Убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложника

(п. “в” ч. 2 ст. 105 УК РФ)

Беспомощное состояние жертвы в качестве квалифицирующего признака убийства прежний УК не предусматривал.

Существовала практика, по которой беспомощность, обуслов-ленная малолетним возрастом жертвы, рассматривалась как при-знак особой жестокости.

Так, по делу Егорова, который в туннеле задушил свою четырехлетнюю дочь, облил труп горючим веществом и поджег, суд усмотрел признаки особой жестоко-сти .

Вместе с тем, эта практика была нестабильна, и при аналогич-ном способе убийства действия квалифицировались и как простое убийство.

Включение в ст. 105 УК признака беспомощности жертвы ис-ключает возможность оценки убийств малолетних детей как совер-шенных без отягчающих обстоятельств .

К беспомощным потерпевшим следует отнести тех, кто в силу каких-либо объективных, в том числе и личностных, признаков не может оказать сопротивление убийце. Беспомощность может быть обусловлена возрастом (глубокая старость, малолетний возраст ), болезнью, физическим недостатком, состоянием сильного опьяне-ния, сном , положением тела (связанный человек) и т. п., т. е. бес-помощное состояние имеет место тогда, когда жертва убийства в силу физического или психического состояния не способна защи-тить себя. Именно так толкуется беспомощное состояние потер-певшей при изнасиловании (см. п. 5 постановления Пленума Вер-ховного суда Российской Федерации от 22 апреля 1992 г. “О судеб-ной практике по делам об изнасиловании”) .

Виновный осознает, что, совершая убийство, использует беспо-мощность жертвы, и заведомо идет на это.

При рассмотрении признака беспомощности как отягчающего обстоятельства возникает вопрос о квалификации убийства, совер-шенного из сострадания к беспомощному человеку. Представляет-ся, что в таких случаях не исключается квалификация по п. “в” ч. 2 ст. 105 УК, если сама жертва не просила лишить ее жизни. Совер-шая убийство из сострадания, убийца сознательно (заведомо) ис-пользует беспомощность жертвы для достижения цели, а мотив сострадания может быть учтен лишь при назначении наказания в соответствии с п. “д” ст. 61 УК.

Убийство, сопряженное с похищением человека или захватом заложника . При рассматриваемом виде убийства совершается два преступления, а поэтому необходима квалификация по совокупно-сти, что вытекает из определения совокупности преступлений в ст. 17 УК (чч. 1, 2).

Убийство может быть совершено как в момент похищения чело-века или захвата заложника, так и после того как похищение или захват уже осуществлены, и потерпевший находится в руках пре-ступников. Мотивы убийства могут быть различные, что должно найти отражение в квалификации по соответствующим пунктам ч. 2 ст. 105 и статьям 126, 206 УК. Но всегда в квалификацию по сово-купности должны входить п. “в” ч. 2 ст. 105 и п. “в” ч. 2 ст. 126 или п. “в” ч. 2 ст. 206 УК.

Квалификация по п. “в” ч. 2 ст. 126 или п. “в” ч. 2 ст. 206 УК должна иметь место при убийстве, потому что они предусматрива-ют применение опасного для жизни или здоровья насилия. Предла-гаемое в некоторых комментариях к УК применение в таких случа-ях части третьей указанных статей неверно, так как в частях треть-их речь идет о неосторожной вине к смерти или иным тяжким по-следствиям .

Убийство, сопряженное с похищением человека или захватом заложника, может быть совершено как с прямым, так и с косвен-ным умыслом.

Убийство женщины, заведомо для виновного

находящейся в состоянии беременности

(п. “г” ч. 2 ст. 105 УК РФ)

Это квалифицирующее обстоятельство в той же редакции было предусмотрено п. “ж” ст. 102 прежнего УК.

Квалификация убийства по п. “г” ч. 2 ст. 105 УК может иметь место только при доказанности, что убийца был осведомлен о бе-ременности потерпевшей и тем самым посягал не только на жизнь человека, но и на плод, т. е. будущего человека.

