§ 2. Право как "форма"

1. Содержание и форма в праве. Ключевой пункт в понимании особенностей права как объективной реально­сти (институционного образования) — это единство, точ­нее — воплощение права в определенной форме — слитность с ней.

В любом предмете (явлении) не только по строгим канонам философии, но и по 'нашим простым житейским впечатлениям различаются содержание и форма, притом особо могут быть выделены форма внегиняя и форма внут­ренняя.

Принято считать, что в любом предмете (явлении) главное, самое существенное — это содержание. В мире вещей, во многих жизненных процессах так оно и есть (например, даже в сфере власти: могут существовать различные "формы" республик, монархий, но главное

121

Глава 5. Право — объективная реальность

все же — содержание власти, т. е. политический режим, демократический или авторитарный, тиранический).

В праве все куда сложнее. Здесь мы встречаемся с явлениями поистине поразительными, уникальными.

При всей исключительной важности в жизни челове­ческого сообщества экономического, политического, нрав­ственного, иного фактического содержания законов, юри­дических норм в области юриспруденции первостепенное значение принадлежит именно форме (которая и образу­ет своеобразную юридическую материю, или даже "спе­цифическое правовое содержание").

Конечно, фактическое содержание в текстах зако­нов, в других источниках как бы перемешано с юриди­ческими категориями, "юридически прописано". Тем не менее во всех случаях оказывается возможным и одно­временно крайне необходимым в юридическом отноше­нии различать, с одной стороны, конкретный фактичес­кий материал, а с другой — исконно юридические кате­гории (правовую материю). Например, в области земель­ного и трудового законодательства, с одной стороны, природные особенности угодий, труд и его интенсивность, перерыв в труде (отдых), государственные решения по всем этим вопросам, а с другой — законы, иные доку­менты и — что не менее важно — "приоритет прав того или иного лица", "субсидиарное применение", "право­вое требование", "юридическое равенство" и т. д., что и представляет право "во вне", а главное — организует содержание права, воплощает его в юридических струк­турах.

Наиболее очевидным является единство права с внеш­ней формой — законами, судебными прецедентами, ины­ми источниками юридических норм.

Причем здесь, в данной плоскости, позитивное пра­во выступает как зримая реальность в самом грубом, чув­ственном значении: его можно "увидеть глазами" (на сто­ле лежит книжечка, озаглавленная "Уголовный кодекс", в каждой статье которого — норма), можно даже "по­держать его в руках" (взять книжечку в руки, полистать

122

Часть II. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

123

ее, найти нужную статью). Словом, доступный для наших ощущений, такой наглядный предмет.

Вместе с тем нужно сразу же заметить, что со сто­роны своей внешней формы — это именно источник, своего рода вместилище фактического содержания и в не меньшей мере — внешний информационный знак, наиболее очевидное свидетельство его существования и действия как особого институционного образования (впро­чем, учтем и то, что в процессе формирования права, его конституирования как особого образования, да и в реальном функционировании права роль закона, иных внешних форм является значительной1 — об этом п. 4 настоящего параграфа).

Главное же, что выражает "слитность" права с его формой, его воплощение в этой форме, относится к фор­ме внутренней. То есть — к организации право­вого материала, к разнообразным юридическим струк­турам, точнее даже — к самой возможности структуры. И именно это, указанные моменты внутренней формы, в основном и характеризует правовую материю. Самое же примечательное здесь заключается в том, что именно структурные характеристики права, как мы увидим в пос-

1 Здесь, думается, уместно сказать о том, что крайний формализм действий и документов в древнейших и средневековых юридических системах имеет свой, весьма глубокий социальный смысл. Именно че­рез предельно строгую письменную форму, нередко обставляемую из­вестными ритуалами (отчасти имеющими религиозные предпосылки), как раз и происходит логически и исторически обоснованный про­цесс — придание позитивному праву должной институционности. Ведь этот "крайний формализм" (древнеримского права, права средневеко­вой Англии) фактически означает, по сути дела, то, что тот или иной жизненный вопрос лишь при соблюдении жестких формальных требо­ваний, выраженных в "формулярах", "предписаниях", "реестрах", в строго формализованных и даже ритуальных процедурах, получает саму возможность юридической защиты, юридического признания. И, стало быть, именно тогда, при соблюдении необходимых строгих форм и процедур, появляется на свет вот это самое "институционное обра­зование" — те жесткие, внешне выраженные и в силу этого строго определенные нормативные критерии, на основе которых могут и дол­жны действовать принудительные учреждения власти, и соответству­ющий порядок отношений становится твердым, устойчивым, гаранти­рованным (что, по мнению некоторых авторов, более всего реально и выражает институционность права).

