2.       СМЕРТНАЯ КАЗНЬ

Одним из факторов, существенным образом влияющих на выдачу беглых преступников, является возможность их осуждения к смертной казни по законодательству запрашивающего государства29.

Необходимо отметить, что в современном международном праве прав человека смертная казнь относится к числу проблем, вызывающих наиболее оживленные дискуссии30. Рассматриваемая не только в качестве одного из инструментов осуществления уголовной политики государства, но и в тесной связи с обеспечением такого фундаментального права, как право на жизнь, смертная казнь давно уже перестала быть лишь внутренним делом каждого государства и превратилась в предмет особого внимания международного сообщества.

По существу, большинство крупных международно-правовых документов в области защиты прав человека в той или иной степени касаются смертной казни и содержат положения, ограничивающие ее применение31. В их чис-

См. подробнее: Tomuschat С. Human Rights — Between Idealism and Realism. Oxford, 2003.

Clarke A. Terrorism, Extradition and the Death Penalty // Will. Mite. L. Rev. 2003. Vol. 29. No 3. P. 783-808; LabuschangeJM.T., Michele O. Extradition, Human Rights and the Death Penalty: Observations on the Process of the Internationalisation of Criminal Justice// South African Y.B. Int'l L. 2003. Vol. 28. P. 131-156.

См. об этом: The Death Penalty: A World - Wide Perspective / Ed. by Hood R. Oxford, 1996; Pojman L, ReimanJ. The Death Penalty: For and Against. Lanham, 1998; Мезяев А.Б. Смертная казнь и современное международное право // РЕМП. СПб., 1999; Жильцов СВ. Смертная казнь в истории России. М., 2000; Квашис В. Смертная казнь: Глобальные тенденции и перспективы // УП. 2001. № 3; Жильцов СВ., Маль-ко А.В. Смертная казнь в России: История. Политика. Право. М, 2003; Мезяев А.Б. Смертная казнь и прогрессивное развитие современного международного права // ЮМ. 2003. № 4.

См. об этом подробнее: Schabas W. The Abolition of the Death Penalty in International Law. Cambridge, 1997; The Death Penalty as Cruel Punishment and Torture: Capital Punishment Challenged in the World's Courts / Ed. by W. Schabas. Boston, 1996; The Death Penalty: World-Wide Perspective / Ed. by R. Hood. Oxford, 1996; Streib V. Cases and Materials on the Death Penalty. Cleveland, 1992; The Death Penalty - Abolition in Europe. Council of Europe Press. Strasbourg, 1999; Решетников Ф.М. Смертная казнь в современном мире // Ж.РП. 1997. № 6; Мезяев А.Б. Проблема смертной казни в региональном международном праве // МЖМП. 2001. № 2; он же. Смертная казнь и прогрессивное развитие современного международного права // РЕМП. Спец. вып. СПб., 1999; Capital Punishment: Strategies for Abolition/ P. Hodgkinson, W. Schabas (eds.). Cambridge, 2004.

Смертная казнь         129

ле Европейская конвенция о защите прав человека32, Международный пакт о гражданских и политических правах, Американская конвенция о правах человека и т.д. Остановимся более подробно на Европейской конвенции, поскольку именно этот фундаментальный юридический документ объявил смертную казнь «вне закона» во всех случаях33.

Согласно ст. 2 Конвенции, право каждого на жизнь защищается законом. Никто не может быть лишен жизни иначе как во исполнение приговора, вынесенного судом за совершение преступления, за которое законом предусмотрено такое наказание. Протокол № 6 к Конвенции относительно отмены смертной казни от 28 апреля 1983 г., исходя из того что развитие, имевшее место в государствах — членах Совета Европы, отражает общую тенденцию в пользу отмены смертной казни, в ст. 1 предусмотрел, что смертная казнь отменяется и никто не может быть приговорен к смертной казни или казнен. В соответствии со ст. 2 Протокола государство может предусмотреть в своем законодательстве смертную казнь лишь за действия, совершенные во время войны или при неизбежной угрозе войны. Вступивший в силу 1 марта 1985 г. Протокол № 6 явился первым международно-правовым документом, предусмотревшим отмену смертной казни в качестве юридического обязательства. Данное положение органично вплетено в ткань Конвенции 1950 г. и должно рассматриваться в логической взаимосвязи со ст. 234, которая не защищает ни качество жизни, ни саму жизнь, а право на жизнь. В этом отношении ст. 2, как и другие статьи Конвенции, касающиеся существа вопроса, предусматривает непосредственную защиту от действий со стороны государств, а не со стороны отдельных лиц. Главный принцип этой статьи, если оценивать ее в целом, состоит в том, чтобы защищать индивида против любого произвольного лишения его жизни государством.

Качественно иной по сравнению с ранее принятым подход к смертной казни в рамках Совета Европы был связан с принятием Протокола № 13 от 5 мая 2002 г. к Конвенции о защите прав человека относительно отмены смертной казни во всех случаях35. Согласно ст. 1 Протокола, смертная казнь отменяется. Никто не может быть осужден к такому наказанию и казнен. Как указывается в Пояснительном докладе к положениям Протокола, отмена смертной казни подтверждена в Протоколе как принцип, что влечет за собой отказ от смертной казни во всех случаях за любые деяния,

С текстом Конвенции можнЪ ознакомиться на сайте: <www.echr.ru>.

См. подробнее: Death Penalty — Beyond Abolition. Council of Europe Publishing Strasbourg, 2004.

См.: Комментарий к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод и практике ее применения/ Под ред. В.А. Туманова и Л.М. Энтина. М., 2002. С. 18-22.

См.: Тузмухамедов Б.Р. Протокол об отмене смертной казни// МЖМП. 2004. № 2. С. 266-271.

130         Экстрадиция и права человека

включая действия, совершенные во время войны либо при неизбежной угрозе войны36. Кроме того, в соответствии со ст. 2 положения Протокола не подвергаются дерогации.

Согласно ст. 15 Конвенции о защите прав человека, во время войны или иного чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации, любая Высокая Договаривающаяся Сторона может принимать меры в отступление от своих обязательств. При этом даже в случае чрезвычайной ситуации Конвенция предусматривает перечень определенных прав, отступление от которых не допускается (non-derogable rights). В соответствии с ч. 2 ст. 15 Конвенции в этот перечень входит право на жизнь, право не подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию, право не подвергаться рабству и право не подвергаться ретроактивному применению уголовного закона. Протокол № 7 к Европейской конвенции включил в число указанных прав поп bis in idem, а Протокол № 13 дополнил концепцию non-derogable rights абсолютным запретом на смертную казнь во всех случаях37.

Как отмечает М. Бассиуни, западноевропейский подход является продуктом длительной исторической оппозиции к смертной казни, которая запрещена конституциями ряда стран, таких, как Италия, Нидерланды, государства Скандинавии38. Однако конституционные нормы не допускают смертной казни не только в тех странах, на которые ссылается М. Бассиуни, но и в ряде других европейских государств — Швейцарии, Словакии, Финляндии, Хорватии, Словении и т.д. При этом, как правило, вопрос о запрете смертной казни увязывается с обеспечением права на жизнь. В частности, ст. 10 Конституция Швейцарии, предусматривая, что каждый имеет право на жизнь, содержит запрет на смертную казнь39.

з7 См. об этом: <http:// conventions.coe.int/Treaty/en/Treaties/Htm/187.htm>.

О концепции non-derogable rights см. подробнее: Gomien D., Harris D., Zvaak L. Law and Practice of the European Convention on Human Rights and European Social Charter. Council of Europe, Strasbourg. 1996. P. 367-372; Van Dijk P., GJ.H. van Hoof. Theory and Practice of the European Convention on Human Rights. The Hague, 1998. P. 730—743; Гусейнов Л. Международная ответственность государств за нарушения прав человека. С. 153—159; Koji T. Emerging Hierarchy in International Human Rights and Beyond: From the Perspective of Non-Derogable Rights // European J. Int'l L. 2001. VoU2. No 5. P. 917-941.

