5.       ОБЕСПЕЧЕНИЕ ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ГАРАНТИЙ ДЛЯ ЛИЦ, ПОДВЕРГАЮЩИХСЯ ПРОЦЕДУРЕ ЭКСТРАДИЦИИ

Одним из важнейших положений, связанных с необходимостью обеспечения прав лица, в отношении которого применяются принудительные меры, связанные с экстрадицией, безусловно является гарантирование эффективных средств правовой защиты, в том числе доступа к результатам контроля, осуществляемого беспристрастным и независимым судом. Сама по себе экстрадиция представляет собой процесс, на различных стадиях которого лицо должно иметь возможность пользоваться процессуальными средствами для оспаривания законности применения принудительных мер, и в частности ареста для целей выдачи, приводить доводы против своей экстрадиции, обжаловать в порядке, предусмотренном законодательством запрашиваемого государства, решение о выдаче и т.д. Ограничение в подобных случаях процессуальных гарантий ставит под сомнение законность всего производства по делу об экстрадиции и может повлечь нарушение международных обязательств государства по обеспечению прав человека.

В деле Sanchez-Reisse v. Switzerlandl30, которое рассматривалось Европейским судом по правам человека, гражданин Аргентины был арестован в Лозанне и содержался в заключении до возбуждения ходатайства об экстрадиции аргентинскими властями. Заявитель пожаловался на то, что ему не были предоставлены необходимые условия для оспаривания своей выдачи с территории Швейцарии, и в частности возможность лично предстать

129

Подробное изложение данного дела см.: Nickel R. Extradition, Human Rights and the Public Order - The «Extradition of India» - Decision of the FCC // Germ. L. J. 2003. Vol. 4. No 12. P. 1241-1254.

Case of Sanchez-Reisse v. Switzerland 1986. (No 107) 9 E.H.R.R. 71.

Обеспечение гарантий для лиц, подвергающихся процедуре экстрадиции         177

перед судом либо представить письменные замечания. Санчес-Рейссе утверждал, что отсутствие возможности предстать перед судом вообще несовместимо с природой habeas corpus. В противовес его доводам швейцарское правительство утверждало, что лишение свободы лица в рамках экстради-ционного процесса представляет собой акт международного сотрудничества, вследствие чего конкретное положение лица имеет вторичное значение.

По мнению Суда, в соответствии с п. 4 ст. 5 Европейской конвенции заявителю следовало предоставить возможность воспользоваться состязательной процедурой, позволив предстать перед судом либо представить письменные комментарии. Кроме того, Суд постановил, что срок содержания под стражей заявителя в ожидании решения его вопроса (обработка документов в Управлении федеральной полиции — 41 день; нахождение вопроса на рассмотрении суда — 36 дней) является чрезмерным и противоречит требованиям п. 4 ст. 5 Конвенции, устанавливающего безотлагательное решение вопроса о законности задержания.

Вместе с тем судьи Уолш и Гансхоф ван дер Меерш разошлись с большинством по некоторым существенным аспектам дела. Они отметили следующее:

«...Исключительно письменная процедура не удовлетворяет требованиям п. 4 ст. 5 Конвенции, даже если заинтересованное лицо имеет возможность пользоваться помошью адвоката и оспаривать законность задержания в компетентных судах.

...Представляется, что только возможность для заключенного быть заслушанным полностью соответствует п. 4 ст. 5. В ее основе лежит институт habeas corpus, состоящий, в сущности, в личной явке в суд. Более того, это же решение вплетено в ткань прецедентов Суда, которые до сих пор, о чем указывается в решении Суда, обычно признавали необходимость слушаний в судебном органе. Действительно, пока прецеденты касаются гипотез, имеющих отношение к п. "с" и "е" in fine п. 1, нет причин, чтобы "лицо, против которого предпринимаются меры по его высылке или экстрадиции", было лишено такой возможности. Таким образом, личная явка заявителя в суд была необходима»13'.

Существенная важность обеспечения процессуальных гарантий в ходе уголовного разбирательства позволила отдельным исследователям прийти к справедливому, на наш взгляд, выводу о необходимости введения запрета на отступление при любых обстоятельствах, в том числе во время чрезвычайного положения, от минимальных гарантий защиты лиц, от произвольного ареста и от минимальных судебных гарантий. Во-первых, отступление от этих гарантий ставит под серьезную угрозу право на жизнь и право не подвергаться пыткам, и во-вторых, никакая чрезвычайная ситуация не может оправдать подобное отступление132.

