4. Заключение

Становление конституционного правосудия в России совпало с периодом сложнейших преобразований не только в правовой сфере, но и в политической, и экономической жизни страны, которые в свою очередь предопределили хаотическое правотворчество и правовой нигилизм в общественном сознании.

Активная деятельность Конституционного Суда РФ, вынужденного балансировать между правом и политикой, брать на себя роль «миротворца» в ситуации противостояния властей, не могла принести ему однозначно высокого авторитета. Более того, был период, когда его деятельность прерывалась по воле «гаранта Конституции», а глава Администрации Президента убеждал гражт дан в том, что «Конституционный Суд РФ в его нынешнем составе — несчастье нашего общества, ибо он превращается в политический орган» (Известия, 1993 год, 5 октября). Странное обвинение, исходящее из постулата, что политика — дело избранных, окружающих престол. Остальным эта сфера недоступна и доступной не должна быть. Как при этом отделить политику от права, высокий чиновник не объяснил, может быть потому, что право не его стихия.

Представляется научно ущербной сама постановка вопроса об оценке права в отрыве от политики, а деятельности Конституционного Суда РФ лишь в свете его отдельных неудачных решений.

Болезненный процесс становления нового права продолжается. Роль Конституционного Суда РФ в этом процессе несомненна, и для того, чтобы исключить завышенные требования к нему и упредить многие критические оценки, необходимы серьезные научные разработки теории конституционного контроля, уточнение сфер деятельности Конституционного Суда РФ и правовых последствий его активности.

Накал страстей вокруг Конституционного Суда РФ может быть существенно снижен при повышении культуры законотворческой работы нашего Федерального Собрания. Меньше дефектных правовых норм — меньше и конституционных конфликтов.

К сожалению, интеллектуальный потенциал судей Конституционного Суда РФ и его аппарата квалифицированных юристов не задействованы в должной мере уже потому, что Суду неведом упреждающий (предварительный) контроль за соответствием Конституции РФ обсуждаемых в Государственной Думе законопроектов. Опыт Венгрии, Румынии, Португалии, Франции поучителен в этом отношении. Убедителен и опыт Федерального Конституционного суда ФРГ — «европейского лидера конституционного правосудия: ни один проект закона не проходит без предварительной «информационной консультации» с судьями этого суда» 21. Но это лишь одно из предложений по повышению конструктивной роли Конституционного Суда РФ. И оно не такое уж неожиданное для отечественной структуры конституционного контроля — Закон о Конституционном Суде РФ, предусмотрев в целом последующий контроль нормативных актов, допустил исключение для международных договоров. Их конституционность проверяется до вступления в силу, то есть до ратификации (ст. 125 ч. 2 п. 2 Конституции РФ). Было бы уместно и активизировать деятельность Конституционного Суда и как субъекта законодательной инициативы.

Думаю, что изложенное приводит к мысли и о том, что назрела необходимость в более четком правовом регламенте самого конституционного судопроизводства. Это должно быть связано с уточнением юридического значения как для законодателя, так и для правоприменителя решений Конституционного Суда РФ о признании законов неконституционными, с возможностью оспаривания и отмены его ошибочных решений.

Главный вывод, который необходимо поставить на обсуждение — это освобождение правоприменителя от навязанной ему вопреки Конституции РФ обязанности следования решениям Конституционного Суда РФ до их подтверждения законодателем путем введения в правовую ткань государства. Негативное правотворчество судебной власти — опасный путь фрагментарного совершенствования правовой системы. Особенно это очевидно применительно к кодифицированному отраслевому законодательству, в котором любые частные изменения чреваты далеко идущими последствиями, связанными с нарушением органического единства институтов права, снижением эффективности его регулятивной функции.

Практика убеждает, что сам конституционный контроль нуждается в контроле. Увлечение отдельных судей Конституционного Суда РФ новомодными правовыми концепциями и течениями в сфере правовой идеологии, соединенное с безграничностью полномочий, оправдываемых расплывчатыми «критериями конституционности законов», способно влечь отнюдь не запланированные последствия.

Возникает и вопрос о взаимодействии образовавшихся в силу ущербных реформ трех ветвей судебной власти — общих, арбитражных и конституционных судов 22. Их разобщенность, ведущая к конкурентной борьбе за влияние и льготы, отнюдь не способствует ни укреплению законности в стране, ни созданию сильной, авторитетной судебной власти.