Bassiouni M.C. International Extradition: United States Law and Practice. P. 653. См. также: Акименко К. К вопросу о международно-правовой регламентации права на жизнь // БЖМПМО. 1998. № 5; Aolian F. The Evolving Jurisprudence of the European Convention Concerning the Right to Life // Neth. Q. Hum. Rts. 2001. Vol. 21.

N

См.: Конституции государств Европы: В 3 т. / Под. ред. Л.А. Окунькова. М., 2001. Т. 3. С. 539. См. об этом также: Manacorda S. Restraints on Death Penalty in Europe: A Circular Process // J. Int'l С J. 2003. Vol. 1. No 2. P. 263-283.

Смертная казнь            131

Конституционные нормы в ряде случаев не просто запрещают применение смертной казни, а препятствуют выдаче лица, если ему может угрожать подобное наказание. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 33 Конституции Португальской Республики не допускается выдача лиц, совершивших преступления, за которые закон страны, требующей выдачи, предусматривает смертную казнь40.

Несмотря на некоторые вполне объяснимые различия в национальном законодательстве и судебной практике отдельных государств, невыдача лица, которому по законодательству запрашивающего государства может быть назначена в качестве уголовного наказания смертная казнь, выделяется в качестве общего правила, получившего значительное распространение в договорно-правовой практике и имеющего длительную историю.

Достаточно отметить, что специальную норму, посвященную выдаче лиц, которым грозит смертная казнь, содержали Южноамериканская конвенция 1889 г. и двусторонние договоры об экстрадиции Португалии с Великобританией (1892 г.) и США (1908 г.)41. Впоследствии правило об ограничении выдачи лиц, которые могут быть приговорены к смертной казни, получило значительное распространение в экстрадиционном праве и практике. Вместе с тем, несмотря на довольно обширную «географию» его применения, указанный подход не носит абсолютного характера. Как международные договоры, так и национальные правовые акты с соблюдением определенных гарантий для выдаваемых лиц допускают экстрадицию за преступления, караемые смертной казнью. В подобных случаях выдача лишь тогда может быть правомерной, когда запрашиваемое государство имеет достаточные основания полагать, что смертная казнь не будет назначена либо приговор к этому наказанию не будет приведен в исполнение42.

В частности, согласно ст. 13 Соглашения об экстрадиции между Евросоюзом и США, в случае, если выдача запрашивается за преступление, наказуемое смертной казнью по законодательству запрашивающего государства и за которое не предусмотрено подобное наказание по законодательству запрашиваемого государства, она (выдача) может быть осуществлена при условии, что смертная казнь не будет назначаться либо, если процессуальные основания для подобного условия не могут быть приняты запрашивающим государством, в случае вынесения смертного приговора он не будет исполняться.

В соответствии со ст. 11 Европейской конвенции об экстрадиции, если преступление, за которое запрашивается выдача, наказуемо смертной казнью

См.: Конституции государств Европейского союза / Под общ. ред. Л.А. Окунь-кова. М., 1997. С. 529.

См. об этом: Schabas W. The Abolition of the Death Penalty in International Law. Cambridge, 2003.

См.: WentzelM. Extradition Involving the Possibility of the Death Penalty// Rev. Int'le de Droit Penal. 1991. Vol. 62. P. 335.

132         Экстрадиция и права человека

по законам запрашивающей Стороны и за то же преступление по закону запрашиваемой Стороны смертная казнь не предусматривается или не исполняется, в экстрадиции может быть отказано, если запрашивающая Сторона не дает уверения о неприведении смертного приговора в исполнение43. Полагаем, что принятие Протокола № 13 к Европейской конвенции не может не повлечь за собой изменения в подходах Совета Европы в такой сфере, как экстрадиция. Если запрет смертной казни носит отныне абсолютный характер, то и отказ от выдачи за преступления, караемые подобным наказанием, должен предусматриваться в качестве императивного основания для неудовлетворения запроса об экстрадиции, что актуализирует модификацию ст. 11 Европейской конвенции об экстрадиции.

Кроме того, изменения, происходящие в сфере применения смертной казни, не могут не затрагивать как многостороннюю, так и двустороннюю договорно-правовую практику государств, являющихся членами Совета Европы. Например, Конвенция стран СНГ о правовой помощи не предусматривает такого основания отказа от выдачи, как возможность назначения рассматриваемого наказания за преступление, явившееся основанием для запроса о выдаче. Хотя упоминавшаяся нами ст. 89 Конвенции может позволить отклонить запрос об экстрадиции за преступление, караемое смертной казнью, исходя из Европейской конвенции об экстрадиции, тем не менее, как представляется, было бы целесообразно предусмотреть данное основание непосредственно в тексте Конвенции. Нельзя не учитывать, что большинство участников Конвенции СНГ является членами Совета Европы. Аналогичным образом большая часть двусторонних соглашений стран СНГ, регламентирующих вопросы экстрадиции, не предусматривает отказа от выдачи'в случае, если запрашивающее государство не предоставляет достаточных гарантий от неисполнения возможного смертного приговора. Подобная ситуация тем более неприемлема, что ряд государств СНГ отменил смертную казнь либо применяет мораторий на исполнение данного наказания.

Отказ от выдачи при наличии опасности подвергнуться смертной казни предусматривает и Типовой договор ООН об экстрадиции. Согласно ст. 4, в выдаче может быть отказано, если преступление, в отношении которого поступает просьба о выдаче, наказывается смертной казнью в соответствии с законодательством запрашивающего государства, при условии, что государство не дает достаточные, по мнению запрашиваемого государства, гарантии, что смертный приговор не будет вынесен или в случае его вынесения он не будет приведен в исполнение44.

См.: Сафаров НА. Европейская конвенция об экстрадиции: Комментарий к ста-тье411 - «Смертная казнь» // УП. 2003. № 3. С. 120-122.

UN Doc. A/CONF. 144/28/Rev. 1. См. об этом подробнее: Swart В. Refusal of Extradition and the United Nations Model Treaty on Extradition // Neth. Y. B. Int'l L. 1992. Vol. 23. P. 175-219.

Смертная казнь         133

Правило о невыдаче лиц за преступления, караемые смертной казнью, предусматривают и национальные законодательные акты. В качестве примера можно сослаться на ч. 2 ст. 44 канадского Закона об экстрадиции, согласно которой в выдаче может быть отказано в случае, если по законодательству запрашивающего государства за преступление, совершенное лицом, предусмотрена смертная казнь.

В соответствии со ст. 3.2.1 Закона Азербайджанской Республики «О выдаче» предусматривается, что в выдаче лица может быть отказано в случае, если за преступление, являющееся основанием для экстрадиции по законодательству запрашивающего иностранного государства, предусмотрена смертная казнь. Для применения данной статьи достаточно установить, что действующее законодательство запрашивающего государства в санкции статьи, устанавливающей ответственность за преступление, являющееся основанием для выдачи лица, предусматривает смертную казнь. При этом во внимание не принимается наличие других видов уголовного наказания, которые могут быть назначены лицу. Определяющим в этом вопросе является сама возможность вынесения смертного приговора45.

В соответствии со ст. 37 Федерального закона Швейцарии о международной уголовно-правовой взаимопомощи в выдаче отказывается, если запрашивающее государство не дает гарантии того, что преследуемое лицо не будет осуждено к смертной казни либо в случае вынесения подобного приговора он не будет приводиться в исполнение.

