4.       ПЫТКИ И ДРУГОЕ ЖЕСТОКОЕ, БЕСЧЕЛОВЕЧНОЕ ИЛИ УНИЖАЮЩЕЕ ДОСТОИНСТВО ОБРАЩЕНИЕ ИЛИ НАКАЗАНИЕ

Среди прав человека, которые занимают особое место в их иерархии и подлежат абсолютной и безусловной защите при всех обстоятельствах, несомненно,

См.: Сафаров НА. Комментарий к Закону Азербайджанской Республики «О выдаче (экстрадиции) лиц, совершивших преступления». С. 90. [1971] WLR 987.

154       Экстрадиция и права человека

следует упомянуть право не подвергаться пыткам и другому жестокому, бесчеловечному либо унижающему достоинство обращению или наказанию. Особый юридический статус данного права обусловливается тем, что оно органично связано с личной неприкосновенностью и человеческим достоинством индивида. Выражением абсолютного характера защиты личности от пыток является невозможность подвергать данное право дерогации (non-derogable right).

Запрет на отступление от права не подвергаться пыткам либо запрещенному обращению получил нормативное закрепление в международных договорах фундаментального характера. В частности, в п. 2 ст. 15 Европейской конвенции о защите прав человека, который позволяет государствам отступать от своих обязательств в случае чрезвычайных обстоятельств, подчеркивается значение прав, перечисленных в ст. 3: ни состояние войны, ни иное чрезвычайное положение, угрожающее жизни нации, не может служить основанием для нарушения положений упомянутой статьи. Однако Европейская конвенция в данном отношении не является единственным юридическим инструментом, демонстрирующим подобное отношение к пыткам.

В соответствии с ч. 2 ст. 4 Международного пакта о гражданских и политических правах даже чрезвычайное положение в государстве, при котором жизнь нации находится под угрозой и о наличии которого официально объявляется, не может служить основанием для каких-либо отступления от ст. 7, предусматривающей запрет пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Согласно ст. 27 («Приостановление гарантий») Американской конвенции о правах человека, ситуация войны, общественной опасности либо других чрезвычайных обстоятельств, которые угрожают независимости или безопасности государства, не дает оснований для какого-либо приостановления действия ст. 5 («Неприменение пыток»).

Надо также принять во внимание, что система юридической защиты личности от применения пыток либо иного запрещенного обращения представлена не только нормативными актами, которые обеспечивают рассматриваемое право в числе других прав (Всеобщая декларация прав человека, Европейская конвенция о защите прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Американская конвенция о правах человека), но и двумя специальными конвенциями — Конвенцией ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания 1984 г. и Европейской конвенцией по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство видов обращения или наказания 1987 г.

Универсальность запрета пыток либо какого-либо вида запрещенного обращения характерна не только для условий мирного времени, но и для ситуации вооруженных конфликтов. Так, в международном гуманитарном праве ряд договоров запрещает применение пыток и различных видов запрещенного обращения. В их числе Женевские конвенции 1949 г. и Дополнительный протокол II 1977 г. В частности, согласно ст. 3, общей для всех четырех Женев-

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     155

ских конвенций, «...запрещаются и всегда и всюду будут запрещаться следующие действия: жестокое обращение, пытки и истязания...».

Важнейшее значение вышеуказанных международных договоров заключается в том, что они установили международные стандарты в области предупреждения пыток и различных форм запрещенного обращения, которые конституируются в качестве нормативного минимума, определяющего уровень государственной регламентации с допустимыми отступлениями в форме превышения или конкретизации.

Реализация международно-правовых норм о правах человека, содержащихся в международных актах (конвенциях, договорах), осуществляется через внутреннее законодательство государств — участников этих актов. Определение правового положения граждан традиционно является суверенным правом государств, и международное сотрудничество в области обеспечения прав человека никогда не переступало ту черту, за которой начинается внутренняя юрисдикция государств. Вместе с тем существуют общепризнанные права и свободы человека, обеспечение которых — безусловная обязанность государств90. В их числе право не подвергаться пыткам и различным видам запрещенного обращения91. Нельзя также не принимать во внимание, что обязательства, вытекающие из запрета пыток, относятся к той категории международных обязательств, нарушение которых вызывает ответственность государства по отношению ко всему международному сообществу (erga omnes).

Как известно, понятие обязательств erga omnes, в защите которых имеют юридический интерес все государства, впервые было введено в правовой оборот Международным судом в деле Barcelona Traction. Рассматривая данное дело, Суд указал, что «...должно быть проведено существенное различие между обязательствами государств по отношению к международному сообществу в целом и обязательствами, которые возникают в отношении другого государства в рамках дипломатической защиты. По своей природе первые затрагивают все государства. В силу важности вытекающих из них прав все государства могут считаться имеющими юридический интерес в их защите; обязательства, о которых идет речь, представляют собой обязательства erga omnes. Эти обязательства вытекают в современном международном праве, например, из запрещения актов агрессии, геноцида, а также из принципов и норм, касающихся основополагающих прав человеческой личности, включая защиту от рабства и расовой дискриминации. Некоторые из соответствующих прав уже вошли в общее международное право... другие предостав-

См.: Курс международного права: В 7 т. Т. 6: Отрасли международного права. С. 163-164.

De Wet E. The Prohibition of Torture as an International Norm of jus cogens and Its Implications for National and Customary Law// European J. Int'L L. 2004. Vol. 15. No 1. P. 97-121.

156       Экстрадиция и права человека

ляются международными актами универсального и квазиуниверсального характера...»92. В связи с этим можно с уверенностью констатировать: «юридический интерес» всего сообщества государств, без сомнения, заключается в том, чтобы поставить заслон пыткам либо запрещенному обращению, посягающим на фундаментальные основы человеческого достоинства, задействовав для этого национальные и международно-правовые институты.

Разработанный Американским институтом права Restatement (Third) of Foreign Relations Law of the United States, рассматривая вошедшие в международное обычное право права человека, нарушение которых определяет ответственность государства-правонарушителя по отношению ко всем другим государствам, к вышеуказанному перечню Международного суда добавил несколько обязательств, в том числе связанное с пытками и другими жестокими, бесчеловечными или унижающими достоинство видами обращения или наказания (п. «d», § 702)93. Хотя, как отмечается в литературе, спустя почти 20 лет после решения Международного суда Restatement применил осторожный подход и ограничил статус erga omnes лишь несколькими обязательствами в области прав человека94, весьма примечательно, что запрет пыток был введен авторами указанного документа в перечень таких обязательств.

Вместе с тем необходимо отметить, что Международный суд, включив в dictum своего решения выражение «принципы и нормы, касающиеся основополагающих прав человеческой личности», оставил перечень обязательств erga omnes открытым. Указанный перечень был дополнен Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии, который по делу Prosecutor v. Anto Furundzija отметил, что «запрещение пыток налагает на государства

Barcelona Traction, Light and Power Co. Case (Preliminary Objection). ICJ Reports. 1970. P. 3; Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 604-616. Об обязательствах erga omnes см. подробнее: Annacker С. The Legal Regime of Erga Omnes obligations in International Law // Austrian J. P. & Int'l L. 1994. Vol. 46. No 2.131-166; BassiouniM.C. International Crimes: Jus Cogens and Obligatio Erga Omnes // Transnat'l L. & C. Probs. 1996. Vol. 59. No 4. P. 63-74; Coffman P. Obligations Erga Omnes and the Absent Third State// Germ.Y.B. Int'l L. 1996. Vol. 39. P. 285-333; Ragazzi M. The Concept of International Obligations Erga Omnes. Oxford, 1997 (рецензии на данное издание: Lefeber R. // Leiden J. Int'l L. 1998. Vol. 11. No 3. P. 685-689; Paulus A. // European J. Int'l L 1999. Vol. 10. No 4. P. 810-813); HooghA. The Relationship Between Jus Cogens, Obligations Erga Omnes and International Crimes // Austrian J. P. & Int'l L. 1991. Vol. 42. No 2. P. 183-214; Czaplinski W. Concepts of Jus Cogens and Obligations Erga Omnes in International Law in the Light of Recent Developments // Polish. Y.B. Int'l L. 1997/1998. Vol. 23. P. 87-97; Koto R. Theorie du Ius Cogens International// Rev^ Beige de Droit Int'le. 2003. Vol. 36. No 1. P. 5-55.

