§ 2. МЕТОДИКА ИССЛЕДОВАНИЯ

В 1923 году исследователи преступности Москвы использовали социологическую и психофизиологическую методики.

констатирующие эксперименты или иначе «панельные исследования» проводятся и в других областях науки. См, например, Р. Р. Гурова. «Опыт изучения влияния социально-исторических условий на психическое развитие детей (сравнительное исследование 1929 и 1966 гг)» «Вопросы психологии», 1969, № 4, стр.115-130. 1 М. Н Гернет Там же.

Часть II. Криминология                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 701

Из двух объектов обследования — преступника и преступности — главным выступала личность преступника. Соответственно опросный анкетный лист распадался на две части — социологическую и антропологическую с подразделениями последней на психиатрический и чисто антропологический разделы.

Социологическая часть включала 2 подраздела: 1) криминологический: судимость, мотивы преступления, возраст, наказание, соучастие и 2) условия жизни, начиная с детства: а) семья, б) профессия, влияние на перемену профессии голода, войны, в) участие в общественной работе, г) экономическое положение. Всего социологическое обследование содержало 43 вопроса.

Антрополого-психиатрическая часть анкеты содержала вопросы: а) о наследственности, б) о физических заболеваниях, в) о злоупотреблении алкоголем, г) о возрасте половой жизни и других влечениях, д) характеристику способностей и моральных представлений, ж) данные по результатам обследования строения тела по Кречмеру. Анкета заканчивалась антропологическими исследованиями, которые включали измерения тела, волос, зубов, ногтей, татуировку.

Психологические исследования велись с помощью тестов в несколько приемов. Вопросники тестов были весьма обширными и занимали 18 страниц печатного текста.

С наибольшей полнотой удалось лишь социологическое исследование. Основным методом в нем был статистический метод и метод интервью заключенных в арестных домах Москвы.

Для пользования статистическим методом у криминологов 20-х годов имелись весьма благоприятные условия. Как известно, к тому времени была создана прочная уголовно-правовая основа изучения преступности, в 1922 году был принят первый советский социалистический Уголовный кодекс. Тогда же отдел моральной статистики ЦСУ стал проводить регулярные обобщения важнейших социально-демографических и иных криминологических данных о преступности, правонарушениях и моральных аномалиях (самоубийстве, пьянстве и проч.). Вся статистика подобного рода широко публиковалась в официальных изданиях ЦСУ1 и правительства. Так, например, данные о заявленных в Московский уголовный розыск преступлени-

1 См. например, «Бюллетень ЦСУ» за 1923 и последующие годы.

702____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

як за I квартал 1923 года, абсолютные и в процентном отношении, которые привел М. Н. Гернет в предисловии к сборнику «Преступный мир Москвы», были взяты из выходившей в Москве массовым тиражом газеты Московского Совета депутатов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов.1

Тогда же, в 1923 году, были введены т. н. индивидуальные листки на осужденного. Их заполняли члены судов Московской губернии на всех преступников после вынесения по уголовным делам обвинительных приговоров. Обобщение этих листков на осужденного дало ценнейший материал криминологам Москвы при изучении столичной преступности.2 Тогда же, в 1923 году, состоялась перепись населения столицы.

Криминологи 20-х годов для изучения преступности Москвы получили свободный доступ во все 9 арестных московских дома, в том числе при МУРе, где содержались наиболее тяжкие преступники. Более того, на базе арбатского арестного дома была создана научная лаборатория, куда по желанию обследователей доставлялись наиболее интересные с их точки зрения преступники.

Акцент на изучение личности преступника в исследовании 1923 года предопределил и основную методику— метод интервью заключенных. Применение этого метода позволило во всех подробностях изучить конкретные преступления и преступников. Пространные описания личности отдельных преступников занимают десятки страниц сборника «Преступный мир Москвы». Однако подробные биографические описания личности наиболее ярких преступников столицы 20-х годов имеют скорее познавательное, нежели строго научное криминологическое значение. Поэтому куда более ценными оказались те статьи сборника, где на первое место объектом исследования были поставлены преступность и ее причины, а отсюда основным методом исследования выступал статистический метод.

Борьба между биологическими и социологическими методами и концепциями в советской криминологии 20-х годов нашла отражение  также   в   изучаемом   сборнике.   С. Укше,   Е. Н. Краснушкин,

1              См «Известия отдела управления М.С.Р., К и К Д » от 3 августа 1923 года

2              См. В. Халфин. Особенности преступности в столице, провинциальном городе и деревне «Рабочий суд», 1925, № 39-40, стр 1488-1496.

