ГЛАВА XV. НАПРАВЛЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ

Установки и тенденции

Человек не изолированное, замкнутое существо, которое живет и развивается из

самого себя. Он связан с окружающим его миром и нуждается в нем. Для

под­держания своего существования человек нуждается в находящихся вне его

ве­ществах и продуктах; для продолжения себя и своего рода человек нуждается в

другом человеке. В процессе исторического развития круг того, в чем человек

нуждается, расширяется. Эта объективная нужда, отражаясь в психике человека,

испытывается им как потребность.* Таким образом, испытываемая человеком нужда в

чем-то, лежащем вне его, определяет связь человека с окружающим миром и его

зависимость от него.

* Хотя понимание потребности как отражения в психике объективной нужды вошло в

обиход психологической науки, следует отметить, что термин «отражение»

употребляется в этом случае не совсем корректно, поскольку этот термин в

гносеологии всегда связывается с отражением объек­тов внешнего мира и указывает

на их предметные характеристики. По-видимому, более точным является следующее

описание: отражение предмета потребности при соотнесении нужды с ее объектом

превращает состояние нужды в потребность, а ее объект — в предмет этой

потребности и тем самым порождает активность, направленность как психическое

выражение этой потребно­сти. (Примеч. сост.)

Помимо предметов, необходимых для существования человека, в которых он

испытывает потребность, без которых его существование или вообще, или на данном

уровне невозможно, имеются и другие, наличие которых, не будучи объективно

необходимым и не испытываясь субъективно как потребность, пред­ставляет для

человека интерес. Над потребностями и интересами возвышаются идеалы.

Испытываемая или осознаваемая человеком зависимость его от того, в чем он

нуждается или в чем он заинтересован, порождает направленность на

соответ­ствующий предмет. В отсутствие того, в чем у человека имеется

потребность или заинтересованность, человек испытывает более или менее

мучительное напряже­ние, беспокойство, от которого он, естественно, стремится

освободиться. Отсюда зарождается сначала более или менее неопределенная

динамическая тенденция, которая превращается в стремление, когда уже

сколько-нибудь отчетливо выри­совывается та точка, к которой все направлено. По

мере того как тенденции опредмечиваются, т. е. определяется предмет, на который

они направляются, они становятся все более осознаваемыми мотивами деятельности,

более или менее адекватно отражающими объективные движущие силы деятельности

человека. Поскольку тенденция обычно вызывает деятельность, направленную на

удовлет­ворение вызвавшей ее потребности или интереса, с ней обычно связываются

на­мечающиеся, но заторможенные двигательные моменты, которые усиливают

ди­намический, направленный характер тенденций.

Проблема направленности — это прежде всего вопрос о динамических тен­денциях,

которые в качестве мотивов определяют человеческую деятельность, сами в свою

очередь определяясь ее целями и задачами.

Направленность включает два тесно между собой связанных момента: а) пред­метное

содержание, поскольку направленность — это всегда направленность на что-то, на

какой-то более или менее определенный предмет, и б) напряжение, которое при этом

возникает.

К. Левин первый поставил в современной психологии принципиальны вопрос о

динами­ческих тенденциях и порождаемых ими напряжениях как необходимом

компоненте подлин­ного объяснения психических процессов, которое до того в

психологии пытались дать, опери­руя лишь связями-сцеплениями

рефлексоидально-ассоциативного типа. Однако К. Левин, совершенно абстрагировав

динамический аспект от смыслового, пытается, как нам представ­ляется,

неправомерно превратить динамические моменты сами по себе, отчлененные от

содер­жания, в универсальный и самодовлеющий механизм, объясняющий человеческую

психику и человеческое поведение. Между тем оголенные динамические отношения

сами по себе, более или менее независимо от породившего их содержания, действуют

лишь при остром аффек­тивном состоянии и в состояниях патологических.

Динамические тенденции в конкретной форме впервые были рассмотрены в современной

психологии 3. Фрейдом под видом влечения. В бессознательном влечении не осознан

объект, на который оно направлено, поэтому объект пред­ставляется

несущественным, а сама направленность влечения выступает как не­что, будто бы

заложенное в индивиде самом по себе, в его организме и идущее изнутри, из его

глубин. Так изображается природа динамических тенденций в учении о влечениях у

Фрейда, и эта их трактовка сказалась на учении о динами­ческих тенденциях в

современном понимании мотивации. Между тем уже на­правленность, выражающаяся во

влечениях, фактически порождается потребно­стью в чем-то, находящемся вне

индивида.* И всякая динамическая тенденция, выражая направленность человека,

всегда заключает в себе более или менее осознанную связь индивида с чем-то,

находящимся вне его, взаимоотношение внутреннего и внешнего. Но в одних случаях,

как это имеет место во влечениях, связанных с закрепленным в организме

раздражителем, на передний план вы­ступает линия, идущая изнутри, от внутреннего

к внешнему; в других, наоборот, эта двусторонняя в конечном счете зависимость,

или соотношение, устанавлива­ется, направляясь сначала извне вовнутрь. Так

происходит, когда общественно значимые цели и задачи, которые ставятся перед

индивидом и им принимаются, превращаются в личностно значимые для него.

Общественно значимое, должное, закрепляясь в регулирующих общественную жизнь

нормах права и нравствен­ности, становясь личностно значимым, порождает в

человеке динамические тенденции иногда большой действенной силы, тенденции

долженствования, отлич­ные от первоначальных тенденций влечения по своему

источнику и содержа­нию, но аналогичные с ними по их динамическому эффекту.

Должное в извест­ном смысле противостоит тому, что непосредственно влечет,

поскольку в каче­стве должного нечто приемлется не в силу того, что мне этого

хочется. Но это не означает, что между ними непременно образуется антагонизм,

что должному я подчиняюсь лишь как некоей внешней, идущей извне силе,

принуждающей меня поступать вопреки моим влечениями и желаниям. Все дело в том,

что должное не потому становится значимой для меня целью, что мне этого

непосредственно хочется, а потому, что я этого хочу — иногда всем своим

существом, до самых сокровенных глубин его, поскольку осознал общественную

значимость этой цели и ее осуществление стало моим кровным, личным делом, к

которому меня влечет иногда с силой, превосходящей силу бессознательных

влечений. В возможности обратимости этой зависимости между значимостью цели и

влечением, стремлени­ем, волей заключается самая специфическая и своеобразная

черта направленно­сти человека и тенденций, которые ее образуют.