™ См.: Джанис М., Кэй Р., Брэдли Э. Указ. соч. С. 409-410.

См. об этом подробнее: Гусейнов Л. Международная ответственность государств за нарушения прав человека. С. 157.

178         Экстрадиция и права человека

В своем Консультативном заключении по вопросу о habeas corpus в чрезвычайных ситуациях, принятом в связи с запросом Межамериканской комиссии по правам человека, Межамериканский суд по правам человека отмечал, что для того, чтобы данное предписание достигло цели — позволило добиться определения судом законности задержания, — необходимо, чтобы задержанный был доставлен компетентному судье или суду. В этом смысле habeas corpus играет важную роль для обеспечения жизни и физической неприкосновенности лица, для защиты его от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания. Хотя первоначальная цель права на habeas corpus состояла в защите индивидуальной свободы — права, от которого можно отступать в чрезвычайной ситуации, в дальнейшем оно превратилось в основное средство защиты лиц, лишенных свободы. Имея существенное значение для защиты права на жизнь и физическую неприкосновенность, не подлежащие дерогации, право на habeas corpus само становится аналогичным правом133.

Другим аспектом исключительной по своей важности проблемы процессуальных гарантий для лица, в отношении которого предпринимаются действия по экстрадиции, является обеспечение законности применения принудительных мер, и в частности ареста и задержания. Защиту от произвольных арестов, в том числе не совместимых с целями экстрадиции, предусматривают различные международные акты по правам человека. Однако непосредственно это предусмотрено в ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г., устанавливающей, что каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность. Указанная статья (пп. «а» — «f» п. 1) предусматривает шесть категорий допустимого лишения свободы. Этот перечень является исчерпывающим и подлежит ограничительному толкованию (см. дела Siulla v. Italyni, Lukanov v. Bulgaria135).

Как указывалось Европейским судом по правам человека в деле Winter-werp v. Netherlands, Конвенция содержит исчерпывающий перечень исключений, требующий узкого толкования. Обратное не соответствовало бы также предмету и цели п. 1 ст. 5, а именно гарантированию того, чтобы никто не был лишен свободы в результате произвольных действий. Более того, в этом случае игнорировалось бы значение права на свободу в демократическом обществе136.

Inter-American Court of Human Rights. Series A. Advisory Opinion OC-8/87 of 30 January 1987. Habeas Corpus in Emergency Situation.

i35 Siulla v. Italy, Judgment of 23 March 1989. Series A. No 148.

Lukanov v. Bulgaria, Judgment of 20 march 1997. Reports of Judgment and Decisions. 1997-11.

Winterwerp v. Netherlands. Series A. No 33. P. 16.

Обеспечение гарантий для лиц, подвергающихся процедуре экстрадиции         179

Вместе с тем право на свободу и личную неприкосновенность не является абсолютным правом, и в определенных случаях арест лица либо задержание могут быть признаны допустимыми. Как было подчеркнуто Европейским судом по правам человека, для того чтобы лишение свободы было законным, оно должно относиться к одному из оснований, предусмотренных в пп. «a» — «f» ст. 5 Конвенции (см. дело WitoldLitwa v. Poland)131. В числе таких оснований — возможность законного ареста или задержания лица с целью предотвращения его въезда в страну или лица, против которого принимаются меры по его высылке или экстрадиции™. Поскольку экстрадиция по общему правилу не касается собственных граждан, лицо, о котором идет речь, является иностранцем. Учитывая, что внутреннее законодательство позволяет государствам осуществлять выдачу иностранцев, применение ареста или задержания, связанных с ограничением их свободы, относится к числу допускаемых Конвенцией юридических средств, направленных на обеспечение экстрадиции лица. Однако указанные положения могут толковаться только во взаимосвязи со ст. 18, согласно которой ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели тех, для которых они были предусмотрены.

Таким образом, предусмотренная в пп. «f> п. 1 ст. 5 Конвенции «законность» ареста предполагает:

во-первых, осуществление принудительных мер в точном соответствии с по

ложениями национального законодательства;

во-вторых, их безусловное применение с той целью, которая специально ого

варивается в тексте этого подпункта, т.е. для воспрепятствования незаконной

иммиграции, обеспечения депортации или экстрадиции.

В целом гарантии, предоставляемые лицу, в отношении которого ведется экстрадиционный процесс, носят комплексный характер и распространяются на различные стадии деятельности органов уголовной юстиции.

