации ее элементов. «Вопросы общей теории права». М., Госюриздат, 1960, стр. 213-220; А. Ф. Шебанов. Некоторые вопросы теории советского права. «Советское государство и право», 1960, № 7, стр. 152-156.

466____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

Другие полагают, что все нормы УК, в том числе и общей части, носят императивный характер, ибо их нужно рассматривать в органической связи с нормами особенной части уголовного законодательства1 .

Последняя точка зрения представляется более правильной. Уголовная противоправность, как отмечалось, состоит в противоречии норме уголовного законодательства, конститутивным признаком которой является наказание. Лишь для преамбул УК (см., например, преамбулу УК ГДР 1968 г.) — норм, обращенных к законодателю (ст.ст. 1 и 2 Основ уголовного законодательства), представляется возможным сделать исключение из правила об императивности уголовно-правовых норм. Обе части уголовно-правовой нормы — диспозиция и санкция — неразрывно связаны между собой. Следовательно, неточным было бы определять противоправность как противоречие лишь одной части уголовно-правовой нормы — ее диспозиции, выделяя наказуемость, указанную в санкции нормы, в качестве самостоятельного признака преступления2.

Правильно включают признак наказуемости в более общее понятие уголовной противоправности С. А. Домахин3 и Л. Шуберт4. Лекшас, напротив, различает противоправность (Strafreehtswid-rigkeit) и наказуемость (Strafrechtsbarkeit). Наказуемость, по его мнению, говорит о необходимости наказания, а уголовная противоправность о том, что совершенное действие нарушает определенные нормы закона5.

Болгарский криминалист Венеци Бузов, понимая противоправность как уголовную противоправность, вместе с тем выделяет в качестве самостоятельного признака и наказуемость.

1               См. П Е. Недбайло. Вопросы структуры советских правовых норм в связи с постепенным перерастанием их в правила коммунистического общежития. «Право и коммунизм». М., «Юридическая литература», 1965, стр. 123; см. также «Общая теория советского права». М., «Юридическая литература», 1966, стр. 204-208; Н. Д. Дурманов Советский уголовный закон, стр. 94-114.

2                    В Основах 1958 г. и республиканских УК прямо говорится о противоречии nt вступлений уголовному закону в целом.

3              См. С. А. Домахин. Советское уголовное право, часть Общая. М., Госюриздат, 1960, стр. 204-205.

4             См. Я Шуберт. Об общественной опасности преступного деяния. М., Госюриздат, 1960, стр. 97-98.

5               См. J. Lekschas. Zum Aufbau der Verbrechenslehre unserer demokratischen Stra-frechtswissenschaft. Berlin, 1952, S. 23.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     467

Он считает наказуемость количественным выражением степени уголовной противоправности1.

Для современного уголовного законодательства характерно стремление к четкой конструкции диспозиции норм. Это позволяет довольно точно определить, запрещено ли соответствующей нормой то или иное поведение либо не запрещено. Почти полностью исключены известные прежнему законодательству конструкции диспозиций с примерным перечнем признаков преступления, обозначаемых словесно и «т. д.» и «т. п.», «прочие» и «иные». Нет больше в республиканских УК ссылочных диспозиций, которые были, например, в ст.ст. ПО, 111, 112 УК РСФСР 1926 г. и создавали большую путаницу в квалификации должностных преступлений. Ссылочные диспозиции сохранились главным образом в статьях о квалифицированных видах преступлений, а также в некоторых статьях (напр, ст. ст. 103, 109, 113 УК РСФСР 1960 г.), где они необходимы исключительно по соображениям законодательной техники.

Вместе с тем в уголовных кодексах УССР (ст. 15) и УзбССР (ст. 13) несколько неудачно сказано, что действия, совершенные непосредственно после посягательства с целью задержания преступника и доставления его соответствующим органам власти, «приравниваются» к необходимой обороне, если они были необходимы для задержания и соответствовали опасности посягательства и обстановке задержания. Всякого рода «приравнивание» схоже с аналогией, потому его должно избегать.

Неудачно также помещение в диспозиции одной статьи УК двух или более уголовно-правовых норм, описывающих соответственно два и более составов преступлений (см., например, ст. 153 УК РСФСР о частнопредпринимательской деятельности и коммерческом посредничестве, ст. 199 того же УК о самовольном захвате земли и самовольном строительстве). Соображения о целесообразности2 или трудности различения норм с двумя составами и норм с составами, содержащими альтернативные элементы, чаще всего объективной стороны, не могут обосновать разумность такого рода диспозиций.

1                См. Б. Вузов. Съшност, сдержание и форма на престъплението. «Известия на института за правки науки», т. XIV, 1964, стр. 22-24.

2           См. Н. Д. Дурманов. Советский уголовный закон, стр. 106-107.