Судебная практика исходит из того, что преступник должен дос-товерно, а не предположительно знать о беременности потерпев-шей.

Свердловский областной суд исключил из обвинения Охотникова данное ква-лифицирующее обстоятельство по тем основаниям, что виновный, убивший свою жену и Канавина по мотивам ревности, достоверно не знал о беременности жены. О том, что Охотникова якобы ожидает ребенка от связи с Канавиным, виновному рассказала сестра непосредственно перед убийством. Однако Охотникова тут же это опровергла. Охотников утверждал, что не поверил сестре, даже посмеялся над ее рассказом. Охотникова, по заключению судебно-медицинской экспертизы, имела беременность 4—5 недель. Столь малый срок, по мнению суда, не исключал того, что и сама потерпевшая достоверно не знала о беременности. Предположительные же суждения об этом не могли служить основанием для вменения Охотникову в вину этого квалифицирующего убийство признака .

Такая позиция судебной практики представляется правильной, поскольку при-менение в законе термина “заведомо” имеет в виду несомненное знание .

В судебной практике возникает вопрос, как квалифицировать убийство, когда виновный имел намерение убить именно беремен-ную женщину, а на самом деле она оказалась не беременной. В юридической литературе высказываются различные точки зрения.

По мнению А. А. Пионтковского, “совершение преступления при ошибочном предположении лица о наличии квалифицирующих преступление обстоятельств следует рассматривать как покушение на совершение квалифицированного преступления” .

В. Ф. Кириченко полагал, что в таких случаях действия виновно-го следует квалифицировать как оконченное преступление без отягчающих обстоятельств и как покушение на аналогичное пре-ступление при отягчающем обстоятельстве .

Представляется, что первая позиция ущербна по тем основани-ям, что лишение жизни квалифицируется только как покушение.

Вторая позиция более верно отражает суть содеянного, но не-приемлема в настоящее время, потому что квалификация по сово-купности статей требует назначения наказания путем частичного или полного сложения, причем с пределом в 25 лет лишения свобо-ды (ч. 3 ст. 69 УК). Таким образом, при оконченном убийстве бере-менной максимальное наказание может быть 20 лет, а при фактиче-ском убийстве не беременной женщины — 25 лет.

Представляется, что единственно возможной в таких случаях яв-ляется квалификация убийства как оконченного простого, т. е. фактическую ошибку в квалифицирующем признаке следует толко-вать в пользу виновного лица. Убийство беременной женщины может быть по отношению к смерти совершено как с прямым, так и с косвенным умыслом, по любым мотивам. Субъектом убийства может быть лицо любого пола.

Убийство, совершенное с особой жестокостью

(п. “д” ч. 2 ст. 105 УК РФ)

Этот квалифицированный вид убийства в прежнем УК преду-сматривался в п. “г” ст. 102. Формулировка изменения не претерпе-ла.

Понятие особой жестокости раскрыто в п. 8 постановления Пле-нума Верховного суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г. “О судебной практике по делам об умышленных убийствах”.

В Постановлении отмечается, что понятие особой жестокости связывается как со способом убийства, так и с другими обстоятель-ствами, свидетельствующими о проявлении виновным особой жес-токости. Признак особой жестокости наличествует, в частности, в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки , истязания или со-вершалось глумление над жертвой, либо, когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение заживо, длительное лишение пищи, воды и т. д.). Особая жестокость может выражаться также в совершении убийст-ва в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный соз-навал, что своими действиями причиняет им особые страдания.

В судебной практике при толковании понятия особой жестоко-сти возникает целый ряд вопросов. Любое убийство — проявление жестокости, но общественная опасность этого преступления повы-шается в связи с тем, что такая жестокость является чрезмерной даже с учетом поставленной цели — лишить человека жизни.