Как указывалось Европейской комиссией по правам человека139, арест с целью высылки или экстрадиции в соответствии с пп. «f» п. 1 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека дает индивиду право знать об осуществлении против него подобного производства.

Говоря о сообщении арестованному причин ареста, п. 2 ст. 5 Европейской конвенции употребляет выражение «на понятном ему языке». С учетом того что экстрадиция осуществляется в отношении иностранцев и лиц без граж-

137 Witold Litwa v. Poland, Judgment of 4 April 2000 // <http://www.echr.coe.int>.

См.: Защита прав человека и борьба с преступностью. Документы Совета Европы / Сост. Т.Н. Москалькова и др. М., 1998. С. 36. См. подробнее: Энтин МЛ. Международные гарантии прав человека: Опыт Совета Европы. М., 1997.

Caprino v. United Kingdom. Comm. Report 17.7.80. Para. 65. D.R. 22, P. 5 (12).

180         Экстрадиция и права человека

данства, соблюдение данного положения чрезвычайно важно. Лицо, которое предполагается выдать, должно иметь информацию относительно правовой основы ареста и категории законного ограничения его свободы. Подобного рода информирование не является чисто технической процедурой, а имеет большое практическое значение, поскольку связано с осуществлением эффективной защиты от применения принудительных мер, касающихся экстрадиции.

В случае если лицо, осуществляющее арест, не говорит на языке арестованного, необходимо в кратчайшие сроки обеспечить информирование индивида об основаниях ареста на понятном ему языке. Указание об этом можно встретить в п. 2 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека, в Своде принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию (принцип 14). Часть 2 ст. 9 Международного пакта о гражданских и политических правах также предусматривает, что арестованному сообщаются причины его ареста, хотя в отличие от указанных документов она не использует выражение «на понятном ему языке».

Необходимо иметь в виду, что при аресте лица для целей экстрадиции возможен некоторый промежуток времени, чтобы обеспечить его переводчиком. Однако во всех случаях надлежит избегать необоснованных задержек в данном вопросе. Европейский суд по правам человека в деле Murray v. U.K. отметил, что обычно задержки на несколько часов между временем ареста и предоставлением информации относительно какого-либо обвинения не являются нарушением п. 2 ст. 5 Конвенции вне зависимости от того, подвергался ли арестованный допросу либо нет140.

Правила применения ст. 5 были разъяснены Европейским судом в решении по вышеупомянутому делу Fox, Campbell and Hartley v. U.K. В нем указывалось, что п. 2 ст. 5 содержит элементарную гарантию того, что каждый арестованный должен знать, почему он лишен свободы. Интегрированный в систему защиты, предусмотренную ст. 5, этот пункт обязывает разъяснять каждому арестованному на простом, понятном ему языке юридические и фактические основания его ареста с тем, чтобы он мог обратиться в суд для оспаривания законности своего ареста в соответствии с п. 4 ст. 5 Конвенции. Хотя эта информация должна сообщаться незамедлительно, нет необходимости, чтобы полицейский, производящий арест, сообщил ее полностью в тот же момент. Вопрос о том, получил ли арестованный достаточную информацию и насколько незамедлительно, решается на основе оценки особенностей конкретного дела141.

Вопросы толкования ст. 5, затрагивающие проблему применения принудительных мер в связи с экстрадицией, рассматривались страсбургскими органами по ряду дел, и в частности по делу Bozano.

ш Murray v. United Kingdom. Series A, No 300-A.

Fox, Campbell and Hartley a U.K. Judgment of 30 August 1989. Series A. No 182.

Обеспечение гарантий для лиц, подвергающихся процедуре экстрадиции        181

Лоренцо Бозано (Lorenzo Bozano), обвиненный в Италии за совершение похищений людей и умышленное убийство, скрылся на территории Франции и был in absentia осужден итальянским судом к пожизненному тюремному заключению. Спустя почти четыре года в связи с другими преступлениями он был арестован во Франции, после чего Италия потребовала его выдачи. Французский суд отказал в удовлетворении требования об экстрадиции, обосновав свое решение несовместимостью осуждения in absentia с принципами правосудия и французской публичной политики. Через некоторое время Бозано был освобожден из-под стражи, чем и воспользовалась французская полиция, арестовав его и тайно передав швейцарской полиции, которая в соответствии с договором между Швейцарией и Италией выдала его итальянским властям. Дело рассматривалось сначала Европейской комиссией по правам человека, а затем было передано Европейскому суду по правам человека.