468____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

Нарушение этого правила нормотворческой техники, согласно которому диспозиция нормы должна описывать только один состав преступления, особенно отрицательно сказалось на практике применения ст. 206 УК РСФСР и соответствующих статей УК других союзных республик в редакции Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1966 г. Известно, что статьи УК с административной преюдицией составляют весьма специфические нормы1. С полным основанием они выделяются законодателем в самостоятельные части статей УК (см., например, ч. 3 ст. 154, ч. 1 ст. 166 и др.).

Включение состава повторного мелкого хулиганства в диспозицию одной нормы (ч. 1 ст. 206 УК РСФСР) наряду с простым составом хулиганства создавало на практике немало трудностей с квалификацией хулиганства. Потребовалось специальное разъяснение в постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 16 мая 1968 г. «О применении статьи 9 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство».

К отрицательной стороне реализации республиканскими УК признака уголовной противоправности следует отнести и неоправданную разницу в определении круга уголовно наказуемых деяний и размеров санкций за аналогичные преступные деяния2. Например, присвоение личного имущества признается уголовно-противоправным по УК УССР и не признается таковым в остальных УК. По правилам определения тяжести телесных повреждений, действующим в РСФСР, кратковременным расстройством здоровья признается заболевание сроком не менее 7 дней, в Латвийской ССР от 3 дней до 3 недель, в УССР менее 12 дней3. Правила же определения тяжести телесных повреждений Молдавской ССР, вопреки УК этой республики, предлагают руководствоваться при определении тяжести телесного повреждения степенью утраты не общей, а профессиональной трудоспособности. В связи с пониженным минимальным пределом брачного возраста в ряде республик возникают недоразу-

1                 См. В. П. Малков. Повторность проступка и уголовная ответственность. Изд-во Казанск. ун-та, 1968.

2               См. Я. М. БраОнин. Уголовный закон и его применение. М., «Юридическая литература», 1967, стр. 84-89.

См. критику в статье: М. Авдеев. Недостатки правил по определению тяжести телесных повреждений. «Социалистическая законность», 1963, № 1, стр. 44-45.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     469

мения при квалификации составов преступлений, где потерпевшими выступают несовершеннолетние, особенно в половых преступлениях. Такие разноречия при определении преступного посягательства на здоровье и имущество граждан не могут быть оправданы какими-либо местными либо национальными особенностями республик, особенно с учетом процессов миграции, происходящих в Советском Союзе.

В опубликованной судебной практике за сравнительно многие годы можно найти несколько случаев, когда возникал вопрос о противоправности. Встречавшиеся на практике в первое время после принятия новых республиканских УК ошибки в определении признака уголовной противоправности деяний чаще всего обусловливались недостаточным знанием нового законодательства, в частности, того, что многие деяния, признававшиеся прежде преступными, по новым УК перестали быть таковыми1. Верховный Суд СССР неуклонно отменяет приговоры судов, где аналогия применяется даже в отношении какого-то одного элемента состава преступления.

Удельный вес прекращенных дел из-за отсутствия состава преступления вследствие неправильного, чаще всего расширительного, толкования уголовных законов, по опубликованным материалам судебной практики Верховного Суда СССР за 1950-1964 гг., составлял 14%, Верховного Суда РСФСР за 1963-1965 гг. — 25%, Верховного Суда УССР за тот же период—10%2.

Чаще всего вопрос об уголовной противоправности возникает в связи с применением норм, имеющих так называемую бланкетную диспозицию, т. е. диспозицию, содержание которой во многом определяется нормами других отраслей права — гражданского, административного, трудового, колхозно-земельного, финансового. В теории их называют иногда преступлениями со «смешанной противоправностью»3. Без бланкетных норм не может обойтись ни одно уголовное законодательство. В современных же условиях бурного научного и технического прогресса возникает дополнительная потребность в бланкетных нормах, охраняющих общественную безо-

1                См., например, дело Ч., неосновательно осужденного по ст. 200 УК РСФСР за сенокошение. «Бюллетень Верховного суда РСФСР», 1965, № 3, стр. 16.

2           См. Я. М. Брайнин. Уголовный закон и его применение, стр. 112.

3                     В. Н. Кудрявцев. Объективная сторона преступления. М., Госюриздат, 1960, стр. 117.

470____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

пасность от преступных нарушений различных специальных пра-

вил1.

При конструкции бланкетных норм советский законодатель стремится к наибольшей их конкретизации, подробно описывая характер причиняемого преступлениями ущерба (см., например, ст.ст. 85, 211, 215, 216, 217, 218 УК РСФСР), а также указывая на особенности нарушения специальных правил (ст.ст. 160-167, 255-258 УК РСФСР). Это обязывает суды в приговорах о преступлениях, связанных с нарушениями каких-либо специальных правил, подробно перечислять конкретные статьи тех нормативных актов, которые нарушены преступлением (например, правила безопасности движения и эксплуатации железнодорожного или автомобильного транспорта, правила по технике безопасности и пр.)2.

