§ 1. ЗНАЧЕНИЕ ДОГОВОРА В АНГЛИЙСКОМ ГРАЖДАНСКОМ ПРАВЕ

1) Область применения договора

Роль и значение договора в английском гражданском пра­ве, как и в любой другой гражданско-правовой системе, могут ^быть поняты лишь исходя из анализа экономического содер­жания отношений, опосредствуемых договором.

Анализируя законы капиталистической экономики, Маркс показывает сущность правовой формы договора в буржуаз­ном обществе, раскрывает служебную роль договора, содер­жание тех отношений, формой которых он является. “Чтобы данные вещи могли .относиться друг к другу как товары, товаровладельцы должны относиться друг к другу как лица, воля которых распоряжается этими вещами: таким образом, один товаровладелец лишь по воле другого, следовательно каждый из них лишь при посредстве одного общего им обоим волевого акта, может присвоить себе чужой товар, отчуждая свой собственный. Следовательно, они должны признавать друг в друге частных собственников. Это юридическое отно­шение, формой которого является договор,— все равно, за­креплен ли он законом или нет,— есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, отношения дано самим эко­номическим отношением. Лица существуют здесь одно для другого лишь как представители товаров, т. е. как товаро­владельцы” \.

Значение договора в капиталистическом обществе заклю­чается в том, что он представляет собой основную правовую 'форму отношений капиталистического обмена. Договор яв­ляется той юридической формой, в которой товаровладельцы

' К Маркс. Капитал, т. I. Госполитиздат, М„ 1955, стр 91—92

71

признают друг в друге собственников товаров и в, которую облекается переход товара от одного собственника к другому. Экономическое отношение обмена выступает в юридической форме перехода права собственности на основании договора. Капиталистическое государство, выражая волю господствую­щего класса и защищая его интересы, признает такую форму обмена и снабжает ее осуществление санкцией государствен­ного принуждения.

В юридическом отношении договора маскируется его эко­номическая сущность. “Вещи сами по себе внешни для чело­века и потому отчуждаемы. Для того чтобы это отчуждение стало взаимным, люди должны лишь- молчаливо относиться друг к другу как к частным собственникам этих отчуждаемых вещей, а значит, и как к независимым друг от друга лично­стям” 2. Эти условия, необходимые для капиталистического обмена, обеспечиваются буржуазным государством посред­ством ряда правовых институтов, в том числе и посредством договора. В буржуазных принципах договора (формальном равенстве сторон, признании договора актом “свободной во­ли”) маскируется действительное содержание договора, тот-факт, что договор является правовой формой отношений капи­талистического обмена, основной правовой формой капитали­стической эксплуатации.

В капиталистическом обществе рабочая сила является то­варом, который рабочий вынужден продавать для того, чтобы не умереть с голоду. Поэтому и трудовые отношения в капи­талистическом обществе облекаются в форму договора. До­говор в этом обществе представляет собой, таким образом, основную правовую форму эксплуатации в области производ­ства. Однако существенные особенности и специфика трудово­го договора, опосредствующего отношения эксплуатации наемного труда, требуют специального изучения и в настоя­щей раооте не исследуются. Мы рассматриваем лишь основ­ные положения, регулирующие гражданско-правовой договор.

Огромное экономическое значение обмена в капиталисти­ческом обществе предопределяет и значение правовой формы договора. Весь путь, который проходит, товар от производите­ля к потребителю, опосредствуется самыми разнообразными видами договора. Это—договоры между производителями в различных отраслях производства, договоры перевозки, договоры между производителями и торгующими организация­ми, между оптовыми и розничными торговцами, договоры между торговцами и потребителями. В правовой форме до­говора осуществляется оказание различного рода услуг произ-

2 К, М а р к с. Капитал, т; I, стр. 94.

72

Бедственного и бытового характера: строительство, ремонт, коммунальное обслуживание и т. п. Договор опосредствует самые различные по своему характеру и социальному значе­нию отношения: отношения между фирмами-монополиста­ми, между банками и концернами, отношения между мелкими ремесленниками и заказчиками, между потребителями и об­служивающими их торговыми, транспортными, коммунальны­ми организациями.

В сфере обращения происходит реализация и распределе­ние между представителями господствующего класса произ­веденной рабочим классом прибавочной стоимости. Это осуще­ствляется в обстановке острой борьбы между учасгниками капиталистического оборота и отдельными группировками внутри господствующего класса. Маркс доказал, что обраще­ние или товарообмен не создают никакой стоимости, что един­ственным источником прибавочной стоимости является при­своение классом капиталистов неоплаченного труда рабочих. Маркс вместе с тем указал, что в сфере обращения один конт­рагент “может быть настолько ловким плутом, что всегда наду­вает своих коллег...” 3 Таким образом, уже в период промыш­ленного капитализма, к которому относится исследование Маркса, сфера обращения представляла собой арену жесто­кой борьбы участников капиталистического оборота.