* К. Левин правильно отметил двусторонний субъективно-объективный характер

всякой потреб­ности, порождающей динамическую тенденцию.

Из тенденций выделяется как особый момент установка. Установка лично­сти — это

занятая ею позиция, которая заключается в определенном отношении к стоящим целям

или задачам и выражается в избирательной мобилизованности и готовности к

деятельности, направленной на их осуществление. Моторная уста­новка организма,

которую обычно прежде всего имеют в виду, говоря об установ­ке, — это рабочая

поза, приспосабливающая индивид к производству соответ­ствующих движений. В

таких же моторных приспособлениях выражается и сенсорная установка,

приспосабливающая организм или орган к наилучшему восприятию. И в этих случаях

налицо избирательное отношение к определенной задаче и приспособление органа к

соответствующей операции. Установка лично­сти в широком, обобщенном значении

заключает в себе такое же избирательное отношение к чему-то значимому для

личности и приноровление к соответствую­щей деятельности или способу действия

уже не отдельного органа, а личности в целом, включая ее психофизический строй.

Всякая установка — это установка на какую-то линию поведения, и этой ли­нией

поведения она и определяется. Образование установки предполагает вхож­дение

субъекта в ситуацию и принятие им задач, которые в ней возникают; она зависит,

значит, от распределения того, что субъективно значимо для индивида.

Смена установки означает преобразование мотивации индивида, связанное с

перераспределением того, что для него значимо. Установка возникает в результа­те

определенного распределения и внутреннего взаимодействия тенденций, вы­ражающих

направленность личности, представляя их итог в состоянии динами­ческого покоя и

предпосылку, фон, на котором они в дальнейшем развиваются. Не будучи сама

движением в каком-нибудь направлении, установка заключает в себе направленность.

Складываясь в ходе развития личности и постоянно перестраиваясь в про­цессе ее

деятельности, установка как позиция личности, из которой исходят ее действия,

включает в себя целый спектр компонентов, начиная с элементарных потребностей и

влечений и кончая мировоззренческими взглядами или позиция­ми личности.

Порождаемая внутренним взаимодействием и взаимопроникнове­нием различных

тенденций, выражающих направленность личности, установка в свою очередь их

порождает или обусловливает. Установка, так понимаемая, играет значительную роль

во всей деятельности личности. Наличие той или иной установки соответственно

изменяет и перспективу, в которой воспринимается субъектом любое предметное

содержание: перераспределяется значимость раз­личных моментов, по-иному как бы

расставляются акценты и интонации, иное выделяется в качестве существенного и

все представляется в иной перспективе, в ином свете.

Установка личности, в которой активизировано определенное перцептивное

содержание, играет существенную роль в восприятии, вообще в познании челове­ком

действительности. В этом смысле она составляет то, что можно бы назвать

апперцепцией, в нашем понимании, т. е. апперцепцией не представлений самих по

себе, а всего бытия личности.

Над проблемой установки личности у нас работал Д. Н. Узнадзе, посвятивший ее

изуче­нию ряд интереснейших экспериментов, проведенных с исключительной

последовательно­стью и систематичностью и установивших ряд закономерностей

образования, концентрации, иррадиации, переключения установки. Узнадзе стремился

рассматривать психологию в це­лом под углом зрения установок. Установка, по

Узнадзе, — это такое отношение потребнос­тей к ситуации, которое определяет

функциональный статус личности в данный момент. Установка процессуальна и носит,

как показывают исследования Д. Н. Узнадзе и его сотруд­ников, фазовый характер.

Установка при этом трактуется Узнадзе как известная общая диспозиция личности,

определяющая реальную позицию в конкретном действии.

Установка, как мы видели, соотносительна с тенденциями. Тенденции высту­пают как

стремления, когда намечается не только исходный, но и конечный их пункт.

Тенденции, как связанные с состояниями напряжения динамические си­лы,

образующиеся в процессе деятельности и побуждающие к ней, заключаются в

потребностях, интересах и идеалах. Потребности в свою очередь по мере их

осознания могут выступать как влечения и как желания. От интереса, как

спе­цифической направленности на тот или иной предмет, отчленяется склонность,

как направленность на соответствующую деятельность. Таким образом, выявля­ется

разветвленная система проявлений личности и их психологических поня­тий,

благодаря которым сама личность из мертвой схемы, какой она нередко рисуется в

курсах психологии, превращается в живое существо со своими по­требностями и

интересами, своими запросами и установками.

В отличие от интеллекту алистической психологии, все выводившей из идей, из

представлений, мы выдвигаем, отводя ей определенное место, проблему тен­денций,

установок, потребностей и интересов как многообразных проявлений на­правленности

личности. Однако мы при этом расходимся в ее разрешении с течениями современной

зарубежной психологии, которые ищут источник моти­вации лишь в недоступных

сознанию темных «глубинах» тенденций, не меньше, если не больше, чем с

интеллектуалистической психологией, которая эту пробле­му игнорировала.

Мотивы человеческой деятельности являются отражением более или менее адекватно

преломленных в сознании объективных движущих сил человеческого поведения. Сами

потребности и интересы личности возникают и развиваются из изменяющихся и

развивающихся взаимоотношений человека с окружающим его миром. Потребности и

интересы человека поэтому историчны; они развиваются, изменяются,

перестраиваются; развитие и перестройка уже имеющихся потреб­ностей и интересов

сочетается с появлением, зарождением и развитием новых. Таким образом,

направленность личности выражается в многообразных, все расширяющихся и

обогащающихся тенденциях, которые служат источником много­образной и

разносторонней деятельности. В процессе этой деятельности мотивы, из которых она

исходит, изменяются, перестраиваются и обогащаются все новым содержанием.

Потребности

Личность — это прежде всего живой человек из плоти и крови, потребности которого

выражают его практическую связь с миром и зависимость от него. Наличие у

человека потребностей свидетельствует о том, что он испытывает нужду в чем-то,

что находится вне его, — во внешних предметах или в другом человеке; это значит,

что он существо страдающее, в этом смысле пассивное. Вместе с тем потребности

человека являются исходными побуждениями его к деятельности: благодаря им и в

них он выступает как активное существо. В по­требностях, таким образом, как бы

заключен человек как существо, испытываю­щее нужду и вместе с тем действенное,

страдающее и вместе с тем активное, как страстное* существо.