Часть II. Криминология                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 703

Н. Н. Гедеонов, во многом сам М. Н. Гернет неоправданно большое значение придавали биологическим концепциям, часто ссылались на таких крупных научных авторитетов, как Ломброзо, Ферри и других антропологов. В. И. Куфаев, Л. А. Скляр, Д. П. Родин, напротив, исходили из социологической методики и потому их статьи содержат несравненно более ценную статистическую информацию о преступности, личности преступников и причинах преступности в Москве начала 20-х годов. В целом же, надо отдать должное всем авторам сборника, они стремились выявить именно социально-экономические стороны и факторы преступности столицы того времени.

Изучение преступности Москвы в 1968-1969 гг. по предмету совпадало с исследованием 1923 года. Нами изучались также преступность, личность преступника и причины преступности. Для сравнения бралась та же категория преступлений — убийства, разбои, грабежи, кражи, мошенничества, преступность несовершеннолетних и рецидивная преступность в убийствах и имущественно-корыстных преступлениях. Мы не исследовали самогоноварение и татуировку, ввиду их неактуальности. В отдельную главу мы выделили женскую преступность. Сделано это было потому, что в 20-х годах и научная литература и официальная уголовная статистика уделяли женской преступности большое внимание, а вовсе не по причине обнаружения этой преступностью каких-либо тревожных симптомов.

Сопоставление преступности за столь большой, для советского государства предельно большой, исторический период времени и именно по данной категории преступлений вполне репрезентативно как в отношении самих этих преступлений, так в известной мере и для преступности в целом. Дело в том, что как раз данные о преступлениях наиболее стабильны по своей уголовно-правовой характеристике в законе, а равно по реальному содержанию их общественной опасности. Этого нельзя сказать, например, о хулиганстве, самогоноварении или мелких производственных кражах. Далее, корыстные имущественные преступления принадлежат к числу наиболее распространенных преступлений Убийства же представляют наиболее опасные преступления. А как писал А. А. Герцензон еще в 1925 году, «основанием к выбору того или иного показателя преступности является социальная опасность данного преступления, с

704____________________________Я. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

одной стороны, и относительная распространенность его в изучаемом периоде времени, с другой стороны».1

Для сравнительного криминологического анализа брался тот же отрезок времени: I квартал 1923 года и I квартал 1968 и 1969 гг.

Наша социологическая группа провела сплошное анкетирование уголовных дел по имущественным корыстным преступлениям и убийствам по всем районным народным судам столицы и Мосгорсуду.2 Было собрано большое количество анкет по уголовным делам о похищениях и убийстве. Проведено интервью более 200 осужденных за корыстные имущественные преступления в Москве по трем исправительно-трудовым колониям: женской, мужской и для несовершеннолетних. Анкетным опросом, содержащим 63 вопроса, были охвачены также 216 заключенных, осужденных в I квартале в Москве за корыстные имущественные преступления к лишению свободы на срок более 2 лет. Обсчет проводился на ЭВМ в вычислительном центре Московского университета.

В научную обработку для написания настоящего сборника поступило, таким образом, 1778 анкет. В 1923 году нашими коллегами было использовано 1764 анкеты, включая большое число анкет по самогоноварению.

Поскольку современная советская криминология не признает значения биологических факторов, мы не использовали антропологическую методику изучения правонарушителей.

Надо отметить, что исследователям преступности столицы в 1923 году не удалась антропологическая часть обследования, о чем сожалели М. Я. Гернет и С. Познышев.3 Мы можем разделить их сожаления лишь в одном отношении: если бы удалась антропологическая часть обследования тогда, 45 лет назад, ныне к подобного рода измерениям лба, волос, грудной клетки и так называемым прочим биологическим исследованиям в криминологии уже бы никто не прибегал ввиду их очевидной антинаучности.

1               А. А. Герцензон Показатели динамики преступности. «Советское право», 1925, № 6, стр 66-90

2              Не были изучены лишь отсутствующие по различным причинам в народных судах уголовные дела об имущественных преступлениях, но при анализе преступности они учитывались

3             См , например, С Познышев «Преступность и вырождение» (Котов и Петров с криминально-психологической точки зрения) «Криминалист», 1923, № 1, стр 55-58.

