Глава 1 СУБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — НОСИТЕЛЬ АНТИСОЦИАЛЬНОГО ПСИХИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ

1.1. Общее понятие субъекта преступления

На господствующем традиционном уровне понимание субъекта преступления не вызывает особых проблем, поскольку таковым признается физическое лицо, достигшее установленного законом возраста, вменяемое, иногда, обладающее дополнительными признаками (специальный субъект). Признание животных или неодушевленные предметы субъектом преступления уже по мнению "• С. Таганцева, представляло «чисто исторический интерес»1.

Однако при этом возникает несколько вопросов, которые традиционно ставятся или нетрадиционно могут быть поставлены. Первый из них — ограничен ли субъект преступления только физическим лицом или и юридические лица могут быть признаны

'^ганцев Н С Курс русского уголовного права Часть Общая Кн 1 СПб, 1874 С 6

194 Часть вторая Преступление, его понятие, структ\>ра, признаки

таковыми Этому вопросу — не одна сотня лет Так, довольно глу. боко исследовал его Н С Таганцев применительно к р\сском\ "„ зарубежному уголовному праву и пришел к выводу о невозможности ответственности юридического лица, аргументируя это тем, что во-первых, возникает ограничение ответственности юридически^ лиц (например, монастырей или богаделен), во-вторых, ответствен-ность даже выделенных юридических лиц (корпораций) необходимо ограничивать теми или иными видами преступлений (нельзя обвинить дворянское собрание в мужеложстве или изгнании плода), в-третьих, нет наказаний, которые можно было бы применить к кор. порациям, их закрытие, уничтожение не должно быть отождествлено с наказанием, а иногда (при общественно полезной деятельности корпорации) вообще не оправдано, в-четвертых, нарушается принцип ответственности за свой проступок, поскольку будут наказаны все члены, например, акционерного общества за деятельность правления данного общества, в-пятых, невозможно обеспечить присутствие подсудимого в зале судебного заседания1 На позиции невозможности уголовной ответственности юридических лиц стояли С В Познышев2 и другие русские криминалисты

Но при этом существовал еще и уголовный закон, в котором имелось и нечто любопытное На момент написания Н С Таган-цевьш своего курса действовало Уложение о наказаниях, в ст 1075 которого было записано «Кто без особого на то разрешения построит завод, фабрику или мануфактуру в такой части города, в которой заведения сего рода устраивать запрещено, или же поместит такие заведения не в надлежащем одно от другого или от иных строений расстоянии, тот подвергается за сие денежному взысканию не свыше ста рублей, заведение его закрывается » Вполне понятно, что в санкции данной нормы речь идет об ответственности физических лиц, поскольку иного не знало Уложение о наказаниях Тем не менее возникает естественный вопрос а если заведение построено корпорацией (акционерным обществом) и на решении о постройке стоят подписи всех акционеров или здание ненадлежаще построено по решению магометанской (ст 1073) или еврейской (ст 1074) общины и должно быть перенесено за счет виновных или вовсе закрыто, то

1 Там же С 8-17

2 Познышев С В Основные начала науки уголовного права М , 1912 С 128-131

1 Преступление и его структура 395

следовало относить к виновным, кого наказывали закрытием *~т переносом здания, да и штрафом Мало того, в ч 2 ст 530 Уло-енИЯ о наказаниях прямо сказано об ответственности «еврейского общества» — «сверх того с еврейского общества, в котором укрывался военный беглец из евреев, взыскивается не свыше трехсот оублей за каждого» Передо мной лежит Комментарий Уложения о наказаниях, написанный Н С Таганцевым в 1886 г , в котором ува-jjcaeMbifi профессор не толкует всего этого1 И вполне понятно почему, ведь он был противником признания юридических лиц субъектами преступления, а указанные нормы максимально приближенно сформулированы в расчете и на них Правда, в своем Курсе Н. С Таганцев вынужден был признать применительно к указанным и иным положениям Уложения существование в законе юридических лиц как субъектов преступления, хотя и «исключением из общего правила и притом исключением несостоятельным»2

Однако > сторонников юридического лица как субъекта преступления существовали свои доводы 1) условия дееспособности одинаковы в гражданском и уголовном праве, 2) корпорации в принципе способны совершать преступление (заключение мошеннических, ростовщических договоров — Лист). 3) корпорация обладает рядом правовых благ, которые приговором могут быть уменьшены или уничтожены (Местр), 4) в отношении корпораций могут быть вынесены наказания в виде роспуска или закрытия юридического лица, запрещения пребывать в определенном месте, лишение прав, имущественные наказания и т д (Местр, Хафтер), 5) юридические лица обладают своей особой волей, которая может быть направлена на преступление, и способностью осуществить ее в форме преступления через свои органы (Местр, Хафтер)3

В теории российского уголовного права отдельными авторами сравнительно давно поддерживалась идея о расширении субъекта преступления за счет юридических лиц4 Не случайно данная пози-

Таганцев Н С Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1885 года 5-е изд СПб 1886 С 286

3 Таганцев Н С Курс русского уголовного права Кн 1 С 16 4Цит по ПознышевС В Указ соч С 128-129

Более подробно о дискуссии вокруг юридического лица как субъекта преступления °М Волженкин Б В Уголовная ответственность юридических лиц СПб, 1998 С 5-11

396 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаКи

ция была отражена в некоторых проектах Уголовного кодекса (1993 1994 гг.). В ч. 2 ст. 21 последнего ответственность юридического лица ставилась в зависимость от наличия ряда условий, предусмот. ренных ст. 106 Проекта, к которым были отнесены «а) юридическое лицо виновно в неисполнении или ненадлежащем исполнении пря. мого предписания закона, устанавливающего обязанность либо за-прет на осуществление определенной деятельности; б) юридическое лицо виновно в осуществлении деятельности, не соответствующей его учредительным документам или объявленным целям; в) деяние причинившее вред, или создавшее угрозу причинения вреда личности, обществу или государству, было совершено в интересах данного юридического лица либо было допущено, санкционировано, одобрено, использовано органом или лицом, осуществляющим функции управления юридическим лицом». В Государственной Думе данная норма не прошла, и в новом УК 1996 г субъектом преступления признано только физическое лицо.

Таким образом, в дискуссии о признании юридического лица субъектом преступления победила позиция отрицания подобного1 При этом высказано, что «формулировка ст. 19 УК РФ призвана положить конец спорам о возможности уголовной ответственности юридических лиц. Этот вопрос решен категорически в отрицательном смысле...»2 Базируется указанное на аргументации Н. С. Таганцева, С. В. Познышева и других криминалистов конца XIX — начала XX вв.3, хотя и без ссылки на них. Этого же мнения придерживается и С. Ф. Милюков4. Но несколько ранее Н. Ф. Кузнецова высказывала и иную аргументацию, которая сведена к следующему: а) российское уголовное право никогда не знало ответственности юридических лиц (это хорошо или плохо?); б) такая ответственность может быть реализована средствами гражданского, налогового, финансового права (какая связь, например, между экологическими преступлениями, воздаянием за них и гражданским,

1 Уголовное право Общая часть М.1998 С 167-168, Квашис В Преступность и правосудие ответы на вызовы XXI века // Российская юстиция. 2000 Ns 9 С 34-36, Милюков С Ф Российское уголовное законодательство опыт критического анализа СПб , 2000 С 51-53, Корчагин А Г, Иванов А М Сравнительное уголовное право Владивосток, 2001 С. 38, и др

2 Курс уголовного права Общая часть Т 1 М , 1999 С 258

3 Там же С 258-259

4 Милюков С Ф Российское уголовное право СПб , 2000 С 53

1. Преступление и его структура 397

роговым, финансовым правом?); в) представители государств, лзнавших юридических лиц субъектом преступления, говорят о "'преодолимых уголовно-материальных и процессуальных трудностях применения закона к юридическим лицам, когда не удается додавать «поведение» юридического лица, причинную связь его с ущербом, установить психологическую вину и т. д.1 Самым серьезным аргументом выступает последний, но едва ли с ним следует соглашаться. Во-первых, подобные трудности возникают и при расследовании деяний физических лиц, что вовсе не означает непризнание их субъектами преступления. Во-вторых, все трудности возникают в результате пролоббированного корпорациями законодательства, в котором жестко не сформулированы правила «игры», отсутствуют жесткие правила проведения экспертиз, существует судейское усмотрение, которое никем и никогда не ограничивалось. Откровенно говоря, мне просто непонятны указанные трудности. Вот реальный пример. Градообразующее предприятие Красноярска-26 (ныне Железногорск) сбрасывало радиоактивные воды, в которых вредные вещества в десятки раз превышали норму, в реку Енисей по его правому берегу, и зараженный шлейф воды тянулся на сотни километров, постепенно нормализуясь. При этом отмечалось резкое повышение онкологических и иных заболеваний среди населения в поселках, располагающихся на правом берегу Енисея. И что же здесь трудного в доказывании? Неужели трудно доказать, что на градообразующем предприятии города отсутствует регенерация отходов; что все отходы сбрасываются в Енисей; что в поселках на левом берегу Енисея таких заболеваний во много раз меньше; что в поселках выше Железногорска по течению Енисея таких заболеваний несравнимо меньше; что в поселках, отстоящих от правого берега Енисея в тайгу хотя бы на 10-20 километров, таких заболеваний меньше; что от Железногорска по течению Енисея в различных поселках, различно удаленных от него, соответствующая заболеваемость населения постепенно уменьшается в соответствии с постепенной нормализацией степени загрязненности воды; что ни воздух, ни продукты питания, кроме получаемых из воды, не могут влечь за собой таких заболеваний; что, согласно официальным экспертизам, повышение нормы содержания радионуклеидов с необходимостью

Новое

уголовное право России М , 1996. С 47.

398 Часть вторая Преступ пение, его понятие, структура, признцКц

приводит к соответствующим изменениям в организме и т. д Book ше по своему опыту работы в милиции и прокуратуре знаю, что все гда трудно доказывать, если сам этого не хочешь или тебе не да^т этого сделать.

Вполне понятны причины отказа законодателя от анапизир\е. мого законодательного предположения' во-первых, лоббирование корпорациями законодательной деятельности, незаинтересованность их в таком законе и давление корпораций на законодателя в указан-ном плане б>дет усиливаться, а не ослабевать, достаточно вспо^. нить К. Маркса, который основательно утверждал, что предложите капиталист} 300% прибыли, и он не остановится ни перед каким преступлением, и сегодняшнее развитие капитализма в России лищ. ний раз подтверждает эту истину, во-вторых, дышащая на ладан российская промышленность конца XX — начала XXI в. не выдержит подобного законодательного прессинга, возможно поэтому российский законодатель, считающий себя мудрым, пока отказался от введения юридического лица в качестве субъекта преступления, на наш взгляд, напрасно, поскольку все равно нужно восстанавливать промышленность на новой основе (не милитаризации экономики, а ее потребительской сущности), с новыми технологиями, а поест следует жестко закладывать в эти технологии экологические и иные правозащитные интересы; признание юридического лица субъектом преступления будет подталкивать предпринимателей к поиску таких технологий.

Надеемся, вышеуказанный оптимизм Г. Н. Борзенкова по поводу окончательности отказа законодателя от введения юридического лица в качестве субъекта преступления преждевременен и аргументация несколько устарела. Более серьезная аргументация содержится в работе Р И Михеева, А Г. Корчагина. А. С. Шевченко, однако и они, похоже, не знают, что делать с юридическими лицами как субъектами преступления, поскольку сначала делают вывод о том-что в этом нет необходимости1, а позже предлагают признать юридических лиц специальным субъектом преступления2. Все эти колебания применительно к исследуемому предмету возникли потом)-

1 Михеев Р И, Корчагин А Г. Шевченко А С Уголовная ответственность скихлиц за и против Владивосток, 1999 С 13

2 Там же С 39-42

/. Преступление и его структура

399

мы еще не до конца осознали следующее: основная угроза обще-.« и вообще жизни на Земле сегодня исходит не от отдельного йцы или группы их, а от серьезного загрязнения окружающей в результате деятельности множества предприятий. Данную нужно предупреждать всеми возможными способами, необ-мо усиливать ответственность корпораций за загрязнение ок-кмцей среды, необходимо поставить их перед проблемой суще-до или закрытия при возникновении такой деятельности, необходимо устанавливать такие штрафные санкции, чтобы выброс отравляющих веществ стал себе дороже Корпорации должны быть поставлены в такие условия, чтобы замкнутый цикл производства, внутрипроизводственное очищение вредных отходов стало нормой их поведения. Но при этом нужно и максимально защитить корпорацию от злоупотреблений со стороны чиновников, именно поэтому административная ответственность здесь не годится; следует однозначно разрешить только судебную процедуру воздействия на недобросовестные корпорации. Отсюда готовый механизм уголовного судопроизводства в данной ситуации представляется наиболее подготовленным и для кары, и для защиты.

Сегодня во многих цивилизованных странах мира указанную опасность, исходящую от корпораций, уже осознали и признали юридических лиц субъектом преступления. Так, в США юридические лица признаны субъектом преступления (например, согласно п. 7 параграфа 10.00 УК штата Нью-Йорк «лицо» означает человека нли корпорацию, неинкорпорированное объединение, товарищество, правительство или правительственное учреждение). Здесь мы видим, что законодатель без особого пиетета относится к собственному правительству и не исключает его из сферы уголовной преюди-Ции. В некоторых штатах США, например, в Огайо, субъектами преступления выступают даже объединения, не объявленные юридическими лицами1. Статья 121-2 УК Франции также признает юри-Дические лица (кроме Государства) субъектом преступления. То же самое и в других странах (ст. 51 УК Голландии, ст. 14 УК ФРГ и т. д. признают юридических лиц субъектами преступления). Хотя име-

Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии Общая часть Условного права М.1991 С 179

400 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаКи

ются страны, в которых юридические лица не признаны субъектами преступления (например, Испания).

Нам представляется совершенно оправданным признание юр^ дических лиц субъектами преступления.

1. По многим преступлениям физические лица выступают в ка-честве «зицпредседателя» (вспомним бессмертное произведение И. Ильфа и Е. Петрова), при которых «контора» может совершать какие угодно преступления, оставаясь в неприкосновенности, если они прикрыты общественно полезной целью.

2. Кроме того, юридические лица даже при объявленной социально полезной цели могут совершать те или иные преступления (в частности, экологические, против здоровья населения и т. д.), и тот факт, что за изнасилование, совершенное отдельным монахом, нельзя закрывать монастырь, вовсе не свидетельствует о том, что его нельзя закрыть, в том числе и на основании приговора суда, а не в административном порядке, в случае, если он фекалии и иные сточные воды будет сбрасывать в ближайшую речку. И с этими преступлениями фактически бессмысленно бороться, привлекая отдельных лиц, даже самых главных, к уголовной ответственности. Ярким примером подобного является случай с комбинатом на Байкале, который медленно, но верно отравляет уникальнейшее озеро планеты Десятилетиями средства массовой информации пытаются что-то предпринять для исправления ситуации, а воз и ныне там. Возможно, что директоров комбината даже штрафуют, но все это комариные укусы. О круге преступлений, по которым могут быть или не могут быть привлечены к уголовной ответственности юридические лица применительно к зарубежному праву, несколько полнее написал С. Гугкаев1.