Экономическое содержание договора обусловило и его основные черты. Государство в период промышленного капи­тализма внешне не вмешивается в конкурентную борьбу уча­стников капиталистического оборота. Однако в действитель­ности оно создает условия для того, чтобы сильнейший участник мог полностью использовать свои экономические преимущества в борьбе с более слабыми конкурентами.

Этим объясняются диспозитивность подавляющего боль­шинства норм договорного права, отдающая более слабую экономически сторону во власть более сильной; деклариро­вание принципа “свободы договора”, означающее на деле свободу для более сильного контрагента навязать свою волю более слабому; принцип формального равенства сторон в до­говоре, маскирующий фактическое неравенство; положение о безусловной обязательности соблюдения договора, чаще всего ударяющее по более слабому из участников капитали­стического оборота.

С переходом капитализма в его последнюю стадию — им­периализм—из конкурентной борьбы вырастают монополии, не только не устраняющие конкуренции, но существующие наряду с ней и делающие ее еще более острой. Централизация

3 Там же, стр. 169.

73

капитала, усиление и рост монополий, сращивание промышлен­ного и банковского капитала, экспорт капитала и ограбление колониальных и полуколониальных стран,— все это осуще­ствляется в правовой форме договоров. Посредством догово­ров купли-продажи монополии скупают за бесценок имуще­ство разоренных ими конкурентов — мелких и средних собственников. Договоры займа опосредствуют отношения капиталистического кредита, одного из важнейших рычагов в руках финансовой олигархии. Говоря о дележе рынков между монополистическими 'союзами, между картелями, Ленин указывал, что это осуществляется по договорному со­глашению 4.

В условиях общего кризиса капитализма и господства моно­полий усиливается и расширяется эксплуатация в сфере обра­щения. Энгельс показал, что трудящиеся в капиталистических странах подвергаются жесточайшей эксплуатации не только в области производства. Помимо присвоения неоплаченного труда — основной формы капиталистической эксплуатации — господствующий класс осуществляет эксплуатацию рабочих также в сфере обращения.

Правда, рабочий эксплуатируется здесь уже не в своем качестве рабочего, а как нанимающий жилье, как потребитель, покупающий продукты первой необходимости, пользующийся коммунальными услугами, транспортом и т. д. Его судьбу в этом отношении разделяют и представители мелкой буржуа­зии, разоренные мелкие собственники, безработная интелли­генция, мелкие служащие5. Сосредоточив в своих руках ком­мунальное обслуживание населения, городской транспорт и значительную часть жилищного фонда в городах, компании-монополисты диктуют свои условия потребителям, наживая огромные прибыли. Все эти отношения также облекаются в правовую форму договора.

Поскольку империализм, являющийся последней стадией капитализма, сохраняет ту же форму собственности на орудия и средства производства, которая присуща эпохе промышлен­ного капитализма,—постольку и договор в .своих общих и основных чертах остается неизменным. Однако отдельные по­ложения буржуазного договорного права в период империа­лизма и общего кризиса капитализма изменяются, подчас весьма значительно для того, чтобы лучше обслуживать инте­ресы монополий.

При рассмотрении в дальнейшем основных положений договорного 'права Англии, будут отмечены те изменения, кото-

4 См. В И Ленин Соч., т. 22, стр. 193.

5 См К М а р к с, Ф. Энгельс. Избранные произведения, т. I, стр. 514-533

74

рые они претерпели в период империализма. В данной же связи необходимо лишь указать на общее направление этих из­менений, которые могут быть в основном сведены к сле­дующим.

1) Отказ буржуазного права в ряде случаев даже от фор­мальной “свободы договора”, провозглашавшейся буржуазией в период промышленного капитализма. В период империализ­ма лозунг “свободы договора” иногда оказывается неудобным для монополий и они часто отказываются от него, используя государственный аппарат для внеэкономического принужде­ния. В связи с этим в период империализма и общего кризиса 7 капитализма значительно расширяется государственное регу­лирование договорных отношений, осуществляемое не только путем соответствующего законодательства, но в еще большей степени посредством нормотворческой и административной деятельности органов исполнительной власти.

