ГЛАВА 4. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

1. Понятие международного преступления и его квалифицирующие

признаки

Под действие Статута Международного уголовного суда под­падают определенные группы преступных деяний, которые пред­ставляют большую опасность для международного сообщества. В Статуте Международного уголовного суда не дано определения международного преступления, а потому автор ставит перед со­бой цель выработать и определить понятие международного пре­ступления в связи с тем, что от определения преступлений, кото­рые подпадают под юрисдикцию Суда, зависят формы и методы борьбы с ними.

Думается, что выработанное автором определение междуна­родного преступления для Статута Международного уголовного суда позволит еще раз убедиться в том, какие преступные деяния представляют повышенную опасность для всего мирового сооб­щества и позволит определить формы сотрудничества между го­сударствами по активной борьбе с международными преступле­ниями.

Преступления, которые наносят значительный ущерб между­народному сообществу и международным интересам, сгруппиро­ваны в ст. 5 Статута Международного уголовного суда, где гово­рится, что юрисдикция Суда ограничивается самыми серьезными преступлениями, вызывающими озабоченность всего междуна­родного сообщества. И в соответствии с указанной статьей Суд обладает юрисдикцией в отношении преступлений геноцида, против человечности, военных преступлений и агрессии.

Если же обратиться к Уставу Нюрнбергского Международно­го Военного Трибунала (ст. 6), преступления против человечества разделены на три группы: 1) преступления против мира, вклю­чающие планирование, подготовку, развязывание или ведение агрессивной войны или войны в нарушение международных до­говоров, соглашений или заверений или участие в общем плане или заговоре, направленных к осуществлению любого из важ­нейших действий; 2) военные преступления, включающие нару-

108

щение законов или обычаев войны, в том числе убийства, истяза­ния или увод в рабство или для других целей гражданского насе­ления оккупированной территории, убийства или истязания во­еннопленных или лиц, находящихся в море, убийство заложни­ков, ограбление общественной или частной собственности, бес­смысленное разрушение городов и деревень, разорение, не оп­равданное военной необходимостью, и другие преступления; 3) преступления против человечности, включающие убийства, ис­требление, порабощение, ссылку и другие жестокости, совер­шенные в отношении гражданского населения до или во время войны, или преследования по политическим, расовым или рели­гиозным мотивам с целью осуществления или в связи с любым преступлением, подлежащим юрисдикции Трибунала, независи­мо от того, являлись эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет.

Думается, что указанная классификация международных пре­ступлений имела весьма большое значение как самый первый до­кумент международного уголовного права, который был направ­лен на защиту мира и безопасности народов. Необходимо отме­тить, что впервые об индивидуальной уголовной ответственности за военные преступления было сказано в Версальском договоре, где, в частности, говорилось о необходимости привлечения к уголовной ответственности Вильгельма П., бывшего императора Германии за публичное обвинение в высшем оскорблении меж­дународной морали и священной силы договора. Версальский договор предусматривал создание специального международного трибунала для осуществления правосудия над Вильгельмом II1. Заметим, что суда над германским императором так и не было, ввиду его невыдачи Голландией. Следует отметить, что союзные державы обвиняли императора в развязывании мировой войны 1914-1918 гг. и совершении им военных преступлений против на­родов, а также привлечения Вильгельма II к уголовной ответст­венности2.

См.: Полторак А.И., Савинский Л.И. Вооруженные конфликты и междуна­родное право. М., 1976. С. 335-337.

2 См.: Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против мира и безопасности. М, 1983. С. 9.

109

Отметим, что позиция отечественных ученых по вопросу о понятии международного преступления в основном, можно пола­гать, однозначна.- Но вместе с тем А.Н. Трайнин, рассматривая международные преступления, определил их «как посягательства на основы существования и прогрессивного развития народов»1.

П.С. Ромашкин также обратил внимание на то обстоятельство, что еще в проекте Кодекса против мира и безопасности челове­чества, составленном Комиссией международного права ООН в 1954 г., эти преступления названы международно-правовыми преступлениями, что, на наш взгляд, он считал неудачно и с точ­ки зрения существа, и с точки зрения точности юридического оп­ределения (по нашему мнению, термин «правовые преступления» и «преступления против права» ни грамматически, ни юридичес­ки не может быть признан правильным). Нельзя не отметить, считает П.С. Ромашкин, и то, что этот проект неудовлетворите­лен в главном - в определении понятия тягчайших преступлений против мира и безопасности народов .

М.И. Лазарев относит международные преступления к престу­плениям, посягающим на независимость каждого народа и мир­ные отношения между народами3.

Д.Б. Левин считал, что к международным преступлениям не­обходимо относить те преступления, которые посягают на свобо­ду народов мира, посягают на интересы всего прогрессивного человечества и на коренные основы международного общения, а также на права и интересы всех государств .

Л.А. Моджорян рассматривает указанные международные преступления как посягательство на само существование госу­дарства и нации5.

1              См.: Трайнин АН. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 271-423.

2              См.: Ромашкин ПС. Преступление против мира и человечества. М. 1967.

С. 289-292.

3              См.: Лазарев М.И. Империалистические военные базы на чужих террито­

риях и международное право. М, 1963. С. 178-179.

4              См.: Левин Д.Б. Ответственность государств в современном международ­

ном праве. М., 1966. С. 83-97.

5              См.: Моджорян Л.А. Субъекты международно-правовой ответственности //

Сов. гос. и право. 1969. №12. С. 123.

ПО

Выступая с обвинительной речью на Нюрнбергском процессе, Главный обвинитель от СССР А. Руденко высказал положение, которое стало, в общем-то принципом ответственности за тяг­чайшие международные преступления, он сказал: «Во имя свя-, щенной памяти миллионов невинных жертв фашистского терро-i pa, во имя укрепления мира во всем мире, во имя безопасности народов в будущем мы предлагаем подсудимым полный и спра­ведливый счет. Это - счет всего человечества, счет воли и совес­ти свободолюбивых народов»'.

И.И. Карпец считал, что понятие международного преступле­ния родилось как реакция на деяния, ставшие возможными в свя­зи с агрессивными, захватническими войнами, сопровождавши­мися уничтожением материальной культуры народов, зверскими методами ведения войны, издевательствами, мучительством и физическим уничтожением мирного населения. Народы осудили эти преступления и лиц, их совершивших. Он также считает, что законодательные акты, предусматривающие наказание междуна­родных преступников, должны начать действовать вновь, если появятся преступления такого рода, лица, для которых предупре­ждения миролюбивого человечества, создавшего эти междуна­родные акты уголовно-процессуального характера, окажутся не­достаточным.

Однако, как он считает, нам представляется, что эти законы могут применяться не только в случае развязывания глобальных международных конфликтов, угрожающих существованию всего человечества. В мире немало сил, желающих держать народы в страхе перед войной, сил, стремящихся балансировать на грани войны, подстрекать и поддерживать так называемые локальные конфликты2. И. И. Карпец пришел к выводу, что международные преступления есть не только следствие агрессивных войн и их последствий, но они могут зарождаться и совершаться и в период мирного развития отношений между государствами и народами.

Учение о международных преступлениях в последнее время позволяет говорить о том, что отдельные ученые выделяют от­дельную группу преступлений, которые они называют либо меж-

См : Нюрнбергский процесс. Т. 1. С. 504-506. 2 См.: Карпец И.И. Указ. соч. М., 1979. С. 42.

111

дународными, но не являющимися столь тяжкими, как преступ­ления первой группы, либо преступными нарушениями междуна­родного правопорядка, либо преступлениями международного характера'.

Автор отмечает, что в научных дискуссиях иногда высказы­ваются всевозможные мнения, можно ли их считать международ­ными преступлениями? Необходимо отметить, что многие из этих преступлений ранее подвергались анализу как международ­ные, другие появились в последнее время как новый состав пре­ступлений международного характера, часть преступлений при­обрели новые черты - приблизились к международным преступ­лениям. В частности, М.И. Блум в своей работе: «Действие уго­ловного закона в пространстве и международно-правовая борьба с преступностью» утверждала, что международные преступления и преступления, посягающие на международный правопорядок, резко различаются по своей направленности и опасности для судьбы мира и человечества. По степени своей опасности они не подлежат ни сопоставлению, ни сравнению» . Думается, что та­кие утверждения на сегодняшний день весьма спорны. И.И. Кар-пец, во-первых, считал, что любые преступления, особенно меж­дународного характера, подлежат и сопоставлению, и сравнению с другими преступлениями, иначе нельзя выяснить степень их опасности, выработать формы и методы борьбы с ними, устано­вить, к какой группе преступлений их отнести. Во-вторых, он также считал, что международные преступления, как и преступ­ления международного характера, неизменны. Могут появляться новые, как мы уже отметили, либо уже известные могут менять степень своей опасности3.

Международные преступления по своему характеру наиболее тяжкие преступления, и совершаются они в области международ­ных отношений, посягая на отношения между государствами в условиях мирного сосуществования.

1 См.: Гавердовский А.С. Проблемы предупреждения преступности в совре­менном международном праве //Материалы теоретической конвенции. М. 1998 г.; Галенская Л.Н. О понятии международного уголовного права.// Советский ежегодник международного права. 1969. М., 1970. С. 78-84 и др.

2              См.: Блум МИ. Указ. соч. С. 254.

3              См.: Карпец И.И. Указ. соч. С. 43.

112

ИИ. Карпец полагал, что совершение международных престу­плений весьма серьезно может подрывать международный пра­вопорядок1. Автор отмечает, что вся система международных норм, которые регулируют общественные отношения между го­сударствами в соответствии с принципами международного пра­ва, и составляет понятие международного правопорядка.

И.И. Карпец также считал, что для такой отрасли, как между­народное уголовное право, необходимо выделить, классифициро­вать конкретные группы общественных отношений, определить, какие преступления мы можем называть международными, а ка­кие нет, установить связи и различия между международными преступлениями, преступлениями, близкими к ним, также затра­гивающими сферу международных отношений и общеуголовны­ми преступлениями. Он пришел к выводу, что отнесение боль­шой группы преступлений к преступлениям против международ­ного правопорядка недостаточно четко для классификации уго­ловных преступлений, тем более что и те, которые не включены в эту группу, в конечном счете также нарушают международный правопорядок2.

СВ. Черниченко считает, что официально признанного опре­деления международного преступления нет. Но в доктрине су­ществует единодушное мнение, согласно которому нецелесооб­разно пытаться сформулировать исчерпывающий перечень таких действий. Даже если это было бы возможно, в настоящее время этого не следовало бы делать, так как международное право раз­вивается и нельзя исключать необходимости дополнения такого перечня1. Он также считает, что в какой-то степени термин «ме­ждународное преступление» носит характер метафоры, так как означает нарушение не уголовного, а международного права4.

Ю.А. Решетов отмечает, что международное право как юри­дическая система права отличается целым рядом специфических черт, что находит свое отражение как в характере международно-

' См.: Карпец И.И. Указ. соч. С. 46. См.: Там же. С. 47. 3 См.: Черниченко С. В. Теория международного права. Т. 2. Старые и новые

теоретические проблемы. М. 1999. С. 407.

4 См.: Там же. С. 408.

113

правовых отношений, через которые, как правило, реализуются нормы международного права, так и, в особенности, междуна­родных правонарушений, влекущих международно-правовую от­ветственность государств1.

Анализируя указанную проблему, необходимо обратить вни­мание, что одна из самых важных задач Организации Объеди­ненных Наций - «поддерживать международный мир и безопас­ность и с этой целью принимать эффективные коллективные ме­ры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира». Думается, что такое определение очень важно, поскольку борьба с международными преступлениями попадает в сферу обязанностей Совета Безопас­ности ООН. Из п. 1 ст. 24 Устава ООН вытекает, что Совет Безо­пасности ООН несет главную ответственность за поддержание международного мира и безопасности и действует от имени всех членов организации.

Ущерб от совершения международных преступлений, нано­сящий международному правопорядку, несоизмерим с ущербом от обычных правонарушений и имеет принципиально иной ха­рактер, который связан с сознательным и вызывающим нежела­нием подчиняться предписаниям международного права, что де­лает правомерным применение в случае их совершения более тя­желых форм ответственности.

Следует обратить внимание на то, что, кроме термина «меж­дународное преступление», в теории международного права ши­рокое распространение получили термины «преступление против международного права», «преступление международного харак­тера», «преступления по общему международному праву», «пре­ступления согласно международному праву». В частности, тер­мин «преступления против международного права» был приме­нен в приговоре Нюрнбергского трибунала, где говорится, что преступления против международного права совершаются людь­ми, а не абстрактными категориями2.

1              См.: Решетов Ю.А. Борьба с международными преступлениями против

мира и безопасности. С. 17.

2              См.: Нюрнбергский процесс. Т. VII. М., 1961. С. 368.

114

Необходимо заметить, что преступления против международ­ного права, преступления согласно общему международному праву и преступления международного характера довольно часто рассматриваются как однозначные.

Следует также обратить внимание на то, что везде, где гово­рится о преступлениях против международного права, преступ­лениях согласно международному праву, указывается на то, что речь идет о действиях индивидов, которые, как правило, высту­пают в двух качествах - в официальном качестве и как физичес­кие частные лица. Так, в ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала сказано: «Трибунал, учрежденный для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, имеет право су­дить и наказывать лиц, которые, действуя в интересах европей­ских стран оси индивидуально или в качестве членов организа­ции, совершили любое из преступлений»1.

В принципах международного права, признанных Уставом Нюрнбергского трибунала и нашедших выражение в решении этого трибунала, текст которых был принят на второй сессии Ко­миссии международного права ООН в 1950 г., говорится: «Всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признаваемое, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответст­венность и подлежит наказанию»2.

В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества в самых первых его вариантах, где предусматрива­лись конкретные виды преступлений, были применены выраже­ния следующего характера: «любое лицо, которое как руководи­тель или организатор планирует, совершает или отдает приказ о совершении (соответствующего действия)», «любое лицо, кото­рое совершает или отдает приказ о совершении (соответствую­щего действия)», «любое лицо, которое как агент или представи­тель государства совершает или отдает приказ о совершении (со­ответствующего действия) и т.д.3 В последнем варианте проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, который был довожен Комиссией международного права 26 июля

1              См.: Международное гуманитарное право в документах. М., 1996. С. 516.

2              См.: Международное публичное право. Сб. док. Т. 2. М., 1996. С. 101.

3              См.: Док. ООН A/CN. 4/L. 464/Add.4, 15 Juiy 1991/ Р/ 7, 9, 11.

115

1996 г. Генеральной Ассамблеи ООН ей же было частично от этих формулировок отказано1.

СВ. Черниченко считает, что, сравнивая термины «преступ­ления против международного права», «преступления согласно международному праву», «преступления против мира», «военные преступления», «преступления против человечества», «преступ­ления против мира и безопасности человечества», утверждает, что их юридическая природа в контексте соответствующих доку­ментов одна и та же, а именно: во всех случаях имеются в виду действия индивидов. Он также считает, что в этом состоит их ос­новное отличие от действий, которым посвящена ст. 19 проекта статей «Об ответственности государств». Действия индивидов, относящиеся к категории преступлений против международного права, считаются преступными, поскольку признаются опасными всеми либо частью международного сообщества, причем, как правило, значительной частью. Он считает, что такое признание означает также признание необходимости объединения усилий государств для борьбы с ними2.

СВ. Черниченко приходит к выводу, что понятие преступле­ний против международного права и преступлений против мира и безопасности человечества частично совпадает. Однако есть дей­ствия индивидов, которые признаются в такой степени опасными на международном уровне, что это позволяет квалифицировать их как преступления, требующие объединения усилий государств для борьбы с ними, т.е. как преступления против международно­го права, но которые, тем не менее, не настолько опасны, чтобы отнести их к преступлениям против мира и безопасности челове­чества (например, пиратство, подделка денежных знаков и т.д.)3. Думается, что с позицией СВ. Черниченко следует считаться.

Необходимо обратить внимание, что в доктрине международ­ного права термин «международные преступления» довольно часто употребляется для обозначения как действий государств, так и индивидов. Необходимо заметить, что в последнем случае

'   ' См.: Док. ООН A/CN/ 4/L. 532. 8 July 1996. Р. 7.

2              См.: Черниченко С. В. Теория международного права. В 2-х т. Т. 1: Совре­

менные теоретические проблемы. 1999. С. 414.

3              См.: Там же. С. 415.

116

он охватывает преступления против международного права. В частности, Р.А. Мюллерсон считает, что необходимо различать преступления государств, с одной стороны, и преступления физи­ческих лиц - с другой. Он считает, что это качественно разные, разноуровневые (хотя и в случае совершения международных пре­ступлений взаимосвязанные) явления. Здесь различны не только субъекты преступления и объекты посягательства, но и способы, и формы ответственности1.

СВ. Черниченко отмечает, что в соответствии с точкой зрения более радикальной части сторонников дуалистической теории соотношения международного и внутригосударственного права, преступления против международного права - действия индиви­дов, которые государства обязались по отношению друг к другу считать преступными, подвергать виновных в их совершении лиц наказанию и сотрудничать друг с другом в борьбе с такими дей­ствиями (путем обмена информацией, выдачи преступников и даже создания международных уголовных судов)2.

Необходимо обратить внимание, что Комиссия международ­ного права ООН неоднократно подчеркивала различия между преступлением, совершаемым государством, и преступлением, совершаемым индивидом. В частности, в своем докладе о работе сорок пятой сессии, где говорится о последствиях «международ­ных преступлений» государств, Комиссия заострила внимание на том, что международное преступление - это не преступление в уголовно-правовом смысле.

СВ. Черниченко приходит к выводу, что под международны­ми преступлениями понимаются только действия государств, представляющие серьезные нарушения международного права, которые направлены против международного сообщества. Пре­ступления против международного права (преступления согласно международному праву) следует рассматривать как действия ин­дивидов, представляющие опасность в международном масштабе, которые признаются государствами преступными и требующими объединения усилий для борьбы с ними. Они включают в себя

См.: Международное уголовное право. М., 1999. С. 10 См.: Черниченко СВ. Указ. соч. С. 418.

117

преступления против мира и безопасности человечества . В то же время С. В. Черниченко считает, что перечень преступлений про­тив международного права, как и перечень международных пре­ступлений, может быть только приблизительным. Это эволюцио­нирующее явление2.

Автор вполне поддерживает точку зрения СВ. Черниченко и считает, что перечисленные в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества составы преступлений против международного права определены не в полном составе. Думается, что они более конкретизированы в ст. 5 Статута Меж­дународного уголовного суда, где говорится, что юрисдикция Суда ограничивается самыми серьезными преступлениями, вы­зывающими озабоченность всего международного сообщества. В соответствии со ст. 5 Статута Суд обладает юрисдикцией в отно­шении преступлений: а) преступления геноцида; Ь) преступления против человечности; с) военные преступления; d) преступления агрессии3. Указанный характер преступления имеют в Уставе Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г., и Ус­тава Международного трибунала по Руанде. В юрисдикцию Три­бунала по бывшей Югославии вошли: серьезные нарушения Же­невских конвенций 1949 г. (ст. 2), нарушение законов или обыча­ев войны (ст. 3), геноцид (ст. 4), преступления против человеч­ности (ст. 5). В юрисдикцию Трибунала по Руанде вошли: гено­цид (ст. 2), преступления против человечности (ст. 3 нарушения ст. 3, общей для Женевских конвенций 1949 г. и Дополнительно­го протокола II (ст. 4).

СВ. Черниченко полагает, что преступления против междуна­родного права не обязательно связаны с международным престу­плением. В ряде случаев они совершаются частными лицами, да­же если они входят в число преступлений, предусмотренных в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности чело­вечества, в Статуте Международного уголовного суда или в уста-

'См.: Там же. С. 419-420.

2              См.: Там же. С. 420.

3              См.: Док. ООН A/Conf. 183/96 17 July. 1998. P. 5.

118

вах Международных трибуналов по Югославии и Руанде они не всегда связаны с международными преступлениями. Геноцид может осуществляться и каким-либо частным лицом, действую­щим по собственной инициативе. Есть, конечно, случаи, когда преступление против международного права всегда связано с международным преступлением. Наиболее опасными, считает С. В. Черниченко, являются преступления против международного права, связанные с международными преступлениями или по своему фактическому содержанию с ними совпадающие. Необ­ходимо различать действия индивидов как частных лиц и дейст­вия индивидов, совершаемых от имени государства. Государство не абстрактное понятие, а, прежде всего, организация людей, по­этому его действия всегда будут действиями определенных лиц. В этом смысле можно говорить о том, считает он, что нормы меж­дународного права, адресованные государству, в конечном счете адресуются индивидам, действующим от его имени1.

Думается, что вряд ли существует совпадение содержания действий государства, которые образуют международное престу­пление, и содержания действий индивидов, выступающих от имени государства, из которых слагается данное международное преступление.

СВ. Черниченко считает, что какое бы высокое положение ни занимало должностное лицо, использовавшее государство в ка­честве орудия совершения международного преступления, со­вершенные им лично с этой целью действия не могут охватить все действия государства, образующие это международное пре­ступление. Например, агрессия, совершенная государством, т. е. международное преступление, включает в себя соответствующие действия главы государства, начальника генерального штаба и т. Д., каждое из которых, рассматриваемое как действие индивида, может быть отнесено к преступлениям против международного права2.

Думается, что общим для всех международных преступлений является то, что все они посягают на международные интересы, которые выражаются в заключенных между государствами дву-

1              См.: Черниченко СВ. Указ. соч. С. 421.

2              См.: Там же. С. 423.

119

сторонних и многосторонних договорах по борьбе с ними и име­ют международный характер.

На основании изложенного можно сделать вывод, что между­народные преступления - это разновидность международного правонарушения, посягающего на сами основы международного сообщества и наносящего ему тяжкий ущерб, и вызывающего опасные для человеческой цивилизации нарушения принципов и норм международного права основополагающего значения для обеспечения мира, защиты человека и жизненно важных интере­сов международного сообщества в целом. Конечным итогом со­вершения международного преступления является международ­ная уголовная ответственность физических лиц и не влияет на ответственность государств по международному праву.

Автор полагает необходимым провести краткий анализ меж­дународных преступлений, которые находятся или должны нахо­диться под юрисдикцией Международного уголовного суда.

2. Понятие преступления геноцида и его квалифицирующие

признаки

Преступления против населения с давнего времени преследо­вались по внутреннему законодательству государств. В отдель­ных случая международное право устанавливало запретительные нормы против преступлений, наносящих ущерб международному сообществу.

Во второй половине XX столетия международное сообщество пришло к выводу о том, что в международном праве должны быть закреплены императивные нормы, которые могли бы защи­тить основные права и свободы человека и тем самым запретить физическое истребление целых групп населения по расовым, на­циональным, этническим или религиозным признакам.

Глобальными международными документами, которые содер­жали нормы, относящиеся к преступлениям нарушения прав че­ловека стали принципы международного права, которые были признаны уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выра­жение в своих решениях 1950 г., Женевских конвенциях 1949 г., Международных пактах 1966 г., Конвенциях о предупреждении преступления геноцида и наказания за него 1948 г., Конвенциях о

120

неприменимости сроков давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества 1968 г., проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, Статуте Международного уголовного суда и некоторых других.

Преступление геноцида было признано в резолюции Гене­ральной Ассамблеи ООН от 11 декабря 1946 г. Немного позже резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 180 (И) от 21 ноября 1947 г. установила, что «геноцид является международным пре­ступлением, влекущим за собой национальную и международную ответственность отдельных лиц государств». В 1948 г. была при­нята и открыта для подписания Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за него (вступила в силу в 1951 г.)'.

В ст. 1 указанной Конвенции говорится, что «геноцид, незави­симо от того, совершается ли он в мирное или военное время, яв­ляется преступлением, которое нарушает нормы международного права» и государства-участники «обязуются принимать меры предупреждения и карать за его совершение».

По нашему мнению, справедливо отмечал А.Н. Трайнин, «в понимании Нюрнбергского Международного военного трибунала геноцид - это система преступных действий, направленных на физическое уничтожение группы населения»2.

Заметим, что в приговоре Нюрнбергского Международного военного трибунала полностью признавался факт организованно­го массового истребления целых народов: «из представленных доказательств явствует, что, во всяком случае, на Востоке массо­вые убийства и зверства совершались не только в целях подавле­ния оппозиции и сопротивления германским оккупационным войскам. В Польше и Советском Союзе эти преступления явля­лись частью плана, заключавшегося в намерении отделаться от всего местного населения путем изгнания и истребления его для того, чтобы колонизировать освободившуюся территорию нем­цами»3. А.Н. Трайнин относил к геноциду действия, которые бы-

1 См.: Международное гуманитарное право в документах. М, 1996. С. 123-127. См.: Трайнин А.//.Указ. соч. С. 409.

См.: Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. М.. ■957. Т. VII. С. 384-389.

121

ли направлены на физическое уничтожение отдельных расовых, национальных или религиозных групп .

И.И. Лукашук и А.В. Наумов считают, что по классификации, даваемой в Уставе Нюрнбергского трибунала, геноцид ближе всего стоит к преступлениям против человечности, однако отли­чается от них масштабом репрессий против определенных групп населения и ярко выраженными целями. В определенной степени он близок и к военным преступлениям, так как его совершение может совпадать со временем ведения военных действий, но от­личается от них также по цели (направлен на физическое унич­тожение именно отдельных расовых, национальных и религиозных групп) и, кроме того, может совершаться и в мирное время (напри­мер, геноцид осуществляемый в Камбодже Пол Потом против сво­его народа). Именно по этой причине Уставы трибуналов для Юго­славии и Руанды и Статут Международного уголовного суда выде­лили геноцид из военных преступлений и преступлений против человечности в самостоятельное международное преступление2.

Из ст. 6 Римского Статута Международного уголовного суда вытекает, что для целей Статута суда «геноцид» означает любое деяние, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную этническую, расовую или религиозную группу как таковую: а) убийство членов такой группы; Ь) причинение серьезных телесных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) умышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, ко­торые рассчитаны на ее полное или частичное физическое унич­тожение; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторожде­ния в среде такой группы; е) насильственную передачу детей из одной группы в другую. Данное определение аналогично опреде­лению, которое дано в ст. 17 проекта Кодекса преступлений про­тив мира и безопасности человечества .

1              См.: ТрайнинА.Н. Указ. соч. С. 409-410.

2              См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Указ соч. С. 123.

3              См.: Проект кодекса преступлений против мира и безопасности челове­

чества, рассмотрен в новой редакции на пятьдесят первой сессии Генеральной

Ассамблеи   в 1996 году в качестве официального доклада комиссии междуна­

родного права о работе ее сорок восьмой сессии 6 мая - 26 июня 1996 года. См-:

Док. ООН А/51/10 Док. ООН А/51/10.

122

Заметим, что термин «геноцид» был впервые использован в своих работах Рафаэлем Лемкиным1.

Анализируя в совокупности ст. 17 проекта Кодекса преступ­лений против мира и безопасности человечества и ст. 6 Римского Статута Международного уголовного суда необходимо отметить, что в пункте «С» ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала призна­вались различные категории преступлений против человечности. Первая категория преступлений против человечности связана с бесчеловечными деяниями, вторая категория преступлений против человечности связана с преследованием человеческой группы.

Устав Нюрнбергского трибунала определил вторую категорию преступлений против человечности как «преступления по поли­тическим, расовым или религиозным мотивам в целях осущест­вления или в связи с любыми преступлениями, подлежащими юрисдикции Трибунала, независимо от того, являлись ли эти действия нарушением внутреннего права страны, где они были совершены, или нет. Трибунал признал отдельную группу подсу­димых виновными в совершении преступлений против человеч­ности в силу совершенных ими преступных деяний и тем самым подтвердил принцип личной ответственности и наказания за та­кое поведение как за преступление по международному праву2. После вынесения Нюрнбергским трибуналом приговора, Гене­ральная Ассамблея подтвердила, что преступление против чело­вечности типа преследования или «геноцид» представляли собой преступления по международному праву, за совершение которых индивиды подлежат наказанию3. Как уже упоминалось, Гене­ральная Ассамблея в 1948 г. приняла Конвенцию о предупрежде­нии преступления геноцида и наказания за него, которая впослед­ствии стала основой международного сотрудничества, необходи­мого для избавления человечества от этого весьма тяжкого пре­ступления4.

См.: Lemkin R. Axis Rule in Occupied Europe, Carnegie Endowment for Inter­national Peace (Washington 1944). P. 790-795.

2 См.: Нюрнбергский приговор. С. 462^65; 482-485.

' См.: Док. ООН. Резолюция 97 (1) Генеральной Ассамблеи ООН.

4 См.: Док. ООН. Резолюция 260 A (III) Генеральной Ассамблеи OOft; United Nations Treaty Series, vol. 78. P. 277.

123

Автор отмечает, что в 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН признала исключительную тяжесть преступления геноцида, в 1948 г. разработала и приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него1 - все это и явилось основанием включения данного преступления в проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г.