* Русское слово «страсть», немецкое «Leidenschaft», французское «passion»

связаны со страдани­ем и вместе с тем выражают состояние напряжения и

активности.

История развития человеческой личности связана с историей развития ее

потребностей. Потребности человека побуждали его к деятельности. Общест­венно

организованный труд, создавая в процессе производства более совершенные и

многообразные способы удовлетворения сначала элементарных потребностей человека,

порождал все новые, более многообразные и утонченные потребности, а

возникновение новых потребностей побуждало ко все более разносторонней

де­ятельности для их удовлетворения. <...>

Все потребности человека в их конкретном содержании и проявлении пред­ставляются

историческими потребностями в том смысле, что они обусловлены процессом

исторического развития человека, включены в него и в ходе его разви­ваются и

изменяются. Потребности человека могут быть при этом подразделены на тесно между

собой связанные, друг в друга взаимопроникающие, но все же различные —

материальные потребности и духовные, такие, как потребность в пище, с одной

стороны, потребность в книге, в музыке — с другой.

Потребности в пище, в жилье и одежде являются насущными потребностями человека:

они вызывают необходимость в труде, в общественно организованной

производственной деятельности, составляющей основу исторического бытия

че­ловека. Возникающее для удовлетворения человеческих потребностей

производ­ство в ходе своего развития не только удовлетворяет, но и порождает

потребно­сти людей, определяя их уровень и характер. Не существует

самостоятельного, отдельного развития будто бы самодовлеющих потребностей.

Развитие потреб­ностей включено как момент, как сторона — и притом зависимая — в

развитие производства. Порождая объекты потребления, производство порождает тем

са­мым и соответствующие потребности у субъекта. <...>

Порожденная потребностью в пище, одежде и жилье и т. п., необходимость в труде и

сотрудничестве порождает у человека потребность в труде, возникаю­щую на основе

потребности в активности, и потребность в общении, основанном на сотрудничестве

и пересечении интересов. На этой основе новый характер приобретает у человека и

потребность его в существе другого пола, которая становится потребностью

человека в человеке.

Органические потребности представлены в психике прежде всего в органи­ческих

ощущениях. Поскольку в органические потребности включен момент динамического

напряжения или более или менее острый аффективный тон, они выступают в виде

влечений. Влечение — это органическая потребность, пред­ставленная в

органической (интероцептивной) чувствительности.

Будучи выражением органической потребности, влечение имеет соматический

источник; оно происходит от раздражения, идущего изнутри организма. Общую

особенность влечений составляет признак импульсивного напряжения. В силу более

или менее длительного напряжения, которое оно создает, влечение порож­дает

импульс к действию.

Учение о влечении разработал главным образом 3. Фрейд, вписавший этим учением

своеобразную главу в психологию. Построенное на большом клиническом материале,

оно, однако, разрабатывалось через призму в целом неприемлемой концепции.

Фрейд различает две группы влечений: сексуальные и влечения «я», или

самосохране­ния, а позже — влечения эроса и влечения смерти. Но, введя вторую

группу влечений, Фрейд, сосредоточив свое исследование на изучении

сексуальности, пришел к чудовищному пансексуализму, превратив жизнь человека в

одно открытое или замаскированное проявле­ние пола.

У Фрейда влечение становится идущей из глубин организма самодовлеющей силой. Оно

представляется порождением замкнутого в себе организма, вне сознательных

отношений личности к окружающему миру. Объект, служащий для удовлетворения

влечения, — это, с точки зрения Фрейда, «самый изменчивый элемент влечения, с

ним первоначально не связан­ный». Он присоединяется к влечению только благодаря

его свойству сделать возможным удовлетворение. Поскольку влечение действует не

извне, а изнутри организма, «бегством невозможно избавиться от его действия». В

нем есть нечто фатальное. Фрейд недаром гово­рит о судьбе влечений, которые

определяют судьбу человека. Для Фрейда влечения — это основные стимулы

человеческой деятельности, которая «подчиняется принципу наслаждения, т. е.

автоматически регулируется ощущениями наслаждения, или удовольствия, или

неудо­вольствия». Влечение необходимо требует удовлетворения. Однако

непосредственное удов­летворение влечений не всегда возможно. Общество часто

налагает на влечение запрет, под­вергает его цензуре. Тогда влечение либо

вытесняется в бессознательное, либо сублимируется; сексуальное влечение

преобразуется и находит опосредованное удовлетворение в различных формах

творческой человеческой деятельности. Вытесненные из сознания влечения

прояв­ляются в замаскированной символической форме во сне — в сновидениях, а

наяву сначала наиболее безобидным образом в обмолвках, в описках, в ошибочных

действиях и забывании. Когда такой реакции на неудовлетворенные, вытесненные

влечения оказывается недостаточ­но, тогда неизбежно возникает невроз.

Фрейд отрывает влечение — этот начальный чувственный момент, отражающий в

ощу­щениях органическое состояние, от последующей психической деятельности

человека по осознанию своей потребности. Фрейдистскому понятию мы

противопоставляем иное, соглас­но которому влечение является лишь начальным

этапом отражения органической потребно­сти в органической, интероцептивной

чувствительности. Проблематика влечений в этом слу­чае получает иное решение.

Существуют различные формы проявления потребностей: влечение лишь од­на из них.

Это начальный этап в осознании потребности, и само влечение вовсе не обречено на

то, чтобы застрять в органической чувствительности, как если бы эта последняя и

остальная жизнь сознания были бы друг для друга непроница­емыми сферами. Это

относится также и даже особенно к сексуальному влече­нию, поскольку оно

направлено на человека. Оно более или менее глубоко и органически включается в

сознательную жизнь личности, и эта последняя вклю­чается в него: сексуальное

влечение становится любовью; потребность человека в человеке превращается в

подлинно человеческую потребность. Целый мир тончайших человеческих чувств —

эстетических и моральных (восхищения, нежности, заботы, умиления) включается в

нее, в том числе и сознательная жизнь. Потребность получает, таким образом,

совсем новое выражение в чув­стве. Включаясь в сознательную жизнь личности,

чувство человека тем самым входит в сферу ее мировоззренческих установок и

подчиняется их моральному контролю.