2) В период империализма и общего кризиса капитализма глубочайшая дезорганизация капиталистической экономики несовместима с соблюдением принципа безусловной обяза­тельности исполнения договора, характерного для буржуазно­го договорного права в период промышленного капитализма. Войны и подготовка к ним, кризисы, инфляция, падение меж­дународной торговли, постоянная неустойчивость оборота— все это делает невозможным нормальное исполнение до­говорных обязательств участниками капиталистического обо­рота. Вместе с тем, несоблюдение своих договорных обяза­тельств оказывается зачастую (как это будет показано в гл.У) весьма выгодным для монополий. Эти причины обусловили отказ буржуазии в период империализма и общего кризиса капитализма от принципа безусловной обязательности испол­нения договора, выдвинутого буржуазией в период промыш­ленного капитализма.

3) Господство монополий создало ряд новых договорных форм, в которых элемент соглашения, выражения “воли това­ровладельца” уже не только по существу, но и по форме является чистой фикцией. Сюда относятся так называемые “договоры присоединения”, “принудительные договоры”, все положения которых выработаны монополиями, а за контр­агентом остается только формальное право присоединиться или не присоединиться к договору на условиях, установленных

монополией.

Однако эта “свобода выбора” также является сугубо фор­мальной, ибо в подавляющем большинстве случаев контрагент оказывается в таком положении, что единственная для нею возможность—это принять условия, предложенные монопо­лией, как бы невыгодны они ни были.

75

4) Монополии устанавливают свои типовые условия дого­воров, так называемые формуляры, которые на практике рас­сматриваются как нормы права, регулирующие отношения данной монополии с ее контрагентами. Таким образом, к сво­ей экономической власти монополии добавляют силу государ­ственного принуждения. Более того, многие буржуазные юри­сты объявляют эти формуляры монополий “источником пра­ва” и пытаются распространить их действие и на те отношения, в которых не было формального согласия контрагента на при­менение данного формуляра.

5) Господство финансовой олигархии, резкое усиление спе­кулятивных элементов в сфере обращения приводят к созда­нию ряда новых договорных форм, основное назначение кото­рых опосредствовать чисто спекулятивные операции, осуще­ствляемые капиталистическими фирмами. Происходит резкое увеличение сферы обращения ценных бумаг, расширение кру­га банковских операций, применение сделок продажи товаров сиф на плаву и т. д.

Таким образом, договор, формально сохраняя свои основ­ные черты, сложившиеся еще в период промышленного капи­тализма, в условиях империализма претерпевает ряд сущест­венных изменений. Однако и в условиях империализма и об­щего кризиса капитализма договор продолжает оставаться основной правовой формой, опосредствующей отношения ка­питалистического обмена. 'Это основное экономическое содер­жание договора обусловливает его правовую форму как в ее основных чертах, так и в ряде деталей и частностей.

Значение договора в капиталистическом обществе не огра­ничивается, однако, сферой обмена. Маркс писал о том, что в условиях капиталистического оборота, все — даже мощи свя­тых—превращается в объект денежной сделки6. Правовой формой такого превращения является договор. В правовой форме договора продаются и покупаются личные права: право на вступление в брак с определенным лицом или отказ от вступления в брак, право на проживание в определенной местности, на занятие тем или иным видом деятельности, на обращение к суду и т. д.7. Заключение таких договоров, озна­чающее, что государство санкционирует превращение личных прав в объект имущественной сделки и обеспечивает выполне­ние этих сделок силой своего принуждения, облегчается в Анг-

6 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 138.

7 Следует иметь в виду, что в английском праве, как и в других бур­жуазных гражданско-правовых системах, семейное право является частью гражданского права и действие норм договорного права (как и других институтов английского гражданского права) распространяется и на область семейных отношений.

70

лии тем, что основным источником договорного права являет­ся некодифицированное “общее право”.

Судья не связан законом, который более или менее четко устанавливал бы, какие группы отношений являются объектом правового регулирования. Судья может вмешаться в любые отношения, создавая норму “общего права”, с обратной силой регулирующую эти отношения. Такое отсутствие более или менее определенно установленных границ между правовыми отношениями и общественными отношениями, не регулируе­мыми правовой нормой, создает условия для того, чтобы пре­вращение личных отношений в объект сделки получало право­вое признание и снабжалось санкцией государственного при-) нуждения.

В главе I приводились дела, в которых брак с определен­ным лицом рассматривался как основание для возникновения обязательства третьего лица выплатить одному из брачущихся или его родным определенную денежную сумму или предоста­вить какую-либо выгоду. Таким основанием брак считается и в настоящее время. Правовой защитой пользуются догово­ры, устанавливающие обязательство вступить в брак с опреде ленным лицом или обязательство не вступать в брак с опре­деленным лицом 8.

