ГЛАВА XIX. ТЕМПЕРАМЕНТ И ХАРАКТЕР

Потребности, интересы и идеалы, вообще установки и тенденции личности

опре­деляют, что хочет человек; его способности — что он может. Но остается еще

вопрос о том, что же он есть — каковы основные, стержневые, наиболее

суще­ственные свойства человека, которые определяют его общий облик и его

поведе­ние. Это вопрос о характере. Тесно связанный с направленностью личности,

характер человека вместе с тем имеет своей предпосылкой его темперамент.

Темперамент и характер отличны и вместе с тем тесно связаны друг с другом. Их

научное изучение шло не совпадающими, но неоднократно скрещивающими­ся путями.

Учение о темпераменте

Говоря о темпераменте, обычно имеют в виду динамическую сторону личности,

выражающуюся в импульсивности и темпах психической деятельности. Именно в этом

смысле мы обычно говорим, что у такого-то человека большой или неболь­шой

темперамент, учитывая его импульсивность, стремительность, с которой

про­являются у него влечения, и т. д. Темперамент — это динамическая

характе­ристика психической деятельности индивида.

Для темперамента показательна, во-первых, сила психических процессов. При этом

существенна не только абсолютная сила их в тот или иной момент, но и то,

насколько она остается постоянной, т. е. степень динамической устойчиво­сти. При

значительной устойчивости сила реакций в каждом отдельном случае зависит от

изменяющихся условий, в которых оказывается человек, и адекватна им: более

сильное внешнее раздражение вызывает более сильную реакцию, бо­лее слабое

раздражение — более слабую реакцию. У индивидов с большей не­устойчивостью,

наоборот, сильное раздражение может — в зависимости от очень изменчивого

состояния личности — вызвать то очень сильную, то очень слабую реакцию; точно

так же и самое слабое раздражение может иногда вызвать и очень сильную реакцию;

весьма значительное событие, чреватое самыми серьез­ными последствиями, может

оставить человека безразличным, а в другом случае ничтожный повод даст бурную

вспышку: «реакция» в этом смысле совсем не адекватна «раздражителю».

Психическая деятельность одной и той же силы может отличаться различной степенью

напряженности, в зависимости от соотношения между силой данного процесса и

динамическими возможностями данной личности. Психические про­цессы определенной

интенсивности могут совершаться легко, без всякого напря­жения у одного человека

в один момент и с большим напряжением у другого человека или у того же человека

в другой момент. Эти различия в напряжении скажутся в характере то ровного и

плавного, то толчкообразного протекания деятельности.

Существенным выражением темперамента является, далее, скорость протека­ния

психических процессов. От скорости или быстроты протекания психиче­ских

процессов нужно еще отличать их темп (количество актов за определенный

промежуток времени, зависящее не только от скорости протекания каждого акта, но

и от величины интервалов между ними) и ритм (который может быть не только

временным, но и силовым). Характеризуя темперамент, надо опять-таки иметь в виду

не только среднюю скорость протекания психических процессов. Для темперамента

показательна и свойственная данной личности амплитуда ко­лебаний от наиболее

замедленных к наиболее ускоренным темпам. Наряду с этим существенное значение

имеет и то, как совершается переход от более мед­ленных к более быстрым темпам и

наоборот — от более быстрых к более мед­ленным: у одних он совершается, более

или менее ровно и плавно нарастая или спадая, у других — как бы рывками,

неравномерно и толчкообразно. Эти разли­чия могут перекрещиваться: значительные

переходы в скорости могут совер­шаться путем плавного и равномерного нарастания,

а с другой стороны, относи­тельно менее значительные изменения в абсолютной

скорости могут совершать­ся порывистыми толчками. Эти особенности темперамента

сказываются во всей деятельности личности, в протекании всех психических

процессов.

Основное проявление темперамента очень часто ищут в динамических осо­бенностях

«реакций» человека — в том, с какой силой и быстротой он действенно реагирует на

раздражения. Действительно, центральными звеньями в многооб­разных проявлениях

темперамента являются те, которые выражают динамичес­кие особенности не отдельно

взятых психических процессов, а конкретной дея­тельности в многообразных

взаимосвязях различных сторон ее психического со­держания. Однако сенсомоторная

реакция никак не может служить ни исчерпы­вающим, ни адекватным выражением

темперамента человека. Для темперамента особенно существенны впечатлительность

человека и его импульсивность.*

* Наполним, что С. Л. Рубинштейн определяет психику как единство отражения,

переживания и способности к регуляции действия и деятельности. Впечатлительность

— исходная по уровню, первичная характеристика единства переживания и отражения.

(Примеч. сост.)

Темперамент человека проявляется прежде всего в его впечатлительности,

характеризующейся силой и устойчивостью того воздействия, которое впечат­ление

оказывает на человека. В зависимости от особенностей темперамента

впе­чатлительность у одних людей бывает более, у других менее значительной; у

одних будто кто-то, по словам А. М. Горького, «всю кожу с сердца содрал», до

того они чувствительны к каждому впечатлению; другие — «бесчувственные»,

«толстокожие» — очень слабо реагируют на окружающее. У одних воздей­ствие —

сильное или слабое, — которое оказывает на них впечатление, распро­страняется с

большой, у других с очень малой скоростью в более глубокие слои психики.

Наконец, у различных людей в зависимости от особенностей их темпе­рамента бывает

различна и устойчивость впечатления: у одних впечатление — даже сильное —

оказывается очень нестойким, другие длительно не могут от него освободиться.

Впечатлительность — это всегда индивидуально различная у людей разного

темперамента аффективная чувствительность. Она суще­ственно связана с

эмоциональной сферой и выражается в силе, быстроте и устой­чивости эмоциональной

реакции на впечатления.

Темперамент сказывается в эмоциональной возбудимости — в силе эмоцио­нального

возбуждения, быстроте, с которой оно охватывает личность, — и устой­чивости, с

которой оно сохраняется. От темперамента человека зависит, как бы­стро и сильно

он загорается и с какой быстротой затем он угасает. Эмоциональ­ная возбудимость

проявляется, в частности, в настроении, повышенном вплоть до экзальтации или

пониженном вплоть до депрессии, и особенно в более или менее быстрой смене

настроений, непосредственно связанной с впечатлительностью.

Другим центральным выражением темперамента является импульсивность, которая

характеризуется силой побуждений, скоростью, с которой они овладева­ют моторной

сферой и переходят в действие, устойчивостью, с которой они со­храняют свою

действенную силу. Импульсивность включает обусловливающую ее впечатлительность и

эмоциональную возбудимость в соотношении с динами­ческой характеристикой тех

интеллектуальных процессов, которые их опосредуют и контролируют. Импульсивность

— та сторона темперамента, которой он связан со стремлением, с истоками воли, с

динамической силой потребностей как побуждений к деятельности, с быстротой

перехода побуждений в действие.

Темперамент проявляется особенно наглядно в силе, а также скорости, ритме и

темпе психомоторики человека — в его практических действиях, речи,

вырази­тельных движениях. Походка человека, его мимика и пантомимика, его

движе­ния, быстрые или медленные, плавные или порывистые, иногда неожиданный

поворот или движение головы, манера вскинуть взгляд или потупить взор, тягу­чая

вялость или медлительная плавность, нервная торопливость или мощная

стремительность речи открывают нам какой-то аспект личности, тот динамиче­ский

ее аспект, который составляет ее темперамент. При первой же встрече, при

кратковременном, иногда даже мимолетном соприкосновении с человеком мы часто

сразу по этим внешним проявлениям получаем более или менее яркое впечатление о

его темпераменте.

С древности принято различать четыре основных типа темпераментов: холе­рический,

сангвинический, меланхолический и флегматический. Каждый из этих темпераментов

может быть определен соотношением впечатлительности и им­пульсивности как

основных психологических свойств темперамента. Холериче­ский темперамент

характеризуется сильной впечатлительностью и большой им­пульсивностью;

сангвинический — слабой впечатлительностью и большой импульсивностью;

меланхолический — сильной впечатлительностью и малой им­пульсивностью;

флегматический — слабой впечатлительностью и малой импуль­сивностью. Таким

образом, эта классическая традиционная схема естественно вытекает из соотношения

основных признаков, которыми мы наделяем темпера­мент, приобретая при этом

соответствующее психологическое содержание. Диф­ференциация как

впечатлительности, так и импульсивности по силе, скорости и устойчивости, выше

нами намеченная, открывает возможности для дальнейшей дифференциации

темпераментов.