American Law Institute. Restatement (Third) of the Foreign Relations Law of the United States. 1987. § 807.

См.: Гусейнов Л. Международные обязательства государств в области прав человека. С. 29.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание         157

обязательства erga omnes, т.е. обязательства в отношении всех членов международного сообщества, каждый из которых имеет коррелятивное право. Помимо того что нарушение такого обязательства одновременно составляет нарушение коррелятивного права всех членов международного сообщества, оно дает основание требовать соблюдения этого обязательства каждому члену, который обладает правом настаивать на этом или в любом случае требовать прекращения нарушения»95.

Существующее в международном праве всеобщее осуждение пыток получило подтверждение и со стороны национальных судебных органов. По одному из самых известных дел о пытках, рассмотренному судебными органами США — Fildrtiga v. Pena-Irala96, — было отмечено, что «лица, применяющие пытки, подобно пиратам и работорговцам, являются hostes humani generis, врагами всего человечества»97.

Существенное значение для рассматриваемой проблемы имеет и определение пытки. Надо заметить, что дефиниция пытки не содержится ни в Европейской конвенции о защите прав человека, ни в Международном пакте

Prosecutor v. Anto Furundzija. Trial Chamber. 10 December 1998. Case No. IT-95-17/ 1-A. Para. 151.

% 630 F.2d 876 (2d Cir. 1980); (1980) Int'l L.M., 966, U.S. Circuit Court of Appeals, 2nd Circuit; Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 731—734; International Human Rigths in Context: Law, Politics, Morals/ Henry J. Stainer and Philip Alston. Cambridge, 1996. P. 779-788.

Это дело касалось парагвайского гражданина Филартиги, который в 1978 г. прибыл в Соединенные Штаты и обратился к федеральным властям с ходатайством о предоставлении политического убежища. Узнав о нелегальном нахождении в США бывшего начальника полиции Асунсьона, Филартига возбудил против него судебный процесс о возмещении причиненного ему ущерба. Свое заявление он обосновал тем, что в результате применения пыток против его сына и брата (тоже парагвайских граждан) они скончались. Причем пытки применялись в отместку за политическую деятельность его отца, находившегося в оппозиции к парагвайскому правительству. Окружным апелляционным судом было определено, что подобные действия нарушают общепризнанные нормы международного права и поэтому истец может инициировать процесс на основе Свода законов США, предусматривающего право иностранных граждан на подачу иска в федеральном суде за ущерб, причиненный нарушением международно-правовых норм. Суд также отметил, что пытка признана преступлением в соответствии с международным правом и любая страна вправе осуществлять юрисдикцию над правонарушителями по таким делам. При этом указывалось, что право на свободу от пыток стало частью обычного международного права. Причем для установления обычно-правового характера обязательства о запрете пыток судья Кауфман (Kaufman) сослался на Всеобщую декларацию прав человека, Европейскую конвенцию о защите прав человека и другие международно-правовые акты. См. подробнее: BlumJ., Steinhardt R. Federal Jurisdiction over International Human Rights Claims: The Alien Tort Claims Act after Fildrtiga v. Pena-Irala // Harv. Int'l L. J. 1981. Vol. 22. P. 53; Stephens B. Translating Filartiga: A Comparative and International Law Analysis of Domestic Remedies for International Human Rights Violations// Yale J. Int'l L. 2002. Vol. 27. No 1. P. 1-57.

158       Экстрадиция и права человека

о гражданских и политических правах, предусматривающих лишь общий запрет на подобные действия. Однако она раскрыта в ст. 1 Конвенции против пыток 1984 г. Согласно указанной статье, для целей Конвенции пытка означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его либо третье лицо или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняются государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству либо с их ведома или молчаливого согласия98.

В то же время практика международных судебных (квазисудебных) органов, связанная с рассмотрением дел о пытках либо запрещенном обращении, является весьма обширной и позволяет сформировать достаточно четкие критерии для определения состава подобных действий. В этом ряду, конечно же, нужно особо отметить практику европейского правозащитного механизма".

Как известно, упомянутая нами ст. 3 Европейской конвенции о защите прав человека устанавливает, что никто не должен подвергаться пыткам либо бесчеловечным или унижающим достоинство видам обращения или наказания. Европейским судом по правам человека и Европейской комиссией по правам человека было выявлено множество форм поведения, способных составить нарушение ст. 3, включая: насилие, условия содержания под стражей, изнасилование, телесные наказания, экстрадицию либо высылку, следствием которых может быть пытка или запрещенное обращение либо даже угроза пыток, которая должна быть так же длительна, как и достаточно реальна для причинения психических страданий100.

Статья 3 Конвенции накладывает особо строгие ограничения на действие (бездействие) государства, преследуя цель защиты достоинства, а также физической и психической неприкосновенности человеческой личности. Эта статья, что неоднократно подчеркивалось Европейским судом по правам человека, охраняет одну из основных ценностей демократического общества. Даже в наиболее сложных обстоятельствах, таких, как борьба против организованного терроризма либо преступности, Конвенция совершенно

О дефиниции пытки см., в частности: Rodley N. The Treatment of Prisoners Under International Law. 2nd ed. Oxford, 2000. P. 75-85; Idem. The Definition of Torture in International Law // Current Legal Probs. 2003. Vol. 55.

Evans M., Morgan R. Preventing Torture: A Study of the European Convention for the Prevention of Torture and Inhuman or Degrading Treatment or Punishment. Oxford, 1998.

Starmer K. European Human Rights Law: The Human Rights Act 1998 and European Convention on Human Rights. Glasgow, 1999. P. 92.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание         159

четко запрещает пытки либо бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения или наказания. В отличие от большинства материально-правовых положений Конвенции и Протоколов № 1 и 4 ст. 3 не предусматривает исключений и не разрешается ее частичная отмена101.

Как отмечают авторы Комментария к Европейской конвенции о защите прав человека, для того чтобы ст. 3 нашла применение, обращение, которое квалифицируется как дурное или, например, унижающее достоинство, должно достичь некоего минимума тяжести. Иными словами, жертва должна показать, что обращение с ней может реально рассматриваться как подпадающее под действие запрета, содержащегося в названной статье102. Оценка указанного минимума относительна: она зависит от различных обстоятельств дела, таких, как продолжительность плохого обращения, его физические и психические последствия и, в некоторых случаях, пол, возраст и состояние потерпевшего (см. дело Ilhan v. Turkey)103. Более того, определяя, следует ли считать обращение «унижающим достоинство» по смыслу ст. 3, Суд учитывает, является ли его целью оскорбление и унижение достоинства лица и оказывает ли оно неблагоприятное влияние на личность способом, не совместимым со ст. 3 в том, что касается последствий такого обращения. Но даже отсутствие такой цели не может в итоге исключать нарушения ст. З104. Здесь надо иметь в виду, что, даже если плохое обращение имеет минимальный характер, оно подпадает под действие ст. 3, о чем не раз упоминал Европейский суд при рассмотрении конкретных дел (см., в частности, дела Kurt a Turkey*05, Cruz Varas and Others v. Sweedenm).