ледующем [II. 7. 3], и стали в истории формирования пра­ва как особого социального регулятора основными реаль­ными показателями его становления и развития.

3. Основа силы права. А теперь — внимание! — глав­ный пункт, раскрывающий смысл институционности (слит­ности права с его формой). Суть его — в том, что иначе, без своего "проявления во вне", и главное — без обрете­ния необходимых структурных характеристик позитив­ного права просто нет. И те положения, "записи", кото­рые, казалось бы, можно было бы именовать "правом", не смогли бы выполнить функции права, его предназначе­ние в жизни общества. Словом, какие-то нормативы и решения, не будь они возведены на уровень объективи­рованного, структурного образования, фактически не были и не могли бы быть действительным, реальным пра­вом. И тем более эти положения, "записи", нормативы не могли бы быть поняты в качестве значительного, много­гранного, сложного по своей органике социально­го    богатства.

Не скрою, понять, постигнуть рассматриваемую осо­бенность права (его неотделимость от внутренней фор­мы, структурных характеристик), тем более до рассмот­рения становления права в соответствии с требованиями (императивами) цивилизации, не просто. Особенно нам, правоведам, свыкшимся с категориями догмы права и формально-логическим стилем мышления.

Поэтому призову на помощь одного из наиболее вид­ных философов нашего времени — М. Мамардашвили.

Вот что по тематике рассматриваемого вопроса, рас­крывая кантовские идеи, пишет М. Мамардашвили: "Фор­ма как возможность структуры, как нечто, что лежит в области полноты, есть для Канта такое образование, от свойств которого зависит все остальное в мире. В том числе социальные проблемы, социальное благо челове­ка, его нравственное благо как конкретного, то есть не­святого существа"1.

Мамардашвили М. Указ. соч. С, 90.

124

Часть II. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

125

И характеризуя в этой связи миссию права в обще­стве в качестве формы, которая способна не давать осно­вания для зла и несправедливости1, М. Мамардашви-ли — достойный внимания момент! — привлекает в каче­стве примера институты суда и судопроизводства, когда у участников судопроизводства существует даже инстинкт правды2. "Инстинкт правды, — пишет философ, — хотя и будет в головах, но действовать будет форма. Лишь она может нейтрализовать неизбежные человеческие потуги. Поэтому нам нужны не честные судьи, а независимые суды. Только это может скоррегировать неизбежную случайность того, честен человек или бесчестен, глуп или умен"3.

В этой связи М. Мамардашвили высказывает ряд со­ображений о праве и правосудии, суть которых сводится к тому в высшей степени важному для нашей сегодняш­ней жизни выводу, что высокоразвитое чувство формы означает в данной сфере жизни общества существование независимого и полновластного суда, способного проти­востоять беззаконию власти. "Очевидно, — пишет М. Ма­мардашвили, — такое чувство формы (а закон есть один из классических случаев формы) является очень деликат­ным и тонким продуктом, неким гумусом. Люди прекрас­но понимают, чтобы на земле что-то выросло, нужен культурный слой почвы, нужно создавать его сантиметр за сантиметром, довольно долго". И, обращаясь к приме­ру Пруссии, где в годы Фридриха Великого было как-то сказано "в Пруссии есть еще судьи", автор говорит: "и... чтобы в Пруссии времен Фридриха Великого такое мог­ло быть естественным образом сказано,   до этого, оче-

1              См.: Мамардашвили М. Указ. соч. С. 90.

2              Там же. С, 90—91. Автор пишет: "Скажем, существует определенная

форма судопроизводства. А если мы полагаемся просто на то, что будем

воспитывать порядочных и честных судей, которые не берут взятки, —

то никогда праведного и справедливого суда мы иметь не будем. Потому

что пока мы будем к этому стремиться, будет действовать форма, фор­

мальный элемент. И беда, если он неразвит, если это суд, в котором нет

разделения властей, который не отделен от государства в виде незави­

симого института судей, суд, который не имеет независимой прокура­

туры, где прокурор, жертва, адвокат слиты все в одном лице (а это

лицо всегда наше побуждение, порыв и, как выражались русские мыс­

лители прошлого и начала этого века, инстинкт правды)..."

3              Там же. С. 91. При этом М. Мамардашвили замечает: "Это ощущение

формы — не только продукт философствования, но продукт опреде­

ленного рода культуры".

