_ 16. Повсеместное открытие грундбуха по Ипотечному уставу 1783 г.

Форма вотчинной книги. - Начала крайней легальности. - Сила "традиции" по Ландрехту 1794 г. - Стремление к реформе. Новейшие прусские Законы 5 мая 1872 г. - Ослабление легальности. Порядок "Auflassung" или "явное оставление". - Грундшульд. Направление прогресса

_ 16. Одновременно с организацией самого оборота поземельного кредита появилась реформа "Ипотечного устава" 1783 года, с которого и начинается повсеместное открытие вотчинных книг. Закон ставит это открытие на принципиальную почву, требуя занесения. в вотчинную книгу округа "всех находящихся в нем недвижимостей, могущих быть в отдельности предметом владения, отчуждения или реальных обременений". Казалось бы, естественным осуществить эту цель тем, чтобы сначала подвергнуть переписи все имения в отдельности, приведя в известность и отметив все сведения о правах их владельцев, а затем уже отмечая и ограничивающие собственников права третьих лиц. Фактически дело складывалось наоборот. Потребность упоминать об имуществе возникала обыкновенно при его закладывании; а потому вотчинные отделы регистрации начинали пополняться с конца, т. е. с долгового списка. С этой точки зрения Ахиллес говорит, что "ипотечные книги, заведенные в Пруссии по Ипотечному уставу 20 декабря 1783 г. были, в сущности, залоговыми книгами, хотя с известным стремлением к системе. Это соображение не стоит в противоречии с нашей точкой зрения, по которой мы с самого начала прошлого столетия присутствуем в Пруссии при возникновении и росте именно грундбуха, т. е. вотчинной книги, состоящей из стольких ипотечных отделов, сколько оказывается имений; так что вся система приурочена к отдельному существованию каждого имения. В более узком употреблении слова, Ахиллес видит грундбух в самой принципиальной ею форме там, где имеются в каждом отделе подробные сведения о составе имения, названии его частей, величине, оценке, приращениях и отделении из него участков, словом в том виде, как представляет это заглавный лист формуляра вотчинной книги 1872 года. Но эта полнота могла быть достигнута лишь 100 лет спустя после Фридриха Великого, и этот шаг явился уже результатом приведения грундбуха в связь с кадастром. Обращаясь к форме вотчинной книги по Уставу 1783 года, мы находим, в сущности, уже современное устройство. Главным образом отсутствует еще подробное описание предмета на заглавном листе. Но затем мы видим вполне развитое расчленение каждого ипотечного отдела на три части:

1-я часть - для названий собственников и записи их правооснований;

2-я часть - для бессрочных повинностей, ограничений собственности и т. п.

3-я часть - для ипотечных долгов, с распределением этих указаний в отдельных графах об установлении, передаче и погашении этих долгов.

Поставленное принципиально требование всеобщей регистрации земли - потерпело, однако, значительные ограничения. Отсюда исключались крестьянские владения, которые не записывались самостоятельно от дворянской вотчины, так как крепостное право отменено в Пруссии лишь Законом 9 октября 1809 года. Значительные участки, подлежащие общинному пользованию, недвижимости принадлежащие церквам, школам, разным общеполезным учреждениям или городам, наконец государственные имущества - вовсе не получали отделов в вотчинной книге.