В рамках европейского правозащитного механизма неоднократно поднимались вопросы определения степени запрещенного поведения, исходя из того что ст. 3 различает три основных понятия, характеризующих жестокое обращение.

При рассмотрении дела Greece v. U.K. Европейская комиссия, в частности отмечала, что «все пытки надлежит признавать бесчеловечным или унижающим достоинство обращением, а бесчеловечное обращение — одновремен-

См. об этом практику Европейского суда по правам человека: дела Ireland в U.K. Judgment of 18 January 1978. Series A. No 25; Chahal v. U.K. Judgement of 15 November 1996, Reports of Judgements and Decisions 1996-V; Aksoy v. Turkey. Judgement of 18 December 1996, Reports of Judgements and Decisions 1996-VI.

См.: Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения. С. 29.

Изложение данного дела см.: Европейский суд по правам человека: Избранные постановления 1999-2000 гг. и комментарии / Под ред. Ю.Ю. Берестнева и А.О. Ков-туна. М., 2002. С. 49-86.

См. там же. С. 29.

105 Kurt v. Turkey. Judgment of 25 May 1998, Reports of Judgements and Decisions. 1998-Ш.

Об этом деле см.: Mowbray A. Cases and Materials on the European Convention on Human Rights. Butterworths. Edinburgh; L.; Dublin, 2001. P. 122.

160       Экстрадиция и права человека

но и унижающим достоинство. Понятие бесчеловечного обращения охватывает, по меньшей мере, такое обращение, при котором умышленно причиняются серьезные страдания, психические либо физические, что в данной ситуации не является оправданным. Слово «пытка» зачастую используется для описания бесчеловечного обращения, цель которого сводится к тому, чтобы получить информацию либо признание... и как правило, она является крайней формой бесчеловечного обращения. Обращение с лицом либо его наказание можно считать унижающим достоинство, если оно грубо унижает его перед другими либо заставляет действовать против своей воли...»107. Для того чтобы определить, являлась ли данная конкретная форма жестокого обращения пыткой, необходимо учитывать различие, закрепленное в ст. 3 между этим понятием и понятием бесчеловечного или унижающего достоинство обращения. Как это было установлено Европейским судом по правам человека, намерением создателей Конвенции было через разграничение этих двух понятий придать особое значение преднамеренному бесчеловечному обращению, причиняющему серьезные и жестокие страдания (дело Selmouni v. France)m.

Европейский суд по делу Ireland v. U.K.m несколько видоизменил определенные по делу Denmark, France, Norway, Sweden and Netherland v. Greece степени тяжести запрещенного поведения, установив, что:

пытка — это намеренно бесчеловечное обращение, которое влечет серьезные

и жестокие страдания;

бесчеловечное обращение или наказание —это причинение сильного физиче

ского или душевного страдания;

унижающее достоинство обращение или наказание — это плохое обращение

такого рода, которое имеет целью вызвать у жертв чувство страха, подавлен

ности и неполноценности, для того чтобы оскорбить, унизить или сломить их

физическое или моральное сопротивление.

Большинство дел, рассматривавшихся страсбургскими органами в связи со ст. 3 Конвенции о защите прав человека, касались обращения с индивидами в процессе содержания под стражей. С другой стороны, ряд различных аспектов запрета подвергаться пыткам был связан с предотвращением экстрадиции либо высылки лица в государство, в котором оно может столкнуться с угрозой пыток либо запрещенного обращения. Европейский суд по правам человека по делу Bensaid v. U.K. указывал, что применительно к полномочиям властей по экстрадиции, высылке или депортации в третьи страны ст. 3 при любых условиях запрещает пытки либо бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание и что ее гарантии подлежат

107 Greece v. U.K. Comm. Report 5.11.69. Paras. 28-29.

См.: Европейский суд по правам человека: Избранные постановления 1999— 2000 гг. и комментарии. С. 111.

109 Ireland v. U.K. (1978). Series A. No 25. Para. 167.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     161

применению независимо от того, каким бы предосудительным ни было поведение конкретного лица110.

При рассмотрении проблемы экстрадиции лиц за преступления, наказуемые смертной казнью, уже отмечалось, что нередко указанные лица пытаются воспротивиться выдаче в связи с опасениями длительного пребывания в местах заключения в ожидании казни, что рассматривалось ими как пытка либо жестокое обращение. Данная проблема привлекает пристальное внимание исследователей и неоднократно являлась предметом рассмотрения международных судебных (квазисудебных) органов.

Обратимся, в частности, к делу Kirkwoodv. U.K.1U Лицо, подозреваемое в совершении убийства в Сан-Франциско, было арестовано в Лондоне. В связи с запросом о выдаче Соединенным Штатам заявитель утверждал, что заверения США о том, что обвинение не будет добиваться смертной казни, не являются достаточными, чтобы защитить его от возможности назначения подобного наказания, и в случае признания его виновным он рискует провести длительное время в ожидании приведения приговора в исполнение, когда условия содержания и неопределенная ситуация будут представлять собой бесчеловечное обращение в соответствии со смыслом ст. 3 Конвенции. Европейская комиссия не приняла доводов заявителя и признала их необоснованными, поскольку процессуальные гарантии, предоставленные со стороны Калифорнии, были достаточным средством от нарушений ст. З112.

С подобной проблемой столкнулся и Европейский суд по делу Soering a U.K.m Для немецкого гражданина, чьей выдачи по обвинению в убийстве, наказуемом смертной казнью, требовали от Великобритании Соединенные Штаты, существовала опасность столкнуться в этой стране с возможностью длительного заключения в «коридоре смерти». В отличие от дела Kirkwood v. U.K. власти США первоначально не дали никаких гарантий того, что не будут настаивать на вынесении смертного приговора.

Йене Серинг, гражданин Федеративной Республики Германии, и его приятельница Елизабет Хейсом, гражданка Канады, разыскивались за совершение умышленного убийства ее родителей, совершенного в 1985 г. в Вирджинии (округ Бедфорд). После того как они были арестованы в Великобритании, Соединенные Штаты 31 июля 1986 г. в соответствии с Договором об

См.: Европейский суд по правам человека: Избранные постановления 1999— 2000 гг. и комментарии. С. 260.

тKirkwood v. U.K. Application No 14038/88. 37. European Commission on Human Rights. Decisions and Reports. 1984. P. 158.

В связи с рассматриваемой проблемой см.: Schabas W. The Death Penalty As Cruel Treatment and Torture: Capital Punisment Challenged in the World's Coutrs. Boston, 1996. P. 96-157.

113 Case oiSoeringv. U.K. (1989). Series A. No 161. Para. 113.

162         Экстрадиция и права человека

экстрадиции 1846 г. обратились с запросом о выдаче обвиняемых. Сообщница Серинга 8 мая 1987 г. была выдана американской стороне и затем осуждена к лишению свободы. Что же касается Серинга, то в связи с совершенным им преступлением, согласно Договору об экстрадиции между ФРГ и Великобританией, немецкая сторона также обратилась с просьбой о его выдаче. Однако с учетом того, что запрос Соединенных Штатов был предъявлен первым, власти Великобритании решили удовлетворить его. Проблемы с экстрадицией Серинга возникли в связи с возможностью назначения ему наказания в виде смертной казни, которая в Великобритании была отменена. 1 июня 1987 г. прокурор штата Вирджиния сообщил, что в случае признания Серинга виновным в совершении вменяемого ему убийства до суда будет доведено нежелание Великобритании по поводу вынесения смертного приговора или его приведения в исполнение. Однако одновременно он добавил, что будет добиваться для Серинга вынесения смертного приговора. Рассмотрев 16 июня 1987 г. дело обвиняемого, магистратский суд Лондона установил наличие необходимых оснований для экстрадиции и оставил его под стражей до соответствующего распоряжения министра внутренних дел. После отклонения 30 июня 1988 г. жалобы о применении habeas corpus министр постановил передать Серинга властям США. Однако в связи с обращением обвиняемого в страс-бургские органы экстрадиция была отложена.