Не только сексуальная, но и любая другая потребность не ограничена влече­нием

как формой своего проявления. По мере того как осознается служащий для

удовлетворения потребности предмет, на который направляется влечение, а не

только ощущается то органическое состояние, из которого оно исходит, влече­ние

необходимо переходит в желание — новую форму проявления потребно­сти. Этот

переход означает не только внешний факт появления объекта, на кото­рый

направляется влечение, а также изменение внутреннего характера влече­ния. Это

изменение его внутреннего психического содержания связано с тем, что, переходя в

желание, направленное на определенные предметы, влечение больше осознается. Тем

самым оно опосредуется и обусловливается всей более или ме­нее сложной

совокупностью отношений данной личности к данному предмету или лицу. Это

качественное различие находит и количественное выражение. В силу дополнительного

воздействия опосредованного отношения к предмету желания, потребность,

порождающая слабое влечение, может выразиться в силь­ном желании. Может быть и

так, что потребность, которая могла бы породить сильное влечение, не дает

сильного желания, потому что элементы влечения тор­мозятся идущими с ними

вразрез и включенными в желание тенденциями.

Направленная на удовлетворение наличных потребностей деятельность, про­изводя

новые предметы для их удовлетворения, порождает и новые потребности. Потребности

человека отнюдь не ограничиваются теми, которые непосредствен­но связаны с

органической жизнью. В процессе исторического развития не толь­ко эти

потребности развиваются, утончаясь и дифференцируясь, но и появляют­ся новые, не

связанные непосредственно с уже имеющимися. Так у человека возникает потребность

в чтении, в посещении театра, в слушании музыки и т. д. Порождая многообразие

сферы культуры, человеческая деятельность порождает и соответствующие

потребности. В результате потребности человека далеко вы­ходят за узкие рамки

его органической жизни, отражая в себе все многообразие и богатство исторически

развивающейся деятельности, все богатство создавае­мой культуры. Порождая

соответствующие потребности, культура становится природой человека.

Возникающие в связи с потребностями, но не сводящиеся к ним интересы и другие

существеннейшие мотивы, как-то: осознание задач, которые ставит перед человеком

общественная жизнь, и обязанностей, которые она на него налага­ет, — вызывают у

человека деятельность, выходящую за пределы той, которая непосредственно служит

удовлетворению наличных потребностей. Эта деятель­ность может породить новые

потребности, потому что не только потребности по­рождают деятельность, но и

деятельность иногда порождает потребности. <. .>

Интересы

Во все расширяющемся контакте с окружающим миром человек сталкивается со все

новыми предметами и сторонами действительности. Когда в силу тех или иных

обстоятельств что-либо приобретает некоторую значимость для человека, оно может

вызвать у него интерес — специфическую направленность на него личности.

Слово «интерес» многозначно. Можно интересоваться чем-нибудь и быть

заинтересованным в чем-нибудь. Это вещи разные, хотя и бесспорно связанные между

собой. Нам может быть интересен человек, в котором мы совсем не заин­тересованы,

и мы можем в силу тех или иных обстоятельств быть заинтересова­ны в человеке,

который нам совсем не интересен.

Так же как потребности и совместно с ними общественные интересы — ин­тересы в

том смысле, в каком мы говорим в общественных науках об интере­сах, —

обусловливают «интерес» в психологическом смысле, определяют его направление,

являются его источником. Будучи в этом смысле производным от общественных

интересов, интерес в психологическом его значении не тожествен ни с общественным

интересом в целом, ни с субъективной его стороной. Инте­рес в психологическом

смысле слова является специфической направленностью личности, которая лишь

опосредованно обусловлена осознанием ее обществен­ных интересов.

Специфичность интереса, отличающая его от других тенденций, выражаю­щих

направленность личности, заключается в том, что интерес — это сосредо­точенность

на определенном предмете мыслей, вызывающая стремление ближе ознакомиться с ним,

глубже в него проникнуть, не упускать его из поля зрения. Интерес — тенденция

или направленность личности, заключающаяся в сосре­доточенности ее помыслов на

определенном предмете. Под помыслом мы при этом разумеем сложное и неразложимое

образование — направленную мысль, мысль-заботу, мысль-участие, мысль-приобщение,

внутри себя содержащую и специфическую эмоциональную окрашенность.

Как направленность помыслов, интерес существенно отличается от направ­ленности

желаний, в котором первично проявляется потребность. Интерес ска­зывается на

направленности внимания, мыслей, помыслов; потребность — во влечениях, желаниях,

в воле. Потребность вызывает желание в каком-то смысле обладать предметом,

интерес — ознакомиться с ним. Интересы являются поэто­му специфическими мотивами

культурной и, в частности, познавательной дея­тельности человека. Попытка свести

интерес к потребности, определив его ис­ключительно как осознанную потребность,

несостоятельна. Осознание потреб­ности может вызвать интерес к предмету,

способному ее удовлетворить, но неосознанная потребность как таковая является

все же потребностью (перехо­дящей в желание), а не интересом. Конечно, в единой

многообразной направлен­ности личности все стороны взаимосвязаны. Сосредоточение

желаний на каком-нибудь предмете обычно влечет сосредоточение на нем интереса;

сосредоточе­ние же на предмете интереса, помыслов порождает специфическое

желание ближе познакомиться с предметом, глубже в него проникнуть; но все же

жела­ние и интерес не совпадают.

Существенное свойство интереса заключается в том, что он всегда направлен на тот

или иной предмет (в широком смысле слова). Если о влечениях и о потребностях в

стадии влечения можно еще говорить как о внутренних импуль­сах, отражающих

внутреннее органическое состояние и первоначально созна­тельно не связанных с

объектом, то интерес необходимо является интересом к тому или иному объекту, к

чему-нибудь или к кому-нибудь: вовсе беспредмет­ных интересов не существует.

<...> «Опредмеченность» интереса и его созна­тельность теснейшим образом

связаны; точнее, это две стороны одного и того же; в осознанности предмета, на

который направлен интерес, и проявляется прежде всего сознательный характер

интереса.