Физиологическую основу темперамента составляет нейродинамика мозга, т. е.

нейродинамическое соотношение коры и подкорки. Нейродинамика мозга находится во

внутреннем взаимодействии с системой гуморальных, эндокрин­ных факторов. Ряд

исследователей (Пенде, Белов, отчасти Э. Кречмер и др.) склонны были поставить и

темперамент, и даже характер в зависимость прежде всего от этих последних. Не

подлежит сомнению, что система желез внутренней секреции включается в число

условий, влияющих на темперамент. <...>

Было бы неправильно, однако, изолировать эндокринную систему от нервной и

превращать ее в самостоятельную основу темперамента, поскольку самая

гу­моральная деятельность желез внутренней секреции подчиняется центральной

иннервации. Между эндокринной системой и нервной существует внутреннее

взаимодействие, в котором ведущая роль принадлежит нервной системе.

Для темперамента существенное значение при этом, несомненно, имеет возбу­димость

подкорковых центров, с которыми связаны особенности моторики, ста­тики и

вегетатики. Тонус подкорковых центров, их динамика оказывают влия­ние и на тонус

коры, и ее готовность к действию. В силу той роли, которую они играют в

нейродинамике мозга, подкорковые центры, несомненно, влияют на тем­перамент. Но

опять-таки совершенно неправильно было бы, эмансипируя под­корку от коры,

превратить первую в самодовлеющий фактор, в решающую осно­ву темперамента, как

это стремятся сделать в современной зарубежной невроло­гии течения, которые

признают решающее значение для темперамента серого вещества желудочка и

локализуют «ядро» личности в подкорке, в стволовом аппарате, в субкортикальных

ганглиях. Подкорка и кора неразрывно связаны друг с другом. Нельзя поэтому

отрывать первую от второй. Решающее значение имеет в конечном счете не динамика

подкорки сама по себе, а динамическое соотношение подкорки и коры, как это

подчеркивает И. П. Павлов в своем уче­нии о типах нервной системы.

В основу своей классификации типов нервной системы И. П. Павлов поло­жил три

основных критерия, а именно силу, уравновешенность и лабильность коры.

Исходя из этих основных признаков, он в результате своих исследований методом

условных рефлексов пришел к определению четырех основных типов нервной системы.

1. Сильный, уравновешенный и подвижный — живой тип.

2. Сильный, уравновешенный и инертный — спокойный, медлительный тип.

3. Сильный, неуравновешенный с преобладанием возбуждения над торможе­нием —

возбудимый, безудержный тип.

4. Слабый тип.

Деление типов нервной системы на сильный и слабый не ведет к дальнейше­му

симметричному подразделению слабого типа, так же как и сильного, по ос­тальным

двум признакам уравновешенности и подвижности (лабильности), по­тому что эти

различия, дающие существенную дифференциацию в случае силь­ного типа, при слабом

оказываются практически несущественными и не дают реально значимой

дифференциации.

Намеченные им типы нервных систем И. П. Павлов связывает с темперамен­тами,

сопоставляя четыре группы нервных систем, к которым он пришел лабора­торным

путем, с древней, от Гиппократа идущей классификацией темпераментов. Он склонен

отожествить свой возбудимый тип с холерическим, меланхолический с тормозным, две

формы центрального типа — спокойную и оживленную — с флег­матическим и

сангвиническим.

Основным доказательством в пользу той дифференциации типов нервной си­стемы,

которые он устанавливает, Павлов считает различные реакции при силь­ных

противодействиях раздражительного и тормозного процессов. <...>

Учение Павлова о типах нервной деятельности имеет существенное значение для

понимания физиологической основы темперамента. Правильное его исполь­зование

предполагает учет того, что тип нервной системы является строго физио­логическим

понятием, а «темперамент — это понятие психофизиологическое и выражается он не

только в моторике, в характере реакций, их силе, скорости и т. д., но также и в

впечатлительности, в эмоциональной возбудимости и т. п.

Психические свойства темперамента, несомненно, теснейшим образом связаны с

телесными свойствами организма — как врожденными особенностями строе­ния нервной

системы (нейроконституции), так и функциональными особенностя­ми (мышечного,

сосудистого) тонуса органической жизнедеятельности. Однако динамические свойства

деятельности человека несводимы к динамическим осо­бенностям органической

жизнедеятельности; при всем значении врожденных осо­бенностей организма, в

частности его нервной системы, для темперамента они лишь исходный момент его

развития, не отрывного от развития личности в целом. <.. .>

Темперамент не свойство нервной системы или нейроконституции как тако­вой; он

динамический аспект личности, характеризующий динамику ее психи­ческой

деятельности.* Эта динамическая сторона темперамента взаимосвязана с остальными

сторонами жизни личности и опосредована конкретным содержа­нием ее жизни и

деятельности; поэтому динамика деятельности человека и несво­дима к динамическим

особенностям его жизнедеятельности, поскольку та сама обусловлена

взаимоотношениями личности с окружающим. Это с очевидностью обнаруживается при

анализе любой стороны, любого проявления темперамента.

* Уже здесь в понимании отдельных психических процессов и свойств С. Л.

Рубинштейн подхо­дит к трактовке детерминации как опосредованному через

внутренние условия внешнему воздей­ствию. Позднее обобщением этой трактовки

станет выдвинутый им принцип детерминизма как диалектики внешнего и внутреннего.

(Примеч. сост.)

Так, сколь значительную роль ни играют в впечатлительности человека

ор­ганические основы чувствительности, свойства периферического рецепторного и

центрального аппарата, все же впечатлительность к ним несводима. Впечатле­ния,

которые воспринимаются человеком, вызываются обычно не изолированно действующими

чувственными раздражителями, а явлениями, предметами, лицами, которые имеют

определенное объективное значение и вызывают со стороны че­ловека то или иное к

себе отношение, обусловленное его вкусами, привязанностя-ми, убеждениями,

характером, мировоззрением. В силу этого сама чувствитель­ность или

впечатлительность оказывается опосредованной и избирательной. <... >

Впечатлительность опосредуется и преобразуется потребностями, интересами,

вкусами, склонностями и т. д. — всем отношением человека к окружающему и зависит

от жизненного пути личности.

Точно так же смена эмоций и настроений, состояний эмоционального подъема или

упадка у человека зависит не только от тонуса жизнедеятельности организ­ма.

Изменения в тонусе, несомненно, тоже влияют на эмоциональное состояние, но тонус

жизнедеятельности опосредован и обусловлен взаимоотношениями личности с

окружающим и, значит, всем содержанием ее сознательной жизни. Все сказанное об

опосредованности впечатлительности и эмоциональности со­знательной жизнью

личности еще в большей мере относится к импульсивности, поскольку импульсивность

включает и впечатлительность, и эмоциональную возбудимость и определяется их

соотношением с мощью и сложностью интел­лектуальных процессов, их опосредующих и

контролирующих.

Несводимы к органической жизнедеятельности и действия человека, посколь­ку они

представляют собой не просто моторные реакции организма, а акты, кото­рые

направлены на определенные предметы и преследуют те или иные цели. Они поэтому

опосредованы и обусловлены во всех своих психических свойствах, в том числе и

динамических, характеризующих темперамент, отношением чело­века к окружающему,

целями, которые он себе ставит, потребностями, вкусами, склонностями,

убеждениями, которые обусловливают эти цели. Поэтому никак нельзя свести

динамические особенности действий человека к динамическим особенностям

органической его жизнедеятельности, взятой в себе самой; сам то­нус его

органической жизнедеятельности может быть обусловлен ходом его де­ятельности и

оборотом, который она для него получает. Динамические особенно­сти деятельности

неизбежно зависят от конкретных взаимоотношений индивида с его окружением; они

будут одними в адекватных для него условиях и другими в неадекватных. Поэтому

принципиально неправомерны попытки дать учение о темпераментах, исходя лишь из

физиологического анализа нервных механизмов вне соотношения у животных с

биологическими условиями их существования, у человека — с исторически

развивающимися условиями его общественного бытия и практической деятельности.