Маркс приводит в одной из своих стагеи следующее дело. Некий Симпсон был посредником при продаже церковной должности и должен был получить от “продавца” и от “по­купателя” вознаграждение в сумме 300 ф. ст. Однако контракт на продажу церковной должности был расторгнут, в резуль­тате чего Симпсон потерял ожидаемый гонорар. Симпсон предъявил иск о неисполнении договора. Суд, не смутившись предметом сделки, признал факт нарушения договора и поста­новил возместить Симпсону понесенные им расходы в сумме 50 ф. ст.9

Это решение не приводится в английской правовой лите­ратуре. Могут сказать, что оно относится к середине XIX в. и не стало “ведущим казусом”, прецедентом. Можно, однако, привести дело, публикуемое в качестве обязательного преце-

•дента в одном из сравнительно новых сборников казусов, а также упоминаемое в последних изданиях курсов договорно­го права и в решениях судей: дело Болтона против Мэддена (Bolton v. Madden, 1873) i°.

8 См., напр., J. Charlesworth. The Principles of Mercantile Law. L., 1945, p. 24; W. R. An son. Principles of the Law of Contract. Ed.

•by Corbin, Fifth American edition, N. Y., 1930, p. 101; Самонд и Вильяме. Основы договорного права. М., ИЛ., 1955, стр. 211—212;

•“Ha'sbury's Laws of England”, Second edition, v. VII, L., 1932, p. 108—109.

9 См. К. Маркой Ф. Энгельс. Соч., т. 11, стр. 98.

10 См. “Chorley and Tucker's Leading Cases on Mercantile Law”. L., 1940.

77

В одном благотворительном учреждении был установлен такой порядок, что лица, которым учреждение оказывало по­мощь, определялись на собрании “благотворителей” путем голосования, причем количество голосов каждого “благотвори­теля” было пропорционально той сумме, которую он вносил в кассу учреждения. Болтон договорился с Мэдденом о том, что внесет такую сумму, которая даст ему 28 голосов и огдаст эти голоса в пользу кандидата, которому хотел оказать по­мощь Мэдден. Мэдден со своей стороны должен будет внести при последующем голосовании такую же сумму и отдать свои 28 голосов за кандидата, названного Болтоном.

Болтон выполнил свое обещание, а Мэдден свое обязатель­ство нарушил. Тогда Болтон внес вместо Мэддена сумму, ко­торая должна была дать ему 28 голосов/ (это составляло 7 ф. ст. и 7 шилл.), отдал эти голоса за своего кандидата, а затем предъявил к Мэддену иск о нарушении договора и воз­мещении причиненных ему убытков. Суд признал, что согла­шение Болтона и Мэддена обладает всеми признаками до­говора и защищается правом, а поэтому Мэдден должен воз­местить “убытки” Болтона в сумме 7 ф. ст. и 7 шилл.

Можно привести и другие примеры того, как буржуазное право санкционирует превращение в объект денежной сделки таких отношений, как выбор мужа или жены, занятие церков­ной должности, оказание помощи нуждающимся.

Отдельные английские юристы выступают против право­вой защиты договоров, объектом которых являются отноше­ния чисто личного характера. В частности, при обсуждении в печати вопроса о необходимых изменениях в англии^лом законодательстве, многие видные юристы высказывались за отказ от иска о нарушении обещания жениться н. Еще Дик­кенс в бессмертном “Пиквикском клубе” с уничтожающим сарказмом показал типичное дело, возникающее из такого иска. Однако до сих пор иски о нарушении обещания женить­ся довольно часто встречаются в практике английских судов.

2) Соотношение договорного и деликтного права

При определении значения и места договора в английском гражданском праве следует иметь в виду, что английское пра­во не содержит общего понятия гражданского правонаруше­ния, а знает лишь отдельные гражданские деликты с точно определенными составами. Поэтому форма договора иногда используется для возмещения вреда, причиненного граждан­ским правонарушением; наличие договора часто признается

" См G Gardiner. The Machinery of Law Reform in England. “The Law Quarterly Review”, 1953, v, 69, p, 50.

78

в тех случаях, когда основанием возникновения обязательс1ва является деликт. Кроме того, поскольку институт договорной ответственности в английском праве разработан лучше, неже­ли деликтная ответственность, практика вместо деликтной ответственности иногда применяет договорную, хотя бы для этого и приходилось делать большие натяжки и прибегать к весьма искусственным построениям.