Интерес — это мотив, который действует в силу своей осознанной значимости и

эмоциональной привлекательности. В каждом интересе обычно в какой-то мере

представлены оба момента, но соотношение между ними на разных уровнях

сознательности может быть различным. Когда общий уровень сознательности или

осознанность данного интереса невысоки, господствует эмоциональная

при­влекательность. На этом уровне сознательности на вопрос о том, почему

интере­сует то-то, ответ может быть только один: интересует, потому что

интересует, нравится, потому что нравится.

Чем выше уровень сознательности, тем большую роль в интересе играет осо­знание

объективной значимости тех задач, в которые включается человек. Одна­ко, как бы

ни было высоко и сильно сознание объективной значимости соответ­ствующих задач,

оно не может исключить эмоциональной привлекательности того, что вызывает

интерес. При отсутствии более или менее непосредственной эмоциональной

привлекательности будет сознание значимости, обязанности, дол­га, но не будет

интереса.

Само эмоциональное состояние, вызванное интересом, или, точнее, эмоцио­нальный

компонент интереса, имеет специфический характер, отличный, в част­ности, от

того, которым сопровождается или в котором выражается потребность: когда не

получают удовлетворения потребности, жить трудно; когда не получа­ют пищу

интересы или их нет, жить скучно. Очевидно, с интересом связаны специфические

проявления в эмоциональной сфере.

Будучи обусловлен эмоциональной привлекательностью и осознанной значи­мостью,

интерес проявляется прежде всего во внимании. Являясь выражением общей

направленности личности, интерес охватывает все психические процес­сы —

восприятия, памяти, мышления. Направляя их по определенному руслу, интерес

вместе с тем и активизирует деятельность личности. Когда человек ра­ботает с

интересом, он, как известно, легче и продуктивнее работает.

Интерес к тому или иному предмету — к науке, музыке, спорту — побуждает к

соответствующей деятельности. Тем самым интерес порождает склонность или

переходит в нее. Мы различаем интерес как направленность на предмет,

побуж­дающую нас заняться им, и склонность как направленность на соответствующую

деятельность. Различая, мы вместе с тем и связываем их теснейшим образом. Но все

же они не могут быть признаны тожественными. Так, у того или иного чело­века

интерес к технике может сочетаться с отсутствием склонности к деятельности

инженера, какой-либо своей стороной ему непривлекательной; таким образом, внутри

единства возможно и противоречие между интересом и склонностью. Однако,

поскольку предмет, на который направлена деятельность, и деятельность,

направленная на этот предмет, неразрывно связаны и друг в друга переходят,

интерес и склонность тоже взаимосвязаны и сплошь и рядом трудно установить между

ними грань.

Интересы различаются прежде всего по содержанию, оно более всего опреде­ляет их

общественную ценность. У одного интересы направлены на обществен­ную работу, на

науку или искусство, у другого — на коллекционирование марок, на моду; это,

конечно, не равноценные интересы.

В интересе к тому или иному объекту обычно различают непосредственный и

опосредованный интерес. Говорят о наличии непосредственного интереса, когда

учащийся интересуется самой учебой, изучаемым предметом, когда им руководит

стремление к знанию; говорят об опосредованном интересе, когда тот направлен не

на знание как таковое, а на что-либо с ним связанное, например на преимуще­ства,

которые может дать образовательный ценз... Способность проявлять инте­рес к

науке, к искусству, к общественному делу независимо от личной выгоды составляет

одно из ценнейших свойств человека. Однако совершенно непра­вильно

противопоставлять непосредственный интерес и интерес опосредован­ный. С одной

стороны, всякий непосредственный интерес обычно опосредован сознанием важности,

значимости, ценности данного предмета или дела; с другой стороны, не менее

важным и ценным, чем способность проявить интерес, свобод­ный от личной выгоды,

является способность делать дело, которое не представ­ляет непосредственного

интереса, но является нужным, важным, общественно значимым. Собственно, если

по-настоящему осознать значимость дела, которое делаешь, то оно в силу этого

неизбежно станет интересным; таким образом, опо­средованный интерес переходит в

непосредственный.

Интересы, далее, могут различаться по уровням оформленности. Аморфный уровень

выражается в разлитом, не дифференцированном, более или менее легко возбуждаемом

(или не возбуждаемом) интересе ко всему вообще и ни к чему в частности.

С охватом интересов связано их распределение. У одних интерес целиком

сосредоточен на одном каком-нибудь предмете или узко ограниченной области, что

приводит к одностороннему развитию личности и является вместе с тем результатом

такого одностороннего развития. <...> У других имеются два или даже несколько

центров, вокруг которых группируются их интересы. Лишь при очень удачном

сочетании, а именно когда эти интересы лежат в совсем различ­ных областях

(например, один — в практической деятельности или науке, а другой — в искусстве)

и значительно отличаются друг от друга по своей силе, эта бифокальность

интересов не вызывает никаких осложнений. В противном случае она легко может

повлечь раздвоенность, которая станет тормозить дея­тельность как в одном, так и

в другом направлении: человек ни во что не войдет целиком, с подлинной страстью,

и нигде не преуспеет. Наконец, возможно и такое положение, при котором интересы,

достаточно широкие и многосторонние, скон­центрированы в одной области и притом

настолько связанной существеннейши­ми сторонами человеческой деятельности, что

вокруг этого единого стержня мо­жет сгруппироваться достаточно разветвленная

система интересов. Именно такая структура интересов является, очевидно, наиболее

благоприятной для всесторон­него развития личности и вместе с тем той ее

сосредоточенности, которая необхо­дима для успешной деятельности. <...>

Различные охват и распределение интересов, выражающиеся в той или иной их широте

и структуре, сочетаются с той или иной их силой или активностью. В одних случаях

интерес может выражаться лишь в некоторой предпочтитель­ной направленности, или

повернутости, личности, вследствие которой человек скорее обратит внимание на

тот или иной предмет, если он помимо его стараний возникает. В других случаях

интерес может быть настолько силен, что человек активно ищет ему удовлетворения.

Известно немало примеров (М. В. Ломоно­сов, А. М. Горький), когда интерес к

науке или искусству у людей, живших в условиях, в которых он не мог быть

удовлетворен, был настолько велик, что они перестраивали свою жизнь и шли на

величайшие жертвы, лишь бы этот интерес удовлетворить. В первом случае говорят о

пассивном, во втором — об активном интересе; но пассивный и активный интересы —

это не столько качественное различие двух видов интересов, сколько допускающие

множество градаций ко­личественные различия в их силе или интенсивности. Правда,

это количествен­ное различие, достигая определенной меры, переходит в

качественное, выража­ющееся в том, что в одном случае интерес вызывает лишь

непроизвольное внимание, во втором он становится непосредственным мотивом для

реальных практических действий. Различие пассивного и активного интереса не

является абсолютным: пассивный интерес легко переходит в активный, и наоборот.

