Судебная реформа и процессуальный статус потерпевшего

Правовой статус потерпевшего определяется несколькими отраслями права. В Конституции РФ 1993 г. — это уже упоминавшаяся ст. 52 о защите прав потерпевших от преступлений и злоупотреблений властью, а также ст. 46, гарантирующая ,каждому судебную защиту его прав и свобод, ст. 48, гарантирующая право на получение квалифицированной юридической помощи. О том, как выполняются эти конституционные нормы, частично было сказано выше.

Теснее всего потерпевший (или шире — жертва преступлений) связан с уголовно-процессуальным законодательством. Именно в уголовном процессе происходит столкновение и разрешение конфликта между обвиняемым и потерпевшим. Поэтому развитие процессуальных гарантий прав потерпевшего дело, прежде всего, уголовно-процессуального законодательства и теории уголовного судопроизводства.

В Уголовно-процессуальный Кодекс Российской Федерации в годы перестройки и первых лет судебных реформ внесено много изменений, причем изменений радикальных, коренных, вплоть до судебного контроля за применением арестов, за продлением срока содержания под стражей. Очень много изменений было связано с созданием дополнительных процессуальных гарантий прав обвиняемого и подозреваемого, с участием защитника по всем делам с момента предъявления обвинения. Принят закон о суде присяжных, который в основном нацелен на обеспечение прав обвиняемого. И ни одного закона, ни одной нормы, ни одной статьи в УПК не было изменено в интересах расширения гарантии прав пострадавших от преступлений.

Работая над проектом УПК РФ, мы пытались создать комплекс прав, дающих возможность потерпевшему активно участвовать в процессуальной деятельности и отстаивать свои интересы. В других вариантах проекта УПК эта идея просматривалась слабее, особенно на начальных этапах работы.

Разумеется, спор велся не только по процедурным вопросам, — многое в судьбе потерпевшего зависит от формулировок статей Уголовного и Гражданского Кодексов. Еще при обсуждении проекта Общей части Уголовного Кодекса мы убедились, что этот проект не только ничего нового не дает для потерпевшего, но ухудшает его положение. В частности, в действовавшем до конца 1996 г. Уголовном Кодексе был такой вид наказания как обязанность осужденного загладить причиненный вред (ст.ст. 21 и 32 УК РСФСР). Этот вид наказания был исключен в проекте УК, его нет в новом УК РФ. Объяснение дается очень простое — суды на практике эту норму применяют крайне редко. Но почему бы не поставить вопрос иначе, — если этот вид наказания не применялся, так его надо применять; может быть следовало предусмотреть его в отдельных составах преступлений.

В новом УК РФ своеобразно определен акт амнистии. На основании амнистии лицо, совершившее преступление, освобождается от уголовной ответственности (ст. 84 ч. 2). В уголовном судопроизводстве нет лица, «совершившего преступление», — есть подозреваемый, обвиняемый, подсудимый, осужденный, оправданный. Если пойти по пути, который предложили создатели нового Уголовного Кодекса, то возникает вопрос, кто и как будет защищать интересы жертв преступлений. Ведь амнистию можно распространять и на тех, кто еще не осужден, чья вина еще не установлена и не доказана. То есть открывается возможность скопом прекращать дела, как это было сделано политической амнистией по отношению к обвиняемым по уголовному делу октябрьских событий 1993 г., где, как известно, свыше 500 потерпевших. Кому они предъявят иск? Чья вина доказана? И как они будут потом обосновывать свои исковые требования? Вот к чему приводят, казалось бы, невинные формулировки Уголовного Кодекса. Они оставляют жертву преступления без защиты. Между тем, существует достаточно простое решение: амнистию применять только к лицам, которым предъявлено обвинение, которые признают себя виновными и готовы загладить причиненный преступлением ущерб. Только при этих условиях амнистированное лицо не может возражать против иска потерпевшего, прикрываясь презумпцией невиновности.

Иногда приходится слышать предостережения по поводу расширения прав потерпевшего. Отмечается, что уголовное судопроизводство ориентировано на принцип публичности, а расширение прав потерпевшего может привести к подрыву этого принципа, ибо потерпевший сможет слишком активно влиять на судьбу уголовного дела. Казалось бы, что же в том страшного, если это делается под контролем государственных должностных лиц — органа дознания, следователя, прокурора, суда.

В журнале «Государство и право» была опубликована подборка с заседания «круглого стола», где один из участников, возражая против расширения прав потерпевшего, ссылался на то, что это повлечет ущемление права на защиту. Права обвиняемого защищать нужно, права жертвы защищать нельзя, потому что это влечет ущемление права на защиту. Вот такая правовая идеология.