Конвенция 1948 г. стала пользоваться широким признанием международного сообщества и была ратифицирована большинст­вом государств. Принципы, которые положены в основу этой Конвенции, были признаны Международным Судом ООН в ка­честве обязательных для государств, даже если они не имеют си­лу международных обязательств2. Статья 2 Конвенции содержит определение преступления геноцида, которое послужило важным поводом в развитии международного уголовного права, связан­ного с преследованием определенной категории преступлений против человечности, признанной Уставом Нюрнбергского три­бунала. Конвенция дает конкретное определение преступления геноцида в плане необходимого намерения и запрещенных дея­ний. Заметим, что Комиссия международного права не включает требование связи с преступлениями против мира и военными преступлениями, которые имеют место в Уставе Нюрнбергского трибунала, в котором говорится о преследованиях «с целью осу­ществления или в связи с любыми преступлениями, подлежащи­ми юрисдикции Трибунала». Определение геноцида, которое со­держится в ст. 2 Конвенции, пользующееся обширным признани­ем, впоследствии было воспроизведено в ст. 17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г., а также воспроизводится в Уставе Международного Трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нару­шения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 22 февраля 1993 г.3, Уставе Международного трибунала по Руанде от 8 ноября 1994 г.4 и

' См.: Международное гуманитарное право в документах. М., 1996. С. 123-127.

2              См.: Reports I. C.J. Reservations to the Convention in Genocide, Advisory

Opinion. 1951. P. 12.

3              См.: Международное гуманитарное право в документах. М., 1996. С. 532-535.

4              См.: Там же. С. 536-538.

124

Римском Статуте Международного уголовного суда1. Заметим, что ставшие трагедией преступления в Руанде ясно продемонст­рировали, что преступление геноцида, даже если оно совершается главным образом на территории одного государства, может иметь серьезные последствия для международного мира и безопаснос­ти, что тем самым подтверждает уместность включения этого преступления в Статут Международного уголовного суда.

Обратим внимание, что определение преступления геноцида, которое содержится в ст. 17 проекта Кодекса преступлений про­тив мира и человечества 1996 г. и ст. 6 Римского статута Между­народного уголовного суда, состоит из двух важных элементов. Первый элемент «необходимого намерения» (mens rea) и второй элемент - запрещенного деяния (actus reus). Указанные два эле­мента упомянуты в одном предложении ст. 6 Римского статута, в которой говорится, что «для целей настоящего Статута «гено­цид» означает любое из следующих деяний, совершаемых с на­мерением». Первый элемент определения имеет место в предло­жении ст. 6 Статута, второй элемент содержится в подпунктах а) убийство членов такой группы; Ь) причинение серьезных телес­ных повреждений или умственного расстройства членам такой группы; с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее; d) меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; е) насиль­ственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Давая характеристику первому элементу, заметим, что опре­деление преступления геноцида требует конкретного намерения, которое является окончательной особенностью этого конкретного преступления по международному праву.

Запрещенные деяния, которые перечислены в подпунктах а) -е), по своему характеру являются сознательными, намеренными или продиктованными волей деяниями, которые индивид не мог бы обычно совершить, не зная, что они, вероятно, повлекут за собой определенные последствия. Намерение совершить одно из перечисленных деяний в сочетании с общим осознанием возмож­ных последствий такого деяния в отношении непосредственной

См.: Док. ООН. A/CONF.183 /2/Add. 1

125

жертвы или жертв применительно к преступлениям геноцида не является достаточным. Заметим, что определение этого преступ­ления требует особого направления прямого умысла в отношении последствий запрещенного деяния. Как указывается в водном по­ложении ст. 6 Римского Статута, лицо несет ответственность за преступление геноцида только тогда, когда одно из запрещенных деяний совершается «с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, рассовую или религиозную группы как таковую».

Квалифицирующим признаком преступления геноцида явля­ется намерение, как важный аспект данного состава преступле­ния. Намерение должно заключаться в уничтожении группы лиц, которые принадлежат к той и иной конкретной группе, а запре­щенное деяние должно быть совершено против лица в силу его принадлежности к конкретной группе и в качестве одного из по­следовательных шагов достижения общей цели уничтожения этой группы. Принадлежность лица к данной группе, а не его личность представляет собой решающий критерий определения непосредственных жертв преступлений геноцида. Данная группа как таковая является конечным объектом или намеченной жерт­вой ряда преступного массового поведения. Н. Робинсон заметил, что главная черта геноцида заключается в его объекте и умысел преступления должен быть направлен на уничтожение группы. Группа, состоит из индивидов, и поэтому, строго говоря, деяние по ее уничтожению должно быть направлено против индивидов. Но эти индивиды важны не per se, а лишь как члены группы, к которой они принадлежат1. Предпринятые действия против кон­кретных членов группы представляют собой средства, которые были использованы для достижения преступной конечной цели в отношении конкретной группы.

Если рассматривать геноцид с точки зрения его цели, то со­вершенно очевидно, что на фоне других бесчеловечных актов это преступление будет выделяться. Его цель заключается в том, чтобы «уничтожить, полностью или частично, какую-либо на­циональную, этническую, рассовую или религиозную группу». Но необходимо заметить, что в основе других бесчеловечных ак-

1 См.: Robinson N. The Genocide Convention: A Commentary. 1960. P. 58.

126

тов могут также лежать национальные, расовые или религиозные мотивы, однако эти акты совсем не обязательно совершаются с намерением уничтожить какую-либо группу, рассматриваемую как конкретное образование. Если исходить из этой точки зрения, то геноцид имеет конкретные отличительные признаки.

Чтобы выяснить, существует ли какое-либо различие между геноцидом и другими бесчеловечными актами, заметим, что не­которые юристы считают, что между геноцидом и другими пре­ступлениями против человечества различия отсутствуют. Амери­канский профессор С. Глейзер считает, что авторы как конвенции о геноциде, так и проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества хотели признать геноцид как престу­пление даже в том случае, когда акт (убийство и т.д.) совершен против одного какого-либо члена группы с намерением уничто­жить ее полностью или частично, и решающим в этом случае яв­ляется намерение1.

Намерение должно заключаться в уничтожении группы как таковой, т. е. как отдельного и отличающегося от других образо­ваний, а не как некоторых людей лишь в силу их принадлежности к конкретной группе. На этот счет Генеральная Ассамблея ООН провела различия между преступлениями геноцида и убийствами, охарактеризовав геноцид как отказ в признании права на сущест­вование целых человеческих групп, а убийство как отказ в при­знании права на жизнь отдельных человеческих существ2.

Намерение должно заключаться в уничтожении группы пол­ностью или частично. Преступление геноцида по своему характе­ру требует намерения уничтожить значительную часть конкрет­ной группы. Также намерение должно заключаться в уничтоже­нии группы одного из видов, предусмотренных в Конвенции, а именно национальной, этнической, расовой или религиозной группы3.

1              См.: Glaser S. Droit international penal conventional, Bruxellesm, Establish­

ment Emile Bruylant, 1970. P. 112.

2              См.: Док. ООН A/ 95/1.

См.: Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказания за "его от 9 декабря 1948 г.

127

Если рассматривать геноцид с точки зрения его цели, то со­вершенно очевидно, что на фоне других бесчеловечных актов это преступление будет четко выделяться. Его цель заключается в том, чтобы «уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу». Разумеется, в основе других бесчеловечных актов могут лежать национальный, расовые или религиозные мотивы, однако эти ак­ты совсем не обязательно совершаются с намерением уничтожить какую-либо группу, рассматриваемую как конкретное образова­ние. Заметим, что политические группы были включены в опре­деление преследований, содержащееся в Уставе Нюрнбергского трибунала, но не в определении геноцида, содержащееся в Кон­венции, поскольку эта группа не была сочтена достаточно ста­бильной для целей последнего из указанных преступлений. Тем не менее, преследование, направленное против членов полити­ческой группы, может все же представлять собой преступление против человечности. Расовые и религиозные группы охватыва­ются Уставом Нюрнбергского трибунала и Конвенцией о преду­преждении преступления геноцида и наказания за него. Кроме того, Конвенция также охватывает национальные или этнические группы. Статья 6 Римского Статута Международного уголовного суда признает те же категории защищаемых групп, что и указан­ная Конвенция. В ст. IV Конвенция прямо признает, что преступ­ление геноцида может быть совершено ответственными по кон­ституции правителями, должностными или частными лицами. Заметим, что определение преступления геноцида было бы рав­ным образом применимо в отношении любого отдельного лица, которое совершает одно из запрещенных деяний с необходимым намерением. По нашему мнению, степень знаний деталей плана или политики осуществления преступления геноцида могла бы быть различной в зависимости от положения исполнителя пре­ступления в государственной иерархии или в структуре военного командования. Думается, что это не может означать, что подчи­ненный, который фактически осуществляет план, не может счи­таться ответственным за преступление геноцида лишь потому, что он не обладает столь же полной информацией в отношении общего плана, что и его начальники. Определение преступления геноцида требует определенной степени знания конечной цели

128

преступного поведения, а не знания каждой частности общего плана или политики геноцида. Предполагается, что подчиненный знает о намерениях своих начальников, когда он получает прика­зы совершить запрещенные деяния против лиц, которые принад­лежат к этой группе. На этот счет он не может уклониться от от­ветственности, если он выполняет приказы о совершении деяний по уничтожению жертв, выделяемых в силу их принадлежности к конкретной группе, утверждая, что он не был посвящен во все аспекты общего плана геноцида. Автор полагает, что междуна­родно-правовые нормы не позволяют индивиду защититься от уголовной ответственности, игнорируя очевидное. Например, воен­нослужащий, которому было приказано обыскать дома и убить только тех, кто принадлежит к конкретной группе, не может не знать о несущественности личности жертв и о существенности их принадлежности к данной группе. Также он не может не знать о гу­бительных последствиях такого преступного поведения для этой группы как таковой. Из этого следует, что необходимая степень •знания и намерение могут быть выделены из характера приказа о совершении запрещенных тяжких деяний против лиц, которые при­надлежат к конкретной группе, и поэтому выделяемых в качестве непосредственных жертв преступного массового поведения.

Анализируя второй элемент определения геноцида, автор от­мечает, что и в ст. 17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, и в ст. 6 Римского Статута Между­народного уголовного суда в подпунктах а)-е) перечисляются за­прещенные деяния, которые содержатся в ст. II Конвенции о пре­дупреждении преступления геноцида и наказания за него. В п. 10 ст. 2 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. для определения примерного, а не исчерпы­вающего перечня деяний, представляющих собой геноцид, ис­пользуется слово «включая», а в ст. 17 проекта Кодекса преступ­лений против мира и безопасности человечества 1996 г. и в ст. 6 Римского Статута Международного уголовного суда была ис­пользована ст. II указанной Конвенции, чтобы указать исчерпы­вающий характер перечня запрещенных преступных деяний. Следует обратить внимание на важную деталь, которая требует Уточнения. Уничтожение, о котором идет речь в Конвенции, про­екте Кодекса преступлений 1996 г. и Римском Статуте Междуна-

5-1229     129

родного уголовного суда, - это физическое уничтожение группы физическими либо биологическими средствами, а не уничтоже­ние национальной, языковой, религиозной, культурной или иной самобытности данной группы. Национальный или религиозный элемент, либо расовый или этнический элемент не принимаются во внимание в определении слова «уничтожение», которое долж­но восприниматься лишь в его материальном смысле, его физи­ческом или биологическом смысле. Обратим внимание, что про­ект конвенции 1947 г., который был подготовлен Генеральным секретарем ООН, и проект конвенции 1948 г., который был под­готовлен Специальным комитетом по геноциду, содержали по­ложения о «культурном геноциде». Данное понятие охватывало любое преднамеренное деяние, совершенное с целью уничтоже­ния языка, религии или культуры данной группы, например за­прещение использования языка конкретной группы в ежедневном общении и т.д. Но, вместе с тем, текст Конвенции, подготовлен­ный Шестым комитетом и принятый Генеральной Ассамблеей, не включает в себя концепцию «культурного геноцида», содержа­щуюся в указанных проектах, и перечисляет лишь деяние, кото­рое относится к категории «физического» или «биологического» геноцида. Тем не менее, некоторые деяния, которые указаны в этом пункте, при некоторых обстоятельствах могли бы представ­лять собой преступления против мира и безопасности человечест­ва. Если же обратить внимание на ст. 17 проекта Кодекса престу­плений против мира и безопасности человечества и ст. 6 Римского Статута, то первые три подпункта перечисляют деяние «физиче­ского геноцида», в то время как последние два - деяния «биологи­ческого геноцида».

В преступлении геноцида присутствует элемент массовости. Обратим внимание, что элемент массовости был поддержан в не­которых точках зрения. В 1948 г. Юридический комитет Комис­сии Организации Объединенных Наций по делам военных пре­ступлений считал, что «единичные нарушения не входят в поня­тие преступления против человечества»1. В частности, для клас-

1 См.: History of the United Nations War Crimes Commission and the Develop­ment of the Laws of War, published for the United Nations War Crimes Commission by HM Stationary Office, London. 1948. P. 179.

130

сификации какого-либо общеуголовного преступления, подле­жащего наказанию только во внутригосударственном праве, пре­ступления против человечества, которое относится к области ме­ждународного права, необходимо какое-либо массовое и систе­матическое действие, особенно по распоряжению властей. Что же касается вмешательства государств в дела государства, на терри­тории которого были совершены преступления, или граждане которого стали жертвами, то они оправдывалось лишь теми пре­ступлениями, которые ставят под угрозу международное сообще­ство или приводят в негодование человечество либо своими мас­штабами и жестокостью, либо большим числом или тем, что ана­логичные акты были совершены в различные моменты времени и в различных местах'. Однако имеются и противоположные точки зрения, в частности, профессор Роберт Лира на ИХ Международ­ной конференции по унификации уголовного права говорил, что преступлением, наносящим ущерб человечеству, считается любое деяние или нарушение, которое несет серьезную угрозу какому-либо лицу или включает физическое насилие над ним по мотивам его национальной или расовой принадлежности, религиозных, философских или политических убеждений". Анри Мейровиц утверждает, что преступления против человечества должны на самом же деле включать, наряду с актами, направленными про­тив отдельных жертв, акты участия в массовых преступлениях. Далее он считает, что элемент многочисленности жертв необхо­дим не более, чем элемент множественности актов. Появление концепции преступления против человечества было вызвано пре­ступным историческим явлением, характерной основной чертой которого была массовость: большое число противоправных дея­ний; большое число исполнителей и большое число жертв. Одна­ко массовость, как он считает, не является элементом состава этого правонарушения3. Отметим, что проблема неизбежно мас-

См.: См.: History of the United Nations War Crimes Commission and the De­velopment of the Laws of War, published for the United Nations War Crimes Com­mission by HM Stationary Office. London. 1948. P. 179.

См.: Memorandum prepare par M Vespasien Pella la demande du Secretariat d« Nations Unies (A/CN.4/39), P. 140. Voir egalement Yearbook of the International Law Commission. 1950. Vol. II. P. 349. ' См.: Stefan Glaser. Указ. соч. Р. 253.

131

сового или немассового характера преступления против челове­чества теоретически спорна. Эти спорные моменты имеют место и в судебной практике. Так, Верховный суд британской зоны от­мечал, что этот элемент массовости не является обязательным для правового определения преступления против человечества, которое, наряду с истреблением, предполагающим элемент мас­совости, охватывает убийства, пытки или изнасилования - акты, которые могут быть изолированным и единичным деянием'. Американский военный трибунал, напротив, считал, что элемент массовости является неотъемлемой частью состава преступления против человечества. В ходе процесса № 3 обвиняемым вменя­лось в вину «преднамеренное участие в системе жестокости и несправедливости». По мнению трибунала, единичные случаи жестоких деяний или преследований не должны предусматри­ваться в определении2. После изучения определений, содержа­щихся в Нюрнбергском уставе, Токийском уставе и в законе № 10, Юридический комитет Комиссии Объединенных Наций по делам военных преступлений высказал свою позицию. А именно, он посчитал, что единичные нарушения не входят в понятие пре­ступления против человечества. В принципе для классификации какого-либо общеуголовного преступления, подлежащего нака­занию только во внутригосударственном праве, преступлением против человечества, которое относится к области международ­ного права, необходимо какое-либо массовое и систематическое деяние, особенно по распоряжению властей. Вмешательство го­сударств, иных, чем те, на территории которого были совершены преступления, или граждане которого стали жертвами, оправды­вается лишь теми преступлениями, которые ставят под угрозу международное сообщество или приводят в негодование челове­чество либо своими масштабами и жестокостью, либо большим числом или тем, что аналогичные акты были совершены в раз­личные моменты времени и в различных местах .

1              См.: Eutscheibwagen des Obersten Gerichtshof fur die Britische Zone in Straf-

sachen. P. 13.

2              См.: American Military Tribunals. Case HI. Vol. III. P. 985.

3              См.: History of the United Nations War Crimes Commission and the Develop­

ment of the Laws of War, op.cit. P. 179.

132

Таким образом, различие, проводимое на основе массовости, не имеет, однако, решающего значения. Некоторые специалисты по-прежнему считают, что систематическое нарушение лишь од­ного из прав человека является преступлением против челове­чества. Раз так, то возникает вопрос о возможности определения элемента тяжести в качестве своего рода критерия дифференциа­ции. С. Глейзер считает, что геноцид является не чем иным, как более тяжким, или совершенным при отягчающих обстоятельст­вах, частным случаем, преступлением против человечества. Они различаются не своей сущностью, а лишь степенью1. По его мне­нию, проблема проведения различия осложняется еще и тем, что с точки зрения мотивов невозможно усмотреть различие между уничтожением «этнической группы» и уничтожением «политиче­ской группы». Другие юристы указанную позицию не разделяют. В частности, Веспасьен В. Пелла считает, что эти два понятия -геноцид и преступление против человечества - охватывают не одну и ту же область. «Действительно, - указывает он, согласно постановлениям Конвенции от 9 декабря 1948 г., нет преступле­ния геноцида, если акт направлен против политической группы. Преступления же против человечности, как они были предусмот­рены в п. 6 ст. 6 Статута Нюрнбергского трибунала, могут, на­против, заключаться в преследованиях по политическим моти­вам»2. Развивая свои доводы, он также высказал свою мысль о том, что различие между этими двумя понятиями являются тако­выми, что геноцид следовало бы исключить из кодификации. В этой связи он указывает на существование отдельной конвенции о геноциде, которая делает излишним включение геноцида в Ко­декс преступлений против мира и безопасности человечества. «Следует, - указывает он, - сохранить самостоятельность и неза­висимость конвенции о геноциде»3. Думается, что с этими выво­дами согласиться никак нельзя.

1              См.: Stefan Glaser. Указ. соч. Р. 109.

2              См.: Memorandum prepare par M. Vespasien Pella a la demande du Secretariat

des Nations Unies (ACN.4/39). P. 141 et 142. Voir egalement Yearbook of the Inter­

national Law Commission, 1950. Vol. II. P. 351.

3              См.: 3 См.: Memorandum prepare par M. Vespasien Pella a la demande du Se­

cretariat des Nations Unies (ACN.4/39). P. 141 et 142. Voir egalement Yearbook of

the International Law Commission, 1950. Vol. II. P. 141.

133

В литературе высказывалась мысль и о том, чтобы в качестве критерия дифференциации этих двух понятий взять состояние войны. В Уставе Нюрнбергского трибунала, как уже отмечалось, установлена связь между преступлениями против человечества и состоянием войны. Военные трибуналы довольно широко обсуж­дали эту проблему. В частности, в издании «Law Reports» эти об­суждения отражены следующим образом: «Хотя эти два понятия, может быть, и перекрываются, геноцид отличается от преступле­ний против человечества тем, что для его доказательства нет не­обходимости устанавливать связь с войной»1.

Анализируя подпункт «а) убийство членов такой группы» не­обходимо отметить то, что указанный состав преступления «убийство членов такой группы» был взят из подпункта а) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказа­ния за него 1948 г.

К элементам такого состава преступления необходимо отне­сти: исполнитель убил одно или несколько лиц; такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, расовой или ре­лигиозной группе; исполнитель имел умысел уничтожить, полно­стью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую; это деяние имело место в кон­тексте явной линии аналогичного поведения, направленного про­тив этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

В подпункте d) слова «причинение серьезных телесных по­вреждений или умственного расстройства такой группы» были взяты из подпункта d) ст. II Конвенции о предупреждении пре­ступления геноцида и наказания за него. Указанный подпункт охватывает два вида ущерба, который может быть причинен ли­цу, - телесные повреждения, предполагающие физические увечья того или иного рода, и умственное расстройство, которое связано с тем или иным нарушением умственных способностей. Телесное повреждение или умственное расстройство, причиненные членам группы, должны иметь столь серьезный характер, чтобы созда­вать угрозу ее полного или частичного уничтожения.

См.: The Law Reports of Trial of War Criminals. Vol. XV. P. 138.

134

К элементам указанного состава преступления Подготови­тельная комиссия Международного уголовного суда отнесла: ис­полнитель причинил серьезные телесные повреждения или умст­венное расстройство одному или нескольким лицам, такое пове­дение может включать в себя пытки, изнасилования, сексуальное или бесчеловечное, или унижающее достоинство обращение, но не ограничивается ими; такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе; исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религи­озную группу как таковую; это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы или являлось поведением, которое само по себе мог­ло привести к такому уничтожению.

В подпункте с) слова предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на ее полное или частичное физическое уничтожение» были взяты из подпункта с) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Термин «предумышленное» ис­пользован для обозначения явного намерения уничтожения, свя­занного с созданием определенных условий жизни. Н. Робинсон считал, что невозможно заранее перечислить «жизненные усло­вия», которые охватывались бы запретом в ст. II Конвенции. Он полагал, что лишь намерение и вероятность конечной цели могут определять в каждом конкретном случае факт совершения (или попытки совершения) акта геноцида. Случаи геноцида, которые могли бы охватываться подпунктом с), включают, например, соз­дание условий, в которых группа людей оказывается на грани голода, свертывание медицинского обслуживания ниже необхо­димого уровня, непредоставление достаточного жилья и т.п., при условии, что эти ограничения налагаются с целью полного или частичного уничтожения этой группы.

К элементам указанного состава преступления относятся: ис­полнитель создал определенные жизненные условия для одного или нескольких лиц; такое лицо или лица принадлежали к кон­кретной национальной, этнической, расовой или религиозной группе; исполнитель имел умысел уничтожить, полностью или ' частично, эту национальную, этническую, расовую или религи-

135

озную группу как таковую; жизненные условия были рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение такой группы, необходимо заметить, что термин «жизненные условия» может включать в себя умышленное лишение ресурсов, насущно необ­ходимых для выживания, таких, как продовольствие или меди­цинское обслуживание, или систематическое изгнания из жилищ, но не ограничивается ими; это деяние имело место в контексте явной линии аналогичного поведения, направленного против этой группы, или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

В подпункте d) слова «меры, рассчитанные на предотвраще­ние деторождения в среде такой группы» были взяты из подпунк­та d) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Н. Робинсон считает, что такая мера не должна быть классической стерилизацией: разделение полов, за­прещение вступления в брак и тому подобное являются мерами, ведущими к неменьшим ограничениям и дающими тот же ре­зультат1. Слово «меры» в этом подпункте были использованы для обозначения необходимости элемента принуждения. Отметим, что Комитет по ликвидации дискриминации в отношении жен­щин признал принудительную стерилизацию или аборт наруше­нием Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в от­ношении женщин2. Автор отмечает, что указанное положение не применялось бы в отношении добровольных программ контроля над рождаемостью, поддерживаемых государством в рамках соци­альной политики.

К элементам указанного состава преступления относится: ис­полнитель преступления принял определенные меры в отноше­нии одного или нескольких человек; такое лицо или лица при­надлежали к конкретной национальной, этнической, расовой и религиозной группе; исполнитель преступления имел умысел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этни­ческую, расовую или религиозную группу как таковую; принятые меры были рассчитаны на предотвращение деторождения в рам­ках этой группы; это деяние имело место в контексте явной ли-

1              См.: Robinson N. Указ. соч. Р. 64.

2              См.: Док. ООН. А/48/38. П. 22.

136

нии аналогичного поведения, направленного против этой группы или являлось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

В подпункте е) слова «насильственную передачу детей из од­ной группы в другую группу» были позаимствованы из подпунк­та е) ст. II Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него. Принудительная передача детей имела бы особо серьезные последствия для будущего существования груп­пы как таковой. Отметим, что указанная статья не охватывает передачу взрослых, такого рода поведение в известных обстоя­тельствах могло бы представлять собой преступление против че­ловечности.

К элементам указанного состава преступления относятся: ис­полнитель осуществлял насильственную передачу одного или нескольких человек, т. е. термин «насильственную» не ограничи­вается применением физической силы и может включать в себя угрозу силой или принуждением, вызванное, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психоло­гическим давлением или злоупотреблением властью по отноше­нию к такому лицу или лицам или другому лицу, либо использо­ванием обстановки, характеризующейся принуждением; такое лицо или лица принадлежали к конкретной национальной, этни­ческой, расовой или религиозной группе; исполнитель имел умы­сел уничтожить, полностью или частично, эту национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую; пе­редача была осуществлена из одной человеческой группы в дру­гую; такое лицо или лица были моложе восемнадцатилетнего возраста; исполнитель преступления знал или должен был знать, что это лицо или лица были младше восемнадцатилетнего воз­раста; это деяние имело место в контексте явной линии анало­гичного поведения, направленного против этой группы или явля­лось поведением, которое само по себе могло привести к такому уничтожению.

Можно полагать, что ст. 17 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества и ст. 6 Римского Ста­тута Международного уголовного суда прямо указывают, что со­вершение преступления геноцида не требует достижения конеч­ного результата уничтожения группы. Заметим, что на этот счет

137

достаточно совершения любого из деяний, перечисленных в этой статье, с явным намерением достижения полного или частичного уничтожения защищаемой группы как таковой. Думается, что Международный уголовный суд, применяя определение преступ­ления геноцида, содержащегося в ст. 6 Статута, в конкретном случае мог бы счесть необходимым прибегнуть к иным соответ­ствующим положениям, которые содержатся в Конвенции о пре­дупреждении преступлений геноцида и наказания за него от 9 декабря 1948 г. в качестве договорного либо обычного междуна­родного права.

Таким образом, концептуальное наполнение понятия геноци­да, подпадающего под юрисдикцию Международного уголовного суда, позволяет квалифицировать его как деяние, совершаемое с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую. Определяющим признаком преступления геноцида является намерение совершения конкретного вида геноцида (ге­ноцид посредством убийства, геноцид посредством причинения серьезных телесных повреждений или умственного расстройства, геноцид посредством умышленного создания таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физичес­кое уничтожение, геноцид посредством принятия мер, рассчи­танных на предотвращение деторождения, геноцид посредством насильственной передачи детей) как важный аспект специфичес­кого состава преступления геноцида.

3. Понятие преступления против человечности и его квалифицирующие признаки

Для целей Статута Международного уголовного суда «престу­пление против человечности» означает деяние, которое соверша­ется в рамках широкомасштабного или систематического нападе­ния на любых гражданских лиц, если такое нападение совершает­ся сознательно.

Определение преступления против человечности взято из Ус­тава Нюрнбергского трибунала в его толковании и применении этим трибуналом с учетом новых моментов, появившихся в меж­дународном праве после Нюрнбергского процесса.

138

Определение устанавливает два общих условия, которые должны быть удовлетворены для того, чтобы одно из запрещен­ных деяний квалифицировалось как преступление против чело­вечности, охватываемое Статутом Международного уголовного суда. Первое условие требует, чтобы деяния «совершались сис­тематически в широких масштабах». Указанное условие состоит из двух альтернативных требований. Первое - чтобы бесчеловеч­ные деяния совершались систематически, т. е. в соответствии с заранее продуманным планом. Осуществление таких планов мог­ло бы привести к неоднократному или постоянному совершению бесчеловечных деяний. Смысл указанного требования состоит в том, чтобы исключить случайное деяние, которое не было совер­шено в рамках более общего плана или политики. Необходимо отметить, что Нюрнбергский трибунал указал, что такие деяния были совершены в рамках политики террора и были «во многих случаях организованными и систематическими»1. Второе - чтобы бесчеловечные деяния совершались в широких масштабах, это означает бесчеловечное единичное деяние, совершенное лицом, действовавшим по своей инициативе и направленное против од­ной жертвы. Указанное требование не было предусмотрено в Нюрнбергском уставе. В то же время, при рассмотрении того, не является ли бесчеловечное деяние преступлением против чело­вечности, Нюрнбергский трибунал подчеркнул, что политика террора «несомненно, проводилась в широких масштабах»2.

В проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятом в первом чтении в 1956 г., был использо­ван термин «массовые масштабы». Указанный термин был при­менен с той целью, чтобы обозначить требование многочислен­ности жертв. В новой редакции проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г. этот термин был заменен термином «широкие масштабы», который является общим, охватывая различные ситуации, которые могут предпола­гать многочисленные жертвы. Думается, что деяние может пред­ставлять собой преступление против человечности, если будут выполнены указанные условия.

См.: Нюрнбергский приговор. Т. I. С. 404.

См.: Там же. С. 404.