Сила интереса часто, хотя не обязательно, сочетается с его устойчивостью. У

очень импульсивных, эмоциональных, неустойчивых натур бывает, что тот или иной

интерес, пока он господствует, является интенсивным, активным, но пора его

господства непродолжительна: один интерес быстро сменяется другим. Устой­чивость

же интереса выражается в длительности, в течение которой он сохраня­ет свою

силу: время служит количественной мерой устойчивости интереса. Свя­занная с

силой, устойчивость интереса в основе своей определяется не столько ею, сколько

глубиной, т.е. степенью связи интереса с основным содержанием и свойствами

личности. Таким образом, первой предпосылкой самой возможности существования у

человека устойчивых интересов является наличие у данной личности стержня,

генеральной жизненной линии. Если ее нет, нет и устойчивых интересов; при ее

наличии устойчивыми будут те интересы, которые с ней связа­ны, отчасти ее

выражая, отчасти формируя.

При этом интересы, обычно связанные между собой в пучки или, скорее, в

динамичные системы, располагаются как бы гнездами и различаются по глубине,

поскольку среди них всегда имеются основные, более общие, и производные, бо­лее

частные. Более общий интерес обычно является и более устойчивым.

Наличие такого общего интереса не означает, конечно, что данный интерес,

например к живописи, к музыке, всегда актуален; оно означает лишь, что он легко

становится таковым (можно вообще интересоваться музыкой, но в данную минуту не

испытывать желания ее слушать). Общие интересы —-латентные интересы, которые

легко актуализируются.

Устойчивость этих общих, генерализованных интересов не означает их кос­ности.

Именно в силу их генерализованности устойчивость общих интересов может прекрасно

сочетаться с их лабильностью, подвижностью, гибкостью, из­менчивостью. В

различных ситуациях один и тот же общий интерес выступает как различный,

применительно к изменившимся конкретным условиям. Таким образом, интересы в

общей направленности личности образуют систему подвиж­ных, изменчивых,

динамических тенденций с перемещающимся центром тяжести.

Интерес, т. е. направленность внимания, помыслов, может вызвать все, что так или

иначе связано с чувством, со сферой человеческих эмоций. Наши мысли легко

сосредоточиваются на деле, которое нам дорого, на человеке, которого мы любим.

Формируясь на основе потребностей, интерес в психологическом смысле сло­ва никак

не ограничивается предметами, непосредственно связанными с потреб­ностями. Уже у

обезьян ярко проявляется любопытство, не подчиненное непо­средственнопищевой или

какой-либо другой органической потребности, тяга ко всему новому, тенденция к

манипулированию с каждым попавшимся предметом, давшая повод говорить об

ориентировочном, исследовательском рефлексе или импульсе. Это любопытство,

способность обратить внимание на новые предметы, вовсе не связанные с

удовлетворением потребностей, имеет биологическое значе­ние , являясь

существенной предпосылкой для удовлетворения потребностей. <... >

Склонность обезьяны манипулировать со всяким предметом превратилась у человека в

любознательность, принявшую со временем форму теоретической де­ятельности по

получению научного знания. Интерес может вызвать у человека все новое,

неожиданное, неизведанное, неразгаданное, проблематичное — все, что ставит перед

ним задачи и требует от него работы мысли. Будучи мотивами, побуждениями к

деятельности, направленной на создание науки, искусства, инте­ресы являются

вместе с тем и результатом этой деятельности. Интерес к технике формировался у

человека по мере возникновения и развития техники, интерес к изобразительному

искусству — с возникновением и развитием изобразительной деятельности, а интерес

к науке — с возникновением и развитием научного знания.

В ходе индивидуального развития интересы формируются по мере того как дети

вступают во все более сознательный контакт с окружающим миром и в процессе

обучения и воспитания осваивают исторически сложившуюся и разви­вающуюся

культуру. Интересы являются и предпосылкою обучения, и его ре­зультатом.

Обучение опирается на интересы детей, и оно же формирует их. Интересы служат

поэтому, с одной стороны, средством, которым педагог пользу­ется, чтобы сделать

обучение более эффективным, с другой стороны, интересы, их формирование являются

целью педагогической работы; формирование полно­ценных интересов —

существеннейшая задача обучения.

Интересы формируются и закрепляются в процессе деятельности, посредст­вом

которой человек входит в ту или иную область или предмет. Поэтому

сколь­ко-нибудь сложившихся устойчивых интересов, русел, которые сколько-нибудь

длительно определяли бы их направленность, у маленьких детей нет. У них обычно

имеется лишь некоторая подвижная, легко возбуждаемая и быстро уга­сающая

направленность.

Размытая и неустойчивая направленность интересов ребенка в значительной мере

отражает интересы социального окружения. Относительно большую устой­чивость

приобретают те из интересов, которые связаны с деятельностью детей. В результате

у детей старшего дошкольного возраста образуются «сезонные» интересы, увлечения,

которые держатся в течение некоторого, не очень длитель­ного периода, сменяясь

затем другими. Для развития и поддержания активного интереса к той или иной

деятельности очень важно, чтобы деятельность давала материализованный результат,

новый продукт и чтобы отдельные звенья ее отчет­ливо выступали перед ребенком

как ступеньки, ведущие к цели.

Существенно новые условия для развития интересов у ребенка возникают с

поступлением его в школу и началом обучения различным предметам.

В ходе учебной работы интерес школьников часто фиксируется на предмете, который

особенно хорошо поставлен и по которому дети делают особенно ощу­тимые,

очевидные для них самих успехи. Многое здесь зависит от педагога. Но при этом

сначала это по большей части интересы недолговечные. Сколько-нибудь устойчивые

интересы начинают складываться у учащегося средней шко­лы. Раннее появление

устойчивых интересов, сохраняющихся на всю жизнь, на­блюдается лишь в тех

случаях, когда налицо имеется яркое, рано определившееся дарование. Такое

дарование, успешно развивающееся, становится призванием; осознанное как таковое,

оно определяет устойчивую направленность основных интересов.