<...>

Динамическая характеристика психической деятельности не имеет самодов­леющего,

формального характера; она зависит от содержания и конкретных ус­ловий

деятельности, от отношения индивида к тому, что он делает, и к тем усло­виям, в

которых он находится. Темпы моей деятельности будут, очевидно, различ­ными в том

случае, когда направление ее вынужденно идет вразрез с моими склонностями,

интересами, умениями и способностями, с особенностями моего характера, когда я

чувствую себя в чуждом мне окружении, и в том случае, когда я захвачен и увлечен

содержанием моей работы и нахожусь в созвучной мне среде. <...>

Живость, переходящая в игривую резвость или развязность, и размеренность, даже

медлительность движений, принимающая характер степенности или вели­чавости в

мимике, в пантомимике, в осанке, походке, повадке человека, обуслов­лены

многообразнейшими причинами, вплоть до нравов той общественной сре­ды, в которой

живет человек, и общественного положения, которое он занимает. Стиль эпохи,

образ жизни определенных общественных слоев обусловливает в известной мере и

темпы, вообще динамические особенности поведения предста­вителей этой эпохи и

соответствующих общественных слоев.

Идущие от эпохи, от общественных условий динамические особенности пове­дения не

снимают, конечно, индивидуальных различий в темпераменте различ­ных людей и не

упраздняют значения их органических особенностей. Но, отра­жаясь в психике, в

сознании людей, общественные моменты сами включаются во внутренние

индивидуальные их особенности и вступают во внутреннюю взаимо­связь со всеми

прочими их индивидуальными особенностями, в том числе орга­ническими и

функциональными. В реальном образе жизни конкретного человека, в динамических

особенностях его индивидуального поведения тонус его жиз­недеятельности и

регуляция указанных особенностей, которая исходит из обще­ственных условий

(темпов общественно-производственной жизни, нравов, быта, приличий и т. п.),

образуют неразложимое единство иногда противоположных, но всегда взаимосвязанных

моментов. Регуляция динамики поведения, исходя­щая из общественных условий жизни

и деятельности человека, может, конечно, иногда затронуть лишь внешнее

поведение, не затрагивая еще саму личность, ее темперамент; при этом внутренние

особенности темперамента человека могут находиться и в противоречии с

динамическими особенностями поведения, кото­рого он внешне придерживается. Но в

конечном счете особенности поведения, которого длительно придерживается человек,

не могут не наложить раньше или позже своего отпечатка — хотя и не

механического, не зеркального, а иногда даже компенсаторно-антагонистического —

на внутренний строй личности, на ее темперамент.

Таким образом, во всех своих проявлениях темперамент опосредован и обус­ловлен

реальными условиями и конкретным содержанием жизни человека. Го­воря о том, при

каких условиях темперамент в игре актера может быть убеди­тельным, Е. Б.

Вахтангов писал: «Для этого актеру на репетициях нужно глав­ным образом работать

над тем, чтобы все, что его окружает в пьесе, стало его атмосферой, чтобы задачи

роли стали его задачами — тогда темперамент загово­рит "от сущности". Этот

темперамент от сущности — самый ценный, потому что он единственно убедительный и

безобманный».* Темперамент «от сущности» единственно убедителен на сцене потому,

что таков темперамент в действитель­ности: динамика психических процессов не

является чем-то самодовлеющим; она зависит от конкретного содержания личности,

от задач, которые человек себе ставит, от его потребностей, интересов,

склонностей, характера, от его «сущности», которая раскрывается в многообразии

наиболее важных для него взаимоотно­шений с окружающим. Темперамент — пустая

абстракция вне личности, кото­рая формируется, совершая свой жизненный путь.

* Неопубликованные высказывания Е.Б.Вахтангова о театре// Советское искусство.

1937. №25.

Будучи динамической характеристикой всех проявлений личности, темпера­мент в

своих качественных свойствах впечатлительности, эмоциональной возбуди­мости и

импульсивности является вместе с тем чувственной основой характера.

Образуя основу свойств характера, свойства темперамента, однако, не

пре­допределяют их. Включаясь в развитие характера, свойства темперамента

пре­терпевают изменения, в силу которых одни и те же исходные свойства могут

привести к различным свойствам характера в зависимости от того, чему они

субординируются, — от поведения, убеждений, волевых и интеллектуальных качеств

человека. Так, на основе импульсивности как свойства темперамента в зависимости

от условий воспитания и всего жизненного пути могут вырабо­таться различные

волевые качества у человека, который не приучился контро­лировать свои поступки

размышлением над их последствиями, могут легко раз­виться необдуманность,

безудержность, привычка рубить с плеча, действовать под влиянием аффекта; в

других случаях на основе той же импульсивности разовьется решительность,

способность без лишних промедлений и колебаний идти к поставленной цели. В

зависимости от жизненного пути человека, от всего хода его

общественно-морального, интеллектуального и эстетического разви­тия

впечатлительность как свойство темперамента может в одном случае при­вести к

значительной уязвимости, болезненной ранимости, отсюда к робости и

застенчивости; в другом — на основе той же впечатлительности может развить­ся

большая душевная чуткость, отзывчивость и эстетическая восприимчивость; в

третьем — чувствительность в смысле сентиментальности. Формирование ха­рактера

на базе свойств темперамента существенно связано с направленностью личности.

<...>

Итак, темперамент — динамическая характеристика личности во всех ее действенных

проявлениях и чувственная основа характера. Преобразуясь в про­цессе

формирования характера, свойства темперамента переходят в черты харак­тера,

содержание которого неразрывно связано с направленностью личности.

Учение о характере

Говоря о характере (что в переводе с греческого означает «чеканка», «печать»),

обычно разумеют те свойства личности, которые накладывают определенный отпечаток

на все ее проявления и выражают специфическое для нее отношение к миру и прежде

всего к другим людям. Именно в этом смысле мы обычно говорим, что у человека

плохой характер или хороший, благородный и т. п. Мы говорим иногда в том же

смысле, что такой-то человек бесхарактерный, желая этим сказать, что у него нет

такого внутреннего стержня, который определял бы его поведение; его деяния не

носят на себе печати их творца. Другими словами, бесхарактерный человек — это

человек, лишенный внутренней определенности; каждый поступок, им совершаемый,

зависит больше от внешних обстоятельств, чем от него самого. Человек с

характером, напротив, выделяется прежде всего определенностью своего отношения к

окружающему, выражающейся в опреде­ленности его действий и поступков; о человеке

с характером мы знаем, что в таких-то обстоятельствах он так-то поступит. «Этот

человек, — говорят час­то, — должен был поступить именно так, он не мог

поступить иначе — такой уж у него характер». Характер обусловливает

определенность человека как субъек­та деятельности, который, выделяясь из

окружающего, конкретным образом от­носится к нему. Знать характер человека — это

знать те существенные для него черты, из которых вытекает, которыми определяется

весь образ его дей­ствий. Черты характера — это те существенные свойства

человека, из которых с определенной логикой и внутренней последовательностью

вытекает одна ли­ния поведения, одни поступки и которыми исключаются, как не

совместимые с ними, им противоречащие другие.

Но всякая определенность — это всегда и неизбежно определенность по от­ношению к

чему-либо. Не существует абсолютной определенности в себе безот­носительно к

чему бы то ни было. И определенность характера — это тоже не определенность

вообще, а определенность по отношению к чему-то, к конкрет­ной сфере значимых

для человека жизненных отношений. Определенность, со­ставляющая сущность

характера, может образоваться у человека по отношению к тому, что ему не

безразлично. Наличие у человека характера предполагает наличие чего-то значимого

для него в мире, в жизни, чего-то, от чего зависят мотивы его поступков, цели

его действий, задачи, которые он себе ставит или на себя принимает. Характер

представляет собой внутренние свойства личности, но это не значит, что они в

своем генезисе и существе определяются изнутри, системой внутренних органических

или внутриличностных отношений. Напро­тив, эти внутренние свойства личности,

составляющие ее характер, выражаясь в отношении к тому, что значимо для человека

в мире, через отношение к миру и определяются.