Законодатель нередко в бланкетных нормах устанавливает административную преюдицию. Помимо того, что это ведет к сужению сферы уголовной ответственности, такая конструкция весьма удачна потому, что позволяет правильно определить наличие вины субъекта и общественную опасность деяния. Поскольку бланкетные нормы — нормы с признаками смешанной противоправности, субъект должен знать о нарушении им административноправовых либо дисциплинарноправовых общественных отношений. Факт наложения на правонарушителя административного взыскания за первый проступок не оставляет у судебно-следственных органов сомнения при повторных нарушениях специальных правил о наличии у виновного такого знания, служит гарантией правильности применения бланкетной нормы, свидетельствует о действительной уголовной противоправности деяния.

Административная преюдиция установлена, например, в ч. 1 ст. 162 УК РСФСР. Отсутствие ее в прежнем законодательстве вызывало немало споров в теории и недоразумений на практике ввиду трудности установления уголовной противоправности тех или иных правил производства промысла. Однако и теперь целесообразно, как это было в прежних изданиях УК РСФСР 1926 г., привести в прило-

1                    Криминалист ГДР X. Вебер отмечал, что уже теперь 50% уголовно-правовых норм об охране труда устарели ввиду невиданного технического прогресса XX века. (Н. Weber Kriminalitats bekampfung und Komplexitat des sozialistischen Rechts. «Staat undRecht», 1966, Nr 6, S. 969).

2           См. дело Н. и М. «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1963, № 7, стр. 8-9.

Часть 1. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    471

жении к УК РСФСР 1960 г. текст административно-правовых норм о запрещенном промысле.

Правильно было бы такую административную преюдицию предусмотреть и в других случаях преступного нарушения правил производства незаконных промыслов, а равно нарушение других специальных правил, исключая случаи причинения тяжких последствий, когда практически у виновного не может быть сомнения в уголовной противоправности деяния. Так, например, правильным было бы установление административной преюдиции для нормы о самовольном захвате земли и самовольном строительстве. На практике нередки ошибки в применении ст. 199 УК РСФСР, ибо граждане и суды не всегда имеют ясное представление о том, какое строительство является уголовно-противоправным1.

В руководящем постановлении Пленума Верховного Суда РСФСР от 5 августа 1963 г. «О судебной практике по делам о самовольном захвате земли и самовольном строительстве индивидуальных жилых домов» указано на две крайности в применении ст. 199 УК. С одной стороны, суды полагают, что ст. 199 должна применяться только тогда, когда самовольное строительство связано с извлечением материальной выгоды. С другой — по ч. 2 ст. 199 осуждаются лица, допустившие незначительные отступления от утвержденных проектов застройки или сделавшие капитальный ремонт без разрешения на то соответствующих органов2. Установление административной преюдиции позволило бы избежать таких ошибок. Исключение из советского уголовного законодательства аналогии обязывало законодателя к весьма тщательному определению круга наказуемых деяний. Пробел в УК не может быть теперь восполнен иначе как изданием нового закона. Иной путь вел бы к применению аналогии. Фактически аналогия применялась в РСФСР до 1965 г. при квалификации как хулиганство случаев угона автотранспорта. По аналогии применялась до 1968 г. ст. 211 УК РСФСР к нарушениям правил безопасности движения самоходных механизмов, не являющихся видами автомототранспорта и городского электротранс-

1                       См., например, дело У. «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1964, №8, стр 9.

2            «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1963, № 10, стр. 7-8.

472____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

порта, а также до сих пор применяется ст. 117 УК РСФСР к насильственному удовлетворению половой страсти в извращенной форме1.

*        * *

Наказуемость как составная часть уголовной противоправности выражается в угрозе применения наказания при нарушении запрета совершать те или иные общественно опасные деяния, признаки которого описаны в диспозиции нормы'.

Понимание наказуемости не как угрозы применения наказания, а как реального государственного принуждения привело отдельных криминалистов к мнению о том, что малозначительные преступления, дела о которых на основании ст. 51 УК РСФСР могут быть переданы на рассмотрение товарищеских судов, и даже преступления, не представляющие большой общественной опасности, виновные в которых передаются на поруки, не являются преступлениями3.

В связи с расширением роли общественности в борьбе с преступлениями и появлением новых видов освобождения от уголовной ответственности в советской правовой литературе высказывалось положение о том, что уголовное законодательство порывает с традиционным представлением о неразрывной связи преступления с наказанием и с уголовной ответственностью и в целом ряде норм

1                 Единственный из республиканских кодексов — УК УССР с полным основанием установил специальную норму об этом преступлении (ст 118 УК УССР гласит: «Удовлетворение половой страсти в извращенных формах с применением физического насилия, угрозы или с использованием беспомощного состояния потерпевшей наказывается лишением свободы на срок до пяти лет»),

2                  См. С. Ф. Кечекьян. Правоотношения в социалистическом обществе. М., Го-сюриздат, 1958, стр. 66—67; см. также О.Э.Лейст. Санкции в советском праве. М., Госюриздат, 1962, стр. 19-30; И. С. Самощенко. Понятие правонарушения. М., «Юридическая литература», 1963, стр.77; С. Б. Курылев. Санкции как элемент правовой нормы. «Советское государство и право», 1964, № 8, стр. 49.