видно, должно было пройти еще лет двести. Мы же и сейчас подобного естественным образом сказать не мо­жем, нам это просто в голову не придет. Так сколько же лет нам предстоит, если мы сегодня начнем?"1.

, Отсюда, помимо всего иного, как раз следует что само право (именно как форма! — вот такой здесь пара­докс) имеет свою материю — материю права, выражен­ную главным образом в его структурных характерис­тиках. И отсюда же следует, что сила права как формы (по выражению М. Мамардашвили, "возможность струк­туры", "нечто относящееся к полноте" и др.) — это сила собственной материи права, когда право слито с ее внут­ренней организацией, структурой.

4. О роли внешней формы при становлении, разви­тии и функционировании права. Если в каждый данный момент закон, иные внешние формы права представля­ют собой главным образом вместилище его фактического содержания, "документальный облик" права, своего рода внешний информационный знак, наиболее очевидное сви­детельство его существования и действия (а решающее значение в жизни права с юридической стороны имеет форма внутренняя), то при формировании права внешние формы играют существенную конституирующую роль.

Это во многом объясняется не только тем, что вне­шние формы представляют собой источники права, но и уже отмеченными ранее функциями и местом письма в праве. Тем, что позитивное право, как только оно "по­является на свет" и получает известное развитие, стано­вится, как правило, по внешнему своему облику писа­ным правом2.

1              Мамардашвили М. Указ. соч. С. 93.

2              Надо заметить при этом, что, так сказать, письменный компонент ха­

рактерен также и для прецедентного права, правовых систем англосак­

сонского типа (о чем дальше пойдет еще речь). И не только потому,

что каждое решение суда — это тоже внешне объективированный акт-

документ, но и потому еще, что они, и именно как факты прецедентно­

го характера, получают своего рода итоговое закрепление в "письме".

По свидетельству специалистов, прецедентное начало в праве Англии,

где зародилась прецедентная правовая система, связывается с публика­

цией отчетов о судебных решениях. "Если нет отчетов, — пишет анг­

лийский правовед Р. Кросс, — доктрина бездействует" (см.:  Кросс Р.

Прецедент в английском праве / Пер. с англ. М., 1985. С. 29).

5   Восхождение к праву

126

Часть II. Теория права. Новые подходы

Глава 5, Право — объективная реальность

127

Каково же значение письменной формы (закона) для формирования и существования позитивного права? Это не только то, что "письмо", по справедливому мне­нию П. Рикера, дает эффект "семантической автономии", и как раз благодаря семантической автономии, порожда­емой письменной формой, определенные духовные, ин­теллектуальные положения и ценности обретают качество "норм", другие свойства, характерные для объективного права, — прежде всего возможность строгой и точной определенности по содержанию, возможности государ­ственного гарантирования.

Не менее существенно и то обстоятельство, что в связи с письменной формой оказывается возможным вклю­чить определенные положения и ценности (претендую­щие в силу требований жизни на то, чтобы стать "пра­вом") в официальную, публичную жизнь общества, соот­нести их с деятельностью властных государственных уч­реждений и отсюда придать им качество формальной оп­ределенности, общеобязательности, принудительности, реальной всеобщности, государственной гарантированно-сти, обеспеченности.

Таким образом, "закон" (иные источники права) — казалось бы нечто сугубо внешнее по отношению к пра­ву — не просто фиксирует, документально закрепляет определенные нормы и принципы, т. е. играет не только фиксирующую (констатирующую, тоже весьма существен­ную) роль, но и выполняет по отношению к позитивному праву глубокую конституирующую функцию, т. е. фун­кцию по конституированию — формированию, созданию, утверждению данного объекта. Ту функцию, когда на ос­нове "семантической автономии", включенной в офици­альную публичную жизнь общества, именно письменные атрибуты (фиксация тех или иных положений в виде нор­мативных суждений, строгая определенность по содер­жанию и др.) выводят на строго определенную государ­ственную публичную деятельность учреждений, наделен­ных властью и средствами по ее реализации.

К сказанному нужно добавить и то, что значение внешней формы (закона) дает о себе знать и при функци­онировании права. И не только как источник и информа­ционный знак действующего права, но и как одно из ус­ловий, необходимых для существования и реализации его свойств (в том числе, например, в связи с письменной формой для обеспечения определенности содержания пра­ва, его надлежащего гарантирования, государственной охраны, обеспечения, а отсюда — обеспечения действен­ности и защищенности соответствующих материальных благ [II 7. I]1.