По делу Бозано (Bozano о. France)**2 Европейская комиссия отметила, что французские судебные органы квалифицировали экстрадицию заявителя как противозаконную вследствие того, что его выдача представляла собой попытку исполнительной власти обойти запрет компетентных судебных инстанций на выдачу, являющуюся обязательной для правительства. Комиссия определила, что, поскольку задержание заявителя с целью экстрадиции уже противоречило французскому праву, оно преследовало цель иную, нежели это предусматривается пп. «f» п. 1 ст. 5 Конвенции.

Европейский суд по правам человека, кроме того, определил, что задержание Бозано является нарушением ст. 5 Конвенции как незаконное и не совместимое с правом на личную неприкосновенность. Как указал Европейский суд, каждый из предусмотренных в п. 1 ст. 5 случаев оговаривается положением о том, что арест и содержание под стражей должны быть законными. Для обеспечения законности национальные органы должны соблюдать внутреннее право, и в действиях государства не должно быть ни злоупотребления властью, ни недобросовестности: «Может случиться так, что агенты государства-участника нарушили закон добросовестно. В таких случаях последующие признания судов о том, что имело место несоблюдение национального законодательства, необязательно задним числом порождает законность с точки зрения национального законодательства в отношении любой предпринятой в то время меры. Другое дело — если власти с самого начала осознанно нарушали действующее законодательство, и в частности если их первоначальные решения представляли собой злоупотребление властью».

Кроме того, указывалось, что «соответствующие власти выжидали свыше месяца, прежде чем исполнить постановление от 17 сентября 1979 г. о депортации [апеллянта], хотя не составляло никакого труда найти его в Лиможе, где он находился под стражей с 19 сентября и впоследствии под

142 Bozano и France. Comm. Report 7.12.84. Para. 82. ECHR. Series A. No 111. P. 34.

182       Экстрадиция и права человека

судебным надзором. Власти, таким образом, помешали ему использовать какие-либо эффективные средства защиты, теоретически ему доступные.

Но, что более серьезно, власти всевозможными способами пытались сделать так, чтобы он [апеллянт] не узнал о предпринимаемых против него мерах, с тем, чтобы беспрепятственно поставить его перед свершившимся фактом... Как минимум 14 сентября и снова 24 октября Швейцария была уведомлена... что он [апеллянт] вскоре будет выслан из Франции...

К этому необходимо добавить внезапность, с которой апеллянт был задержан полицией вечером 26 октября, и, что еще более поразительно, — это способ, каким было исполнено решение «о депортации». Как указали его собственные агенты, правительство связывалось только со Швейцарией — государством, которое имело договор о выдаче с Италией и где с апреля 1976 г. действовал ордер на арест [апеллянта] с целью экстрадиции... У него [апеллянта] не было даже возможности поговорить с женой или своим адвокатом, и его ни разу не информировали, что он может быть выслан... через ту границу, которую выберет, или даже через ближайшую границу — испанскую. Напротив, он был вынужден проследовать... несколько сотен километров в наручниках и зажатым между полицейскими, которые затем передали его швейцарским коллегам»143.

Суд также отметил, что действия французских властей не подпадают под ст. 5 в связи с той секретностью, которой они были окружены, и с тем, как был осуществлен его арест. Законность, как заявил Суд, предполагает отсутствие произвола. В данном же случае задержание было скрытой мерой его выдачи, предназначенной для того, чтобы обойти неблагоприятное решение суда, и, соответственно, не было задержанием в рамках обычной процедуры выдворения. «Оценивая обстоятельства дела в целом... Суд приходит к выводу, что лишение свободы апеллянта в ночь с 26 на 27 октября... не было ни «законным» в значении пп. «f» п. 1 ст. 5, ни совместимым с «правом на личную безопасность». Лишение «апеллянта» свободы таким способом превратилось фактически в замаскированную форму экстрадиции, предпринятой с целью обойти запрещающее решение «суда», а не в «задержание», необходимое при обычном ходе действий... предпринимаемых с целью выдачи»144.

В деле Quinn a France лицо было задержано французскими властями в целях осуществления уголовного преследования. После того как заявитель

См.: Бущенко АЛ. Практика Европейского суда по правам человека. М., 2001. С. 87.

См. об этом: Beddard R. Human Rights and Europe. Згй ed. Cambridge, 1995. P. 142—143; Reid K. A Practitioner's Guide to the European Convention on Human Rights. L., 1998. P. 181; StarmerK. European Human Rights Law. The Human Rights Act 1998 and The European Convention on Human Rights. L., 1999. P. 101; P. van Dijk, G.J.H. van Hoof. Op. cit. P. 148, 258, 345; Harris D.J., O'Boyle M., Warbrick С Op. cit. P. 124-125.