Серинг утверждал, что ситуация с исполнением смертных приговоров в Вирджинии, где его собирались судить, и в частности задержки продолжительностью, как правило, в шесть — восемь лет между вынесением и исполнением смертного приговора, представляет собой бесчеловечное обращение. Соединенное Королевство, подвергая его риску такого обращения, утверждал он, нарушает ст. 3 Конвенции. Заявитель, кроме того, обращал внимание на то обстоятельство, что индивид не может быть экстрадирован за пределы территории, на которой его права защищаются Конвенцией, если нет уверенности, что предоставляемые ему гарантии не аналогичны конвенционным гарантиям, в частности, предоставляемым ст. 3.

С другой стороны, Соединенное Королевство утверждало, что государство, осуществляющее экстрадицию, согласно Конвенции, не несет ответственности за бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, которое может иметь место за рамками его юрисдикции. Оно признавало неправомерным расширительное толкование ст. 3, согласно которому, экстради-руя преступника, скрывающегося от правосудия, выдающее государство подвергает его жестокому наказанию либо бесчеловечному обращению, связанному с осуждением. При этом утверждалось, что ст. 3 в делах об экстрадиции применима лишь в случаях, когда характер наказания либо обращения в других государствах является существенным и неотвратимым. Если речь идет только о предположениях с учетом общей законной заинтересованности государств в привлечении к ответственности преступников, скрывающихся от правосудия, требуются достоверные доказательства того, что плохое обраще-

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     163

ние действительно будет иметь место. Признав, что сами по себе смертные приговоры в США не являются незаконными, Суд решил, что возражения подавшего петицию против «синдрома коридора смерти» подразумевают нарушение его прав в соответствии со ст. 3. В решении Суда отмечалось:

«...89. Определение того, что представляет собой бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание, зависит от всех обстоятельств дела. Кроме того, Конвенция направлена на поиск справедливого баланса между потребностями, связанными с интересами общества в целом, и требованиями защиты фундаментальных прав личности. По мере того как становится легче передвигаться по миру и преступность приобретает более широкие международные масштабы, усиливается заинтересованность всех наций в предании беглых преступников суду. Наоборот, создание безопасного убежища для беглецов не только представляет собой угрозу для государства, обязанного укрывать защищаемое лицо, но также приведет к подрыву основ экстрадиции. Эти соображения должны быть отнесены к факторам, учитываемым по экстрадиционным делам, при толковании и применении понятий жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения и наказания.

В принципе Конвенционные органы не решают вопроса о наличии либо

отсутствии потенциальных нарушений Конвенции. Однако, если заявитель

утверждает, что решение о его экстрадиции будет нарушать ст. 3 вслед

ствие предсказуемых последствий в запрашивающем государстве, необхо

дим отход от этого принципа вследствие серьезности и неотвратимости

предполагаемых страданий в целях обеспечения эффективности гарантий,

предусмотренных этой статьей.

Иными словами, решение государства-участника об экстрадиции мо

жет породить ситуацию, охватываемую ст. 3, и таким образом повлечь от

ветственность данного государства согласно Конвенции при наличии до

статочных оснований полагать, что заинтересованное лицо, если оно бу

дет выдано, реально столкнется с риском подвергнуться пыткам либо

бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию

в запрашивающем государстве. Чтобы возложить подобную ответствен

ность, необходимо оценить условия в этой стране с точки зрения стандар

тов ст. 3 Конвенции. При этом ни в соответствии с международным правом,

ни в соответствии с Конвенцией, ни каким бы то ни было иным образом не

возникает вопроса об ответственности принимающего государства. Соглас

но Конвенции, речь может идти лишь об ответственности государства —

участника Конвенции, осуществляющего экстрадицию, действия которо

го имели прямым следствием то, что лицо подверглось плохому обраще

нию, запрещенному Конвенцией»114.

14 Цит. по: Bailey S.H., Harris D.J.Jones B.L. Civil liberties. Cases and Materials. 4th ed. L, 1995. P. 760; Harris DJ. Cases and Materials on International Law. P. 661; Европейский суд по правам человека: В 2 т. Т. 1. С. 641—642.

164       Экстрадиция и права человека

Суд отметил, что для каждого заключенного, осужденного к смертной казни, неизбежны некоторый промежуток между вынесением приговора и приведением его в исполнение и, соответственно, имеет место состояние тяжелого стресса в условиях режима строгой изоляции. При этом не подвергались сомнению демократический характер правовой системы Вирджинии и позитивные черты судебных процедур — слушания по делу, вынесения приговора, подачи и рассмотрения жалоб. Однако, учитывая существенную длительность времени нахождения в камере смертников в экстремальных условиях, в состоянии постоянной и всевозрастающей подавленности в ожидании приведения приговора в исполнение, а также обстоятельства, характеризующие личность заявителя, в частности его возраст, психическое состояние в момент совершения преступления, экстрадиция заявителя Соединенным Штатам означала бы для него реальный риск подвергнуться обращению, превышающему порог, установленный ст. 3.

Таким образом, установив, что Серинг реально рискует быть осужденным к смертной казни при длительном содержании в ожидании исполнения наказания, Суд единогласно постановил, что если решение министра внутренних дел об экстрадиции будет выполнено, то это приведет к нарушению ст. 3.

Кроме того, судья де Мейер в своем совпадающем мнении указал, что выдача заявителя Соединенным Штатам не только привела бы к тому, что он подвергся бы бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, но и означала бы нарушение его права на жизнь. При этом отмечалось, что «в условиях данного дела выдача заявителя Соединенным Штатам подвергла бы его риску быть приговоренным к смертной казни и казненным в Вирджинии за преступление, в отношении которого законом Соединенного Королевства такое наказание не предусматривается. Когда речь идет о праве человека на жизнь, ни одно государство, к которому обратились с запросом о выдаче, не имеет права допустить, чтобы запрашивающее государство предприняло такие действия, которые запрашиваемое государство само не вправе совершить. Если, как в данном случае, внутреннее право государства не предусматривает смертной казни за преступление, о котором идет речь, это государство не имеет права поставить данное лицо в такое положение, когда за это преступление оно может быть лишено жизни по решению другого государства.

Одно это соображение может служить достаточным основанием, чтобы не допустить выдачи заявителя... Соединенным Штатам.

...Экстрадиция в США могла бы быть правомерной лишь в том случае, если Соединенные Штаты дали бы абсолютные гарантии, что в случае осуждения за преступление, в совершении которого заявитель обвиняется, он не будет казнен.

Вскоре после того, как Суд вынес решение, Великобритания заручилась обязательством государственного прокурора штата Вирджиния о том, что он

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     165

не будет требовать смертного приговора для подсудимого. В результате Се-ринг был выдан Соединенным Штатам115.

Как показала практика Европейского суда, подход, примененный в деле Серинга, может быть использован по делам не только об экстрадиции, но и о депортации116, примером чему явилось дело Cruz Varas and Others v. Sweden"1.

В этом деле заявителю и его семье, прибывшим из Чили в Швецию в 1987 г., Национальный совет по иммиграции отказал в предоставлении статуса беженца и постановил выслать из страны. Заявитель утверждал, что в случае его возвращения на родину он рискует подвергнуться преследованиям за свою политическую деятельность.