Французский Уголовно-процессуальный кодекс, согласно ч. 6 ст. 696-4, предусматривает возможность отказа от экстрадиции, если за деяние, являющееся основанием для запроса о выдаче по законодательству запрашивающей стороны, предусмотрено наказание, противоречащее французскому публичному порядку. Как известно, Франция является участником Протоколов к Европейской конвенции о защите прав человека и законодательство страны не предусматривает применения смертной казни как меры уголовного наказания, которая была отменена еще в октябре 1981 г.46 Соответственно, возможность назначения подобного наказания не увязывалась бы с целями и принципами публичного порядка страны и политикой в области защиты прав человека и основных свобод.

Таким образом, как международные договоры, так и национальные законы предусматривают возможность выдачи лица, которому угрожает смертная казнь, лишь после получения достаточных гарантий о неприменении данного наказания. Например, в деле Mamatkulov and Abdurasulovic v. Turkey

См.: Сафаров Н. Комментарий к Закону Азербайджанской Республики «О выдаче (экстрадиции) лиц, совершивших преступления». С. 77.

Forst M. The Abolition of the Death Penalty in France // The Death Penalty -Abolition in Europe. P. 105-116.

134         Экстрадиция и права человека

Европейский суд по правам человека обратил внимание на тот факт, что зявители были выданы лишь после того, как власти Узбекистана предоставили Турции гарантии, что их имущество не будет подвергнуто общей конфискации, они не будут подвергаться пыткам или осуждаться к смертной казни47.

Подобного рода практика свидетельствует о достаточно осторожном подходе к экстрадиции государствами, законодательство которых сохраняет смертную казнь, и даже получение соответствующих гарантий о неприменении смертной казни в ряде случаев не позволяет добиться экстрадиции. При этом нередко лица, подвергающиеся процедуре выдачи, стремятся оспорить саму экстрадицию, настаивая на том, что она нарушает их основные права, и в частности право на жизнь, право не подвергаться пыткам либо иным формам запрещенного обращения. В частности, такая ситуация имела место в деле, касавшемся экстрадиции в Китай заявителя, который обратился в Европейский суд по правам человека. Данное дело касалось Янга Ксиаолиня, который был осужден венгерским судом за похищение и подделку документов. После того как он вышел на свободу 18 декабря 1999 г., против него по запросу Китая был начат экстрадиционный процесс. Региональный суд Будапешта, рассматривавший дело, определил, что в данном случае речь идет о вооруженном ограблении согласно ч. 1 ст. 321 УК Венгрии, и не усмотрел препятствий для экстрадиции. 18 февраля 2000 г. было вынесено решение о заключении Ксиаолиня под стражу для обеспечения его экстрадиции. В связи с этим 7 июня 2000 г. Ксиаолинь обратился в Европейский суд по правам человека, указав, что в случае его выдачи он может столкнуться с серьезным нарушением своих прав, и в частности с нарушением права на справедливое судебное разбирательство, а также права не подвергаться пыткам, поскольку окажется перед угрозой применения смертной казни и будет содержаться в заключении в тяжелых условиях. Кроме того, отмечалось, что двое лиц ранее были осуждены к смертной казни за преступление, аналогичное тому, которое фигурировало в экстрадиционном запросе. Несмотря на заверения китайской стороны о том, что лицо не будет приговариваться к смертной казни либо в случае вынесения смертного приговора наказание не будет приведено в исполнение, министерство юстиции Венгрии отказало в экстрадиции и дело было вычеркнуто из списка Европейским судом по правам человека48.

Таким образом, общий принцип, которого, как правило, придерживаются запрашиваемые государства, состоит в ограничении выдачи при наличии уг-

Case of Mamatkulov and Abdurasulovic v. Turkey in <http://www.echr.coe.int>.

Case of Yang Chun Jin Alias Yang Xiaolin v. Hungary (Application no. 58073//00) in http: // www. echr.coe.int. См. об этом деле: Courts Decision on Admissibility Prompts Hungary's Decision to Refuse the Applicant's Extradition to China / Case Struck out of the List / Yang Chun Jin v. Hungary// Hum. Rts. L. J. 2001. Vol. 22. No 5-8. P. 282-283.

Смертная казнь         135

розы вынесения смертного приговора. Экстрадиция в подобных ситуациях допустима, лишь если запрашивающая Сторона предоставляет достаточные гарантии неприменения смертной казни к лицу. При этом надо учесть, что термин «достаточный» в отношении гарантий для выдаваемого лица представляет собой оценочную для запрашиваемого государства категорию. «Достаточность» по смыслу соответствующих статей международных договоров и внутригосударственных правовых актов должна означать такой уровень гарантий, который в состоянии совершенно определенно убедить запрашиваемое государство в неприведении смертного приговора в исполнение либо в отказе от его вынесения. С другой стороны, критерии достаточности связаны также с необходимостью получения указанных гарантий от компетентного органа, принимающего решение по данному вопросу. Подобные гарантии могут быть приняты лишь в том случае, если они предоставлены со стороны соответствующего органа иностранного государства, обладающего для этого необходимыми полномочиями согласно национальному законодательству49. Например, в уже упоминавшемся нами деле Mamatkulov and Abdurasulovic v. Turkey экстрадиция была разрешена после предоставления соответствующих гарантий со стороны Генерального прокурора Узбекистана. Однако в любом случае проблема указанных гарантий должна увязываться с принципами и основными подходами национальной правовой системы и не противоречить им. В противном случае выдача лица может быть признана неправомерной. Подобная ситуация имела место в связи с выдачей лица, задержанного в Макао по запросу Китайской Народной Республики. Получив гарантии китайской стороны о том, что обвиняемый не будет приговариваться к смертной казни, власти Макао приняли решение о его экстрадиции. Рассмотрев данное дело, Конституционный суд Португалии в решении от 4 июля 1995 г. постановил, что Макао нарушило вышеупомянутую ст. 33 (3) Конституции Португалии. Выдача лица, которому может быть назначена смертная казнь, является неконституционной, поскольку, согласно ст. 24, Конституция страны запрещает применение смертной казни, а ст. 33 (3) не допускает экстрадиции с учетом возможности вынесения смертного приговора. Таким образом, даже предоставление соответствующих гарантий не меняло существа вопроса, так как запрет носил абсолютный характер50.

Рассматривая проблемы возможной выдачи лица, которому грозит смертная казнь, А.Б. Мезяев полагает, что среди критериев приемлемости гарантий от неприменения данного наказания следовало бы выделить и закрепить в законе наряду с другими и необходимость учета общей ситуации в запрашивающем государстве. Подобный подход может быть принят лишь с некоторыми важными оговорками, о которых необходимо упомянуть.

49

См. об этом: Мезяев А Б. Международные договоры об экстрадиции и проблема смертной казни// ГиП. 2003. № з. С. 86.

Bulletin on Constitutional Case Law. 1995. No 2. P. 187.

136       Экстрадиция и права человека

Ситуация, связанная с соблюдением основных прав и свобод человека, обеспечением законности и правопорядка в запрашивающем государстве при наличии риска вынесения смертного приговора, непременно должна быть предметом оценки. При этом можно принять во внимание информацию, содержащуюся в докладах различных правительственных органов, межправительственных и неправительственных организаций. Нельзя абстрагироваться и от соответствующей политики государства в области применения уголовных наказаний, общего объема вынесения и исполнения смертных приговоров, действий запрашивающего государства в отношении ранее выданных ей лиц по аналогичным либо схожим делам и т.д. Подобная оценка ситуации является одной из необходимых предпосылок для принятия решения по делам о выдаче при наличии угрозы смертной казни, а также достаточно часто в случаях, когда индивиду угрожает потенциальная опасность стать объектом пыток либо жестокого, бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания, которые рассматривались международными судебными (квазисудебными) органами. Однако даже наличие «постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека» в конкретном государстве еще не дает оснований для утверждения, что лицу будет угрожать применение пыток или какого-либо запрещенного обращения. Необходимы конкретные данные, указывающие, что опасность будет угрожать лично тому индивиду, в отношении которого предпринимаются меры по его высылке или выдаче.