Повышенная общественная опасность убийства при этом обу-славливается как сильными страданиями потерпевшего, так и ис-ключительной безжалостностью убийцы. Страдания жертвы могут быть не только физическими, но и душевными. Так, глумление над жертвой непосредственно перед убийством является признаком особой жестокости.

Ильин на почве ревности решил убить свою жену. Он ее связал, привязав к кро-вати, и стал рассказывать, как он будет ее убивать, отрезая различные части тела. При этом он демонстративно точил нож. Женщина плакала, стонала, умоляла его успокоиться. Все это слышала находившаяся за стенкой соседка, которая полагала, что Ильин только угрожает жене, но не убьет, однако глумление закончилось уда-ром в область сердца, приведшем к смерти. Это, несомненно, убийство с особой жестокостью.

Для решения вопроса о том, является ли убийство совершенным с особой жестокостью, необходимо детально проанализировать субъективную сторону преступления, установить отношение убий-цы не только к факту смерти жертвы как последствию своих дейст-вий, но и к особо жесткому характеру ее причинения. Как правило, о субъективном отношении убийцы к особой жестокости судят по объективным обстоятельствам преступления.

Из п. 8 указанного выше Постановления Пленума Верховного суда следует, что убийца заведомо совершает убийство особо жес-токим способом. Таким образом он осознает, что причиняет жертве особые страдания.

Вывод о том, что убийство совершено с особой жестокостью, следственные органы и суды нередко обосновывают лишь наличи-ем множественности ран на трупе потерпевшего.

Множественность ран может свидетельствовать об особой жес-токости убийства, только если доказано, исходя из локализации ранений, обстоятельств их нанесения, соотношения сил обвиняемо-го и потерпевшего — осознание убийцей в процессе совершения преступления того факта, что нанесением такого количества ран жертве причиняются особые физические страдания.

Пленум Верховного суда СССР в Постановлении по делу Кислянского указал, что в действиях убийцы, нанесшего потерпевшему 15 ударов металлическим стерж-нем по голове, отсутствует признак особой жестокости, так как удары были нанесе-ны за очень короткий промежуток времени .

В определении по делу Ганижева также исключена особая жестокость по тем основаниям, что он причинил брату множество сквозных ранений, стреляя в него с близкого расстояния, но все произошло мгновенно. Напротив, считая правильной квалификацию содеянного Романкиным как убийство с особой жестокостью, Су-дебная коллегия Верховного суда РСФСР отметила, что потерпевшей было нанесе-но на протяжении часа множество колото-резаных ран в голову, грудь, спину. Та-ким образом, особая жестокость была проявлена в самом способе совершения убий-ства — длительном нанесении множества ударов .

В постановлении по делу Фираго, исключая особую жестокость, Пленум Вер-ховного суда СССР указал, что нанесение нескольких ранений потерпевшей явилось результатом возбужденного состояния Фираго. По делу Чеботарева в определении суда подчеркнуто то обстоятельство, что множество ранений было причинено “в пылу драки”. В том и в другом случае Верховный суд СССР не нашел оснований для признания убийства совершенным с особой жестокостью, поскольку убийцы не осознавали, что причиняют особые страдания потерпевшим .

По делу Алиева Судебная коллегия Верховного суда СССР не признала особой жестокости убийства, т. к. множество ранений было причинено потому, что потер-певший убегал, т. е. действия были обусловлены не стремлением причинить особые страдания потерпевшему, а целью поскорее убить его .

Во всех приведенных случаях имеет место аффектированное, суженное сознание виновного лица, при котором происходит кон-центрация внимания субъекта преступления на эмоционально зна-чимых переживаниях. Осознаются лишь те цели, ко-торые находят-ся в непосредственной связи с побуждением .

Если установлено, что убийство совершено в состоянии сильно-го душевного волнения или с превышением пределов необходимой обороны, то причинение большого количества ран или присутствие близких потерпевшему лиц не влияют на квалификацию содеянно-го по ст.ст. 107, 108 УК, т. е. особая жестокость исключается ввиду отсутствия признака заведомости и осознанности причинения осо-бых страданий.