Поэтому первый и решающий вопрос для определения характера каждого человека —

это вопрос о том, по отношению к чему, к какой сфере задач, целей и т. д. делает

человека определенным его характер. Иной человек представля­ется в обыденных

житейских ситуациях как имеющий сильный характер; он проявляет твердость и

настойчивость во всем, что касается бытовых дел и вопро­сов; но тот же человек

обнаруживает сразу же полную неопределенность, бес­хребетность, когда дело

коснется вопросов иного — принципиального плана. Другой, кажущийся сначала

лишенным характера в силу своей податливости в вопросах обыденной жизни, для

него не значимых, пока они не затрагивают существенных для него сфер, вдруг

раскрывается как сильный характер — твердый, непреклонный, как только перед ним

встают существенные, значимые для него вопросы, задачи, цели. И один, и другой

обладают формально как будто равно сильными характерами — в смысле

определенности, твердости, непрек­лонности, каждый — в своей сфере жизненных

отношений, но у одного из них характер по существу мелочный, а у другого — более

или менее значительный. Ведь вопрос в том, в какой мере то, что существенно для

данного человека, явля­ется также и объективно существенным, в какой мере

значимым для индивида является общественно значимое. Этим определяется

значительность характера.

Для характера, как и для воли, взятых не формально, а по существу, решаю­щим

является взаимоотношение между общественно и личностно значимым для человека.

Каждая историческая эпоха ставит перед человеком определенные задачи и в силу

объективной логики вещей требует от него как самого существенного определенности

в отношении именно этих задач. На них формируется и на них же испытывается и

проверяется характер людей. Большой, значительный ха­рактер — это характер,

который подразумевает определенность человека по от­ношению к этим объективно

существенным задачам. Большой характер поэто­му не просто любые твердость и

упорство (такое формальное упорство, безотно­сительно к содержанию, может быть и

упрямством, а не большим характером);* большой характер — это большая

определенность в больших делах. Там, где есть эта определенность в существенном,

большом, принципиальном, она неиз­бежно скажется и в малом, выступая иногда в

нем с симптоматической показательностью. Заключаясь в определенности отношения

человека к значимым для него целям, характер человека проявляется в его

поведении, в его делах и по­ступках. Проявляясь в них, он в них же формируется.

Он зарождается, заклады­вается в мотивах его поведения в лабильной, от случая к

случаю изменчивой форме, определяемой конкретной ситуацией. Выражающееся в

мотивах отноше­ние человека к окружающему, проявляясь в действии, в его делах и

поступках, через них закрепляется и, становясь привычным, переходит в

относительно устойчивые черты или свойства характера.

* В 60—70-х гг. в советской психологии утвердилось представление, согласно

которому диффе­ренцируются динамическая и содержательная стороны психических

процессов, а различие темпе­рамента и характера идет по линии этой

дифференциации: темперамент — динамическая ха­рактеристика личности, а характер

— содержательная. Под содержательным подразумевается объективный, предметный

характер отношений, который обобщается или отражается личностью. Следует

отметить, что С.Л.Рубинштейн отнюдь не разделял эту точку,зрения: динамические

тенденции он выявлял и на самых высоких уровнях личностной организации, например

направ­ленность, а на низших уровнях — темпераментном, собственно эмоциональном

— сразу связывал динамические тенденции с их предметной отнесенностью, не

рассматривая их как формально-динамические. (Примеч. сост.)

Характер человека — и предпосылка, и результат его реального поведения в

конкретных жизненных ситуациях; обусловливая его поведение, он в поведении же и

формируется. Смелый человек поступает смело, а благородный человек ведет себя

благородно. Объективно благородные или смелые дела могут пер­вично совершаться,

вовсе не требуя особой субъективной смелости или благород­ства; смелость дел или

благородство поступков переходит в смелость или благо­родство человека,

закрепляясь в его характере; в свою очередь смелость или благородство характера,

закрепившись в нем, обусловливает смелость или благо­родство поведения.

Эта взаимосвязь характера и поступка опосредована взаимозависимостью свойств

характера и мотивов поведения: черты характера не только обусловли­вают мотивы

поведения человека, но и сами обусловлены ими. Мотивы поведе­ния, переходя в

действие и закрепляясь в нем, фиксируются в характере. Каж­дый действенный мотив

поведения, который приобретает устойчивость, — это в потенции будущая черта

характера в ее генезисе. В мотивах черты характера выступают впервые еще в виде

тенденций; действие переводит их затем в устой­чивые свойства. Путь к

формированию характера лежит поэтому через форми­рование надлежащих мотивов

поведения и организацию направленных на их закрепление поступков.

Как общее правило, характер определяется не каждым единичным, более или менее

случайным поступком, а всем образом жизни человека. Лишь исключи­тельные по

своему значению поступки человека — те, которые определяют узло­вые моменты в

его биографии, поворотные этапы в его жизненном пути, наклады­вают определенный

отпечаток и на его характер; вообще же в характере человека отображается его

образ жизни в целом; отражая образ жизни человека, характер в свою очередь

отражается в нем. Образ жизни включает определенный образ действий в единстве и

взаимопроникновении с объективными условиями, в кото­рых он осуществляется.

Образ же действий человека, который всегда исходит из тех или иных побуждений,

включает определенный образ мыслей, чувств, по­буждений действующего субъекта в

единстве и взаимопроникновении с объек­тивным течением и результатами его

действий. Поэтому, по мере того как форми­руется определенный образ жизни

человека, формируется и сам человек; по мере того как в ходе действий человека

выделяется и закрепляется характерный для него, более или менее устойчивый образ

действий, в нем самом выделяется и зак­репляется более или менее устойчивый

строй его свойств.* Он формируется в зависимости от объективных общественных

условий и конкретных жизненных обстоятельств, в которых проходит жизненный путь

человека, на основе его природных свойств — прежде всего темперамента — в

результате его деяний и поступков.

* С. Л. Рубинштейн рассматривает здесь происхождение характера как обобщение

поступка, его мотивов и условий его осуществления; в соответствии с этим в более

поздних работах он рассмот­рел механизм образования способности как обобщение

психических процессов, свойств, благодаря этому процессу способность формируется

как типичное для данной личности и одновременно отличающееся от способностей

других людей образование. В известной мере в «Основах...» наме­чается и

понимание чувств как обобщения преобладающих у данной личности эмоций, связанных

со способом ее соотнесения с жизнью. Иными словами, С. Л. Рубинштейн на разных

этапах своего творчества разрабатывает единую методологию теоретического

объяснения ряда личностных об­разований. (Примеч. сост.)

К характеру в собственном смысле слова относятся, однако, не все относи­тельно

устойчивые свойства личности, которые выделяются и закрепляются в человеке, по

мере того как складывается его образ жизни, а только те черты и побуждения,

которые обусловливают по преимуществу его действия. К характе­ру непосредственно

не относятся физическая ловкость, вообще свойства, обус­ловливающие умения

человека; в него включаются только те свойства, которые выражают направленность

личности. <...>

В характере заключена внутренняя логика, взаимосвязь определяющих его свойств и

установок, известная необходимость и последовательность. К характе­ру относятся

лишь те проявления направленности, которые выражают устойчи­вые свойства

личности и вытекающие из них устойчивые личностные, а не только случайные

ситуационные установки. Относительно устойчивые свойства лично­сти, которые

определяют ее качественное своеобразие и выражают ее направлен­ность ,

составляют ее характер. <... >

Поскольку в характере сосредоточены стержневые особенности личности, все

индивидуальные отличия в нем приобретают особенную значимость и выражен­ность.

Поэтому вопрос о характере нередко ошибочно сводился к одному лишь вопросу о

межиндивидуальных различиях или индивидуальных особенностях личности.* Между тем

вопрос о характере — это прежде всего вопрос об общем строении личности.

Характер — это единство личности, опосредующее все ее поведение.

* Известно, что в советской психологии нет единой точки зрения на соотношение

личности и индивидуальности, личности и индивидуального в ней. Если, например,

В. С. Мерлин максималь­но сближал понятия личности и индивидуальности,

рассматривая личность как интегральную индивидуальность, то Б. Г. Ананьев считал

индивидуальность высшим уровнем развития лично­сти. Основная теоретическая

проблема здесь состоит в том, насколько существенны индивидуаль­ные различия,

во-первых, и на каких уровнях личностной структуры они проявляются, во-вторых.