3            См. А. А. Пионтковский. Учение о преступлении. М., Госюриздат, 1961, стр. 49; М. Л. Якуб. Освобождение от уголовной ответственности в связи с передачей обвиняемого на поруки. Тезисы доклада на межвузовской научной конференции «Советское государственное право в период развернутого строительства коммунизма». Изд-во ЛГУ, 1961, стр. 85; В. Каракашев. Развитие на наказуемоста в социалистическо то наказателно право и някои специални въпросы. «Правна мисъл», 1963, №1; В. И. КурляндскиО. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М., «Юридическая литература», 1965, стр. 119.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     473

устанавливает за действия, содержащие состав преступления, вместо уголовной — моральную (общественную) ответственность1.

Однако большинство советских криминалистов правильно считают, что малозначительные преступления и преступления, не представляющие большой общественной опасности, являются преступлениями с присущими им признаками наказуемости. Наказуемость понимается как содержащаяся в уголовно-правовых нормах угроза применения наказания. Появление новых видов освобождения от уголовной ответственности не изменило содержания признака наказуемости2.

Судебная практика неизменно признает малозначительные преступления, дела о которых передаются в товарищеские суды, именно преступлениями3.

Вопрос о природе малозначительных преступлений, дела о которых передаются на рассмотрение товарищеских судов, а в связи с этим о признаке преступления — наказуемости — был предметом обсуждения на Международном совещании по вопросам уголовного права в академии наук Венгерской Народной Республики. Венгерский криминалист Хорват в докладе «Применение наказаний или мер общественного воздействия за общественно опасные действия» высказался за признание деяний, за которые суды вместо наказания назначают меры общественного воздействия, преступлениями4. Его поддержали и другие участники совещания.

Правовая природа малозначительных преступлений законодательством  зарубежных социалистических  государств  определена

1                См. Б. С. Утевскип. Некоторые вопросы дальнейшего развития теории уголовного права. «Советское государство и право», 1963, №6, стр.42; см. также А. А. Пионтковский. Учение о преступлении. М., Госюриздат, 1961, стр. 29.

2                     См. В. Д. Меныиагин. О компетенции товарищеских судов. «Вестник МГУ», 1960, № 1, стр. 22; Г. Б. Виттенберг. Некоторые вопросы науки уголовного права и совершенствования законодательства в связи с возможностью замены уголовной ответственности мерами общественного воздействия. Тезисы докладов научной конференции «Проблемы советского уголовного права в период развернутого строительства коммунизма». Изд-во ЛГУ, 1963, стр.26; Я. М Гальперин. Рецензия на книгу В И. Курляндского «Уголовная ответственность и меры общественного воздействия». «Советское государство и право», 1966, № 7, стр. 139-140.

3               Постановление Пленума Верховного Суда СССР «О практике передачи судебных дел о малозначительных преступлениях в товарищеские суды». «Бюллетень Верховного Суда СССР», 1965, № 3, стр. 8-9.

4            «Acta Juridica», 1961, t. Ill, pp. 277-278.

474____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

неодинаково1. Так, Положение о товарищеских судах в Болгарии2, а также ст. 77 УК БНР 1968 г., постановление Государственного совета Венгрии о товарищеских судах, Положение о местных судах в Чехословакии, Положение о конфликтных и примирительных комиссиях в ГДР признают малозначительные преступления именно преступлениями, которые на законных основаниях могут быть переданы для рассмотрения в товарищеские суды. Таковыми же их считают судебная практика, уголовная статистика и теория в названных странах.

Оригинально решен вопрос о мерах, применяемых за преступления общественными органами, в УК ГДР, § 23 которого относит обсуждение и решение общественных органов правосудия к мерам уголовной ответственности. В § 29 УК дается исчерпывающий перечень воспитательных мер, применяемых общественными органами правосудия за преступные деяния и упущения.

Такие установления УК ГДР имеют своим преимуществом четкость определения природы деяний, за которые назначаются воспитательные меры взамен наказания общественными органами правосудия, как преступных. Однако при этом оказывается неясной природа самих этих мер. С одной стороны, УК называет их воспитательными, а с другой — мерами уголовной ответственности.

Румынский закон о судебных коллегиях на предприятиях от 1 января 1969 г. предусмотрел возможность рассмотрения товарищескими судами целой категории дел о малозначительных преступлениях. Иное решение давал ранее действовавший закон 1958 г. № 320. Исходя из него, румынский криминалист Фархон, например, полагал, что с передачей уголовного дела в товарищеские суды происходит «дезинкриминация» преступного деяния: оно превращается в непреступное правонарушение3. О дисквалификации деяния, как преступления, при передаче его в товарищеский суд, пишет болгарский криминалист Н. Манчев4.