Судебная коллегия Верховного суда РФ признала правильной квалификацию убийства как совершенного с особой жестокостью при следующих обстоятельствах.

Пономарев в процессе убийства Ярцева наносил ему в различные части тела, в том числе в места расположения жизненно важных органов, удары ножом, вилками, лопатой. Смерть наступила от травматического шока, развившегося в результате комбинированной закрытой тупой травмы грудной клетки и головы с ушибом го-ловного мозга, переломом свода и основания черепа, с переломами костей скелета и повреждением внутренних органов.

Эти данные свидетельствуют о мучительном способе убийства и о том, что соз-нанием Пономарева охватывалась неотвратимость наступления смерти Ярцева и причинение ему особых страданий .

Множество ран может свидетельствовать как об убийстве с пря-мым, так и с косвенным умыслом . В последнем случае нанесение множества телесных повреждений при определенных ситуациях как раз может подтверждать, что для преступника на первом плане было причинение особых страданий жертве, а смерть он сознатель-но допускал как итог своих действий.

Особая жестокость проявляется не только в нанесении большого количества ран. Может быть причинено и одно ранение, но убийца намеренно усугубляет страдания потерпевшего тем, что препятст-вует оказанию ему помощи.

Если имело место истязание потерпевшего, то оно играет роль отягчающего убийство обстоятельства только в случае, когда непо-средственно предшествовало убийству. При этом для применения п. “д” ч. 2 ст. 105 УК не имеет значения, явилась ли смерть резуль-татом непосредственно истязания (если преступник желал либо сознательно допускал смертельный исход) или убийца в заверше-ние истязания нанес смертельный удар. И в том и в другом слу-чае все содеянное охватывает п. “д” ч. 2 ст. 105 и дополнитель-ной квалификации по ст. 117 УК не требуется.

Квалификация убийства по совокупности с истязанием может быть лишь в ситуации, когда умысел на убийство и возник, и был осуществлен после истязания. При этом, как правило, между этими преступлениями имеется разрыв во времени. В таких случаях воз-можна квалификация убийства и как совершенного без отягчающих обстоятельств.

Убийство может быть признано особо жестоким при соверше-нии его в присутствии близких потерпевшему лиц, но, на наш взгляд, лишь в том случае, когда близкие почему-либо не могут оказать помощи потерпевшему, что осознается убийцей, который тем самым осуществляет надругательство и над их чувствами. Близкими могут быть не только родственники, но и иные лица, судьбы которых тесно связаны с потерпевшим.

В том же п. 8 Постановления Пленума Верховного суда РФ ука-зано, что убийство в присутствии близких потерпевшему лиц может быть признано совершенным с особой жестокостью, если установ-лено, что виновный сознавал, что своими действиями причиняет им особые страдания.

Колосов, находясь в состоянии алкогольного опьянения, во время ссоры с Лю-сюковым в присутствии его жены и дочери нанес ему удар ножом в грудь, причи-нив смертельное ранение. Колосов показал, что все произошло внезапно, нож у него был завернут в газету, он им не размахивал, а ткнул в грудь Люсюкову и тут же ушел из дома.

Из показаний жены и дочери Люсюкова видно, что все произошло для них не-ожиданного и они сразу даже не поняли, что случилось:

“...Михаил как-то не ударил, а ткнул отца, когда отец упал, я поняла, что он убил его”.

В приведенном случае особой жестокости убийства суд не признал именно по-тому, что, судя по действиям Колосова, он не сознавал, что близкие увидят и пой-мут, что его действия направлены на лишение жизни.

Сам факт убийства заведомо в присутствии ребенка еще не дает оснований для квалификации убийства как совершенного с особой жестокостью. Необходимо, чтобы жертва была близким человеком этому ребенку.

Так, Судебная коллегия Верховного суда РФ исключила из обвинения Конева признак особой жестокости: Конев совершил убийство Цыплакова в присутствии семилетней дочери своей сожительницы. Для девочки убитый был посторонним человеком .