139

Определение преступлений против человечности, которые со­держатся в ст. 18 Проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности - 1996 г. и в ст. 7 Статута Международного уголов­ного суда, в отличие от Устава Нюрнбергского трибунала, не предусматривает того требования, чтобы деяние совершались во время войны или в связи с преступлениями против мира или во­енными преступлениями. В международных правовых актах, ко­торые были приняты немного позже, они не предусматривали такого требования и на этот счет, была признана автономность преступлений против человечности. В Конвенции о предупреж­дении преступления геноцида и наказания за него от 9 декабря 1948 г.1 не имеется какого-либо требования подобного рода в от­ношении второй категории преступлений против человечности. Заметим, что определения преступлений против человечности, содержащиеся в международных правовых актах, принятых по­сле Нюрнбергского процесса - закона № 10 Контрольного совета и Берлинского протокола, а также в уставах международных уго­ловных трибуналов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), не предусматривают какого-либо требования существенной связи с другими преступлениями, касающимися состояния войны2. От­сутствие какого-либо условия наличия международного кон­фликта в качестве необходимого обстоятельства преступлений против человечности было подтверждено Уставом Международ­ного Трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии от 22 февраля 1993 г. где говорится: «В настоящее время установилась норма обычного международного права - преступление против чело­вечности не требует связи с международным вооруженным кон­фликтом»3.

Анализируя ст. 7 Статута Международного уголовного суда, заметим, что она касается международного уголовного права и ее

1              См.: Международное право в документах. М., 1997. С. 273-275.

2              См.: Morris andScharf. An Insider's Guide to the International Criminal Tribu­

nal for the Former Yugoslavia. P. 81.

' См.: The Prosecutor v. Dusko Tadic, Decision of the Appeais Chamber on the Defence Motion for Interlocutoru Appeal on Jurisdiction. P. 73.

140

положения в соответствии со ст. 22 Статута должны строго тол­коваться с учетом того, что определяемые в ст. 7 Статута Суда преступления против человечности входят в число самых серьез­ных преступлений, которые вызывают обеспокоенность между­народного сообщества в целом, обусловливают и влекут за собой индивидуальную уголовную ответственность и предполагают совершение деяния, которое является недопустимым в соответст­вии с общепризнанными нормами международного права, при­знаваемыми основными правовыми системами мира.

Из доклада Подготовительной комиссии Международного уголовного суда по окончательному проекту Элементов преступ­лений' вытекает, что в каждом преступлении против человечнос­ти описывается контекст, в котором должно иметь место поведе­ние субъекта преступления. Эти элементы уточняют, что должны иметь место участия в широкомасштабном или систематическом нападении на гражданское население и осведомленность о нем. Однако самый последний элемент, сказано в докладе, не следует толковать как требующий доказательства того, что исполнитель был осведомлен обо всех характеристиках нападения или точных деталях плана или политики государства или организации. В час­ти второй элемента, касающейся умысла, указывается, что в слу­чае нападения, становящегося широкомасштабным или система­тическим, субъективная сторона налицо, если исполнитель наме­ревался способствовать такому нападению.

Следует обратить внимание, что «нападение на гражданское население» в контексте элементов преступления понимается как линия поведения, включающая многократное совершение актов, которые указаны в п. 1 ст. 7 Статута, против любых гражданских лиц, предпринимаемых в целях проведения политики государства или организации, направленной на совершение такого поведения, или в целях содействия такой политики. Заметим, что указанные действия не обязательно должны представлять собой военное на­падение. Имеется в виду, что «политика, направленная на совер­шение такого нападения», предполагает, что государство или ор­ганизация активно поощряли такое поведение, как нападение на

' См.: PCNICC /2000/1/ Add. 2. Distr/ General 5 Nowember 2000 Original: En-gylih.

141

гражданское население или подстрекатели к нему. Необходимо уточнить, что «политика», при которой гражданское население является объектом нападения, осуществляется в контексте дея­тельности государства или организации. Такая политика может, в исключительных обстоятельствах, представлять собой преднаме­ренное бездействие, которое сознательно нацелено на подстрека­тельство к такому нападению. Вывод о проведении такой поли­тики не может быть сделан лишь на основании отсутствия каких-либо действий со стороны правительства или организации1.

Статут Международного уголовного суда относит следующие составы преступлений против человечности:

Убийство (ст.7 (1)(а) Статута). Это преступление весьма четко определено во внутреннем законодательстве государств. Запре­щенное деяние, которое не требует дополнительных пояснений. Убийство фигурировало в числе преступлений против человеч­ности в Уставе Нюрнбергского трибунала (п. с. ст. 6), в законе 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), уставах международных уго­ловных судов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), в Нюрнбергских принципах (принцип VI), а также в Кодексе прес­туплений против мира и безопасности человечества 1954 г. (п. 11 ст. 2), 1996 г. и в Статуте Международного уголовного суда 1998 г.

К элементам указанного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления совершил убийство одного или не­скольких лиц. Его деяние было совершено в рамках широкомас­штабного или систематического нападения на гражданское насе­ление. Субъект знал, что деяние является частью широкомас­штабного или систематического нападения на гражданское насе­ление, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

Истребление (ст. 7(1 )(Ь) Статута). Это преступление, которое в силу своего характера направлено против группы лиц. Пре­ступное деяние, совершенное для осуществления истребления, в котором выражен элемент массового уничтожения населения. В этой связи истребление тесно связано с преступлением геноцида в том смысле, что оба преступления направлены против большо­го числа жертв. Однако преступление истребления будет касаться ситуаций, отличных от ситуаций, охватываемых преступлением

' См.: PCNICC/2000/ INF/3/ Add.2.

142

геноцида. Истребление охватывает ситуации, в которых уничто­жается группа людей, не связанных какой-либо общностью. Оно также охватывает ситуацию, в которых убивают некоторых чле­нов данной группы, оставляя в живых остальных. Истребление названо в числе преступлений против человечности в Уставе Нюрнбергского трибунала (п. с ст. 6), в законе 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), уставах международных уголовных трибуна­лов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), в Нюрнберг­ских принципах (принцип VI), проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества (п. 11 ст. 2) и Статуте Международного уголовного суда.

К элементам данного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления убил одного или несколько лиц, в том числе путем создания условий жизни, рассчитанных на то, чтобы уничтожить часть населения. Необходимо уточнить, что деяние может быть совершено с использованием различных методов убийства, непосредственно или косвенно. Создание таких усло­вий может включать лишение доступа к пище и медикаментам. Преступное деяние выразилось в массовом уничтожении граж­данского населения или происходило в рамках такого уничтоже­ния. Деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население.

Субъект преступления знал, что деяние является частью ши­рокомасштабного или систематического нападения на граждан­ское население, или имел умысел сделать его частью такого на­падения.

Порабощение (ст. 7 (1)(с) Статута). Порабощение означает ус­тановление или поддержание в отношении лиц состояния рабст­ва, подневольного состояния или принудительного труда в нару­шение прочно установившихся и широко признанных стандартов международного права, таких, как Конвенция относительно раб­ства от 25 сентября 1926 г. внесенными протоколом от 7 декабря 1953 г., Дополнительная конвенция об упразднении рабства, ра­боторговли и институтов и обычаев, сходных с рабством от 7 сен­тября 1956 г., Международный пакт о гражданских и полити­ческих правах от 16 декабря 1966 г. Порабощение было включено в число преступлений против человечности в Нюрнбергский ус­тав (п. с ст. 6), закон № 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), уста-

143

вах международных уголовных трибуналов по бывшей Югосла­вии (ст. 5) и Руанде (ст.З), а также в Нюрнбергские принципы (принцип VI) и проект Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. (п. 11 ст. 2), и в Статут Меж­дународного уголовного суда.

К элементам указанного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления осуществил любое или все правомочия собственника в отношении одного или нескольких лиц, напри­мер, приобретение, продажа, предоставление в пользование, об­мен такого лица или лиц либо путем аналогичного лишения сво­боды. Имеется в виду, что такое лишение свободы может в неко­торых обстоятельствах включить привлечение к принудительно­му труду или иное обращение лица в подневольное состояние, как это определено в Дополнительной конвенции 1956 г. об уп­разднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сход­ных с рабством. Имеется в виду также, что преступное деяние, указанное выше, включает торговлю людьми, в частности жен­щинами и детьми.

Указанное преступление было совершено в рамках широко­масштабного или систематического нападения на гражданское население.

Субъект преступления знал, что деяние является частью широ­комасштабного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

Депортация ичи насичьственное перемещение населения (ст. 7(1 )(Ь) Статута). Произвольная депортация предполагает из­гнание с территории страны населения, а принудительное пере­мещение населения может целиком происходить в пределах од­ного и того же государства. Заметим, что термин «произвольная» для указанного состава преступления используется для исключе­ния актов, совершенных на законных основаниях, например, по соображениям охраны здоровья или благосостояния людей, с применением мер, соответствующих нормам международного права. Депортация была названа в числе преступлений против человечности в Нюрнбергском уставе (п. с ст. 6), в законе № 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), уставах международных уго­ловных трибуналов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), а также в Нюрнбергских принципах (принцип VI), проекта Ко-

144

декса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. (п. 11 ст. 2) и Статуте Международного уголовного суда.

К элементам указанного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления депортировал или насильственно пе­реместил, без оснований, допускаемых в международном праве, одно или- нескольких лиц в другое государство или местность пу­тем выселения или иных принудительных действий. Необходимо уточнить, что сам термин «насильственно» не ограничивается применением физической силы и может включать в себя угрозу силой или принуждение, вызванное, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологичес­ким давлением или злоупотреблением властью по отношению к такому лицу или лицам или другому лицу, либо использованием обстановки, которая характеризуется принуждением. Что же ка­сается термина «депортировал или насильственно переместил» то он взаимозаменяем термином «насильственно переселил».

Такое лицо или лица законно пребывали в районе, из которого они были депортированы или перемещены.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о законности такого пребывания. Не­обходимо акцентировать внимание на то, что такое деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население. И обвиняемый знал, что деяние является частью широкомасштабного или систематичес­кого нападения на гражданское население, или имел умысел сде­лать его частью такого нападения.

Заключение в тюрьму или другое жестокое лишение физиче­ской свободы в нарушение основополагающих норм международ­ного права (ст. 7(1 )(е) Статута). Термин «заключение» включает лишение свободы конкретного лица, согласно которому указан­ное лишение свободы должно производиться без соблюдения за­конности. Указанное поведение противоречит осуществлению прав человека, признанных во Всеобщей декларации прав чело­века (ст. 9). В Международном пакте о гражданских и политиче­ских правах от 16 декабря 1966 г. (ст. 9) предусматривается, что «никто не должен быть лишен свободы иначе, как на таких осно­ваниях и в соответствии с такой процедурой, которые установле­ны законом». Настоящая норма должна охватывать систематиче-

145

ское или широкомасштабные случаи произвольного заключения, такие, как помещение в концентрационные лагеря или лагеря со­держания под стражей или иные формы длительного содержания под стражей. «Заключение в тюрьму» включено в качестве пре­ступления против человечности в закон № 10 Контрольного сове­та (п. с ст. 11), в уставы международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3) и Статут Междуна­родного уголовного суда.

К элементам указанного состава преступления необходимо отнести то, что субъект преступления заключил в тюрьму одно или нескольких лиц или иным образом подверг одно или не­скольких лиц жестокому лишению физической свободы. Заме­тим, что по своей тяжести преступное деяние является наруше­нием основополагающих норм международного права, и субъект преступления должен был сознавать фактические обстоятельства, которые могли бы свидетельствовать о тяжести преступного дея­ния. Одним из важных элементов субъективной стороны является и то, что деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население. В то же время элементом субъективной стороны преступления является то, что субъект преступления знал, что деяние является частью широ­комасштабного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

Пытки (ct.7(1)(i) Статута). Это запрещенное деяние, которое определено в Конвенции против пыток и других жестоких, бес­человечных или унижающих достоинство видов обращения и на­казания от 10 декабря 1984 г.1. Для целей указанной Конвенции «пытка» означает любые действия, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физичес­кое или нравственное, чтобы получить от него или от третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанное на дискриминации лю­бого характера, когда такая боль или страдание причиняется го­сударственным должностным лицом или иным лицом, высту-

' См.: Международное право в документах. М, 1997. С. 131-141.

146

пающим в официальном качестве, или по их подстрекательству или с их ведома или молчаливого согласия. В это определение не включаются боль или страдания, которые возникают лишь в ре­зультате законных санкций, неотделимых от этих санкций или вызываются ими случайно.

Необходимо отметить, что ст. 1 Конвенции не наносит ущерба какому-либо международному договору или какому-либо нацио­нальному законодательству, которое содержит или может содер­жать положения о более широком применении.

На самом деле определение, содержащееся в Конвенции про­тив пыток, ограничивает сферу действия этой Конвенции дея­ниями, совершенными в официальном качестве или при попусти­тельстве официальных лиц. Однако в п. 2 ст. 1 указывается, что термин «пытка» может иметь более широкое применение по дру­гим международным договорам. В данном контексте это приме­нимо к преступлениям против человечности, совершенным не правительствами, а организациями или группами. Думается, что для целей Статута Международного уголовного суда акты пыток охватываются в том случае, если они совершаются систематиче­ски или в массовом масштабе любым правительством, организа­цией или группой. Пытки были включены в проект Кодекса пре­ступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. и закон № 10 Контрольного совета (п. с ст. 5) и Руанде (ст. 5) и Статут Международного уголовного суда.

К элементам данного состава преступления необходимо отнес­ти то, что субъект преступления причинил сильную физическую или нравственную боль или страдание одному или нескольким лицам. Потерпевшие лицо или лица находились под стражей или под контролем исполнителя преступления. Необходимо заметить, что такие боль или страдания не включают боль или страдания, возникающие лишь в результате законных санкций, неотделимых от этих санкций или вызываемыми случайно. Преступное деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематичес­кого нападения на гражданское население. Важным элементом состава субъективной стороны является то, что субъект преступ­ления знал, что деяние является частью широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население, или имел Умысел сделать его частью такого нападения.

147

Изнасилование, обращение в сексуальное рабство, принужде­ние к проституции, принудительную стерилизацию или любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести (ст. 7(1 )(g) Статута). Генеральная Ассамблея ООН подтвердила, что при определенных обстоятельствах изнасилование представ­ляет собой преступление против человечности1. Кроме того, На­циональная комиссия истины и справедливости в 1994 г. пришла к выводу, что насилие на сексуальной почве, систематически со­вершавшееся в Гаити в отношении женщин по политическим причинам, представляет собой преступление против человечно­сти2. Изнасилование, принуждение к проституции и другие фор­мы сексуального надругательства являются формами насилия, которые могут быть конкретно направлены против женщин и по­этому являются нарушением Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин от 18 декабря 1979 г.3.

Определение дискриминации в отношении женщин содержит­ся в ст. 1 указанной Конвенции. Это определение дискриминации охватывает насилие в отношении женщин, т.е. насилие, совер­шаемое над женщиной в силу того, что она - женщина, или наси­лие, которое оказывает на женщин несоразмерное воздействие. Это включает в себя действия, которые причиняют ущерб или страдания физического, психического или полового характера, угрозу таких действий, принуждение и другие формы ущемления свободы. Насилие в отношении женщин, затрудняющее или сво­дящее на нет пользование женщинами правами человека и основ­ными свободами в соответствии с общими нормами международ­ного права или положениями конвенций о правах человека, явля­ется дискриминацией по смыслу ст. 1 Конвенции4.

Изнасилование было включено в качестве преступления про­тив человечности в закон № 10 Контрольного совета (п. с) ст. 11

' См.: Резолюция 50/192 Генеральной Ассамблеи ООН. 3 См.: Commission National de Verite et de Justice, S1MPA RELE: 29 septem-bere 1991 - 14 oktober 1994, prese release dated Port-au-Prince, 6 February 1996.

3              См.: Ведомости Верховного Совета СССР. 1982. № 25. Ст. 464. Междуна­

родное право в документах. М, 1997. С. 122-129.

4              См.: Доклад Комитета по ликвидации дискриминации в отношении жен­

щин // Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи ООН. Сорок седьмая сес­

сия. Дополнение № 38 (А/4/38). С. 1-2.

148

и уставы международных уголовных трибуналов по' бывшей ^Огославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), а также в Статут Междуна­родного уголовного суда (ст. 7).

В соответствии с вышеизложенным заметим, что к элементам состава преступления против человечности в виде изнасилования необходимо отнести то, что субъект преступления посягнул на тело лица, при этом, совершив преступное деяние, в результате которого имело место проникновение, даже самое незначитель­ное, в любую часть тела потерпевшего или исполнителя, поло­вым членом либо любым предметом или любой частью тела в анальное или генетическое отверстия потерпевшего.

Посягательство было совершено с применением силы или уг­розы силой в отношении данного или другого лица, либо путем принуждения, вызванного, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлени­ем или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки, характеризующейся принуждением, либо посяга­тельство было совершено в отношении лица, непосредственного дать согласие, выражающее его истинную волю. Необходимо уточнить, что лицо может быть неспособным дать согласие, вы­ражающее его истинную волю, в результате естественной, искус­ственно вызванной или возрастной недееспособности.

К элементам преступления против человечности в виде обра­щения в сексуальное рабство необходимо отнести то, что субъект преступления осуществлял правомочие собственника в отноше­нии одного или нескольких лиц, например, путем приобретения, продажи, предоставления в пользование, обмена такого лица или лиц, либо путем аналогичного лишения их личной свободы. Име­ется в виду, что такое лишение свободы может в некоторых об­стоятельствах включить привлечение к принудительному труду или иное обращение лица в подневольное состояние, как это оп­ределено в Дополнительной конвенции от 7 сентября 1956 г. об Упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сходных с рабством1. Полагаем также, что деяние, указанное в

См.: Ведомости Верховного Совета. 1957. № 8. Ст. 224. Международное право в документах. М, 1997. С. 284-287.

149

данном элементе, включает торговлю людьми, в частности жен­щинами и детьми.

Обвиняемый вовлек такое лицо или лиц в совершение одного или нескольких актов сексуального характера, а также деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематичес­кого нападения на гражданское население. В то же время субъект преступления знал, что деяние является частью широкомасштаб­ного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

К элементам преступления против человечности в виде при­нуждения к проституции необходимо отнести то, что субъект преступления принудил одно или нескольких лиц к участию в совершении одного или нескольких актов сексуального характера путем применения силы или угрозы силой против такого лица или лиц либо другого лица, либо путем принуждения, вызванно­го, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлением или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки, характеризую­щейся принуждением, или же неспособности такого лица или лиц дать согласие, выражающее их истинную волю.

Преступное деяние было совершено в рамках широкомас­штабного или систематического нападения на гражданское насе­ление.

Субъект преступления знал, что деяние является частью ши­рокомасштабного или систематического нападения на граждан­ское население, или имел умысел сделать его частью такого на­падения.

К элементам преступления против человечности в виде при­нудительной беременности необходимо отнести то, что субъект преступления удерживал одну или более женщин, которых при­нудительно сделал беременными, с тем, чтобы изменить этничес­кий состав какого-либо населения или совершить иные серьезные нарушения международного права. Деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население. В то же время субъект преступления знал, что деяние является частью широкомасштабного или сис­тематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

150

К элементам преступления против человечности в виде при­нудительной стерилизации необходимо отнести то, что субъект преступления лишил одного или нескольких лиц естественной способности к воспроизводству. Необходимо уточнить, что поня­тия такого лишения не призвано охватывать контрацептивные меры, которые на практике не имеют постоянного действия.

Преступное деяние не было оправдано необходимостью меди­цинского или больничного лечения такого лица или лиц и не бы­ло совершено с его согласия, выражающего истинную волю, здесь имеется в виду, что «согласие, выражающее истинную во­лю», не включает согласие, полученное путем обмана.

Такое деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население.

Субъект преступления знал, что деяние является частью ши­рокомасштабного или систематического нападения на граждан­ское население, или имел умысел сделать его частью такого на­падения.

К элементам преступления против человечности в виде сексу­ального насилия необходимо отнести то, что субъект преступле­ния совершил в отношении одного или нескольких лиц акт сексу­ального характера либо вовлек такое лицо или лиц в совершение акта сексуального характера путем применения силы или угрозы силой против такого лица или лиц, либо другого лица, либо пу­тем принуждения, вызванного, например, страхом перед насили­ем, грубым принуждением, задержанием, психическим давлени­ем или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки, характеризующейся принуждением, или же неспо­собности такого лица или лиц дать согласие, выражающее их ис­тинную волю.

По своей тяжести такое деяние являлось сопоставимым с дру­гими нарушениями, указанными в п. 1 ст. 7 Статута Суда. В то же время субъект преступления сознавал фактические обстоятельст­ва, которые свидетельствовали о тяжести совершенного преступ­ного деяния. Деяние было совершено в рамках широкомасштабно­го или систематического нападения на гражданское население. Субъект преступления знал, что деяние является частью широко­масштабного или систематического нападения на гражданское Население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

151

Преследование любой идентифицируемой группы или общно­сти по политическим, расовым, национальным, этническим, культурным, религиозным, или другим мотивам, которые повсе­местно признаны недопустимыми, согласно международному праву, в связи с любыми деяниями или любыми преступлениями, подпадающими под юрисдикцию суда (ст. 7(1 )(h) Статута). Бесче­ловечное деяние преследования при всех его разнообразных формах всегда имеет следующий элемент - отказ в правах чело­века и основных свободах, которыми без какого бы то ни было различия обладает каждый человек, как это принято в Уставе Ор­ганизации Объединенных Наций (ст. 1 и 55) и Международном пакте о гражданских и политических правах (ст. 2). Указанное положение применялось бы в отношении актов преследования, не имеющих элемента конкретного намерения, необходимого для преступлений геноцида. Преследование по политическим, расо­вым или религиозным мотивам было квалифицировано как пре­ступление против человечности в Нюрнбергском уставе (п. с ст. 6), в законе № 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), в уставах ме­ждународных уголовных трибуналов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), в Нюрнбергских принципах (принцип VI), проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности чело­вечества 1954 г. (п. 11 ст. 2) и Статуте Международного уголов­ного суда.

К элементам данного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления серьезно ограничил, в нарушение норм международного права, свободу одного или нескольких лиц с точки зрения осуществления основополагающих прав. Он выбрал в качестве объекта для преследований такое лицо или лиц в силу особенностей группы или общности или выбрал в качестве объ­екта для преследований группу или общность как таковую. Дума­ется, что такой выбор может быть продиктован политическими, расовыми, национальными, этническими, культурными, религи­озными, тендерными, как это определено в п. 3 ст. 7 Статута суда, или другими мотивами, которые повсеместно признаны недопус­тимыми согласно международному праву. Деяние было соверше­но в связи с любым актом, указанным в п. 1 ст. 7 Статута суда, или любым преступлением под юрисдикцией Суда. Важным эле­ментом субъективной стороны преступления является то, чтобы

152

деяние было совершено в рамках широкомасштабного или сис­тематического нападения на гражданское население.

Субъект преступления знал, что деяние является частью ши­рокомасштабного или систематического нападения на граждан­ское население, или имел умысел сделать его частью такого на­падения.

Насильственные исчезновения людей (ст. 7(1 )(i)). В 1992 г., ввиду комплексного характера этого преступления, признается, что его совершение обычно может быть связано с участием более чем одного исполнителя в рамках общей преступной цели. Необ­ходимо отметить, что это преступление подпадает под юрисдик­цию Суда лишь в том случае, если нападение происходит после вступления в силу Статута.

Генеральная Ассамблея ООН выразила свою глубокую обес­покоенность насильственными исчезновениями людей, имевши­ми место «во многих странах», приняв Декларацию о защите лиц от насильственных исчезновений. Генеральная Ассамблея ООН имела в виду ситуацию, в которой «лица подвергаются аресту, задерживаются или похищаются против их воли или каким-либо иным образом лишаются свободы должностными лицами раз­личных звеньев или уровней правительства, организованными группами или частными лицами, действующими от имени прави­тельства, при его прямой или косвенной поддержке, с его разре­шения или согласия, при последующем отказе сообщить о судьбе или местонахождении таких лиц или призвать лишение их свобо­ды, что ставит данных лиц вне защиты закона»1. Проблема исчез­новения лиц также была рассмотрена в Межамериканской кон­венции о насильственном исчезновении лиц. Для целей настоя­щей Конвенции под насильственным исчезновением понимается деяние, состоящее в лишении лица или лиц свободы любым об­разом, совершенное представителями государства или лицами или группой лиц, действующими с санкции и при поддержке или попустительстве государства, при последующем отсутствии ин­формации или отказа подтвердить такое лишение свободы или предоставить информацию о местонахождении этого лица, что тем самым препятствует их обращению к применимым средствам

См.: Резолюция 47/133 Генеральной Ассамблеи ООН.

153

правовой защиты и процессуальным гарантиям. Термин «насиль­ственное исчезновение лиц» используется в качестве специально­го термина для обозначения такого рода преступного поведения, которое рассматривается в Декларации и Конвенции. В прежних правовых актах насильственное исчезновение не включалось в число преступлений против человечности. Хотя такого рода пре­ступное поведение является сравнительно недавним феноменом, и было включено в Статут международного уголовного суда в качестве преступления против человечности ввиду его крайней жестокости и тяжести.

К элементам указанного состава преступления необходимо отнести то, что субъект преступления арестовал, задержал или похитил одного или нескольких лиц, или отказался признать факт ареста, лишения свободы или похищения, либо предоставить ин­формацию о судьбе или местонахождении такого лица или лиц. Необходимо уточнить, что слово «задержал» будет относиться к субъекту преступления, который продолжает осуществлять су­ществующее задержание. Вторым элементом преступления явля­ется то, что после или во время такого ареста, задержания или похищения имел место отказ признать факт такого лишения сво­боды и предоставить информацию о судьбе или местонахожде­нии такого лица или лиц, или в этом было отказано после или во время такого лишения свободы.

Следующим элементом указанного преступления является то, что субъект преступления знал, что такой арест, задержание или похищение при обычном развитии событий будет сопровождать­ся отказом признать факт лишения свободы или предоставить информацию о судьбе или местонахождении такого лица или лиц, или такой отказ имел место после или во время этого лише­ния свободы. Необходимо уточнить, что в случае, когда субъект преступления продолжает осуществлять существующее задержа­ние, этого элемента будет достаточно, если субъект преступления знал, что такой отказ уже имел место. Элементом состава престу­пления может стать то, что такой арест, задержание или похище­ние было совершено государством или политической организа­цией либо с их разрешения, при их поддержке или с их согласия.

Заметим, что такой отказ признать факт лишения свободы или предоставить информацию о судьбе или местонахождении такого

154

лица или лиц был выражен таким государством или политичес­кой организацией либо с их разрешения или при их поддержке.

Субъект преступления имел умысел на длительное время ли­шить такое лицо или лиц защиты со стороны закона. Заметим, что элементом состава преступления является то, что преступное деяние должно быть совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское населения, и субъект преступления знал, что деяние является частью широкомасштаб­ного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

Преступление апартеида (ст. 7(1 )(j) Статута). Из указанной статьи Статута суда вытекает, что «Преступление апартеида» оз­начает бесчеловечные действия, аналогичные по своему характе­ру, совершаемые в контексте институционализированного режи­ма систематического угнетения и господства одной расовой группы над другой расовой группой или группами и с целью со­хранения такого режима».

Международно-правовым документом, направленным на пре­сечение международных преступлений, является Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказания за него от 30 ноября 1973 г. и вступившая в силу 18 июля 1976 г. Ратифицирована Президиумом Верховного Совета СССР 15 ок­тября 1975 г.1, т. е. международное сообщество закрепило специ­альную разновидность геноцида - апартеид.

Заметим, что указанный международный документ внес весь­ма значительный вклад в прогрессивное развитие и кодификацию международного уголовного права, так как она определила кон­кретные нормы, которые были разработаны для пресечения ука­занного преступления. Признание апартеида в настоящее время является одним из наиболее бесчеловечных проявлений расизма и расовой дискриминации. Апартеид рассматривается в качестве разновидности агрессивной войны. Из документа ООН, в кото-Ром определены выводы по исследованию вопроса об апартеиде с точки зрения международного уголовного права вытекает: «Лица, несущие ответственность за политику апартеида, своей одиозной и бесчеловечной практикой побуждают гражданское население к

См.: Международное гуманитарное право в документах. М, 1996. С. 128-133.

155

восстанию или даже к гражданской войне, последствия которой могут быть опасны для международного мира и правопорядка. Апартеид является психологической «агрессивной войной», раз­рушающей все духовные и моральные общественные ценности. Низведение людей до состояния, в котором они перестают чувст­вовать себя людьми, хуже, чем открытая война, ведущаяся воо­руженными силами, и жестокости такой войны могут вызвать массовые жертвы среди людей, выходящие за пределы несколь­ких стран»'.

Организация Объединенных Наций с момента своего образо­вания начала заниматься вопросами борьбы с расовой дискрими­нацией и одним из ее наиболее бесчеловечных проявлений -апартеидом. Заметим, что в своих многочисленных резолюциях Генеральной Ассамблеи высказывалась идея, что политика и практика апартеида представляют собой полное отрицание целей и принципов Устава ООН и является международным уголовным преступлением.

