§ 2. Исторические формы уголовного процесса

Путь к современному пониманию сути уголовного судопроиз­водства был долгим и непростым. Каждая страна шла к нему сво­ей дорогой. С учетом многих отмеченных в предыдущем парагра­фе факторов, действовавших в конкретных странах, складывались неодинаковые представления о том, как должны решаться узло­вые вопросы производства по уголовным делам.

К таким вопросам относятся прежде всего процессуальное по­ложение и роль судьи и суда при разбирательстве уголовного дела, объем процессуальных прав обвиняемого и его защитника, преде­лы процессуальных полномочий обвинителя или лица, производя­щего расследование, последовательность совершения действий, до­пустимых при производстве по уголовному делу, определение цели и содержания доказывания, оценки доказательств и т. п. Неодина­ковые подходы к решению таких узловых вопросов существенно влияют на общую характеристику конкретных уголовно-процессу­альных систем. А это в свою очередь дает основание говорить о возможности существования различных форм процесса1.

В отечественной уголовно-процессуальной доктрине, как из­вестно, с давних пор принято различать четыре основные формы уголовного процесса, складывавшиеся и развивавшиеся в разное время: обвинительный, розыскной (инквизиционный), состязатель­ный и смешанный процессы.

Обвинительный процесс, зародившийся еще в пери­од рабовладения, наиболее полное развитие получил на первых эта­пах существования феодального общества. Характерной его чер­той было признание особого положения обвинителя, в качестве ко­торого обычно выступало лицо, потерпевшее от преступления. От его воли зависело возбуждение и прекращение дела. Система до­казательств, сложившаяся под большим влиянием широко распро­страненных в те времена суеверий, предрассудков и религиозных воззрений, включала в себя клятвы, поединки и различного рода испытания (огнем, водой, раскаленным железом и т. д.). Суду была

1 Иногда в российских литературных источниках формы процесса пред­почитают называть иначе — типами, моделями, разновидностями и т. д.

§ 2. Исторические формы уголовного процесса

нужна не истина, а подтверждение того, что обвиняемый способен выдержать испытание, поединок, дать клятву так, как это было положено, и т. д. Такую форму разбирательства уголовных дел "оп­робовали" практически во всех ныне существующих странах. Только происходило это в разное время — где-то раньше, а где-то несколь­ко позже.

Розыскной (инквизиционный) процесс, воз­никший, как и обвинительный, в недрах рабовладельческого обще­ства, достиг своего наиболее широкого распространения в эпоху абсолютизма. Чаще всего его расцвет связывают со временем, во­шедшим в историю под названием эпохи "охоты на ведьм", кото­рая велась церковью. Но такая форма судопроизводства широко была воспринята и светскими властями.

По ее правилам судья одновременно должен был выполнять не только свои функции, но и функции следователя, обвинителя и в какой-то мере защитника. Обвиняемого лишали возможности за­щищаться. Он считался не субъектом (участником) процесса, а его объектом. О понимаемом в современном смысле слова праве на за­щиту не было и речи.

Типичной для такого процесса была система т. н. формальных доказательств, которая проявлялась прежде всего в строгой рег­ламентации действий по оценке доказательств. Многочисленные доказательственные правила абстрактно предопределяли, напри­мер, что признание обвиняемым своей вины — "царица доказа­тельств", что женщине нужно верить меньше, чем мужчине, бо­гатому — больше, чем бедному, что какие-то конкретные факты или обстоятельства должны устанавливаться с помощью опреде­ленного числа свидетельских показаний (не менее двух, трех и т. д.). Пытки не считались недопустимым методом получения дока­зательств. Их производство открыто разрешалось и даже поощ­рялось в законодательном порядке, поскольку считалось важным способом получения "царицы доказательств". В некоторых странах законы требовали, чтобы судьи выявляли истину, но под ней по­нималось не соответствие фактов (обстоятельств) объективной дей­ствительности, а выводы судьи, сделанные с соблюдением предпи­саний законов, предустанавливавших априорно юридическую силу конкретных видов доказательств.

Многие институты этой формы уголовного судопроизводства оказались крайне "живучими". Они не раз использовались и в XX в., особенно там, где возникали диктаторские или тоталитар­ные режимы, практиковавшие жесткие средства борьбы с инако­мыслием и непослушанием. Их рудименты (стремление формали­зовать доказательственную ценность отдельных источников дока­зательств, официальное придание явно завышенного значения признанию обвиняемым своей вины, установление априорных фор­мализованных критериев допустимости доказательств, ограничи-

Глава 1. Уголовный процесс: общие положения и тенденции развития

§ 2. Исторические формы уголовного процесса

вающих возможности для свободной их оценки судьями и другими должностными лицами, и т. д.) продолжают сосуществовать с со­временными, прогрессивными процессуальными институтами и в других странах, нередко именуемых "цивилизованными", "с раз­витыми демократическими традициями" и т. д.

Состязательный процесс, развившийся из обвини­тельного, получил наибольшее распространение в государствах с англосаксонскими правовыми системами. Его широко пропаганди­руемая в наши дни т. н. классическая модель (схема) базируется на исходном положении о том, что уголовный процесс — это проис­ходящий в суде спор между государством и гражданином, привле­каемым к уголовной ответственности, что в подобном споре обе сто­роны наделены равными юридическими возможностями по соби­ранию, представлению и исследованию доказательств, их анализу, выдвижению уместных для конкретного дела доводов и т. п. По идее, считается, что такими равными возможностями они должны обла­дать полностью как при судебном разбирательстве дела, так и в ходе его досудебной подготовки (полицейского расследования).