Часть 11. Криминология                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  705

Что же касается психологических и психиатрических методов исследования, то мы не могли в полной мере их использовать. И это не вина, а беда наша. Дело в том, что в советской психиатрии и психологии ныне отсутствуют апробированные методики исследования личности. Наши попытки при интервью в опросе заключенных использовать некоторые психологические тесты не увенчались успехом. Не поправило дела и включение в опросные анкеты некоторых «психологических» вопросов, например, о самооценке черт характера, о взаимоотношении с членами семьи и производственных коллективов, о настроении во время алкогольного опьянения.

Так, на вопрос об оценке своего характера, который был построен как большинство опросных вопросов анкеты с веером подвопро-сов, заключенные вовсе не ответили в 24% случаев, оценили свой характер как неуравновешенный — 8%, уравновешенный — 28%, вспыльчивый — 18%, слабовольный — 21%. Но какую информацию несут эти вопросы? Во-первых, без психологических тестов нельзя оценить объективность ответов. Во-вторых, и это главное, выявление психологических черт характера само по себе, без раскрытия их нравственного содержания определяет лишь формальную, внешнюю сторону характера. Такие данные, конечно, могут и должны быть использованы в воспитательной работе исправительно-трудовых учреждений и общественных органов. Однако для выявления причин преступности, а именно эта цель преследовалась постановкой данных вопросов, равно, как представляется, все подобные психологические вопросы, многого дать не могут. Целеустремленность, например, как важная черта характера, его волевой стороны, является положительным качеством социально полезной деятельности. У грабителя-рецидивиста же она превращается в свою противоположность.

Психологическая часть исследования не удалась и обследователям преступности Москвы в 1923 году, хотя у них не было недостатка в психологических тестах, в основном иностранного происхождения (например, исследование ассоциаций проводилось по методу Эбингауза). Неудача последовала по «кадровой» причине, из-за нехватки обследователей психологов. У нас, кроме этой причины, главной оказалась, как отмечалось, отсутствие добротных психологических методик по исследованию личности. На состоявшемся 11-13 марта 1970 года Всесоюзном симпозиуме по теме «Проблемы

23 Зак 4470

706____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

личности» участники симпозиума были единодушны в критике столь ненормального для советской психологии положения, как отсутствие отечественной апробированной наукой и практикой стройной системы методики изучения личности.1

В предмет нашего сравнительного криминологического исследования мы включили проблему так называемых «криминальных психопатов», ибо в сборнике «Преступный мир Москвы» имелась аналогичная статья, написанная известным советским психиатром профессором Е. Н. Краснушкиным. При изучении этой проблемы к методическим трудностям прибавились трудности по сбору эмпирического материала. Мы тщательно фиксировали в анкетах результаты компетентных актов судебно-психиатрических экспертиз института им. Сербского по делам об убийстве, где экспертиза назначалась по 99% дел. Было обращено должное внимание, во-первых, на довольно высокий уровень психопатических черт характера и нарушений эмоциональной сферы у убийц (43% среди осужденных за квалифицированное убийство, и 10% среди осужденных за простое убийство), во-вторых, на частоту эффективности посягательства на жизнь человека, в-третьих, на остроту и длительность конфликтных ситуаций, предшествовавших убийствам.

Изучение психиатрической литературы показало, что в современном буржуазном мире происходит известный процесс «невроти-зации» личности. По подсчетам Всемирной организации здравоохранения в лечебницах Европы содержится около 2 млн психически больных. В США каждая вторая койка занята психически больным, а каждый десятый американец страдает какой-либо формой психического расстройства. Если в 1935 году на 100 тыс. населения приходилось 408 нервно-психических больных, то в 1966 году это число возросло до 642.2 В Англии имеется около 135 тыс. психически больных. В Голландии из каждой тысячи студентов 35 нуждаются в консультации психиатра. По данным ЮНЕСКО, «на каждого пациента психоневрологической лечебницы за стенами медицинских учреждений приходится два человека с теми или иными психическими недостатками. Этих людей нельзя госпитализиро-

1             См. «Проблемы личности». Материалы симпозиума, т. 1 и 2. Москва, 1970 г.