Для утверждения судебной власти, самостоятельной и равновеликой законодательной и исполнительной властям, а также имея в виду формирование единой судебной практики и обеспечение активного участия судов в реализации общегосударственной правовой политики защиты прав человека и борьбы за законность в стране было бы целесообразно объединение трех разрозненных систем судов. Таким объединяющим органом, как это уже отмечалось в печати и было предусмотрено в одном из проектов Конституции РФ, могло бы стать Высшее судебное присутствие. Его состав мог бы утверждаться Советом Федерации по представлению Президента РФ из высших должностных лиц судебных систем.

К функциям Высшего судебного присутствия можно было бы отнести рассмотрение апелляций на решения Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, выступающего в качестве суда первой инстанции, и Высшего Арбитражного Суда РФ, а также выработку рекомендаций по проблемам уголовно-правовой политики, совершенствования судебной практики защиты прав личности, общества и государства.

С целью приближения практики конституционного контроля к интересам перспективного развития отечественной правовой системы к нуждам судебной правоохранительной деятельности, а также с целью существенной экономии бюджетных средств было бы целесообразно решить вопрос о слиянии Конституционного Суда РФ и Верховного Суда РФ путем создания при последнем специальной Судебной палаты по рассмотрению споров о конституционности законов.

Такое решение было бы логическим завершением вертикали судебных органов системы общих судов по рассмотрению законности применения правовых актов на местах. Кроме того, при этом можно было бы решить и вопрос о процессуальных связях Судебной палаты с ныне автономными, оторванными от общих задач правосудия конституционными (уставными) судами субъектов Федерации.

Все это крайне необходимо и для повышения престижа Верховного Суда РФ, возглавляющего систему судов общей юрисдикции. Это они являются первородными органами правосудия, непосредственно затрагивающими и защищающими интересы десятков миллионов сограждан при рассмотрении гражданских, уголовных и административных дел. Это их имел в виду Шарль Монтескье, считая правосудие «важнее для человечества всего прочего в мире» 23, при условии, разумеется, что будет преодолена их отчужденность от общества, а юридическая неприкосновенность судей перестанет быть той «сенью закона», за которой скрываются неправда, злоупотребления, бюрократизм.

Неосмотрительное решение Конституционного Суда РФ о незамедлительном и повсеместном введении суда присяжных пока не исполняется и едва ли будет исполнено в обозримом будущем.

Для обоснованного завершения споров о целесообразности (правовой, организационной, экономической) возрождения суда присяжных в России, от которого отказывается цивилизованный мир как от суда непрофессионального, неэффективного, снижающего значение и ответственность государственных судей, необходимо создать компетентную и объективную экспертную комиссию для оценки результатов функционирования этой формы судопроизводства в девяти регионах страны.

Заключение этой комиссии могло бы послужить основой либо для отказа от суда присяжных, либо для совершенствования законодательства о нем.

Ныне общепризнанной является мысль о том, что судебная реформа оставляет впечатление незавершенности. Объясняется это не только экономическими трудностями и зигзагами законотворчества. Сама «Концепция судебной реформы в Российской Федерации» 1991 года была ущербной, ибо ее авторы не предложили даже ориентировочных решений применительно к организации Судебной власти, ее задачам и принципам сотрудничества с другими ветвями государственной власти. Программа завершения судебной реформы, — как это было подчеркнуто на научной конференции «Российское государство и право на рубеже тысячелетий» (февраль 2000 года) еще нуждается в разработке и те предложения, которые изложены выше, могли бы в какой-то мере послужить основой для соответствующих обсуждений 24.

Дополнение (2002 г.)

Вопросы правового статуса Конституционного Суда РФ и значения его решений для системы национального права привлекали внимание юридической общественности и до опубликования нашего научного доклада, и после. Наибольшей критике подвергались попытки отождествления решений Конституционного Суда с законом, практика подмены законодателя и законодательных актов актами одной из ветвей судебной власти, основываемых очень часто на вольном толковании Конституции и неких абстрактных концепциях отдельных судей КС.

Возникшее напряжение в правоприменении было снято принятием Федерального конституционного закона о внесении изменений и дополнений в Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации» (ноябрь-декабрь 2001 г.). Законодатель установил: «В случае, если решением Конституционного Суда Российской Федерации нормативный акт признан не соответствующим Конституции Российской Федерации полностью или частично либо из решения Конституционного Суда Российской Федерации вытекает необходимость устранения пробела в правовом регулировании, государственный орган или должностное лицо, принявшие этот нормативный акт, рассматривают вопрос о принятии нового нормативного акта, который должен, в частности, содержать положения об отмене нормативного акта, признанного не соответствующим Конституции Российской Федерации полностью, либо о внесении необходимых изменений и (или) дополнений в нормативный акт, признанный неконституционным в отдельной его части. До принятия нового нормативного акта непосредственно применяется Конституция Российской Федерации».