3. Вместе с тем странно выглядела позиция СССР и Российской Федерации, да и нынешняя позиция Франции, выводящей государство как юридическое лицо за пределы субъекта преступления. Ведь и СССР, и Франция подписали в 1946 г. приговор Международного Военного Трибунала в Нюрнберге, согласно которому были признаны преступными нацистская партия НСДАП и карательные органы СС и СД, генеральный штаб и верховное командование германских

1 Гугкаев С Некоторые аспекты уголовной ответственности юридических лиц в зарубежном праве // Иностранное право Вып 2 М , 2001 С. 122-127

1. Преступление и его структура 401

рузкенных сил, т. е. по сути сама основа нацистского государст- А. А. Пионтковский пытался доказать, что «было бы

1|бочно полагать, что на процессе в Нюрнберге ставился вопрос -- iyj-оловной ответственности юридических лиц за совершенные поеЬтупления», и далее неубедительно объяснял это1, тогда как Нюрнбергский процесс объявил преступными именно государственные организации, распустил их и признал неприемлемым их вос- в будущем). Вполне понятна позиция А. А. Пионт-

ковского, ведь если советские юристы являлись такими ярыми противниками признания юридических лиц субъектами преступления, то они должны были выступить против такого приговора и не подписывать его. И если Франция выводит государство за пределы субъектов преступления, то она должна публично отречься от Нюрнбергского приговора либо признать ошибочность соответствующих положений ст. 121-2 своего УК. Правда, тут я могу ошибиться: не исключено, что Франция имеет идеальное государство.

4. К юридическим лицам вполне возможно применение определенных мер воздействия, которые сродни наказанию — закрытие или снос предприятия, высокие штрафы, налагаемые на юридическое лицо, а не на физическое и т. д. А. Никифоров вслед за Проектом УК предлагает ввести для юридических лиц следующие наказания: штраф, конфискация имущества, запрещение заниматься определенной деятельностью, ликвидация юридического лица2. Вполне понятна озабоченность Н. С. Таганцева по поводу ответственности невиновных лиц (например, рабочих предприятия), однако вопрос должен решаться в каком-то одном направлении: либо экологическое заражение и мутация организма, в частности тех же рабочих, либо сохранение здоровья и временная безработица. О такой опасности и подобной альтернативе Н. С. Таганцев даже подумать не мог. Думается, в этом плане ответ однозначный, поскольку речь Должна идти о крайней необходимости, о защите общества от него самого.

5. Похоже, ничего нового не следует вводить и в субъективную

преступления, поскольку мы имеем тот же самый умысел на

^чонтковский А А Учение о преступлении М.1961 С. 244-245

Никифоров А. Юридическое лицо как субъект преступления // Уголовное право ад00 № 2. С 53

402 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

причинение вреда, только коллективный: правления корпорации акционеров с контрольным пакетом акций и т. д. Едва ли следуем соглашаться с теми авторами, которые считают невозможным прц. знавать вину относительно юридического лица1, ведь гражданское законодательство использует вину и применительно к юридическим лицам, и вина эта ничем не отличается от вины в уголовном праве (мы имеем здесь тот же самый социальный проступок при упречном отношении лица к социальным установлениям).

6 Зачатки такого корпоративного субъекта мы имеем уже сейчас при соучастии, когда действия соучастников характеризуются единым для всех умыслом (как правило) и общей для всех целью. Об этом же пишет и А. Никифоров2. Могут сказать, что при соучастии каждый отвечает самостоятельно, и мы готовы с этим согласиться Тем не менее ч. 7 ст. 35 УК в отличие от ст. 67 УК требует (и правильно требует1) учитывать при назначении наказания степень сор-ганизованности группового преступления, характер и степень объе-диненности отдельных лиц в нечто единое целое и на этой основе усиливать наказание. Для корпораций в этом плане ничего не изменится — та же общая цель, тот же единый умысел на получение сверхприбыли за счет причинения вреда общественным отношениям

7 Средства, полученные от штрафов, налагаемых в уголовном порядке на корпорации, могут пойти на исправление тех общественных отношений, которые были нарушены преступлением. Так, в США суммы, полученные от штрафов за загрязнение воздуха, используются ЕРА (Агентством по охране окружающей среды) на природоохранные мероприятия3.

Признание юридических лиц субъектами преступления может оказаться полезным не только в геополитическом плане, но и применительно к защите отдельных лиц, например статья о невыплате заработной платы, которая создана законодателем как «мертвая» норма, поскольку может быть применена только при доказанности корыстной невыплаты заработной платы. Интересно, на фоне систематической прошлых лет и даже сегодняшней невыплаты заработ-

1 Павлов В Г Субъект преступления СПб , 2001 С 265, и др

2 Никифоров А Юридическое лицо как субъект преступления С 52

3 Келлман Б Контроль за загрязнением воздуха в Соединенных Штатах // Государств" и право 1993 №3 С 154

- Преступление и его структура 403

и платы много ли уголовных дел было возбуждено и дошло до Ха с удовлетворением потерпевших1? Д\маю. таковых нет или поч-Т поскольку любой работодатель при наличии во владении

0-го «Мерседеса» и дворца в пригороде может отговориться тяже-jjL материальным положением предприятия. В этом плане любопытным представляется отношение законодателя к схожей проблеме ойца XIX в Так. согласно ст 1359 Уложения о наказаниях (в редакции 1885 г) «если содержатели фабрик, заводов и мануфактур, прежде истечения установленного с работниками сих заведений времени, самовольно понизят плату своих работников, или же будут заставлять их. вместо следующей им платы деньгами, получать ее товарами, хлебом или др\гими какими-либо предметами... (курсив мой. —А. К)»: согласно ст 13591 Уложения о наказаниях «за выдачу рабочим людям наемной платы не наличными деньгами, но отделенными от процентных бумаг купонами, как не подлежащими еще оплате, так равно и такими, срок платежа по которым уже наступил, виновные в том наниматели или уполномоченные ими лица .» Похожая ситуация1? Да, но только экономически; капиталист остается таковым и в XIX, и в XX, и в XXI вв., он готов по максимуму «ободрать» работника, лишь бы получить прибыль и сверхприбыль, но до тех пор. пока его не начинает регулировать в этом плане законодатель. А вот тут-то схожесть заканчивается Если законодатель царской России понимал, что заработная плата работника является единственным источником его существования и что люмпенизиро-вание пролетариата является опасным (отсюда неприятие даже уменьшения вне договора оплаты труда и никакого дополнительного условия в виде корыстного мотива, принудительного замещения денег товаром или псевдоденьгами и наказание за таковое), то нынешний российский законодатель не видит этой опасности, ничего не предпринял для защиты работников от оплаты труда товаром или псевдоденьгами и даже невыплату (не уменьшение') заработной Платы обусловил корыстным мотивом, сделав норму практически «мертвой», превратив больш\ю часть населения в рабов, вытеснив из сферы производства лиц. не желающих работать бесплатно, и отправив их в определенной части в криминальную сферу И это вме-Сто того, чтобы на основе исторического опыта понять всю пагубность подобного и противопоставить ему закон, который бы Однозначно без всяких условий ввел наказание за невыплату работ-

404

Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, призцакц единственного источника его существ^

нику заработной платы вания.

Но мало изменить норму, убрав из нее мотивацию (в любом случае работодатель не имеет права лишать работника заработной платы как единственного источника существования), нужно еше признать субъектом данного преступления само юридическое лиц0 не желаешь платить заработную плат}' — закрывай лавку или ее за-кроют по приговору суда.

Правда, при предлагаемом решении правительство само может стать субъектом преступления, поскольку оно является главным неплательщиком заработной платы сегодня. Ну что же, как в штате Нью-Йорк, отвечай за содеянное вне зависимости от статуса. Понятно, что в России об этом даже страшно подумать, а не только внедрять.

Таким образом, думается, субъект преступления должен быть расширен по объему за счет введения в него юридического лица.

Но даже если признать субъектом преступления только физическое лицо, то и при этом возникают определенные сложности. Вторая группа уже не традиционных проблем заключается в несколько ином. Вынужден признаться, что излагаемый ниже материал был мною почерпнут из дипломной работы моего студента Р. Н. Закирова1, отдельные положения которой в сжатом виде с незначительными моими обобщениями и будут приведены.

Прежде всего, речь идет о проблемах определения субъекта преступления в том случае, если уголовное судопроизводство столкнется с сиамскими близнецами. По статистике, каждая 800-я пара близнецов появляется на свет в срощенном виде2; статистика ВОЗ констатирует, что в Европе на 80 000 родов приходится 1 случай рождения сиамских близнецов, а в мире — 1 случай на 60 0003. При этом всех сиамских близнецов можно условно разделить на две группы: 1) сращение двух самостоятельных тел и 2) сращение двух тел как нечто единое целое. В первом варианте мы имеем дело с сиамскими близнецами, каждый из которых является самостоятельным человеком. Самостоятельность человека можно определить на осно-

1 ЗакировР Н Субъект преступления Красноярск, 1997 С 19-31

2 Российская газета 1996 20 авг 3Спид-инфо 1996 №2.

дел 1- Преступление и его структура 405

его органов, без которых человек жить не может- без рук, ног,

-з и т. Д. может, а вот без мозга, головы в целом, сердца, печени, лаки, селезенки — нет Следовательно, самостоятельным человека можно считать только того, кто имеет эти органы, совместимые ясизнью. Отсюда, сиамские близнецы как сращение двух таких отдельных лиц и относят к первой группе. По с>ществу, именно здесь возникают главные проблемы субъекта преступления. Не трудно представить себе ситуацию, когда один из них совершает преступление (например, убийство). Кого признавать субъектом, как наказывать, поскольку в таком случае будут наказаны оба человека, т. е сращенный человек и, следовательно, один невиновный. Хирургическим путем разделить их можно, но только с их согласия, иного законом не предусмотрено. И если такого согласия нет, то правосудие столкнется с нерешенной пока проблемой. На наш взгляд, для разрешения таких ситуаций необходимо внести в законодательство положение об обязательном принудительном разделении сиамских близнецов хирургическим путем, если таковое не угрожает жизни и здоровью любому из них.

Но здесь возникает еще одно: следует или нет привлекать этих двух самостоятельных лиц за соучастие. Дело в том, что у сиамских близнецов воля должна быть согласованной, в случае с американскими близнецами Эбигейн контролирует правую часть тела, а Бритгани — левую, и если одной из «половин» захотелось того, чего не хочет другая, то вторая «половина» может «заблокировать» действие первой. Вот эта некоторая обусловленность поведения двух тел и предполагает вопрос о соучастии, тем более что оно объявляется возможным и с косвенным умыслом. Так является ли второй Самостоятельный человек, составляющий сиамского близнеца, не Участвующий в совершении преступления, субъектом соучастия?

Не меньшая сложность возникает и тогда, когда сиамские близ-* становятся жертвой преступления. Предположим, преступник убить одного из сиамских близнецов, в результате погибает и **орой; следует ли это признавать убийством двух или более лиц "Ибо убийством нескольких лиц, либо совокупностью умышленного Убийства и неосторожного лишения жизни, либо все же убийством °Дного лица.

Во втором варианте проблемы несколько снимаются, поскольку одного набора жизненно важных органов и множества иных

406 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

органов (четыре руки, четыре ноги, две головы) свидетельству ет том, что мы имеем одного человека со всеми вытекающими из этог последствиями.

Нетрадиционными проблемами также являются определение пола человека и соответствующие квалификация содеянного и от. ветственность за него. Например, половой дифференциации требует ст. 328 УК, поскольку военнообязанными являются только муясчи-ны; смертная казнь (ч. 2 ст. 59 УК) и пожизненное лишение свободу (ч. 2 ст. 57 УК) назначаются только мужчинам; различным образом относится законодатель к мужчинам и женщинам при установлении вида исправительного учреждения (п. «б», «г» ч. 1 ст. 58 УК) и т д Пол устанавливают по следующим признакам: 1) генетический (на-бор хромосом — женский кариотип 46ХХ, мужской 46ХУ); 2) гонадный (репродуктивная функция: у женщин яичники — яйцеклетка, у мужчин яички — сперма); 3) гормональный (половые гормоны у женщин — эстрогены, у мужчин — андрогены, они формируют соматический пол); 4) соматический (совокупность строения половых органов и развития вторичных половых признаков); 5) гражданский (паспортный); 6) психический (осознание своего пола индивидуумом, направленность его полового влечения). Первые четыре компонента определяют биологический пол, остальные два — социальный1. Обычно пол определяют даже врачи по строению наружных половых органов, по соматическому признаку, реже специалисты рекомендуют гонадный признак2.

Указанные компоненты могут совпадать, а могут и не совпадать, находясь в различном соотношении. При совпадении мы будем иметь дело с мужчинами и женщинами в их точном соответствии всем половым признакам, хотя с биологической точки зрения ни один человек не является исключительно мужчиной или женщиной.

в каждом из нас причудливо переплетены указанные признаки.

Но

при сущностном несовпадении начинают возникать проблемы установления пола. Дело в том, что имеются люди неопределенного пола (транссексуалы, гермафродиты и т. д.), которые по гражданском) признаку могут быть причислены к одному полу, а по другому (ЯРУ

1 Кирпатовский И Д., Голубева И В. Патология и коррекция пола М , 1992 Спид-инфо. 1996 №6

2 Кирпатовский И Д , Голубева И. В Указ соч С. 7

еЛ I Преступление и его структура___________ 407

йМ) к ином> (напРимеР, по документам и образу жизни — м\ж-Г У^ а биологически — женщина). К различным расстройствам в

одовой сфере нужно относиться различным образом Например. ^пзнссексуалы лишь ощущают себя лицом противоположного пола, ^дяясь по соматическим и гражданским признакам мужчиной или

еНщиной, и отношение к ним законодателя и правоприменителя

озКег быть либо максимально жестким, т. е признанием их теми. ^ они есть физически с соотвстств\ ющей регламентацией их прав и обязанностей; либо более мягким в соответствии с их субъективизм восприятием собственного «Я» в окружающем мире, хотя вполне понятно, что при таком подходе возникнет масса дополнительных сложностей (нельзя мужчину направлять в женскую колонию только потому, что он чувствует себя женщиной, потреб} ется коррекция пола, на которую он может не согласиться, и т. д) По-видимому, более логичен первый путь. В отличие от них гермафродиты реально имеют признаки и того, и другого полов, именно к ним наиболее применим термин «средний пол» Соответственно, к ним не может быть жесткого подхода, в отношении них необходимо медико-психологическое решение о преобладании в организме признаков того или иного пола, которое следует соотнести с субъектив-внм мнением лица о собственном поле, и принимать правовое решение только после коррекции пола лица в соответствии с -желаниями субъекта.