2                     «США: от великого к больному». Изд-во «Политическая литература», 1969, стр. 76-77.

w

Часть 11. Криминология                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                 707

вать — они «недостаточно больны», но и жить здоровой, счастливой жизнью они не могут».1

Невротизация и психиатризация личности в капиталистическом обществе, конечно, является прежде всего следствием жесточайшей эксплуатации трудящихся масс. Как писали итальянские социологи Микучини и Вертоне, «невроз— это психологическая цена, которую рабочий вынужден платить в наши дни ради того, чтобы монополия могла обеспечить себе непрерывный рост прибылей. Невроз — это один из аспектов обнищания рабочего, у которого в сложных условиях современности общества отнимают даже цельность его духовного мира, даже нормальное психологическое равновесие».

В СССР число психически больных несколько меньше, чем в США, Англии и других капиталистических странах. Так, анализ годовых отчетов 12 психоневрологических диспансеров Ленинграда за 5 лет (1961-1965 гг.) показал, что процент больных неврозами среди нервно-психических заболеваний вырос с 10,3% до 22,8%. Абсолютное число больных неврозами за этот период увеличилось в 4,6 раза.4 При этом, как отмечают советские психиатры, именно лица с неврозами и психопатическими аномалиями пограничного типа, т. е. между психическим заболеванием и нормой наименее всего изучены. Даже психопаты выпадают из поля зрения диспансеров. Между тем при неблагоприятной социальной ситуации они не менее общественно опасны, чем больные иными психическими заболеваниями.5

Проф. В. Мясищев отмечал, что среди трудных детей, многие из которых совершают правонарушения, немалое число лиц, неблагоприятных в нервном отношении. Он же определил главную особенность неврозов, и она не безразлична для криминологов, постоянно встречающихся с эффективностью и конфликтностью агрессивной

1                 Ю. А. Александровский. Человек побеждает безумие. Изд-во «Советская Россия», М., 1968, стр. 122.

2             Цит. по книге «США: от великого к больному», стр. 77.

3           Ю. А. Александровский, стр.122.

4            П. Г. Куликов. Некоторые вопросы организации восстановительной терапии при неврозах. В сб. «Неврозы и их лечение». Изд-во «Медицина», 1969, стр. 84.

5               М. Г. Ревенко. Общественно опасные действия психопатов в состоянии психопатической реакции. В сб. «Тезисы докладов конференции, посвященной вопросам профилактики общественно опасных действий психически больных». М., 1966, стр. 82.

^

708____________________________Я Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЬ!

преступности: неврозы «представляют собой острую или длительную болезненную реакцию человека главным образом на нарушения характера взаимоотношений людей».1 В связи с тем, что неврозы социально не нейтральны и по происхождению, и по следствиям, В. Мясищев предлагает организовать в стране широкую сеть психологических детских центров, где бы педагоги и родители могли получать квалифицированный психогигиенический и профилактический инструктаж.

Профессор Н. И. Фелинская привела в статье по поводу дискуссии о социальном и биологическом в криминологии такие данные: 44% обследованных ими несовершеннолетних правонарушителей страдали различными психическими аномалиями, чаще всего неврозами.2

По данным нашего исследования, почти каждый третий осужденный за квалифицированное убийство имел психические аномалии, не являющиеся, однако, психопатиями или психическими заболеваниями. По данным опроса среди лиц, осужденных в I квартале 1968 года за корыстные имущественные преступления на срок свыше 2 лет лишения свободы, 10% ответили, что болели психическими заболеваниями, и 12% — нервными заболеваниями. В каждом четвертом-пятом уголовном деле о похищениях судебно-медицинская экспертиза констатировала у виновных те или иные психические отклонения, чаще всего алкогольного или травматического происхождения. При этом мы понимали, что, исключая убийц, имущественные преступления, в отличие от телесных повреждений, хулиганства, изнасилования и т. п. агрессивных преступлений, не типичны для решения вопроса о роли невротизма в этиологии преступности.

О. Е. Фрейеров отмечал, что, справедливо критикуя биологиза-торские концепции буржуазных ученых о прямых корреляциях между преступностью и психопатическим складом личности, «до последнего времени мы впадали в другую крайность — полностью игнорировали тот очевидный факт, что процент психопатов среди лиц, совершивших преступление, значительно выше, чем процент таких больных среди обычного населения. Если во многих случаях крими-

1             В. Мясищев. Если ребенок нервный. «Правда» от 1 марта 1970 г., стр. 4.

2            «Литературная газета», 6 марта 1968 г.