Подобные дела рассматривались, в частности, Европейским судом по правам человека (Chahal v. Uniteg Kingdom и т.д.,) Комитетом по правам человека (Mutombo v. Switzerland, Tahir Hussain Khan v. Canada и т.д.). Например, при рассмотрении дела Chahal о высылке заявителя в Индию Европейский суд придал существенное значение некоторым данным, содержащимся в докладах организации «Международная амнистия» относительно внесудебных расправ, совершенных сотрудниками полиции штата Пенджаб, и действиям, предпринятым Верховным судом Индии, правительством штата Западная Бенгалия и министерством внутренних дел в ответ на них. Аналогичные утверждения были признаны Британской комиссией по обжалованию вопросов иммиграции, включены в доклад Государственного департамента США по Индии 1995 г. Суд посчитал убедительными указанные доказательства, подтвержденные информацией из ряда различных объективных источников51. Кроме того, были проанализированы данные, которые свидетельствовали о наличии опасности запрещенного обращения, угрожавшей лично заявителю (п. 104—107 дела)52.

Необходимо также иметь в виду, что даже с учетом того обстоятельства, что гарантии от неприведения в исполнение приговора к смертной

См. подробнее: Европейский суд по правам человека: Избранные решения: В 2 т. Т. 2. С. 268-269.

См. там же. С. 270-271.

Смертная казнь         137

казни позволяют выдать лицо, некоторые страны в принципе отказывают в экстрадиции, если законодательство запрашивающего государства лишь предусматривает указанное наказание. Достаточно четко это проявилось в практике заявлений и оговорок к Европейской конвенции об экстрадиции. В частности, Италия по ст. 11 Конвенции заявила, что при любых обстоятельствах будет отказывать в экстрадиции за преступления, наказуемые смертной казнью по законодательству запрашивающей стороны53. Позиция Италии нашла свое подтверждение и в некоторых решениях Конституционного суда страны, в частности в получившем большую известность деле Venezia v. Ministero Di Grazia E Guistiza, касавшемся Пьетро Венециа, который обвинялся в совершении убийства в штате Флорида и выдачи которого добивались Соединенные Штаты. Первоначально министр юстиции Италии принял решение об экстрадиции в США, которое было обжаловано в Кассационном суде, нашедшем доводы запрашивающей стороны приемлемыми и достаточными для осуществления выдачи. Затем заявитель обратился в Региональный административный трибунал по поводу конституционности ст. 698 УПК Италии и ст. IX Договора об экстрадиции 1983 г. между двумя странами, на которых основывался декрет министра юстиции. Согласно указанным статьям, предусматривалось, что в случае, когда преступление, на котором основывается требование о выдаче, наказуемо по законодательству запрашивающего государства смертной казнью, в экстрадиции может быть отказано, если запрашивающее государство не предоставит достаточных, по мнению запрашиваемого государства, гарантий того, что смертная казнь не будет вынесена либо в случае вынесения не будет приведена в исполнение. Заявитель обосновывал свое обращение тем, что УПК и Договор об экстрадиции нарушают положения ст. 2 и ч. 4 ст. 27 Конституции Италии. Напомним, что, согласно ст. 2 национальной Конституции, Республика признает и гарантирует неотъемлемые права человека — как частного лица, так и члена общественных объединений, в которых проявляется его личность, — и требует выполнения непреложных обязанностей, вытекающих из политической, экономической и социальной солидарности. Что же касается ч. 4 ст. 27, то она связана с запретом смертной казни, за исключением случаев, предусмотренных военными законами и во время войны54. Таким образом, запрет смертной казни в мирное время носил безусловный характер55.

Региональный административный трибунал приостановил исполнение декрета о выдаче и передал производство по делу в Конституционный суд

ы Подобного подхода придерживаются также Андорра, Испания, Португалия.

См.: Конституции государств Европы: В 3 т. / Под ред. Л.А. Окунькова. Т. 2. С 104, 108.

Надо также принять во внимание, что Италия 12 декабря 1988 г. ратифицировала Протокол № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека.

138       Экстрадиция и права человека

Италии, который своим решением от 27 июня 1996 г. признал ст. 698 УПК и Закон об инкорпорации Договора об экстрадиции между США и Италией в части, относящейся к ст. XI, неконституционными.

Разработчики Конституции, подчеркнул Суд, полагали, что запрет смертной казни и бесчеловечных форм наказания вытекает из права на жизнь, являющегося одним из наиболее фундаментальных прав, защищаемых ст. 2. Абсолютный характер защиты, гарантированной ст. 2, действует при осуществлении полномочий всех публичных властей, в том числе ответственных за международную правовую помощь.

Другой релевантной для данного случая проблемой являлся вопрос о «достаточных заверениях» (sufficient assurances) в отношении неприменения смертной казни. В связи с этим Суд установил, что сама концепция «достаточных заверений» о том, что смертная казнь не будет выноситься либо приводиться в исполнение, является конституционно несовместимой, поскольку запрет, содержащийся в ст. 27, и лежащие в основе этой статьи ценности, такие, как право на жизнь, подлежат абсолютной защите. Подобная защита не зависит от усмотрения публичных властей, которые в каждом конкретном деле могли бы решать, являются ли заверения запрашивающего государства эффективными и надежными56.

В научной литературе отмечается, что в отличие от конвенционного подхода и практики Европейского суда по правам человека прецеденты, имеющиеся в странах — членах Совета Европы, идут намного дальше. Так, если двусторонние договоры позволяют запрашивающему государству выдвигать ряд условий по выдаче, национальные суды придерживаются принципа, согласно которому в экстрадиции может быть отказано не только в случаях, когда имеется риск, что смертная казнь будет приведена в исполнение, но и когда законодательство запрашивающего государства только предусматривает возможность вынесения смертного приговора57. Мы уже упомянули дело Venezia, однако в практике органов конституционной юстиции западноевропейских стран имеется и ряд других прецедентов.

В частности, в 1979 г. Конституционный суд Италии признал незаконной экстрадицию лица во Францию на том основании, что он был обвинен в преступлении, могущем повлечь за собой смертную казнь, которую Италия отменила в соответствии с п. 4 ст. 27 Конституции 1948 г. Равным образом в 1987 г. Государственный совет Франции (Conseil d'Etat) отменил постановление об экстрадиции лиц, которым грозила смертная казнь в Алжире и Турции, на том основании, что их выдача находилась бы в противоречии с фран-

См. об этом: Bianchi A. International Decision: Venezia v. Ministero Di Grazia E Guistiza // Am. J. Int'l L. 1997. Vol. 91. No 4. P. 727; Nanda V. Bases for Refusing International Extradition Requests — Capital Punishment and Torture // Fordham Int'l L.I. 2000. Vol. 23. P. 13-14.

Int'l L. Rep. 1995. Vol. 100. P. 663.

Смертная казнь         139

цузской публичной политикой58. В частности, последнее дело было связано с арестом и выдачей турецкого гражданина Фидана (Fidan). Преступления, в совершении которых он обвинялся, согласно уголовному законодательству Турции, влекли за собой смертную казнь, между тем как Франция отменила данное наказание еще в 1981 г. Кроме того, Франция являлась участником Протокола № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека, которая была ратифицирована ею 17 февраля 1986 г. Эти факторы были учтены Конституционным советом при рассмотрении апелляции Фидана. С учетом подхода французских властей к проблеме смертной казни и политики в области защиты прав человека решение об экстрадиции было отменено59.