Отсюда вытекает необходимость более глубокого, бо­лее тонкого, поистине диалектического подхода к осве­щению соотношения внешней формы и содержания права в процессе его формирования, развития и функциониро­вания. Субстанция, вещество права представляет собой в развитых юридических системах комплекс правовых средств (норм), так или иначе выраженный в формализо­ванном виде, в текстах правовых актов. Это и обуслов­ливает особый, высокий, по-видимому, "предельный" для сферы духовной жизни уровень объективированности, который позволяет использовать понятие "институцион­ное образование" в строгом смысле этого выражения и который, в отличие от объективированности таких явле­ний, как, скажем, правосознание, мораль, обычаи, вы­водит право на плоскость четкой, предметно очерченной (в чем-то даже грубой, зримой) реальности, чуть ли не вещественности.

Означает ли рассмотрение позитивного права как институционного образования его отождествление с за­коном?

Конечно же, нет, не означает. Право и закон, как мы видели, — явления различные, разнопорядковые, относящиеся к различным срезам правовой действитель­ности. Закон, все другие нормативные документы, все

1 Стало быть, тут перед нами в высшей степени тонкое (поистине ди­алектическое) соотношение в праве внутренней и внешней форм, ко­торое требует дальнейшей углубленной разработки.

128

Часть II. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

129

источники права — остаются внешней формой позитив­ного права, информационным источником и знаком его реального бытия. И вместе с тем все же такой формой, при помощи которой объективное право формируется, конституируется. И которая в силу этого является не­обходимой предпосылкой к тому, что в реальном своем бытии, действии позитивное право слито, неотделимо от того, что может быть названо "внутренней формой". И потому в качестве относительно самостоятельного, ин­ституционного образования существует и действует как форма.

5. Некоторые дополнительные пояснения по воп­росу о праве и законе. Научные трактовки. При науч­ном освещении связи закона, иных внешних форм и права необходимо исходить из того, что органическое едине­ние права и закона (при всей принципиальной значимос­ти "слитности" внешней формы и содержания права) — противоречиво по сути и роли в жизни общества. И по­этому в научных трактовках по данной проблеме следу­ет с необходимой строгостью фиксировать не только не­обходимое, исторически и социально позитивное, что характеризует органическое единство закона и права в процессе формирования и развития последнего, но и то, что выражает существующие здесь сложные, противо­речивые соотношения и, сверх того, свойственные един­ству закона и права негативные стороны, если угодно, пороки.

Такого рода негативные стороны и социальные по­роки, точнее, их возможность, таятся уже в том обсто­ятельстве, что сами по себе публичные, принудитель­ные законы, при помощи которых конституируется объективное право, — это продукт государственной, публичной власти, что во многом и предопределяет воз­можность издания законов по одному лишь произволу власти, "капризу" или под напором "изворотливой си­лы" — положение вещей, сполна пережитое и в чем-то еще переживаемое многими странами, нашим Отечеством в том числе.

Именно отсюда проистекает возможность, наряду с правовыми законами, также неправовых законов (и стало быть, возможность, как это ни парадоксально звучит, "неправового права"; в иной словесной интерпретации — "имитационного права", "видимости права") — неправед­ного, не отвечающего высоким требованиям гуманисти­ческого правопонимания, характеризующего сложные по­вороты развития права и в прошлом, и в современную эпоху.

Но при всем при том глубокая связь закона (в широ­ком понимании этой категории, т. е. как знака всех право­вых источников) и права — жесткая юридическая логика. Эта связь остается крайне необходимой, высокозначимой, характеризующей процесс становления, формирования и развития права. Она — вовсе не повод для создания некой философии юридического позитивизма — "чистой теории права" в духе Г. Кельзена, его сторонников и последовате­лей. Она — неизбежная, не имеющая альтернатив основа конституирования права как объективной реальности, ин­ституционного образования, которое обладает мощной со­циальной, регулятивной и духовной силой.

В юридической науке нашей страны получило рас­пространение воззрение, основанное на разработках ряда видных правоведов (Д. А. Керимова, В. С. Нерсесянца, В. А. Туманова и др.), о принципиально важном разграни­чении "права" и "закона"1.

Такое жесткое разграничение имело существенный политико-социальный смысл в условиях советского обще­ства, когда отрицалось существование естественного пра­ва и когда (как это намечается в нынешнее время) не от­крывалась перспектива отыскания гуманитарного, духов­ного смысла права в самой его материи. И в иных обще­ствах с тоталитарными порядками, когда категории есте­ственного права, неотъемлемых прав человека не находят в общественной жизни должного признания, подобное жесткое разграничение сохраняет принципиально важную значимость. В таких условиях, надо полагать, противопо-

1 См., в частности:   Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник для вузов. М., 1997. С. 10 и ел.