Устав 1783 г. принес с собою одно начало, которое несет на себе печать того времени; это - доведенное до крайности обязательное вмешательство правительственных чиновников, обязанных определять по существу достоинство представляемых сделок. Это - начало легальности. Фридрих Великий понимал весьма широко задачи государства и требовал от своих судей, чтобы они входили в положение сторон и защищали их от собственных ошибок и неверных юридических понятий, ради предупреждения будущих процессов. Это была не только формальная, но и материальная проверка представляемых актов. Самая слабая сторона того ипотечного устройства, которое Пруссия унаследовала от XVIII века была в том, что приобретение собственности не было поставлено в исключительную зависимость от записи, а осталось, как было в римском праве, в связи с передачей (традицией) приобретаемого предмета. Это было последствием того, что законодатель все еще не решался расширять задачи ипотечного права, сделав из него мерило приобретения и переходов права собственности. Решение этих коренных вопросов приходилось искать в общих началах гражданского права, т. е. с 1794 г. - в Общем земском уложении (Ландрехте). Эти же общие начала все сводили к традиции. Пока эта точка развития не была пройдена, достоверности. ипотечной записи не была более обеспечена, нежели в нынешней французской системе. Все различие в том, что "Code civil" остается на консенсуальной почве, между тем как Лаyдрехт стоял с римским правом на "традиционном " основании. Таким образом, прусский устав 1783 года придавал тоже значение "традиции", какую французы видят в "соглашении". Относительно достоверности вотчинных книг по вопросу о том, кто должен считаться собственником, вопрос стоит одинаково. В течение настоящего столетия, по мере возрастания капиталистического строя в Пруссии, указанные недостатки ипотечных порядков сделались все чувствительнее. Безопасность кредита требовала подчинения традиции более существенному обряду внесения приобретательной сделки в вотчинную книгу. Начало легальности было главным образом подорвано последовательным развитием полного индивидуализма в гражданском процессе и не могло уже удержаться в такое время, когда гораздо менее преувеличенные его проявления тщательно устранялись доктриной, считающейся ныне чуть ли не священным догматом судопроизводства, вся оборонительная линия которой сводится к невмешательству власти. Самое свойство ипотечного долга, имевшего в своем основании личное обязательство, обеспеченное залогом - считалось уже неудовлетворительным и требующим значительного преобразования. Из этой устаревшей ипотеки, в которой залоговое право являлось лишь дополнением и так сказать придаточною частью личного обязательства, требовали выделения такой упрощенной закладной, которая могла бы совершенно отделяться от всяких личных отношений сторон и исключительно была бы закреплена на недвижимости.

Удовлетворением таких запросов задалась новейшая ипотечная реформа, выразившаяся в двух капитальных законах, изданных 5 мая 1872 года. Первый именуется: "Законом о порядке приобретения собственности и о вещном обременении недвижимых имуществ и т. д." (" а другой закон называется: "Положением о вотчинных книгах. Первый состоит из 72 статей и регулирует приобретательный порядок относительно материальных прав. Второй (в 143 статьях) определяет устройство и деятельность вотчинных установлений. Реформа ответила на вышеуказанные запросы тем, что она значительно подавила начало легальности, выдвинула безусловное значение записи, заменяющей передачу и, наконец, создала самостоятельную и безличную ипотеку, именуемую грундшульдом (вотчинным долгом). Повышенное значение записи явилось в проведении порядка, именуемого "Auflassung" (т. е. "явной передачей" в присутствии вотчинного установления). Только через этот обряд, (тут же сопровождающийся записью), добровольное отчуждение недвижимости и считается действительным. А на совершение такого обряда уполномочен один только записанный вотчинник (_ 1 и 2 Зак. о пор. Приобрет. собств.). Наконец, обеспеченная ипотека или грундшульд существует ныне в Пруссии наряду с прежней ипотекой. Если при внесении записи указывается основание долга, (т. е. определенный договор между сторонами), то такой долг именуется ипотекой (прежнего типа). Если же такого основания долга не указано, то долг именуется грундшульдом (или вотчинным долгом (п. 1 _ 19 того же закона).

Таким образом, различие между этими понятиями состоит в том, что сила ипотеки в тесном смысле должна обсуждаться на прежнем основании Ландрехта; в ней личная основа не гибнет даже в случае исчезновения предмета залога, и по ней может требоваться полное удовлетворение за пределами платежной силы залога, как по личному обязательству. Напротив, грундшульд не возникает из личного требования и потому стоит в связи с одним лишь залогом, дальше платежной силы коего он не претендует. Бланковая оборотность грундшульда и приложенные к нему купоны для получения роста придают ему характер биржевой бумаги и вообще такую подвижность, которой старая ипотека вовсе не имеет. Устранение легального попечения государства. идущего к ограждению слабых, отдача простора индивидуализму сторон, обезличение ипотеки для достижения ее биржевой подвижности, вот в каком направлении выразилась последняя реформа ипотечного строя в Пруссии. В таком же смысле направляются и дальнейшие шаги законодателя, в области имперского германского права. В таком стремлении выражается постепенное увлечение неподвижной силы земли в общий, неудержимый поток современной торговли и биржевой спекуляции. Благодаря изощрениям кредита является возможность землю превращать в золото. По фигуральному выражению Родбертус -Лгецова, "всевозможные усилия применяются к тому, чтобы земельный участок превратить в капитал и заставить коня летать по воздуху. Эта сторона дела приводит к тем опасениям недавно высказанным в Германии, что последнее развитие ипотечной системы превращает ее в грозный рычаг в руках современного капитализма для достижения его целей. С этой точки зрения самый прогресс в этом направлении подвергся обстоятельной критике писателей, принадлежащих к школе катетер - социализма.