В договорно-правовой практике можно также встретить несколько модифицированные варианты применения норм, ограничивающих возможность выдачи за преступления, наказуемые смертной казнью. В частности, подобное имеет место в отношении применения ст. 11 Европейской конвенции об экстрадиции. Если Конвенция говорит о гарантиях от последующего исполнения смертного приговора, то некоторые государства-участники ставят возможность выдачи в зависимость от невынесения подобного приговора. В частности, Австрия в своей оговорке по ст. 11 указала, что экстрадиция за преступления, караемые смертной казнью, возможна лишь в том случае, если приговор к подобному наказанию выноситься не будет.

Несколько отличный от других государств-участников подход продемонстрировала Португалия. Согласно ч. 1 ст. 30 Конституции Португалии, запрещены наказания и меры пресечения, лишающие свободы или ограничивающие ее, если они носят постоянный характер либо установлены на неограниченный или неопределенный срок. В соответствии с конституционной нормой при ратификации Европейской конвенции Португалия сделала оговорку о том, что не будет выдавать лиц, экстрадиция которых затребована в связи с деянием, наказуемым пожизненным лишением свободы. Таким образом, не только смертная казнь, но и пожизненное заключение по законодательству запрашивающего государства является в данном случае основанием для отказа от выдачи.

Поскольку в связи со ст. 11 Конвенции указанная оговорка на практике вызвала некоторые проблемы, представляется необходимым более подробно ее проанализировать.

Обычно в международно-правовой практике государства, выражая в одностороннем порядке свою волю, могут изменять или исключать действие отдельных статей договора по отношению к себе. Венская конвенция о праве международных договоров в ст. 19 предусматривает, что государство может

Ravaud С. The Death Penalty and the Case-Law of the Institutions of the European Convention on Human Rights // The Death Penalty — Abolition in Europe. P. 89. Ibid.

6 - 1492

140         Экстрадиция и права человека

при подписании, ратификации или утверждении договора или присоединении к нему сформулировать оговорку. В этом случае другие государства — участники международного договора не могут применять соответствующее договорное положение в отношении государства, которое сделало подобную оговорку.

Согласно ст. 21, оговорка, действующая в отношении другого участника:

а)         изменяет для сделавшего оговорку государства в его отношениях с этим дру

гим участником положения договора, к которым относится оговорка, в пре

делах сферы действия оговорки;

б)         изменяет в той же мере указанные положения для этого другого участника в

его отношениях со сделавшим оговорку государством. Вместе с тем оговор

ка, согласно ст. 21 (2) Венской конвенции, не изменяет положений договора

для других участников в их отношениях между собой.

Оговорка применяется взаимно сделавшим ее государством и любым другим участником договора, изменяя, таким образом, действие договора для них обоих только в их взаимоотношениях и в пределах оговоренных положений. Но в то же время это не изменяет положений договора для других участников в отношениях между ними, поскольку они не принимали оговорку как часть договора в их взаимных отношениях.

Конвенция также требует, чтобы оговорка была совместимой с объектом и целью договора60. Формально участники договора вправе возражать против оговорки, но возражение не устраняет саму оговорку. Такое возражение одним Договаривающимся Государством против оговорки другого не препятствует вступлению в силу договора между этими двумя государствами, если возражающее государство не заявляет об обратном61.

В связи с этим по поводу оговорки Португалии правительство Германии сделало заявление о том, что оно рассматривает указанную оговорку совместимой с объектом и целью Конвенции только в том случае, если отказ от экстрадиции за преступления, наказуемые пожизненным лишением свободы, не является абсолютным. Правительство Германии понимает оговорку таким образом, что единственным обстоятельством, при котором экстрадиция не будет осуществляться, могут быть случаи, когда по законодательству запрашивающего государства для лица, приговоренного к пожизненному

Linderfalk U. On the Meaning of the 'Object and Purpose' Criterion, in the Context of the Vienna Convention on the Law of Treaties, Article 19// Nordic J. Int'l L. 2003. Vol. 72. No 4. P. 429-448.

См.: Венская конвенция о праве международных договоров. Комментарий. С. 55—56; Гусейнов Л. Международная ответственность государств за нарушения прав человека. С. 39—45; Лукашук И.И. Современное право международных договоров. Заключение международных договоров. С. 443—448. См. также: Нот F. Reservations and Interpretative Declarations to Multilateral Treaties. Oxford, 1988; Aust A. Modern Treaty Law and Practice. Oxford, 2000.

Смертная казнь            141

лишению свободы и отбывшего часть наказания, нет возможности добиться судебного пересмотра приговора с целью заменить неотбытую часть наказания условно-досрочным освобождением.

В своем заявлении Австрия указала, что разделяет немецкую интерпретацию. При этом было отмечено, что ст. 11 Конвенции запрещает выдачу, если экстрадиционное деяние наказуемо по законодательству запрашивающей стороны смертной казнью, не предусматривая подобного запрета относительно пожизненного заключения. Применение Конвенции в отношении Португалии без учета интерпретации правительства Германии может иметь результатом ситуацию, когда в экстрадиции будет отказываться в отношении преступлений, за которые предусмотрено пожизненное лишение свободы. Это несовместимо со смыслом и целью Конвенции62.

Российская Федерация выступила с заявлением, в котором указала, что разделяет мнение, выраженное в заявлениях правительства Федеративной Республики Германии от 4 февраля 1991 г., правительства Австрийской Республики от 4 июня 1991 г. и правительства Швейцарской Конфедерации от 21 августа 1991 г., относительно оговорки, сделанной Португалией от 12 февраля 1990 г. к ст. 1 Конвенции. Данная оговорка совместима с объектом и целью Конвенции только в том случае, если отказ в выдаче лиц, которые совершили правонарушения, наказуемые пожизненным заключением, или для которых в качестве меры пресечения было избрано содержание под стражей, не носит абсолютного характера. Это позволит трактовать указанную оговорку таким образом, что выдача не будет осуществляться, только если законодательством запрашивающего государства не предусматривается возможность судебного пересмотра дел тех лиц, которые были осуждены на пожизненное заключение и отбыли определенную часть этого срока или провели часть времени под стражей, на предмет их условно-досрочного освобождения63.

В связи с этим, необходимо прежде всего заметить, что ограничение выдачи за преступления, караемые пожизненным заключением, Конвенцией об экстрадиции не предусматривается. Статья 1 Конвенции — а именно по поводу ее применения Португалией и была сделана оговорка — предусматривает обязательства в отношении выдачи лиц, не затрагивая проблему уголовных наказаний, применение которых позволяло бы отказать в экстрадиции. Единственным наказанием, риск назначения либо исполнения которого позволяет Договаривающемуся Государству, согласно Конвенции, не удовлетворять требование о выдаче, является смертная казнь. Подобный подход органично связан с положениями таких важнейших юридических докумен-

См. об оговорках к Конвенции об экстрадиции <http://conventions.coe.int/. Treaty/EN/cadreprincipal.htm> (2004. 30 окт.). СЗ РФ. 1999. № 43. Ст. 5129.

142         Экстрадиция и права человека

тов, как Европейская конвенция о защите прав человека и Дополнительные протоколы к ней № 6 и 13.