Когда убийство совершается в присутствии близких жертве де-тей, то, конечно, надо учитывать их возраст. Убийство в присутст-вии такого малолетнего, который еще не понимает происходящего, не является убийством с проявлением особой жестокости.

Ранее, при рассмотрении п. “в” ч. 2 ст. 105 УК (убийство лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии) уже шла речь о том, что использование беспомощного состояния само по себе далеко не всегда образует признак особой жестокости. Но вполне возможны такие ситуации, когда эти квалифицирующие обстоятельства должны применяться по совокупности.

Козлова, злоупотребляющая алкоголем, в период очередного запоя решила убить свою полуторагодовалую дочь, так как та часто плакала и мешала ей спать. Козлова нанесла девочке несколько сильных ударов по телу деревянной скалкой, а затем, взяв ребенка за ножки, с размаху несколько раз ударила головой о спинку кровати. Девочка скончалась от кровоизлияния в желудочки мозга. В приведенном примере имеет место как использование беспомощного состояния, так и, по способу убийства, проявление особой жестокости. Только использование для убийства беспомощности жертвы признака особой жестокости не образует.

Братья Катькины в течение нескольких минут душили свою престарелую ба-бушку телефонным проводом, пока она не потеряла сознание. Затем они взяли ее деньги и ушли. Судебная коллегия Верховного суда РФ исключила из приговора признак особой жестокости, исходя из того, что способ убийства не был связан с особыми мучениями потерпевшей, которая вскоре очнулась и осталась жива .

Представляется, что убийство, сопряженное с глумлением над трупом, не должно признаваться совершенным с особой жестоко-стью только по этому признаку, т. к. в таком случае нельзя говорить о причинении в момент убийства особых страданий потерпевшему или близким ему лицам и об осознании этого обстоятельства ви-новным. Обращает на себя внимание тот факт, что в отличие от постановления Пленума Верховного суда СССР от 27 июня 1975 г. “О судебной практике по делам об умышленном убийстве” в По-становлении Пленума Верховного суда Российской Федерации от 22 декабря 1992 г., посвященном тем же вопросам, глумление над трупом как признак особой жесткости не упоминается .

Убийство, совершенное общеопасным способом

(п. “е” ч. 2 ст. 105 УК РФ)

Ранее действовавшая формулировка закона (п. “д” ст. 102 УК РСФСР) предусматривала способ, опасный для жизни многих лю-дей. Вместе с тем в перечне обстоятельств, отягчающих ответст-венность (п. 9 ст. 39 УК РСФСР) речь шла об общеопасном способе совершения преступления. Представляется, что изменение форму-лировки рассматриваемого признака в статье об убийстве должно несколько менять и подход к его юридической оценке.

При применении п. “д” ст. 102 УК РСФСР судебная практика исходила из того, что используемый убийцей способ в момент его применения был опасен для жизни не только жертвы убийства, но и для жизни еще хотя бы одного человека.

Так, по делу Лушпы, Судебная коллегия Верховного суда РФ отменила приго-вор с передачей его на новое судебное рассмотрение, указав, что необходимо точно установить местонахождение всех лиц, бывших в комнате в момент производства выстрелов, расстояние между каждым из них и от дульных срезов ружья Лушпы; выяснить, были ли выстрелы Лушпы в Коржова прицельными или нет. Тем самым необходимо установить, имелась ли реальная опасность для жизни Ковалюка и Осипина в момент производства выстрелов, если имелась, то в чем она заключалась и сознавал ли Лушпа, что, стреляя в Корнеева, он создает опасность для жизни других лиц .

Сальников стрелял из ружья в Комарова дробным зарядом с близкого расстоя-ния, примерно с двух метров, прицеливаясь именно в него. Жабин находился в это время в стороне и упал от испуга. При таких обстоятельствах Судебная коллегия Верховного суда Российской Федерации признала, что для жизни Жабина реальной опасности не существовало, и переквалифицировала содеянное Сальниковым с п. “д” ст. 102 УК РСФСР на ст. 103 УК РСФСР .