1                  «Общественные суды в европейских социалистических странах». Изд-во МГУ, 1968.

2           См. Павлов. Другарските съдилища в НРБ. София, 1964, стр. 152-164.

3               См. Farhon. Unele probleme proviud competenta si activitetea con-sililor de juride-cata din interprivderi si institutii». «Justitia nowa», 1962, № 6.

4                       См. Н. Манчев. Преступление и противообществена проява. София, 1967, стр. 222-223.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                      475

Если понимать наказуемость как элемент уголовной противоправности, содержащий угрозу применения наказания, то этот признак является (и будет всегда являться) необходимым элементом преступления. Норма, которая не имеет санкции с угрозой наказания, не представляет собой уголовно-правовой нормы. При этом самый факт нахождения нормы в УК не определяет ее уголовно-правового характера. Например, в главе УК РСФСР о воинских преступлениях содержится немало норм с дисциплинарной ответственностью. В частности, п. «б» ст. 250 УК РСФСР говорит о промота-нии или утрате военного имущества при смягчающих обстоятельствах. В санкции этой нормы сказано, что совершение подобных деяний влечет «применение правил Дисциплинарного устава Вооруженных Сил Союза ССР». Эта норма не является уголовно-правовой. Предусмотренное в ней деяние — не преступление, а дисциплинарный проступок.

Не являются преступлениями и те деяния, за совершение которых в первый раз предусмотрены меры общественного воздействия, например, в первый раз совершенные в течение года мелкое хулиганство или мелкая спекуляция.

Конструкция санкций в современном советском уголовном законодательстве отличается рядом специфических особенностей. Главная из них — это гибкое сочетание в борьбе с мелкими преступлениями мер уголовного наказания и мер общественного воздействия.

Нормы с санкциями, устанавливающими административно-общественную преюдицию, надо отличать от норм с санкциями, содержащими альтернативную форму ответственности — наказание или меры общественного воздействия. Первые предусматривают преступность и наказуемость деяния лишь после применения к виновным мер административного или общественного воздействия (ч. 3 ст. 154, ч. 1 ст. 206 УК РСФСР). Вторые же признают уголовно-наказуемыми и преступными деяния, совершенные уже в первый раз.

Интерес в этом отношении представляет история изменения нормы о мелком хищении государственного или общественного имущества в УК РСФСР. Санкция нормы о мелком хищении государственного или общественного имущества в УК РСФСР 1960 г. с

476____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

момента его издания изменялась трижды, что неизбежно влияло на правовую природу мелкого хищения1.

Первая редакция ст. 96 УК РСФСР — признание мелкого хищения преступлением — ставила в зависимость от социально-психологической характеристики личности и даже таких случайных, посторонних для преступления факторов, как наличие товарищеского суда и места совершения хищения.

Закон Верховного Совета РСФСР от 25 июля 1962 г. изменил конструкцию ст. 96 УК РСФСР, сделав ее нормой с альтернативной санкцией2. И впервые совершенное мелкое хищение признавалось уголовно-наказуемым преступлением.

В третьей, ныне действующей редакции, ст. 96 во многом воспроизводит первую ее редакцию, определяя преступность мелкого хищения в зависимости от социально-политической характеристики личности похитителя и наличия товарищеского суда по месту жительства или службы похитителя.

Законодатель Российской Федерации опять поставил перед практикой трудный вопрос о правовой природе мелкого хищения. Квалификация мелких хищений осложняется еще и тем, что в ч. 2 ст. 96 говорится, что «те же действия, совершенные повторно... наказываются...» и т. д. Какое деяние считать «тем же»: впервые совершенное или уже подвергавшееся обсуждению в товарищеском суде? Совместимо ли это с примечанием к п. «а» ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 16 января 1965 г., где говорится, что в товарищеском суде не могут рассматриваться дела о мелком хищении, совершенном лицом, уже дважды привлекавшимся к товарищескому суду за мелкое хищение. Следовательно, примеча-

1 В первоначальной редакции ст. 96 выглядела так: «Мелкое хищение государственного или общественного имущества путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением, совершенное лицом, которое уже подвергалось мерам общественного воздействия за мелкое хищение или хотя и не подвергалось таким мерам, но совершило мелкое хищение более двух раз, а равно совершенное лицом, к которому по обстоятельствам дела меры общественного воздействия не могут быть применены, — наказывается лишением свободы на срок до одного года или исправительными работами на тот же срок».

Во второй редакции ч. I ст. 96 формулировалась следующим образом: «Мелкое хищение государственного или общественного имущества путем кражи, мошенничества, присвоения, растраты или злоупотребления служебным положением наказывается лишением свободы на срок до 6 месяцев или исправительными работами на срок до одного года либо влечет применение мер общественного воздействия».

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     477

ние допускает вторичное осуждение за мелкое хищение мерами общественного воздействия, считая их проступками. Часть же 2 ст. 96 те же повторные мелкие хищения рассматривает как преступление.