Примером этого может служить дело Клэрка против Дан-рэвена (Clarke v. Dunraven, 1897). Истец и ответчик—соб­ственники двух яхт—принимали участие в гонках на яхтах, устраивавшихся яхт-клубом. Условия гонок предусматривали возмещение ущерба, который мог бы быть причинен столкно­вением судов. Маневрируя перед стартом, яхта 01ветчика на­скочила на яхту истца и потопила ее.

^ Вопрос о возмещении ущерба собственнику потопленной яхты рассматривался судом не в плане деликтной, а в плане' договорной ответственности. Суд признал, что согласие сто­рон участвовать в гонках на известных им условиях, включав­ших обязанность возместить причиненный ущерб, создало между этими сторонами договорное обязательство возместить ущерб, который одна сторона причинит другой. Таким обра­зом, ответственность собственника яхты, потопившей другую яхту, рассматривалась как договорная ответственность. Вряд ли нужно останавливаться на искусственности такой конструк­ции. Тем не менее этот казус является одним из прецедентов, устанавливающих определенный принцип 12.

Рассматривая вопросы о соотношении договорной и де­ликтной ответственности, необходимо отметить, что в Англии договор может предусматривать освобождение стороны от ответственности за причиненный по ее вине вред.

Нормы английского права (как и права тех стран, в кото­рых, с теми или иными изменениями, принята английская пра­вовая система), устанавливающие ответственность за причи­ненный вред, носят диопозитивный характер и могут быть изменены по соглашению сторон. В этом отношении англий­ское право отличается от других буржуазных гражданско-пра-вовых систем, в которых нормы деликтного права в основном являются нормами императивными.

Французский гражданский кодекс и судебная практика проводят, хотя и не всегда последовательно, принцип ответ­ственности каждого причинившего по своей вине вред друго­му; здесь нормы деликтного права (ст. ст. 1382—1386) —им­перативные нормы. Договор по французскому праву, как

12 Изложение казуса и комментарии к нему см G С С he sire and С Н S Fifoot The Law of Contract, Fourth edition, L, 1956, p 28—29.

79

правило, может освободить сторону от ответственности за слу­чайно причиненный ею вред или за неосторожность, но не может освободить ее от ответственности за умысел или грубую неосторожность. Лишь и договорах морской, и особенно воздушной перевозки практика в некоторой мере отклоняется от соблюдения этого правила13. Такой же характер имеют нормы деликтного права Германии 14, Швейцарии и ряда дру­гих буржуазных стран.

Освобождение или ограничение ответственности одной из сторон за причиненный по ее 'вине вред особенно часто имеет место в английском праве в договорах перевозки, заключае­мых железнодорожными, пароходными и авиационными ком­паниями или организациями внутригородского транспорта, т. е. теми организациями, деятельность которых связана с экс­плуатацией источников повышенной опасности. Решения по спорам, возникающим между пассажирами и компаниями, объединяются в английской практике под общим названием “билетных дел” (ticket cases). Эти “билетные дела” представ­ляют большой интерес, ярко иллюстрируя классовую направ­ленность приведенной нормы. Остановимся на некоторых из них.

Характерно в этом отношении дело Томпсон против желез­нодорожной компании (Thompson v. L. M. and S. Ry, Co, 1930) 15. Истица, не умевшая читать, просила свою племянницу приобрести для нее билет на экскурсию. На лицевой стороне билета была пометка: “экскурсионный; условия на обороте”, а 'на обороте было указано, что билет выпущен на условиях, предусмотренных в расписаниях компании. В расписании (ко­торое продавалось отдельно и стоило 6 пенсов) было указано, что компания не несет ответственности за ущерб, причиненный пассажирам, какими бы причинами этот ущерб ни был вы­зван. Истице во время поездки были причинены телесные повреждения, и она предъявила иск о возмещении ущерба. Апелляционный суд признал, что требование истицы необо-

13 См. M. Planiol et G. Ripert. Traite elementaire tie droit civil. P., 1949, t. II, p. 344; A. Colin et H. С a pit ant. Cours elementaire de droit civil francais, t. II. P., 1948, ip. 228—229; H. iet L. Mazeaud, J. Mazeaud. Lecons de droit civil, t. deuxieme. P., 1966, pp. 590—600.

14 Здесь и в дальнейшем имеются в виду нормы Германского граждан-ского уложения (ВОВ), действующего в Федеральной Республике Герма­нии. В Германской Демократической Республике нормы BQB находят ограниченное применение.

15 Изложение казуса см. G. С. С h е s i г е and С. H. S. F i f о о t. Op. cit., p. 100—101; см. также Самонд и Вильяме. Указ. соч., стр 106—108; Pollock's Principles of Contract”. Thirtheenth edition by P. H. Winfield. L., 1950, p. 41,43; “Chitty's Treatise on the Law of Contracts” L., 1937, p. 729.