Особенно усложняет ситуацию сегодня то. что лица с расстрой-«геами в половой сфере могут сделать хирургическую операцию для приведения своего пола в соответствие с психическим осознанием •to (по паспорту — мужчина, по вторичным половым признакам — ЯВснщина) Отсюда сразу становятся очевидными все проблемы ква-Лфикации и уголовной ответственности таких лиц, связанные с по-ЧОвой дифференциацией (является ли лицо субъектом преступления, предусмотренного ст. 328, ч. 1 ст 337 УК. можно или нельзя отправлять его в колонию для мужчин, можно или нельзя применять к Щ*У смертную казнь или пожизненное лишение свободы и т. д) положение может усложниться еще тем. что какой-либо человек Чри наличии всех вторичных признаков одного пола может иметь !°б вторичные признаки противоположного пола или хирургически ■^полнить себя ими, получив тем самым совокупность всех вторич-" признаков обоих полов В литературе приведен интересный

408 11асть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

случай: солдату после одного года службы поставили в госпитале диагноз — ложный гермафродитизм; при терапевтической корре^. ции стали развиваться женские черты, но пациент отказался менять мужской пол. и пришлось этой женщине оставить не свойственный ей мужской пол'. Возникает естественный вопрос: если бы данное лицо совершило воинское преступление, было бы оно привлечено к уголовной ответственности при однозначном врачебном отнесении его к женскому полу и при непременном требовании службы в ар. мии женщин только по контракту, а не призыву, или нет? Обычц0 врачи в указанных случаях рекомендуют исходить из желаний пацц. ента с соответствующим изменением паспортных данных2. Скорее всего, такой подход в полной мере отвечает правам человека и должен быть поддержан юристами По крайней мере, законодательство некоторых европейских стран следуют данному правилу3.

Разумеется, могут сказать, что все это теоретические изыски, что практика таких случаев не знает или почти не знает. Готов с этим согласиться. Однако хорошо это или плохо? Не связаны ли именно с указанными проблемами определенная часть отказов от несения воинской службы, дезертирств, самоубийств в армии, развития насильственного гомосексуализма и т. д. На наш взгляд, изложенные проблемы имеют и явное практическое значение, отсюда и их вынесение в представленной работе.

Но вернемся к рассмотрению традиционных вопросов субъекта преступления. В теории уголовного права предпринята попытка отождествить субъекта преступления с субъектом уголовной ответственности: «Под субъектом уголовной ответственности, таким образом, понимается совершившее предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние физическое лицо, обладающее вменяемостью и надлежащим возрастом» , «субъект уголовной ответственности — понятие обобщающее, наиболее емкое и. на наш взгляд, точнее отражающее суть рассматриваемого явления, чем традиционный термин «субъект преступления»5. На наш взгляд, подобное смешение двух понятий ничего позитивного в себе не со-

1 Там же С 127

2 Имелинский К Сексология и сексопатология. М , 1986 С. 343-400

3 Гопубеъа И В. Гермафродитизм М , 1980 С 101

4 Уголовный закон опыт теоретического моделирования М , 1987 С 65

5 Российское уголовное право Курс лекций Т 1 Владивосток, 1999 С 339

фел ]. Преступление и его структура 409

ерзкит и несколько запутывает ситуацию. Вполне понятно, почему -акая точка зрения возникла: некоторым ученым не дает покоя фор-^дльное определение преступления через наказание, при котором на первом месте должно стоять наказание, и все остальное (преступление и его особенности) должно быть определено с позиций наказания, ведь традиционно из этого исходило русское право и в основном исходило и исходит зарубежное уголовное право вплоть до настоящего времени Тем не менее нам этот путь не представляется перспективным. Во-первых, главными предметами уголовного права выступают преступление и наказание. Но они не соотносятся между собой как равные составляющие, поскольку преступление, а не наказание подтачивает и разрушает общественные отношения. Именно поэтому ему, а не наказанию должно быть уделено основное внимание криминалистов. Во-вторых, категория преступления всегда существовала и будет существовать в обществе, она постоянна. Да, мы можем менять условную преступность, отказываясь от каких-то преступлений или вводя какие-либо из них. Однако до тех пор, пока в обществе будут существовать основообразующие факторы (личность человека с ее жизнью, здоровьем, честью и достоинством, политическими и иными правами; собственность и т. д.) и возможные посягательства на них, от преступлений отказаться не удастся. На этом фоне наказание как явление в целом социально условное, не постоянное (сегодня отменили смертную казнь, завтра отменят лишение свободы, послезавтра иные наказания), естественно, произ-водно от преступления, напрямую зависит от него (есть преступление — есть наказание, нет преступления — нет наказания), и каким быть наказанию, как его назначать, как его исполнять — зависит в Целом от желаний и мировоззрения общества. В-третьих, любой •фактик и любой теоретик знают, что учение о преступлении на по-РВДок сложнее учения о наказании; последнее можно с достаточно высокой степенью формализовать и даже наиболее сложную часть *° ■— о назначении наказания. Об этом знает даже студент, поскольку дайте ему Уголовный кодекс на экзамене, и он без труда ^етит на основную массу вопросов о наказании лишь на основе ^онодательных положений, но даже с Кодексом у него возникнут

Оделенные трудности при толковании преступления. Отсюда в следует уделять больше внимания (что и делает УК

410 Часть вторая Преспппчение его понятие, структура, призиаКи

РФ. расширяя детализацию его), не ставя его в зависимость от уГо човнои ответственности или наказания

Исходя и ? сказанного, су бъекта преступления нельзя сводить k с\бъект\ \готовнои ответственности Представляется, что наибоцее правы те кто выделяет с>бъекта преступления и субъекта уголовно^ отвсгсгвснности поскольку субъект преступления — это лицо (фи. зическое ти юридическое), которое несет в себе психическое отношение к своему потенциальному деянию и его последствию, а субъект уголовной ответственности представляет собой лицо. при. знаки которого дифференцируют уголовную ответственность Наглядно проиллюстрировать это можно следующим физическое лицо до 14 (ч 2 ст 20 УК), 16 (ч 1 ст 20), 18 (ст 134 УК) лет и юридическое чицо до момента утверждения его в качестве такового не являются носителями психического отношения к деянию и его последствию, а лица иного «возраста» являются вне зависимости от его постедлющей дифференциации Иными словами, для определения психического отношения не имеет значения тот факт, исполнилось пи лицу 50. 60. 70 или 80 лет, в любом возрасте он остается субъектом преступления Однако для уголовной ответственности и последующая дифференциация возраста часто имеет самостоятельное значение смертная казнь и пожизненное лишение свободы не применяются даже к некоторым субъектам преступления (несовершеннолетним, женщинам и мужчинам старше 65 лет), к некоторым объектам преступления не применяются ограничение свободы (ч 5 ст 53 УК), обязательные работы (ч 4 ст 49 УК), в зависимости от характера с\бъекта преступления дифференцируются места исполнения лишения свободы (ст 58. ч 6 ст 88 УК) и т д , т е субъект уготовной ответственности обладает иными характеристиками, не-жечи субъект преступления В то же время нужно отдавать себе отчет в том. что объект преступления вроде бы является и субъектом уюловной ответственности Однако на самом дете их соотношение несколько иное Субъект преступления как носитель психического отношения, и субъект уголовной ответственности, обладающий оп-редетеннои спецификой, отражающейся на уголовной ответственности, с\шествуют параллельно в качестве двух характеристик пре-стхпника то, что есть субъект преступления, еще не означает того, что имеется и с\бъскт уголовной ответственности (с 14-16 лет возникает с\оъ!лст преступления, но с этого возраста еще нет субъекта

/)ел 1 Преступление и его cmpvKmvpa 411

ер-гной казни, пожизненного лишения свободы и ограничения С лбоды, женщина является субъектом преступления, но не призна-с субъектом уголовной ответственности в форме пожизненного тения свободы или смертной казни и т д) Таким образом, субъ-& преступления и субъект уголовной ответственности выступают ^ взаимосвязанные, но тем не менее самостоятельные категории, характеризующие преступника (я бы сказал, личность преступника в ее расширенном толковании в расчете и на юридическое лицо), как две стороны одной медали Именно поэтому и следует разделять субъекта преступления и субъекта уголовной ответственности как самостоятельные характеристики одного явления Пока же нас интересует первый, а не второй

Близко примыкает к изложенному и вопрос о соотношении субъекта преступления, личности виновного и личности преступника. Надо ли разделять данные категории или же они суть едины? По мнению И И Карпеца, нет оснований выделять личность преступника, вполне достаточно понятия субъекта преступления1 Вместе с тем были предприняты попытки отказаться от термина «субъект преступления» с заменой его термином «личность преступника»2 Тем не менее в теории уголовного права господствует позиция о том, что личность преступника и субъект преступления — не совпадающие понятия3 Так, П С Дагель писал «Понятия "субъект преступления" и "личность преступника" выполняют в уголовном праве различные функции первое — функцию одного из условий уголовной ответственности, входящих в ее основание, второе — функцию индивидуализации Понятие "субъект преступления" отвечает на вопрос кто может нести уголовную ответственность в случае совершения общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом? Поэтому признаки, характеризующие субъекта преступления, являются элементом состава преступления, включаются Законодателем в число его признаков Понятие личности преступница дает ответ на вопросы какую ответственность должен понести

г^9рпецИ И Проблема преступности М , 1969 С 102

s4ht по Российское уголовное право Курс лекций Т 1 Владивосток, 1999 С 341

ЛвОкина Н С Личность преступника и уголовная ответственность Л , 1968 С 9, 'Юность преступника М 1971 С 18-19, 1975 С 21-22, Кузнецов А В Уголовное "Раво и личность М , 1977 С 43, Курс уголовного права Т 1 М , 1999 С 288, и др

412 Часть вторая Преащпчение, его понятие, структура, признаки

преступник и может ли он быть освобожден от нее"?» Здесь автор обширно процитирован по нескольким причинам Во-первых, едва ли следует соглашаться с тем, что субъект преступления несет функцию условия уголовной ответственности Ведь сам же он ана-лизирует субъекта преступления и утверждает, что субъект является элементом состава преступления, что законодатель включил субъекта в число признаков состава преступления С чего бы вдруг у элемента преступления возникали функции иного явления, располагающегося помимо преступления"? Автор причудливо смешал преступление с уголовной ответственностью, тогда как очевидно, что они — суть два самостоятельных предмета уголовного права Возможно опосредованно, субъект престу пления и представляет собой указанные П С Дагелем условия, но только опосредованно Сущностно у субъекта преступления как носителя психического отношения к содеянному иные функции и субъект преступления отвечает на вопрос кто совершил преступление"! Во-вторых, автор смешал субъекта преступления с субъектом уголовной ответственности, которых в целом теория уголовного права все-таки разводит Странным в этой ситуации является то, что многие авторы, упоенные страстью к утоловной ответственности, солидарны с П С Дагелем2 и не хотят видеть указанных недостатков, которые в целом переносят дискуссию из одной целесообразной плоскости в другую нецелесообразную Разделяют также личность виновного и субъекта преступления3

Тем не менее применительно к самому факту разделения субъекта преступления, личности виновного и личности преступника господствующая позиция наиболее точна, поскольку действительно, применяя понятия «личность преступника», «личность виновного», «субъект преступления» («личность субъекта преступления»4), мы говорим о признаках, характеризующих человека с различных сто-

1 Цит по Российское уголовное право Курс лекций С 341-342

2 Орзих М Ф Личность и право М , 1975 С 41 Кузнецов А В Указ соч С 43 Российское уголовное право Курс лекций С 341-342 идр

3 Личность преступника М 1975 С 21-22 Матусевич И А Изучение личности обвиняемого в процессе предварительного расследования преступлений Минск 1975 С 6-18 идр

4 Владимиров В А Кириченко В Ф Ляпунов Ю И Советское уголовное право 0° щая часть Состав преступления М 1968 С 75, Матусевич И А Указ соч С 1° идр

олздел 1 Преступление и его структура___________________413

оой с различн0^ глубиной их охвата При этом личность преступника понимается не одинаково Так, по мнению Г Н Борзенкова, «ичность преступника по уголовному праву — это система социально значимых свойств лица, совершившего преступление, отражающих возможности его исправления уголовно-правовыми средст--дли»1 Данное определение имеет один существенный недостаток — похоже, автор говорит не о личности преступника, а о тчности виновного (по крайней мере, при написании совместно с другими работы «Личность преступника» он не возражал против разделения личности преступника и личности виновного и точно соотносил вслед за законодателем отягчающие и смягчающие обстоятельства с учетом личности виновного при назначении наказания2), поскольку и ст 37 УК РСФСР 1960 г , и ст 60 УК РФ 1996 г связывала и связывает назначение наказания и, следовательно, ис-правительно-предупредительный эффект подобного именно с личностью виновного

На наш взгляд, довольно точно оценена личность преступника коллективом авторов «Личность преступника — наиболее широкое и емкое понятие, выражающее социальную сущность лица, сложный комплекс характеризующих его признаков, свойств, связей, отношений, его нравственный и духовный мир, взятые в развитии, во взаимодействии с социальными и индивидуальными жизненными условиями и в той или иной мере определившие совершение преступления»3 Здесь, похоже, верно установлены основные факторы, формирующие личность, динамичность их и связь с преступлением Однако кое-чего в указанном толковании личности преступника нет Прежде всего, отсутствует упоминание об уголовной °Иетственности Дело в том, что пока остается неясным соотношение личности преступника и личности виновного как понятия, охватывающего главным образом те свойства и признаки индивида, которые имеют значение для определения степени его "••етственности4 И поскольку данную позицию можно признать 'ввподствующей и опосредованно закрепленной в уголовном законодательстве, то в принципе с нею можно было бы согласиться Од-

,«Урс уголовного права М 1999 С 289 1 "Юность преступника М , 1975 С 234 ,'«Мже С 21 Т«Мже

414 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

нако при этом остается существенное сомнение в том. что личность преступника и личность виновного — различные понятия, ведь Не секрет, что вина, виновность, виновный, имея один корень, должны быть растолкованы одинаково либо как сущностное явление (вина) либо в качестве производных от него терминов. Но в таком случае мы упираемся в вопрос о понятии вины, се сущности и в то, как оМа соотносится со всеми теми обстоятельствами, которые учитывает суд при назначении наказания Мало того, определенную сложность вызывают и сами структуры личности преступника и личности виновного, насколько несовпадающими они являются, чего не учитывает суд из того, что входит в личность преступника.

Думается, что личность преступника — действительно максимально широкое понятие, которое включает в себя социально полезные, социально нейтральные и социально негативные характеристики человека, совершившего преступление. Социально полезные и социально негативные характеристики нужны при определении личности виновного, социально нейтральные характеризуют субъекта преступления. Указанные характеристики находятся в постоянном развитии, те из них, которые имели место до совершения преступления, могут быть деформированы в ту или иную сторону в процессе совершения преступления и после его окончания; равным образом могут вообще исчезать или возникать некоторые другие характеристики (например, возмещение вреда после совершения преступления). Именно поэтому личность преступника не есть нечто застывшее, стабильное; состояние личности преступника можно рассматривать лишь на определенной стадии расследования или судебного рассмотрения. Отсюда личность виновного и субъект преступления представляют собой два элемента личности преступника, на которые не распространяется классификация в ее жестком формально-логическом понимании. Эти два элемента характеризуются взаимопроникновением, личность виновного определяется только применительно к субъекту преступления, а некоторые социальные свойства личности виновного соотносятся с признаками с\бъскта преступления. Примерно об этом уже писали в литературе: «Личность виновного (так же, как и личность преступника) не укладывается полностью в рамки... субъекта, но она и не существует без состава, признаки которого, отно-

Гз3ЛйЛ_1_Преступление и его струщура___________ 415

ся1диеся к субъекту, являются обязательной частью понятия личности преступника» .