Самым существенным в развитии интересов подростка является: 1) начало

установления круга интересов, объединенных в небольшое число между собою

связанных систем, приобретающих известную устойчивость; 2) переключение

интересов с частного и конкретного (коллекционирование в школьном возрасте) на

отвлеченное и общее, в частности рост интереса к вопросам идеологии,

миро­воззрения; 3) одновременное появление интереса к практическому применению

приобретенных знаний, к вопросам практической жизни; 4) рост интереса к

пси­хическим переживаниям других людей и особенно своим собственным (юноше­ские

дневники); 5) начинающаяся дифференциация и специализация интересов.

Направленность интересов на определенную сферу деятельности, профессию —

технику, определенную научную область, литературу, искусство и т. д.

соверша­ется под влиянием всей системы условий, в которой развивается подросток.

Господствующие интересы проявляются в преимущественно читаемой лите­ратуре — в

так называемых читательских интересах. У подростков наблюдает­ся значительный

интерес к технической и научно-популярной литературе, а так­же к путешествиям.

Интерес к романам, вообще к художественной литературе возрастает главным образом

в юношеские годы, что отчасти объясняется харак­терным для этого возраста

интересом к внутренним переживаниям, к личност­ным моментам. Интересы в стадии

их формирования лабильны и более подвер­жены влиянию окружающих условий. Так,

обычно присущий подросткам инте­рес к технике особенно возрос у них в связи с

индустриализацией страны.

Интересы не являются продуктом будто бы в себе замкнутой природы ребен­ка. Они

возникают из контакта с окружающим миром; особенное влияние на их развитие

оказывают окружающие люди. Сознательное использование интересов в педагогическом

процессе ни в коем случае не означает, что обучение следует приспособлять к

имеющимся интересам учащихся. Педагогический процесс, вы­бор предметов обучения

и т. п. основываются на задачах воспитания, на объек­тивных соображениях, и

интересы должны быть направлены соответственно этим объективно обоснованным

целям. Интересы нельзя ни фетишизировать, ни игно­рировать: их надо учитывать и

формировать.

Развитие интересов совершается частично путем их переключения: исходя из

существующего интереса, развивают тот, который нужен. Но это, конечно, не

означает, что формирование интересов всегда является перенесением имеющих­ся

интересов с одного предмета на другой или преобразованием одного и того же

интереса. У человека появляются новые интересы, приходящие на смену отмирающим,

старым, по мере того как он в ходе своей жизни включается в новые задачи и

по-новому осознает значимость тех задач, которые ставит перед ним жизнь;

развитие интересов не замкнутый в себе процесс. Наряду с пере­ключением уже

имеющихся интересов новые интересы могут возникнуть вне прямой преемственной

связи со старыми, путем включения индивида в интересы нового коллектива в

результате новых взаимоотношений, которые у него складываются с окружающими.

Формирование интересов у детей и подростков за­висит от всей системы условий,

определяющих формирование личности. Особое значение для формирования объективно

ценных интересов имеет умелое педа­гогическое воздействие. Чем старше ребенок,

тем большую роль может при этом играть осознание им общественной значимости тех

задач, которые перед ним ставятся.

Из интересов, формирующихся в подростковом возрасте, большое значение имеют

интересы, играющие существенную роль при выборе профессии и опре­делении

дальнейшего жизненного пути человека. Тщательная педагогическая работа над

формированием интересов, особенно в подростковом и юношеском возрасте, в то

время, когда происходит выбор профессии, поступление в специ­альное высшее

учебное заведение, определяющее дальнейший жизненный путь, является

исключительно важной и ответственной задачей. <...>

В направленности интересов и путях их формирования наблюдаются значи­тельные

индивидуальные различия.

Идеалы

Какое значение ни придавать потребностям и интересам, очевидно, что они не

исчерпывают мотивов человеческого поведения; направленность личности не сводится

только к ним. Мы делаем не только то, в чем испытываем непосред­ственную

потребность, и занимаемся не только тем, что нас интересует. У нас есть

моральные представления о долге, о лежащих на нас обязанностях, которые также

регулируют наше поведение.

Должное, с одной стороны, противостоит индивиду, поскольку оно осознается как

независимое от него — общественно всеобщезначимое, не подвластное его

субъективному произволу; вместе с тем, если мы переживаем нечто как должное, а

не только отвлеченно знаем, что оно считается таковым, должное становится

предметом наших личных устремлений, общественно значимое становится вмес­те с

тем личностно значимым, собственным убеждением человека, идеей, овла­девшей его

чувствами и волей. Определяясь мировоззрением, они находят обоб­щенное

абстрактное выражение в нормах поведения, свое конкретное выраже­ние они

получают в идеалах.

Идеал может выступать в качестве совокупности норм поведения; иногда это образ,

воплощающий наиболее ценные и в этом смысле привлекательные челове­ческие черты,

— образ, который служит образцом. Идеал человека далеко не всегда представляет

собой его идеализированное отображение; идеал может на­ходиться даже в

компенсаторно-антагонистическом отношении к реальному об­лику человека; в нем

может быть подчеркнуто то, что человек особенно ценит и чего ему как раз

недостает. Идеал представляет собой не то, чем человек на самом деле является, а

то, чем он хотел бы быть, не то, каков он в действительно­сти, а то, каким он

желал бы быть. Но было бы неправильно чисто внешне проти­вопоставлять должное и

существующее, то, что человек есть, и то, чего он желает: то, чего человек

желает, тоже показательно для того, что он есть, его идеал — для него самого.

Идеал человека — это, таким образом, и то, и не то, что он есть. Это

предвосхищенное воплощение того, чем он может стать. Это лучшие тенденции,

которые, воплотившись в образе-образце, становятся стимулом и регулятором его

развития.