Суд отметил, что стандарты, имевшие место по делу Серинга, могут быть применены как к выдаче, так и к высылке, хотя в своем решении отметил, что достаточных оснований предполагать наличие опасности для реального риска обращения, противоречащего ст. 3, не установлено. Судом было также указано, что наличие опасности жестокого обращения должно оцениваться с учетом тех фактов, которые известны государству в момент высылки. Эти факты, а также улучшение политической ситуации в Чили позволили определить, что при данных обстоятельствах реальных оснований для угрозы подвергнуться бесчеловечному либо унижающему достоинство обращению не было и высылка заявителя была осуществлена в пределах, допускаемых ст. 3.

Несмотря на важнейшее значение дела Soering v. U.K. для защиты прав лиц, подвергающихся экстрадиции, она все же не привела к формированию единообразной практики международных институций и национальных судебных органов по схожим либо аналогичным делам. Несколько иной подход по сравнению с подходом Европейского суда по правам человека по делу Серинга был принят Верховным судом Канады по делу Kindler v. Canada (Minister of Justice)1™, которое впоследствии рассматривалось Комитетом по правам человека.

Джозеф Киндлер, гражданин США, был осужден за убийство и похищение человека в Пенсильвании. Он был приговорен к смертной казни судом присяж-

См. об этом: Harris DJ., O'Boyle M., Warbrick С. Law of the European Convention on Human Rights. L, 1995. P. 74-77; Gormen D., Harris D, Zwaak L. Op. cit. P. 116; Bailey S.H., Harris D.J., Jones B.L. Civil liberties. Cases and Materials. P. 759-763; Shea M.P. Expanding Judicial Scrutiny of Human Rights in Extradition Cases after Soering // Yale J. Int'l L. Vol. 17. 1992. P. 85; DugardJ., Van den Wyngaert С Op. cit. 1998. P. 191; Van den Wyngaert C. Applying the European Convention on Human Rights to Extradition: Opening Pandora's Box? // Int'L & Сотр. L. Q. 1990. Vol. 39. P. 757-759; Lillich R. Soering Case// Am. J. Int'l L. 1990. Vol. 85. P. 128.

Alleweldt R. Protection against Expulsion Under Article 3 of the European Convention on Human Rights // European J. Int'l L. 1993. Vol. 4. No 3. P. 360-376.

Case of Cruz Varas and Others v. Sweden (1991). Series A. No 201. P. 27-32. Paras. 68-86; Bailey S.H., Harris D.J.Jones B.L. Op. cit. P. 764.

См. об этом: <http://www.lexum.umontreal.ca/csc-cc/en/pub/1991/vol2/html/ 1991scr2_0779.php>.

166       Экстрадиция и права человека

ных, однако скрылся на территории Канады, в связи с чем, согласно Договору об экстрадиции 1976 г. между двумя странами, была запрошена его выдача. Пытаясь воспрепятствовать своей экстрадиции, Киндлер утверждал, что его выдача Соединенным Штатам будет представлять собой нарушение разд. 12 Канадской хартии прав и свобод, запрещающей жестокое или необычное обращение или наказание, поскольку ему будет вынесен смертный приговор, который, как он утверждал, согласно тому же разделу, был бы неконституционным в Канаде. Однако его обращения в судебные инстанции страны остались безрезультатными. Верховный суд Канады в своем решении от 26 сентября 1991 г. установил, что экстрадиция заявителя не нарушает Канадской хартии о правах человека. Как отметил судья Маклахлин, Хартия регулирует только законодательные и исполнительные акты правительства Канады. При экстрадиции «воздействие любого канадского закона или правительственного акта слишком удалено от определения наказания, на которое указывается в жалобе, и поэтому не соотносится с разд. 12», поскольку «любое установленное наказание будет следствием законов и решений [принимающей страны]». Тем не менее экстрадиция и потенциальное наказание в принимающем государстве были проанализированы с учетом разд. 7 Хартии, где закреплено, что никто не должен быть лишен жизни, свободы или личной неприкосновенности иначе как в соответствии с основополагающими принципами правосудия. При этом отмечалось, что, ввиду того что выдача «затрагивает интересы и сложные вопросы, с которыми судьи, возможно, не вполне готовы иметь дело», вопрос о том, нарушает ли экстрадиция разд. 7, следует решать с учетом того, действительно ли «установление наказания иностранным государством „достаточно сильно потрясет совесть канадцев"... Беглец должен доказать, что находится в положении, которое попросту неприемлемо». Суд установил, что выдача Пенсильвании лица, которому грозит смертная казнь, не нарушает этот стандарт119. Таким образом, Киндлер был выдан Соединенным Штатам. Однако вслед за этим последовало его обращение в Комитет по правам человека.

Заявитель утверждал, что решение о его выдаче Соединенным Штатам нарушает ст. 6, 7, 9, 14 и 26 Международного пакта о гражданских и политических правах. Он утверждал, что смертная казнь per se является жестоким и бесчеловечным обращением либо наказанием и что условия, характерные для «синдрома смертного ряда», жестокие, бесчеловечные и унижающие человеческое достоинство. В свою очередь, напоминая, что Киндлер нелегально проник на территорию страны, где он был арестован в апреле 1985 г., государство-участник (Канада) сочло, что обращение осужденного является неприемлемым rationae personae, loci и materiae. Это аргументировалось тем, что автор обращения не может рассматриваться в качестве жертвы по смыслу Дополнительного протокола, поскольку его утверждения проистекали из возможных

См. об этом: Джанис М., Кей Р., Брэдли Э. Европейское право в области прав человека: Практика и комментарии. М., 1997. С. 173—177.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание         167

событий, которые произойдут в будущем, еще не материализовались и зависят от законодательства и действий властей Соединенных Штатов. В связи с этим Канада ссылалась на подход Комитета по делу Leo Hertzberg v. Finland (Communication No 61/1979), в котором обращение было признано неприемлемым. В частности, указывалось, что суть возложенного на Комитет мандата заключается в рассмотрении того, имеет ли место в отношении индивида действительное нарушение его прав. Это исключает абстрактный обзор относительно того, противоречит ли национальное законодательство Пакту.

Кроме того, отмечалось, что обращение может быть признано неприемлемым, поскольку является несовместимым с положениями Пакта, учитывая, что он не предусматривает права не быть экстрадированным. Канада при этом ссылалась на предыдущую практику Комитета, который по делу МЛ. v. Italy (Communication No 117/1981), признав обращение неприемлемым, указал, в частности, что «Пакт не содержит положений, которые позволяли бы признать незаконной экстрадицию государством-участником лица другой стране». Государство-ответчик обратило также внимание на то, что назначение смертной казни не является per se незаконным в соответствии с Пактом. Относительно задержки между назначением и исполнением смертной казни было отмечено, что трудно определить, как период нахождения в заключении, который осужденный использует для апелляции, может считаться нарушением Пакта. Однако заявление было признано Комитетом приемлемым для рассмотрения. При этом Комитет обратил внимание на то, что автор заявления не утверждает, что экстрадиция как таковая нарушает Пакт, однако особые обстоятельства, связанные с его экстрадицией, вызовут вопросы относительно специфических положений Пакта. Таким образом, было определено, что Комитет компетентен проверить, не нарушило ли государство-участник Пакт в силу вынесенного решения выдать заявителя согласно Закону об экстрадиции 1985 г. и Договору об экстрадиции 1976 г. между Канадой и США120.

Комитет указал, что Пакт не запрещает смертной казни за большинство тяжких преступлений. Статья 7 Пакта запрещает пытки и жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение. В отношении так называемого феномена смертного ряда Комитет обратился к своей предыдущей практике и отметил, что длительный период судебного рассмотрения не конституирован per se как жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение, даже если это может быть источником психических страданий осужденных лиц (Communication No 210/1986 and 225/1987 — Earl Pratt and Ivan Morgan v. Jamaica). Однако при этом было замечено, что каждое дело зависит от его собственных обстоятельств.