На основании изложенного л,ОЖно сделать первые выводы а) в уголовном праве вполне приемлемо признание субъектом преступления физических и юридически лиц; б) необходимо законодательно урегулировать возможность соверШения преступления сиамскими близнецами и ввести в норму положения, в которых предусмотреть сам факт соверш«ния преступления сиамским близнецом, возможность хирургического принудительного разделения близнецов при отсутствии медицинских противопоказаний к подобному и признания совершителя субъектом преступления с непризнанием таковым второго близнец если Он в преступлении не участвовал; в) следует законодательно урегулировать в гражданском и уголовном праве особенности правового положения лиц с расстройствами в половой сфере; в уголовном праве норму о субъекте преступления дополнить положениями о том, что при возникновении сомнений по поводу половой пр^адлежности лица необходимо назначить судебно-медицинскую и судебно-психологическую экспертизы, на основании которых в зависимости от характера полового расстройства либо жестко исходить из соматического и гражданского признаков, либо путем коррекции исправить «средний» пол и решать правовой вопрос на основе «корректированного пола; г) жестко разделять понятия «субъект преступления» и «субъект уголовной ответственности»; д) субъект Преступления является элементом личности преступника.

1.2. Вменяемость и ограниченная вменяемость: признаки субъекта преступления

В уголовном праве последних десятилетий традиционно к признакам субъекта преступления Относят вменяемость и возраст. Но *ак было не всегда. В уголовной праве царской России субъект был «граничен либо одним главным Признаком — наличием физического лица , либо наличием физического лица и вменяемостью, способ-

личность преступника М.1975 С 23 п°знышевС В Основные начала науки уголовного права. М, 1912 С 128-131

416 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признащ

ностью ко вменению1, все остальные факторы (в том числе и во, раст) рассматривались с позиций сохранения, уменьшения ^ >ничтожения способности ко вменению2 или применительно к ха рактеристике преступления вообще3 Тем не менее признаки

та прест\ пления можно признать устоявшимися и к таковым отнесу вменяемость и возраст Рассмотрим их

Длительное время вменяемость отождествлялась с уголовной ответственностью и целями наказания напрямую «Говоря в уголов. ном праве о вменении лицам известных фактов как преступления мы имеем в виду только наше суждение о том, что данное лицо, со-вершившее деяние, противоречащее приказу или запрету закона, должно быть признано за него ответственным» С уголовной ответственностью отождествляли вменяемость и другие криминалисты5 Однако при этом для вменяемости требуются «1) самосознание 2) сознание внешнего мира, 3) развитие сознания обязанностей»6, т е вменяемость представляет собой чисто субъективный признак и может в качестве элемента преступления лишь вызывать уголовную ответственность Вместе с тем некоторые авторы отождествляют вменяемость с преступлением. «Суждение о том, есть ли и в какой мере в с\ шествующем вовне нарушении права виновное деяние, называем мы вменяемостью»7 Об этом же в русском праве писал и А Жиряев, выделяя юридическую вменяемость, охватывающую собой сознание и волю, в зависимости от характера которых выделяются умысел, неосторожность и казус8, т е он уже полностью признает вменяемость субъективной категорией Однако на этом фоне он говорит о вменяемости фактической (причинной связи), вменяемости полной (самом преступлении), вменяемости неполной (при

1 Тагэнцев Н С Курс русского уголовного права Часть Общая Кн 1 СПб, 1874

С 6-78, и др

2Там же С 78—174

3ПознышевС В Указ соч С 180-265

4 Таганцев Н С Указ соч С 69

5 Киселев А Д Психологическое основание уголовной ответственности Харьков 1903 С 1, Бернер А Ф Учебник уголовного права Т 1 Часть Общая СПб, 1865 С 342, и др

6 Бернер А Ф Указ соч С 342

7 Власьев Н О вменении по началам теории и древнего русского права М, 1s60 С 46

3 Жиряев А О стечении нескольких преступников в одном и том же преступлени Дерпт, 1850 С 45-46

Раздел 1- Преступление и его структура__________________ 417

особничестве)1, существенно расширяя тем самым понимание вменяемости и отождествляя ее в итоге с совершением преступления, q вплотную выводит вменяемость за структуру уголовной ответственности.

В целом к началу XX в ситуация с понятием вменяемости не изменяется в ее сущность включают психическое состояние человека, но признают вменяемостью либо совершение преступления, либо уголовную ответственность Ярким примером того, что в общем психическое состояние не соотносится с вменяемостью или невменяемостью, выступил Брюссельский съезд криминалистов 1910 г, на котором был поставлен вопрос об опасном состоянии личности Сама проблема опасного состояния нас пока не интересует, но дело в том, что одним из видов такового было признано ненормальное умственное состояние (сумасшествие, душевное заболевание) и в основном докладе по теме проф. Гарсон ни слова не сказал о вменяемости, даже не попытался связать анализируемое состояние с нею. в двух словах он констатировал попытку судебных врачей «выпутаться» из ситуации путем признания уменьшенной ответственности, но назвал подобное решение «мало соответствующим науке»2. Казалось бы, к тому времени уже свыше 60 лет теория уголовного права связывала сущность вменяемости с психическим состоянием человека, незадолго до этого на Гамбургском съезде криминалистов 1905 г. ставился вопрос об уменьшенной вменяемости, которую связывали, в частности, с психической недостаточностью и, естественно, с вменяемостью, нужно было сделать один маленький шаг и изменить отношение к пониманию вменяемости, но этого не произошло Однако надо признать, что к этому времени криминалисты к указанному шагу были, похоже, готовы, поскольку в 1912 г С.В. Познышев дал понятие вменяемости, максимально приближенное к сегодняшнему «С правильной точки зрения под вменяемостью надо разуметь способность сознавать и обсуждать причинные отношения явлений, не смешивая ощущений и восприятий действительно существующего с представлениями, и способность поступать согласно тому решению, к которому привело обсуждение поступка»3

з Там же С 45-48

Люблинский П И Международные съезды по вопросам уголовного права за десять ?ет (1905-1915) Пг, 1915 С 80

ПознышевС В Указ соч С 189

кЗак 3261

418 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

Правда, и при этом автор явно не к месту пытается отождествит вменяемость с наказанием («это определение вытекает из основных начал карательной деятельности государства»1), хотя все последу ^ щие аргументы представляют собой глубокий анализ вменяемости именно с позиций психического состояния человека, а карательная деятельность оказывается совершенно излишней. Хочу, чтобы мсщ правильно поняли. Я не исключаю связи вменяемости с наказанием однако она существует постольку, поскольку, во-первых, вменяемое лицо субъективно согласилось, а то и подтолкнуло себя к антисоциальному поведению; необходимо сначала доказать, что было преступление, совершенное вменяемым лицом, а уж затем говорить о наказании и о наличии вменяемости на момент его назначения, об исполнении наказания и о наличии вменяемости на весь соответствующий период; во-вторых, лицо остается вменяемым и при назначении наказания либо становится таковым после излечения (совершил преступление вменяемо, но стал невменяемым до вынесения обвинительного приговора).

В зарубежном уголовном праве именно такое представление о вменяемости иногда было закреплено в законодательстве. Так, в ч 2 ст. 85 итальянского Уголовного кодекса 1930 г. было сказано: «Вменяем тот, кто обладает способностью понимать и желать». Но в целом «новейшее зарубежное уголовное законодательство не знает понятия вменяемости»2.

В советском уголовном праве вменяемость на долгое время была забыта; ни в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР 1919 г., ни в УК 1922 г, ни в УК 1926 г. нет упоминания о вменяемости, в лучшем случае там речь шла о душевном заболевании как факторе, исключающем уголовную ответственность. В юридической литературе серьезного внимания на эту тему обращено не было Например, А. Н. Трайнин лишь вскользь упоминает о вменяемости, не давая ей определения, не раскрывая ее сущность и признавая ее > с-ловием, предпосылкой уголовной ответственности . При таком отношении теории уголовного права законодатель не был готов к рег-

1 Там же

2 Корчагин А Г, Иванов А М Сравнительное уголовное право Владивосток, 2001 С 34

3 Трайнин А Н Состав преступления по советскому уголовному праву М 1951 С 76-78

,£Л ; Преступление и его структура _______________419

нтации вменяемости, соответственно, в УК РСФСР 1960 г. была ^а только невменяемость как обстоятельство, исключающее

оловную ответственность (ст. 11 УК), которая в случае совершения преступления вменяемым лицом, заболевшим душевной болез-ью ДО вынесения приговора, соотносится с вменяемостью (ч. 2

Л УК). Законодатель в итоге вроде бы употребляет анализируемый термин, но только в связи с последующей невменяемостью. В пезультате возникла странная ситуация: признак, характеризующий субъекта преступления и опосредованно — преступление, фактически отсутствует в законе (> поминание в связи с невменяемостью не в счет), тогда как невменяемость, устраняющая преступность и наказуемость, в законе детально урегулирована.

На этом фоне Р И. Михеев вместе с другими учеными предлагает ввести в уголовный закон понятие и определение вменяемости и конструирует соответств\ ющую норму1. В соответствии с данным предложением в Проект Уголовного кодекса РФ 1994 г. была введена ст. 22, регламентирующая вменяемость.

Однако Уголовный кодекс 1996 г. по этому пути не пошел, в нем пикантность ситуации сохраняется и даже несколько обостряется в связи с тем, что законодатель урегулировал не только невменяемость (ст. 21 УК), но и уменьшенную (ограниченную) вменяемость (ст. 22 УК), тогда как определения вменяемости, имеющей основное отношение к преступлению и наказанию и являющейся базовым понятием для невменяемости и ограниченной вменяемости, законодатель как не давал, так и не дает. Все это равносильно тому, что законодатель изъял бы сегодня из УК вину и оставил казус, изъял бы все указания о преступлении и оставил необходимую оборону, крайнюю необходимость и т. п., изъял бы приготовление и покуше-Ийе и оставил только особенности назначения наказания при них, изъял бы соучастие и оставил только особенности назначения наказания при нем и т. д. Выглядит дико, но не менее дико выглядит и се*'одняшнее положение с закреплением вменяемости (точнее, с ее незакреплением) в законе.

Подобное положение вещей было бы оправданным, если бы законодатель не знал, с чем он при вменяемости столкнулся. Однако

г , eee P И Основы учения о вменяемости и невменяемости Владивосток, 1980. •24; Уголовный закон Опыт теоретического моделирования М.1987 С 65

420 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призцак

теория \ головного права последних десятилетий активно занимала этим вопросом1, да и в историческом аспекте сущность вменяемое* как явления достаточно очевидна Именно поэтому включение в\* няемости как категории в уголовный закон является оправданным необходимым.

Но при этом следует отметить несколько моментов.

1. Нужно помнить, что вменяемость — категория психо.чогцц^ екая, она включает внутренний мир человека, степени его детермц. нации и детерминированности, хотя Ю С. Богомягков относит ее к медико-психологическим институтам2, с чем трудно согласиться поскольку вменяемость — нормальные состояние и процесс психики, по поводу которых за помощью к медикам не обращаются Обычно все это связывают со свободой воли Однако философия так и не смогла определиться четко и однозначно в понимании свободы, поскольку по этому поводу высказаны совершенно различные, вплоть до противоположных, точки зрения (от безусловного признания свободы до ее несуществования, от свободы человека от общества до свободы человека в пределах общества); и если исходить из общеизвестного гегелевского представления о свободе как познанной необходимости, то на фоне очень высокой детерминации человеческого поведения, тысяч существующих в государстве ограничений относительно человеческого поведения, от реальной свободы мало чего остается Хотя в этом плане можно согласиться с П. Гольбахом и признать свободой свободу выбора человеком собственного поведения3 в рамках или вопреки детерминации Столь же неясно и понятие воли, о чем выше уже было сказано. Отсюда вменяемость можно связать со свободой выбора человеком собственного поведения.

2. Вменяемость представляет собой способность мышления как определенную психическую деятельность на основе свободы выбо-

1 Пионтковский А А Учение о преступлении М.1961 С 253-277, Курс советского уголовного права Часть Общая Т 1 Л , 1968 С 369-379, Михеев Р И Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве Владивосток 1983 идр

Богомягков Ю С Проблемы невменяемости в советском уголовном праве (понятие вменяемости) Уфа, 1978 С 20 3 Цит по Курс советского уголовного права Т 2 М, 1970 С 220

/ Преступление и его структура

421

При этом она определяет направленность личности, ее задатки, Сонности, установки и т. д

с п Традиционно способности соотносят с осознанием характера действий и руководством собственными поступками, с выде-С нем тех или иных моментов их Так, Р. И. Михеев дает ел еду ю-определение вменяемости: «Лицо .. было способно по своему сихическому состоянию сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими» Сущностно ~то соответствует действительности Однако здесь возникает несколько проблем Прежде всего, в таком понимании необоснованно «азделены осознание и руководство, словно можно руководить бессознательно: на самом деле мышление как процесс сознания личности в тех или иных степенях активности выполняет одну из главных своих функций — руководство своим собственным поведением. Другое дело, что функции мышления (соответственно, сознания) этим не ограничиваются. Достаточно посмотреть на социально-детерминационную или на потребностно-мотивационную сферы его на фоне интереса, потребности и цели до возникновения побуждения и принятия решения действовать, чтобы в этом убедиться Ведь существует мышление в той или иной степени активности до руководства или параллельно с руководством своими действиями. Тем более оно имеет место при руководстве своим поведением. Именно поэтому нельзя противопоставлять осознание и руководство, поскольку все это суть сознание, мышление в разной степени активности. В данном случае лучше не использовать термина «осознание».

Вместе с тем в теории уголовного права под вменяемостью понимают и «психическое состояние лица, заключающееся в его способности по уровню социально-психологического развития, социализации, возрасту и состоянию психического здоровья отдавать Отчет (курсив мой. — А К) в своих действиях, бездействии и руководить ими во время совершения преступления и, как следствие Этого, в способности нести уголовную ответственность и наказание» . Представляется, что Т В. Кондрашова здесь не совсем точна •*о-первых, автор признает вменяемость психическим состоянием; °Днако вменяемость, как всякая психическая деятельность, может

5 Уголовный закон Опыт теоретического моделирования С 65 У|"Оловное право Обцая часть М , 1998 С 172

422 Часть вторая Преступление, его понятие, структура,

развиваться во времени и пространстве в зависимости от различных факторов (степени детерминации, психического здороВ и т. д.); мало того, она может со временем деформироваться, вращаясь в различные степени вменяемости или даже в е

мость (ярким примером подобного служат не такие уж и редкие слу. чаи совершения преступления вменяемым и возникновение невменяемости после совершения преступления). Разумеется, с }ти-литарных позиций сиюминутных требований уголовного права тре-буется установление того, вменяемо ли было лицо в момент совер. шения преступления, т. е. именно состояния лица, но это не должно изменять общего представления о вменяемости как процессе развития определенных сторон психики1; подобное понимание вменяемости корреспондируется с указанием автора на возраст, который влияет на вменяемость, что совершенно истинно и из чего следует, что с увеличением возраста вменяемость появляется и изменяется Отсюда, вменяемость представляет собой процесс развития способности мышления, состояние которой в определенные моменты становится актуальным для уголовного права.