Часть II. Криминология                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  709

нальные действия даже среди психически больных социально де-термированы, то, с другой стороны, преступность среди группы вменяемых может быть связана с личностными особенностями, в том числе с патологией характера — психопатией».1

Наконец, известный советский психолог А. Г. Ковалев прямо пишет: о «предкриминальном типе». «Эти люди, — отмечает он, — располагают такими морально-психологическими свойствами, которые в определенной ситуации, если они окажутся в ней, неизбежно совершают преступления. Сюда, во-первых, относятся люди с чрезвычайно эмоциональной возбудимостью и недостаточным самообладанием, что приводит в соответствующих ситуациях к хулиганским действиям или к серьезным уголовным преступлениям типа убийства в состоянии ревности или гнева».2

Перечень подобного рода высказываний о присутствии невроза и психопатий в этиологии преступности можно было бы продолжить. Однако и приведенного достаточно, чтобы понять, почему эта проблема нас заинтересовала. Кроме того, немаловажное значение для поддержания этого интереса сыграло то обстоятельство, что как раз наиболее реакционные биологизаторские направления в буржуазной криминологии напрямую связывают психопатизацию личности с причинами преступности.3 Например, в учебнике криминологии председателя международного общества криминологов профессора Жана Пинателя большая часть книги посвящена клинической криминологии. Здесь корреляции, хотя и без достаточного эмпирического обоснования, между преступной агрессивностью, опасным состоянием делинквентов и эмоциональной лабильностью устанавливаются непосредственно.4 Пользуется популярностью в зарубежной криминологии и социологии также концепция фрустрации как

1                   О. Е. Фрейеров. Проблемы криминальности психопатий и основные принципы судебно-психиатрической экспертизы. Сб. «Тезисы докладов конференции, посвященной вопросам профилактики общественно опасных действий психически больных», 1966, стр. 84-85.

2                   А. Г. Ковалев. Психологические основы исправления правонарушителей. М., 1968, стр. 50-51.

3            См. критику в статье Г. В. Морозова. «Роль биологического и социального фактора  в патогенезе  и клинике психопатий при рассмотрении их в судебно-психиатрическом аспекте. «Сб. мат-лы пятого всесоюзного съезда невропатологов и психиатров», т. 3, стр. 175-180.

4           Jean Pinatel. La criminology, Paris, 1969, p. 121-198.

710____________________________Н. Ф. Кузнецова. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ

непосредственной причины преступности.1 Под фрустрацией понимается психическое состояние человека, выражающееся в характерных особенностях переживаний и поведения, вызываемое объективно непреодолимыми (или субъективно понимаемыми) трудностями, возникающими на пути к достижению цели или к решению задачи Надо сказать, что и советские психологи также связывают фрустрацию с агрессией.2

Отсюда решение вопроса о том, существует ли корреляция в виде причины, условия или повода, между психическими аномалиями личности и преступностью, в первую очередь насильственной, приобретает серьезный методологический характер. Однако имевшиеся в нашем распоряжении несколько десятков дел об убийстве и имущественных преступлениях, а для последних не характерны отмеченные явления, не создавали прочной базы для решения столь сложной проблемы. Для восполнения эмпирического материала по криминологическим обследованиям нашей социологической группой в психоневрологической клинике № 12 города Москвы были изучены 886 историй болезни. В эту больницу помещаются для непродолжительного обследования и лечения больные со всего города, в том числе неврозами и психопатическими аномалиями в нетяжелой форме, как раз в той, которая нас интересовала. После проведения научных консультаций с крупными психиатрами и невропатологами столицы было принято решение выделить данную проблему в самостоятельную тему последующего углубленного исследования, дополнив состав нашей социологической группы психологами и психиатрами, и провести серию углубленных психолого-психиатрических обследований.

Столь пространные описания трудностей применения психиатрической и психологической методики при нашем исследовании потребовались для объяснения известной ограниченности эмпирического материала в последней главе сборника, а еще более для того, чтобы обратить внимание советских исследователей на актуальность

1                V.V. Stanciu La criminalite a Paris Paris, 1968, p 349-356

См критику у М Д. Шаргородского «Критика современной буржуазной криминологии» В сб «В тисках духовного кризиса», Лениздат, 1966, стр. 143.

2           См. Н. Д. Левитов Фрустрация как один из видов психического состояния, «Вопросы психологии», 1967, № 6, стр. 118-128.

Часть II. Криминология

711

решения этой важной стороны проблемы соотношения социального и биологического в криминологии.