§ 3. Исходное начало науки

1. Наука должна быть наукой. Характеристика пра­ва как институционного образования позволяет увидеть в праве твердую, устойчивую реальность, которая пред­ставляет собой особую, подчас своенравную и неподатли­вую данность, имеющую свою жизнь, свою логику суще­ствования и развития.

И вот тут необходимо со всей определенностью ска­зать, что только при признании того, что предметом юридической науки, всех юридических знаний являются не сами по себе фактические отношения, не акты про­извольного усмотрения власти, не требования той или иной идеологии, а твердая объективная реальность (вы­раженная, пусть и в своеобразных рамках, в догме пра­ва, а при более широком подходе во всем комплексе пра­вовых средств структурного порядка типа "жесткого орга­низма"), только при признании этого возможна действи­тельная, истинная наука, имеющая дело с реальными, объективированными фактами окружающей нас дей­ствительности. То есть такая же в принципе наука, как все иные отрасли знаний, да к тому же призванная прак­тически и теоретически осваивать такие реальные факты действительности, которые в той или иной мере и виде опредмечивают и вводят в практическую жизнь людей разумные начала, духовные ценности.

Такой ("естественно-технический" и одновременно гуманитарный) характер правоведения придает ему вы­сокозначимый науковедческий статус.

И этот же подход к юридическим знаниям является, помимо всего иного, также и предупреждением против легкого (порой авантюрного, "силового") отношения к пра­ву, к бытующим представлениям, согласно которым воз­можно в одночасье, чуть ли не одним росчерком пера преобразовать юридическую систему, а вместе с ней и всю жизнь общества.

Стало быть, юридическая материя, как и всякая "ма­терия"", — казалось бы, доступное "вещество" в руках человека, в действительности оказывается предметом далеко не всегда податливым, который не поддается воль­ному манипулированию. Через право, законы, всю систе­му юридических институтов возможно решать различные жизненные задачи, реализовывать многие жизненные интересы. Но материя права такова, что ее структурные особенности, ее сложные, математического типа соотно­шения и механизмы и тем более выраженная в ней юри­дическая логика не позволяют использовать право по принципу "что хочу, то и ворочу" или по придворным нравам "чего изволите?".

Так что истинный правовед, владеющий необходи­мой суммой профессиональных знаний, должной юриди­ческой культурой и гражданственной целеустремленнос­тью, обязан, независимо от своего социального и служеб­ного положения, уметь говорить: "Нет", "Нет. Право не позволяет сделать это". Или: "Позволяет сделать лишь то-то и то-то, и ничего иного". Или: "Что ж, извольте, иди­те на это, но знайте — будут крупные издержки, поте­ри, не исключено — непоправимые".

2. Значение. Такой подход к юридическим знаниям, знаниям строгим и основательным, является по сути дела важнейшим элементом, открывающим путь к государ­ственной политике, построенной на последовательно на­учных началах. На началах всего комплекса наук, отно­сящихся к человеку и обществу, среди которых достой­ное место призвана занять и наука права.

Напротив, недоучет и тем более прямое отрицание указанной черты правовых знаний (в частности, сведе-

136

Часть И. Теория права. Новые подходы

Глава 6. Императивы цивилизации и право

137

ние права к субстанции сугубо духовного порядка) при­водит в практическом отношении к тому, что манипули­рование правовой материей — как и в других случаях вольного манипулирования с объективными реальностя­ми — оборачивается в практической жизни недостатка­ми, потерями, порой крупными, невосполнимыми. То есть приводит к крупным просчетам, к непониманию действи­тельной роли, предназначения и смысла права в жизни людей, в судьбе общества, а в науковедческом отноше­нии — к трактовке юриспруденции как дисциплины "низ­шего сорта", одного лишь "юридического позитивизма"1. Таким образом, характеристика позитивного права в качестве институционного образования (социальной ре-

1 Так, приходится высказать сожаление, что в фундаментальном тру­де О. Шпенглера "Закат Европы", подлинном научном свершении, тор­жестве человеческого духа и разума (пусть и с ошибочной, на мой взгляд, общей мировоззренческой ориентацией), замечательная кар­тина развития права в мировой истории, осмысленная на богатейшем фактическом материале (автор связывает право с категориями "выс­ших культур", подробно освещает в контексте основных пластов куль­туры развитие античного, арабского, западноевропейского права), ока­залась все же ограниченной. И ограниченной, и в чем-то даже ущер­бной именно потому, что из поля зрения мыслителя ускользнули как раз особенности права как объективной реальности. Именно потому, что О. Шпенглер не увидел "реального бытия права", прежде всего античного, он вопреки своим же собственным трактовкам и оценкам в конечном итоге свел право к опыту, практике, обычаям, к неким ин­туитивным императивам (см.: Шпенглер О. Указ. соч. Т. 2. С. 84). И тут же в книге приводится ссылка на Зома, который пишет: "Современное немецкое правоведение в очень значительной мере представляет со­бой наследие средневековой схоластики. Теоретико-правовое проду­мывание базовых ценностей нашей реальной жизни еще не началось. Мы эти ценности совершенно еще не знаем". И О. Шпенглер говорит далее: "Вот задача, которую предстоит решить будущему немецкому мышлению. Речь идет о том, чтобы на основании практики современ­ной жизни разработать глубочайшие принципы последней и возвысить их до фундаментальных понятий права. За спиной у нас — великие искусства, перед нами — непочатое правоведение" (Там же). Отсюда — и его суждения, и оценки юридических знаний, выраженные в такого рода положении: "То, что мы до настоящего времени называем право­ведением, есть либо филология юридического языка, либо схоластика понятий права". И О. Шпенглер формулирует такой вывод, согласую­щийся с самой сутью его исследования и с действительной природой и значением правоведения: "Никто из ученых уже больше не обращает внимания на идеологов римского права... Чтобы освободить нас также и от схемы этих понятий, необходимо правоведение иного рода. На сме­ну филологическому должен прийти общественный и экономический опыт" (Там же. С. 84).

альности) представляет собой наиболее значимое положе­ние правовой теории из того, что принадлежит к выс­шим знаниям о праве. Следующая ступень правовых зна­ний — это уже философия права в строгом и точном зна­чении этого понятия.

В то же время это положение является исходным для всей правовой теории, а также и для философии права. Не только догма права (относящаяся к практической юрис­пруденции и начальным фазам правового обучения, к "аз­буке права"), но и теория более высокого, инструмен­тального уровня, научные взгляды об особенностях пра­ва как институционного образования, его свойствах, структуре, функциях словом, вся сумма теоретических знаний о праве только тогда могут быть признаны ис­тинно научными, когда их фактической основой являют­ся объективные реалии — наличная объективная реаль­ность ("жесткий организм"), отличающаяся как внутрен­няя форма строгими структурными характеристиками.

Положение о праве как объективной реальности, строгой — в каждый момент — наличной данности, име­ющей качества "жесткого организма", является исход­ным пунктом и для последующего анализа. В данной кни­ге — для характеристики новых подходов к праву.

Положение о праве как объективной реальности и есть с авторских позиций первый, а с научной стороны — решающий пункт таких подходов.