Во-вторых, похоже, напрасно автор причинно связывает вменяемость как состояние психики при совершении преступления с вменяемостью как способностью нести уголовную ответственность и наказание «и, как следствие этого», две способности. Вот здесь и срабатывает ошибка признания вменяемости состоянием, а не процессом — автор просто вынуждена на основе своих выводов о понятии вменяемости сравнивать два состояния (на момент совершения преступления и на момент применения наказания), «две вменяемости», тогда как в сознании лица имеется лишь один процесс развития представления о характере собственного поведения и степени возможности руководить им, который в динамике представляет собой либо только вменяемость в какой-то ее степени, либо плавный или скачкообразный переход из вменяемости в невменяемость. Вме-

1 В этом плане мы полностью согласны с Н Н Паше-Озерским, В. С ТрахтеровыМ и др (цит. по Михеев Р И Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уго-ловном праве Владивосток, 1983 С 83-84), и не согласны с их критикой со стороны Р И Михеева, основанной лишь на противостоянии вменяемости как правовой категории и психического состояния различных лиц (Там же С 84-85), считаем абсолк>т' но неверным данное противопоставление, поскольку правовых категорий как чего-то отдельного не существует, они есть постольку, поскольку отражают реально сущесТ' вующий мир, в том числе и психическую деятельность отдельных лиц

ЛеЛ I- Прес"1Упление и его структура_________________ 423

ость как состояние — это лишь установление какого-то мгно-& данного процесса, вычленение в нем одного краткого момен-Именно поэтому нет двух вменяемостей, тем более причинно язанных, есть «вырывание» из единого психического процесса в поеделенные промежутки времени его частей, каждая из которых ожет быть либо вменяемостью, либо вменяемостью и невменяемостью, либо только невменяемостью. Сложность данного процесса заключается в том. что он образован во взаимосвязи социально-«етерминационной и потребностно-мотивационной сфер, поскольку, иак правило, человек осознает свои действия и действует на основе своих представлений о социуме и своем месте в нем и в соответствии со своими интересами, потребностями, целями и мотивами.

Думается, подобное единое психическое развитие имела в виду звтор, когда писала о двух способностях как одном состоянии, на самом деле такое невозможно, поскольку состояние — это характеристика процесса в конкретное время и в конкретном месте, не может быть одного состояния в различных периодах развития, даже вменяемость различна на тех или иных этапах психического процесса. Отсюда каждому отдельному состоянию развития психики соответствует своя способность.

Но здесь возникает один вопрос: мы говорим об одной способности (отдавать отчет в своих действиях и руководить своими поступками) или о нескольких способностях (способности отдавать отчет и способности руководить своими поступками)? По мнению Р. И. Михеева, в таких слз'чаях вменяемость «предполагает наличие Двух способностей в их единстве и совокупности»1. Несколько позже он написал, что «вменяемость — это социально-психологическая способность (курсив мой — А. К.) лица... сознавать его (деяния. — А- К.) фактический характер... и руководить своими действиями»2, 'Однако здесь же повторил свой прежний вывод о вменяемости как совокупности двух способностей3. Между прочим, он сам признал, ^го «способности руководить своими деяниями не может быть, если чет способности осознавать»4; мало того, вменяемость неделима5,

^ Уголовный закон Опыт теоретического моделирования С 66

j Российское уголовное право Курс лекций С 352

Дам

же

424 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

т. е. анализируемые категории просто спаяны в определенное ство и в какой-то части не могут существовать друг без друга. ется, указанное разночтение в понимании вменяемости и возникла лишь потому, что автор пишет либо о вменяемости как состоянии (одна способность), либо о вменяемости как процессе (две способ-ности). Чтобы подобного не происходило, необходимо ясно и точно дифференцировать наше представление о вменяемости и четко указывать тот аспект ее, который автор имеет в виду. Выше мы уже писали о том, что при характеристике состояния речь идет об одной способности, включающей в себя различные стороны мышления, на строго определенный период времени. Похоже, из подобного же исходит и Т. В. Кондрашова, когда говорит о способности давать отчет и руководить.

Однако при этом остается не очень ясным, что же понимать под фразой «давать (отдавать) отчет». По существу, она носит фиктивный характер, поскольку лицо никому (даже себе) никакого отчета в своих действиях не дает. По сути, при вменяемости происходит следующее: 1) лицо обладает определенным набором социально-психологических характеристик на основе собственных ценностных ориентации и установок; 2) у лица возникает конкретная потребно-стно-мотивационная сфера; 3) лицо принимает решение действовать в направлении целеустановленного результата, т. е. выбирает поведение для достижения цели, соответствующее его ориентациям и установкам, с одной стороны, и потребностям и мотивам — с др\-гой, что представляет собой специфическое в каждом отдельном случае психическое отношение к поведению и результату; 4) в принятии решения действовать актуализированы не только собственно выбор поведения и скрытое в нем психическое отношение, но и управление этим поведением как соответствующее психическое отношение; 5) на степень активности мышления по выбору характера поведения при этом налагается еще дополнительно степень активности мышления по управлению собственным поведением, что представляет собой единое целое, 6) в реальном действии находит отражение это единое целое, т. е. и то и другое. Все это находится в сознании в жестком единстве; именно данное единство характериз> -ет психическую способность как вменяемость. За пределами изложенного мы не видим ничего особенного, что бы характеризовало вменяемость — это обычное психическое отношение к возможном}

■ 1. Преступление и его структура

425

ведению и его результату в той или иной степени активности 11 шлеНия, в том числе по управлению своим поведением.

На наш взгляд, более точным с позиций психологии и уголовно-права было бы употребление фразы «оценивать характер собственных действий», в которой полностью отражена суть психологи-еского феномена, скрываемого за осознанием характера собственных действий, но без заложенной «осознанием» двойственности понимания. Подобная оценка особенно заметна при принятии оешения, когда лицо в пределах нескольких мотивационных сфер оценивает свое поведение с разных сторон по отношению к различным действиям и выбирает одно из множества поведение. Именно здесь в полном объеме проявляется оценка, но возникает она в более размытом виде гораздо раньше — с появлением доминирующего мотива.

Отсюда под вменяемостью следует понимать способности сознания лица оценивать характер собственных действий и руководить собственным поступком. При таком понимании вменяемость будет отражать и процесс развития психики, и ее состояние в конкретные периоды времени. Анализируемая категория — довольно сложная конструкция, которая зависит от множества факторов: возраста, социальной детерминированности и подготовленности лица и т. д. В обычной жизни трудно назвать те характеристики лица, при которых вменяемость может абсолютно отсутствовать, разве что имеющиеся при идиотии. Даже дети в определенной степени вменяемы, поскольку довольно рано начинают понимать, что мокрые пеленки — плохо, и лучше попроситься на горшок, т. е. способность оценивать свои действия и их результат и руководить своими поступками возникают в определенной степени очень рано.

Специфика вменяемости применительно к уголовному праву заключается в том, что ее определяют только относительно преступления и связанных с ним последствий. Отсюда объем вменяемости в Уголовном праве носит более узкий характер по сравнению с обычной бытовой, поскольку ограничен психическим отношением только к преступному поведению и связанным с ним уголовно-правовым Следствием Он охватывает уже не любой возраст, а только установленный уголовным законом, который и определяет границы тонического отношения, требуемые в уголовном праве.

426 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npujllak

Поэтому и установление состояния вменяемости зависит от п альных этапов уголовного процесса, для которого важно определит вменяемость на момент совершения преступления, на момент выце сения обвинительного приговора, на любой момент исполнения на значенного наказания или иных мер воздействия, составляющих уголовную ответственность. Здесь на любом этапе (даже после отбытия наказания и до погашения или снятия судимости) вменяемость может более или менее существенно измениться.

Однако из этого вовсе не следует, что вменяемость — уголовно-правовая категория. Мы не готовы согласиться с Р. И. Михеевьщ который признает вменяемость не состоянием психики, а средством правовой оценки психического состояния лица1, пытаясь тем самым вывести вменяемость за пределы нормального состояния психики Ведь сам же автор пишет, что законодатель только формулирует2 существующие в окружающем мире явления, отображает в законе окружающий мир. И вменяемость как явление психики человека не следует считать исключением. Необходимо понимать, что вменяемость как психическое отношение не становится чисто криминальным явлением, она остается социально нейтральной категорией, поскольку определяет общую способность оценивать и управлять, характерную для данного человека безотносительно социальных свойств деятельности (в равной мере лицо может быть вменяемо применительно к асоциальному поведению и невменяемо к поведению социально полезному или наоборот, либо вменяемо к тому и другому). Не случайно, по общему правилу, вменяемость в уголовном процессе не доказывается, достаточно видеть, что данное лицо нормально ведет себя в быту, оценивает характер любого своего социального поведения и руководит своими социальными поступками, чтобы признать наличие требуемой для уголовного права вменяемости, т. е. вменяемость презюмируется как общепринятая категория психики. В этом плане можно полностью согласиться с И. Я. Коза-ченко и Б. А. Спасенниковым, которые пишут: «Для законодателя вменяемость выступает как презумпция и данный вопрос не выясня-

1 Российское уголовное право С 352

2 Михеев Р И Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве Владивосток, 1983 С 47

/ Преступление и его структура 427 ^—-—:---------:——--------------------

д0 тех пор, пока у работников судебно-следственного аппарата озникает сомнение по поводу его вменяемости»1. Й Этого в определенной части не признает Р. И. Михеев: «На ^.ике вопрос о вменяемости субъекта специально ставится и ре-яется не всегда, но не потому, что вменяемость лица презюмирует-

а потому, что в большинстве случаев она с достаточной очевиден» *

доказывается путем установления других социальных

ост

поизнаков, характеризующих субъекта и имеющих уголовно-ппавовое значение»2. Думается, автор не прав. Во-первых, вопрос о вменяемости ставится на практике не «не всегда», а, как правило, суд к нему просто не обращается (лицо вытащило из кармана другого человека кошелек, суд при этом даже не задумывается о том, клептоман ли или вменяемый полностью совершил данные действия). Во-вторых, даже при доказывании иных свойств личности суд не связывает их с вменяемостью, потому что презюмирует нормальное психическое состояние находящегося перед ним лица. В противном случае мы сведем вменяемость к вине, которую в отличие от вменяемости необходимо устанавливать в каждом отдельном случае совершения преступления (ч. 1 ст. 5 УК). И только при неадекватном поведении лица в быту у следствия появляется основание для назначения психиатрической экспертизы. В УК Швейцарии подобное специально закреплено: «Органы предварительного расследования или судебные органы назначают обследование обвиняемого, если у них имеются сомнения относительно его вменяемости или когда для решения о назначении мер безопасности необходимы заключения о его физическом или душевном состоянии» (ст. 13 УК).

Но даже при правильном, на наш взгляд, понимании вменяемости некоторые авторы высказывают странную позицию: «Приведенное выше (вменяемость презюмируется. —А. К.), однако, не исключает (а наоборот предопределяет) то, что в каждом конкретном случае необходимо акцентировать внимание на категории вменяемости. В этой связи соответствующим органам необходимо устанавливать (курсив мой. — А. К.) способность субъекта в полной мере

Козаченко И Я, Спасенников Б А Вопросы уголовной ответственности и наказания {^Ч, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости // [осударство и право 2001 № 5. С 69

Михеев Р И Основы учения о вменяемости и невменяемости Владивосток, 1980 С. 49.

428 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признай

осознавать значение своих действий и руководить ими в ситуац преступления.. »' Остается непонятным, вменяемость все-таки пп зюмируется или устанавливается (следовательно, доказывается) ъ едва ли что-то определяет в данном высказывании тот факт, что ппе зюмирование вменяемости авторы соотносят с законом, а установ ление ее требуют от правоприменителя. Скорее всего, и законода. тель, и правоприменитель презюмируют вменяемость KaR нормальные психические состояние и процесс, свойственные абсолютном} большинству населения. Попытка сделать обязательным установление вменяемости по каждому совершенному преступлению приведет к существенному удорожанию и удлинению > головного процесса в основе своей — необоснованному, поскольку в каждом отдельном случае нужно будет прибегать к психологической экспертизе при полном понимании того, что правоприменитель столкнулся с вменяемым человеком Даже при сегодняшнем положении в судебном процессе, когда вменяемость презюмируется и в массовом количестве не назначается психологическая или психиатрическая экспертизы, правоприменители говорят о трудностях следствия: «Одна из проблем предварительного следствия — вынужденное продление его сроков, а также сроков содержания арестованных обвиняемых под стражей в связи с проведением стационарных су-дебно-психиатрических экспертиз» . При расширении круга экспертиз в случае проверки на вменяемость по каждому преступлению указанная проблема вырастет до уровня катастрофы.

В теории уголовного права рекомендуется устанавливать вменяемость по определенным критериям. Так, Р И. Михеев предлагает выделять юридический (социально-психологический) и психофизический (медицинский, биологический, психофизиологический) критерии на родовом уровне; на видовом первый из них характеризуют два признака — интеллектуальный (способность давать отчет) и волевой (способность руководить своими поступками)3. По этому *е пути идут и некоторые другие авторы . В то же время некоторые

1 Козаченко И Я , Спасенников Б А Указ соч С 69-70

2 Исаенко В Использование возможностей судебно-психиатрической экспертизы Законность 1998 № 10 С 8

3 Российское уголовное право Курс лекций С 353-354

4 Уголовное право Общая часть М.1998 С 172

j Преступление и его структура

429

НИки «прохладно» относятся к идее выделения критериев вме-

Разумеется, выделение критериев установления вменяемости изведено достаточно правильно и точно и имеет большое теоре- значение, поскольку указанные критерии являются осно-Й для возможных критериев возможной невменяемости, которая «ступает противоположностью вменяемости. И чтобы познать не-, следует достаточно верно определиться с правилами

—уловления вменяемости. Все это так. И в этом случае вменяемость можно отразить в законе лишь с единственной целью — показать фундамент невменяемости.

Тем не менее практике критерии вменяемости нужны только при одном условии — вменяемость необходимо доказывать по каждому уголовному делу. Однако выше мы уже писали, что вменяемость презюмируется, что доказывать вменяемость как общепсихологическую категорию по каждому уголовному делу крайне сложно и дорогостояще, что в этом нет практической необходимости. Доказывать следует только невменяемость. Отсюда разветвленная система критериев установления вменяемости, утратив практический смысл, становится малопригодной. В связи с изложенным применительно к судебной практике более привлекательной выглядит позиция тех авторов, которые не уделяют особого внимания критериям вменяемости, с другой стороны, данная позиция является неприемлемой с точки зрения законодательной практики, поскольку не показывает основания возникновения критериев невменяемости. Похоже, выход из указанного тупика возможен только тот, в котором Заложены наименьшие потери, — давать критерии вменяемости.