80

снованно, так как одним из условий договора было освобож­дение компании от ответственности за причиненный вред.

Любопытен один из аргументов, который привел суд в обоснование своего решения: если истица получила билет на экскурсионную поездку по более дешевой цене, то она должна была понимать, что железнодорожная компания может вклю­чить в договор выгодные для себя условия. Таким условием и было освобождение компании от ответственности. Суд совер­шенно не посчитался с тем, что железнодорожная компания не довела до сведения пассажира оговорки об освобождении от ответственности. Между тем в некоторых решениях суды ссылались на то, что лицо, устанавливающее оговорку об освобождении от ответственности, обязано доказать, что оно уведомило контрагента о наличии такой оговорки 16.

Следует указать, что дешевые билеты, продаваемые на день или полдня, на специальные субботние и экскурсионные поезда, которыми пользуются наименее обеспеченные слои населения, содержат, как правило, оговорку об освобожде­нии железнодорожной компании от ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, независимо от наличия вины компании 17. С такой же оговоркой выпуска­ются обычно и бесплатные служебные билеты, в которых ука­зывается, что компания не несет ответственности перед дер­жателем билета или его представителями за ущерб, “чем бы он ни был причинен, кроме тех случаев, когда служащий со­вершал поездку на работу или по делам службы” 18.

Эта оговорка толкуется довольно широко и, как показы­вает решение по делу Уилки против Лондонской конторы пас­сажирского транспорта (Wilkie v. L. P. Т. В., 1946), может применяться и тогда, когда вред был причинен еще до того, как пассажир успел воспользоваться своим бесплатным биле­том. Приведем обстоятельства этого дела. Уилки, служащий конторы, собирался ехать по своим личным делам. Когда он садился в автобус, кондуктор, не посмотрев, успели ли все пассажиры сесть, по небрежности дал сигнал к отправлению, и Уилки, который успел одной ногой стать на ступень­ку, был отброшен от машины, упал и получил серьезные

16 Напр., в решении по делу Grierson v International Travel (1952) суд удовлетворил требование истца о возмещении ему стоимости утерянного багажа на том основании, что ответчик — бюро путешествий — не доказал, что он довел до сведения истца оговорку об освобождении от ответствен­ности (“Current Law”, 1952, N 10, § 46).

17 cm. “Chitty's Treatise on the Law of Contracts”, p. 730, см. также H. В. Sales Standard Form Contracts. “The Modern Law Review”, 1953, ,N 3, July, p. 318—343.

18 См. там же, а также дело Cosgrove v. Horsfall (1945) “Times Law Reports and Commercial Cases”, vol. 62, 1946, N 7.

6 Р. О. Халфипа                                                       81

в договорах, заключаемых компаниями 23. Это предположение, несомненно, имеет основания.

Таким образом, в области отношений, связанных с эксплу­атацией источника повышенной опасности (железнодорожная, морская и воздушная перевозки) английское гражданское Право допускает уменьшение или полное освобождение причи-нителя от ответственности даже при наличии его вины. Это положение целиком в интересах крупных транспортных ком­паний и в большинстве случаев бьет по беднейшим слоям населения. Люди, вынужденные ради экономии средств поль­зоваться “дешевыми” поездами, “дешевыми” билетами в поез­дах, лица, использующие свое право бесплатного проезда, ли­шены возможности привлечь к ответственности компанию за причиненный ею ущерб. К тому же компании, как показывает дело Томпсон, очень ловко оформляют свой отказ от ответ­ственности за причиненный вред. Малограмотному или просто неискушенному в юридических тонкостях пассажиру и невдо­мек, что, купив билет, он берет на себя весь риск путешествия даже в том случае, если ему причиняется ущерб непосред­ственно по вине компании.

Предоставление транспортным компаниям возможности освободить себя по договору от ответственности за причинен­ный ущерб способствует тому, что они не принимают 'всех необходимых мер, которые обезопасили бы пассажиров от связанного с путешествием риска. Особенно это относится к пассажирам “дешевых” поездов.

Освобождение железных дорог от ответственности за при­чиненный ими ущерб, особенно при массовых перевозках, неоднократно вызывало широкое возмущение передовой обще­ственности Англии. Еще .в 1937 г. в парламенте был сделан запрос по этому поводу. Министр транспорта ответил, что, по сообщению, железнодорожных компаний, последние не. могут принять на себя ответственность за ущерб, причиняемый пас­сажирам, пользующимся дешевыми билетами в поездах. Под давлением общественности железнодорожные компании вы­нуждены были все же дать заверения, что они в ряде случаев откажутся от оговорок об освобождении от ответственности за причиненный ими ущерб в отношении пассажиров, пользую­щихся “дешевыми” билетами (кроме пассажиров, пользую­щихся льготными или бесплатными билетами) 24.