Несколько иначе сконструированы составы мелкого хищения в УК Казахской и УК Литовской союзных республик.

В литературе высказываются различные мнения о природе мелкого хищения. Одни считают, что после принятия Указа от 16 января 1965 г. все мелкие хищения являются проступками1, по мнению других большинство мелких хищений является проступками2. На практике при применении ст. 96 УК РСФСР много неясностей.

Например, С. был осужден по ч. 2 ст. 96 за то, что, работая грузчиком на Московской шерстепрядильной фабрике, неоднократно совершал хищения шерсти. За хищение 830 г шерсти 18 мая 1965 г. он был осужден товарищеским судом к штрафу. 8 апреля 1966 г. С. вновь совершил кражу шерсти на 12 руб.

Верховный Суд РСФСР отменил приговор, признав квалификацию по ч. 2 ст. 96 неправильной, так как С. не вменялась повторная кража, а в приговоре народного суда лишь констатировалось, что за первую кражу подсудимый осуждался мерами общественного воздействия. Действия С. были квалифицированы по ч. 1 ст. 963.

Нелогичность вывода Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР бросается в глаза: если бы С. не осуждался товарищеским судом, очевидно, его привлекли бы к ответственности по ч. 1 ст. 96. Впрочем, только «очевидно», ибо нынешняя конструкция ст. 96 в обеих ее частях такова, что, как отмечалось, не ясна природа ни однократного, ни повторного мелкого хищения.

Правильность нынешней редакции ст. 96 УК РСФСР вызывает большие сомнения. Как бы ни расширялась сфера применения мер общественного воздействия за преступления, правовая природа деяний должна решаться четко и в соответствии со ст. 7 Основ. Нельзя такие обстоятельства, как социально-политическая характеристика личности, наличие товарищеского суда по месту работы или жи-

1                 См. И. Б. Михайловская. Предложения по совершенствованию законодательства о товарищеских судах. «Советское государство и право», 1965, № 4, стр. 156.

2                См. Г. Галин. Ответственность за мелкое и совершенное в небольших размерах хищение социалистического имущества.  «Советская юстиция», 1965, №9, стр. 20-22.

3             «Бюллетень Верховного Суда РСФСР», 1967, № 6, стр. 7-8.

.

478____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

тельства виновного и т. п., рассматривать в качестве оснований признания деяния преступным. Они могут учитываться лишь при индивидуализации наказания или при освобождении виновного от уголовной ответственности, но только после решения основного вопроса — вопроса о том, что виновным совершено именно преступление.

В связи с тем что вместо уголовного наказания теперь стало возможным применение за преступление мер общественного воздействия, в советской литературе вносятся предложения об уточнении ст.ст. 1 и 7 Основ. Г. Б. Виттенберг считает, что надо «в понятии преступления четко и ясно сказать, что по советскому уголовному праву преступное действие влечет применение мер уголовного наказания либо взамен их — меры общественного воздействия в порядке, предусмотренном в уголовных кодексах союзных республик»1. В принципе такое уточнение вполне возможно2. Вместе с тем надо иметь в виду, что и действующее определение понятия преступления в ст. 7 Основ не противоречит современным задачам сочетания государственного и общественного воздействия за мелкие преступления. Преступление— деяние, предусмотренное уголовным законом. В уголовном же законе содержатся и нормы с альтернативной — либо уголовной, либо общественной — ответственностью.

Больше в уточнении нуждается другое положение, содержащееся в понятии преступления большинства республиканских УК. Статья 7 Основ характеризовала признак противоправности как «предусмотренное уголовным законом». УК РСФСР, УК МолдССР и УК ТаджССР конкретизировали это положение Основ, указав, что противоправным является деяние, «предусмотренное особенной частью настоящего кодекса», что не согласуется со ст.ст. 3 и 7 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик.

О признаках преступления говорит не только особенная, но и общая часть УК. Кроме того, принятые после вступления в силу УК

1                 Г. Б. Виттенберг. Некоторые вопросы науки уголовного права и совершенствования законодательства в связи с возможностью замены уголовной ответственности мерами общественного воздействия. Тезисы докладов научной конференции «Проблемы советского уголовного права в период развернутого строительства коммунизма». Изд-во ЛГУ, 1963, стр. 26.

2                 УК ГДР 1958 г. в определении уголовного проступка устанавливает, что этот вид уголовного деяния «влечет уголовную ответственность перед общественными органами правосудия или наказание без лишения свободы или, поскольку это установлено законом, при тяжких проступках лишение свободы до двух лет».

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     479

РСФСР 1960 г. уголовно-правовые нормы не сразу включались в УК, а некоторое время применялись самостоятельно. Понятно, что предусмотренные в них деяния также являются преступлениями. Поэтому в соответствии с Основами ст. 7 УК РСФСР и соответствующие статьи УК надо изменить, сделав ее аналогичной определению признака уголовной противоправности по большинству республиканских УК (УК УССР, УК БССР, УК УзбССР, УК КазССР, УК ГрузССР, УК АзССР, УК ЛитССР, УК ЛатвССР, УК КиргССР, УК АрмССР, УК ТуркССР). Так, ст. 7 УК УССР гласит: «Преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние...»