130

Часть И. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

131

ложение "действительного права" и существующего "за­кона" (пусть как угодно возвеличиваемого) отвечает ре­альному положению дел и демократическим устремлени­ям, существующим и в обстановке тоталитарного строя.

Не следует думать, что ситуация по рассматривае­мой проблеме резко изменяется в условиях признания в науке и в общественно-политической жизни (в нашей стране по мере освобождения от коммунистических ортодоксаль­ных догм) категорий естественного права. В этих условиях решающее значение имеет не обособление "права" и "за­кона" (оно с юридической стороны очевидно, в научном отношении элементарно, если — не возводить его в некий абсолют или не давать ему некой особой авторской интер­претации), а разграничение естественного права и пози­тивного права; по ряду же пунктов — разграничение и даже противоположение позитивного права (права в граж­данском обществе) и "естественного состояния" ("естествен­ного" в данном случае — в значении доправового)1.

1 Впрочем, если приглядеться к указанным, казалось бы, столь несов­местимым теоретическим построениям (одно из которых "разводит" закон и право, а другое их "сводит"), то при внимательном анализе выясняется, что проблема здесь — в немалой степени терминологичес­кая. И потому — как это бывает в научной среде, когда тот или иной термин "привязывается" к научному имени, — изначально предельно острая, не решаемая по одним лишь научным аргументам. При ис­пользовании терминов "право" и "закон" дискутирующие авторы не­редко вкладывают свой (авторский) смысл, понимая с позиций одних авторов под словом "закон" в основном нормативный юридический до­кумент, а с позиций других — все позитивное право, выраженное в законе, других источниках.

В первом случае какой-либо сложной проблемы по существу нет никакой; если закон — это нормативный юридический документ, то хочешь-не хочешь приходится, наряду с правом как явлением свобо­ды, признавать наличие и действующего объективного права (называ­емого "позитивным", "внешним" и т. д.). Именно права, с которым свя­заны права людей, юридическая практика, правопорядок и др., сло­вом, все реально существующее правовое бытие. Позиция, которой последовательно придерживаются многие мыслители, придерживались и неизменно придерживаются юристы, деятельность которых сопря­жена с реально функционирующим правом.

Во втором лее случае, при достаточно жестком "разведении" ука­занных категорий "права" и "закона", вся реальная правовая пробле­матика сосредоточивается вокруг широко и нетрадиционно понимае­мого "закона", а "право" оказывается выведенным за пределы реаль­ной правовой жизни трансцендентным феноменом, понимаемым в ка­честве явления (или даже "математики") свободы, в сущности — тем, что имеет характер естественного права.

Важно при этом то, что соотношение здесь совсем другое — фундаментальное, более тонкое, взаимно зна­чащее, нежели разведение "права" и "закона" — работа­ющее на элементарном уровне в пределах правовой ма­терии или в особой социально-политической ситуации (как это было характерно для советского общества).

Ныне, когда категория и начала естественного права вновь находят среди российских правоведов все большее признание, оказывается, что разные авторы по сути дела говорят об одном и том же. И "право", отграничиваемое от "закона", и естественное право, отграничиваемое от позитивного права, одинаково — пусть и с некоторыми вариациями — трактуются как явления высокого либе­рального и гуманистического порядка.

Видимо, здесь нужно сближать позиции. Не тратить силы на взаимоизничтожение в науке (печальное, труд­нопреодолимое, въевшееся в кровь и плоть наследие со­ветской эпохи), а со стремлением ко взаимному понима­нию найти общие точки в научных трактовках и двигать­ся вперед в постижении права, в претворении правовых ценностей и идеалов в реальной жизни общества.

В то же время есть существенный момент в разра­ботке современной правовой теории, к которому хотелось бы привлечь внимание.

Положения об органическом единстве закона и пра­ва — не конечная характеристика права, не завершаю­щие его определения. Эти положения — результат выво­дов, вытекающих из инструментального подхода и из той стороны характеристики логики права, которая ограни­чивается в основном его формированием как объективной реальности, институционного образования.

Такого рода положения, понятно, — важный этап понимания права, весьма существенный для решения це­лого ряда ключевых юридических вопросов и, особен­но, практики юриспруденции. И все же указанные поло­жения под углом зрения постижения глубин права, дру­гих существенных сторон его логики, смысла и предназ­начения в обществе — только начальный, отправной пункт.