Конвенция о пресечении преступления апартеида и наказания за него была разработана по инициативе СССР и Гвинеи. Идея подготовки указанной конвенции приобрела глобальный харак­тер. В то же время отдельными государствами выражались со­мнения, которые они мотивировали тем, что принципы междуна­родной уголовной юрисдикции не достигли какого-либо прогрес­са2. Были и другие высказывания, которые заключались в том, что идеи, изложенные в проекте конвенции, оказывают отрица­тельное влияние на развитие международного уголовного права, понимаемого как совокупность норм, имеющих целью пресекать или предупреждать нарушения предписаний международного публичного права3.

Из ст. 1 Конвенции вытекает, что «апартеид является преступ­лением против человечества и что бесчеловечные акты, являю­щиеся следствием политики и практики апартеида и сходной с ним политики и практики расовой сегрегации и дискриминации, которые определены в ст. II настоящей Конвенции, являются

1              См.: Док. ООН Е/ CN. 4/ 1075. С. 78.

2              См.: Док. ООН А/8768. С. 9-10.

3              См.: GlaserS. Droit international penal conventional. Bruxelles. 1970. P. 165-167.

156

преступлениями, нарушающими принципы международного пра­ва, в частности цели и принципы Устава Организации Объеди­ненных Наций, и создающими серьезную угрозу для междуна­родного мира и безопасности. Государства-участники настоящей Конвенции объявляют преступными организации, учреждения и отдельных лиц, совершающих преступление апартеида». Таким образом, важным условием для выявления актов апартеида явля­ется установить не только тяжкие преступления в виде убийства, но и применение принудительного труда и т.д., которые непо­средственно вели бы к систематическому подавлению и угнете­нию по расовому признаку, и любые другие меры, в частности меры законодательного характера, которые образовали бы систе­му политики апартеида. Думается, что данная мысль является доказательством того, что преступный умысел виновного мог бы стать необходимым элементом состава преступления. Как видно из ст. 1 Конвенции, апартеид является преступлением, нарушаю­щим принципы международного права и создающим серьезную угрозу для международного мира и безопасности. Думается, что указанная норма является полным подтверждением и соответст­вием решений Совета Безопасности ООН.

Статья II Международной конвенции определяет это преступ­ление следующим образом: «Для целей настоящей Конвенции термин «преступление апартеида», который включает сходную с ним политику и практику расовой сегрегации и дискриминации в том виде, в каком они практикуются в южной части Африки, оз­начает следующие бесчеловечные акты, совершаемые с целью установления и поддержания господства одной расовой группы людей над какой-либо другой расовой группой людей и ее систе­матического угнетения:

а) лишение члена или членов расовой группы или групп права на жизнь и свободу личности:

i) лишение члена или членов расовой группы или групп;

ii) путем причинения членам расовой группы или групп серь­езных телесных повреждений или умственного расстройства и посягательства на их свободу или достоинство, или в результате применения к ним пыток, либо жестоких, бесчеловечных или Унижающих достоинство обращения и наказания;

iii) путем произвольного ареста и незаконного содержания в

157

тюрьмах членов расовой группы или групп;

умышленное создание для расовой группы или групп таких

жизненных условий, которые рассчитаны на ее или их полное

или частичное физическое уничтожение;

любые меры законодательного характера и другие меры,

рассчитанные на то, чтобы воспрепятствовать участию расовой

группы или групп в политической, социальной, экономической и

культурной жизни страны, и умышленное создание условий, пре­

пятствующих полному развитию такой группы или таких групп, в

частности, путем лишения членов расовой группы или групп ос­

новных прав человека и свободы, включая право на труд, право

на создание признанных профсоюзов, право на образование, пра­

во покидать свою страну и возвращаться в нее, право на граждан­

ство, право на свободу передвижения и выбора места жительства,

право на свободу убеждений и свободное выражение их и право

на свободу мирных собраний и ассоциаций;

любые меры, в том числе законодательного характера, на­

правленные на разделение населения по расовому признаку по­

средством создания изолированных резерваций и гетто для чле­

нов расовой группы или групп, запрещение смешанных браков

между членами различных расовых групп, экспроприации зе­

мельной  собственности,  принадлежащей  расовой  группе  или

группам или их членам;

эксплуатация труда членов расовой групп, в частности ис­

пользование их принудительного труда;

преследование организаций и лиц путем лишения их основ­

ных прав и свобод за то, что они выступают против апартеида».

Таким образом, указанная статья еще более определенно под­тверждает, что непременным признаком преступления апартеида является виновный умысел. В статье II Конвенции подчеркивает­ся, что преступление апартеида составляют определенные бесче­ловечные акты, совершаемые «с целью установления и поддержа­ния господства одной расовой группы людей над какой-либо дру­гой расовой группой людей и ее систематического угнетения».

В соответствии со ст. III Конвенции уголовная ответствен­ность наступает в отношении физических лиц, совершивших пре­ступления апартеида, а именно: «Международной уголовной от­ветственности, независимо от мотива, подлежат лица, члены ор-

158

ганизаций и учреждений и представители государств, прожи­вающие как на территории государства, где совершаются эти действия, так и в любом другом государстве, где они:

совершают, участвуют в совершении, непосредственно под­

стрекают или замышляют совершение актов, указанных в статье

II настоящей Конвенции;

непосредственно содействуют, поощряют или сотруднича­

ют в совершении преступления апартеида».

Статья IV Конвенции определяет - государства-участники конвенции взяли на себя обязательство принять меры для пресе­чения и предотвращения преступления апартеида и наказания лиц, виновных в этом преступлении, а также принять меры для преследования, привлечения к суду и наказания лиц, несущих ответственность или обвиняемых в совершении апартеида, неза­висимо от того, находятся ли такие лица на территории того го­сударства, где совершаются эти акты, или являются гражданами этого или какого-либо другого государства или лицами без граж­данства.

К элементам указанного преступления необходимо отнести то, что субъект преступления совершил бесчеловечный акт против одного или нескольких лиц. Такой акт является актом, указанным п. 1 ст. 7 Статута, либо актом, по своему характеру сходным с любым из этих актов. Субъект преступления должен был созна­вать фактические обстоятельства, которые могли бы свидетельст­вовать о характере такого деяния. Само преступное деяние было совершено в контексте институционализированного режима сис­тематического угнетения и господства одной расовой группы над любой другой расовой группой или группами. Субъект преступ­ления имел умысел сохранить такой режим при помощи этого деяния. Деяние было совершено в рамках широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью такого нападения.

На основании изложенного можно сделать вывод, что между­народный уголовный закон должен признавать любые расовые Дискриминационные и шовинистские формы международным преступлением, в то же время постоянно осуждать расовую идео­логию, установить международную уголовную ответственность За всевозможные формы расовой дискриминации и практику ра-

159

сизма, пропаганду апартеида, как за конкретные международные преступления.

Другие бесчеловечные деяния аналогичного характера, заклю­чающиеся в умышленном причинении сильных страданий, серьез­ных телесных повреждений или серьезного ущерба психическому или физическому здоровью (ст. 7(1 )(к) Статута). Понятие «другие бесчеловечные деяния» ограничиваются двумя требованиями. Во-первых, эта категория деяний призвана охватить только до­полнительные деяния, сходные по степени тяжести с деяниями, перечисленными в вышеуказанных преступлениях. Во-вторых, данное деяние должно действительно наносить ущерб человеку в плане физической или психической неприкосновенности, здоро­вья или человеческого достоинства. Этот продукт дает два при­мера деяний, которые отвечали бы обоим требованиям, а именно нанесение увечий и причинение тяжких повреждений других ви­дов. Нюрнбергский устав (п. с ст. 6), закон № 10 Контрольного совета (п. с ст. 11), уставы международных уголовных трибуна­лов по бывшей Югославии (ст. 5) и Руанде (ст. 3), Нюрнбергские принципы (принцип VI), включили в состав преступления «дру­гие бесчеловечные деяния». Также «другие бесчеловечные дея­ния» включены в ст. 7 Статута Международного уголовного суда.

К элементам преступления против человечности в виде других бесчеловечных актов следовало бы отнести то, что субъект пре­ступления причинил сильные страдания или серьезные телесные повреждения или ущерб психическому или физическому здоро­вью посредством бесчеловечного акта. Такой акт по своему ха­рактеру был сходен с любым другим актом, указанным в п. 1 ст. 7 Статута.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые могли бы свидетельствовать о характере такого пре­ступного деяния. Деяние было совершено в рамках широкомас­штабного или систематического нападения на гражданское насе­ление.

Субъект преступления знал, что преступное деяние является частью широкомасштабного или систематического нападения на гражданское население, или имел умысел сделать его частью та­кого нападения.

160

Таким образом, предметное содержание понятия преступления против человечности, подпадающего под юрисдикцию Междуна­родного уголовного суда, делает обоснованным определить дан­ное преступление как деяние, которое совершается в рамках ши­рокомасштабного или систематического нападения на любых гражданских лиц, если такое нападение совершается сознательно.

В порядке общего конклюдентного заключения следует обо­значить различие в понятийном содержании преступления гено­цида и преступления против человечности. Критерием такого различия выступает избирательный аспект преступления геноци­да с намерением уничтожить какую-либо национальную, этни­ческую, расовую или религиозную группу, в то время как пре­ступление против человечности проявляет себя через нападение на любых гражданских лиц..

4. Понятие военного преступления и его квалифицирующие признаки

Военные преступления - международные преступления, пред­ставляющие собой преступные деяния, которые посягают на за­коны или обычаи войны.

Военные преступления являются сложными и разнообразными по характеру деяния. Формирование военных преступлений явля­ется результатом обобщения всего преступной деятельности на­цизма, осуществлявшейся специальными субъектами - военно­служащими, от верховного командования до рядового солдата армии.

Родовым объектом этих преступлений являются правила и обычаи войны.

Заметим, что Устав Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси отнес к ним нарушение законов или обычаев войны. К этим нарушениям относятся убийства, истязания или увод в раб­ство или для других целей гражданского населения оккупирован­ной территории; убийства или истязания военнопленных или лиц, находящихся в море; убийства заложников; ограбление объектов общественной или частной собственности; бессмысленное раз-Рушение городов или деревень; разорение, не оправданное воен­ной необходимостью, и другие преступления.

6-1229     161

Юрисдикция Международного уголовного суда распространя­ется и на военные преступления (ст. 8). Для целей Статута Меж­дународного уголовного суда военные преступления означают:

1. Серьезные нарушения Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 12 августа 1949 г. , Женевской конвенции об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава воо­руженных сил на море от 12 августа 1949 г.2, Женевской конвен­ции об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г.3, Же­невской конвенции «О защите гражданского населения во время войны» от 12 августа 1949 г.4 и двух дополнительных протоколов к ней, а именно: Дополнительный протокол к Женевской конвен­ции от 12 августа 1949 г. касающийся защиты жертв междуна­родных вооруженных конфликтов (Протокол I)5 и Дополнитель­ный протокол к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., ка­сающийся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждуна­родного характера (Протокол II)6.

Понятие военных преступлений было конкретизировано в ука­занных выше Конвенциях.

Статут Международного уголовного суда уточнил понятие во­енных преступлений и конкретизировал его. Обратим внимание, что первая группа преступлений, которые определены в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, связана с серьезными нарушениями Женевских конвенций 1949 г. Статут Международного уголовного суда значительно расширил и конкретизировал понятие других серьезных нарушений законов и обычаев, применимых в международных вооруженных кон­фликтах, установленных в рамках международного права. В то же время распространил действие норм Статута Суда об ответст­венности за военные преступления на действия, совершенные в случае вооруженного конфликта немеждународного характера,

1

1              См.: Международное гуманитарное право. М., 1996. С. 151-173.

2              См.: Там же. С. 174-193.

3              См.: Там же. С. 194-250.

4              См.: Там же. С. 251-267.

5              См.: Там же. С. 334-407.

6              См.: Там же. С. 408^117.

162

на любое из следующих действий, которые совершаются в отно­шении лиц, выведенных из строя в результате болезни, ранения, содержания под стражей или по любой другой причине: а) пося­гательство на жизнь и личность, в частности убийство в любой форме, причинение увечий, жестокое обращение и пытки; б) по­сягательство на человеческое достоинство, в частности оскорби­тельное и унижающее обращение; в) взятие заложников; г) выне­сение приговоров и приведение их в исполнение без предвари­тельного судебного разбирательства, проведенного созданным в установленном порядке судом, обеспечивающим соблюдение всех судебных гарантий, которые являются обязательными.

Необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что Статут Международного уголовного суда уточнил, что распро­странение его норм возможно лишь в отношении действий, со­вершаемых во время вооруженных конфликтов немеждународно­го характера, и не применяется к случаям нарушения внутреннего порядка и возникновения напряженности, таким, как беспорядки, насилия и т.д.

Таким образом, в соответствии со ст. 8 Статута, Международ­ный уголовный суд обладает юрисдикцией в отношении военных преступлений, в частности:

Военные преступления в виде умышленного убийства (ст. 8(2) (a)(i) Статута). К элементам указанного преступления необходи­мо отнести то, что если субъект преступления причинил смерть одному или нескольким лицам; если такое лицо или такие лица находятся под защитой одной или нескольких Женевских кон­венций 1949 г.; если исполнитель сознавал фактические обстоя­тельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом стату­се, т. е. исполнитель знал, что потерпевший принадлежал к про­тивоположной стороне в конфликте. Деяние имело место в кон­тексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним. Отметим, что международный конфликт включает в себя военную оккупацию.

Военное преступление в виде пытки (ст. 8(2)(ii)-l). Элемента-Ми преступления является то, что субъект преступления причи­нил сильную физическую или психическую боль или страдания одному или нескольким лицам.

163

Субъект преступления причинил боль или страдания в таких целях, как получение информации или признания, наказание, за­пугивание или принуждение, или же по какой-либо причине, ос­нованной на дискриминации любого рода. Такие лицо или лица находились под защитой одной или нескольких Женевских кон­венций 1949 г. Субъект преступления сознавал фактические об­стоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе.

Если деяние имело место в контексте международного воору­женного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде бесчеловечного обращения (ст. 8(2)(a)(ii)-2). Элементами преступления является то, что субъект преступления причинил сильную физическую или пси­хическую боль или страдания одному или нескольким лицам. Та­кое лицо или такие лица находились под защитой одной или не­скольких Женевских конвенций 1949 г. Субъекту преступления были известны фактические обстоятельства, которые свидетель­ствовали об этом защищаемом статусе. Указанное лицо имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, свидетельствовавшие о существовании воору­женного конфликта.

Военные преступления в виде биологических экспериментов (ст. 8(2)(н)-3). К элементам преступления относится то, что субъ­ект преступления подверг одно или нескольких лиц тому или иному биологическому эксперименту.

Эксперимент создавал серьезную угрозу для физического или психического здоровья или целостного такого лица или таких лиц.

Такой эксперимент проводился не в лечебных целях и не был оправдан медицинскими соображениями и не был осуществлен в интересах такого лица или таких лиц.

Такое лицо или такие лица находились под защитой одной или нескольких Женевских конвенций 1949 г. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствова-

164

ли об этом защищаемом статусе. Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было свя­зано с ним. Субъект преступления сознавал фактические обстоя­тельства, которые свидетельствовали о существовании воору­женного конфликта.

Военное преступление в виде умышленного причинения силь­ных страданий или серьезных телесных повреждений или ущерба здоровью (ст. 8(2)(a)(iii)). К элементам преступления необходимо относить то, что субъект преступления причинил сильную физи--ческую или психическую боль или страдания одному или не­скольким лицам, либо причинил ему или им серьезные телесные повреждения или ущерб здоровью. Такое лицо или лица находи­лись под защитой одной или нескольких Женевских конвенций 1949 г.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе.

Преступное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, свидетельствовавшие о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде незаконного, бессмысленного и крупномасштабного уничтожения и присвоения имущества, не вызванного военной необходимостью (ст. 8(2)(iv)). К элементам преступления относится то, что исполнитель уничтожил или при­своил определенное имущество. Уничтожение или присвоение не были оправданы военной необходимостью. В то же время унич­тожение или присвоение были крупномасштабными и осуществ­лялись произвольно. Заметим, что такое имущество находилось под защитой одной или нескольких Женевских конвенций 1949 г.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе. Деяние имело место в контексте международного вооруженного кон­фликта и не было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, свидетельствовавшие о существова­нии вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде принуждения военнопленного или другого охраняемого лица к службе в вооруженных силах непри-яЮелъской державы (ст. 8(2)(a)(v)). К элементам состава престу-

165

пления относиться то, что исполнитель, посредством действия или угрозы, принудил одно или нескольких лиц к участию в во­енных операциях против его или их собственной страны или воо­руженных сил или к иной службе в вооруженных силах непри­ятельской державы.

Такое лицо или лица находились под защитой одной или не­скольких Женевских конвенций 1949 г.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе.

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного лишения права во­енного или другого охраняемого лица на справедливое и нормаль­ное судопроизводство (ст. 8(2)(a)(vi)). К элементам преступления относится то, что исполнитель лишил одно или нескольких лиц права на справедливое и нормальное судопроизводство, отказав в судебных гарантиях, как они определены, в частности, в третьей и четвертой Женевских конвенциях 1949 г.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе.

Совершенное преступное деяние имело место в контексте ме­ждународного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления осознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде незаконной депортации или пе­ремещения (ст. 8(2)(a)(vii)-l). К элементам преступления необхо­димо относить то, что субъект преступления депортировал или переместил одно или нескольких лиц в другое государство. Такое лицо или такие лица находились под защитой одной или не­скольких Женевских конвенций 1949 г. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствова­ли об этом защищаемом статусе. Преступное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические об-

166

стоятельства, которые свидетельствовали о существовании воо­руженного конфликта.

Военное преступление в виде незаконного лишения свободы (ст. 8(2)(a)(vii)-2). Элементами преступления является то, что субъект преступления лишил свободы или продолжал лишать свободы одно или нескольких лиц, удерживая его или их в опре­деленном месте. Такое лицо или такие лица находились под за­щитой одной или нескольких Женевских конвенций 1949 г. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали об этом защищаемом статусе. Деяние имело место в контексте международного вооруженного кон­фликта и было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о су­ществовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде взятия заложников (ст. 8(2) (a)(viii)). Элементами преступления является то, что исполнитель захватил, задержал или иным образом взял в заложники одно или нескольких лиц.

Субъект преступления угрожал убить, нанести увечья или продолжать задерживать такое лицо или таких лиц. Он же имел умысел вынудить какое-либо лицо или группу лиц совершить действия или воздержаться от совершения действий в качестве явного или подразумеваемого условия обеспечения безопасности или освобождения такого лица или таких лиц.

Такое лицо или такие лица находились под защитой одной или нескольких Женевских конвенций 1949 г.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом защищаемом статусе. Он же сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствова­ли о существовании вооруженного конфликта.

2. Другие нарушения законов и обычаев, применимых в меж­дународных вооруженных конфликтах в установленных рамках международного права, а именно любое из следующих деяний:

Военное преступление в виде умышленного нападения на гра­жданское население как таковое или отдельных гражданских лиц, не принимающих непосредственно участия в военных дейст­виях (ст. 8(2)(b)(i). Элементами указанного преступления являет­ся то, что объектом нападения было гражданское население как

167

таковое или отдельные гражданские лица, не принимающие не­посредственного участия в военных действиях.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния гражданское население как таковое или отдельных граждан­ских лиц, не принимающих непосредственного участия в воен­ных действиях. Деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного нападения на гра­жданские объекты, т. е. объекты, которые не являются воен­ными целями (ст. 8(2)(b)(ii)). Элементом указанного преступления является то, что субъект преступления совершил нападения.

Объектом нападения были гражданские объекты, т.е. объекты, которые не являются военными целями.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния такие гражданские объекты. Деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного нанесения ударов по персоналу, объектам, материалам, подразделениям или транспортным средствам, задействованным в оказании гума­нитарной помощи или в миссии по поддержанию мира в соот­ветствии с Уставом ООН, пока они имеют право на защиту, которой пользуются гражданские лица или гражданские объек­ты по международному праву вооруженных конфликтов (ст. 8(2)(b)(iii)). Элементами указанного деяния является то, что субъ­ект преступления совершил нападения.

Объектом нападения были персонал, объекты, материалы, подразделения или транспортные средства, которые были задей­ствованы в оказании гуманитарной помощи или в миссии по под­держанию мира в соответствии с Уставом Организации Объеди­ненных Наций.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния такой персонал, такие объекты, материалы, подразделения

168

или транспортные средства. Такой персонал, такие объекты, ма­териалы, подразделения или транспортные средства имели право на защиту, которой пользуются гражданские лица или граждан­ские объекты в соответствии с международным правом воору-•женных конфликтов.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании такой защиты. Дея­ние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного совершения напа­дения, когда известно, что нападение явится причиной случайной гибели, увечья гражданских лиц, ущерба гражданским объектам или обширного, долгосрочного и серьезного ущерба окружающей природной среде, который будет явно несоизмерим с конкрет­ным и непосредственно ожидаемым общим военным превосход­ством (ст. 8(2)(b)(iv)). Элементами указанного преступления яв­ляется то, что субъект преступления совершил нападения.

Нападение носило такой характер, что оно стало причиной случайной гибели или увечья гражданских лиц или ущерба граж­данским объектам или обширного, долгосрочного и серьезного ущерба окружающей природной среде, и такая гибель, увечье или ущерб по своему характеру явно несоизмеримы с ожидаемым и непосредственным общим военным превосходством, имеется в виду военное превосходство, которое предвидит субъект престу­пления в конкретный момент времени. Такое превосходство мо­жет быть или не быть по времени или географически связано с объектом нападения. Заметим, тот факт, что в положении об этом преступлении допускается возможность причинения на законных основаниях случайной гибели или сопутствующего ущерба, ни­коим образом не оправдывает какое-либо нарушение права, при­меняемого в вооруженном конфликте. В нем также не рассматри­вается вопрос об оправдании действий в военное время или об иных нормах, связанных с jus ad bellum. Оно отражает требова­ние о соизмеримости, которое обязательно учитывается при оп-

169

ределении правомерности любых военных действий во время вооруженного конфликта.

Субъект преступления знал, что нападение станет причиной случайной гибели или увечья гражданских лиц или ущерба граж­данским объектам или обширного, долгосрочного и серьезного ущерба окружающей природной среде и что такая гибель, увечье или ущерб по своему характеру явно несоизмеримы с ожидаемым конкретным и непосредственным общим военным превосходст­вом.

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде нападения на незащищенные и не являющиеся военными целями города, деревни, жилища или зда­ния или их обстрел с применением каких бы то ни было средств (ст. 8(2)(b)(v)). Элементами указанного преступления является то, что исполнитель совершил нападение на один или несколько го­родов, деревень, жилищ или зданий. Такие города, деревни, жи­лища и здания были без сопротивления открыты для оккупации и не представляли собой военной цели.

Преступное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде убийства или ранения комба-танта, который, сложив оружие или не имея более средств за­щиты, безоговорочно сдался "(ст. 8(2)(b)(vi)). Элементами престу­пления является то, что субъект преступления убил или ранил одного или нескольких человек. Такое лицо или лица перестали принимать участие в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе. Деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические об-

170

стоятельства, которые свидетельствовали о существовании воо­руженного конфликта.

Военное преступление в виде ненадлежащего исполъзо-вания флага парламентера (ст. 8(2)(b)(vii)-l). Элементами данного со­става преступления является то, что субъект преступления ис­пользовал флаг парламентера.

Субъект преступления использовал флаг для создания види­мости намерения вести переговоры, в то время как такого наме­рения со стороны субъекта преступления не было.

Субъект преступления знал или должен был знать о запре­щенном характере такого использования. Такое деяние повлекло за собой смерть или серьезные увечья.

Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним. Субъект престу­пления сознавал фактические обстоятельства, которые свиде­тельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде ненадлежащего использования флага, военных знаков различия и формы неприятеля (ст. 8(2) (b)(vii)-2). Элементами указанного преступления является то, что субъект преступления использовал флаг, военные знаки различия или форму неприятеля. При нападении субъект преступления ис­пользовал их таким образом, который запрещен нормами между­народного права, применяемыми в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления знал или должен был знать о запре­щенном характере такого использования.

Такое деяние повлекло за собой смерть или серьезные увечья. Деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде ненадлежащего использования флага, знаков различия или формы Организации Объединенных Наций (ст. 8 (2)(b)(vii)-3). Элементами преступления является то, что субъект преступления использовал флаг, знаки различия или форму Организации Объединенных Наций. Он использовал их таким образом, который запрещен нормами международного права, применимыми в вооруженных конфликтах.

171

Субъект преступления знал о запрещенном характере такого использования, и такое деяние повлекло за собой смерть или серьезные увечья. Он знал, что деяние может повлечь за собой смерть или серьезные увечья. Такое деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде ненадлежащего использования отличительных эмблем, установленных Женевскими конвенция­ми, приводящие к гибели людей или причинению им серьезных фи­зических увечий (ст. 8(2)(b)(vii)-4). Элементами такого преступле­ния является то, что субъект преступления использовал отличи­тельные эмблемы, установленные Женевскими конвенциями. Он сделал это в военных целях, которые непосредственно связаны с военными действиями и не включают медицинскую, религиоз­ную или аналогичную деятельность, в нарушение норм междуна­родного права, применимых в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления знал или должен был знать о запре­щенном характере такого использования. Такое деяние повлекло за собой смерть или серьезные увечья. Он также должен знать, что деяние может повлечь за собой смерть или серьезные увечья.

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал обстоятельства, которые сви­детельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Перемещение, прямо или косвенно, оккупирующей державой части ее собственного гражданского населения на оккупируемую ею территорию, или депортация или перемещение населения ок­купируемой территории или отдельных частей его в пределах или за пределами этой территории (ст. 8(2) (b)(viii)). Элемента­ми преступления является то, что субъект преступления перемес­тил, прямо или косвенно, часть своего собственного населения на оккупированную им территорию, депортировал или переместил население оккупированной территории или отдельные части его в пределах или за пределами территории.

Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

172

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде умышленного нанесения ударов по зданиям, предназначенным для целей религии, образования, искусства, науки или благотворительности, историческим па-мятникам, госпиталям и местам сосредоточения больных и ра­неных при условии, что они не являются военными целями (ст. 8 (2)(b)(ix)). Элементами указанного состава преступления являет­ся то, что субъект преступления нанес удар.

Объектом удара являлись одно или несколько зданий, предна­значенных для целей религии, образования, искусства, науки или благотворительности, исторические памятники, госпитали или места сосредоточения больных и раненых, которые не были во­енными целями.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния такое Здание или здания, предназначенные для целей рели­гии, образования, искусства, науки или благотворительности, ис­торические памятники, госпитали или места сосредоточения больных и раненых, которые не были военными целями.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде причинения лицам, которые на­ходятся под властью противной стороны, физических увечий (ст. 8 (2)(Ь)(х)-1). Элементами указанного преступления является то, что субъект преступления подверг увечьям одно или несколь­ко лиц, в частности, причинив этому лицу или лицам постоянное Уродство либо лишив способности функционировать или удалив какой-либо орган или придаток.

Такое деяние вызвало смерть или создало серьезную угрозу физическому или психическому здоровью такого лица или таких лиц. Деяние не было оправдано необходимостью медицинского, зубоврачебного или больничного лечения такого лица или таких лиц и не было совершено в интересах такого лица или таких лиц. Необходимо уточнить, что согласие не является обстоятельством, освобождающим от ответственности за это преступление. Под

173

этим преступлением понимается любая медицинская процедура, не диктуемая состоянием здоровья соответствующего лица и не отвечающая общепринятым международным медицинским стан­дартам, которые применялись бы в аналогичных медицинских ситуациям к лицам, являющимся гражданами осуществляемой процедуры стороны и не сталкивающимся с какими-либо ограни­чениями личной свободы.

Такое лицо или лица находились во власти неприятельской стороны.

Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде совершения медицинских или на­учных экспериментов любого рода, которые не оправданы необ­ходимостью медицинского, зубоврачебного или больничного ле­чения соответствующего лица и не осуществляются в его инте­ресах и которые вызывают смерть или серьезно угрожают здо­ровью такого лица или лиц (ст. 8 (2)(Ь)(х)-2). Элементами данного преступления является то, что субъект преступления подверг од­но или несколько лиц медицинскому или научному эксперимен­ту. Заметим, что под этим преступлением также понимается лю­бая медицинская процедура, не диктуемая состоянием здоровья соответствующего лица и не отвечающая общепринятым меди­цинским стандартам, которые применялись бы в аналогичных медицинских ситуациях к лицам, являющимся гражданами осу­ществляющей процедуры стороны и не сталкивающимся с каки­ми-либо ограничениями личной свободы. Эксперимент вызвал смерть или создал серьезную угрозу физическому или психиче­скому здоровью или целостности такого лица или таких лиц.