Значение уголовной противоправности чрезвычайно велико. В этом признаке преступления находит непосредственную реализацию важнейший принцип советского уголовного права— принцип социалистической законности. Совершенно справедлива критика А. А. Герцензоном1, к которому присоединяются проф. Герате2 и М. Беньямин3, ошибочности наименования признака уголовной противоправности «формальным» в отличие от «материального» признака общественной опасности. Если понимать материальный признак преступления как раскрывающий содержание этого последнего, то уголовная противоправность в такой же мере важна для сущности преступления, как и общественная опасность. Преступления нет как при отсутствии признака общественной опасности, так в равной мере и при отсутствии признака уголовной противоправности. Общественная опасность может именоваться материальным признаком только в смысле объективной реальности этого признака преступления, тогда как противоправность — законодательное понятие, оценка законом общественной опасности деяния, производная от объективной общественной опасности последнего. Более удачным является определение противоправности как правового, юридического признака преступления, как юридическое выражение общественной вредности преступления.

1                  См. А. А. Герцензон. Понятие преступления в советском уголовном праве. М., Госюриздат, 1955, стр. 40.

2                См. Герате. Материальное понятие преступления и основания уголовной ответственности. «Государство и право в свете Великого Октября». М., Госюриздат, 1958, стр. 62.

3               См. М. Benjamin. Der Ausschlub der strafrechtlichen Verantwortlichkeit bei gering-fugigen Handlungen. Berlin, 1962, SS. 85-87.

480____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

Уголовная противоправность не механически отражает общественную опасность деяния. Основаниями признания деяния уголовно-противоправным являются: 1) общественная опасность данного деяния — основополагающий критерий уголовной противоправности, 2) общественная опасность данной группы преступлений (здесь имеет большое значение состояние и динамика преступности данного рода, в особенности ее распространенность в статическом и динамическом показателях), 3) целесообразность преследования того или иного деяния именно уголовно-правовыми средствами .

Целесообразность признания общественно опасного деяния уголовно-противоправным определяется социалистическими принципами соотношения убеждения и принуждения. Только при достижении такого уровня правосознания, когда необходимость уголовно-правового принуждения становится ясной для большинства трудящихся, отражая их волю, советский законодатель устанавливает либо усиливает уголовную ответственность за общественно опасное деяние. Именно так в свое время произошло с уголовной ответственностью за калым".

Наоборот, учитывая малую эффективность уголовного наказания в борьбе с абортами, советский законодатель отказался от признания их уголовно-противоправными. Как показывает практика, разрешение абортов сократило число криминальных абортов и, кроме того, таких серьезных преступлений, как детоубийства.

Уголовная наказуемость общественно опасных деяний может быть нецелесообразной, если борьбу с ними также или даже лучше могут вести коллективы трудящихся, а не государственные органы. Целый ряд мелких преступлений перестали признаваться уголовно-противоправными в новых республиканских УК именно по этой причине.

1                       См. П. С. Дагель. Основания установления наказуемости деяния. «Уч. зап. Дальневосточного гос ун-та», 1961, вып. 3, стр. 186.

2              Лишь в конце 1924 г. ВЦИК РСФСР признал калым преступлением, хотя очевидной была его общественная опасность и до середины 20-х годов. При этом действие новой гл. IX УК РСФСР не было распространено на некоторые республики и области, в частности на Дагестанскую АССР. В Туркменской ССР калым был запрещен лишь в 1928 г., а в УК статья о калыме была включена лишь в 1930 г. Правосознание трудящихся указанных национальных республик не позволило еще признавать уголовно-противоправным калым при всей его общественной опасности.

Часть I. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     481

Что касается признака распространенности тех или иных общественно опасных деяний как основания для признания их уголовно-наказуемыми, то значение его различно в зависимости от характера и степени опасности соответствующего деяния. Тяжкие преступления объявляются уголовно-наказуемыми, даже если случаи совершения их чрезвычайно редки (например, наказуемость пропаганды войны или вредительства). В преступлениях же малозначительных, таких, например, как самогоноварение, легкие телесные повреждения и т. д., законодатель, решая вопрос об их наказуемости, всегда учитывал их распространенность. УК РСФСР отказался от целого ряда малозначительных и редко совершаемых преступлений (незаконное ношение ордена, неосторожное легкое телесное повреждение и др.).

Несовпадение между общественной опасностью и уголовной противоправностью может иметь место и вследствие отставания законодательства от требований жизни. Так, необходимость установления уголовной ответственности за угрозу жизни и здоровью граждан, загрязнение воздуха и водоемов отходами производства, нарушение правил обращения с радиоактивными элементами появилась значительно раньше 1960 г., когда был принят новый Уголовный кодекс РСФСР. До этого они были общественно опасными, но не уголовно-противоправными.