При этом несколько некорректно, с нашей точки зрения, наиме-'•ование двух критериев — интеллектуальный и волевой; выше уже было сказано, что противопоставление интеллекта и воли весьма °ТОэрно, как спорно и само наличие воли. Чтобы избежать этих ост-№х моментов, я избрал для себя два критерия установления способности — оценки и управления (руководства).

ловное

юное право Российской Федерации Общая часть М , 1996 С 205-206, Уго-право России. Т 1 Общая часть М , 1998 С 155, Курс уголовного права Т 1

-—N. ирави госсии ""••1999. С 271, и др

430 Часть вторая Лрестутение, его понятие, структура,

Ранее нами \же было отмечено, что в динамике вменяемое можеа изменяться вплоть до появления вместо нее невменяемости В литературе издавна сложилось отрицательное отношение к степе ням вменяемости или невменяемости А Ф Бернер считал, что вуе няемость не имеет степеней1 Вслед за ним С Будзинский, вая постепенность развития сознания, утверждал «Однако м вменяемостью, предполагающей способность совершить прест^пле-ние, и невменяемостью не может быть ничего посредствующего Человек или отвечает, или не отвечает за свои деяния, владеет илц не владеет внутренней свободой, имеет или не имеет сознания Вме-няемость и невменяемость точно разграничены Ступени воли и сознания, ступени внутренней свободы, о которой мы только что говорили, могут существовать только в пределах вменяемости и иметь влияние только на определение степени виновности»" Из этого же исходило и советское уголовное право, не признававшее степеней вменяемости и невменяемости

Разумеется, если понимать вменяемость только как состояние психики на определенный момент, то указанная позиция верна } состояния не может быть степеней Однако вменяемость является в целом психическим процессом как развитием способности оценивать свое поведение и руководить им в зависимости от возникающих тех или иных социально-физиологических условий И здесь отрыв вменяемости от сознания (точнее, мышления) и соответствующее отрицание степеней его развития следует признать верхом некорректности

Строго говоря, в реальной жизни не бывает ни абсолютной вменяемости, ни абсолютной невменяемости, они присутствуют иногда лишь в каких-то максимальных либо постепенно уменьшающихся или увеличивающихся степенях, при этом та или иная степень вменяемости несет в себе и ту или ин>ю степень невменяемости (чем выше степень вменяемости, тем ниже у такого лица степень невменяемости, и наоборот) Применительно к конкретным лицам мы можем констатировать одновременное присутствие и вменяемости, и невменяемости Это можно проиллюстрировать наличием хронического психического заболевания (например, шизофрении), при кото-

1 Бернер А Ф Указ соч С 343

2 Будзинский С Начала уголовного права Варшава 1870 С 77-78

I^F

_, л i Преступление и его струкппра ________________431

м в период обострения может возникнуть невменяемость, а в пе-Р д ремиссии лицо вменяемо, хотя здесь в скрытом виде существу-й потенциальная невменяемость, поскольку психическое заболе-не исчезает Особенно наглядно просматривается подобное в

боумии различных степеней — различна степень деградации ячности при дебильности, имбецильности или идиотии, она различна и в каждой из этих разновидностей

Именно на такой основе базируется идея уменьшенной или ог-дониченной вменяемости, которая возникла сравнительно давно Так, Н С Таганцев, критикуя идею уменьшенной вменяемости, ут-ррэкдал, что она была свойственна старонемецкому праву и что ее существование «логически недопустимо» Противником уменьшенной вменяемости выступал и С В Познышев, аргументируя это тем, что невозможно провести границы между вменяемостью и уменьшенной вменяемостью, между уменьшенной вменяемостью и невменяемостью2 В плане возможности формализации соотношения анализируемых категории противники уменьшенной вменяемости на тот момент развития науки уголовного права рассуждали верно Однако прежде чем разграничивать указанные понятия, необходимо решить вопрос о том. существует ли вообще уменьшенная вменяемость, ответ на который должен быть только утвердительным

П. И. Люблинский, анализируя вопрос об уменьшенной вменяемости, писал, что сильно укрепился взгляд, по которому между вме-мемостью и невменяемостью нельзя провести строгой границы3 Возникший спор между психиатрами и юристами о существовании уменьшенной вменяемости и ее значении, в том числе и правовом, &1Л в основном разрешен на съезде судебных психиатров (Дрезден, '1898) и на международном съезде криминалистов (Гамбург, 1905) Ч&езд судебных психиатров «вынес резолюцию о необходимости *физнания особой категории лиц уменьшено вменяемых»4, на Гам-Чфгском съезде криминалистов серьезно рассматривался вопрос об Уменьшенной вменяемости По существу, после Дрезденского съез-flft психиатров криминалисты почти не касались наличия или отсут-

^ С Указ соч С 70

В Основные начала науки уголовного права С 199

линский П И Международные съезды по вопросам уголовного права за десять 1*41905-1915) С 22 тамже С 23

432 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

ствия уменьшенной вменяемости как таковой, это считалось решенным, криминалисты анализировали проблемы круга лиц, относимых к уменьшено вменяемым, признания или не признания уменьшенной вменяемости отягчающим, особо отягчающим либо обычным обстоятельством, применения или не применения наказания к уменьшено вменяемым, отнесения решения данной проблемы к уголовному или гражданскому суду1 Это следует и из резолюции съезда «Для лиц психически недостаточных (уменьшено вменяемых вследствие причин внутреннего порядка), как преступных, так и не преступных, которые являются опасными для общества, своей среды или для себя самих, законодатель может устанавливать меры безопасности (специальный надзор, убежища безопасности и т п ) Для лиц психически недостаточных, учинивших преступление, следует установить специальное наказание или специальный режим» Как видим, к 1905 г уже не возникает вопроса о том. имеется ли уменьшенная вменяемость и психиатры, и криминалисты в большинстве однозначно говорили на тот момент «да» По мнению А Жижиленко, является неприемлемым однозначное разделение вменяемости и невменяемости, поскольку «на практике под категорию лиц вменяемых подводятся и такие субъекты, которые не представляются вполне вменяемыми, — лица с значительно ослабленной интеллектуальной деятельностью и с сильно пониженной сопротивляемостью внешним импульсам, и лица с так называемыми психопатическими состояниями»2 И далее он заключает, что «в настоящее время» ситуация изменилась и уменьшенная вменяемость находит все больше сторонников3 В этом плане автор оптимистически настроен, поскольку противники уменьшенной вменяемости в советском уголовном праве всегда были в абсолютном большинстве

Уже в период действия УК 1960 г противники уменьшенной вменяемости сделали все, чтобы она не была отражена в будущем УК Так. Р И Михеев приводит несколько аргументов против уменьшенной вменяемости

1 « вменяемость как юридическое понятие должно быть точно и однозначно определено в законе и не допускать степеней С точки

1 Там же С 57-63

2 Жижиленко А Эволюция понятия уменьшенной вменяемости // Право и жизнь 1924 № 5-6 (отдельный оттиск статьи) С 37-38

3 Там же С 39

раздел 1 Преступление и его структура 431

зрения состава преступления, вменяемость — это признак состава, который неделим» Аргумент, прямо скажем, ничтожен Во-первых, в уголовном законе отражена масса юридических понятий, которые ямеют определенные степени (деяния, последствия, неоконченное преступление, вина и т д) Почему уменьшенной вменяемости от-(сазано в этом? Во-вторых, позиция о вменяемости как признаке состава действительно является господствующей, она исходит из того, цхо вменяемость — юридическое понятие Однако никто еще на сегодняшний день не доказал, что учение о составе преступления истинно и необходимо в уголовном праве, данной работой указанное господствующее мнение надеемся опровергнуть На этом фоне и вменяемость необоснованно превращена в юридическое понятие только потому, что характеризует субъекта преступления как структурный элемент состава преступления В-третьих, совершенно неприемлем вывод о неделимости вменяемости, сам автор является сторонником того, что существуют психические аномалии, при которых лицо остается вменяемым, из чего следует, что имеет место, как минимум, две степени вменяемости без психических аномалий и с таковыми, и это сразу делает ничтожным признание неделимости вменяемости

2 Понятие «уменьшенной вменяемости» «является расплывчатым и неопределенным», что может привести к судебным сомнениям2 И данный аргумент малоприемлем, поскольку сам автор — сторонник применения в уголовном праве категории психических аномалий, по-видимому, считая их абсолютно точными и определенными, но поскольку уменьшенная вменяемость базируется именно на них, то и она становится абсолютно точной и определенной На самом дече, ни то ни другое абсолютно точным не является, и Р. И Михеев может с таким же успехом вообще отрицать психические аномалии, на что он, естественно, не готов пойти

3 «Понятие "уменьшенная вменяемость", введенное в уголовно-правовую норму, может привести к уменьшению вины психически Аномальных преступников и автоматическому смягчению их ответственности»3 При этом автор неуклонно утверждает, что психиче-

Михеев Р И Проблемы вменяемости и невменяемости в советском уголовном пра-f* Владивосток, 1983 С 89 , Там же

же

434 Часть вторая Ирестутение, его понятие, структура, признаки

ские аномалии необходимы для индивидуализации уголовной ответственности, однако при индивидуализации те или иные обстоя, тельства учитываются лишь для смягчения или усиления уголовно^ ответственности, нет смысла учитывать нейтральные обстоятельства. Неужели автор убежден, что психические аномалии вводятся дЛя того, чтобы увеличивать ответственность? Правда, подобное он вслед за другими утверждает в одной из своих работ: «Они (пси\и. ческие аномалии —А. К), например, могут: повышать общественную опасность личности преступника (например, сексуальные расстройства при совершении половых преступлений)...»1 Да. на первый взгляд все так и выглядит, при психических аномалиях мы сталкиваемся с лицами повышенно возбудимыми, раздражительными, слабо контролирующими свое поведение, от которых можно ожидать невесть что. Нам такая позиция представляется неприемлемой: достаточно сравнить полностью вменяемых и лиц, способность которых оценивать свое поведение и руководить им существенно снижена, как станет очевидным, что в принципе нельзя считать последних повышенно опасными по сравнению с первыми даже при совершении половых преступлений, нельзя ущемленное сознание человека ставить ему в вину. При психических аномалиях мы имеем дело с лицами, повышенная раздражительность, возбудимость, слабый самоконтроль которых является их бедой, а не виной. И данную беду нельзя признавать основанием увеличения общественной опасности личности, тем более что повышение общественной опасности личности и увеличение в связи с этим общественной опасности преступления вообще должно автоматически влечь за собой усиление уголовной ответственности. Готовы ли сторонники критикуемой позиции применять более высокую уголовную ответственность к ограниченно вменяемым по сравнению с полностью вменяемым? В целом, да, поскольку все они уклончиво говорят о влиянии психических аномалий на индивидуализацию наказания, которая должна быть однозначной коль скоро ограниченно вменяемое лицо совершило преступление, в нем победили психические аномалии, т. е. повышенная раздражительность, возбудимость, пониженный самоконтроль, таким образом такие лица всегда повышенно опасны, всегда уголовная ответственность должна быть выше Правда, при этом сторонники критику6'

1 Там же С 4в

1. Преступление и его структура_________________435

og позиции правильно считают, что «расстройства психики следует учитывать лишь в случаях, когда они играют существенную роль ироцессе совершения преступления», и нельзя учитывать, когда они с преступлением не связаны1 Хотя так и осталось непонятным, почему при этом Т. В Кондрашова не склонна относить к смягчающим обстоятельствам «психические расстройства, характеризующиеся повышенной агрессивностью и стремлением к немедленному удовлетворению возникших потребностей»'. Ведь, во-первых, мы сталкиваемся здесь с ущемленным сознанием человека и, во-вторых, оно напрямую связано с преступлением. В этом плане более точна Т. М Явчуновская: «Одно несомненно, что ограниченная вменяемость не должна рассматриваться в качестве отягчающего обстоятельства» .

Даже сторонники ограниченной вменяемости, делая законодательные предположения о ее введении в уголовный закон, были убеждены, что ее как чего-то самостоятельного не существует. По мнению С. В. Полубинской, нельзя связывать ограниченную вменяемость с каким-либо промежуточным состоянием между вменяемостью и невменяемостью; ограниченная вменяемость — это вменяемость со всеми ее критериями4. Правда, при этом автор делает вынужденную оговорку о том, что психические способности у ограниченно вменяемых ослаблены и «что касается медицинского критерия, то применительно к ограниченно вменяемым речь идет, как правило, о так называемых пограничных состояниях, которые достаточно исследованы и в общей, и в судебной психиатрии. Конечно, введение нормы об ограниченной вменяемости потребует более углубленной разработки проблемы пограничных состояний...» Думается, по анализируемому вопросу все обстоит не столь благополучно, как это представляет С. В. Полубинская. Во-первых, если Ограниченная вменяемость суть вменяемость, то для чего выделять вечто не обособленное своими признаками. Дело как раз в том. что Ограниченная вменяемость должна быть отлична от вменяемости по

, Уголовное право Общая часть М , 1998 С 176. , ~ам же.

Явчуновская Т М К вопросу об ограниченной вменяемости // Новый уголовный за-}°* Кемерово, 1989 С 58 5 Уголовный закон Опыт теоретического моделирования С 78

Там;—

иже

436 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, примаки

своим специфическим признакам, отграничена от нее, в противно^ случае все разговоры об указанной категории ничего не стоят и вы-деление ее С. В. Полубинской некорректно Во-вторых, анализируя юридический критерий, автор утверждает, что в ограниченной вменяемости способность отдавать себе отчет в своих действиях и ру. ководить ими ослаблена, что означает несовпадение признаков огра. ничейной вменяемости и признаков вменяемости вообще, но что не дает ответа на острый вопрос — почему ослаблена и на сколько ослаблена, где граница между не ослабленной и ослабленной способностями. В-третьих, применительно к медицинскому критерию автор говорит о пограничных состояниях. Пограничных с чем1? С состояниями вменяемости и невменяемости? С.В Полубинская, естественно, данного вопроса не ставит и на него не отвечает, иначе ей самой пришлось бы примкнуть к критикуемой ею позиции Понятно, что пограничные состояния и создают нечто промежуточное между вменяемостью и невменяемостью. В-четвертых, автор пишет о том, что психиатрия достаточно исследовала пограничные состояния, и в то же время утверждает, что требуется более углубленная разработка проблем их установления. Зачем исследовать более гл>боко. если и имеющегося уже достаточно? В-пятых, на указанном фоне отрицание автором ограниченной вменяемости как чего-то промежуточного между вменяемостью и невменяемостью просто бессмысленно. Однако, доказав наличие такого промежуточного состояния, автор просто обязана была установить жестко и однозначно, когда она признает ослабленными те или иные способности и какие состояния она признает пограничными, т. е чем отличается по сути ограниченная вменяемость от вменяемости и невменяемости. Не сделав этого, автор просто ушла от острой проблемы С. В Полубинская не одинока в своих выводах1. Ситуация очень похожа на то, что приведенные авторы и их сторонники стараются одновременно признать уменьшенную вменяемость (придавая ей наименование собственное — уменьшенная или ограниченная вменяемость, либо называя ее просто психическими аномалиями) и со-

1 Уголовное право Общая часть М , 1998 С 175, Курс уголовного права Т 1 С 278. Уголовное право России Т 1 Общая часть С 162, Ситковская О Д Психология уголовной ответственности М , 1998 С 169, и др

чдел I- Преступление и его структура 437

в неприкосновенности традиционную неделимость вмсняе- и невменяемости.