Однако фактически в этом вопросе ничего не изменилось. В 1949 г. женщина, ехавшая по так называемому “рабочему билету”, попала под вагон и лишилась ног. По условиям биле­та она не могла получить возмещение за причиненный вред.

\ ''Wht? Law Journal”/ 19б4, N 4637, р, 785. ” См. II В. Sales. Op. cit„ p. 318—342.

Женщины округа, в котором это произошло, обратились с петицией, требующей от правительства установления обязан­ности возмещения ущерба в аналогичных случаях. В связи с этой петицией, один видный общественный деятель обратился с запросом к министру транспорта, который ответил, что во­прос об установлении ответственности железнодорожных ком­паний за причиненный ими ущерб в тех случаях, когда пас­сажиры едут по “рабочим” или другим видам “дешевых” би­летов, рассматривается и подготовляется, а до его разрешения будет установлен более “либеральный подход” к удовлетво­рению требований потерпевших. Хотя компании по “общему праву” и не обязаны возмещать в этих случаях ущерб, они это будут делать “ex-gratia”25.

Совершенно очевидно, что потерпевшим не особенно при­ходится рассчитывать на эти платежи “ex-gratia” со стороны транспортных компаний. Если монополии избегают ответствен­ности тогда, когда она возложена на них правом, то что го­ворить о случаях, когда они по праву могут от этой отвег-ственности избавиться. Приходится только удивляться тому, что до сих пор для удовлетворения столь элементарного тре­бования, как требование потерпевшего о возмещении причи­ненного ему ущерба, последний должен обращаться к “мило­сти” причинителя.

Другой особенностью договора в английском праве являет­ся допустимость использования в некоторых случаях деликт-ных исков для защиты договорных притязаний участников до­говора.

Английское деликтное право знает особый вид гражданско­го правонарушения—побуждение к нарушению договора (inducement of breach of contract), под которым понимается всякое вмешательство третьего лица, побуждающего одну из сторон в договоре к нарушению последнего. Наличие побуж­дения к нарушению договора устанавливается в тех случаях, когда третье лицо непосредственно убеждает сторону в дого­воре нарушить договор либо когда третье лицо лишает воз­можности сторону исполнить договор: уничтожает инструмен­ты, предназначенные для исполнения договора, физически препятствует исполнению26. Наличие побуждения к наруше­нию договора имеет место и в тех случаях, когда третье лицо, зная о том, что его контрагент связан договором, вступает с ним в сделку, предусматривающую совершение действий, являющихся нарушением договора27.

25 Ibid, p. 330.

" iDia , р. oou.

26 “Salmond on the Law of Torts”. Eleventh Edition by Henston, L, I. n. 408—412-

1953, р. 408—412. 27 Ibid, р. 230

85

повреждения. Истец настаивал на том, что вред был причинен ему еще до того, как он воспользовался бесплатным билетом и поэтому компания доджиа отвечать за ущерб, причиненный по вине ее служащего, на общих основаниях. Однако суд при­знал, что, поскольку истец садился в автобус с намерением • использовать свой бесплатный билет, компания не должна нести перед ним ответственности 19.

Характерный пример освобождения перевозчика от ответ­ственности перед пассажиром представляет собой решение судебного комитета тайного совета от 5 февраля 1947 г. по делу Лэдитта и других против Джинджер Кут Эйруэйс (Lud-chit and others v. Ginger Coote Airways, Ltd) 20. Истцы — пас­сажиры одного из самолетов компании потерпели значитель­ный ущерб во время пожара, возникшего на самолете по вине служащих компании. Однако на билетах пассажиров было указано, что компания н'е несет ответственности за ущерб, причиненный вследствие неосторожности, вины или ненадле­жащего поведения самой компании, ее служащих, агентов или участников. На этом основании суд Канады, а впоследствии и судебный комитет тайного совета отклонили требования истцов.

В решении судебного комитета было указано, что “соглас­но “общему лраву”, перевозчик пассажиров имеет полную свободу заключать такие договоры, которые ему выгодны, и его общая обязанность соблюдать 'надлежащую осторожность может (в той мере, в какой это не противоречит законодатель­ным ограничениям, существующим в Канаде) быть изменена специальным договором, расширяющим, уменьшающим или исключающим ее”.