Обеспечение гарантий для лиц, подвергающихся процедуре экстрадиции        183

взял на себя обязательства о невыезде за пределы страны и явке в суд, было принято судебное решение о немедленном освобождении его из-под стражи. Однако вместо информирования об этом лица и его освобождения он содержался под стражей до получения запроса об экстрадиции из Швейцарии. После того как через одиннадцать часов французская сторона получила запрос, был осуществлен предварительный арест заявителя, который, несмотря на решение суда, по-прежнему содержался под стражей. Европейский суд по правам человека квалифицировал содержание его под стражей как незаконное, поскольку оно не охватывалось какой-либо из допускаемых п. 1 ст. 5 категорий задержания145.

Как указывалось в деле Chahal v. U.K., связанном с высылкой заявителя, п. 1 ст. 5 Европейской конвенции не требует, чтобы задержание лица, против которого начата соответствующая процедура (т.е. выдача или высылка), считалось разумно необходимым, в частности для того, чтобы воспрепятствовать совершению им правонарушения или помешать скрыться; в этом отношении пп. «f» п. 1 ст. 5 предусматривает иной уровень защиты, чем пп. «с» п. 1 той же статьи. Единственное, что требуется в соответствии с рассматриваемым пунктом, — это то, чтобы против лица предпринимались меры по высылке или выдаче. Кроме того, Суд отметил, что в тех случаях, когда речь идет о «законности» задержания, в том числе и при рассмотрении вопроса о соблюдении «установленного законом порядка», Конвенция указывает главным образом на обязанность соблюдать нормы материального и процессуального национального права, а также требует, чтобы при лишении свободы в целях ст. 5 лицо было защищено от произвола146.

Вопросы нарушения ст. 5 связаны также с длительностью содержания под стражей в ожидании решения вопроса об экстрадиции или депортации. Хотя пп. «f» п. 1 ст. 5 не ставит временных ограничений продолжительности содержания под стражей, Европейской комиссией было отмечено, что производство по делам о выдаче или высылке должно осуществляться «с необходимым усердием». По делу Linos v. Switzerland Европейская комиссия по правам человека пояснила, что если «производство не осуществляется с должным усердием или если содержание под стражей является результатом какого-либо злоупотребления полномочиями, то оно более не может быть обосновано пп. «f» п. 1 ст. 5. Поэтому у Комиссии может в этих пределах возникнуть необходимость рассмотреть продолжительность срока, проведенного под стражей в ожидании экстрадиции...»147. Таким образом, лишение свободы, соглас-

145       Quinn v. France. Judgment of 22 March 1995. Series A. No 148.

146       Chahalv. U.K. Judgment of 15 November 1996. Reports of Judgment and Decisions.

1996-IV.

'" См.: Маковей М., Разумов СА. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Статья 5 «Право на свободу и личную неприкосновенность. Прецеденты и комментарии». М., 2002. С. 72.

184         Экстрадиция и права человека

но пп. ■*{* п. 1 ст. 5, может быть оправдано лишь до тех пор, пока не закончена процедура экстрадиции; если подобная процедура не осуществляется с должным старанием, задержание перестает быть оправданным.

Рассматривая упоминавшееся нами дело Quinn v. France, по которому заявитель был задержан в связи с экстрадиционным процессом и содержался под стражей в течение почти двух лет (с августа 1989 г. по июль 1991 г.), Европейский суд по правам человека определил, что хотя само задержание было обоснованным согласно пп. «f* п. 1 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека, однако длительность содержания под стражей не соответствовала отмеченному положению, поскольку, в частности, Куинн содержался под стражей даже после того, как было принято официальное решение о его экстрадиции в Швейцарию.

Однако необходимо учесть, что в ряде случаев длительное нахождение под стражей является результатом действий задержанного. Естественно, что в подобных случаях государство, в котором содержится лицо, не может нести за это ответственность. В частности, подобная ситуация имела место по делу Kolomparv. Belgium14*, которое рассматривалось Европейским судом по правам человека и было связано с экстрадицией Дьюлы Коломпара149.