До рассмотрения заявления по существу Комитет отметил, что, как указано в решении о приемлемости, важно не то, что права Киндлера были на-

О правовом регулировании и практике экстрадиции между Канадой и США см. подробнее: Batting G. Extradition Between Canada and The United States. N.Y., 2005.

168         Экстрадиция и права человека

рушены или, возможно, будут нарушены в США, которые не являются стороной Факультативного протокола, а то, подвергла ли Канада заявителя реальному риску нарушения его прав по Пакту, экстрадировав его в Соединенные Штаты. Далее Комитет подчеркнул, что государства — участники Пакта часто являются также сторонами двусторонних обязательств, включая те, которые вытекают из экстрадиционных договоров. В связи с этим от государства-участника требуется, чтобы оно осуществило все свои правовые обязательства способом, совместимым с Пактом. В отношении возможного нарушения Канадой ст. 6 Пакта в результате экстрадиции заявителя Комитет выделил два вопроса:

а)         препятствовало ли Канаде требование ст. 6 (1) о защите права на жизнь под

вергнуть лицо, находящееся в пределах его юрисдикции, реальному риску

(т.е. необходимое и предсказуемое последствие) лишения жизни при обсто

ятельствах, противоречащих Пакту вследствие экстрадиции в США?

б)         требовал ли тот факт, что Канада отменила смертную казнь, за исключением

некоторых воинских преступлений, отказа в экстрадиции Киндлера либо не

обходимы были гарантии США о неприменении смертной казни в отношении

осужденного, на что Канада имела право по ст. 6 Договора об экстрадиции?

Применительно к первому вопросу Комитет обратился к Общим комментариям по ст. 6 [General Comment No 6 [16] of 27 July 1982. Para. 6], которые предусматривали, что, хотя государства-участники не обязаны тотально отменить смертную казнь, но обязаны ограничить ее применение. Более того, Комитет заметил, что эволюция международного права и тенденция к отмене смертной казни проиллюстрированы принятием Генеральной Ассамблеей ООН Второго Дополнительного протокола к Пакту. Даже там, где смертная казнь сохранялась государствами в законодательстве, она не применялась на практике.

Комитет отметил, что ч. 1 ст. 6 должна рассматриваться вместе с ч. 2 ст. 6, которая не запрещает применять смертную казнь за большинство тяжких преступлений. Канада сама не назначила смертной казни г-ну Киндлеру, однако экстрадировала его в США, где он оказался перед угрозой данного наказания. Если бы Киндлер, будучи экстрадированным из Канады, был подвергнут реальному риску нарушения ч. 2 ст. 6 в Соединенных Штатах, это могло бы вызвать нарушение Канадой своих обязательств по ч. 1 ст. 6. Среди требований ч. 2 ст. 6 есть такое: смертная казнь должна применяться только в отношении тяжких преступлений в обстоятельствах, не противоречащих Пакту и другим договорам и она должна исполняться после окончательного приговора, вынесенного компетентным судом. Комитет подчеркнул, что заявитель был осужден за умышленное убийство, несомненно, являющееся тяжким преступлением. Кроме того, автор не утверждал ни в канадских судах, ни при рассмотрении дела Комитетом, что условия судебного разбирательства в суде Пенсильвании нарушают право на справедливое рассмотрение по ст. 14 Пакта.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     169

Комитет также указал, что Киндлер был выдан в США после всестороннего процесса в канадских судах, которые рассмотрели все доказательства, касающиеся разбирательства и осуждения заявителя. При этих обстоятельствах Комитет пришел к заключению, что ч. 1 ст. 6 не требует отказа в экстрадиции.

При рассмотрении дела было отмечено, что Канада как участник Второго Дополнительного протокола отменила смертную казнь, сохранив ее лишь за некоторые воинские преступления. Применительно ко второму вопросу, поставленному Комитетом, было заявлено, что отмена смертной казни не освобождает Канаду от обязательств по экстрадиционным договорам. Однако в принципе следует ожидать, что при осуществлении дозволенного усмотрения по экстрадиционному договору (т.е. в отношении того, добиваться ли гарантий неприменения смертной казни) государство, которое само отказалось от данного наказания, будет придавать серьезное значение выбранной им самим политике в принятии соответствующего решения. Имея в виду, что государства должны осознавать свои возможности для защиты жизни при осуществлении усмотрения в применении экстрадиционных договоров, Комитет не нашел, что условия ст. 6 Пакта обязательно требуют от Канады отказать в выдаче либо настаивать на гарантиях. Комитет отметил, что экстрадиция Киндлера нарушила бы обязательства Канады по ст. 6 Пакта, если бы решение о выдаче без предоставления гарантий было бы принято произвольно. Доказательства, которыми располагает Комитет, показывают, однако, что министр юстиции принял решение после заслушивания аргументов в пользу требования о предоставлении гарантий. Комитет далее принимает во внимание основания, представленные Канадой, не требовать гарантий в деле Киндлера, в частности отсутствие исключительных обстоятельств, наличие должного процесса, важность недопущения уступок лицам, обвиняемым либо признанным виновными в совершении убийства. Что касается утверждений автора обращения о том, что Канада нарушила ст. 7 Пакта, то данное положение должно быть истолковано в свете других положений Пакта, включая ст. 6 (2), который не запрещает назначение смертной казни в определенных ограниченных обстоятельствах. Соответственно, смертная казнь как таковая в смысле ст. 6 (2) не нарушает per se ст. 7.

Относительно вопроса, образует ли явление смертного ряда ассоциированное со смертной казнью нарушение ст. 7, Комитет напомнил свои доводы, согласно которым * продолжительные периоды содержания под стражей при суровом режиме в ожидании исполнения смертной казни не могут в общем считаться представляющими собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение, если осужденное лицо просто прибегает к апелляционным средствам защиты». Комитет указал, что факты и обстоятельства каждого дела должны проверяться, для того чтобы установить, возникает ли вопрос по ст. 7.

170       Экстрадиция и права человека

Как указывалось, при установлении того, могло ли в каком-либо конкретном деле назначение смертной казни составить нарушение ст. 7, Комитет будет учитывать соответствующие личные факторы, касающиеся личности преступника, конкретные условия содержания в ожидании смертной казни и тот факт, является ли предполагаемый способ приведения в исполнение приговора особо жестоким. В этом контексте Комитет внимательно отнесся к решению Европейского суда по правам человека по делу Soering v. U.K., отметив важные факты, лежащие в основе решения Суда по существенным моментам, отличные от фактов, имеющихся в настоящем деле, и, в частности, различие относительно возраста и психического состояния лица, а также условий смертного ряда в соответствующих тюремных системах. Адвокат заявителя не сделал никаких конкретных заявлений об условиях содержания в Пенсильвании либо о последствиях длительной задержки в исполнении приговора; не было также заявлений по поводу конкретного способа приведения приговора в исполнение. Комитет также отметил, что в деле Серинга в отличие от настоящего дела имела место одновременная просьба о выдаче со стороны государства, где смертная казнь не была бы назначена. Соответственно Комитет отметил, что факты, представленные в настоящем деле, не составляют нарушения ст. 6 Канадой. Он также пришел к заключению, что факты настоящего дела не являются нарушением ст. 7 со стороны Канады121. Таким образом, Комитет по правам человека принял несколько иной подход по сравнению с подходом Европейского суда по правам человека по делу Серинга.

В этой связи полагаем, что подходы европейского правозащитного механизма к рассматриваемым вопросам обусловлены принципиальной позицией Совета Европы к проблеме смертной казни, а именно постепенным ограничением, а ныне полным запретом данного наказания во всех случаях, отражением чего явился упомянутый нами Протокол № 13 к Европейской конвенции о защите прав человека.