Сторонники уменьшенной вменяемости пытались ввести ее в олОВный закон. Так, Ю С. Богомягков, анализируя позиции про-ъ уменьшенной вменяемости и верно их критикуя, делает вывод о еобходимости ввести в уголовный закон понятия уменьшенной вменяемости и ее правовых последствий, в противном случае «все предложения, направленные на осуществление в отношении этой категории преступников специальных мер в рамках действующего законодательства, останутся благими пожеланиями»1.

Похоже, что решение вопроса очевидно Н. И. Фелинская и р И- Михеев приводят мнения многих юристов и психиатров, обсуждавших проблему психических аномалий, которые разделились на две группы: сторонников введения в уголовный закон уменьшенной вменяемости, что позволит правильно подходить к назначению наказания лицам с психическими отклонениями, и противников включения ее в уголовный закон, хотя ее и следует учитывать при индивидуализации наказания2 Основной вывод из всего этого — уменьшенная вменяемость (психические аномалии) существует, поскольку ни первые, ни вторые этого не оспаривают.

На фоне этой борьбы мнений в Теоретической модели УК 1987 г. было внесено законодательное предположение о введении в будущий уголовный закон ст. 26 под названием «Ограниченная вменяемость». В Проекте УК 1994 г. ст. 22 также именовалась «ограниченная вменяемость».

И лишь через 70 лет после указанной статьи А. Жижиленко уменьшенная вменяемость пробила себе дорогу в уголовное законодательство России — в УК 1996 г. были введены ст 22 и ч. 3 ст. 20, • которых отражена по существу уменьшенная вменяемость. Однако Законодатель не воспользовался ни одним из предложенных наименований (ограниченная или уменьшенная вменяемость) по вполне "внятным причинам, приведенным выше, т. е. в связи с максималь-

Ю С К вопросу об ограниченной (уменьшенной) вменяемости в теории ^кого уголовного права // Эффективность борьбы с преступностью и совершен-Г*>вание законодательства в свете Конституции СССР Уфа, 1980 С 3-10 ?*ли НПО дискуссионных вопросах судебно-психиатрической оценки психо- /У Вопросы борьбы с преступностью М , 1982 Вып 36 С 105, Михеев Р И вменяемости и невменяемости в советском уголовном праве С 88

438 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура,

ным давлением противников такого состояния, как промежуточно менаду вменяемостью и невменяемостью.

В современном зарубежном уголовном законодательстве д вольно часто вводят уменьшенную вменяемость в качестве обсто тельства, влияющего на уголовную ответственность Так, в ч ? ст. 122-1 УК Франции 1994 г. сказано: «Лицо, которое в момент совершения преступного деяния было подвержено какому-либо психическому или нервно-психическому расстройству, снизивше му его способность осознавать или мешающему его способности контролировать свои действия, подлежит уголовной ответственности...» Здесь в отличие от ч. 1 ст. 122-1 УК, которая устанавливает лишение способности, а не ее снижение, речь, конечно же идет об уменьшенной вменяемости, хотя сам данный термин законодатель не применяет.

Прямо на уменьшенную вменяемость указывает Уголовный кодекс Швейцарии 1937 г. в ст. 11: «Если во время совершения преступного деяния лицо вследствие расстройства душевной деятельности или расстройства сознания или вследствие недостаточного психического развития обладало пониженной способностью осознавать противоправность своего преступного деяния или действовать с сознанием этой противоправности, судья может по своему усмотрению смягчить наказание».

Об уменьшенной вменяемости без употребления данного термина говорит и УК Дании 1930 г.: «Лица, которые во время совершения деяния были в небольшой степени психически неполноценны, не подлежат наказанию, за исключением особых обстоятельств То же применяется к лицам, находящимся в состоянии, сравнимом с психической неполноценностью» (ч. 2 § 15).

Уголовный закон Латвийской республики 1999 г. регламентирует ограниченную вменяемость: «Если лицо во время совершения преступного деяния из-за психических расстройств или умственной отсталости не могло полностью отдавать себе отчет в своем действии или руководить им, то есть находилось в состоянии ограниченной вменяемости, то в зависимости от конкретных обстоятельств деяния суд может смягчить назначаемое емз' наказание или освободить это лицо от наказания» (ч. 1 ст. 14)

Уголовный кодекс Республики Беларусь 2000 г. также выдели уменьшенную вменяемость" «Лицо, которое во время совершен'1

„Лея ! Преступление и его структура 439

ественно опасного деяния находилось в состоянии уменьшенной ейяемости, то есть не могло в полной мере сознавать значение В их действий или руководить ими вследствие болезненного пси-С «ского расстройства или умственной отсталости, не освобождаясь уголовной ответственности» (ч. 1 ст 29)

Данный перечень можно продолжать и далее, однако ясно и так,

довольно часто законодатель дает наименование урегулируемым -остояниям — уменьшенная или ограниченная вменяемость

Таким образом, уменьшенная (ограниченная) вменяемость имеет мест0 быть Ею признают неполную способность к определенной психической деятельности (осознавать свои действия, давать отчет в своих действиях, руководить своими действиями). Главной проблемой при этом выступает установление неполноты способности, что за ней скрывается, что она означает, где ее границы. Выше уже были приведены позиции ученых, согласно которым установить жестко и однозначно границы между вменяемостью, уменьшенной вменяемостью и невменяемостью не удается.

По существу, с позиций формальной логики изложенная проблема максимально проста: если возник новый класс при делении понятия, то он должен базироваться на специфических, только ему свойственных признаках, иначе выделение класса безосновательно. Законодатель урегулировал в ст 22 УК психические расстройства, ^исключающие вменяемости, что дало основание некоторым авторам заявить об отсутствии в законе уменьшенной или ограниченной вменяемости'. Позвольте спросить, что же в таком случае законодатель выделил в указанной норме? Обычную вменяемость? Нет, он ЧЫделил особенную вменяемость, неполную вменяемость. Создал **Онодатель нечто специфичное по сравнению с полной вменяемо-"^Мо? Вне всякого сомнения А как называется это нечто специфич-

w" Решение лежит в двух плоскостях' либо теория уголовного пра-Щя Уголовный закон выделяют уменьшенную вменяемость наряду с ^няемостью и невменяемостью и в таком случае изыскивают ее *Л и специфические признаки, либо они не признают кате-

'"№0 уменьшенной вменяемости со всеми вытекающими отсюда , в частности, исключением из УК ст. 22 как ненуж-

"некое

уголовное право Курс лекций Т 1 С 357

440 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак,

ной «Сидение же на двух стульях» в данной ситу ации и теории \ Го. ловного права в лице представителей, отрицающих ограниченную вменяемость, и законодателя, который выделяет нечто особенное ц одновременно втискивает это нечто в структуру вменяемости, едва ли можно назвать плодотворным Ведь и практика, пойдя по эюм\ пути, просто будет говорить о вменяемости, игнорируя ст 22 Ук; или лишь формально указывая на нее Вот не самый радикальный образчик подобного «Нововведение стали широко именовать "ограниченной вменяемостью" Такого названия в законе нет, поэтом\ употреблять его в официальных документах, например в экспертных заключениях, недопустимо Отсюда и вариант экспертного вывода — "'следует считать ограниченно вменяемым" — тоже отпадает»1 Но поскольку в таком случае эксперты буду вынуждены устанавливать вменяемость, то и остальные результаты экспертизы могут носить относительный характер чего стараться — вменяемость она и есть вменяемость Это признает и сам автор, однако с более радикальными выводами «Приняв во внимание данное обстоятельство (дифференциацию в уголовном законе разновидностей вменяемости — А К), многие эксперты-психиатры решили отказаться от использования терминов "вменяемость" и ''невменяемость'" и ограничиться в своих заключениях медицинской, точнее — клинической и судебно-психиатрической, квалификацией психического состояния обследуемого»2 Автор такое решение поддерживает «Отказавшись от их употребления, эксперты заняли правильную позицию»3

Решение экспертов понять можно Ведь Уголовно-процессуальный кодекс требовал от экспертов «определения психического состояния обвиняемого или подозреваемого в тех случаях, когда возникает сомнение по поводу их вменяемости или способности к моменту производства по делу отдавать себе отчет в своих действиях или руководить ими» (ст 79 ч 2 УПК РСФСР 1960 г ) И здесь не было ни слова об установлении вменяемости или невменяемости экспертом, но зато сказано о сомнениях по поводу вменяемости, которые, конечно же, возникают у правоприменителей В новом УПК ситуация радикально не изменилась, в ст 196 добавлено лишь то.

1 Шишков С Понятия «вменяемость» и «невменяемость» в следственной, судебной и экспертной практике // Законность 2001 № 2 С 26

2 Там же

3 Там же С 27

Раздел 1 Преступление и его структура 441

tiT0 «необходимо установить» при экспертизе, и далее следует все гаТ же перечень фактов, требующих установления, в том числе, «психическое или физическое состояние подозреваемого, обвиняемого». Отсюда и практики ранее были готовы, готовы и сейчас задавать при проведении экспертизы вопросы, связанные только с тем, что предусмотрел УПК1

На наш взгляд, это абсолютно неприемлемая вещь, потому что эксперты выбрасывают важные ключевые категории ограниченной вменяемости и невменяемости, имеющие огромное уголовно-правовое значение, тогда как для юриста остаются важными не только психологические или психиатрические описания состояния обследуемого, но и жесткое терминологическое определение этого состояния, по крайней мере, определение невменяемости всегда входило в обязанности психиатров В указанном плане любопытную статистику привел Е Цымбал, согласно которой различные психические расстройства оценивались экспертами следующим образом (в %): органические психические расстройства — 23,4 невменяемых, 38,7 ограниченно вменяемых. 26.9 вменяемых, шизофрения и неорганические психозы — 45,9 невменяемых, 2,6 ограниченно вменяемых, 0,5 вменяемых, алкоголизм, наркомания, алкогольные психозы— 2,7 невменяемых. 2,4 ограниченно вменяемых, 16,1 вменяемых, умственная отсталость — 24,3 невменяемых, 40,4 ограниченно вменяемых, 34,4 вменяемых, расстройства личности — 1,1 невменяемых, 7,5 ограниченно вменяемых, 16,4 вменяемых, прочие психические расстройства — 2,6 невменяемых, 8,4 ограниченно вменяемых, 5,8 вменяемых Данные интересны несколькими моментами. Во-первых, практически все психические расстройства представлены и при невменяемости, и при ограниченной вменяемости, и при вменяемости, что явно свидетельствует об их степенях Во-вто-Рых, похоже, эксперты не очень точно определились с критериями Невменяемости, ограниченной вменяемости и вменяемости, по-йсольку решения экспертов весьма разбросаны, не может быть тако-^°> что какое-то расстройство неупорядоченно представлено в раз-JPpfflbix оценках, исключением из правил являются шизофрения и Неорганические психозы, оценка которых, похоже, истинна (естест-

, °"ь;/77Ов И Новые вопросы при назначении судебно-психиатрических экспертиз // Сонность 1997 №11 С 38

442 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призндКи

венное уменьшение их количества от невменяемых к вменяемым) и расстройства личности со столь же естественной обратной тендер цией В-третьих, основная масса невменяемых представлена псц\и. ческими расстройствами в виде органических психических рас, стройств, шизофрении и неорганических психозов и умственной отсталости — 93.6%. они же без шизофрении и неорганических психозов составляют основную массу ограниченно вменяемых (79.1 %\ и вменяемых (61.3%) И хотя здесь более выражена естественная тенденция оценки психических расстройств, тем не менее настораживает высокий процент вменяемых, страдающих психическими расстройствами, или, точнее, слишком много лиц с психическими расстройствами, тем более тяжкими, признаны вменяемыми. И это оценки специалистов, а не юристов.

Не нужно забывать, что еще в XIX в психиатры ставили и решали вопрос об уменьшенной вменяемости Сегодня, похоже. эт\ обязанность психологи и психиатры пытаются «спихнуть» на не имеющих медицинской подготовки юристов, что не может привести к позитивному результату Правда, к этому подталкивали медиков и некоторые юристы, признавая вменяемость, соответственно, и ограниченную вменяемость или невменяемость уголовно-правовыми категориями. Ну что же, господа криминалисты, вам предоставлена возможность устанавливать их уголовно-правовыми средствами, если, конечно, вы к этому готовы серьезно, а не на уровне абстрактных рассуждений. Хотя возможен и другой вариант признание вменяемости, ограниченной вменяемости и невменяемости психологически-психиатрической категорией с соответствз'ющими средствами и путями их установления Основательный анализ данного вопроса, произведенный О. Д Ситковской, привел ее к выводу о необходимости проведения комплексной психолого-психиатрической экспертизы для более точного установления вменяемости ехбъекта1 Ведь как только психологи установят то, что лицо в силу психического расстройства или иных психических аномалий не могло в полной мере осознавать фактический характер действий или руководить ими (а это они обязаны будут сделать как эксперты), они тем самым докажут ограниченную вменяемость, поэтому последняя ничего нового для эксперта не означает, ничего другого, кроме указанного. в

1 Ситковская О Д Указ соч С 126-161

±eJJ у. Преступление и его структура_____________ 443

гоаниченной вменяемости нет и быть не может. Поэтому утверждать со ссылкой на ч. 1 ст. 82 УПК, что отражение в акте эксперти-

й вменяемости или невменяемости не входит в компетенцию эксперта1, по нашему мнению, наивно, тем более, что ни о чем подобном в законе не было речи. Нет ничего подобного и в новом УГТК; игло того, здесь указано, что эксперт может «отказаться силачи заключения по вопросам, выходящим за пределы специальных знаний...» (п. 6 ч 3 ст. 57 УПК), тогда как установление вменяемости, ограниченной вменяемости и невменяемости под силу только психологам и психиатрам Нам абсолютно непонятно, как, определив вменяемость или ограниченную вменяемость по сути на основе существующих признаков, эксперт перестает быть компетентным в их (вменяемости или ограниченной вменяемости) установлении. Представляется, что в акте экспертизы должны быть отражены не только признаки, но и сами определяемые категории. Хотелось надеяться, что мы с этим не опоздаем и новый УПК закрепит именно эту позицию, поскольку только специалисты в области психологии и психиатрии способны это сделать, тогда как у юристов просто нет достаточных для этого знаний. Тот факт, что правоприменитель имеет право критически осмыслить полученные результаты экспертизы и назначить новую экспертизу, вовсе не означает его более высокое знание психологии или психиатрии, просто юристу более точно видны нестыковки между юридическим и медицинским •представлением о психическом отношении обследуемого к им содеянному; отсюда и естественное критическое осмысление представленного акта, не случайно закон указывал на обязательную мотиви-JX)BKy несогласия с выводами экспертов (ч. 3 ст. 80 УПК РСФСР). К сожалению, в новом УПК это важное положение упущено. Отсюда Надежды на новый УПК в плане более точной регламентации характера заключения экспертов по вопросам вменяемости, ограниченной •меняемое™ и невменяемости оказались эфемерными, и сегодня на ♦сновании заключения психиатра правоприменитель может при-1*Чать, а может и не признать вменяемым, ограниченно вменяемым *№ вовсе невменяемым по собственному усмотрению, поскольку Писание экспертом психического и физического состояния лица **°экет не совпадать с представлением, например, судьи об их соот-

С Указ соч С 29

444 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаКи

ношении с вменяемостью, ограниченной вменяемостью или няемостью.