В проекте УПК РФ, подготовленном в НИИ Генеральной прокуратуры РФ, мы предлагали предоставить потерпевшему или просто заинтересованному лицу, еще не признанному потерпевшим, право обжаловать в суд постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, постановление о приостановлении либо о прекращении уголовного дела, т. е. те решения органов предварительного следствия, которые лишают возможности жертву преступления защищать свои права надлежащим образом.

Правда, актуальность этой проблемы была снижена в связи с признанием прямого действия Конституции РФ и соответствующих разъяснений Пленума Верховного суда РФ от 31 октября 1995 г. о ее применении судами. Ст. 46 ч. 1 Конституции предоставила любому гражданину возможность обращения за судебной защитой своих прав и свобод. Однако для процессуального законодательства важен механизм реализации этой конституционной нормы.

В Законе о суде присяжных содержалась норма, согласно которой при отказе прокурора от поддержания обвинения суд прекращает дальнейшее производство по делу, если потерпевший против этого не возражает. И дальше нет никаких объяснений — что делать, если потерпевший возражает? Представляется, что в этом случае следовало бы объявить перерыв в судебном заседании, назначить потерпевшему профессионального представителя и на него возложить обязанности по поддержанию обвинения. Причем, потерпевшего в этом случае можно было бы освободить от оплаты услуг представителя. Есть же в Конституции норма, которая гарантирует от имени государства льготную юридическую помощь, даже освобождение отдельных категорий граждан от оплаты юридических услуг (ст. 48 Конституции). Обвиняемый этими льготами широко пользуется. Полагаем, что и потерпевшему в определенных случаях может быть обеспечена бесплатная юридическая помощь.

Одним из немногих достижений судебно-правовой реформы явилось принятие в 1994–1995 гг. двух частей нового Гражданского Кодекса РФ. Глава 60 этого Кодекса, посвященная обязательствам, возникающим вследствие причинения вреда, может рассматриваться как материально-правовая база защиты интересов жертв преступлений и потерпевшего, в частности. Эта глава несколько усовершенствовала соответствующий раздел старого ГК РСФСР, отразив некоторые реалии рыночной экономики, предусмотрев и положения об основаниях, способах и размере компенсации морального вреда (ст.ст. 1099–1101).

Здесь возникает сложная проблема соотношения правил гражданского и уголовного судопроизводства при рассмотрении иска потерпевшего.

В соответствии с нормами ГПК РФ доказывание требований и возражений возлагается на сторону, их заявившую, а преюдициальное значение приговора по уголовному делу распространяется лишь на факт совершения данных действий данным лицом.

Ясно, что защищать свои интересы в условиях уголовного судопроизводства потерпевшему легче — ему на помощь приходит принцип публичности и сторона государственного обвинения.

Однако практика судов, как отмечалось, идет не по пути, оптимальному для потерпевшего; чаще всего под тем или иным предлогом (обычно — сомнения в обоснованности размера исковых требований) суд, рассматривающий уголовное дело, оставляет гражданский иск «без рассмотрения», предлагая потерпевшему защищать свои интересы в общеисковом порядке (ст. 310 УПК РСФСР). Нужно признать, что проекты УПК РФ в разделах, посвященных возмещению причиненного преступлением вреда, не отличались ни полнотой охвата возникающих вопросов, ни системой гарантий интересов потерпевшего.

Наконец, существенно и следующее соображение. Уголовное судопроизводство отнимает у человека очень много времени. Выше отмечалось, что большинство потерпевших стараются не явиться на судебное заседание. Надо компенсировать их расходы по участию в судопроизводстве. Значит, это тоже надо заложить в уголовно-процессуальное законодательство, а возможно и в гражданское право при определении видов компенсации.

В нашем проекте УПК РФ мы предусмотрели в самой норме о потерпевшем (ст. 31 Проекта УПК НИИ при Генеральной прокуратуре, М., 1994 г.) обеспечение возмещения материального ущерба, причиненного преступлением, а также расходов, понесенных в связи с его участием на предварительном следствии и в суде, включая расходы на представителя; предусмотрели и возможности денежного возмещения морального вреда.

К сожалению, в проекте УПК Минюста в норме о потерпевшем (ст. 34) этого нет, а в статье о гражданском истце (ст. 36) речь идет только о возмещении имущественного и морального вреда.

Эти расхождения рождали дискуссии в рабочей группе Государственной Думы по проекту УПК РФ и перспективы возможных решений оставались достаточно неопределенными.

В УПК должен быть решен и вопрос о вручении потерпевшему копии обвинительного заключения и копии приговора, чтобы он имел возможность защищаться. То есть существует целый ряд проблем, которые надо решать в уголовно-процессуальном законодательстве.