В п. 9 постановления Пленума Верховного суда РФ от 22 декаб-ря 1992 г. “О судебной практике по делам об умышленных убийст-вах” реальность опасности способа убийства и для жизни других лиц специально не оговаривалась. Речь шла только о том, что должно быть установлено, осознавал ли виновный, осуществляя умысел на убийство определенного лица, что он применяет такой способ, который опасен для жизни не только одного человека.

Но судебная практика последовательно стояла на позиции необ-ходимости реальной опасности. Представляется, что общеопасный способ, предусмотренный п. “е” ч. 2 ст. 105 УК 1996 г., надо по-нимать более широко. Так, при применении способов убийства потенциально опасных для многих людей (взрыв, поджог, отравле-ние воды, пищи и т. д.) достаточно доказанности общеопасности самого способа и осознания этого обстоятельства убийцей, т. е. не обязательно, чтобы реальной опасности в этот момент подвергался и другой, кроме убитого, человек. Что касается характера вины убийцы, то при наличии прямого или косвенного умысла к гибели конкретного лица, при общеопасном способе может быть косвен-ный умысел к возможной гибели других лиц. Если же при объек-тивно общеопасном способе убийства обстановка была такова, что убийца не осознавал опасности для других лиц, например, при убийстве с помощью гранаты в поле или глухом лесу, где никого кроме потерпевшего не было, то квалификация по п. “е” ч. 2 ст. 105 УК исключается.

К убийствам, совершенным общеопасным способом, следует от-нести и убийство при беспорядочной стрельбе в местах возможного появления людей в момент стрельбы.

Но, если убийство совершено прицельными выстрелами, то в за-висимости от обстановки и расстояния должен быть решен вопрос, представлял ли такой способ убийства реальную опасность для других присутствующих здесь же лиц, и сознавал ли такую опас-ность стрелявший. От решения этих вопросов зависит применение п. “е” ч. 2 ст. 105 УК.

В случае причинения при общеопасном способе вреда здоровью других, кроме убитого, с косвенным умыслом, квалифицировать содеянное следует по п. “е” ч. 2 ст. 105 УК и статьям 111, 112, 115 УК.

Если же при общеопасном способе погибло два (и более) лица и это предвидел и допускал либо желал убийца, другим же людям опасность не угрожала, то должна иметь место квалификация по п. “а” ч. 2 ст. 105 УК без применения п. “е” ч. 2 ст. 105 УК. Законода-тель выделяет п. “е” ч. 2 ст. 105 УК в самостоятельный вид квали-фицированного убийства не по признаку гибели двух и более лиц, а по признаку опасности для жизни других людей избранного винов-ным способа убийства.

Квалификация по совокупности пунктов “а” и “е” ч. 2 ст. 105 УК должна быть в тех случаях, когда убийца с прямым или косвенным умыслом убивает двоих или более людей, одновременно предвидя и сознательно допуская (косвенный умысел) возможность гибели еще и других лиц, жизни которых угрожала опасность из-за из-бранного способа убийства, но они остались живы.

Определенную сложность вызывает квалификация убийства при так называемом отклонении действия, когда смерть причинена дру-гому лицу, а не тому, кого желал убить преступник.

Попов, в связи с неприязненными отношениями намереваясь убить соседа Гав-рилова, выстрелил из окна своего дома в направлении крыльца дома Гавриловых. На крыльце в это момент рядом с Гавриловым сидела его жена, в которую и попал заряд дроби, в результате чего она скончалась.

Квалификация убийства в таких случаях зависит от субъектив-ного отношения убийцы к возможной гибели второго лица. Если убийца предвидел такую возможность и сознательно допускал ее, то содеянное им должно быть квалифицировано по ч. 3 ст. 30, п. “е” ч. 2 ст. 105 и, при отсутствии других квалифицирующих признаков, по ч. 1 ст. 105 УК РФ.