Такое деяние не было оправдано необходимость медицинско­го, зубоврачебного или больничного лечения такого лица или та­ких лиц и не было совершено в интересах такого лица или таких лиц.

Указанные лица находились во власти неприятельской сторо­ны. Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

174

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде вероломного убийства или ране­ния лиц, принадлежащих к неприятельской нации или армии (ст. 8 (2)(b)(xi)). Элементами преступления является то, что субъект вызвал у одного или нескольких лиц доверие к себе, убедив в том, что они имеют право на защиту или обязаны предоставить защиту в соответствии с нормами международного права, приме­няемыми в вооруженных конфликтах. Он также имел прямой умысел обмануть это доверие.

Субъект преступления совершил убийство такого лица или лиц или причинил ему или им телесные повреждения. Он при этом воспользовался этим доверием или верой для убийства или причинения телесных повреждений лицу или лицам.

Указанное лицо или лица принадлежали к неприятельской стороне.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, . которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде заявления о том, что пощады не будет (ст. 8(2)(b)(xii)).Элементами данного состава преступления является то, что субъект преступления заявил о том, что никто не будет оставаться в живых или отдал приказ о том, что никто не должен быть оставаться в живых.

Указанное заявление или такой приказ преследовал цель запу­гать неприятеля или вести военное действие исходя из того, что никто не будет оставаться в живых.

Субъект преступления занимал положение, которое позволяло ему эффективно командовать или осуществлять контроль над подчиненными ему силами, к которым было обращено такое за­явление или которым был отдан такой приказ. Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного кон­фликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

175

Военное преступление в виде уничтожения или захвата иму­щества неприятеля, за исключением случаев, когда такое унич­тожение или захват настоятельно диктуются военной необхо­димостью (ст. 8(2)(b)(xiii)). Элементами преступления является то, что субъект преступления уничтожил или захватил опреде­ленное имущество и такое имущество является собственностью неприятеля.

Данное имущество пользовалось защитой от уничтожения или захвата согласно нормам международного права, которые приме­нимы в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о статусе этого имущества. Уничто­жение или захват имущества не были оправданы военной необ­ходимостью. Преступное деяние имело место в контексте между­народного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде лишения граждан противной стороны прав или возможности обращаться в суд с исками (ст. 8(2)(b)(xiv)). Элементами является то, что субъект преступле­ния обеспечил отмену, приостановление или объявление недо­пустимыми в суде определенных прав или исков. Отмена, приос­тановление или объявление были направлены против граждан неприятельской стороны.

Субъект преступления имел прямой умысел направить отмену, приостановление или объявление против граждан неприятель­ской стороны.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано непосредственно с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде принуждения граждан против­ной стороны к участию в военных действиях против их собст­венной страны, даже если они находились на службе воюющей стороны до начала войны (ст. 8(2)(b)(xv)). Элементами указанно­го преступления является то, что субъект преступления посредст­вом своих действий или угрозы принудил одно или несколько

176

лиц принять участие в военных действиях против своей собст­венной страны или вооруженных сил.

Такое лицо или лица являлись гражданами неприятельской стороны. Противоправные деяния имели место в контексте меж­дународного вооруженного конфликта и были связаны с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали о существовании вооруженного конфликта.

Военное преступление в виде разграбления города или насе­ленного пункта, даже если он захвачен штурмом (ст. 8(2)(Ь) ;(xvi)). Элементами преступления является то, что субъект пре­ступления присвоил определенное имущество.

Субъект имел прямой умысел лишить собственника его иму­щества и присвоить его для частного или личного пользования. Необходимо уточнить, что употребление термина «частное или личное пользование» в данном составе преступления указывает на то, что присвоение, оправдываемое военной необходимостью, не может составлять преступление в виде разграбления.

Указанное присвоение было осуществлено без согласия собст­венника. Деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде применения яда или отравленно­го оружия (ст. 8(2)(b)(xvii)). Элементами преступления является то, что субъект преступления применил вещество или оружие, которое в результате его применения испускает вещество. Веще­ство было таковым, что в силу своих токсичных свойств оно в ходе нормального развития событий причиняет смерть или серь­езный ущерб здоровью.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде применения удушающих, ядови­тых или других газов и любых аналогичных жидкостей, мате­риалов паи средств (ст. 8(2)(b)(xviii)). Элементами преступления

177

является то, что субъект преступления применил газ или другое аналогичное вещество или средство. Газ, вещество или средство было таковым, что в силу своих удушающих или токсических свойств оно в ходе нормального развития событий причиняет смерть или серьезный ущерб здоровью. Такое деяние имело ме­сто в контексте международного вооруженного конфликта и бы­ло связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде применения пуль, которые легко разрываются или сплющиваются в теле человека, таких, как оболочечные пули, твердая оболочка которых не покрывает все­го сердечника или имеет надрезы (ст. 8(2)(b)(xix)). Элементами преступления является то, что субъект преступления применил определенные пули. Эти пули были таковыми, что их использо­вание нарушает нормы международного права, применимые в вооруженных конфликтах, поскольку они легко разрываются или сплющиваются в теле человека.

Субъект преступления сознавал, что применением пуль, имеющих такой характер, будет бессмысленно усугублять стра­дания и последствия ранения.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде посягательства на человеческое достоинство, в частности оскорбительное и унижающее обра­щение (ст. 8(2)(d)(xxi)). Элементами указанного состава преступ­ления является то, что исполнитель оскорбил, унизил или иным образом нарушил достоинство одного или нескольких лиц. Заме­тим, что для данного преступления понятие «лица» может вклю­чить умерших. Необходимо обратить внимание, что потерпевший не обязательно должен сам сознавать, что подвергся оскорбле­нию, унижению или иному нарушению личного достоинства. Этот элемент учитывает соответствующие аспекты культурной принадлежности потерпевшего. Оскорбление, унижение или иное

178

нарушение достоинства имело такую степень тяжести, что по всеобщему признанию его следует считать посягательством на человеческое достоинство.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде изнасилования (ст. 8(2)(d) (xxii)-1). Элементами данного преступления является то, что субъект преступления посягнул на тело лица, совершив деяние, в резуль­тате которого имело место проникновение, даже самое незначи­тельное, в любую часть тела потерпевшего или исполнителя, по­ловым членом либо любым предметом или любой частью тела в анальное или генитальное отверстие потерпевшего. Посягатель­ство было совершено с применением силы или угрозы силой в отношении данного или другого лица, либо путем принуждения, вызванного, например, страхом перед насилием, грубым принуж­дением, задержанием, психологическим давлением или злоупот­реблением властью, либо путем использования обстановки, ха­рактеризующейся принуждением, либо посягательство было со­вершено в отношении лица, неспособного дать согласие, выра­жающее его истинную волю. Автор отмечает, что здесь понима­ется то, что лицо может быть неспособно дать согласие, выра­жающее его истинную волю, в результате естественной, искусст­венно вызванной или возрастной недееспособности.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде обращения в сексуальное рабст­во (ст. 8(2)(d)(xxii)-2). Элементами преступления является то, что субъект преступления осуществлял правомочие собственника в отношении одного или нескольких лиц, например, путем приоб­ретения, продажи, предоставления в пользование, обмена такого лица или лиц, либо путем аналогичного лишения их личной сво­боды. Автор отмечает, что такое лишение свободы может в неко-

179

торых обстоятельствах включать привлечение к принудительно­му труду или иное обращение лица в подневольное состояние, как это определено в Дополнительной конвенции 1956 г. об уп­разднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, сход­ных с рабством.

Также необходимо обратить внимание на то обстоятельство, что деяние, описанное в данном элементе, включает торговлю людьми, в частности женщинами и детьми.

Элементом указанного состава преступления является то, что субъект преступления вовлек такое лицо или лиц в совершение одного или нескольких актов сексуального характера.

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде принуждения к проституции (ст. 8(2)(xxii)-3). Элементами преступления является то, что субъект преступления принудил одно или нескольких лиц к участию в совершении одного или нескольких актов сексуального характера путем принуждения, вызванного, например, страхом перед наси­лием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлением или злоупотреблением властью, либо путем использо­вания обстановки, характеризующейся принуждением, или же неспособности такого лица или лиц дать согласие, выражающее их истинную волю.

Субъект преступления или другое лицо получили или ожида­ли получить какую-либо финансовую или иную выгоду в обмен на совершение таких актов сексуального характера или в связи с ними.

Указанное деяние имело место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде принудительной беременности (ст. 8(2)(d)(xxii)-4). Элементами состава преступления является то, что субъект преступления удерживал одну или нескольких

180

женщин, которых принудительно сделали беременными, с тем, чтобы изменить этнический состав какого-либо населения или совершить иные серьезные нарушения международного права.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта или было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде принудительной стерилизации и любые другие виды сексуального насилия, представляющие собой грубое нарушение Женевской конвенции (ст. 8(2)(d)(xxii)-5). Эле­ментами указанного преступления является, то, что субъект пре­ступления лишил одного или нескольких лиц естественной спо­собности к воспроизводству. Необходимо заметить, что понятие такого лишения не признано охватывать контрацептивные меры, которые на практике не имеют постоянного действия.

Такое деяние не было оправдано необходимостью медицин­ского или больничного лечения такого лица или лиц и не было совершено с его согласия, выражающего истинную волю.

Указанное деяние имело, место в контексте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде сексуального насилия (ст. 8(2)(d)(xxii)-6). Элементами преступления является то, что субъ­ект преступления совершил в отношении одного или нескольких лиц акт сексуального характера либо вовлек такое лицо или лиц в совершение акта сексуального характера путем применения силы или угрозы силой, либо путем принуждения, вызванного, напри­мер, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержани­ем, психологическим давлением или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки, характеризующейся при­нуждением, или же неспособности такого лица или лиц дать со­гласие, выражающее их истинную волю. Заметим, что по своей степени тяжести это деяние являлось сопоставимым с серьезным нарушением Женевских конвенций 1949 г.

181

L

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о тяжести деяния.

Такое деяние имело место в контексте международного воо­руженного конфликта, и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде использования присутствия гражданского лица или другого охраняемого лица для защиты от военных действий определенных пунктов, районов или воору­женных сил, в качестве «живых счетов» (ст. 8(2)(d)(xxiii)). Эле­ментами данного состава преступления является то, что субъект преступления переместил одного или нескольких гражданских лиц или других охраняемых согласно нормам международного права, применимым в вооруженных конфликтах, или каким-либо иным образом воспользовался их местонахождением.

Субъект преступления имел умысел защитить военный объект от нападения или прикрыть военные операции, содействовать или препятствовать им. Указанное деяние имело место в контек­сте международного вооруженного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного нанесения ударов по зданиям, материалам, медицинским учреждениям, транс­портным средствам, а также персоналу, использующим в соот­ветствии с международным правом отличительные эмблемы, установленные Женевскими конвенциями (ст. 8(2) (d)(xxiv)). Эле­ментами указанного состава преступления является то, что субъ­ект преступления нанес по одному или нескольким лицам, здани­ям, медицинским учреждениям или транспортным либо другим объектам, использующим в соответствии с международным пра­вом отличительную эмблему или иной метод опознания, указы­вающие на защиту согласно Женевским конвенциям.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападения таких лиц, такие здания, учреждения или транспортные средства либо другие объекты, использующие такие методы опознания.

182

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного совершения дейст­вии, подвергающих гражданское население голоду, в качестве способа ведения войны путем лишения его предметов, необходи­мых для выживания, включая умышленное создание препятствий для предоставления помощи, как это предусмотрено в Женев­ских конвенциях (ст. 8(2)(d)(xxv)). Элементами данного преступ­ления является то, что субъект преступления лишил гражданское население предметов, необходимых для выживания.

Субъект преступления имел умысел подвергнуть гражданское население голоду в качестве способа ведения войны.

Деяние имело место в контексте международного вооружен­ного конфликта и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде использования набора или вер­бовки детей в возрасте до 15 лет в состав национальных воору­женных сил или их использование для активного участия в бое­вых действиях (ст. 8(2)(d)(xxvi)). Элементами преступления явля­ется то, что субъект преступления набрал или завербовал одно или нескольких лиц в национальные вооруженные силы или ис­пользовал одно или нескольких лиц для непосредственного уча­стия в военных действиях.

Такие лицо или лица были не старше 15 лет.

Субъект преступления знал или должен был знать о том, том такое лицо или лица были не старше 15 лет.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

3. В случае вооруженного конфликта, не носящего междуна­родного характера и как результат нарушения ст. 3 Женевских конвенций о защите гражданского населения от 12 августа 1949 г., являющейся общей для всех четырех Женевских конвенций, а

183

именно любые из следующих деяний, совершенных в отношении лиц, не принимающих активного участия в военных действиях, включая военнослужащих, сложивших оружие, и лиц, выведен­ных из строя в результате болезни, ранения, содержания под стражей или по любой другой причине. К таким составам престу­плений Статут Международного уголовного суда относит:

Военное преступление в виде посягательства на жизнь и лич­ность, в частности убийство в любой форме (ст. 8 (2)(c)(i)-l). Элементами данного состава является то, что исполнитель убил одного или нескольких лиц.

Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в во­енных действиях, либо являлись гражданскими лицами, либо членами медицинского или духовного персонала, не принимав­шими непосредственного участия в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде причинения увечий (ст. 8 (2)(c)(i)-2). Элементами указанного преступления является то, что субъ­ект преступления нанес увечья одному или нескольким лицам, в частности, причинив этому лицу или лицам постоянное уродство либо лишив способности функционировать или удалив какой-либо орган или придаток.

Указанное деяние не было оправдано необходимостью меди­цинского, зубоврачебного или больничного лечения такого лица или лиц и не было совершено в интересах этого лица или лиц.

Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в во­енных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами медицинского или духовного персонала, не принимавшими непо­средственного участия в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе. Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта.

184

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде жестокого, бесчеловечного об­ращения (ст. 8(2)(c)(i)-3). Элементами данного состава преступ­ления является то, что исполнитель причинил физическую или нравственную боль или страдания одному или нескольким лицам. Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в воен­ных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами медицинского или духовного персонала, не принимавшими непо­средственного участия в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе. Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждуна­родного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде пытки (ст. 8(2)(c)(i)-4). Элемен­тами указанного состава преступления является то, что исполни­тель причинил сильную физическую или нравственную боль или страдания одному или нескольким лицам.

Субъект преступления причинил боль или страдания с такими целями, как получение информации или признаний, наказание, запугивание или принуждение, или же по какой-либо причине основанной на дискриминации любого рода.

Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в во­енных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами медицинского или духовного персонала, не принимавшими непо­средственного участия в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

185

Военное преступление в виде посягательства на человеческое достоинство (ст. 8(2)(c)(ii)). Элементами указанного преступле­ния является то, что исполнитель оскорбил, унизил или иным об­разом нарушил достоинство одного или нескольких лиц. Необхо­димо заметить, что для данного состава преступления понятие «лица» может включать умерших. Имеется в виду, что потерпев­ший не обязательно должен сам сознавать, что он подвергается оскорблению, унижению или иному нарушению личного досто­инства. Данный элемент субъективной стороны учитывает соот­ветствующие аспекты культурной принадлежности потерпевше­го. Оскорбление, унижение или иное нарушение достоинства имело такую степень тяжести, что, по-всеобщему признанию, его следует считать посягательством на человеческое достоинство. Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в воен­ных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами медицинского или духовного персонала, не принимавшими непо­средственного участия в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде взятия заложников (ст. 8(2)(с) (iii)). Элементами указанного состава преступления является то, что субъект преступления захватил, задержал или иным образом взял в заложники одно или нескольких лиц.

Субъект преступления угрожал убить, нанести увечья или продолжать задерживать такое лицо или таких лиц.

Субъект преступления имел умысел вынудить какое-либо го­сударство, международную организацию, физическое или юри­дическое лицо или группу лиц совершить действия или воздер­жаться от совершения действий в качестве явного или подразу­меваемого условия обеспечения безопасности или освобождения такого лица или таких лиц.

Такое лицо или лица либо перестали принимать участие в во­енных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами

186

медицинского или духовного персонала, не принимавшими непо­средственного в военных действиях.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе.

Такое деяние имело место в контексте вооруженного кон­фликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде вынесения приговоров и приве­дение их в исполнение без предварительного судебного разбира­тельства, проведенного созданным в установленном порядке су­дом, обеспечивающим соблюдение всех судебных гарантий, ко­торые по всеобщему признанию являются обязательными (ст. 8(2)(c)(iv)). Элементами указанного состава является то, что исполнитель вынес одному или нескольким лицам приговор или приказ о приведении его в исполнение. Такое лицо или лица пе­рестали принимать участие в военных действиях, либо являлись гражданскими лицами, членами медицинского или духовного персонала, не принимавшими непосредственного участия в воен­ных действиях. Субъект преступления сознавал фактические об­стоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе. Не имелось ранее вынесенного судом решения, либо суд, вынесший решение, не был создан в установленном законом порядке, т. е. не обеспечивал вынесший приговор, не обеспечивал всех иных судебных гарантий, являющихся по всеобщему признанию не­отъемлемыми согласно международному праву. Заметим, что с учетом указанных выше элементов преступления Международ­ный уголовный суд должен рассматривать, приводит ли, с учетом всех соответствующих обстоятельств, совокупное воздействие факторов, касающихся гарантий, к лишению лица права на бес­пристрастный суд.

4. Другие серьезные нарушения законов и обычаев, примени­мых в вооруженных конфликтах немеждународного характера в установленных в рамках международного права, которые отно­сятся к юрисдикции Международного уголовного суда:

Военное преступление в виде умышленного нанесения ударов по гражданскому населению как таковому, а также умышленное

187

нападение на отдельных гражданских яыц, не принимающих не­посредственного участия в военных действиях (ст. 8(2)(e)(i)). Элементами данного состава преступления является то, что субъ­ект преступления совершил нападения.

Объектом нападения было гражданское население как каковое или отдельные гражданские лица, не принимающие непосредст­венного участия в военных действиях.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния гражданское население как каковое или отдельных граждан­ских лиц, не принимавших непосредственного участия в военных действиях. Указанное деяние имело место в контексте вооружен­ного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде умышленного нанесения ударов по зданиям, материалам, медицинским учреждениями и транс­портным средствам, а также персоналу, использующим в соот­ветствии с международным правом отличительные эмблемы, предусмотренные Женевскими конвенциями (ст. 8(2)(e)(ii)). Эле­ментами такого преступления является то, что субъект преступ­ления нанес удары по одному или нескольким лицам, зданиям, медицинским учреждениям или транспортным средствам, ис­пользующим в соответствии с международным правом отличи­тельную эмблему или иной метод опознания, указывающие на защиту согласно Женевским конвенциям.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния таких лиц, такие здания или транспортные средства либо другие объекты, использующие такие методы опознания.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде умышленного нанесения ударов по персоналу, объектам, материалам, подразделениям или транспортным средствам, задействованным в оказании гума-

188

нитарнои помощи или в миссии по поддержанию мира в соот­ветствии с Уставом ООН, пока они имеют право на защиту, которой пользуются гражданские лица или гражданские объек ты по праву вооруженных конфликтов (ст. 8(2)(e)(iii)). Элемен­тами данного преступления является то, что субъект преступле­ния уже совершил нападения.

Объектом нападения были персонал, объекты, материалы, подразделения или транспортные средства, задействованные в оказании гуманитарной помощи или в миссии по поддержанию мира в соответствии с Уставом Организации Объединенных На­ций.

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния такой персонал, такие объекты, материалы, подразделения или транспортные средства. Указанный персонал, объекты, мате­риалы, подразделения или транспортные средства имели право на защиту, которой пользуются гражданские лица или гражданские объекты в соответствии с нормами международного права, при­менимыми в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали об этом статусе. Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждуна­родного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступления в виде умышленного нанесения ударов по зданиям, предназначенным для целей религии, образования, искусства, науки или благотворительности, историческим па­мятникам, госпиталям и местам сосредоточения больных и ра­неных, при условии, что они не являются военными целями (ст. 8(2)(e)(iv)). Элементами преступления является то, что ис­полнитель нанес уже удар.

Объектом удара являлись одно или несколько зданий, предна­значенных для целей религии, образования, искусства, науки или благотворительности, исторические памятники, госпитали или места сосредоточения больных или раненых, которые не были военными целями.

189

Субъект преступления умышленно избрал объектом нападе­ния такое здание или здания, предназначенные для целей рели­гии, образования, искусства, науки или благотворительности, ис­торические памятники, госпитали или места сосредоточения больных или раненых, которые не были военными целями. Ука­занное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступление в виде разграбления города или насе­ленного пункта, даже если они взяты штурмом (ст. 8(2)(e)(v)). Элементами указанного преступления является то, что субъект преступления присвоил определенное имущество. Субъект пре­ступления имел умысел лишить собственника его имущества и присвоить его для частичного или личного пользования. При­своение было осуществлено без согласия собственника.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военные преступление в виде изнасилования (ст. 8(2)(e)(vi)-l). Элементами преступления является то, что субъект преступления посягнул на тело лица, совершив деяние, в результате которого имело место проникновение, даже самое незначительное, в лю­бую часть тела потерпевшего или исполнителя, половым членом либо любым предметом или любой частью тела в анальное или генитальное отверстие потерпевшего.

Посягательство было совершено с применением силы или уг­розы силой в отношении данного или другого лица, либо путем принуждения, вызванного например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлени­ем или злоупотреблением властью либо путем использования об­становки, характеризующейся принуждением, либо посягатель­ство было совершено в отношении лица, неспособного дать со­гласие, выражающее его истинную волю.

190

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде обращения в сексуальное рабст­во (ст. 8 (2)(e)(vi)-2). Элементами данного состава преступления является то, что субъект преступления осуществлял правомочие собственника в отношении одного или нескольких лиц, например приобретения, продажи, предоставления в пользование, обмена такого лица или лиц, либо путем анапогичного лишения их лич­ной свободы. Имеется в виду, что такое лишение свободы может в некоторых обстоятельствах включать привлечение к принуди­тельному труду или иное обращение лица в подневольное со­стояние, как это определяется в Дополнительной конвенции 1956 г. об упразднении рабства, работорговли и институтов и обычаев, связанных с рабством. Имеется в виду также, что деяние, указан­ное выше, включает торговлю людьми, в частности женщинами и детьми.

Субъект преступления вовлек такое лицо или лиц в соверше­ние одного или нескольких актов сексуального характера. Ука­занное деяние имело место в контексте вооруженного немежду­народного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде принуждения к проституции (ст. 8(2)(e)(vi)-3). Элементами преступления является то, что субъект преступления принудил одно или нескольких лиц к учас­тию в совершении одного или нескольких актов сексуального характера путем применения силы или угрозы силой, либо путем принуждения, вызванного, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлени­ем или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки, характеризующейся принуждением, или же неспо­собности такого лица или лиц дать согласие, выражающее их ис­тинную волю.

191

Субъект преступления или другое лицо получили или ожида­ли получить какую-либо финансовую или иную выгоду в обмен на совершение таких актов сексуального характера или в связи с ними.

Деяние имело место в контексте вооруженного конфликта не­международного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступления в виде принудительной беременности (ст. 8(2)(e)(vi)-4). Элементами указанного состава преступления является то, что субъект преступления удерживал одну или не­скольких женщин, которых принудительно сделали беременны­ми, с тем, чтобы изменить этнический состав какого-либо насе­ления или совершить иные серьезные нарушения международно­го права. Указанное деяние имело место в контексте вооруженно­го конфликта немеждународного характера и было связано с ним. Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, ко­торые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде принудительной стерилизации (ст. 8(2)(e)(vi)-5). Элементами такого состава преступления явля­ется то, что субъект преступления лишил одно или нескольких лиц естественной способности к воспроизводству. Заметим, что на международном уровне понятие такого лишения не призвано охватывать контрацептивные меры, которые не имеют постоян­ного действия. Деяние не было оправдано необходимостью ме­дицинского или больничного лечения такого лица или лиц и не было совершено с его согласия, выражающего истинную волю. Заметим, что «согласие», выражающее истинную волю», не включает согласие, полученное путем обмана.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде сексуального насилия (ст. 8(2)(е) (vi)-6). Элементами данного состава преступления является то,

192

что субъект преступления совершил в отношении одного или не­скольких лиц акт сексуального характера либо вовлек такое лицо или лиц в совершение акта сексуального характера путем приме­нения силы или угрозы силой, либо путем принуждения, вызван­ного, например, страхом перед насилием, грубым принуждением, задержанием, психологическим давлением или злоупотреблением властью, либо путем использования обстановки дать согласие, выражающее их истинную волю. По своей степени тяжести это деяние являлось сопоставимым с серьезным нарушением статьи 3, общей для четырех Женевских конвенций 1949 г.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде использования, набора или вер­бовки детей в возрасте до 15 лет в состав вооруженных сил или групп или использование их для активного участия в боевых дей­ствиях (ст. 8(2)(e)(vii)). Элементами преступления является то, что субъект преступления набрал или завербовал одно или не­скольких лиц в состав вооруженных сил или групп или использо­вал одно или нескольких лиц для непосредственного участия в военных действиях.

Такое лицо или лица были не старше 15 лет.

Субъект преступления знал или должен был знать о том, что такое лицо или лица были не старше 15 лет.

Деяние имело место в контексте вооруженного конфликта не­международного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде перемещения гражданского на­селения по причинам, связанным с конфликтом, если только это­го не требуют соображения безопасности соответствующего гражданского населения или настоятельная необходимость во­енного характера (ст. 8(2)(e)(viii)). Элементами преступления является то, что субъект преступления отдал распоряжение о пе­ремещении гражданского населения.

7-1229     193

Такое распоряжение не было оправдано соображениями безо­пасности соответствующих гражданских лиц или лиц военной необходимостью.

Субъект преступления занимал положение, позволяющее ему добиться такого перемещения путем отдачи такого распоряже­ния.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженног конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде вероломного убийства или ране­ния комбатанта неприятеля (ст. 8(2)(e)(ix)). Субъект преступле­ния вызвал у одного или нескольких комбатантов неприятеля до­верие к себе, убедив в том, что они имеют право на защиту или обязаны предоставить защиту в соответствии с нормами между­народного права, применимыми в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления имел умысел обмануть это доверие. Он же убил такое лицо или лиц или причинил ему или им телесные повреждения.

Субъект преступления воспользовался этим доверием или ве­рой для убийства или причинения телесного повреждения такол лицу или лицам.

Такое лицо или лица принадлежали неприятельской стороне.

Указанное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде заявления о том, что пощады не будет (ст. 8(2)(е)(х)). Элементами преступления является то, исполнитель заявил о том, что никто не будет оставлен в живых или отдал приказ о том, что никто не должен быть оставлен в жи­вых.

Указанное заявление или такой приказ преследовали цель за­пугать неприятеля или вести военные действия исходя из того, что никто не будет оставлен в живых.

194

Субъект преступления занимал положение, позволявшее ему эффективно командовать или осуществлять контроль над подчи­ненными ему силами, к которым было обращено такое заявление или которым был отдан такой приказ.

Данное деяние имело место в контексте вооруженного кон­фликта немеждународного характера и было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде нанесения лицам, которые нахо­дятся во власти другой стороны в конфликте физических увечий (ст. 8(2)(e)(xi)-l). Элементами преступления является то, что субъект преступления подверг увечьям одно или нескольких лиц, в частности, причинив этому лицу или лицам постоянное уродст­во либо лишив способности функционировать или удалив какой-либо орган или придаток. Указанное деяние вызвало смерть или ■создало серьезную угрозу физическому или психическому здоро­вью такого лица или таких лиц.

Преступное деяние не было оправдано необходимостью меди­цинского зубоврачебного или больничного лечения такого лица или таких лиц и не было совершено в интересах такого лица или таких лиц. Необходимо уточнить, что согласие не является об­стоятельством, освобождающим от ответственности за это пре­ступление.

Под этим преступление понимается любая медицинская про­цедура, не диктуемая состоянием здоровья соответствующего лица и не отвечающая общепринятым медицинским стандартам, которые применялись бы в аналогичных медицинских ситуациях к лицам, являющимся гражданами совершающей процедуры сто­роны и не сталкивающимся с какими-либо ограничениями лич­ной свободы.

Такое лицо или лица находились во власти другой стороны в конфликте. Указанное преступное деяние имело место в контек­сте вооруженного конфликта немеждународного характера и бы­ло связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, Которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

195

Военные преступления в виде совершения над лицами меди­цинских или научных экспериментов любого рода, которые не оправданы необходимостью медицинского, зубоврачебного или больничного лечения соответствующего лица и не осуществля­ются в его интересах и которые причиняют смерть или серьезно угрожают здоровью такого лица или лиц (ст. 8(2)(e)(xi)-2). Эле­ментами данного состава преступления является то, что субъект преступления подверг одно или нескольких лиц медицинскому или научному эксперименту. Эксперимент вызвал смерть или отдал серьезную угрозу физическому или психическому здоро­вью или целостности такого лица или таких лиц. Преступное деяние не было оправдано необходимостью медицинского зубо­врачебного или больничного лечения такого лица или таких лиц и не было совершено в интересах такого лица или таких лиц. Не­обходимо заметить, что при совершении данного преступления согласие, как в предыдущем составе преступления, не является обстоятельством, освобождающим от ответственности за это пре­ступление. И под этим преступлением также понимается любая медицинская процедура, которая не нуждается состоянием здо­ровья конкретного лица и не отвечающая общепринятым меди­цинским стандартам, которые могли бы применяться в аналогич­ных медицинских ситуациях к лицам, являющимся гражданами совершающей процедуры стороны и не сталкивающимся с каки­ми-либо ограничениями личной свободы.