Позиция С. Л. Рубинштейна по данному вопросу такова: он считает невозможным

сводить инди­видуальное только к индивидуальным особенностям, проявляющимся, как

известно, преимуще­ственно на природном, темпераментном уровне. Подчеркивание в

личности роли внутренних усло­вий — их избирательности, специфичности,

активности — по отношению к внешним есть прин­ципиальное введение принципа

индивидуализации в самую сущность определения личности. Одновременно

индивидуализация, т. е. особенное в личности, формируется в процессе

взаимодей­ствия с внешними условиями — в индивидуальной истории личности. «С

этим сочетается индиви­дуальная история развития личности, обусловленная

соотношением специфических для нее вне­шних и внутренних условий. В силу этого

одни и те же внешние условия (например, условия жизни и воспитания для детей в

одной семье) по существу, по своему жизненному смыслу для индивида оказываются

различными. В этой индивидуальной истории складываются индивидуаль­ные свойства

или особенности личности. Таким образом, свойства личности не сводятся к ее

индивидуальным особенностям. Они включают и общее, и особенное, и единичное.

Личность тем значительнее, чем больше в индивидуальном преломлении в ней

представлено всеобщее. Индиви­дуальные свойства личности — это не одно и то же,

что личностные свойства индивида, т. е. свойства, характеризующие его как

личность» (С. Л. Рубинштейн. Принципы и пути развития психологии. М., 1959. С.

119). Таким образом, С. Л. Рубинштейн определяет индивидуализацию не только как

принцип, относящийся к низшим, природным уровням организации личности, не только

как несущественные различия между людьми, но как проявляющуюся и на высших

уров­нях ее структуры особенность личности, которая в каждом человеке находится

в разном соотноше­нии с общим и типическим. Личность оказывается

индивидуальностью в тем большей мере, чем сильнее она способна не только

по-своему понять, преломить и т. д. типичное, но общественным образом выразить

свою индивидуальность, реализовав ее в своих поступках, действиях, жиз­ни.

(Примеч. сост.)

Определяя господствующие побуждения, характер может выразиться как в целях,

которые человек себе ставит, так и в средствах или способах, которыми он их

осуществляет, как в том, что он делает, так и в том, как он это делает, т. е.

характер может выразиться как в содержании, так и в форме поведения. По­следняя

представляется часто особенно существенной для характера; это отча­сти так и

есть, поскольку форма является обобщенным выражением содержа­ния. При этом так

же как не все свойства человека относятся к его характеру, а только те, которые

выражаются в его направленности, так и не все способы поведения показательны для

характера. <...> Для него показательны только те способы, которые обнаруживают

избирательную направленность личности: с чем человек считается, как он что

расценивает, чем он готов поступиться для достижения данной цели и из-за чего он

готов скорее отказаться, чем идти к ее достижению неприемлемым способом. Другими

словами, в способе поведения, в котором проявляется характер, выражается

иерархия между различными воз­можными целями, которая устанавливается для

данного человека в силу его характера; он — обобщенное выражение избирательной

направленности лич­ности. Форма, или способ поведения, так понимаемая,

действительно является наиболее существенным или показательным выражением

характера. В этом смысле можно сказать, что характер определяет способ

поведения; но менее всего возможно отсюда заключить, что к характеру относится

только форма, а не содержание поведения.

Господствующая направленность человека, в которой проявляется его харак­тер,

означает активное избирательное отношение человека к окружающему. В

идеологическом плане она выражается в мировоззрении; в психологиче­ском — в

потребностях, интересах, склонностях, во вкусах, т. е. избирательном отношении к

вещам, привязанностях, т. е. избирательном отношении к людям. Поскольку они

служат побуждениями к действиям и поступкам человека, а в этих последних

характер не только проявляется, но и формируется, они участву­ют в образовании

характера. Вместе с тем характер, по мере того как он склады­вается,

обусловливает, какие из всех возможных побуждений определяют пове­дение данного

человека.

Характер теснейшим образом связан и с мировоззрением. Характерное для человека

поведение, в котором характер и формируется, и проявляется, будучи его

практическим отношением к другим людям, неизбежно заключает в себе

иде­ологическое содержание, хотя и не всегда адекватно осознанное и не

обязательно теоретически оформленное. <...> Поскольку то или иное мировоззрение,

пере­ходя в убеждения человека, в его моральные представления и идеалы,

регулирует его поведение, оно, отражаясь в его сознании и реализуясь в его

поведении, суще­ственно участвует в формировании его характера. Единство тех

целей, которые оно перед человеком ставит, существенно обусловливает цельность

характера. Систематически побуждая человека поступать определенным образом,

мировоз­зрение, мораль как бы оседают и закрепляются в его характере в виде

привы­чек — привычных способов нравственного поведения. Превращаясь в привычки,

они становятся «второй натурой» человека. Можно в этом смысле сказать, что

характер человека - это в известной мере его не всегда осознанное и

теорети­чески оформленное мировоззрение, ставшее натурой человека.

Этим устанавливается связь, но, конечно, не происходит отожествления

мировоззрения и характера: мировоззрение — идеологическое образование, характер

— психологическое; они, конечно, не покрывают друг друга. Требования, исходящие

от принятого им мировоззре­ния, сплошь и рядом побуждают чечовека поступать

попреки склонности, своему характеру. Сознательно подчиняясь требованиям,

исходящим от мировоззрения, человек часто вносит коррективы в свое поведение и в

конце концов переделывает свои характер. Вместе с тем характер первично не

проистекает из теоретически оформленного мировоззрения, а форми­руется в

практической деятельности человека, в делах и поступках, которые он совершает.

Он проистекает первично из образа жизни человека, и лишь вторично на нем

сказывается образ мыслей. Так что, как ни важна связь характера с

мировоззрением, она носит вторич­ный, производный характер, нельзя в основном

выводить характер из мировоззрения, и тем более нельзя выводить мировоззрение

людей из их характера.

Соотношение между идейными, мировоззренческими установками и дейст­венными

установками человека в конкретных жизненных ситуациях существен­но определяет

общий облик человека, его характер. Люди в этом отношении заметно различаются по

степени цельности, последовательности, стойкости. На одном полюсе — люди, у

которых слово не расходится с делом и сознание является почти зеркальным

отражением практики, а практика — верным и по­следовательным отражением их

мировоззренческих установок; на другом — люди, у которых поведение скорее

маскировка, чем отражение их подлинных внутренних установок.

Потребности, интересы, склонности, вкусы, всевозможные тенденции и уста­новки, а

также личные взгляды и убеждения человека — это психологические формы выражения

направленности, в которой проявляется характер; содержа­нием же ее является

практическое отношение человека к другим людям и через них к самому себе, к

своему труду и к вещам предметного мира. Ведущим и определяющим моментом в

формировании характера являются взаимоотноше­ния человека с другими людьми.

Поскольку характер выражается прежде всего в отношении к другим людям, в

общественном по существу отношении к миру, он проявляется и формируется

преимущественно в поступках. Смотря по тому, формируется ли характер в замкнутой

скорлупе личного благополучия или, напротив, в общем коллектив­ном труде и

борьбе, основные свойства человеческого характера развиваются совершенно

по-разному.

Взаимоотношения человека с другими людьми определяют и его отношение к своей

деятельности - способность к подвигу, к напряженному героическому труду,

творческое беспокойство или, напротив, успокоенность, и его отношение к самому

себе — уверенность в своих силах, скромность или преувеличенное са­момнение,

самолюбие, неуверенность в своих силах и т. д. Ведущая и определя­ющая роль

взаимоотношений с другими людьми в образовании характера под­тверждается на

каждом шагу; она отражается также в типах и характерах, со­зданных большими

художниками.

В многообразных, тонких, богатых всевозможными оттенками людских от­ношениях,

составляющих основную ткань человеческой жизни, складывается и проявляется

величайшее многообразие самых основных для облика личности характерологических

черт. Таковы заботливость о человеке, чуткость, справед­ливость, благородство,

доброта, мягкость, нежность, доверчивость и множество других аналогичных и им

противоположных свойств. При этом единство харак­тера не исключает того, что в

различных ситуациях у одного и того же человека проявляются различные и даже

противоположные черты. Человек может быть одновременно очень нежным и очень

требовательным, мягким вплоть до нежно­сти и одновременно твердым до

непреклонности. И единство его характера мо­жет не только сохраняться, несмотря

на это, но именно в этом и проявляться.