Но нетрудно видеть по приводимому ниже материалу, ка­сающемуся практики соответствующих стран, что подобная "идил­лия" практически возможна лишь на бумаге либо в умах оторван­ных от жизни людей. Это всего лишь одна из иллюзий. Реально же, как известно, везде и во все времена выявление и собирание доказательств по уголовному делу с момента начала производства и до того, как оно попадет в суд, считались и считаются делом спе­циально подготовленных людей (профессионалов), за спиной кото­рых стоит государство с его весьма широкими материальными, тех­ническими и организационными ресурсами. Они — должностные лица государственных органов, которых обычно (именно в странах, живущих по традициям англосаксонского права) никто и ничто не обязывает быть объективными. Их дело — собирание лишь обви­нительных данных, поскольку они представляют государство, про­тивостоящее обвиняемому в судебном споре и несущее бремя до­казывания его виновности. И это делается, как правило, втайне от преследуемого.

Пропагандисты англосаксонской модели уголовного судопро­изводства упорно не хотят видеть, что при полицейском расследо­вании, ведущемся при таком судопроизводстве, возможность состя­зания сторон на равных условиях исключается еще в большей мере, чем при расследовании в странах с континентальными правовыми системами. Полицейский детектив либо лицо, призванное осуще­ствлять уголовное преследование (американский прокурор-аттор­ней или английский королевский преследователь, а равно действу­ющий по его поручению представитель-адвокат) не обязаны, пока дело не передано в суд, доводить до сведения своих процессу­альных противников собранный против них материал в полном

объеме. Обвиняемый и его защитник до суда знают в лучшем слу­чае лишь о сути подозрения и кое-что об обвинительных доказа­тельствах. Все доказательства такого рода предъявляются лишь во время судебного разбирательства.

Чтобы хоть как-то компенсировать такое неравенство, обвиня­емому говорят, что он вправе провести "свое", параллельное контр­расследование. Оно-де позволит вооружиться против опытного и изощренного противника. Но что может дать такое контррассле­дование, если оно доступно (по финансовым соображениям) да­леко не всякому и должно проводиться фактически вслепую?

Равенство возможностей в таком единоборстве может стать реальностью лишь тогда, когда в единоборстве (состязании) со сле­дователем, детективом или представителем государства, уполно­моченным осуществлять уголовное преследование, лицом к лицу сталкивается тот, кто в состоянии обеспечить значительные рас­ходы по привлечению на свою сторону специалистов, равноценных этим должностным лицам и их помощникам (частных детективов с соответствующей подготовкой, экспертов с высокой квалификаци­ей и т. д.). Но, как известно, достаточные средства для такого рода расходов находятся далеко не у всех, кто оказывается "в объяти­ях" Фемиды. Нет их на эти цели и в достаточном объеме, разуме­ется, и у государства.

Суду при разбирательстве дела (спора) в условиях состяза­тельной формы уголовного судопроизводства сравнительно часто теоретики склонны отводить роль "бесстрастного арбитра", якобы всего лишь наблюдающего за тем, как соблюдаются вступившими в состязание сторонами правила спора, и определяющего, которая из них его выиграла. Но это теоретически. Фактически у суда (су­дьи-профессионала) имеются довольно обширные властные полно­мочия, связанные с руководством судебным заседанием, подведе­нием его итогов, доказыванием, обеспечением законности, обосно­ванности и справедливости приговора и т. п. (см. § 4 данной главы и материалы гл. 2 и 3).

Одной из характерных особенностей системы доказательств и построения доказывания в условиях состязательной формы судо­производства считается то, что оценка доказательств ставится в зависимость от внутреннего убеждения судей, а не от предуста­новленных формальных критериев. Однако эта особенность в зна­чительной мере является декларативной, поскольку она не исклю­чает сохранения некоторых, порой весьма существенных, элемен­тов формальных доказательств (придание особого значения при­знанию обвиняемым своей вины, нормативная фиксация критери­ев допустимости доказательств, "стандартов доказывания" и т. д.).

Исторически эта форма процесса начала формироваться в средневековой Англии. Затем ее восприняли в находившихся в раз­ных концах Земного шара бывших английских колониях. Там она

8              Глава 1. Уголовный процесс: общие положения и тенденции развития

в общих чертах существует и в наши дни (например, в США, Ка­наде, Австралии). Как будет видно ниже, ее влияние, чаще в со­временном американском варианте, наблюдается и в ряде других стран.

Смешанный процесс получил свое наименование бла­годаря тому, что в нем оказались как бы смешанными некоторые элементы инквизиционного процесса на досудебных стадиях (по­чти полное отсутствие гласности, ограниченные возможности об­виняемого защищаться, письменность производства и т. д.) и со­стязательности в суде (публичность заседаний, обеспечение права подсудимого защищаться самому и иметь защитника, их равнопра­вие с обвинителем, в том числе государственным, оценка доказа­тельств судьями и другими должностными лицами, как правило, по внутреннему убеждению и др.).

Широко признается, что его основы заложены Уголовно-про­цессуальным кодексом Франции 1808 г., а затем были развиты в законодательстве других стран (преимущественно континентальной Европы, в частности, Германии, Италии, Австрии, Бельгии). Под влиянием последних он распространился и в других странах — странах Латинской Америки, Юго-Восточной Азии, Африки. В зна­чительной мере он оказал также существенное влияние на станов­ление и развитие российского уголовного судопроизводства в ходе судебной реформы 1864 г.