Такое лицо или такие лица находились во власти другой сто­роны в конфликте.

Преступное деяние имело место в контексте вооруженного конфликта немеждународного характера и не было связано с ним.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Военное преступление в виде уничтожения или захвата иму­щества неприятеля, за исключением случаев, когда такие унич­тожение или захват настоятельно диктуются обстоятельст­вами конфликта (ст. 8(2)(e)(ix)). Элементами преступления явля­ется то, что субъект преступления уничтожил или захватил опре­деленное имущество. Данное имущество являлось собственнос­тью  неприятеля.  Такое  имущество  пользовалось  защитой  от

196

уничтожения или захвата согласно нормам международного пра­ва, применимым в вооруженных конфликтах.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о статусе этого имущества. Уничто­жение или захват не были вызваны военной необходимостью.

Субъект преступления сознавал фактические обстоятельства, которые свидетельствовали о существовании вооруженного кон­фликта.

Автор отмечает, что пункт 2 (е) ст. 8 Статута применяется к вооруженным конфликтам немеждународного характера и, таким образом, не применяется к случаям нарушения внутреннего по­рядка и возникновения напряженности, таким, как беспорядки, отдельные и спорадические акты насилия или иные акты анало­гичного характера. Он применяется в отношении вооруженного конфликта, который имеет место на территории одного из госу­дарств-участников, когда идет длительный вооруженный кон­фликт между правительственными властями и организованными вооруженными группами или между самими такими группами.

Из ч. 3 ст. 8 Статута вытекает, что ничто в пунктах 2 (с) и (d) указанной статьи не затрагивает ответственности правительства за поддержание или восстановление закона и порядка в государ­стве или защиту единства и территориальной целостности госу­дарства всеми законными средствами.

На основании изложенного можно сделать вывод, что под во­енным преступлением понимается любое грубое нарушение кон­венций, норм и обычаев, применимых к международным и неме­ждународным вооруженным конфликтам, определенных в общей ст. 2 Женевских конвенций от 12 августа 1949 г. и в п. 4 ст. 1 До­полнительного протокола № 1 к этим конвенциям от 10 июня 1977 г.

Военные преступления как категория преступлений, подпа­дающих под юрисдикцию Международного уголовного суда, оп­ределяют себя через ряд специфических критериев. Прежде все­го, они совершаются в рамках целенаправленного плана или по­литики. Далее идет критерий крупномасштабности совершения таких преступлений. Параллельно действует принцип ответст­венности командиров и других начальников за военные преступ­ления, совершенные силами, находящимися под его эффектив-

197

ным контролем. Речь идет о неосуществлении ими контроля над­лежащим образом над подчиненными.

В развитии постановлений Статута Международного уголов­ного суда элементы военных преступлений толкуют в установ­ленных рамках международного права вооруженных конфликтов, включая, в соответствующих случаях, нормы международного права вооруженных конфликтов, применимые к вооруженным конфликтам на море.

В постановочном плане ответственность по суду наступает без каких-либо различий в отношении правовой оценки исполните­лем факта существования вооруженного конфликта или его ха­рактеристики как международного или немеждународного. В этом же контексте не существует исключений в отношении зна­ния исполнителем фактов, определяющих характер конфликта как международного или немеждународного. Согласно праву су­ществует только требование в отношении знания конкретно фак­тических обстоятельств, определяющих существование воору­женного конфликта.

5. Понятие преступления агрессии и его квалифицирующие признаки

Международный уголовный суд в соответствии с п.п. b п. 1 ст. 5 Статута осуществляет юрисдикцию в отношении преступле­ния агрессии:13 соответствии с Резолюцией 3314 (XXIX) Гене­ральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 г.1, которая одобри­ла впервые определение агрессии, вытекает, что агрессией явля­ется применение вооруженной силы государством против суве­ренитета, территориальной неприкосновенности или политиче­ской независимости другого государства, или каким-либо другим образом, несовместимым с Уставом Организации Объединенных Наций, как это установлено в настоящем определении.

Из приложения указанной резолюции видно, что одной из ос­новных целей Организации Объединенных Наций является под­держание международного мира и безопасности и принятие эф­фективных коллективных мер для предотвращения и установле-

' См.: Официальные отчеты Генеральной Ассамблеи ООН. Двадцать девятая сессия. Приложение № 19 и исправление. Док ООН. А/9619 и согг. 1.

198

ния угрозы миру и подавления актов агрессии и других наруше­ний мира.

Совет Безопасности ООН в соответствии со ст. 39 Устава ООН определяет существование любой угрозы миру, любого наруше­ния мира или акта агрессии и делает рекомендации или решает о том, какие меры следует предпринять в соответствии со статьями 41 и 42 Устава ООН для поддержания или восстановления меж­дународного мира и безопасности.

Заметим, что Генеральная Ассамблея ООН в своей резолюции от 14 декабря 1974 г. напоминает также об обязанности госу­дарств по уставу разрешать свои международные споры мирными средствами, чтобы не подвергать угрозе международный мир, безопасность и справедливость. Ничто не может истолковываться как каким-либо образом затрагивающее сферу действия положе­ний Устава в отношении функций и полномочий органов Органи­зации Объединенных Наций. Поскольку агрессия является наи­более серьезной и опасной формой незаконного применения си­лы, таящей в себе в условиях существования различных видов оружия массового уничтожения возможную угрозу мирового конфликта со всеми его катастрофическими последствиями, на данной стадии следует дать определение агрессии. Генеральная Ассамблея ООН подтверждает обязанность государств не ис­пользовать вооруженную силу в целях лишения народов их права на самоопределение, свободу и независимость или нарушения территориальной неприкосновенности, На этот счет территория государства является неприкосновенной и она не должна быть объектом, даже временно, военной оккупации или других мер применения силы, предпринимаемых другим государством в на­рушение Устава ООН, и она не должна быть объектом приобрете­ния другим государством в результате таких мер или угрозы их применения. Генеральная Ассамблея ООН вновь подтвердила по­ложения Декларации о принципах международного права, касаю­щихся дружественных отношений и сотрудничества между госу­дарствами в соответствии с Уставом ООН и убеждена, что приня­тие определения агрессии может оказать сдерживающее влияние на потенциального агрессора, облегчало бы констатацию актов агрессии и осуществление мер для их пресечения, а также спо-

199

собствовало бы оказанию помощи жертве агрессии и ограждению ее прав и законных интересов.

Также Генеральная Ассамблея ООН считает, что, хотя вопрос о том, совершен ли акт агрессии, должен рассматриваться с уче­том всех обстоятельств в каждом отдельном случае, тем не менее, желательно сформулировать основные принципы в качестве ру­ководства для такого определения.

Обратим внимание, что из пояснительных примечаний к ст.ст. 3 и 5, которые содержатся в п. 20 доклада Специального комитета по вопросу об определении агрессии1 вытекает,- что агрессией является применение вооруженной силы государством против суверенитета, территориальной неприкосновенности или полити­ческой независимости другого государства, или каким-либо дру­гим образом, несовместимым с Уставом ООН, как это установле­но в настоящем определении.

Применение вооруженной силы государством первым в нару­шение Устава ООН является prima facie свидетельством акта аг­рессии, хотя Совет Безопасности ООН может в соответствии с Уставом сделать выводы, что определение о том, что акт агрес­сии был совершен, не будет оправданным в свете других соответ­ствующих обстоятельств, включая тот факт, что соответствую­щие акты или их последствия не носят достаточно серьезного ха­рактера.

В данном определении указываются квалифицирующие при­знаки - акты агрессии. К ним относятся:

вторжение или нападение вооруженных сил государства на

территорию другого государства или любая военная оккупация,

какой бы временный характер она ни носила, являющаяся ре­

зультатом такого вторжения или нападения, или любая аннексия

с применением силы территории другого государства или части

ее;

бомбардировка вооруженными силами государства терри­

тории другого государства или применение любого оружия госу­

дарством против территории другого государства;

' См.: Официальные отчеты ГА ООН. Двадцать девятая сессия. Дополнение № 19(А/9619иСогг.1).

200

блокада портов или берегов государства вооруженными си­

лами другого государства;

нападение вооруженными силами государства на сухопут­

ные или морские и воздушные флоты другого государства;

применение вооруженных сил одного государства, находя­

щихся на территории другого государства по соглашению с при­

нимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных

в соглашении, или" любое продолжение их пребывания на такой

территории по прекращении действия соглашения;

действия государства, позволяющего, чтобы его территория,

которую оно предоставило в распоряжение другого государства,

использовалась этим другим государством для совершения акта

агрессии против третьего государства;

засылка государством или от имени государства вооружен­

ных банд, групп, и регулярных сил или наемников, которые осу­

ществляют акты применения вооруженной силы против другого

государства, носящие столь серьезный характер, что равносильны

перечисленным выше актам, или его значительное участие в них.

Вышеприведенный перечень актов не является исчерпываю­щим, и Совет Безопасности ООН может определить, что другие акты представляют собой агрессию согласно положениям Устава ООН.

. В Резолюции говорится, что никакие соображения политиче­ского, экономического, военного или иного характера не могут служить оправданием агрессии.

Агрессивная война является преступлением против междуна­родного мира. Агрессия влечет за собой международную ответст­венность.

Никакое территориальное приобретение или особая выгода, полученные в результате агрессии, не являются и не могут быть признаны законными.

В резолюции XXIX сессии Генеральной Ассамблеи ООН го­ворится, что ничто в настоящем определении не должно толко­ваться как расширяющее или сужающее каким-либо образом сферу действия Устава ООН, включая его положения, касающие­ся случаев, в которых применение силы является законным. Так­же в резолюции обращается внимание на то обстоятельство, что ничто в настоящем определении не может каким-либо образом

201

наносить ущерб вытекающему из Устава ООН праву на самооп­ределение, свободу и независимость народов, которые насильст­венно лишены этого права и о которых упоминается в Деклара­ции о принципах международного права, касающихся дружест­венных отношений и сотрудничества между государствами в со­ответствии с Уставом ООН, в частности народов, находящихся под господством колониальных и расистских режимов или под другими формами иностранного государства, а также праву этих народов бороться с этой целью и исправлять и получать под­держку в соответствии с принципами Устава ООН и согласно вышеупомянутой Декларации о принципах.

В Проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества1 (ст. 16) говорится: «Лицо, которое как руководи­тель или организатор активно участвует или отдает приказ о пла­нировании, подготовке, начале или проведении агрессии, совер­шаемой государством, несет ответственность за преступление агрессии. В комментарии к указанной статье сказано, что квали­фикация агрессии в качестве преступления против мира и безо­пасности человечества, содержащаяся в ст. 16 Кодекса, взята из соответствующего положения Устава Нюрнбергского трибунала в его толковании и применении этим трибуналом. Статья 16 каса­ется ряда важных аспектов преступления агрессии для целей личной уголовной ответственности. Слова «Лицо несет ответст­венность за преступление агрессии» используется с целью ука­зать, что сфера действия этой статьи ограничивается преступле­нием для целей личной уголовной ответственности. Таким обра­зом, данная статья не касается вопроса об определении агрессии, совершенной государством, который выходит за рамки проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1996 г.

Лица, совершающие акт агрессии, могут относиться лишь к категориям лиц, наделенных надлежащими полномочиями или властью, чтобы быть в состоянии играть, возможно, определяю­щую роль в совершении агрессии. Таковыми являются лица, ко­торых ст. 16 проекта Кодекса преступлений против мира и безо­пасности человечества определяет как «руководителей» или «ор-

Ежегодник Комиссии международного права ООН. 1996. Т. II. Ч. II. С. 42.

202

ганизаторов», причем эти термины взяты из Устава Нюрнберг­ского трибунала. В комментарии к ст. 16 проекта Кодекса гово­рится, что эти термины следует понимать в широком смысле, а именно как охватывающие, помимо членов правительства, лиц, занимающих высокие должности в военной иерархии, диплома­тическом корпусе, политических партиях или деловых кругах. Именно это констатировал Нюрнбергский трибунал, утверждая следующее: «Один Гитлер не мог вести агрессивной войны. Он нуждался в сотрудничестве со стороны государственных деяте­лей, военных лидеров, дипломатов и дельцов»1.

Однако сам по себе материальный факт участия в акте агрес­сии не является достаточным для установления виновности како­го-либо руководителя или организатора. Необходимо также, что­бы такое участие было умышленным и осуществлялось со знани­ем дела в рамках агрессивного плана или политики. В этой связи Нюрнбергский трибунал, анализируя поведения некоторых обви­няемых, заявил: «когда они, зная о его (Гитлера) целях, начали сотрудничать с ним, они сделали себя участниками того плана, который он создал. Их нельзя считать невиновными лишь пото­му, что Гитлер использовал их, если они знали что делали»2. На­против, тот же Трибунал признал невиновными Шахта, Денница и Бормана в некоторых преступлениях против мира, в которых они обвинялись, указав следующее: «Совершенно ясно, что Шахт был центральной фигурой в германской программе перевооруже­ния и что предпринятые им шаги, в особенности в первые дни нацистского режима, дали нацистской Германии возможность быстро стать военной державой. Но перевооружение как таковое не является преступным актом в соответствии с Уставом. Для того чтобы оно явилось преступлением против мира, как оно предусматривается ст. 6 Устава, должно быть доказано, что Шахт проводил это перевооружение как часть нацистского плана для ведения агрессивных войн». В отношении второго обвиняемого Трибунал заявил: «Хотя Денниц создал и обучил германский подводный флот, доказательства не устанавливают его причаст­ность к заговору для ведения агрессивных войн или факта его

1              См.: Нюрнбергский приговор. Т. 1. С. 471, 473, 509.

2              См.: См.: Нюрнбергский приговор. Т. 1. С. 372.

203

участия в подготовке и развязывании таких войн. Он был кадро­вым офицером, занимался исключительно тактическими вопро­сами. Он не присутствовал на важных совещаниях, на которых объявлялись планы агрессивных войн, и нет доказательства того, что он был осведомлен относительно решений, принятых на эти> совещаниях». В отношении третьего обвиняемого трибунал кос­нулся вопроса о возможности обусловить информированное! лица занимаемым положением: «Нет доказательств того, Борман знал о планах Гитлера по подготовке, развязыванию ведению агрессивных войн. Он не присутствовал ни на одном из важнейших совещаний, Гитлер последовательно развивал cвo^ планы агрессии. И нельзя предполагать, что положение, которс он занимал, давало ему возможность быть осведомленным этих планах»'.

В настоящей статье говорится об агрессии, «совершаемой го­сударством». Лицо участвует в этой агрессии как руководитель или организатор, именно это участие ст. 16 проекта Кодекса пре­ступлений против мира и безопасности человечества определяе в качестве преступления против мира и безопасности человечест­ва. По-другому можно сказать, что настоящая статья подтвержда­ет уголовную ответственность лиц, участвующих в преступлении агрессии. Ответственность лица за совершение преступления аг­рессии тесно и органически связано с совершением агрессии го­сударством. Норма международного права, запрещающая агрес­сию, применяется к поведению государства по отношению к дру­гому государству. Следовательно, лишь государство может со­вершить преступление агрессии в нарушение нормы междуна­родного права, запрещающей такое проведение. В то же время государство является абстрактной категорией, не способной дей­ствовать самостоятельно. Государство может совершить агрес­сию лишь при активном участии отдельных лиц, наделенных не­обходимыми полномочиями и властью, для того, чтобы планиро­вать, готовить, начинать или вести агрессию. Необходимо заме­тить, что Нюрнбергский трибунал ясно признал осязаемую роль государств и конкретных отдельных лиц, при этом заявив: «Пре­ступления против международного права совершаются людьми, а

1 См.: Там же. Т. I. С. 471, 473, 509.

204

не абстрактными категориями, и только путем наказания отдель­ных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблю­дены установления международного права». Из этого можно сде­лать вывод, что нарушение государством нормы международного права, запрещающей агрессию, дает основание для возникнове­ния уголовной ответственности лиц, игравших решающую роль в планировании, подготовке, начале или проведении агрессии. Слово «агрессия, совершаемая государством» четко указывает на то, что такое нарушение, совершаемое государством, является необходимым условием возникновения уголовной ответственнос­ти лица за преступление агрессии. Тем не менее, сфера действия настоящей статьи ограничивается участием в преступлении аг­рессии для целей установления личной уголовной ответственнос­ти. В этой связи она не касается норм международного права, за­прещающей совершение агрессии государством.

Действия государства дают основания для возникновения личной ответственности за преступление агрессии лишь в том случае, если поведение государства представляет собой доста­точно серьезное нарушение запрещения, содержащегося в п. 4 ст. 2 Устава ООН. В этом отношении для компетентного суда может оказаться необходимым рассмотрение двух тесно взаимо­связанных вопросов, а именно, во-первых, вопроса о том, являет­ся ли поведение государства нарушением п. 4 ст. 2 Устава и, во-вторых, является ли такое поведение достаточно серьезным на­рушением международного обязательства для того, чтобы рас­сматриваться в качестве агрессии, дающей основание для воз­никновения личной уголовной ответственности. Устав и Приго­вор Нюрнбергского трибунала являются основными источниками международного права в области личной уголовной ответствен­ности за акты агрессии.

Агрессия включает несколько фаз, которые перечислены в ст. 16 Устава. Таковыми являются приказ о совершении акта аг­рессии и следующие за этим планирование, подготовка, начало и проведение вытекающих из этого операций. Эти различные фазы на практике четко не отделены от другой. Участие только в одной фазе агрессии является достаточным для возникновения уголов­ной ответственности.

205

На конференцию полномочных представителей по учрежде­нию Международного уголовного суда в своем докладе Подгото­вительный комитет по вопросу об учреждении Международного уголовного суда предложил три варианта преступления агрес­сии1.

Вариант ЦДля целей Статута Международного уголовног суда преступление (агрессии) (против мира) означает любое нижеследующих действий, совершаемых отдельным лицом, ко­торое осуществляет контроль или обладает возможностью руко­водить политическими, военными действиями в государстве: а) планирование, Ь) подготовка, с) отдача приказа об осуществле­нии, d) развязывание или е) осуществление [вооруженного напа­дения] [акта применения вооруженной силы] [агрессивной вой­ны] [агрессивной войны или войны в нарушение международны* договоров, соглашений или гарантий или участие в общем плане или заговорах в целях осуществления любого из вышеназванных действий] государством против [суверенитета,] территориальной целостности [или политической независимости] другого государ­ства [когда это] [вооруженное нападение] [применение силы] [противоречит Уставу Организации Объединенных Наций] [в на­рушение Устава ООН, как это было определено Советом Безо­пасности ООН].

Необходимо обратить внимание, что это определение отража­ло мнение значительного числа делегаций о целесообразности включения в Статут преступления агрессии. В то же время Под­готовительный комитет по вопросу об учреждении Международ­ного уголовного суда рассмотрел это преступление, не предрешая окончательного решения относительного его включения в Ста­тут2.

Вариант II. ЦДля целей Статута Международного уголовного суда считается, что преступление агрессии совершается лицом, которое в своем государстве осуществляет контроль или обладает возможностью руководить политическими / военными действия­ми против другого государства в нарушение Устава ООН, прибе­гая к вооруженной силе, с тем, чтобы поставить под угрозу или

1              См.: Док. ООН A/CONF. 183/2/Add/l.

2              См.: Док. ООН A/CONF. 183/2/Add.l/ GE. 98-61599.

206

нарушить суверенитет, территориальную целостность или поли­тическую независимость этого государства.]

2. Действия, составляющие [агрессию] [вооруженное напа­дение], включают в себя: [при условии, что соответствующие ак­ты или их последствия носят достаточно серьезный характер, действия, составляющие агрессию, [представляют собой] [вклю­чают в себя] следующее:]

вторжение или нападение вооруженных сил государства на

территорию другого государства или любую военную оккупа­

цию, какой бы временный характер она ни носила, являющуюся

результатом такого вторжения или нападения, или любую аннек­

сию с применением силы территории другого государства или

части ее;

бомбардировку вооруженными силами государства терри­

тории другого государства [или применение любого оружия го­

сударством против территории другого государства];

блокаду портов берегов государства вооруженными силами

другого государства;

применение вооруженных сил одного государства, находя­

щихся на территории другого государства по соглашению с при­

нимающими государством, в нарушение условий, предусмотрен­

ных в соглашении, или любое продолжение их пребывания на

такой территории по прекращении действий соглашения;

действие государства, позволяющего, чтобы его территория,

которую оно предоставило в распоряжение другого государства,

использовалось этим другим государством для совершения акта

агрессии против третьего государства;

засылку государством или от имени государства вооружен­

ных банд, групп и регулярных сил наемников, которые осуществ­

ляют акты применения вооруженных сил против другого госу­

дарства, носящие столь серьезный характер, что это равносильно

перечисленным выше актам, или его значительного участия в

них.

Вариант III. 1. Для целей Статута Международного уголовно­го суда [и при условии вынесения Советом Безопасности ООН упомянутого в п. 2 ст. 10 определения в отношении деяния госу­дарства] преступление агрессии означает любое из нижеследую-Щих действий, совершаемых отдельным лицом, которое осущест-

207

вляет контроль или обладает возможностью руководить полити­ческими или военными действиями в государстве:

развязывание или;

осуществление вооруженного нападения, совершаемого го­

сударством против территориальной целостности или политиче­

ской независимости другого государства, когда это вооруженное

нападение было совершено [явно]  в нарушение Устава ООН

[достижения задачи или конечной цели [военной] оккупации воо­

руженными силами нападавшего государства или аннексии тер­

ритории другого государства или части ее].

2. Когда совершено действие, предусмотренное п. 1, то а) пла­нирование; Ь) подготовка; с) отдача приказа об осуществлении его лицом, которое осуществляет контроль или обладает возмож­ностью руководить политическими или военными действиями в государстве, тоже представляют собой преступление агрессии].

Необходимо обратить внимание, что агрессия не только созда­ет угрозу для стабильности мирового порядка, но и зачастую вле­чет за собой многие преступления, особенно преступления про­тив человечества, которые были рассмотрены выше.

Указанная группа преступлений, которая положена в основу юрисдикции Международного уголовного суда, как правило, со­вершается руководителями государств, должностными высоко­поставленными лицами государств и тем самым порождает весь­ма тяжкие последствия.

Автор отмечает, что для целей Статута Международного уго­ловного суда можно привести определение агрессии, которое оз­начает применение вооруженной силы против суверенитета, тер­риториальной целостности или политической независимости ка­кого-либо государства в нарушение Устава ООН и принципов современного международного права.

6. Понятие преступления международного терроризма

и его квалифицирующие признаки

Некоторые делегации, которые принимали участие в подго­товке принятия Статута Международного суда, исключили кон­венции, касающиеся международного терроризма. Думается, что с этим согласиться никак нельзя, так как Международный уго­ловный суд вполне может быть подходящим или даже доступным

208

единственным   органом   для   преследования   государственных i должностных лиц по таким обвинениям, как захват или уничто-I жение воздушных гражданских судов бомбовым терроризмом и \ другими преступлениями террористического характера.

Международный терроризм стал реальностью для всего чело­вечества. Трагедия 11 сентября 2001 г. в США еще раз свидетель­ствует, что сегодня мировое сообщество столкнулось с совер­шенно новым видом угроз миру. События в США убеждают, что терроризм - это самая страшная угроза мировому сообществу в XXI веке, которая может быть устранена только совместными усилиями всех без исключения государств.

Международные преступления, составляющие, по своей сути, акты терроризма, наносят непоправимый ущерб международному правопорядку в целом. Это обстоятельство требует консолидации усилий целого ряда государств в масштабах определенного ре­гиона либо всего мира. Современное международное право, как видно выше, выработало целый ряд международных конвенций универсального и регионального характера, которые на основа­нии четких критериев устанавливают в качестве предмета своего правового регулирования взаимное сотрудничество государств в борьбе с международным терроризмом.

Международное сообщество обеспокоено совершающимися во всем мире актами международного терроризма в одобренной резолюции 49 сессии Генеральной Ассамблеи ООН 9 декабря 1994 г. Декларация о мерах по ликвидации международного тер­роризма', в которой говорится, что государства-члены ООН тор­жественно подтверждают, что они безоговорочно осуждают как преступные оправдания все акты, методы и практику терроризма, где бы и кем бы они ни осуществлялись, в том числе те, которые ставят под угрозу дружественные отношения между государст­вами и народами и угрожают территориальной целостности и безопасности государств. Необходимо отметить, что Генеральная Ассамблея ООН, принимая такой важный документ о мерах по ликвидации международного терроризма, руководствуясь целями и принципами Устава ООН и ссылаясь на Декларацию о принци­пах международного права, касающихся дружественных отноше-

См: Док. ООН А/49/60.

209

ний и сотрудничества между государствами в соответствии с Ус­тавом ООН, Декларацию об укреплении международной безо­пасности1, акцентировала внимание на существующие междуна­родные договоры, которые касаются различных аспектов про­блемы международного терроризма. В частности, внимание об­ращалось на Конвенцию о преступлениях и некоторых других актах, совершенных на борту воздушных судов2, подписанную в Токио 14 сентября 1963 г., Конвенцию о борьбе с незаконным захватом воздушных судов3, подписанную в Гааге 16 декабря 1970 г., Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направлен­ными против безопасности гражданской авиации4, заключенную в Монреале 23 сентября 1971 г., Конвенцию о предотвращении и наказании преступлений против лиц, пользующихся междуна­родной защитой, в том числе дипломатических агентов5, приня­тую в Нью-Йорке 14 декабря 1973 г., Международную конвен­цию о борьбе с захватом заложников6, принятую в Нью-Йорке 17 декабря 1979 г., Конвенцию о физической защите ядерного мате­риала7, принятую в Вене 3 марта 1980 г., Протокол о борьбе с не­законными актами насилия в аэропортах, обслуживающих меж­дународную гражданскую авиацию, дополняющий Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направленными против безопас­ности гражданской авиации8, подписанную в Монреале 24 февра­ля 1988 г. Конвенцию о борьбе с незаконными актами, направ­ленными против безопасности морского судоходства9, совершен­ную в Риме 10 марта 1988 г., Протокол о борьбе с незаконными актами, направленными против безопасности стационарных платформ, расположенных на континентальном шельфе  , совер-

1              См.: Док. ООН. Резолюция 2734 (XXX).

2              См.: United Nations, Treatu Series/ Vol. 704. № 10106.

3              См.: Там же. Vol. 860, № 12325.

4              См.: Там же. Vol. 974, № 14118.

5              См.: United Nations, Treatu Series/ Vol. 1035, № 15410.

6              См.: Док. ООН. Резолюция 34/146. Приложение.

7              См.: United Nations. Treaty Series. Vol. 1456, № 2463.

8              См.: Док. ООН 9518.

9              См.: International Maritime Organization, document SUA/CONF/15/ Rev.l.

10            См.: Ibid. Document SUA/CONF/16/ Rev.2.

210

шенный в Риме 10 марта 1988 г., Конвенцию о маркировке пла­стических взрывчатых веществ в целях их обнаружения1.

12 января 1998 г. в Нью-Йорке Генеральная Ассамблея ООН приняла Международную конвенцию о борьбе с бомбовым тер­роризмом2, сославшись на Декларацию о мерах по ликвидации международного терроризма от 9 декабря 1994 г.

Государства-члены ООН в соответствии с указанной Деклара­цией еще раз подтвердили, что они безоговорочно осуждают как преступные и не имеющие оправдания все акты, методы и прак­тику терроризма, где бы и кем бы они ни осуществлялись, в том числе те, которые ставят под угрозу дружественные отношения между государствами и народами и угрожают территориальной целостности и безопасности государств.

Автор отмечает, что акты, методы и практика терроризма представляют собой грубое пренебрежение целями и принципами ООН, что может угрожать международному миру и безопаснос­ти, ставить под угрозу дружественные отношения между госу­дарствами и вести к подрыву прав человека, основных свобод и демократических основ общества.

Преступные акты, направленные или рассчитанные на созда­ние обстановки террора среди широкой общественности, группы лиц или конкретных лиц в политических целях, ни при каких об­стоятельствах не могут быть оправданы, какими бы ни были со­ображения политического, философского, идеологического, расо­вого, этнического, религиозного или любого другого характера, которые могут приводиться в их оправдание.

Государства, говорится в Декларации 1994 г., «обязаны также выполнять свои обязательства по Уставу ООН согласно другим положениям международного права в отношении борьбы с меж­дународным терроризмом, им настоятельно предлагается принять эффективные и решительные меры согласно соответствующим положениям международного права и международным стандар­там прав человека для скорейшей и окончательной ликвидации международного терроризма. В то же время государства обязаны воздерживаться от организации террористической деятельности,

1              См.: Док. ООН S/22393. Официальный отчет Совета Безопасности, 1946.