Любые проблемы, связанные с возможным применением смертной казни к выдаваемому лицу и возникающие за пределами территории государства — члена Совета Европы, осуществляющего выдачу лица, с одной стороны, подлежат учету и анализу прежде всего внутригосударственными органами, которые не должны допускать ущемления прав индивидов в связи с деятельностью системы уголовной юстиции, а с другой стороны, могут быть предметом контроля международных институций, таких, в частности, как Европейский суд по правам человека.

Выдающее государство, связанное международными правозащитными обязательствами, не может абстрагироваться от негативного воздействия

<http://www.uniqe.ch/humrts/undocs/html/dec.470.htm>. См. подробнее: Michell P. Domestic Rights and International Responsibilities: Extradition Under the Canadian Charter// Yale J. Int'l L. 1998. Vol. 23. P 141-230.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание     ill

смертной казни на конвенционные права, гарантируемые в рамках различных международных механизмов, основной задачей которых является защита прав человека и основных свобод. Этот тезис ныне не подвергается сомнению, поскольку смертная казнь в самой острой форме затрагивает такие права индивида, как право на жизнь, право не подвергаться пыткам, жестокому либо бесчеловечному обращению или наказанию и т.п. При этом, естественно, принимается во внимание, что рассматриваемое наказание назначается за самые тяжкие преступления, сопровождающиеся нанесением серьезного вреда защищаемым интересам, и что виновный должен понести суровое наказание за подобные деяния. Кроме того, не могут не учитываться и интересы потерпевших от преступления. Вместе с тем указанные соображения не снимают с повестки дня проблему соблюдения государствами обязательств в области прав человека и, в частности, связанных с применением отдельных видов уголовных наказаний.

Различные вопросы в связи с экстрадицией лица, которому угрожает смертная казнь, рассматривались еще в одном деле — Charts Chitat Ng v. Canadam, рассмотренном Комитетом по правам человека. Автор жалобы — Чарльз Читат Нг, гражданин Великобритании, был осужден в 1985 г. в городе Калгари, провинция Альберта, по обвинению в покушении на кражу из магазина и в убийстве охранника. В феврале 1987 г. Соединенные Штаты Америки обратились к Канаде с запросом об экстрадиции для привлечения его к ответственности за 19 преступлений, в числе которых были похищения и убийства, совершенные в период с 1984 по 1985 г. При этом в случае осуждения виновному грозила смертная казнь. В связи с этим Нг обратился в Комитет с жалобой, в которой утверждал, что решение о его выдаче Соединенным Штатам нарушает ст. 6 и 7 Международного пакта о гражданских и политических правах, поскольку приведение в исполнение смертных приговоров в газовых камерах, которое предусматривается законодательством Калифорнии, представляет собой жестокое и бесчеловечное наказание, а условия ожидания смертной казни являются жестокими, бесчеловечными и унижающими человеческое достоинство.

Прежде всего при рассмотрении возражения Канады о допустимости жалобы ratione loci Комитет отметил, что в соответствии со ст. 2 Пакта каждое государство-участник обязуется уважать и обеспечивать всем находящимся в пределах его территории и под его юрисдикцией лицам права, признаваемые в настоящем Пакте. В случае экстрадиции выдающее государство-участник в соответствии с Пактом не несет ответственности за нарушения прав индивида, которые могут иметь место в принимающем государстве. Осуществившее выдачу государство-участник не обязано обеспечивать права лиц в рамках юрисдикции других государств. Однако в случае, когда принимается решение в отношении лица, находящегося под юрисдик-

122 UN Doc. CCPR/C/D/469/1991 (1993).

7 - 1492

172         Экстрадиция и права человека

цией государства-участника, и неизбежным и предсказуемым последствием этого является нарушение в сфере юрисдикции другого государства гарантированных Пактом прав, государство-участник само может нарушить Пакт, например, когда выдает лицо другому государству при наличии предсказуемой для него возможности подвергнуться пыткам.

Комитет при рассмотрении дела учитывал, что каждое приведение в исполнение смертного приговора, по смыслу ст. 7 Пакта, должно рассматриваться как жестокое и негуманное отношение. С другой стороны, ч. 2 ст. 6 Пакта допускает вынесение смертных приговоров за самые тяжкие преступления. Тем не менее Комитет вновь подтвердил свое заявление, сделанное в Общем комментарии к ст. 7 [CCPR/C/21, Add. 3. Para. 6], о том, что при вынесении смертного приговора его приведение в исполнение «...должно быть осуществлено таким образом, чтобы обеспечить наименьшую степень физического и психического страдания».

Хотя Комитет и не выявил нарушения ст. 6 Пакта, однако пришел к выводу, что в случае вынесения заявителю смертного приговора приведение его в исполнение путем использования газовой камеры не соответствует критерию «наименьшей степени физического и психического страдания» и является бесчеловечным обращением в нарушение ст. 7 Пакта. Соответственно, Канада, которая могла бы предвидеть, что если заявитель будет приговорен к смертной казни, то он будет казнен способом, нарушающим требования ст. 7, не выполнила своих обязательств по Пакту, поскольку с ее стороны не были выдвинуты требования о получении гарантий того, что в случае выдачи лицо не будет приговорено к рассматриваемому наказанию. В связи с этим Комитет обратился с просьбой к государству-участнику предпринять все возможное, чтобы смертный приговор не был вынесен, и не допускать возникновения подобных ситуаций в будущем.

Практика международных институций свидетельствует: в экстрадиции может быть отказано при наличии обоснованных опасений, что выданное лицо будет впоследствии подвергнуто пыткам либо запрещенному обращению123. Определенный практический материал в плане установления потенциальной угрозы для индивида подвергнуться пыткам накоплен учрежденным в соответствии с Конвенцией ООН 1984 г. Комитетом против пыток.

Как известно, Конвенция ООН против пыток в ст. 3 предусматривает, что для определения наличия оснований полагать, что в случае высылки либо экстрадиции лица ему будет угрожать применение пыток, компетентные власти принимают во внимание все относящиеся к делу обстоятельства, вклю-

Merieux M. Extradition as the Violation of Human Rights: The Jurisprudence of the International Covenant on Civil and Political Rights // Neth. Q. Hum. Rts. 1996. Vol. 14. No 1. 1996. P. 23-33; См. подробнее: Joseph S., SchultzJ., Castan M. The International Covenant on Civil and Political Rights — Cases, Materials and Commentary. Oxford, 2000.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание         173

чая в соответствующих случаях существование в данном государстве постоянной практики грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека.

Понятие грубых и массовых нарушений впервые было использовано в Резолюции ЭКОСОС 1235 (XLII) 1967 г. Первоначально оно относилось лишь к политике апартеида и расовой дискриминации, затем в Резолюции ЭКОСОС 1535 (XLVIII) указанное понятие было расширено и стало охватывать «устойчивую практику грубых и достоверно подтвержденных нарушений прав человека и основных свобод». Вместе с тем ни в одном международном документе не раскрывается содержание грубых, вопиющих и массовых нарушений прав человека, поэтому оценка ситуации в той либо иной стране в контексте опасности для экстрадируемого лица подвергнуться пыткам должна исходить из оценки конкретных обстоятельств.

Вышеприведенная формулировка, как следует из ее содержания, предусматривает три элемента:

а)         качественный (понятия «грубые», «вопиющие»);

б)         количественный (понятие «массовые»);

в)         временной (понятие «постоянная практика»).