132

Часть П. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

133

Необходимый, важный, но только начальный, отправ­ной. Последующие характеристики и оценки права долж­ны стать результатом других ступеней его общетеорети­ческой и философской проработки. В том числе рассмот­рения права как внутренней формы, его структурных характеристик.

6. Условия. Симптомы. Исторические данные (да и данные современной действительности) свидетельствуют, что право как институционное образование складывает­ся при наличии ряда непременных условий социального и юридического порядка.

Первое из них — это формирование соответствую­щих регулятивных средств "в государстве" — под эги­дой и авторитетом действенной государственной вла­сти (имеющей надлежащие учреждения и способы, име­нуемые по современной терминологии "правоохранитель­ными"). Причем наряду с настроенностью власти "на пра­во" решающее значение в этой связи имеют существо­вание единой и мощной судебной системы и наличие сло­жившегося и авторитетного слоя квалифицированных юристов, если угодно, их "сословия" со своим кодексом морали и достоинства — судей, адвокатов, "знатоков" права достаточно высокого (университетского) уровня и одновременно не оторванных от "живой жизни", прак­тики.

Далее. Важным условием формирования права как институционного образования является, как это ни пока­жется странным, объем установлений и положений, пре­тендующих на то, чтобы быть "юридическими". Эти уста­новления и положения должны стать достаточно обшир­ным, объемным регулирующим массивом, у которого вследствие этого появляется "собственная жизнь" со сво­ими чертами и особенностями, в том числе качество из­вестного приоритета, доминанты в регуляции обществен­ных отношений.

Вот одна иллюстрация из сравнительно недавней ис­тории колониальной Индии (о которой в общей форме уже упоминалось). Ко второй половине XIX в. в Индии уси-

лия судей, имеющих в основном подготовку в английских учебных заведениях, были направлены на то, чтобы "при­мерить" английское общее, прецедентное право и мест­ное индуистское право, притом с приоритетом перво­го — общего права. Но это удалось лишь тогда, когда "число судебных решений достигло необходимого уровня (курсив мой. — С. А.), позволяющего судьям считать их имеющими обязательный характер в соответствии с прин­ципом "придерживаться ранее принятых решений" (stare decisis)"1. И именно тогда "в судебной практике место классического индуистского права постепенно заняло так называемое "англо-индуистское право", которое очень скоро перестало нуждаться в опоре непосредственно на традиционные источники писаного права, приобрело ха­рактер чисто прецедентного права и в качестве такового стало использоваться индийскими судами"2.

Наконец, о главном, определяющем условии обрете­ния правом особенностей институционного образования. Это качество действующего правового материала, и прежде всего его структурированность (т. е. его осо­бенности как внутренней формы), а отсюда — разрабо­танная, стройная система юридических категорий, в том числе таких, которые выражают предметные (телесные) реалии правовой действительности3.

В итоге же характеристики показателей права как объективной реальности следует указать на наличие объек-

1              Цвайгерт К., Кётц X. Указ. соч. Т. 1. С. 467.

2              Там же. С. 468.

3              Отрицая универсальный характер выработанных в античности (глав­

ным образом в римском частном праве) понятий, О, Шпенглер пишет:

"Египетское право периода гиксосов, китайское "времени борющихся

царств", индийского" Дарма сутры" должны были строиться, в отличие

от античного права на "совершенно иных понятиях, нежели телесные

личности и вещи". И добавляет: "Когда немецкой науке удалось это

установить, то было великим освобождением от давления со стороны

римских"древностей" (см.: Шпенглер О. Указ. соч. Т. 2. С. 78). Между тем

именно "телесный" момент, отраженный в понятиях о собственности,

вещных прав, статуса субъектов и т. д., имеет принципиальное значе­

ние для конституирования представлений о праве, имеющем дело со

строго объективированными явлениями окружающего нас мира, что,

на мой взгляд, имеет существенное значение для понимания права как

институционного образования.

134

Часть П. Теория права. Новые подходы

Глава 5. Право — объективная реальность

135

тивпых закономерностей существования и развития права — того, что и образует его логику. Ибо логика пра­ва есть не что иное, как закономерности, характерные для позитивного права, причем закономерности не толь­ко в виде известных тенденций развития, но и в виде жестких структур, "неотвратимого следования7' в дан­ных закономерных связях, в которых так или иначе про­ступает смысл и предназначение права.