Оговорка Португалии была вызвана конституционно-правовыми соображениями, хотя, на наш взгляд, это не вполне увязывалось с объектом и целью Европейской конвенции, о чем справедливо указали Германия, Австрия, Швейцария, Российская Федерация и другие страны. Применение подобной оговорки на практике, по существу, могло бы привести к исключению из сферы экстрадиции лиц, совершивших тяжкие преступления, а ведь именно за такие деяния и предусматривается пожизненное лишение свободы. Если целью Конвенции является создание эффективно действующего механизма экстрадиции и межгосударственного сотрудничества в борьбе с преступностью, то подобного рода оговорки находятся в противоречии с указанной целью. Достаточно проанализировать лишь некоторые статьи национальных уголовных кодексов, чтобы составить впечатление о том, какая категория преступников выводилась бы из сферы экстрадиции при применении рассматриваемой оговорки. Пожизненное заключение может быть назначено согласно УК: Франции — за умышленное убийство (ст. 221-2), угон воздушного судна, корабля или любого другого транспортного средства, сопровождаемый пытками либо актами жестокости или если он повлек смерть одного или нескольких лиц (ст. 227-4), за акты терроризма (ст. 421-1); Российской Федерации — за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277) и т.п.; Украины — за умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах (ст. 115), террористический акт (ст. 258 (3); Болгарии — за убийство (ст. 116), незаконный захват воздушного судна, повлекший тяжкие последствия (ст. 3416). Таким образом, при практическом применении Конвенции Договаривающихся Сторон с Португалией может иметь место отказ от выдачи особо опасной категории преступников и, в частности, совершивших террористические акты.

На первый взгляд исключение выдачи за преступления, наказуемые пожизненным заключением, продиктовано заботой о правах человека, однако это может стать поводом к игнорированию других важнейших сторон экстради-ционного процесса — защиты прав жертв преступлений, с одной стороны, и интересов борьбы с преступностью — с другой.

Одной из серьезных проблем, связанных с возможной выдачей лиц, которым грозит смертная казнь, являются условия их содержания в течение длительного срока ожидания окончательного решения вопроса об исполнении наказания64. Затягивание процедуры рассмотрения апелляции по делам о пересмотре смертных приговоров приводит к тому, что значительная часть осужденных годами ждет решения своей участи. В отдельные

64

См. об этом: Sharfstein D. European Courts, American Rights: Extradition and Prison Conditions // Brooklin L. Rev. 2002. Vol. 67. P. 719-784.

Смертная казнь            143

периоды в США очередь смертников достигала нескольких тысяч человек, в результате чего даже сформировался так называемый феномен смертного ряда (death row phenomenon) как затяжной период между вынесением и исполнением смертного приговора65. Достаточно сказать, что в 2001 г. 3726 человек, приговоренных к смертной казни, ждали решения своей участи66. Именно возможные задержки в исполнении смертных приговоров в США по конкретным делам об экстрадиции (например, Soering v. United Kingdom) Европейский суд по правам человека определил как жестокое и бесчеловечное обращение. Кстати, и в самих США по делу Ford v. Wainwrighfi1 судом была признана в качестве неконституционной смертная казнь осужденного, заболевшего психической болезнью в ожидании исполнения приговора68.

Следует также отметить, что задержки исполнения смертной казни в связи с длительным периодом апелляционных процедур можно отнести к недостаткам правовой системы не только США, но и других стран.

Сошлемся, в частности, на дело Pratt v. Attorney-General for Jamaica69, рассмотренное Судебным комитетом Тайного совета70, по которому зая-

См. подробнее: Lillich R. Harmonizing Human Rights Law Nationally and Internationally the Death Row Phenomenon as a Case Study // Saint Louis U.L.J. 1996. Vol. 40. No 3. P. 699-713; Yuzon F. Conditions and Circumstances of Living in Death Row — Violate of Individual Rights and Fundamental Freedoms? // George Washington J. Int'l L. & E. 1996. Vol. 30. No 1. P. 39-73; The Death Penalty As Cruel Treatment and Torture: Capital Punishment Challenged in the World's Courts / Ed. by W. Schabas. P. 96-156, Warren A. Human Rights and Human Wrongs: is the United States Death Penalty System Inconsistent with International Human Rights Law // Fordham L. Rev. 1999. Vol. 67. No 6. P. 2793-2825; Hudson P. Does the Death Row Phenomenon Violate a Prisoner's Human Rights Under International Law // European J. Int'l L. 2000. Vol. 11. No 4. P. 833-856; Martin F, Wilson R. Death Penalty: Its Application and Death Row Phenomenon // The Rights International Companion to Criminal Law and Procedure. An International Human Rights Law Supplement. The Hague: Kluwer Law International, 1999.

См. об этом подробнее: Council of Europe and the Death Penalty // <http:// www.press. Coe.int/press2>.

^ United States Reports. 1986. Vol. 477. P. 399.

См. подробнее о практике применения смертной казни в США: LaetzerB. Death Penalty Cases: Leading U.S. Supreme Court Cases on Capital Punishment. Boston. 1997; The Death Penalty in America: Current Controversies / A Bedau. (ed). Oxford, 1998; America's Experiment With Capital Punishment: Reflections on the Past, Present and Future of the Ultimate Penal Sanction / J. Acker, R. Bohm, С Lanier. (eds.). 1998; Babcock 5. The Role of International Law in United States Death Penalty Cases // Leiden J- Int'l L. 2002. Vol. 15. No 2. 7o (1993) 4 All ER769.

Судьи палаты лордов как таковые либо совместно с судьями заморских территорий образуют Судебный комитет Тайного совета, который рассматривает жалобы на решения верховных судов заморских территорий или государств — членов Содруже-

144       Экстрадиция и права человека

вители более десяти лет ожидали приведения в исполнение смертного приговора. Судебный комитет в составе семи судей постановил со ссылкой на дело Soeringv. United Kingdom, что длительные задержки исполнения назначенного наказания представляют собой жестокое и бесчеловечное обращение, что противоречит Конституции Ямайки. При этом отмечалось, что осужденные используют всякую возможность для сохранения собственной жизни путем обращения к апелляционной процедуре. Если данная процедура позволяет лицу продлить соответствующие слушания по его делу, то в этом необходимо винить апелляционную систему, а не осужденного, который к ней обращается.

Значительный период между вынесением приговора к смертной казни и приведением его в исполнение имел место и по делу LaGrand (Germany v. United States of America), рассмотренному Международным судом, хотя оно было связано главным образом с проблемой консульской защиты. Фабула дела вкратце такова: двое немецких граждан — Карл и Вальтер Лагранды были арестованы в городе Марана (Магапа), штат Аризона, за попытку ограбления банка, в ходе которого был убит один из банковских служащих. В результате судебного рассмотрения в 1984 г. оба преступника были признаны виновными и осуждены к смертной казни. Консульская служба ФРГ получила уведомление об осуждении немецких граждан лишь в 1992 г., т.е. через десять лет после ареста, хотя Венская конвенция о консульских сношениях предусматривала четкие правила для действий принимающего государства. Напомним, что в соответствии с ее ст. 36 (п. 1 «а» § 1) («Сношения и контакты с гражданами представляемого государства») в целях облегчения выполнения консульских функций в отношении граждан представляемого государства консульские должностные лица могут свободно сноситься с гражданами представляемого государства и иметь доступ к ним. Кроме того, компетентные органы государства пребывания должны безотлагательно уведомлять консульское учреждение представляемого государства о том, что в пределах его консульского округа какой-либо гражданин этого государства арестован, заключен в тюрьму или взят под стражу в ожидании судебного разбирательства или же задержан в каком-либо ином порядке, если гражданин этого потребует. Все сообщения, адресуемые этому консульскому учреждению лицом, находящимся под арестом, в тюрьме, под стражей или задержанным, также должны безотлагательно передаваться ему этими органами. Указанные органы должны без промедления сообщать этому лицу о правах, которые он имеет согласно

ства, поскольку эти государства не исключают возможности такой жалобы (Гамбия, Сьерра-Леоне и др.). Решения Судебного комитета обладают таким же авторитетом, как и решения палаты лордов. См. об этом: Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности. М., 1998. С. 251; Walker R., Ward R. Walker & Walker's English Legal Sistem. 7th ed. L, 1994. P. 169; DCM Yardley. Introduction to British Constitutional Law. 7th ed. L., 1990. P. 69.