Эти различия, противоположности и даже противоречия необходимо вытека­ют из

сознательного отношения к другим людям, требующего дифференциации в зависимости

от изменяющихся конкретных условий. Человек, мягкий при всех условиях и ни в чем

не проявляющий твердости, — это уже не мягкий, а бесха­рактерный человек. А

человек доверчивый, который не только не страдает подо­зрительностью, но ни при

каких условиях не способен к бдительности, — это уже не доверчивый, а наивный

или глупый человек.

По отношению человека к другим людям различают характеры замкнутые и

общительные. Но эта первая дифференциация, основывающаяся на количест­венном

признаке объема общения. За ней может скрываться самое различное содержание.

Замкнутость в себе, ограниченность контакта с другими людьми может основываться

в одном случае на безразличии к людям, на равнодушии холодной и опустошенной

натуры, которой другие люди не нужны, потому что ей нечего им дать (герои Дж.

Байрона), а в другом — на большой и сосредоточен­ной внутренней жизни, которая в

иных условиях не находит себе путей для приобщения к ней других людей и для

своего приобщения к ним (биография Б. Спинозы может служить тому наглядной

иллюстрацией). Точно так же и общительность может быть различной: у одних —

широкая и поверхностная, с легко завязывающимися и неглубокими связями, у других

— более узкая и более глубокая, сугубо избирательная. Общительность людей,

которые в равной мере являются приятелями каждого встречного, без всякого

различия, свиде­тельствует иногда лишь о легкости и подвижности и о таком же по

существу безразличии к людям, как и необщительность других людей. Решающее

значе­ние имеет в конце концов внутреннее отношение человека к человеку.

Всякое действительно не безразличное отношение к другим людям избира­тельно.

Существенно, на чем основывается эта избирательность — на личных ли пристрастиях

или на объективных основаниях. Наличие общего дела, общих интересов, общей

идеологии создает базу для общительности, одновременно и очень широкой, и сугубо

избирательной. Тип общительности, имеющий широкую общественную основу, мы и

называем товарищеским. Это товарищеское отноше­ние к другим людям не исключает

других, более узкоизбирательных, более тесно личностных и вместе с тем идейных

отношений, к более тесному кругу лиц или отдельному человеку.

В характерологическом отношении существен, таким образом, не столько

ко­личественный признак широты общения, сколько качественные моменты: на ка­кой

основе и как устанавливает человек контакт с другими людьми, как относится он к

людям различного общественного положения — к высшим и низ­шим, к старшим и

младшим, к лицам другого пола и т. п. <...>

Лишь в процессе общения и влияния на других людей формируется дей­ственная сила

характера, столь существенная в общественной жизни способ­ность организовывать

людей на совместную работу и борьбу; лишь в процессе общения, подвергаясь

воздействиям со стороны других людей, формируется в человеке твердость

характера, необходимая, чтобы противостоять внушениям, не поддаваться шатаниям и

неуклонно идти к поставленной цели. «В тиши зреет интеллект, в бурях жизни

формируется характер», — говорил И.-В. Гёте.

При длительном общении взаимное воздействие людей друг на друга накла­дывает

часто значительный отпечаток на их характеры, причем в одних случаях происходит

как бы обмен характерологическиими свойствами и взаимное упо­добление: в

результате длительной совместной жизни люди иногда приобретают общие черты,

становясь в некоторых отношениях похожими друг на друга. В дру­гих случаях эта

взаимообусловленность характеров выражается в выработке или усилении у людей,

живущих в длительном повседневном общении, характе­рологических черт, которые

соответствуют друг другу в силу своей противопо­ложности: так, отец-деспот с

властным и нетерпимым характером, подавляя волю своих близких, порождает

дряблость, податливость, иногда прибитость и обезличенность у членов своей

семьи, живущих в повседневном контакте с ним.

Существенной для становления характера формой общения является воспи­тание. В

своей сознательной организованности и целенаправленности воспита­ние — общение

воспитателя с воспитываемым — располагает рядом важней­ших средств воздействия:

соответствующей организацией поведения, сообщени­ем знаний, формирующих

мировоззрение, личным примером. <...>

Общение создает предпосылки и для самостоятельной работы человека над своим

характером. В процессе общения, воздействуя на людей и подвергаясь воз­действию

с их стороны, человек познает других и испытывает на практике значе­ние

различных характерологических черт. Это познание других людей приводит к

самопознанию, практической оценке характерологических свойств других лю­дей,

регулируемой моральными представлениями, — к самооценке и самокрити­ке. А

самопознание, сравнительная самооценка и самокритика служат предпо­сылкой и

стимулом для сознательной работы человека над своим характером.

С отношением человека к человеку неразрывно связано тоже по существу своему

общественное отношение к вещам — продуктам общественной практи­ки—и собственному

делу. В отношении к ним складывается и проявляется вторая важная группа

характерологических черт. Таковы, например, щедрость или скупость,

добросовестность, инициативность, мужество в отстаивании своего дела, смелость,

храбрость, настойчивость и т. д.

Характер каждого человека включает черты, определяющие как его отноше­ние к

другим людям, так и его отношение к вещам — продуктам общественного труда — и к

делу, которое он сам выполняет. Они взаимосвязаны и взаимопро-никают друг в

друга. Характерологически очень существенным является и то, какой из этих планов

доминирует. Доминирование одного из этих друг друга опосредующих отношений

выражает существенную черту характера и наклады­вает глубокий отпечаток на облик

человека. <...>

Примером субъективно-личностного типа может служить, например, ряд женских

образов Л. Толстого — Кити, Анна Каренина и прежде всего Наташа Ростова —

женщина, для которой все в жизни преломляется и оценивается через отношения к

любимому человеку, все определяется этим отношением, а не отвлеченными

объективными соображениями опреде­ленного дела.

Опосредованно, через отношения к другим людям устанавливается у челове­ка и

отношение его к самому себе. С отношением к самому себе связана третья группа

характерологических свойств личности. Таковы самообладание, чувство собственного

достоинства, скромность, правильная или неправильная — преуве­личенная или

приуменьшенная — самооценка, уверенность в себе или мнитель­ность, самолюбие,

самомнение, гордость, обидчивость, тщеславие и т. д. Непра­вильно было бы, как

это подсказывает лицемерная мораль, отразившаяся на специфически отрицательном

оттенке большинства слов, выражающих отноше­ние к самому себе, —

«самоуверенность», «самолюбие», «самомнение» и т. д., считать всякое

положительное отношение к самому себе отрицательной характе­рологической чертой.

Достойное и уважительное отношение к самому себе явля­ется не отрицательной, а

положительной чертой — в меру того, как сам человек является представителем

достойного дела, носителем ценных идей.

Каждая характерологическая черта в какой-то мере и каким-то образом вы­ражает

специфическое соотношение между отношением человека к окружающе­му миру и к

самому себе. Это можно сказать и о таких, например, свойствах, как смелость,

храбрость, мужество.

Существенное значение с этой точки зрения приобретает различие характе­ров

узких, устойчивость которых зиждется на самоограничении, на сужении сфе­ры своих

интересов, притязаний, деятельности, и широких натур, которым «ничто

человеческое не чуждо», экспансивных людей, умеющих всегда с какой-то боль­шой

душевной щедростью отдавать себя так, что при этом они не теряют, а

обога­щаются, приобщаясь ко все новому духовному содержанию.

Не следует, однако, внешне противопоставлять друг другу два формальных принципа

— самоограниченность узких натур и экспансивность натур широ­ких. В каждом

конкретном человеке во внутренне противоречивом единстве живут и действуют обе

эти тенденции. Не существует такого самоограничивше­гося человека, который в

какой-то мере не жил бы и не обогащался бы от своей собственной щедрости,

который не приобретал бы, отдаваясь, который не нахо­дил бы себя через другого.

И нет такой широкой натуры, такого щедрого челове­ка, который не испытывал бы

необходимости в самоограничении: если бы он все отдавал всем, он бы никому

ничего не дал. Существенно, в какой мере благород­ство щедрости и мудрость

самоограничения сочетаются в человеке. Избиратель­ность, в которой они

сочетаются, определяет лицо личности. Для того чтобы быть характером, нужно

уметь не только принимать, но и отвергать.