Идеалы формируются под непосредственным общественным влиянием. Они в

значительной мере определяются идеологией, миросозерцанием. Каждая исто­рическая

эпоха имеет свои идеалы — свой идеальный образ человека, в котором время и

среда, дух эпохи воплощают наиболее значимые черты. Таков, например, идеал

софиста или философа в «век просвещения» в Древней Греции, отважного рыцаря и

смиренного монаха в феодальную эпоху. Капитализм и созданная им наука имеют свой

идеал: «ее истинный идеал — это аскетический, но занимаю­щийся ростовщичеством

скряга и аскетический, но производящий раб».* Наша эпоха создала свой идеал,

воплотив в нем черты и свойства, выковывающиеся в борьбе за социалистическое

общество и творческом труде по его построению. Иногда идеалом служит обобщенный

образ, образ как синтез основных, особенно значимых и ценимых черт. Часто в

качестве идеала выступает историческая лич­ность, в которой эти черты особенно

ярко воплотились. <...> Наличие опреде­ленного идеала вносит четкость и единство

в направленность личности.

* Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 131.

В раннем возрасте идеалом в большей мере служат люди ближайшего окру­жения —

отец, мать, старший брат, кто-нибудь из близких, затем учитель. Позже в качестве

идеала, на который подросток, юноша хотел бы походить, выступает историческая

личность, очень часто кто-либо из современников. <...>

В идеалах человека ярко проявляется его общая направленность. Проявля­ясь в них,

она через них и формируется. Идеалы формируются под определяю­щим воздействием

общественных оценок. Воплощаясь в идеале, через его по­средство эти общественные

оценки формируют общую направленность личности.

* * *

Потребности, интересы, идеалы составляют различные стороны или моменты

многообразной и вместе с тем в известном смысле единой направленности лич­ности,

которая выступает в качестве мотивации ее деятельности.

Между различными побуждениями человеческой деятельности, потребностя­ми и

интересами человека обычно устанавливается определенная иерархия. Она определяет

вступление в действие того или иного побуждения и регулирует направление наших

мыслей и поступков.

Сплошь и рядом бывает, что мы полны тревоги и волнений из-за того, что задеты

какие-то наши интересы. Но стоит надвинуться серьезной беде, угрожаю­щей

значительно более насущным, жизненным интересам, и забота об интересах, судьба

которых только что так волновала, теряет всякую актуальность. Они почти

перестают для нас существовать. Непонятным, диким кажется, как могли мы

принимать так близко к сердцу такие второстепенные интересы: «Можно ли

волноваться из-за таких пустяков?» Мы поглощены нависшей над нами угрозой.

«Только бы миновала нависшая над нами беда, и больше нам ничего не нужно». Но

вот беда миновала, и оказывается: как только угроза более насущным по­требностям

и интересам отпала или хотя бы только отступила, как снова начина­ют выступать и

затем подниматься во весь рост утратившие было всякую акту­альность интересы;

«пустяки» снова стали важными; снова на них сосредоточе­ны мысли, с ними связаны

заботы и надежды. Самые насущные нужды обеспечены, им ничто не угрожает, —

значит, нечего о них и думать. Актуальнее сейчас другое; на очереди другие

интересы; наши радости и печали теперь свя­заны с их судьбой.

Таков общий закон: пока актуальны первичные, более насущные потребности и

интересы, отступают вторичные, менее насущные; по мере того как более пер­вичные

теряют в своей остроте и актуальности, одни за другими выступают по­следующие.

Потребность и интересы различной значимости для личности высту­пают в сознании в

определенной последовательности. Эта последовательность определяется

вышеуказанным законом.

Облик личности существенно определяется, во-первых, уровнем, на котором

находятся основные потребности, интересы, вообще тенденции личности. Этим прежде

всего определяется большая или меньшая значительность либо убогость ее

внутреннего содержания. У одних людей все сведено к элементарным, прими­тивным

интересам; в личности и жизни других они играют подчиненную роль: над ними целый

мир других интересов, связанных с самыми высшими областя­ми человеческой

деятельности. Облик человека существенно меняется в зависи­мости от того, какой

удельный вес приобретают эти высшие интересы.

Для облика личности существенное значение имеет, во-вторых, круг ее

по­требностей, интересов, идеалов. Широта этого круга определяет

содержатель­ность, диапазон человека.

Различие круга интересов определяет различную по своему содержанию ба­зу

духовной жизни личности — от духовно нищенской, убогой жизни одних людей до

поражающей своим богатством жизни других. Вопрос о широте духов­ной жизни

личности, очевидно, теснейшим образом переплетается с вопросом об ее уровне.

Прежде всего не может быть речи об особой широте и богатстве там, где все

потребности и интересы человека ограничены уровнем элементарных потребностей и

интересов. Сколько-нибудь значительное увеличение широты, богатства интересов

может совершаться лишь посредством перехода к высшим уровням.

Далее, та же степень узости интересов, даже сосредоточие всей направленно­сти

личности на одной потребности, на одном интересе, приобретает совершенно иное

качество в зависимости от того, на каком уровне лежит эта потребность или

интерес; одно дело, когда речь идет о потребности или интересе, который в силу

своей элементарности сам является очень узким, совсем другое дело, когда хотя

личность и сосредоточена вся на одном интересе, но самый интерес так

значите­лен, что с его высоты перед личностью открываются широкие горизонты.

В тесной связи с вопросами об уровне и богатстве или содержательности

потребностей и интересов личности, ее строения и облика находится вопрос об их

распределении. Жизнь человека целиком сосредоточена на чем-нибудь од­ном, на

одной узко ограниченной области; все развитие личности совершается односторонне,

однобоко, направляясь по одному — у одних более, у других ме­нее значительному —

руслу. Бывает и так, что в строении личности имеются две или вообще несколько

как бы выдающихся, вершинных точек, между которыми иногда более или менее

бесконфликтно распределяется, а иногда, двоясь, расщеп­ляется жизнь человека.

Наконец, бывает так — и это, очевидно, самая благопри­ятная из возможностей, —

что личность одновременно и многогранна и едина; ее потребности и интересы

одновременно не только содержательны и в этом смысле богаты, но и многообразны и

тем не менее сосредоточены вокруг единого центра. В идеале выступает всесторонне

и гармонически развитая личность, личность, своими потребностями и интересами

связанная с основными сферами человеческой деятельности, так что все они,

отражаясь и сочетаясь в ней, образу­ют подлинное единство.

Изучение потребностей, интересов, идеалов, установок и тенденций, вообще

направленности личности дает ответ на вопрос: чего человек хочет, к чему он

стремится? Но вслед за вопросом, чего человек хочет, естественно и закономерно

встает другой: а что он может? Это вопрос о его способностях, дарованиях,

одаренности.