Таким образом, признано, что решение Конституционного Суда не заменяет закон, а лишь сигнализирует о его ущербности. Вместе с тем, остается неясной проблема взаимоотношений законодателя (иных авторов нормативного акта) с Конституционным Судом: может ли законодатель не согласиться с его решением полностью либо частично. Т.е. вопрос корректировки решений Конституционного Суда, допустившего ошибку, остается открытым, как и некоторые другие вопросы, рассмотренные в приведенном научном докладе.

Примечания

Термин «Негативное законотворчество» употребляется в Комментарии к Закону «О Конституционном Суде РФ». М., 1996 г. С. 246. Н. А. Богданова в статье «Конституционный Суд РФ в системе Конституционного права» характеризует роль Конституционного Суда РФ как «негативного законодателя» — Вестник Конституционного Суда РФ. 1997 г. № 3. С. 64.

Эта идея из проекта УПК ГПУ перешла в проект Закона об адвокатуре, представленного Государственной Думе в 1996 г от имени Президента РФ.

См. Вестник Конституционного Суда РФ. № 6. 1996 г. С. 14.

Президент РФ издал Указ от 16 мая 1996 г. «О поэтапном сокращении применения смертной казни в связи с вступлением России в Совет Европы», а затем внес в Государственную Думу проект Федерального Закона «О моратории на исполнение смертной казни». Дума 14 марта 1997 отклонила этот проект, а в последующем не ратифицировала и Протокол № 6 от 22 ноября 1984 г. (об отмене смертной казни), дополняющий «Конвенцию о защите прав человека и основных свобод» от 4 ноября 1950 г.

Мы не затрагиваем здесь вопрос о низкой эффективности Суда присяжных и объективной оценке эксперимента. Об этом см.: А. Д. Бойков — Третья власть в России, гл. VI, издание второе, «Курск» ГУИПП, 1999 г.; а также В. Зыков «Суд присяжных, напрасные ожидания». Российская газета 23 сент. 1999 г.

См. «Голландская правовая культура». Москва. 1998 г. С. 275–276.

Б. С. Эбзеев. Конституция, правовое государство, Конституционный Суд.М., 1997 г. С. 164.

Вестник Конституционного Суда РФ. 1996 г. № 6. С. 10–12.

Вестник Конституционного Суда РФ. 1996 г. № 6. С. 25.

Предложения об устранении этого пробела вносятся отдельными авторами. См. Л. М. Карапетян «Гарантии независимости органа конституционного контроля». Вестник Конституционного Суда РФ. 1997 г. № 2. С. 65. P. M. Актуаев. Вестник Конституционного Суда РФ 1997 г. № 3. С. 44 и др.

ФКЗ «О Конституционном Суде РФ». Комментарий. М., 1996. С. 23.

Там же. С. 246.

А. А. Белкин. Вопросы юридической силы решений Конституционного Суда РФ. Вестник Конституционного Суда РФ . 1997 г. № 2, С. 21.

См.: «Актуальные проблемы правовой науки и практики». Сборник научных трудов. Кемерово. 1999 г. С. 135.

M. B. Кучин. Нормотворческая деятельность судебных органов Российской Федерации и судебный прецедент // Право и политика. № 5. 2000 г. С. 5.

См. статьи В. А. Туманова, Х. Б. Шейнина, Б. С. Эбзеева в Вестнике Конституционного Суда РФ. № 6. 1996 г. Другие авторы идут тем же путем, не вдаваясь в теоретические изыскания. Так, В. А. Кряжков свою монографию назвал: «Конституционное правосудие в субъектах Российской Федерации». М., 1999 г.; М. А. Митюков и A. M. Барнашов выступили с книгой «Очерки конституционного правосудия». Томск. 1999 г.

А. Д. Бойков. «Конституционное судопроизводство как вид правосудия». Вестник Конституционного Суда РФ. № 3. 1997 г. С. 52–57.

С. С. Алексеев. Общая теория права. Т. II. С. 340–350.

Вестник Конституционного Суда РФ. № 6. 1996 г. С. 20.

Вестник Конституционного Суда РФ. № 6. 1996 г. С. 25.

Л. В. Бойцова. «Конституционная юстиция, теория интерпретации и демократический процесс». Вестник Конституционного Суда РФ. 1997 г. № 2. С. 6.

Имеются в виду также и конституционные (уставные) суды, уже функционирующие в десяти субъектах Федерации.

Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955 г. С. 318.

Уголовное право, 2000 г. № 3, 4.