Общественная опасность и уголовная противоправность могут расходиться в случаях ошибочного принятия тех или иных уголовных законов в отношении действий, вовсе не общественно опасных, либо действий, опасность которых невелика. Всякое юридическое понятие преступления, как и право в целом, является выражением государственной воли. Интеллектуально-волевой характер правовых норм допускает возможность ошибок в законодательстве. Маркс говорил по этому поводу: «Само по себе право не только может наказывать за преступления, но и выдумывать их»1.

Существует мнение, что в случаях, предусмотренных ч. 2 ст. 7 Основ (малозначительность деяния), ст. 13 (необходимая оборона) и ст. 14 (крайняя необходимость), имеется расхождение между общественной опасностью и уголовной противоправностью деяний: про-

1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 516.

16 Зак 4470

482____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

тивоправность налицо, а общественной опасности нет1. И. С. Слуцкий даже считает, что убийство невменяемым лицом или лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, является уголовно-противоправным деянием2. Однако с этим нельзя согласиться. Лишь чисто внешне, на первый взгляд малозначительные деяния, а также действия, совершенные в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости, кажутся уголовно-противоправными. В действительности они либо нейтральны с точки зрения уголовно-правовых оценок, либо даже общественно полезны (необходимая оборона) и стимулируются уголовным законодательством3. Поэтому представляется неудачной формулировка признаков необходимой обороны и крайней необходимости как действий, подпадающих под признаки деяния, предусмотренного особенной частью настоящего кодекса (ст.ст. 13, 14 УК РСФСР). Подобно действиям по задержанию преступника, как их определяет ст. 16 Указа Верховного Совета СССР от 26 июля 1966 г. «Об усилении ответственности за хулиганство», действия при необходимой обороне и крайней необходимости являются правомерными.

Все признаки преступления находятся в тесном диалектическом единстве. Ведущим, определяющим является главный социальный объективный признак — общественная опасность деяния4.

Ряд авторов — Н. Д. Дурманов и А. А. Герцензон, В. А. Владимиров5 — называют в качестве самостоятельного признака преступления его аморальность, т. е. противоречие преступления моральным нормам. Аналогичное определение дается в теории уголовного права ГДР6. Действительно, всякое преступление глубоко противоречит моральному кодексу строителя коммунизма. Такое гармоническое сочетание социалистического уголовного права и социалистической нравственности объясняется прежде всего единством ма-

1 См. S. Н. Кудрявцев. Теоретические вопросы квалификации преступлений. М., Госюриздат, 1963, стр. 89-90.

См. И. И. Слуцкий. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Изд-воЛГУ, 1965, стр. 9.

3              Ст.ст. 12 и 13 УК НБР 1968 г. четко определяют необходимую оборону и крайнюю необходимость как деяния, не являющиеся общественно опасными.

4              См. Ив. Ненов. Престъпление и състав преступлението. «Известия на правния институт», кн. 1-2. София, 1955, стр. 157.

5            «Советское уголовное право», часть Общая, 1966, стр. 99.

6            «Lehrbuch des Strafrecht der DDR», allgemeiner Teil. Berlin, 1959, S. 254.

Часть 1. Уголовное право                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                    483

териального критерия определения сферы преступных и аморальных явлений в нашем обществе. В. И. Ленин писал, что в основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма.

Общими являются и основные принципы уголовного права и морали — социалистический гуманизм, демократизм и интернационализм. Можно без труда установить соответствие отдельным уголовно-правовым нормам «своих» моральных норм, регулирующих одни и те же общественные отношения.

Органическое взаимодействие советского уголовного права и его основного понятия — преступления — с коммунистической нравственностью выражается и проявляется: а) в процессе возникновения уголовно-правовых норм, б) при конструкции уголовно-правовых норм и в) в усовершенствовании уголовно-правовых норм1.

Тем не менее наш законодатель не выделяет аморальность преступления в качестве самостоятельного признака преступления. Происходит это оттого, что признаки преступления имеют своим назначением отражать специфические черты преступления, которые позволяют отграничить его от прочих правонарушений. Аморальность присуща не только преступлениям, но и другим правонарушениям. Кроме того, признак аморальности полностью поглощается более широким понятием общественной опасности преступного деяния.

Подытоживая сказанное о понятии преступления, можно дать такое его определение: преступлением признается предусмотренное уголовным законом общественно опасное виновное деяние, т. е. действие или бездействие, посягающее на основы социалистического строя или наносящее серьезный вред иным социалистическим общественным отношениям: личности, социалистической собственности, политическим, трудовым и иным правам граждан, социалистическому хозяйству, общественному порядку и безопасности, а равно другим социалистическим общественным отношениям.

1 См. подробнее Н. Ф. Кузнецова. Уголовное право и мораль. Изд-во МГУ, 1967.

484____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