Все стороны характера, в их единстве и взаимопроникновении, как в фокусе,

проявляются в отношении человека к труду.

В отношении к труду заключено в неразрывном единстве отношение к про­дуктам

этого труда, к другим людям, с которыми человек связан через труд, и отношение к

самому себе, особенно в нашей стране, где оценка человека и его самооценка

основываются прежде всего на его труде, на его отношении к труду.*

* В советской психологической литературе о роли отношений к различным сторонам

становления характера (как в норме, так и в патологии) писал В. Н. Мясищев. Он

определяет характер как нндивидуально-своеобразный способ отношений. Делая

понятие характера и личности центральным для всей системы психологии, В. Н.

Мясищев и его сотрудники в своих работах стремятся показать, что в основе

«функциональных проявлений личности (памяти, внимания и т. д.) лежат различия в

направленности (прежде всего объективной или субъективной) и различия видов

отношений, под которыми имеются в виду оценки, интересы, потребности и т. д.».

В труде же реально устанавливается отношение между характером человека и его

одаренностью, между его склонностями и способностями.

То, как человек умеет использовать, реализовать свои способности, существен­но

зависит от его характера. Нередки, как известно, случаи, когда люди, казалось

бы, со значительными способностями ничего не достигают, ничего ценного не дают

именно в силу своих характерологических особенностей. (Рудин, Бельтов и другие

образы «лишних людей» могут служить тому литературной иллюстра­цией.

«Гениальность в нем, пожалуй, и есть, но натуры никакой», — говорит о Рудине

Тургенев устами одного из действующих лиц романа.) Реальные дости­жения человека

зависят не от одних абстрактно взятых способностей, а от спе­цифического

сочетания его способностей и характерологических свойств.

Характер связан со всеми сторонами психики; особенно тесна связь его с волей,

являющейся как бы хребтом характера. Особенности волевой сферы, пе­реходя в

свойства личности, образуют существеннейшие черты характера. Выра­жения «человек

с сильной волей» и «человек с характером» звучат обычно как синонимы.

Однако, как ни тесна связь воли и характера, они все же не тожественны. Воля

непосредственно связана по преимуществу с силой характера, его твердо­стью,

решительностью, настойчивостью. Но характер не исчерпывается своей силой; он

имеет содержание, которое направляет эту силу. Характер включает те свойства и

действенные установки личности, которые определяют, как в раз­личных условиях

будет функционировать воля.

В волевых поступках характер, с одной стороны, складывается и, с другой,

проявляется. Идейное содержание и направленность волевых поступков, осо­бенно в

очень значимых для личности ситуациях, переходят в характер челове­ка, в его

действенные установки, закрепляясь в нем в качестве относительно устойчивых его

свойств; эти свойства в свою очередь обусловливают поведение человека, его

волевые поступки; решительные, смелые и т. п. действия и поступ­ки человека

обусловлены волевыми качествами личности, ее характера (ее уве­ренностью в себе,

самообладанием, решительностью, настойчивостью и т. п.).

В характер, вопреки распространенному мнению, могут включаться не только волевые

и эмоциональные, но и интеллектуальные особенности, поскольку они становятся

свойствами личности, выражающимися в качественном своеобразии ее отношения к

окружающему. Так, легкомыслие, благоразумие, рассудитель­ность, будучи

интеллектуальными качествами, являются или могут быть харак­терологическими

чертами. При этом, превращаясь в свойства характера, интел­лектуальные качества

начинают определять не один лишь интеллект как тако­вой, а личность в целом.

Поскольку характер включает свойства, выражающиеся в качественно свое­образном

отношении человека к другим людям и опосредованном через него отношении к

предметному миру и к самому себе, он, очевидно, выражает обще­ственную сущность

человека. Характер человека поэтому исторически обуслов­лен. Каждая историческая

эпоха создает свои характеры. <...> Положение «мне дела нет до другого» выражало

основную черту, определявшую весь пси­хологический облик мелких буржуа,

заботящихся только о себе и мало интере­сующихся другими людьми. Отсюда с

железной необходимостью вытекала огра­ниченность, косность, безразличие к своему

труду, его общественной значимости, пользе и т. д. В рассказах А. П. Чехова

запечатлена целая галерея таких мел­ких тусклых людей. В творчестве Ф. М.

Достоевского психология личности, отъединенной от общества, замкнутой в своей

скорлупе, раскрыта в заостренно трагическом плане. «Свету ли провалиться, или

вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда

пить».* И из этой исходной позиции по отношению к другим людям с внутренней

логикой вытекает ряд производ­ных характерологических черт: объективно не

оправданное, преувеличенно вы­сокое мнение о себе; внутренняя опустошенность и

болезненные поиски смысла жизни; утрата опорных точек вовне из-за разрыва

действенных внутренних свя­зей с другими людьми и бесконечные сомнения, шатания

и терзания; отсутствие обязательств, в силу чего как будто «все позволено», и

вместе с тем отсутствие каких бы то ни было больших притягательных целей,

подлинных внутренних стимулов и здоровой решимости.

* Достоевский Ф. М. Записки из подполья// Полн. собр. соч.: В 30т. М., 1973. Т.

5. С. 174.

Совсем иные черты характера становятся типичными для людей, которые

воспитываются в коллективном труде и общей борьбе в условиях социалисти­ческого

общества. <...>

В характере каждого человека есть черты и черточки, которые отражают своеобразие

его индивидуального жизненного пути, его личного образа жизни. Но в нем же в той

или иной мере по большей части представлены — в своеоб­разном индивидуальном

преломлении — и черты, отражающие общие для лю­дей данной эпохи особенности. В

характерах эпохи получают свое типизиро­ванное идеальное выражение те общие

многим людям, хотя и по-разному в них представленные, черты, которые связаны со

временем, в котором люди живут. Подлинное понимание типического в различных

характерах как реально обще­го, общего в единичном, типичного в индивидуальном

возможно только на этой основе. <...> Однако в своей конкретной реальности

характер человека обус­ловлен не только типичными чертами образа жизни людей

данной эпохи, но и конкретными, жизненными обстоятельствами, в которых

совершается его жиз­ненный путь, и его собственной деятельностью, изменяющей эти

обстоятельства. Общие, типические и индивидуальные черты в характере человека

всегда пред­ставлены в единстве и взаимопроникновении, так что общее, типическое

высту­пает в индивидуально-своеобразном преломлении; поэтому существенное свое

выражение характер человека часто получает как раз в присущем ему

индиви­дуально-своеобразном поведении, в типических и потому особенно

показатель­ных ситуациях. <...>

Не всякая ситуация дает ключ к пониманию характера. Для того чтобы выявить

подлинный характер человека, важно найти те специфические ситуа­ции, в которых

наиболее полно и адекватно выявляется данный характер. Ис­кусство композиции у

художника при выявлении характера в том и заключает­ся, чтобы найти такие

исходные ситуации, которые выявили бы стержневые, определяющие свойства

личности. Действующее лицо в художественном произведении представляется

реальным, живым, когда, познакомившись с ним в таких исходных ситуациях, мы

можем предсказать, как оно поступит или оно должно поступить в дальнейшем ходе

действия. Это возможно в силу внутренней необ­ходимости и последовательности,

своего рода внутренней логики, которая рас­крывается в характере, если найти

стержневые, определяющие его черты.

Развитие характера у детей свидетельствует прежде всего о несостоятельно­сти той

точки зрения, которая считает характер врожденным и неизменным. Нельзя отрицать

значение природных особенностей организма в процессе раз­вития характера, но

характер человека не является однозначной функцией орга­низма, его конституции.

<...> Характер формируется в процессе развития лич­ности как субъекта, активно

включающегося в многообразную совокупность общественных отношений. Проявляясь в

поведении, в поступках человека, ха­рактер в них же и формируется.

Не подлежит сомнению, что можно уже очень рано констатировать у детей более или

менее ярко выраженные индивидуальные особенности поведения. Но, во-первых, эти

индивидуальные особенности касаются сначала по преимуще­ству элементарных

динамических особенностей, относящихся скорее к темпера­менту, чем собственно к

характеру, и, во-вторых, проявление этих индивидуаль­ных особенностей в

относительно очень раннем возрасте не исключает того, что они являются не просто

врожденными задатками, а и результатом — пусть крат­ковременного — развития.