Качественный элемент отражает содержательную специфику соответствующей формулировки ст. 3 Конвенции против пыток и свидетельствует о нарушении таких основных прав, как право на жизнь, свободу, личную неприкосновенность, и связанных с ними минимальных юридических гарантий. Количественный элемент, выраженный термином «массовые», означает определенную совокупность схожих, аналогичных нарушений. Временной элемент связан с характеристикой определенного временного промежутка, после которого нарушения прав человека приобрели бы свойство «постоянности».

Оценивая соответствующий риск, даже при наличии постоянной практики массовых и грубых нарушений прав человека в стране, которая запрашивает экстрадицию, необходимо установить, что пытки будут угрожать именно выдаваемому лицу.

В деле Mutombo v. Switzerland™ Комитет против пыток, определяя, будет ли заявителю угрожать применение пыток, указал на необходимость «...учесть все соответствующие обстоятельства согласно п. 2 ст. 3, включая существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека. Однако цель такого определения — установить, будет ли угрожать лично заинтересованному лицу риск применения пыток в стране, куда он вернется. Отсюда следует, что наличие постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека в той или иной стране еще не позволяет сделать вывод, что по возвращении туда лицу будет угрожать применение пыток; должны быть дополнительные данные,

1М Com. No 13/1993. UN Doc. A/49/44 at 45 (1994).

174         Экстрадиция и права человека

свидетельствующие о том, что опасность будет угрожать лично заинтересованному лицу. Аналогичным образом отсутствие постоянной практики грубых нарушений прав человека не означает, что лицо нельзя считать не подвергающимся опасности применения пыток в его конкретных обстоятельствах». Кроме того, в Заявлении Комитета говорилось, что Швейцария нарушила бы ст. 3 Конвенции, если бы приняла решение выдать г-на Мутом-бо в Заир, где ему угрожала опасность подвергнуться пыткам.

В деле Ismail Alan v. Switzerland125, связанном с возможной выдачей турецкого гражданина, заявитель утверждал, что в период с 1981 по 1989 г. с интервалами он неоднократно подвергался пыткам со стороны полиции. Комитет против пыток в связи с этим отметил, что одно лишь продолжение существующей практики нарушений прав человека не означает само по себе, что опасность подвергнуться пыткам угрожает лично автору заявления. Вместе с тем Комитет установил, что дело заявителя до сих пор расследуется полицией, его семья находится под постоянным наблюдением, брат был арестован. В свете этих фактов Комитет потребовал от Швейцарии воздержаться от выдачи заявителя Турции.

Необходимость установления риска подвергнуться пыткам именно в отношении конкретного заявителя, несмотря на постоянную практику грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека, была подчеркнута также в рассмотренном Комитетом против пыток деле Tahir Hussain Khan v. Canadam.

В одном из экстрадиционных дел, рассматривавшемся Конституционным судом Германии, заявитель утверждал, что в случае выдачи Индии он может столкнуться с угрозой пыток и жестокого обращения. Указанное дело касалось бывшего гражданина Индии (впоследствии приобретшего гражданство Вануату), задержанного 15 декабря 2002 г. в аэропорту Мюнхена. Согласно соответствующему судебному ордеру, выданному мюнхенским судом, правонарушитель был подвергнут аресту и содержался под стражей до решения вопроса о выдаче. В соответствии с решением мюнхенского суда от 7 марта 2000 г. экстрадиция в Индию запрашиваемого лица была признана допустимой.

Обвиняемый представил возражения против своей экстрадиции и указывал, что решение суда вынесено в нарушение его конституционного права на должный юридический процесс. С другой стороны, отмечалось, что предполагаемая выдача недопустима, поскольку нарушает оговорку «ordre public»127, содержащуюся в ст. 73 германского Закона о международной помощи по уголовным делам от 23 декабря 1982 г. (Gesetz uber die intemationale Rechtshilfe

" Com. No 21/1995. UN Doc. CAT/C/16/D/21/1995. См. об этом подробнее: De Пап С, Shorts E. Op. cit. P. 196.

J* Com. No 15/1994. UN Doc. A/50/44 at 46 (1995).

Об оговорке «ordre public» см.: Бойцов AM. Указ. соч. С. 779—782.

Пытки и другое жестокое, бесчеловечное обращение или наказание         175

in Strafsachen)m. Обвиняемый подчеркивал, что за совершенные преступления имущественного характера он может быть приговорен к пожизненному заключению и столкнется с угрозой пыток и запрещенного обращения как во время судебного разбирательства, так и после осуждения. В подтверждение своих опасений он ссылался на доклады германского Министерства иностранных дел, датируемые 2001 и 2003 гг., где содержалась информация о применении пыток во время полицейских расследований в Индии и отмечались бесчеловечные условия содержания в местах лишения свободы. Два решения высших судебных инстанций, состоявшихся по данному делу (от

4          и 30 апреля 2003 г.), отклонили доводы лица. При этом в первом решении

было отмечено, что лицо обвиняется в совершении тяжких преступлений,

за которые предусмотрены суровые наказания, однако даже пожизненное

заключение, согласно Уголовному кодексу Индии, не является непропорци

ональной мерой и может быть пересмотрено. Суд указал, что, хотя в докла

дах министерства иностранных дел отмечались нарушения прав человека,

допущенные индийскими государственными органами, а также имевшие ме

сто факты применения пыток со стороны полицейских, государство предна

меренно этому не способствовало. Кроме того, индийские власти наказали

лиц, причастных к пыткам, и развернули кампанию по повышению ответ

ственности сотрудников сил безопасности. Во втором судебном решении

еще раз было подтверждено, что экстрадиция обвиняемого не нарушает ос

новных принципов германского публичного порядка. Были также отмече

ны факт ратификации Индией Конвенции ООН против пыток и заключе

ние между двумя странами в 2001 г. Договора об экстрадиции. Суд допол

нительно обратил внимание на отсутствие действительных и конкретных

признаков того, что в Индии обвиняемый может подвергнуться пыткам либо

бесчеловечному обращению.

После неудачных попыток воспрепятствовать своей выдаче обвиняемый

5          мая 2003 г. обратился в Конституционный суд Германии. При этом он

настаивал на том, что предыдущие судебные решения носили произволь

ный и неконституционный характер и, таким образом, находятся в проти

воречии с ч. 1 ст. 1, ч. 2 ст. 2 и ч. 1 ст. 3 Основного закона Германии. Одна

ко большинством в шесть голосов Конституционный суд признал заявле

ние   обвиняемого   неприемлемым   и   отклонил   его   требование   о

приостановлении исполнения решения об экстрадиции. Тем самым было

подтверждено, что решение верховной судебной инстанции Франкфурта-

на-Майне (Oberlandesgericht), допускающее выдачу, не противоречит Ос-

Согласно ст. 73 указанного закона, правовая помощь не осуществляется в случае, если это противоречит основным принципам германского публичного порядка. См. текст указанного Закона на английском языке: Federal Republic of Germany: Law on International Assistance in Criminal Matters // I.L.M. 1985. Vol. XXIV. No 4. P. 945-982.

176         Экстрадиция и права человека

новному закону ФРГ и не нарушает императивных (jus cogens) норм международного права129.

Таким образом, возвращение беглого обвиняемого государству, где ему могут угрожать пытки, бесчеловечное либо жестокое обращение или наказание, находилось бы в противоречии как с международными договорами фундаментального характера о правах человека, так и с национальными законодательными актами. В подобной ситуации ни одна цивилизованная страна не могла бы согласиться с тем, чтобы в результате предпринятых ею действий по экстрадиции индивид мог оказаться перед угрозой пыток либо запрещенного обращения. Поэтому в экстрадиционной практике заявления индивидов об опасности подвергнуться пыткам в запрашивающем государстве во всех случаях подлежат самому внимательному рассмотрению.