Оговорки об освобождении перевозчика от ответственности за вред, причиненный пассажиру во время поездки, носят весьма широкий характер. Так, одна пароходная компания в продаваемых ею билетах указывала, что компания ни при каких условиях не несет ответственности за вред, причинен­ный пассажиру любыми действиями, упущениями или виной ее служащих. Из этого следует, что пассажир несет весь риск путешествия, причем риск не только случайного причинения ущерба, но и причинения ущерба по вине компании и ее слу­жащих. Аналогичные оговорки очень распространены в прак­тике железнодорожных, пароходных и авиационных компаний..

В деле Адлера против Диксона (Adier v. Dickson, 1954) 21 возник вопрос о том, освобождает ли эта оговорка от ответ-

19 “The Times Law Reports and Commercial Cases”, v. 62, 1946, N 7.

20 “The Times Law Reports and Commercial Cases”, v. 63, 1947, N 6.

21 “The Law Journal”, 1954, N 4637, р. 785.

82

ственности за причиненный ущерб не только компанию, но и тех конкретных служащих компании, по вине которых ущерб был причинен. Иными словами, может ли 'потерпевший в случае 'причинения ущерба предъявить иск непосредственно к тому из служащих компании, по чьей вине был причинен вред. Суд признал, что оговорка об освобождении от всякой ответственности за причиненный вред относится только к ком­пании и освобождает от ответственности ее, а не отдельных служащих, не являющихся стороной в договоре перевозки.

Таким образом, всю прибыль и выгоды от договора полу­чает компания, а возмещение ущерба, причиненного в связи с исполнением этого договора, 'перелагается на отдельных рабочих и служащих, ни в какой мере в получении этих при­былей не участвующих и отвечающих за причиненный ущерб только своей заработной платой. Классовая 'направленность приведенного судебного решения достаточно очевидна.

Вместе с тем такой способ возмещения ущерба не может удовлетворить и потерпевшего. При современной технике средств сообщения потерпевший в подавляющем большинстве случаев вообще не сможет указать того конкретного служа­щего, по чьей вине ему был причинен ущерб. Почти всегда ущерб бывает результатом ненадлежащей организации дея­тельности компании, результатом действий и упущений столь­ких лиц, что потерпевший не в состоянии отыскать конкретного виновника. Но даже в тех редких случаях, когда потерпевший сможет установить конкретного виновника и предъявить к нему иск, вряд ли это удовлетворит потерпевшего, так как практически, особенно если размеры причиненного ущерба велики, потерпевший не сможет взыскать со служащего пол­ное возмещение ущерба.

Решение по делу Адлера против Диксона привлекло вни­мание английских юристов и вызвало ряд критических заме­чаний в литературе. В статье, специально посвященной данной проблеме, указывается, что общая тенденция судов в этом во­просе заключается в том, чтобы не расширять применение ого-* ворок об освобождении от ответственносги за причиненный вред. Однако, по мнению автора статьи, этого нельзя делать за счет служащих, не являющихся стороной в договоре и не имеющих от него выгоды. В связи с этим автор критикует ре­шение по делу Адлера против Диксона 22. Другой автор счита­ет, что результатом решения по делу Адлера против Диксо­на будет еще большее расширение применения оговорок об освобождении от ответственности за причиненный вред

22 G. Т r e i t e I, Exeption Clauses and Third Parties “The Modern Law Review”, 1955, March, p. 172-177.

G'"         83

Положение о том, что побуждение к нарушению договора является гражданским правонарушением, понимается иногда в практике слишком широко и используется тогда, когда фактически имеет место не вмешательство третьего лица, а попыгка одной из сторон защитить свои интересы в договоре. Яркой иллюстрацией этого служит решение суда по делу Кэмден Номинис против Форси (Camden Nominees, Ltd v. For-cey, 1940). Истцом по делу была компания, занимавшаяся сдачей внаем квартир, ответчиком — один из жильцов, сни­мавший квартиру. Так как компания не исполняла своих обя­зательна в отношении отопления, освещения и уборки квар­тир, ответчик пытался договориться с остальными съемщика­ми о том, чтобы задержать платеж арендной платы до испол­нения хозяевами своих обязанностей. Суд, признав, что ответчик “намеренно вмешивался в договорные права истца”, издал требуемое истцами “судебное запрещение” (injun­ction) 2S.

Вопрос о том, насколько были обоснованы претензии от­ветчика к истцу, в решении совершенно не освещен. Суд встал на защиту “договорных прав истца”, несмотря на то, что неис­полнением обязательств истца были в гораздо большей сте­пени задеты “договорные права” жильцов, и в частности ответчика,