Смертная казнь         145

настоящему подпункту (ст. 36 (п. «Ь» § I)71. В нарушение своих обязательств по Конвенции США не приняли никаких мер по выполнению положений данной статьи. Один из осужденных, Карл Лагранд, 24 февраля 1999 г. был казнен, и это было первым случаем начиная с 1949 г., когда гражданин Германии подвергся смертной казни в США. Германия немедленно возбудила дело в Международном суде, указав на нарушение ст. 36 Конвенции о консульских сношениях, и потребовала принятия временных мер для предотвращения казни второго осужденного. 3 марта 1999 г. Международный суд принял постановление о временных мерах и потребовал от США предпринять все необходимое, чтобы Вальтер Лагранд не был казнен до вынесения окончательного решения по данному делу. Однако Верховный суд США отклонил это требование, и в тот же день второй осужденный был казнен.

Мы не будем вдаваться во все подробности рассмотрения данного дела, заметим лишь, что оно сфокусировало в себе целый комплекс проблем, относящихся к смертной казни, и в частности гарантиям судебного процесса в отношении подсудимых, которым грозит подобное наказание, и праву на жизнь, эффективности дипломатической защиты и т.д. Кроме того, дело LaGrand наглядно продемонстрировало, что защита прав человека, и в частности права на жизнь, органично вплетена в различные сферы деятельности публично-правовых институций72.

Рассмотрев дело, Международный суд постановил, что США нарушили свои обязательства по ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях73.

См. об этом: Международное право / Отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. С. 350.

Другим известным делом, связанным с проблемой консульской защиты, было дело Avena (Mexico v. United States of America), рассмотренное Международным судом. Дело было возбуждено Мексикой в связи с нарушением Венской конвенции о консульских сношениях в отношении 54 мексиканских граждан, осужденных в разное время к смертной казни в США. В результате рассмотрения Международный суд установил нарушение упомянутой Конвенции Соединенными Штатами. См. об этом деле подробнее: Macina A. Avena and Other Mexican Nationals the Litmus for LaGrand and Future of Consular Rights in the United States // California Western Int'l L. J. 2003. Vol. 34. No 1. P. 115-143; International Court of Justice (ICJ): Case Concerning Avena and Other Mexican Nationals (Mexico v. United States of America) // Int'l L. M. 2004. Vol. 43. № 3. P. 581-660; Ghandi S. Avena and other Mexican Nationals (Mexico v. United States of America). Provisional Measures. Order of 5 Februaru 2003 // Int'l & Сотр. L. Q. 2004. Vol. 53. No 3. P. 738-746; Acewes W. Consular Notifications and the Death Penalty: The ICJ's Judgment in Avena// <http://www.asil.org/insights.insighl30.htm> (April 2004); Sloane R. Measures Necesserary to Ensure: The ICJ's Provisional Measures Order in Avena and Other Mexican Nationals // Leiden J. Int'l L. 2004. Vol. 17. No 4. P. 673-694; Kunzli A. Case Concerning Mexican Nationals // Leiden J. Int'l L. 2005. Vol. 18. No 1. P- 49—64; OrakvelashviliA. Judicial Competence and Judicial Remedies in the Avena Case // Leiden J. Int'l L. 2005. Vol. 18. No 1. P. 31-48.

Полностью судебное решение см.: <http://www.icj-cij.org>. См. об этом деле подробнее: Tarns С. Consular Assistance: Rights, Remedies and Responsibility: Comments on the ICJ's Judgment in the LaGrand Case // European J. Int'l L. 2002. Vol. 13. No 5; Jennings R.

146         Экстрадиция и права человека

Дело LaGrand явилось еще одним красноречивым свидетельством того, что отношения, фундаментальным образом связывающие государства (такие, как консульские отношения), не могут более рассматриваться отдельно от их влияния на индивидов, показав, что нарушение билатерального (двустороннего) обязательства (bilateralized obligation) между двумя государствами, вытекающее из Венской конвенции о консульских сношениях, может посягнуть на право индивида на получение информации о консульской помощи и, помимо того, на право на должный судебный процесс и право на жизнь. Хотя и существует распространенное мнение, что индивидуальные права ограничены международным правом прав человека, однако в реальных условиях данная концепция не имеет поддержки. Релевантность норм о правах человека сегодня очевидна в таких совершенно различных областях, как иммунитеты или морское право74.

В Консультативном заключении Межамериканского суда по правам человека «Право на информацию о консульской помощи в рамках гарантий должного судебного процесса» от 1 октября 1999 г. было отмечено, что ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях предоставляет права иностранному гражданину, содержащемуся под стражей, в том числе право на получение информации о консульской помощи, и эти права порождают коррелятивные обязательства для принимающего государства. При этом ст. 36 касается защиты прав гражданина направляющего государства и является частью права прав человека. Весьма примечательно, что в консультативном заключении право на информацию, согласно ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях, было расценено как гарантия права на должный процесс. При этом отмечалось, что несоблюдение права на информацию иностранных граждан, признанное ст. 36 (п. «в» § 1), наносит ущерб должному судебному процессу, и при таких обстоятельствах назначение смертной казни представляет собой нарушение права не быть лишенным жизни произвольно75.

The LaGrand Case// Law & P. Int'l С & Т. 2002. Vol. 1 No 1. P. 13-54; Deen-Racsmmy Z. Diplomatic Protection and the LaGrand Case// Leiden J. Int'l L. 2002. Vol. 15. No 1. P. 87—103; Oracvelashvili A. Questions of International Judicial Jurisdiction in the LaGrand Case// Leiden J. Int'l L. 2002. Vol. 15. No 1. P. 105-130; CasselD. International Remedies in National Criminal Cases: ICJ Judgment in Germany и United States// Leiden J. Int'l L. 2002. Vol. 15. No 1. P. 69-86; LaGrand (Germany v. United States of America) // Am. J. Int'l L. 2002. Vol. 96. No 1. P. 210-219; Weinman J. The Clash Between U.S. Criminal Procedure and the Vienna Convention on Consular Relations: An Analysis of the International Court of Justice Decision the LaGrand Case// Am. U.L. Rev. 2002. Vol. 17. No 4. P. 857-904; KammerhoferJ. The Binding Nature of Provisional Measures of the International Court of Justice: the «Settlement» of the Issue in the LaGrand Case // Leiden J. Int'l L. 2003. Vol. 16. No 1. P. 67-83.

74 Tinta M. Due Process and the Right to Life in the Context of the Vienna Convention

on Consular Relations: Arguing the LaGrand Case// European J. Int'l L. 2001. Vol. 12. No 2.

The Right to Information on Consular Assistance in the Framework of the

Guarantees of the Due Process of Law. Advisory Opinion OC-16/99. October 1. 1999//

Inter-American Court of Human Rights (Series A). No 16 (1999).

Смертная казнь         147

Как отмечает один из ведущих исследователей права на жизнь Бертран Рамчаран, в случае, если правительство применило смертную казнь, но не обеспечило процедурных гарантий, предписанных международным правом, оно признается нарушившим международное право и произвольно лишившим человека жизни76. Между тем право индивида на информацию, как оно предусмотрено ст. 36 Венской конвенции о консульских сношениях, позволяет, чтобы право на должный процесс, признаваемое ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, имело практические последствия по конкретным делам. Сама же ст. 14 Пакта устанавливает минимальные гарантии, которые могут быть расширены в свете других международных актов, таких, как Венская конвенция о консульских сношениях, которые увеличивают объем защиты, предоставляемой обвиняемому77.