2              См.: Российский ежегодник международного права СПб., 2001. С. 380-391.

211

подстрекательства к ней, содействия ее осуществлению, финан­сирования, поощрения или проявления терпимости к ней и при­нимать надлежащие практические меры к обеспечению того, что­бы их соответствующие территории не использовались для соз­дания террористических баз или учебных лагерей или для подго­товки их организации террористических актов, направленных против других государств или их граждан».

На государства возлагается обязанность обеспечивать задер­жание и судебное разбирательство или выдачу лиц, совершивших террористические акты, согласно соответствующим положениям их национального права.

Государства обязаны стремиться к заключению специальных соглашений с этой целью на двусторонней, региональной и мно­госторонней основе и разработать с этой целью типовые согла­шения о сотрудничестве.

С этой целью 21 июня 2000 г. Совет глав государств-участ­ников СНГ утвердил Межгосударственную программу СНГ по борьбе с международным терроризмом и иными проявлениями экстремизма (на период до 2003 г.). Заметим, что комплекс мер, предусмотренных Программой, основывается на анализе крими­ногенной ситуации и прогнозе развития терроризма в государст­вах-участниках СНГ, результатах научных исследований, прак­тике борьбы с преступностью, в том числе опыте совместных действий по выполнению мероприятий, предусмотренных Меж­государственной программой совместных мер борьбы с органи­зованной преступностью и иными опасными видами преступле­ний на территории государств участников СНГ на период до 2003 г., и учитывает положения Концепции взаимодействия государств-участников Содружества независимых государств в борьбе с пре­ступностью, одобренной решением Совета глав государств Со­дружества независимых государств от 2 апреля 1999 г.

Для эффективной борьбы с увеличением числа и возрастанием международного характера и последствий актов терроризма в Декларации говорится, что государства должны усиливать свое сотрудничество в этой области путем, в частности, систематиза­ции обмена информацией о предупреждении терроризма и борь­бы с ним, а также эффективного осуществления соответствую­щих международных конвенций и заключения соглашений о вза-

212

имной правовой помощи и выдаче на двусторонней, региональ­ной и многосторонней основе.

Заметим, что Декларация 1994 г. не дает определения состава международного терроризма.

XX Конгресс ООН по предупреждению преступности и обра­щению с правонарушителями в Вене (2000 г.) принял более 50 документов, большинство из которых способствуют совер­шенствованию международного уголовного права, темой которо­го провозглашено «Преступность и правосудие: ответы на вызо­вы XXI века».

Особое место в работе Конгресса заняло совещание высокого уровня. Политические деятели различных стран в своих выступ­лениях предлагали конкретные пути объединения усилий между­народного сообщества в борьбе с транснациональной организо­ванной преступностью.

В частности, среди них - меры по борьбе с международным терроризмом. В приложении к указанному документу говорится, что, начиная с первого исследования международного террориз­ма, проведенного ООН в 1972 году, международное сообщество до сих пор не может достигнуть согласия в отношении общепри­емлемого содержания термина «международный терроризм». Не удается достичь полного общего согласия и в отношении мер, необходимых для предотвращения пагубных последствий актов террористического насилия, а также для борьбы с ними.

Без ущерба для обсуждения этого вопроса, говорится в при­ложении документа, в Генеральной Ассамблее ООН и до согла­сования общеприемлемого определения международного терро­ризма было бы целесообразно прилагать усилия для определения поведения, которое международное сообщество считает непри­емлемым и которое требует применения эффективных превен­тивных мер и мер принуждения, которые соответствуют принци­пам международного права. В документе отсутствует определе­ние международного терроризма.

На региональном европейском уровне борьба с терроризмом ведется в соответствии с Европейской конвенцией по борьбе с терроризмом от 27 января 1977 г.!. Указанная конвенция также не

1 См.: Действующее международное право. М, 1997. Т. 3. С. 90-94.

213

дает определения состава международного терроризма. Главным средством международно-правовой борьбы с терроризмом Кон­венция считает выдачу преступников и весьма подробно регла­ментирует вопросы сотрудничества государств-участников в этом направлении.

Анализируя указанную проблему по содержанию термина «международный терроризм», А.Н. Трайнин высказывал мысль о том, что именно этот состав преступления, терроризм, есть цен­тральная проблема развернувшегося в развитых странах унифи­цированного движения в области уголовного законодательства .

Автор отмечает, что меры международного сообщества, пред­принимаемые для совместной борьбы с международным терро­ризмом, встречают значительные трудности.

Основной причиной всему этому является то, что до настоя­щего времени нет общеприемлемого определения понятия «меж­дународного терроризма». Каждое государство или группа госу­дарств настаивают на своем видении проблемы. Отстаиваемые ими подходы не только не совпадают, но и противоречат друг другу. В течение последних лет предпринимаются попытки со­гласовать точки зрения в отношении этой проблемы на междуна­родных конференциях, но они не увенчались успехом. Государ­ства-члены ООН убеждены в том, что попытки согласовать опре­деление международного терроризма не только обречены на про­вал, они чреваты тем, что могут свести на нет успехи в отноше­нии это'го важного и сложного вопроса, которые с таким трудом были достигнуты в течение последних нескольких лет и поэтому проводить такое мероприятие не следует .

Обратим внимание, что принятие универсального определения международного терроризма на сегодняшний день признается большинством специалистов, занимающихся проблемой борьбы с международным терроризмом. Считаем, что основной пробле­мой, существующей в отношении принятия определения о меж­дународном терроризме, на наш взгляд, является отсутствие еди­ного критерия, который мог бы позволить выявить основные со­ставляющие элементы определения самого термина «междуна-

1              См.: Трайнин А.Н. Защита мира и уголовный закон. М., 1969. С. 40.

2              См.: Док. ООН а/44/456. С. 14.

214

родный терроризм». Автор отмечает, что принятие такого крите­рия позволило бы создать механизмы, которые могли бы способ­ствовать расширению международного терроризма. Разработка объективно отражающего действительность и общепризнанного определения международного терроризма положительно повлия­ла бы на действенность использования международно-правовых средств борьбы с международным терроризмом.

Н.Б. Крылов и Ю.А. Решетов обратили внимание на указан­ную проблему и заметили, что речь идет о настолько важной по­литико-правовой проблеме, что неправильные представления, высказанные даже в чисто научной дискуссии, могут оказать оп­ределенное влияние на мировую политику1. Среди ученых раз­личных государств мира существует и другая точка зрения - о возможности успешной борьбы с международным терроризмом при отсутствии определения международного терроризма. В под­тверждение они приводят накопленный опыт борьбы с междуна­родным терроризмом и созданную правовую основу для борьбы с ним.

Е.Г. Ляхов отмечает, что существующие определения этого явления не дают возможности для полного и четкого представле­ния о нем как о преступном деянии лица, затрагивающем между­народные отношения. Однако несомненный интерес для исследо­вания проблемы представляют формулировки, относящие данное преступление к числу международных и сравнительно точно оп­ределяющие его субъект, объект и предмет: должностные лица государства, суверенитет государства, международные отноше­ния и международный правопорядок, политические и государст­венные деятели, дипломаты и т.д.2. Проделанный анализ говорит о том, что большинство исследователей отмечают опасный ха­рактер международного терроризма для межгосударственных отношений и международного правопорядка. Е.Г Ляхов считает, что хотя по терминологии и структуре сумма необходимых при­знаков элементов международного преступления лица (группы

' См.: Крылов Н.Б., Решетов Ю.А. Государственный терроризм - угроза ме­ждународной безопасности // Сов. государство и право. 1987. № 2. С. 78.

2 См.: Ляхов Е.Г. Терроризм и межгосударственные отношения. М., 1991. С 23.

215

лиц) сходна с элементами уголовного преступления, речь идет о различных понятиях. Элементы международного преступления рассматриваются, прежде всего, с точки зрения международного права - правовой системы, которая частично отличается от внут­ригосударственной системы права. Он считает, что данный со­став преступления должен быть квалифицирован из субъекта, субъективной стороны (вина), объекта, объективной стороны (действие, бездействие, противоправность, причинно-следствен­ная связь)1.

Автор полагает, что с предлагаемой Е.Г. Ляховым точкой зре­ния о квалификации международного преступления необходимо согласиться. Далее он высказывает утверждение о том, что дан­ное определение круга актов международного терроризма дает возможность в теории и на практике сделать важный шаг в выде­лении из всех актов террора и насилия, затрагивающих междуна­родные отношения, именно тех, которые во всех случаях нацеле­ны на подрыв международных отношений и подлежат междуна­родно-правовой оценке; четко выделить объективную и предмет­ную направленность международного терроризма; решить вопрос о субъекте (субъектах) преступления и субъектах ответственно­сти за него2.

На Мадридской конференции по унификации уголовного за­конодательства в 1934 г. было дано определение терроризма как «применения какого-либо средства, способного терроризировать население в целях уничтожения всякой социальной организа­ции». В данном определении не уточняется, относятся ли к тер­рористическим актам преступные деяния, направленные против другого государства или населения другого государства и т.д.

Обратим внимание, что в определении конкретно не говорит­ся, что же следует понимать под террористическими актами, или следует подразумевать любые преступные деяния, которые могут быть направленные против другого государства или населения?

В 1937 г. по инициативе Лиги Наций принята Женевская Кон­венция о предупреждении терроризма и наказания за него, кото­рая так и не вступила в силу, хотя ее подписали 24 государства.

1              См.: Там же. С. 27.

2              См.: Ляхов Е.Г. Указ. соч. С. 28.

216

Цо в ней была предпринята попытка сформулировать более точ­ное определение терроризма. В Конвенции террористические ак­ты квалифицируются как преступные действия, направленные против государства или имеющие целью терроризировать кон­кретных лиц, или групп лиц, или население в целом. Отметим, что, несмотря на неточности, такое определение, имело место в проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности чело­вечества, принятом в 1956 г.

Из доклада Комиссии международного права по проекту Ко­декса преступлений против мира и безопасности человечества в 1992 г. видно, что под «международным терроризмом понимается совершение, организация, содействие осуществлению, финанси­рование или поощрение актов против другого государства или попустительство совершению таких актов, которые направлены против лиц или собственности и которые по своему характеру имеют целью вызывать страх у государственных деятелей, групп лиц или населения в целом». Думается, что эта версия также не является вполне удачной, так как не отвечает всем требованиям, предъявляемым международным правом к определениям между­народных преступлений. В определении не разграничиваются акты международного терроризма и террористические акты внут­ригосударственного характера и не дается наличие политических целей в преступных действиях террористов.

Отметим, что в своей работе В.В. Витюк и С.А. Эфиров «Ле­вый терроризм на Западе: история и современность» отмечают, что понятие «терроризм» впервые стали употреблять в период якобинского террора во Франции (1793 г.), понятие «террор» за­крепилось за репрессивными действиями государства1.

В частности, В.В. Витюк считает, что терроризм - это тактика политической борьбы, связанная с сознательным и систематичес­ким осуществлением насильственных действий. Политическая сущность отличает терроризм от «уголовной» преступности тем, что это не просто физическое устрашение тех или иных влия­тельных лиц, но и устрашение правительств или социальных групп. Именно тактика, состоящая в систематической организа-

1 См.: Витюк В.В., Эфиров С.А. Левый терроризм на Западе: история и со­временность. М„ 1987. С. 318.

217

ции политических убийств без связи с революционной борьбой масс. Он считает, что понятием «терроризм» обозначаются также организации и институты, практикующие данную тактику1. Ю.М. Антонин полагает, что акт насилия может называться террори­стическим только тогда, когда он совершается ради устрашения кого-нибудь. Одно и то же действие способно иметь место и ради устрашения, и ради чего-нибудь иного (например, физического устранения неугодного лица, причем некоторые смыслы и цели не всегда осознаются или осознаются не в должном объеме .

Л.А. Моджорян приходит к выводу что, «терроризм - это акты насилия», совершаемые отдельными лицами, организациями или правительственными организациями, направленные на устране­ние нежелательных государственных и политических деятелей и дестабилизацию государственного правопорядка в целях дости­жения определенных политических результатов» .

Н.С. Беглова считает, что «терроризм - это публично совер­шаемые общеопасные действия или угрозы таковыми, направ­ленные на устрашение населения или социальных групп, в целях прямого или косвенного воздействия на принятие какого-либс решения или отказ от него в интересах террористов» .

В.П. Емельянов в своей статье «Проблемы ответственности международный терроризм» приходит к выводу, что используе­мый в ряде международных документов метод определения тер роризма посредством перечисления конкретных деяний, в кото­рых он может выразиться вовне, вряд ли можно считать перспек­тивным5.

Британский исследователь М. О'Саливан отмечает, что «тер­роризм имеет место тогда, когда какая-либо группа, вне зависи-

1              См.: Витюк В.В. Социальная сущность и идейно-политические концепции

современного левого терроризма. Автореф. дис. докт. философ, наук. М., 1985

С. 9.

2              См.: Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правов

исследование. М., 1998.

3              См.: Моджорян Л.А. Терроризм: правда и вымысел. М, 1986. С. 32.

4              См.: Беглова НС. Терроризм: поиск решения проблемы / США: экономика,

политика, идеология. 1991. № 1. С. 40-49.

5              См.: Емельянов В.П. Проблемы ответственности за международный терро­

ризм / Государство и право. 2000. № 1. С. 70-77.

218

мости от того, находится ли в ее руках правительственная власть или нет, решает добиваться определенных идеологических целей такими методами, которые противоречат требованиям внутренне­го и международного права, прежде всего, путем угрозы или применения насилия'.

М. Креншо приходит к выводу, что никакая законная борьба никогда не может служить оправданием актов терроризма и что такие акты наносят ущерб каким бы то ни было целям, на дости­жение которых претендуют лица, их совершающие. Он также от­мечает, что терроризм - не спонтанная реакция на события, а тщательно спланированная акция, окутанная секретностью. Как правило, террористические акты обычно совершаются в мирное время и являются неожиданными для их жертв - чаще всего не­винных людей, которые не могут себя защитить. Субъекты тер­рористических актов предпочитают именно эту тактику, а не осуществляют покушение на защищенных лиц. И, как правило, действия террористов осуществляются неожиданно2.

В. Уог попытался выделить элементы терроризма, именно: выбор жертвы, жестокие формы насилия; объявление целей и оказание психологического воздействия на население3.

Приведенный нами анализ предлагаемых определений между­народного терроризма позволяет говорить о том, что авторы вы­деляют наиболее существенные черты терроризма. Во-первых, политические мотивы - наличие политических целей. Автор от­мечает, что необходимо правильно квалифицировать преступные действия, так как именно здесь проходит одна из внешне трудно­различимых граней между деятельностью террористов и лиц, со­вершивших общеуголовные преступления, поскольку методы, используемые теми и другими, довольно часто одни и те же: ог­рабление банков, захват заложников, взрывы в общественных местах, угон средств сообщения, убийства и т.п. Поэтому для разграничения этих двух понятий необходимо исходить, прежде всего, из целей и мотивов насильственных акций.

CM.'.O'Sullivan M. Terrorism, ideology and democracy // Terrorism, ideology and revolution: The origins of mod. polit. Violence. Brighton, 1986. P. 5-7.

2              См.: Креншо М. Терроризм и международное сотрудничество. М, 1990.

3              См.: Waugh W.I. International terrorism: How nations respond to terrorists. P. 27.

219

Отметим, что любой акт международного терроризма так или иначе связан с политической системой, которую он в конечном счете стремится либо расшатать, либо укрепить.

Специалисты большинства стран отмечают наличие элемента запугивания, стремление создать социальную и психологическую атмосферу страха, устрашения правительства, групп, партий либо масс, где снова присутствуют элементы политической борьбы.

Думается что, специалисты ряда стран, так же, как и россий­ские, выделяют в международном терроризме наличие полити­ческих целей. Часть ученых западных государств относят приме­нение методов, которые противоречат основным принципам ме­ждународного права, т. е. международный терроризм признается одной из форм политического насилия.

Другая часть специалистов предлагает осуществить попытки в борьбе, с терроризмом путем отхода от политической стороны вопроса и сосредоточиться на конкретных преступлениях между­народного характера и выработке мер борьбы с ними.

Автор полагает, что причинами ограничения в выработке еди­ного определения международного терроризма является то, что понятие международного терроризма носит широкий и противо­речивый характер и не поддается конкретному определению, да­же вне зависимости от того, какая обстановка складывается в ми­ровом сообществе.

Анализируя квалифицирующие признаки международного терроризма, следует обратить внимание, что в литературе свою позицию на квалификацию международного терроризма выска­зывали отечественные ученые: Ю.М. Антонян, И.И. Лукашук, Е.Г. Ляхов, Л.А. Моджорян, А.В. Наумов, А.И. Зябкий и другие.

В частности, Е.Г. Ляхов на основе метода научных исследова­ний на проблему квалификации международного терроризма от­мечает, что хотя по терминологии и структуре сумма необходи­мых признаков элементов международного преступления сходна с элементами уголовного преступления, речь идет о разных поня­тиях. Элементы международного преступления рассматриваются, прежде всего, с точки зрения международного права - правовой системы в корне отличной от внутренней системы права. Он по­лагает, что международный терроризм - международное престу­пление должно быть квалифицировано из субъекта, субъективной

220

стороны (вина), объекта, объективной стороны (действие, бездей­ствие, противоправность, причинно-следственная связь)1.

Ю.М. Антонян отмечает, что международный терроризм име ет немало отличий от национального преступления - терроризм, в том числе по социально-психологическим параметрам. А имен­но, террористические группы, созданные одним государством для деятельности против другого государства, психологически су­щественным образом отличаются от тех, которые организуются самостоятельно2.

В литературе имеются и другие предложения по квалифика­ции международного терроризма. В частности, А.И. Зябкий пола­гает, что квалификацию международного терроризма можно про­вести в зависимости от конкретного деяния с учетом квалифика­ции правонарушений, последствия которых выходят за рамки од­ного государства3.

Л.А. Моджорян отмечает, что преступления международного терроризма можно квалифицировать в тех случаях, когда терро­рист и лица, страдающие от террористического акта, являются гражданами одного и того же государства или разных государств, но преступление совершено за пределами этих государств. Во-вторых, когда террористический акт направлен против лиц, поль­зующихся международной защитой. В-третьих, подготовка к тер­рористическому акту ведется в одном государстве, а осуществля­ется в другом. И, в-четвертых, когда террорист, совершив терро­ристический акт в одном государстве, укрывается в другом, и встает вопрос о его выдаче4.

Обратим внимание, что академик В. Н. Кудрявцев давно пред­лагает относить терроризм к международному преступлению5.

Современное международное право не содержит конкретной характеристики признаков международного терроризма.

1              См.: Ляхов Е.Г. Терроризм и международные отношения. М„ 1991. С. 23.

2              См.: Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое

исследование. М., 1998. С. 56-57.

См.: Зябкий А.И. Проблема юридической квалификации терроризма как международного правонарушения. СПб., 1997. С. 90-93.

4              См.: Моджорян Л.А. Терроризм: правда и вымысел. М, 1986. С. 27-32.

5              См.: Международное уголовное право. М., 1999. С. 141-145.

221

В Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 46/61 от 9.12.85 г. говорится, что любой террористический акт является противо­правным деянием. Терроризм означает скрытое использование насилия определенными лицами (группой лиц, государством) и/или прямую угрозу применения или применение ими силы для достижения политических целей путем устранения, принуждения или угрозы такового.

В отечественной литературе в качестве субъекта международ­ного терроризма называется самостоятельно действующее физи­ческое лицо (или их группа, организация) или государство (чаще физические лица или группа лиц при поддержке государства), а также, в некоторых случаях, и юридические лица1.

Подтверждением юридической значимости принципа между­народной уголовной ответственности физических лиц имеет ме­сто в Уставе Международного трибунала для судебного пресле­дования лиц, ответственных за серьезные нарушения междуна­родного гуманитарного права, совершенные на территории быв­шей Югославии, проекте Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества, принятые на 48 сессии Комиссии ме­ждународного права ООН в 1996 г., Статуте Международного уголовного суда (ст. 25) о чем говорилось выше.

Думается, что, скорее всего, только субъект правонарушения может быть субъектом ответственности в силу того обстоятель­ства, что деяния рассматриваются с точки зрения не внутреннего, а международного уголовного права, в котором ответственность государств за непринятие мер по их предотвращению или пресе­чению терроризма установлена в международных документах.

Автор отмечает, что субъектом международного терроризма является физическое лицо (группа лиц), достигшее восемнадца­тилетнего возраста, подстрекающее определенными политичес­кими силами или государством на совершения террора.

Субъективная сторона преступлений международного терро­ризма - это внутреннее, психологическое отношение субъекта к совершаемому им общественно опасному деянию и его последст-

1 См.: Блищенко И.П., Жданов Н.В. Сотрудничество государств в борьбе против террористических актов международного характера // Сов. государство и право. 1981. №8. С. 111.

222

виям. Она состоит из трех элементов: вины, мотива и цели прес­тупления.

Вина - это психическое отношение субъекта к совершаемому им деянию и его последствиям, выражающаяся в форме умысла или неосторожности.

Происхождения вины тесно связано с мотивом и целью пре­ступления. Мотив и цель дают, по мнению автора, толчок к появ­лению в сознании преступника интеллектуального и волевого момента, под управлением которого субъект преступления начи­нает действовать.

Мотивом международного терроризма является осознанный и конкретно опредмеченный интерес, побудивший к совершению указанного преступления. Мотив преступления связан с целью преступления.

Цель преступления - это созданная в сознании индивида мо­дель той ценности, которую он стремится получить посредством совершения преступления.

Цель характеризует тот непосредственный результат, которого стремится достичь лицо, совершая то или иное преступление1.

С субъективной стороны преступления международного тер­роризма чаще всего совершаются с прямым умыслом и опреде­ленными целями.

И.И. Карпец, обобщив большое число актов международного терроризма отечественной и зарубежных концепций, по данному вопросу пришел к выводу, что цель терроризма состоит: в нане­сении ущерба демократическим и прогрессивным социальным преобразованиям, собственности организаций, учреждений, част­ных лиц; запугивании людей; насилии над ними и физическом уничтожении в угоду реакционным взглядам и идеологии фа­шистского (расистского, анархического, шовинистического либо военно-бюрократического) толка; получении уголовно-преступ­ными элементами или покровительствующими им организация­ми, группами, лицами материальной или иной выгоды .

' См.: Емельянов В.П. Проблемы уголовно-правовой борьбы с терроризмом // Государство и право. 2000, № 3. С. 83-90. 2 См.: Карпец И.И. Указ. соч. С. 63-97.

223

Нам представляется, что объектом международного террориз­ма является международный правопорядок, международный мир, суверенитет (национальный и государственный).

Объективная сторона преступлений международного терро­ризма выражается в том, что международный терроризм наносит ущерб материального, морального и политического характера. Одним из признаков международного терроризма является вред (ущерб), причиняемый им именно межгосударственным отноше­ниям. Кроме того, преступления международного терроризма не­редко становятся и в мирное время средством нагнетания между­народной напряженности, осложнений в сфере сотрудничества государств и способны спровоцировать международные кон­фликты. В отличие от внутригосударственного терроризма, об­щественно опасное действие субъекта международного терро­ризма носит гораздо больший масштаб, более широкий времен­ной размах, не ограничивается территорией или воздушным про­странством одного государства, а вредное последствие носит большее разнообразие, порой исключительные масштабы.

Особенности преступлений международного терроризма про­являются в том, что наиболее характерными являются наличие политических целей, жестокость и непредсказуемость, устраше­ние либо правительства, либо представителей тех или иных соци­альных слоев населения, групп, партий, либо масс в целом, стремление создать социальную и психологическую атмосферу страха и получить максимальную огласку и др.

Признаками преступлений международного терроризма явля­ются повторность, рецидив, устрашение либо правительства, ли­бо представителей тех или иных социальных слоев, групп, пар­тий, либо масс в целом, тяжкие последствия, иногда смерть, со­вершение преступления группой лиц по предварительному сго­вору, организованной группой, выбор специфического объекта преступления, специфические цели и мотивы преступления.

На основании изложенного можно попытаться сформулиро­вать определение международного терроризма, которое должно быть положено в основу ст. 5 Статута Международного уголов­ного суда.

Международный терроризм - это преступные действия в на­рушение требований принципов международного права, выра-

224

женные в насильственных действиях физического лица (группы лиц) и направленные на подрыв сложившегося международного правопорядка и стабильности международного сотрудничества, на нарушение прав человека с целью выполнения определенных политических требований и причинения значительного имущест­венного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий, если эти неправомерные действия совершены в це­лях нарушения международной безопасности, устрашения насе­ления государств, либо оказания принудительного воздействия своими действиями на принятие решений органами власти госу­дарства, а также угроза совершения указанных действий в тех же целях.

7. Наказания за международные преступления

Международным уголовным судом

Как уже отмечалось, в Уставе Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейской оси и приговоре Нюрнбергского трибунала закреп­лен принцип, согласно которому лицо не только несет ответст­венность, но и подлежит наказанию за совершенное международ­ное уголовное преступление. Устав предусматривает наказание лиц, несущих ответственность за нарушение международного права, которые представляют собой преступление по междуна­родному праву, а именно преступление против мира, военные преступления или преступления против человечности. Необхо­димо заметить, что в своем приговоре Трибунал признал то, что «индивидуумы могут быть наказуемы за нарушение междуна­родною права» и подчеркнул, что «преступления против между­народного права совершаются людьми, а не абстрактными кате­гориями, и только путем наказания отдельных лиц, совершающих такие преступления, могут быть соблюдены установления меж­дународного права»'. Из этого можно сделать вывод, что между­народное уголовное право выполняет те же три основные функ­ции, что и национальное уголовное право, путем обеспечения Господства права, в результате чего устанавливаются нормы по-

1 См.: Нюрнбергский приговор. С. 368.

*-1229    225

ведения для индивидов, именно закрепления принципа личной ответственности и принципа наказания за нарушения таких норм.

Характер международного преступления представляет собой тот элемент, по которому одно преступление отличается от дру­гого. Как говорилось выше, преступление агрессии необходимо отличать от преступления против человечности, которое, в свою очередь, следует отличать от военного преступления. Степень тяжести совершенного международного преступления определя­ется обстоятельствами, при которых оно было совершено. В то же время степень тяжести преступления определяется чувствами, которые мог испытывать субъект преступления, которое в док­трине международного уголовного права называется мотивом. Также думается, что степень тяжести совершенного международ­ного уголовного преступления определяется тем, каким образом было совершено преступление: особая жестокость, совершенное общеопасным способом и т.д. Лицо, совершающее преступление, может намереваться не только совершить уголовно наказуемый акт, но и причинить в ходе его совершения значительную боль или страдания жертве. Думается, что с правовой точки зрения уголовно наказуемое деяние является одним и тем же, исполь­зуемым способом и методы совершения международного престу­пления различаются в зависимости от степени порочности и жес­токости. Указанные факты должны учитываться Судебной пала­той Международного уголовного суда при принятии решения о наказании.

Если анализировать Статут Международного уголовного суда по указанной проблеме, то следует заметить то, что применимые меры наказания за совершенные международные преступления регламентируются положениями ст. 77 (Применение меры нака­зания) Статута Суда. Лица, признанные виновными в совершении преступления, по смыслу ст. 5 Статута Суда (преступления гено­цида; преступления против человечности; военные преступления; преступления агрессии) подлежат наказанию в виде лишения свободы на определенный срок, который не превышает макси­мального количества в 30 лет или соответствует пожизненному лишению свободы в тех случаях, когда это определено исключи­тельно тяжким характером преступления и индивидуальными обстоятельствами лица, признанного виновным в его соверше"

226

пни. Наряду с лишением свободы, Судебная палата может выне­сти постановление о назначении штрафа или конфискации дохо­дов, имущества и активов, полученных прямо или косвенно в ре­зультате преступления.

Назначая штраф, Суд предоставляет осужденному лицу ра­зумный срок, в течение которого он может его выплатить.

Система назначения штрафа может включать в себя варианты начисления штрафа на дневной основе. В таких случаях мини­мальная продолжительность должна составлять 30 дней, а мак­симальная - 5 лет. Суд принимает решение об общем размере штрафа. Тем самым он определяет размер ежедневной выплаты с учетом индивидуальных обстоятельств осужденного лица, в том числе финансовых потребностей его иждивенцев. Если осужден­ное лицо не выплачивает штраф, назначенный в соответствии с вышеизложенными условиями, Суд может принимать надлежа­щие меры в соответствии со ст. 109 (Исполнение решений о штрафах и конфискационных мерах) Статута Суда. В случае упорного и умышленного отказа выплачивать штраф Президиум Суда, убедившись в том, что исчерпаны все доступные принуди­тельные меры, может в качестве крайнего средства продлить срок лишения свободы на период, не превышающий четверти этого срока или пяти лет, в зависимости от того, какой срок меньше. Такое продление не осуществляется в случае пожизненного ли­шения свободы. В целях определения необходимости вынесения решения о таком продлении и его сроке Президиум Суда прово­дит закрытые слушания для целей выяснения мнений осужденно­го лица и Прокурора. Осужденное лицо имеет право на помощь защитника. При назначении штрафа Суд предупреждает осуж­денное лицо о том, что неуплата штрафа в соответствии с выше­изложенными условиями может повлечь за собой продление сро­ка лишения свободы.