Суд в своем решении указал, что период, проведенный под стражей в ожидании экстрадиции (два года и восемь месяцев), чрезвычайно длителен. Однако процедура экстрадиции была завершена менее чем за месяц. Задержание было продолжено в результате последовавших заявлений о приостановке исполнения или об освобождении. Вдобавок апеллянт выжидал около трех месяцев, прежде чем ответить на представление государства; затем, при апелляции, он потребовал, чтобы слушание дела было отложено, и не уведомил власти о том, что не в состоянии уплатить адвокату. Государство нельзя признать ответственным за задержки, которые были вызваны поведением апеллянта. Последний не мог обоснованно обжаловать ситуацию, которую он в основном и создал.

В деле X v. Germany срок содержания под стражей в течение 22 месяцев в ожидании экстрадиции также был признан обоснованным, хотя и по другой причине, — от турецкой стороны необходимо было получить гарантии о неприменении смертной казни к заявителю150.

Таким образом, хотя Европейская конвенция о защите прав человека и не предусматривает специальной нормы, посвященной правовой защите эк-

|" Kolompar v. Belgium. Judgment of 24 September 1992. Series A. No 235-С

Д. Коломпар был осужден за тяжкие преступления in absentia судом ассизов Флоренции. Первый запрос о его экстрадиции, поданный в 1982 г., был отклонен окружным судом Роттердама, поскольку рассмотрение дела в отсутствие подсудимого не позволило ему осуществить свое право на защиту. Затем был инициирован экстрадиционный процесс в Бельгии, где в то время находился Коломпар, в результате которого он был выдан Италии.

См.: Маковей М., Разумов С А. Указ. соч. С. 72-73.

Обеспечение гарантий для лиц, подвергающихся процедуре экстрадиции         185

страдируемого лица, обширная практика Европейского суда, связанная с толкованием ст. 3 (защита от пыток или бесчеловечного либо унижающего достоинство обращения или наказания), ст. 5 (защита свободы и личная неприкосновенность), ст. 6 (право на справедливое судебное разбирательство), в которых затрагивались вопросы выдачи, безусловно способствовала дальнейшему усилению защиты прав индивида в экстрадиционном процессе.

Нельзя не упомянуть и ст. 6 Конвенции, гарантирующую право на справедливое разбирательство уголовного дела с соответствующим обеспечением прав лица. Статья 6 является одним из важнейших положений Конвенции, что подтверждается подходом Европейского суда и других институтов Конвенции к ее толкованию. Как замечает Э. Гротрайн, указанная статья больше, чем любая другая статья Конвенции, послужила основанием для развития судебной практики, что в принципе неудивительно, если учесть масштаб и значимость гарантируемых ею прав и количество гражданских, уголовных и иных дел в Договаривающихся Государствах151.

Сам факт того, что против лица ведется экстрадиционное производство, не только не исключает, а, наоборот, предполагает необходимость обеспечения процессуальных гарантий, предусмотренных законодательством запрашиваемого государства. Естественно, лучшие возможности для защиты прав индивида создаются в рамках судебного рассмотрения вопроса о выдаче, но даже в тех случаях, когда решение о выдаче принимают иные органы, не исключается возможность судебного обжалования.

Например, хотя, согласно ч. 4 ст. 462 УПК Российской Федерации, решение о выдаче иностранного гражданина или лица без гражданства, находящихся на территории Российской Федерации, обвиняемых в совершении преступления или осужденных судом иностранного государства, принимается Генеральным прокурором Российской Федерации или его заместителем, принятое решение в соответствии со ст. 463 УПК может быть обжаловано в соответствующий суд лицом, в отношении которого оно принято, или его защитником.

Согласно ст. 8.1 Закона Азербайджанской Республики «О выдаче», решение по вопросу о выдаче лица на основании запроса иностранного государства принимается Судом Азербайджанской Республики по делам о тяжких преступлениях. При этом решение, принятое Судом, может быть обжаловано или опротестовано в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законодательством. Однако процессуальные гарантии действуют не только на стадии рассмотрения вопроса о выдаче по существу, но и в самом начале осуществления экстрадиционного производства — после ареста лица для выдачи. Процессуальное законодательство предусматривает, что лицо, согласно ст. 157.6 УПК Азербайджанской Республики, может обратиться в

См.: Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к ст. 5 и 6. М., 1997. С. 92.

186         Экстрадиция и права человека

апелляционный суд с жалобой на избрание ареста в качестве принудительной меры по обеспечению экстрадиции.

В целом же нужно заметить, что сама по себе возможность ограничения процессуальных гарантий — одно из самых серьезных препятствий на пути экстрадиции. Во всех случаях разбирательство в отношении выдаваемого лица должно исходить из необходимости предоставления ему всех законных средств правовой защиты.