Таким образом, применение смертной казни как меры уголовного наказания обусловливает необходимость соблюдения специальных норм и правил, предписываемых международным правом и национальным законодательством в отношении всего комплекса отношений, возникающих как в сфере взаимодействия суверенных государств, так и в области реализации их обязательств по обеспечению индивидуальных прав. Достаточно определенно это проявляется применительно к экстрадиции.

Необходимо учесть, что проблема выдачи за преступления, караемые смертной казнью, имеет множество различных аспектов, требующих при их практическом рассмотрении пристального внимания, поскольку экстрадиция в такой ситуации может войти в противоречие с обязательствами государства в сфере защиты прав человека и поставить вопрос о его ответственности78. Это, в свою очередь, предполагает использование осторожного и юридически выверенного подхода к приоритетному применению тех или иных международных договоров, нормы которых в конкретном случае относятся к процессу принятия решения о выдаче.

Осуществление экстрадиции, так же как и различных форм оказания правовой помощи по уголовным делам, предполагает реализацию обязательств государств в сфере борьбы с преступностью в рамках межгосударственного сотрудничества. В связи с этим одной из самых ключевых проблем в отношении взаимодействия международной уголовно-правовой взаимопомощи и прав человека является обеспечение их потенциальной совместимости, урегулирование возможных конфликтов международных обязательств79. Вероятность возникновения подобных конфликтов весьма

The Right to Life in International Law/ Ed. by B.G. Ramcharan. Dodrecht. 1985. P. 21.

"s Inter-American Court of Human Rights (Series A). No 16 (1999).

См., напр.: YorkeJ. Europe's Judicial Inquiry in Extradition Cases: Closing the Door on the Extradition Cases // European L. J. 2004. Vol. 29. No 4. P. 546-556.

Currie RJ. Human Rights and International Mutual Legal Assistance: Resolving the Tension// Crim. L. F. 2000. Vol. 11. No 2. P. 147.

148         Экстрадиция и права человека

велика, учитывая, что запрашиваемому государству приходится принимать решение с оглядкой на его международно-правовые последствия. Наличие у лица права на индивидуальное обращение в различные международные судебные (квазисудебные) органы, которые наделены компетенцией по рассмотрению и вынесению соответствующего решения, обусловливает необходимость самого тщательного рассмотрения вопроса о том, какое международное обязательство должно пользоваться приоритетом в конкретном случае, не повлечет ли реализация одного обязательства нарушение другого, и прежде всего правозащитного. Как отмечает Р. Кэрри, по ряду дел международные учреждения либо национальные суды установили, что государство, которое экстрадирует лицо запрашивающему государству, в котором некоторые фундаментальные права оказываются под угрозой, может нарушить свои конвенционные обязательства по правам человека80. Иными словами, по этим делам конфликт международных обязательств завершается в пользу обязательств, вытекающих из правозащитных договоров.

В подтверждение сказанного можно сослаться на достаточно интересное дело из судебной практики Нидерландов — Short в Kingdom of the Netherlands?1.

По данному делу сержант ВВС США, расквартированных на базе Сусх-терберг (Нидерланды), Чарльз Шорт был арестован военной полицией по подозрению в убийстве своей жены — гражданки Турции. В ходе предварительного следствия он признался, что действительно совершил данное преступление, расчленил труп и выбросил его в пустынном месте близ Амстердама.

США, основываясь на Соглашении между странами — участницами НАТО от 19 июня 1951 г., устанавливающем статус их вооруженных сил, и в соответствии с Дополнительным соглашением с Нидерландами от 13 августа 1954 г. потребовали выдачи Шорта. Однако с учетом того, что в случае экстрадиции обвиняемому в соответствии с Унифицированным кодексом военных преступлений грозила бы смертная казнь, голландские власти отказались выдать его командованию ВВС США. Свой отказ они обосновали участием страны в Протоколе № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека, относительно отмены смертной казни. Окружной суд Гааги в своем решении, принятом в июне 1988 г., признав, что в соответствии с Соглашением о статусе войск союзников по НАТО 1951 г. и Дополнительным соглашением между США и Нидерландами 1954 г. преимущественное право осуществления юрисдикции принадлежит Соединенным Штатам, тем не менее, отказал в экстрадиции, сославшись на обязательства о неприменении смертной казни в соответствии с вышеуказанным Протоколом.

Ibid. P. 148.

81 Short v. Kingdom of the Netherlands. High Court of the Netherlands // Int'l L. M. 1990. Vol. 29. P. 1388. См. об этом: Блищенко И.П.,Дориа Ж. Прецеденты в международном публичном и частном праве. М., 1999. С. 370—375.

Смертная казнь         149

Возможная экстрадиция Шорта оговаривалась предоставлением со стороны США гарантий неприменения смертной казни.

Командование ВВС США, не согласившись с решением окружного суда, обратилось к правительству Нидерландов с ходатайством об отмене судебного решения, в связи с чем Министерство юстиции Нидерландов подало жалобу в Апелляционный суд с просьбой отменить решение об отказе в экстрадиции. В это же время другой окружной суд Гааги — по уголовным делам, — рассмотрев дело Шорта в октябре 1988 г., признал его виновным и приговорил к шести годам лишения свободы.

В ноябре 1988 г. Апелляционный суд по гражданским делам Гааги аннулировал решение нижестоящего суда, указав, что, поскольку Соглашение НАТО о статусе войск предоставляет преимущественное право осуществления юрисдикции США, ни законы Нидерландов, ни его другие договоры не должны применяться, в связи с чем постановил выдать виновного США. Но так как месяцем раньше окружной суд Гааги по уголовным делам уже приговорил Шорта к шести годам тюремного заключения, необходимо было устранить противоречие между двумя судебными решениями. На каждое из них были поданы жалобы: на решение суда по уголовным дедам — в вышестоящий Апелляционный суд, а на решение Апелляционного суда по гражданским делам — в Верховный суд Нидерландов.

Апелляционный суд по уголовным делам отменил решение нижестоящего окружного суда, указав, что, поскольку юрисдикция в данном деле принадлежит США, нижестоящий суд вообще не имел права рассматривать данное дело. Следовательно, Шорт подлежал немедленной выдаче. Верховный суд Нидерландов 30 марта 1990 г. отменил решение нижестоящего Апелляционного суда по гражданским делам, отметив, что обязательства Голландии по Европейской конвенции о правах человека имеют приоритет над Соглашением о статусе войск НАТО82.

Юридические перипетии этого дела явились еще одним подтверждением важнейшего по своему значению подхода, согласно которому обязательства по защите прав человека в определенных случаях могут превалировать над другими международными обязательствами государств (об этом уже упоминалось ранее). Резолюция XV Конгресса Международной ассоциации уголовного права (Буэнос-Айрес, 1994 г.), призвав к максимальной защите прав индивидов в сфере международного уголовно-правового сотрудничества, в то же время предусматривала, что в случае конфликта обязательств по осуществлению взаимодействия по уголовным делам и обязательств в области

Впоследствии Шорт был все же выдан Соединенным Штатам, поскольку в обвинительном заключении, вынесенном прокурором, предусматривалось, что совершенное преступление не подпадает под категорию деяний, наказуемых смертной казнью.

150       Экстрадиция и права человека

прав человека приоритет должен принадлежать интересам защиты прав человека83.

Суммируя вышеизложенное, можно с уверенностью отметить, что правозащитный фактор играет доминирующую роль в процессе принятия решения по делам об экстрадиции за преступления, караемые смертной казнью, а в некоторых случаях обусловливает приоритет обязательств по защите прав индивидов над другими международными обязательствами государств, включая обязательства, связанные с применением отдельных форм международного сотрудничества в борьбе с преступностью, и в частности экстрадиции.