При определении меры наказания Судебная палата в соответ­ствии с Правилами процедуры и доказывания принимает во вни­мание такие факторы, как тяжесть преступления и личность осу­шенного.

Судебная палата в соответствии с Правилами процедуры и до­казывания (правило 145) при определении меры наказания в со­ответствии с п. 1 ст. 78 (Определение меры наказания) Статута

227

Суда учитывает, что в совокупности любого наказания в виде лишения свободы и штрафа, в зависимости от обстоятельств, на­значенное на основании ст. 77 (Применение меры наказания) Статута Суда, должно отражать виновность осужденного. В рав­ной степени Суд учитывает все соответствующие факторы, включая любые смягчающие и отягчающие факторы, и учитывает все обстоятельства как лица, признанного виновным, так и пре­ступление. Помимо факторов, указанных в п. 1 ст. 78 Статута Су­да, Судебная палата учитывает степень причиненного ущерба, в частности вред, причиненный потерпевшим и их семьям, харак­тер противозаконного поведения и средства, использовавшиеся для совершения преступления, степень участия лица, признанно­го виновным, степень умысла, факторы, касающиеся способа, времени и места совершения преступления, возраст, уровень об­разования и социальное и экономическое положение лица, при­знанного виновным.

Помимо указанных факторов, Судебная палата надлежащим образом принимает во внимание такие смягчающие обстоятель­ства, как: обстоятельства, не дающие достаточных оснований для освобождения от уголовной ответственности, как существенная степень умственной неполноценности или принуждение; поведе­ние осужденного лица после совершения деяния, включая любые усилия этого лица по возмещению ущерба, причиненного потер­певшим, и любое сотрудничество с Судом.

В качестве отягчающих обстоятельств: любые соответствую­щие предыдущие судимости за уголовные преступления, подпа­дающие под юрисдикцию Суда, или преступления аналогичного характера; злоупотребления властью или служебным положени­ем; совершение преступления при обстоятельствах, когда потер певший находится в особенно беззащитном положении; совер­шение преступления с исключительной жестокостью или в отно­шении большого числа пострадавших; совершение преступления по любым мотивам, связанным с дискриминацией по таким при­знакам, как возраст, раса, цвет кожи, язык, религия или вероиспо­ведание, политические или иные убеждения, национальность, этническое или социальное происхождения, имущественное, со­словное или иное положение; другие обстоятельства, которые.

228

хотя они и не перечислены выше, по своему характеру аналогич­ны упомянутым.

Пожизненное лишение свободы может быть назначено в тех случаях, когда это оправдано исключительно тяжким характером преступления и индивидуальными обстоятельствами лица, при­знанного виновным, подтверждаемыми наличием одного или большого числа отягчающих обстоятельств.

В рамках процедуры назначения наказания в виде лишения свободы Судебная палата засчитывает срок предварительного содержания под стражей (по постановлению Судебной палаты) при наличии такого срока. Судебная палата может засчитать лю­бой срок, отбытый под стражей в связи с деянием, лежащим в основе преступления. В том случае, если лицо осуждено за со­вершение более чем одного преступления, Судебная палата на­значает наказание за каждое преступление в отдельности, и об­щее наказание не должно превышать всего срока лишения свобо­ды. Этот срок не должен быть меньше срока, предусмотренного самым суровым отдельным наказанием, которое было назначено, и не должен превышать 30 лет лишения свободы или меры нака­зания в виде пожизненного лишения свободы.

В соответствии с п.п. 2 и 3 ст. 76 (Назначение наказания) Ста­тута Суда и Правилами процедуры и доказывания (правило 143) на слушании, посвященном рассмотрению вопроса о распоряже­нии, о конфискации, Судебная палата может заслушать показа­ния, касающиеся выявления и нахождения конкретных доходов, имущества или активов, полученных прямо или косвенно в ре­зультате совершенного преступления.

Если до или во время слушания Судебная палата узнает о су­ществовании любой bona fide третьей стороны, которая, как представляется, имеет интерес в отношении соответствующих доходов, имущества или активов, она уведомляет эту третью сто­рону.

Прокурор, лицо, признанное виновным, или любая bona fide третья сторона, могут представить доказательства, имеющие от­ношение к этому вопросу.

После рассмотрения представленных доказательств Судебная палата может издать распоряжение о конфискации конкретных Доходов, имущества или активов, если она удостоверится в том,

229

что они были прямо или косвенно получены в результате престу­пления.

Необходимо заметить, что с вопросом о применимом праве тесно связан вопрос о применимых мерах наказания. Как видно, он решен в Статуте в общем плане - установлена приблизитель­ная шкала наказаний и указаны самые общие критерии определе­ния мер наказания.

Следуя примеру уставов международных трибуналов ad hoc, Статут не предусматривает назначение смертной казни. Как уже говорилось выше, это ограничение представляется не таким од­нозначным, как может показаться с первого взгляда. Во многих государствах отмена смертной казни не затронула серьезных пре­ступлений, совершаемых в период вооруженного конфликта. Кроме того, правовые традиции многих стран (например, стран Африки, Арабского Востока и др.) требуют применения исклю­чительной меры наказания, в противном случае справедливость не может считаться восстановленной. Конечно, путем запрета применения смертной казни достигается единообразие в практике назначения мер наказания. Но эта позиция выглядит навязанной. Более того, в силу национальных особенностей, неприменение смертной казни будет рассматриваться в некоторых случаях на­селения наиболее затронутых преступлением стран как наруше­ние справедливости, что не позволит Суду достичь конечной це­ли отправления правосудия. Более драматичным было бы преду­смотреть возможность применения смертной казни в качестве меры наказания в случае, если законодательство государства, пе­редающего обвиняемого суду, предусматривает такую меру нака­зания за преступления, в связи с которым обвиняемый передается суду.

Статья 77 (Применение меры наказания) Статута Суда преду­сматривает, что единственным основным видом наказания явля­ется лишение свободы, которое может быть пожизненным в силу исключительно тяжкого характера преступления или срочным -на срок не более 30 лет, о чем говорилось выше.

Назначение наказания Международным уголовным судом -это избрание Судом при вынесении обвинительного приговора конкретной меры воздействия индивиду, признанному виновным в совершении международного преступления.

230

Назначение наказание - важнейшая стадия судебного процес­са. Только справедливая, правильно избранная мера наказания обеспечивает необходимое карательное воздействие на виновно­го и достижения целей наказания, т.е. может исправить и пере­воспитать осужденного и оказать предупредительное воздейст­вие, как на осужденного, так и на иных лиц.

Несоответствие назначенного Судебной палатой Междуна­родного уголовного суда наказания тяжести преступления и лич­ности осужденного - одно из оснований к отмене или изменению вынесенного обвинительного решения.

На основании вышеизложенного можно сделать вывод, что Ме­ждународный уголовный суд как орган международной уголовной юстиции в своей деятельности по борьбе с международной пре­ступностью призван дополнять национальные органы юстиции.

Решения, выносимые Международным уголовным судом на основе Статута Международного уголовного суда, не только об­разуют собой юридическую основу для целенаправленной борь­бы мирового сообщества с международной преступностью, но по всем показателям своего регулятивного воздействия направлены на содействие прогрессивному развитию международного права и его института, и в этом смысле на развитие его новой отрасли -международного уголовного права.

Международный правопорядок, в котором борьба с междуна­родными преступлениями осуществляется на основе вынесенных решений независимого и постоянно действующего Международно­го уголовного суда Организации Объединенных Наций, характери­зует себя политической стабильностью и верховенством права.

8. Обжалование и пересмотр приговора и наказания

Рассматривая проблему обжалования и пересмотра решений Международного уголовного суда, считаем необходимым про­анализировать указанную проблему, которая вытекает из Уставов Международных Военных трибуналов и Статута Международно­го уголовного суда.

Так, из Устава Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси (ст. 26)1

1 См.: Международное гуманитарное право в документах. М., 1996. С. 515-522.

23!

видно, что приговор Трибунала является окончательным и не подлежит пересмотру. Автор обращает внимание на правомер­ность приговора с точки зрения тех норм, которые применялись Трибуналом в ходе Нюрнбергского процесса. Отметим, что Меж­дународный Военный Трибунал постановил считать приговор от 1 октября 1946 г. в качестве единственного и высшего суда над главными военными преступниками. Никакой судебной инстан­ции, правомочной его пересмотреть и отменить, не существовало. Следовательно, приговор Трибунала вступил в законную силу с момента его провозглашения'.

В то же время ст. 29 Устава Трибунала определяет, что в слу­чае осуждения приговор приводится в исполнение согласно при­казу Контрольного Совета в Германии; Контрольный Совет мо­жет в любое время смягчить или каким-либо образом изменить приговор, но не может повысить наказание. Если после осужде­ния подсудимого и вынесения приговора Контрольный Совет по­лучит новые доказательства, которые, по его мнению, дают осно­вание для возбуждения нового обвинения против подсудимого, он сообщит об этих доказательствах Комитету по расследованию дел и обвинению главных военных преступников, учрежденному в соответствии со ст. 14 Устава Международного Военного Три­бунала. Комитет поступит, как он сочтет нужным в интересах правосудия.

Автор обращает внимание на следующие важные обстоятель­ства по указанной проблеме. Из Соглашения о контрольном ме­ханизме в Германии видно, что в то время, когда проходил Нюрнбергский процесс, верховная власть в Германии по вопро­сам, затрагивающим Германию в целом, была возложена на Главнокомандующих военными силами СССР, США, Велико­британии и Франции, действующих совместно в составе Кон­трольного Совета2. Контрольный Совет являлся сувереном и но­сителем верховной власти и обладал функцией применения по-

1              См.: Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма. М., 1991. С. 9.0.

2              См.: Сборник документов Московской, Тегеранской, Крымской, Берлин­

ской конференций и Европейской консультативной комиссии 1943-1945 гг. М,

1946.

232

милования, а также административными функциями, включая и исполнение приговоров.

В принятых решениях своего 4-го чрезвычайного заседания Контрольного Совета, который проходил 9-10 октября 1946 г., посвященного итогам Нюрнбергского процесса, вынашивалась мысль о том, что к юрисдикции Контрольного Совета относятся вопросы отмены, замены и смягчения мер наказания в рамках института помилования, но не пересмотр приговора по существу, т. е. по вопросам виновности и ответственности. В частности, в одном из решений сказано: «Контрольный Совет, не уполномо­чен пересматривать приговор Международного Военного Трибу­нала, и может только осуществлять право помилования»1.

10 октября 1946 г. Контрольный Совет принял решение и на­значил дату приведения в исполнение приговора к смертной каз­ни и о лицах, которые будут присутствовать при этом2.

Автор отмечает, что понятие законности приговора включало убедительность, объективность и обоснованность выводов на праве. То есть, Трибунал стремился строить свои выводы на тех доказательствах, которые были вне сомнений. В приговоре было отмечено: «Обвинения против подсудимых базируются в большей части на документах, составленных ими самими, аутентичность ко­торых не оспаривалась, за исключением одного или двух случаев»3.

Адвокаты в ходе судебного следствия не раз выдвигали дово­ды, которые были направлены против Лондонского соглашения и Устава Международного Военного Трибунала как юридической основы обвинения. Они в судебном процессе говорили, что во­преки общепризнанному принципу «nullum crimen sine lege» их подзащитных обвиняют и судят по законодательству, принятому после совершения инкриминируемых действий. В приговоре на этот счет было сказано, что поставленные в вину подсудимых деяния представляют собой нарушения международных догово­ров, заключенных с участием Германии до того, как были совер­шены преступные зверские деяния.

1              См.: Нюрнбергский процесс. М., 1991. Т. 7. С. 545-546.

2              См.: Там же. С. 311-313.

3              См.: Там же. С. 312.

233

Автор полагает, что ни у кого нет сомнений, что преступления против мира, военные преступления и преступления против че­ловечности представляют собой комплекс таких деликтов, как повлекшие тягчайшие последствия злоупотребления властью, порабощение, истязания, убийства мирных граждан и безоруж­ных военнопленных, разорение промышленности и сельского хо­зяйства на оккупированных землях, бессмысленное разоружение городов и сел, уничтожение культурно-исторических памятни­ков, расхищение общественной и личной собственности. Ничего нового для международного уголовного права такие деяния не представляют.

Суровую ответственность за указанные преступления преду­сматривало законодательство государств, включая и уголовное законодательство Германии, которое было принято задолго до прихода гитлеровцев к власти и не отмененное вплоть до их по­ражения. Преступления совершались на протяжении нескольких лет с использованием государственного аппарата, с применением новых видов вооружений и других технических средств и дос­тигли колоссальных, невиданных доселе масштабов, но это никак не может быть истолковано в пользу защиты1. А.Н. Трайнин от­метил, что не может быть суда над совестью и убеждением судей. Высокий Трибунал под искусным и вдумчивым руководством председателя лорда Лоренса с большой тщательностью выполнил огромную работу. И Трибунал выполнил свой долг в соответст­вии с убеждениями и настроениями судей2.

Вторая мировая война закончилась поражением милитарист­ской Японии.

Потсдамской конференцией был поставлен вопрос о наказа­нии японских военных преступников.

Международный Трибунал для Дальнего Востока вынес обви­нительный приговор в отношении двадцати подсудимых, семерых приговорив к смертной казни через повешение, шестнадцать - к пожизненному заключению, а двоих - к двадцати и семи годам

2

1 См.: Нюрнбергский процесс: право против войны и фашизма. М, 1995. С. 93. См.: Трайнин А.Н. Защита мира и борьба с преступлениями против челове-

чества. М, 1956. С. 203-206.

234

лишения свободы. 22 декабря 1948 г. приговор над осужденными к смертной казни был приведен в исполнение'.

Международные уголовные трибуналы для бывшей Югосла­вии и для Руанды в соответствии со своими Уставами проводят свое разбирательство и в Апелляционных камерах. Осуществляя свое право на обжалование приговора, осужденный может подать жалобу в Апелляционную камеру. Основанием для этого служит ошибка в вопросе права, в результате которой решение утрачива­ет силу, или в случае ошибки в вопросе в факте, что могло при­вести к вынесению несправедливого приговора. На этих же осно­ваниях приговор может быть обжалован и обвинителем. Апелля­ционная камера может подтвердить, отменить или пересмотреть решения, принятые Судебными камерами.

Если открылось обстоятельство, о котором не было известно во время разбирательства в Судебной камере или в Апелляционной камере и которое может явиться решающим фактором при вынесе­нии решения, осужденный или Обвинитель могут обратиться в Ме­ждународный трибунал с ходатайством о пересмотре решения.

Решение Апелляционной камеры окончательно и обжалова­нию не подлежит.

Анализируя обжалование и пересмотр судебных решений Па­лат Суда и приговора или наказания по приговору Международ­ного уголовного суда, необходимо заметить, что в частях 5 (Рас­следование и уголовное преследование) и 6 (Судебное разбира­тельство) Статута Международного уголовного Суда и Правил процедуры и доказывания, которые регулируют разбирательство и представление доказательств в Палате предварительного про­изводства и Судебной палате, применяется mutatis mutandis раз­бирательство в Апелляционной палате Международного уголов­ного суда.

Решение Судебной палаты, которое принято согласно требо­ваниям ст. 74 (Требования к принятию решения) Статута Суда, может быть обжаловано Прокурором или лицом, признанным виновным в совершении преступления, в порядке подачи апелля-

1 См.: Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. М., 1999. С. 89.

235

ции на процессуальную ошибку, ошибку в факте или ошибку в праве.

Равным образом, в соответствии с Правилами процедуры и доказывания, приговор (правило 152) может быть обжалован Прокурором или лицом, признанным виновным, на основании неадекватности вынесенного приговора совершенному преступ­лению.

Лицо, признанное виновным, или Прокурор от имени этого лица могут подать апелляцию по любым из следующих основа­ний: процессуальная ошибка, ошибка в факте, ошибка в праве или любое иное основание, которое влияет на справедливость судебного разбирательства или решения либо доверие к такому разбирательству или решению.

Апелляция в отношении решения о признании виновным или решения об оправдании в соответствии со ст. 74 Статута Суда, назначенного наказания в соответствии со ст. 76 Статута Суда или распоряжения о возмещении ущерба в соответствии со ст. 75 Статута Суда может быть подана не позднее чем через 30 дней с даты уведомления стороны, подающей апелляцию, о решении, назначенном наказании или распоряжении о возмещении ущерба.

Апелляционная палата может продлить срок при наличии ве­сомых оснований по ходатайству стороны, желающей подать апелляцию.

Апелляция подается Секретарю. Если апелляция не подается так, как это указано выше, решение Судебной палаты, назначен­ное ею наказание или изданное ею распоряжение о возмещении ущерба окончательно вступает в силу.

При подаче апелляции Секретарь препровождает судебные протоколы в Апелляционную палату и одновременно уведомляет все стороны, участвующие в разбирательстве в Судебной палате, о подаче апелляции.

Любая сторона, подавшая апелляцию, может прекратить об­жалование в любое время до вынесения решения. В таком случае она подает Секретарю письменное уведомление о прекращении обжалования. Секретарь информирует стороны о подаче такого уведомления.

В том случае, если Прокурор подал апелляцию от имени при­знанного виновным лица, в соответствии с п. 1(Ь) ст. 81 Статута

236

Суда, до подачи любого уведомления о прекращении обжалова­ния, он информирует признанное виновным лицо о том, что он намеревается прекратить обжалование с тем, чтобы дать этому лицу возможность продолжить процедуру обжалования.

Выполняя свои функции в порядке обжалования, Апелляци­онная палата может частично или полностью отменить решение суда. Такая же процедура применяется и в случае, когда при рас­смотрении в порядке обжалования о признании лица виновным Суд сочтет, что имеются основания для смягчения приговора на основании его неадекватности. До рассмотрения апелляции лицо, признанное виновным, продолжает находиться под стражей. Если срок пребывания под стражей превышает срок назначенного на­казания в виде лишения свободы, данное лицо подлежит немед­ленному освобождению. Судебная палата по просьбе Прокурора может продлить содержание обвиняемого под стражей до рас­смотрения апелляции.

Постановления Суда строятся таким образом, чтобы каждая из сторон могла обжаловать любое решение в отношении юрисдик­ции Суда или допустимости доказательств. Подлежит обжалова­нию решение, разрешающее или запрещающее освобождение лица, которое находится под следствием или в отношении кото­рого ведется судебное разбирательство.

Что же касается обжалования прочих решений Суда, то каж­дая из сторон может обжаловать решение в отношении юрисдик­ции или допустимости и решение, разрешающее или запрещаю­щее освобождение лица, которое находится под стражей или в отношении которого ведется судебное разбирательство. В данном конкретном случае апелляция может быть подана не позднее чем через пять дней от даты уведомления стороны, подающей апел­ляцию.

По указанным выше основаниям, поданные апелляции не тре­буют разрешения Суда.

Что же касается решения, касающегося вопроса, который в значительной мере влиял бы на справедливое и быстрое ведение судебного разбирательства или на его результат, или в связи с которым незамедлительное принятие Апелляционной палаты ре­шения может, по мнению Палаты предварительного производства Или   Судебной   палаты,   может  способствовать  существенному

237

продвижению в разбирательстве дела. При таких обстоятельствах сторона, которая желает обжаловать указанное решение, в тече­ние пяти дней с момента уведомления о таком решении подает письменное заявление в Палату, вынесшую решение, с указанием причин подачи просьбы о разрешении на обжалование.

Палата Суда выносит решения и уведомляет об этом все сто­роны, участвовавшие в разбирательстве, которое привело к при­нятию решения.

Решение Палаты предварительного производства, вынесенное по просьбе лица, которое было арестовано или явилось в Суд по приказу, может быть обжаловано заинтересованным Государст­вом или Прокурором с разрешения Палаты предварительного производства. Такая апелляция в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 82 Статута Суда подлежит рассмотрению в безотлага­тельном порядке.

Автор отмечает, что обжалование решений само по себе не влечет приостановления разбирательства по делу. Вместе с тем, в соответствии с Правилами процедуры и доказывания, Апелляци­онная палата не уполномочена вынести специальное постановле­ние на этот счет, о чем говорилось выше.

Апелляционное производство осуществляется в соответствии с требованиями ст. 83 Статута Суда и Апелляционная палата в данной ситуации обладает всеми надлежащими полномочиями Судебной палаты.

Полномочия Апелляционной палаты включают в себя право отменить или изменить решения Суда, а также вынести поста­новления о проведении нового судебного разбирательства другой Судебной палатой.

В порядке отправления возложенной на нее роли Апелляцион­ная палата может вернуться к вопросу, который связан с факти­ческой стороной дела, в Судебную палату в целях его выяснения и последующего представления соответствующего заключения по конкретному возникшему вопросу. Решения Апелляционной палаты принимается большинством голосов судей и оглашается в открытом заседании. Решение должно быть мотивированным. В случае отсутствия единогласия в решении Апелляционной пала­ты, предусматривается процедура обязательного изложения мне­ния большинства и меньшинства судей. При этом каждый судья

238

может выступить с особым мнением по конкретному вопросу. Статут Суда разрешает Апелляционной палате оглашать свои решения в отсутствие лица, которое было оправдано или которое было признано виновным.

Пересмотр обвинительного приговора или наказания по приго­вору осуществляется согласно положениям ст. 84 Статута Суда.

Автор отмечает, что лицо, которое было признано Судом ви­новным, или после его смерти супруга или супруг, родители или какое-то одно лицо, живущее в момент смерти обвиняемого, ко­торому обвиняемым были даны письменные указания в отноше­нии подачи иска, или Прокурор от имени признанного виновным лица могут ходатайствовать перед Апелляционной палатой о пе­ресмотре окончательного решения о вынесении обвинительного приговора или наказания по приговору.

Основанием для такого рода действий является обнаружение новых доказательств, которые отсутствовали во время судебного разбирательства, и ответственность за такое их отсутствие не может быть полностью или частично возложено на сторону, об­ратившуюся с ходатайством, и являются достаточно важными, так что если бы они были приведены в ходе судебного разбира­тельства, то это, возможно, привело бы к вынесению нового вер­дикта.

К таким же основаниям необходимо отнести обнаружение но­вых фактов, которые свидетельствовали о том, что решающее доказательство, которое было принято во внимание в ходе судеб­ного разбирательства и от которого зависит обвинительный приго­вор, было ложным, сфабрикованным или фальсифицированным.

Пересмотр обвинительного приговора производится, когда один судья или несколько судей, участвовавших в вынесении об­винительного приговора или утверждении обвинений, при рас­смотрении данного дела совершили серьезный проступок или серьезное нарушение своих обязанностей, достаточно тяжкие для того, чтобы служить основанием для отрешения этого судьи или этих судей от должности.

Ходатайство о пересмотре приговора подается в письменном виде, и в нем излагаются основания для пересмотра. По мере воз­можности оно сопровождается подкрепляющими материалами.

239

Судьи Апелляционной палаты по поступившему ходатайству о пересмотре обвинительного приговора о его рассмотрении при­нимают письменное решение, в котором излагаются причины о его пересмотре.

Уведомление о решении направляется заявителю и, по мере возможности, всем сторонам, которые принимали участие в раз­бирательстве, приведшем к первоначальному решению.

Для проведения слушания соответствующая Палата издает за­благовременно свое распоряжение, в срок, достаточный для пере­вода осужденного в место пребывания Суда.

Принятое решение Суда незамедлительно сообщается госу­дарству исполнения приговора.

В конкретную дату, которую установит соответствующая Па­лата и о которой она сообщит заявителю и всем тем, кто получил уведомление, она проводит слушание для определения того, сле­дует ли пересмотреть обвинительный приговор или наказание по приговору.

Для целей проведения слушания соответствующая Палата осуществляет mutatis mutandis все полномочия Судебной палаты в соответствии с ч. VI (Судебное разбирательство) Статута Суда и Правилами процедуры и доказывания, регулирующими разби­рательство и представление доказательств в Палате предвари­тельного производства и Судебной палате.

Лицо, которое стало жертвой незаконного ареста или содер­жания под стражей, имеет право на компенсацию. При обстоя­тельствах, когда Суд обнаруживает неоспоримые факты, которые свидетельствуют о наличии грубых и явных судебных ошибок, он может присудить надлежащую на этот счет компенсацию.

На основании изложенного считаем, что обжалование и пере­смотр решений и обвинительного приговора или наказания, вы­несенного Судебной палатой Международного уголовного суда, должно осуществляться строго в соответствии с требования Ста­тута Международного уголовного суда и Правилами процедуры и доказывания, и другими международно-правовыми актами, ка­сающимися защиты прав человека.

Автор отмечает, что в соответствии со Статутом Междуна­родного уголовного суда государство исполнения приговора не наделено правом освободить лицо от наказания до истечения его,

240

срока по приговору, вынесенного Судом. Только Международ­ный уголовный суд, вынесший приговор в соответствии с требо­ваниями ст. 110 Статута Суда, наделен правом выносить поста­новление по указанному вопросу, заслушав ходатайство заинте­ресованного лица.

В том случае, когда лицо отбыло две трети срока наказания или 25 лет в случае пожизненного лишения свободы, Суд осу­ществляет обзор приговора, вынесенного им данному лицу, с тем, чтобы определить, следует ли уменьшить назначенный по этому приговору срок наказания. Такой обзор не может быть осущест­влен до наступления установленного выше периода.

При осуществлении обзора приговора Суд наделен правом вынести решение об уменьшении срока наказания, если Судом будут установлены наличие одного или нескольких следующих факторов:

а)             активно выраженная на раннем этапе неизменная готов­

ность лица сотрудничать с Судом в проводимых им расследова­

ниях и уголовном преследовании;

б)            добровольная помощь со стороны лица в обеспечении ис­

полнения решений и приказов Суда, в частности, оказание помо­

щи с целью выявления местонахождения активов, на которые

распространяется действие постановлений о штрафе, конфиска­

ции или возмещении ущерба и которые могут использоваться в

интересах потерпевших, или другие факторы, которые свидетель­

ствуют о явном и существенном изменении обстоятельств, кото­

рые достаточны для того,  чтобы  послужить основанием для

уменьшения наказания.

Для осуществления обзора приговора три судьи Апелляцион­ной палаты Суда, назначенные этой Палатой, проводят слушание, если только в каком-либо конкретном случае они не распорядятся иначе на основании особо мотивированного решения. Слушание проводится в присутствии осужденного, который имеет право на помощь своего адвоката и, если это необходимо, Палатой выде­ляется переводчик.

Состав Палаты Суда предлагает Прокурору, государству ис­полнения любого наказания, назначенного в соответствии со ст. 77 Статута Суда, или любого распоряжения Суда о возмещении ущерба, изданного в соответствии со ст. 75 Статута Суда и, на-

241

сколько это возможно, потерпевшим или их законным представи­телем, участвующим в разбирательстве, принять участие в слу­шании или представить письменные замечания. В исключительных обстоятельствах такое слушание может проводиться с помощью видеоконференционных средств или в государстве исполнения при­говора судьей, делегированным Апелляционной палатой.

Указанный состав судей палаты Суда в самый короткий срок сообщает свое мотивированное решение всем участникам слуша­ния по пересмотру приговора.

Если же при первоначальном обзоре приговора судьи Палаты Суда приходят к выводу о нецелесообразности уменьшения срока наказания, то вопрос об уменьшении срока наказания рассматри­вается ими впоследствии, через такие промежутки времени и с применением таких критериев, какие предусмотрены в Правилах процедуры и доказывания. На этот счет в Правилах процедуры и доказывания (правило 223) говорится, что для применения ука­занных оснований, которые определены в п.п. 3 и 5 ст. 110 Стату­та Суда, трое судей Апелляционной палаты, назначенные этой же Палатой, рассматривают вопрос об уменьшении срока наказания по приговору раз в три года, если только они не установят более короткий срок своим решением, принятым согласно указанным выше основаниям. В случае существенного изменения обстоя­тельств, эти трое судей Палаты могут разрешить осужденному по­дать ходатайство о пересмотре приговора в течение трехлетнего срока или более короткого периода времени, который может быть установлен этими же тремя судьями Апелляционной палаты.

Для проведения слушания в соответствии с требованиями п. 5 ст. 110 Статута Суда трое судей Апелляционной палаты Суда, назначенные этой Палатой, предлагают осужденному или его ад­вокату, Прокурору, государству исполнения любого наказания, на­значенного в соответствии со ст. 77 Статута Суда, или любого распо­ряжения Суда о возмещении ущерба, изданного в соответствии со ст. 75 Статута Суда, и, насколько это возможно, потерпевшим или их законным представителям, участвовавшим в разбирательстве, пред­ставить письменное замечание. На этот счет эти же трое судей Пала­ты могут также принять решение о проведении слушания. Мотиви­рованное решение в самый кратчайший срок сообщается всем участникам слушания по пересмотру приговора.

242