_ 21. Продолжение вопроса об общественной достоверности.

 - Ограничения в праве распоряжения и отношение их к записи. - Наличность интереса третьих лиц. - Деление этих ограничений: а) на две группы, из противоположности частного я общественного интереса, б) на три категории по основанию их возникновения из закона, судебного решения или сделки, и в) на два, характерных типа: запрещение и ограничение в существе права собственности

_ 21. Как собственник, так и всякое лицо, обладающее вещными правами, внесенными в вотчинную книгу, может быть поражен временным или бессрочным, частичным или полным, абсолютным или. относительным ограничением в своей законной свободе распоряжаться этим правом. Вопрос о том, насколько такие ограничения могут вступить в силу независимо от записи, есть именно та сторона начала общественной достоверности, которую нам предстоит теперь изложить.

Некоторые ограничения действуют без записи; другие напротив обязательны для третьих лиц только при внесении в книгу.

Говоря об ограничениях права распоряжения с точки зрения начала общественной достоверности, мы вовсе не включаем в этот разряд ограничений тех случаев, когда записанный собственник лишен или ограничен в отношении личной дееспособности; ибо вотчинная книга никогда не дает гарантии существования личной дееспособности управомоченного ею лица. Этот случай стоит совершенно особо, так как внесение, основанное на согласии недееспособного лица, приравняется к сделке абсолютно ничтожной; а потому ипотечная книга, после такой записи, состоит в положении абсолютной неверности, последствия коей изложены были выше. Основная мысль имеющихся здесь в виду ограничений права распоряжения в тесном смысле - есть та, что лицо, в пользу которого внесенное право существует, лишается целиком или отчасти законной свободы распоряжения этим правом; причем это лишение налагается в пользу интересов другого лица, последствия этих ограничений не вполне однородны, смотря по тому, установлено ли такое ограничение в пользу общественного интереса, или в пользу частных лиц. Так, например, ограничения права распоряжения, установленные ради общественного интереса, имеют действие против всякого лица, независимо от их записи. Отговариваться их незнанием, ссылаясь на видимое содержание книг - не мыслимо, потому что самое начало общественной достоверности создано ради частного интереса; а таковой должен уступать общественному интересу. В виде примеров законных ограничений права распоряжения, с силою, не зависящей от записи, можно указать те случаи, когда известного рода участки об явлены по закону неделимые; или в случае об явления общего запрещения на имущество приговоренного за измену, или же отсутствующего осужденного, при невозможности личного взыскания. Такова тоже общая обязательность без записи всех законных ограничений вследствие соседского или водного права, лесного законодательства, или распоряжений, охватывающих целый район известной местности. Напротив, ограничения права распоряжения, существующие ряди частного интереса определенных лиц, - получают обыкновенно всеобщую обязательность только со дня внесения. Начало общественной достоверности распространяет на них свое действие в такой же степени, как изложено было выше, относительно возникновения права собственности из внешние. В отношении занимающего нас исследования начала общественной достоверности, главный интерес сосредоточивается, конечно, на этой второй группе, в которой и может только возникнуть вопрос о коллизиях между противоречивыми правами, на почве частного интереса. По этому эта группа заслуживает наиболее внимательного изучения с данной точки зрения.

Не будем останавливаться на известном делении этой группы по основаниям возникновения, на три категории: ограничения в праве распоряжения, возникающие из закона (напр. конкурс или предъявление спора о праве собственности, из судебного решения (напр. запрещение), или из юридической сделки (напр. условное или срочное приобретение, фамильный фидеикомис). Здесь важнее выдвинуть два типа, к которым сводятся все представители этой группы. Первым типом является запрещение, парализующее возможность отчуждать имение в руках данного его собственника, но вовсе не касающееся внутреннего состава права собственности. Вторым типом можно считать ограничение, возникающее из предстоящего срочного или условного приобретения, вследствие которого настоящее право страдает неполнотой в существе своем, независимо от того, в чьих руках оно находится. Этот порок, минуя лицо собственника, как бы хватается за самое имение, и это состояние неполноты продолжается до тех пор, пока не наступит срок или условие, от которого зависят возникновение нового права вследствие той срочной или условной сделки, на которой оно основано.

Отношение этих двух типов ограничений к началу книжной достоверности различно. Запрещение, являясь только препятствием к отчуждению имения из рук данного собственника, не имеет никакой обязательной силы для третьих лиц, пока оно не внесено в книгу; - затем, даже будучи записано, оно теряет всякое значение, как только внесенным собственником окажется уже другое лицо, нежели то, против которого запрещение направлено, или же его правопреемник. Запрещение имеет само по себе личную, а не вещную силу и является непосредственным последствием личных свойств или обязательств данного вотчинника. А потому, раз оно существует только вне вотчинной книги и внесением в нее не укреплено, в таком случае оно связывает одного только вотчинника и для третьих лиц - не обязательно. Притом безразлично, знают ли эти третьи лица о существовании такого вне книжного запрещения, или нет. Для них оно не существует. Напротив, все прочие ограничения в праве распоряжения, типичным представителем которых является элемент срочности или условности, не являются ничтожными для третьих лиц, в случае их невнесения. Правда, обязательность их для третьих лиц лишь тогда гарантирована, когда они внесены в книгу. Но этим не исчерпывается их значение. В случае их невнесения, эти виды ограничений необязательны для третьих лиц, добросовестно игнорирующих их существование и напротив - обязательны для недобросовестных третьих лиц, знающих об их существовании. Здесь оказывается повторение тех начал, которыми определяются отношения между книжною записью и правом собственности, о которых мы говорили выше.