Поэтому в ходе дальнейшего развития они неодно­кратно изменяются. Они

представляют собой не законченные, фиксированные образования, а еще более или

менее лабильные схемы свойственных данному индивиду форм поведения, которые в

своей неопределенности таят различные возможности. Наблюдения, которые имеются у

каждого человека над людьми, находящимися длительное время в поле его зрения,

могут на каждом шагу обна­ружить случаи очень серьезной, иногда коренной

перестройки как будто уже наметившегося характера. Характер формируется в жизни,

и в течение жизни он изменяется. Но то, каким он становится с течением времени,

обусловлено, конечно, и тем, каким он был раньше. При всех преобразованиях и

изменениях, которые претерпевает характер в ходе развития, обычно все же

сохраняется известное единство в основных, наиболее общих его чертах, за

исключением слу­чаев, когда особые жизненные обстоятельства вызывают резкую

ломку характе­ра. Наряду с этими бывают случаи удивительного единства

характерологи­ческого облика на протяжении всей жизни, в ходе которой происходит

главным образом как бы разработка того общего абриса и «замысла», который

наметился в очень ранние годы.

В процессе развития характера годы раннего детства играют существенную роль.

Именно в эти годы закладываются основы характера, и потому необходимо уделять

влиянию, которое воспитание в эти ранние годы оказывает на формиро­вание

характера ребенка, большее внимание, чем это обычно делается. Однако в корне

ошибочна точка зрения тех психологов, которые (как 3. Фрейд и А. Ад­лер)

считают, что в раннем детстве характер человека будто бы окончательно

фиксируется. Это ошибочная точка зрения на развитие характера, которая, не

утверждая его врожденности, практически приходит к такому же почти ограни­чению

возможностей воспитательного воздействия на формирование характера, как и теория

врожденности характера. Она связана с неправильным в корне пониманием роли

сознания в формировании характера. Признание роли созна­ния, моментов идейного

порядка и роли мировоззрения или идеологии в формировании характера с

необходимостью приводит в генетическом плане к призна­нию роли не только

младших, но и старших возрастов как периода сознательной, организованной работы

над характером. <... >

Вместе с тем очевидно, что человек сам участвует в выработке своего ха­рактера,

поскольку характер складывается в зависимости от мировоззрения, от убеждений и

привычек нравственного поведения, которые он у себя вырабатыва­ет, от дел и

поступков, которые он совершает, — в зависимости от всей его созна­тельной

деятельности, в которой характер, как сказано, не только проявляется, но и

формируется. Характер человека, конечно, обусловлен объективными

обстоя­тельствами его жизненного пути, но сами эти обстоятельства создаются и

изме­няются в результате его поступков, так что поступки человека и жизненные

обстоятельства, их обусловливающие, постоянно переходят друг в друга. Поэто­му

нет ничего нелепее и фальшивее, как ссылка в оправдание дурных поступков

человека на то, что таков уж у него характер, как если бы характер был чем-то

изначально данным и фатально предопределенным. Человек сам участвует в выработке

своего характера и сам несет за него ответственность.

Характер человека — это закрепленная в индивиде система генерализованных

обобщен­ных побуждений.* Обычно, рассматривая отношение мотивов и характера,

подчеркивают зависимость побуждений, мотивов человека от его характера:

поведение человека, мол, исхо­дит из таких-то побуждений (благородных,

корыстных, честолюбивых) потому, что таков его характер. На самом деле таким

выступает отношение характера и мотивов, лишь будучи взято статически.

Ограничиться подобным рассмотрением характера и его отношения к мо­тивам, —

значит, закрыть себе путь к раскрытию его генезиса. Для того чтобы открыть путь

к пониманию становления характера, нужно обернуть это отношение характера и

побужде­ний или мотивов, обратившись к побуждениям и мотивам не столько

личностным, сколько ситуационным, определяемым не столько внутренней логикой

характера, сколько стечением внешних обстоятельств. И несмелый человек может

совершить сколько смелый поступок, если на это его толкают обстоятельства. Лишь

обращаясь к таким мотивам, источником кото­рых непосредственно выступают внешние

обстоятельства, можно порвать порочный круг, в который попадаешь, замыкаясь во

внутренних взаимоотношениях характерологических черт, свойств личности и ими

обусловленных мотивов. Узловой вопрос — это вопрос о том, как мотивы

(побуждения), отражающие не столько личность, сколько обстоятельства, в кото­рых

она оказалась по ходу жизни, превращаются в то устойчивое, что характеризует

данную личность. Именно к этому вопросу сводится в конечном счете вопрос о

становлении и разви­тии характера в ходе жизни. Побуждения, порождаемые

обстоятельствами жизни, — это и есть тот «строительный материал», из которого

складывается характер. Побуждение, мо­тив — это свойство характера в его

генезисе. Для того чтобы мотив (побуждение) стал свойством личности,

«стереотипизированным» в ней, он должен генерализоваться по отноше­нию к

ситуации, в которой он первоначально появился, распространившись на все

ситуации, однородные с первой, в существенных по отношению к личности чертах.

Свойство характе­ра — это в конечном счете и есть тенденция, побуждение, мотив,

закономерно появляющийся у данного человека при однородных условиях.

* Приводимый здесь фрагмент из более поздней работы С. Л. Рубинштейна —

«Принципы и пути развития психологии» (М., 1959. С. 134—136), как нам кажется,

не только раскрывает дальней­шую эволюцию его взглядов, но и удачно завершает

раздел о характере. (Примеч. сост.)

Это понимание характера, связывающее его с побуждениями, как будто приходит в

про­тиворечие с. житейскими наблюдениями, говорящими о том, что иногда у людей

большого дыхания, живущих высокими благороднейшими побуждениями, бывает нелегкий

характер, делающий их в повседневном общении не очень приятными компаньонами, а

с другой стороны, нередко можно встретить человека, о котором все окружающие

говорят: «Какой у него хороший, легкий характер!», а у человека этого вы не

найдете ни высоких целей, ни поистине больших душевных побуждений. Объяснения

этому надо искать не только в том, что у людей первого и второго рода центр

душевного внимания обращен на разное, но и в следующем обстоятельстве: подобно

тому как в способности инкорпорируются общественно выработан­ные операции или

способы действия, в характер как бы инкрустируются общественно выра­ботанные

способы поведения, отвечающие требованиям, предъявляемым обществом к своим

членам. Эти способы поведения, не выражающие непосредственно соответствующих

личных побуждений человека, осваиваются им в силу побуждений или соображений

другого порядка. Между способами поведения и побуждениями человека, являющимися

результатами его по­ведения, нет поэтому непосредственного совпадения или

соответствия. В результате и полу­чается или может получиться расхождение между

побуждениями человека, являющимися результатами его поведения, и освоенными им

по привходящим соображениям побуждения­ми, готовыми способами поведения.

Характер человека состоит, таким образом, из сплава побуждений и не

непосредственно ими порожденных способов поведения, усвоенных челове­ком. Основу

характера образуют не сами способы поведения, а регулирующие соответствую­щие

способы поведения генерализованные побуждения, которые в силу своей

генерализованности могут абстрагироваться от отдельных частных ситуаций и

закрепляться в человеке, в личности. Над побуждениями надстраиваются, тоже входя

в характер, освоенные челове­ком шаблоны поведения. Тот, кто за ними не видит их

основы и судит о людях только по их «манерам», поверхностно судит о них.

Исследование характера и его формирования, до сих пор мало продвинутое, должно

было бы сосредоточиться в первую очередь на этой проблеме — проблеме перехода

ситуаци­онно, стечением обстоятельств порожденных мотивов (побуждений) в

устойчивые личност­ные побуждения. Этим в педагогическом плане определяется и

основная линия воспитатель­ной работы по формированию характера. Исходное здесь

— отбор и прививка надлежащих мотивов путем их генерализации и стереотипизации,

перехода в привычки.

Истоки характера человека и ключ к его формированию — в побуждениях и мотивах

его деятельности. Ситуационно обусловленный мотив или побуждение к тому или

иному поступ­ку — это и есть личностная черта характера в его генезисе. Поэтому

пытаться строить харак­терологию как отдельную дисциплину, обособленную от

психологии, — значит, стать на лож­ный путь.