Как видим из предыдущего анализа, исключить уменьшенную вменяемость уже не удастся, нужно ее признавать и внедрять. Но б таком случае остается первый путь — трудный, сложный, мало р^, работанный, но его нужно пройти. Здесь, как в любой науке, имеют-ся аксиомы, иные истины, фикции и проблемы. Просто следует при* знать, что уменьшенная вменяемость остается на уровне проблем решение которых еще впереди, и не пытаться пойти легким путем смешения двух категорий (вменяемости и уменьшенной вменяемости), поскольку это не решает, а оттягивает решение проблем на неопределенный срок.

При этом следует вернуться к психическому отношению по представлению лица о своем поведении и управлению им как процессу: есть полярные состояния абсолютной вменяемости или невменяемости, и между ними степени вменяемости-невменяемости и любая из данных степеней ведет к уменьшению или увеличению вменяемости-невменяемости. О, Д. Ситковская считает, что сама по себе ограниченная вменяемость неприемлема, поскольку в данном случае можно с таким же успехом говорить и об ограниченной невменяемости1. Напрасно автор использует последнее в качестве контраргумента. Да, она совершенно права: в таком случае в равной мере можно говорить и об ограниченной вменяемости, и об ограниченной невменяемости, В том-то и особенность ситуации — лицо не в полной мере вменяемо и не в полной мере невменяемо. Именно это подталкивало исследователей к выделению уменьшенной вменяемости, к поиску ее специфических критериев и специфических мер уголовно-правового воздействия при ее наличии.

Вторая основная проблема здесь — установить признаки ограниченной вменяемости. Но прежде чем попытаться это сделать, следует определиться с кругом явлений, которые должны быть включены в данное понятие. Для начала обратимся к ч. 1 ст. 22 УК «Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответе?'

' Ситковская О Д Указ соч С 169

раздел 1- Преступление и его структура 445

енности». Во-первых, в законе совершенно точно отмечено, что мы дело с лицом вменяемым, поскольку имеющиеся аномалии

сихяки еще не достигли того уровня, чтобы деформировать вменяемость и превратить ее в невменяемость Совершенно правильно пишет об этом Т М. Явчуновская: «Не всякая патология психики субъекта значительно снижает объем сознания, поражает волевые процессы...»1. На основе существующей теории можно говорить о двух важных уровнях развития вменяемости: полная вменяемость, при которой аномалий либо нет, либо они есть, но их влияние крайне незначительно, что не отражается на общем фоне вменяемости; ограниченная вменяемость, когда аномалии точно имеются и их влияние уже существенно деформирует психик}', настолько существенно, что мы уже не можем относиться к лицам с такой психикой как полностью вменяемым; однако, с другой стороны, влияние аномалий не столь глобально, чтобы в полном объеме деформировать психику и превратить вменяемость в невменяемость. Во-вторых, в анализируемой статье законодатель говорит именно об ограниченной (уменьшенной) вменяемости и ни о чем другом. При этом более привлекательным представляется термин «ограниченная» вменяемость, потому что он прямо говорит о наличии чего-то пограничного с полной вменяемостью и полной невменяемостью2. Практики именно так понимают ст. 22 УК: анализ ст. 22 УК позволяет выделить медицинский и юридический критерии «ограниченной вменяемости». Ведь формулировка «невозможность в полной мере осознавать и руководить» и означает, на мой взгляд, понятие «ограниченная вменяемость»^. В-третьих, законодатель не использует термин «состояние» психики, хотя речь идет об установлении Именно состояния ограниченной вменяемости «во время совершения преступления». Не секрет, что совершение преступления носит ди-чамичный характер от его начала до окончания, и в каждом отрезке времени в этом континууме может возникнуть состояние ограни-''внной вменяемости. Вместе с тем она может возникнуть и до начали совершения преступления; тогда состояние ограниченной вме-

я ГМК вопросу об ограниченной вменяемости // Новый уголовный за- Кемерово, 1989 С 57 Ли И Указ соч С 106

^/с/паханое Р. Вопросы ограниченной вменяемости по УК РФ // Законность. 1999 '• С. 43

446 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

няемости устанавливается на момент начала совершения преступле, ния. Интересно при этом следующее: состояние ограниченной вме. няемости может быть изменено в самом процессе совершения пре. ступления, оно может превращаться в полную вменяемость или 6 полную невменяемость либо в то и другое вместе, хотя и постепенно (сначала во вменяемость, затем в невменяемость). Поэтому очень важно отслеживать психическое состояние в течение всего периода совершения преступления. В-четвертых, законодатель связывает ограничению вменяемость с психическими расстройствами, деформирующими оценку и управление.

Вот здесь и возникает одна из главных сложностей. По мнению некоторых авторов, «вменяемость лица "отягчена" психическим расстройством, которое в отличие от расстройства, характерного для невменяемых, не носит патологического характера, то есть не является болезнью. Это принципиальное и в сущности единственное отличие невменяемого от лица с психическим расстройством, не исключающим вменяемости. Психическая патология или психическая болезнь расстраивает психику таким образом, что лицо вообще не способно сознавать общественно опасный характер своих действий или руководить ими. Психическое расстройство, не являющееся патологией, оказывает несколько "смягченное" воздействие на психику — субъект может сознавать общественно опасный характер своего поведения или руководить им, но в силу соответствующих нервных процессов он не в состоянии делать это в полной мере, что характерно для вменяемого лица»1. Соглашаясь со многим приведенным здесь, отметим тем не менее странную небрежность в использовании терминологии, ведь закон и применительно к невменяемости, и применительно к вменяемости использует один термин — «психические расстройства», из чего следует единственно верный вывод о необходимости его однозначного толкования, поскольку мы говорим о законе, относительно которого вольное отношение к терминологии не позволительно. Авторы же готовы признать за психическими расстройствами и психическую болезнь, я отсутствие таковой, что вовсе не вытекает из понимания вевмен#е' мости Последующий неаргументированный плавный переход авт°'

1 Иванов Н, Брыка И Ограниченная вменяемость // Российская юстиция 1998 № 10 С 9

чдел 1- Преступление и его структура 447

к термину «аномалии психики» и отождествление последнего с сихическими расстройствами1 вообще создает неограниченную змОзкность для авторского вдохновения. В подобном представлении о психическом расстройстве авторы не одиноки «Под психиче-скимрасстройством, не исключающим вменяемости, мы понимаем состояние, при котором субъект в силу церебральной дисфункции оазличного генезиса (психогенной, соматогенной, конституциональной и Др-Х оставаясь вменяемым, не может в полной мере сознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими». При этом к психогенной авторы относят, например, физиологический аффект; к соматогенной — «капризность» у беременных, конституциональной — клаустрофобию у атлетически сложенных". В последней приведенной позиции широкое понимание психического расстройства можно простить одному из авторов, поскольку для медика такое отношение к данному термину вполне оправдано и верно, но для другого — высококлассного специалиста в области уголовного права — непростительно, поскольку подобное размывает законность

Похоже на то, что расстройства психики представляют собой определенные болезненные состояния, не случайно их связывают с психическими болезнями. По мнению Т. М. Явчуновской и других исследователей, «психические аномалии в психиатрии относятся к пограничным между нормой и патологией состояниям»3. Но в такой ситуации возникает первый вопрос: что такое «норма» и что такое «патология»? По мнению Н. Г. Иванова, «норма» — это баланс сил возбуждения и торможения в психике4. Имеются и другие представления о норме. Свою позицию по данному вопросу мы уже высказали выше: абсолютной «нормы» психики не существует, как, впро-^*Ч и патологии, есть различные степени вменяемости и невменяемости, одновременно присутствующие в психике лица. возникает и второй вопрос: психические расстройства и психические аномалии суть одно и то же или они разные категории? Про-ЧТОй решение заключается в отождествлении этих понятий, что и

Л«мже.с 9

1*?заченкоИ Я, Спасенников Б А Указ соч С. 70

^Чу Т М Указ соч С 56

нов Н. Г Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и 4*80.1997 №3 С 76

448 Часть вторая Преступление, его понятие, структура

имеет место в теории уголовного права Так, О Д Ситковская шет «Влияние психических расстройств (аномалий) »' Правда Р И Михеев пытается расширить рамки влияющих на вменяемость обстоятельств «При рассмотрении проблемы вменяемости одним ц-> сложных вопросов является вопрос об ответственности лиц с щ^ личными психофизиочогическиии особенностями и психическими аномалиями {курсив мой —А К) »2, выделяя вместе с аномалиями еще и психофизиологические особенности Остается при этом непонятным, включает ли он психофизиологические особенности в психические расстройства, требуемые законом, или нет Тот факт, что указанные категории отражены автором в самом начале анализа ограниченной вменяемости (точнее, с авторской позиции, вменяемости лиц с психическими расстройствами, не исключающими уголовной ответственности), вроде бы свидетельствует о положительном ответе на поставленный вопрос Но дальнейшая попытка отождествить «виды», «разновидности», «степени» вменяемости с «психическими аномалиями личности»3, ничего не оставляет от данного положительного ответа И последующая классификация, произведенная автором4, не дает ответа на вопрос, какое понятие он делит психические расстройства, психические аномалии или психофизиологические особенности

На наш взгляд, коль скоро законодатель применяет термин «психические расстройства» при определении невменяемости, то под таковым следует понимать только психические заболевания «от функциональных изменений психической деятельности без нарушения отражения реального мира (неврозы и другие так называемые пограничные состояния) до глубоких се расстройств с нар>шением отражения реальности и поведения (психозы)»5 Совершенно оправданно понимают психические расстройства как заболевания психики практики6 Именно это нас интересует в данный момент

1 Ситкавская О Д Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации М 1999 С 28

2 Российское уголовное право Курс лекций Т 1 С 355

3 Там же С 356

4 Там же

5 Советский энциклопедический словарь С 1090

6 Мустаханов Р Указ соч С 43-44

Раздел 1 ripecmvnneHue и его cmpvkmxpa 449

Думается, чт0 законодатель в ч 1 ст 22 УК ведет речь только о психических расстройствах как психических заболеваниях, именно такой подход помогает привести в соответствие психиатрию и уголовное право, поскольку последнее должно полностью следовать за первой как ф\ ндаментальной применительно к данному случаю отпасли знаний Итак, первым фактором создающим ограниченную вменяемость, является начичие психического расстройства той или иной степени, но в рамках существенной деформации психики Установление психического расстройства данного вида следует возложить на судебную психиатрию, которая должна определить психические аномалии, существенно деформирующие психическое отношение лица к содеянному, здесь очень важно выяснить те относительные границы, за которыми остается полная вменяемость или невменяемость И если неточное установление границ разграничения с первой еще не так страшно (в любом случае — и при полной вменяемости, и при ограниченной вменяемости — лицо подлежит уголовной ответственности и ошибка в определении границы будет показывать лишь ошибку в применении смягчающего обстоятельства, не предусмотренного ст 61 УК, и, следовательно, по общепринятому мнению, не обязательного к учету), то развести ограниченную вменяемость и невменяемость крайне важно, поскольку речь идет о наличии или отсутствии уголовной ответственности вообще

В рамках данного вида психических аномалий должны быть рассмотрены все те из них, которые при рецидивах заболеваний исключают у лица способность оценивать свои поступки и руководить ими, а при ремиссиях только снижают эту способность (хронические психические расстройства, временные психические расстройства, слабоумие, иное болезненное состояние) Применительно к >казан-ной категории психических аномалий особый интерес вызывает состояние опьянения Дело в том, что анализир> емое состояние при патологическом опьянении является основанием для признания невменяемости Отсюда уже очевидно, что состояние опьянения оценивают на двух уровнях вменяемости и невменяемости Очевидно и Другое Во-первых, законодатель почти всегда признавал состояние °пьянения не исключающим ответственности лиц, совершивших 'Феступление «За прест\ пление, учиненное в пьянстве, когда докажи э, что виновный привел себя в сие состояние именно с намерен и-

15За, мь\

450 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

ем совершить сие преступление, определяется также высшая меть наказания, за то преступление в законах положенного Когда же на. против, доказано, что подсудимый не имел сего намерения, то мера его наказания назначается по другим, сопровождающим преступление, обстоятельствам» (ст 106 Уложения о наказаниях 1885 г ), «ли. цо, совершившее преступление в состоянии опьянения, не освобождается от уголовной ответственности» (ст 12 УК РСФСР 1960 г) «лицо, совершившие преступление в состоянии опьянения, вызванного употреблением алкоголя, наркотических средств или других одурманивающих веществ, подлежит уголовной ответственности» (ст 23 УК РФ 1996 г) Во-вторых, в законе отсутствует какое-либо иное положение по поводу соотношения опьянения лица и }гоюв-ной ответственности В-третьих, отсюда представляется, мягко говоря, неточными вышеприведенные законодательные положения, поскольку при доказанной невменяемости, созданной состоянием опьянения, лицо не подлежит уголовной ответственности Более истинным представляется в указанном плане традиционное толкование закона, при котором временным расстройством психики и соответственно, невменяемостью при дополнительных условиях, признают патологическое опьянение, тогда как состояние опьянения за пределами указанного не исключает уголовной ответственности Отсюда более точным было бы оформление влияния состояния опьянения с дополнением положения о том, что в ст 23 УК не идет речь о патологическом опьянении, например, данную статью можно завершить фразой «кроме случаев патологического опьянения»

Применительно к обычному, простому, физиологическому опьянению в теории уголовного права сложилось неоднозначное отношение Одни авторы считают, что состояние опьянения создает бессознательное поведение1, другие признают необходимым дифференцировать уголовную ответственность в зависимости от полного или неполного опьянения2, однако господствует в ^ головном праве мнение, согласно которому физиологическое опьянение не исключает

1 Сахаров А Б О личности преступника и причинах преступности в СССР М 1961 С 223 и др

Бейсенов Б С Алкоголизм уголовно-правовые и криминологические проблемы М 1981 С 124

дел 1 Преступление и его струкппра 451

еняемости' Вызывает некоторые сомнения первая из предложен-

х позиция, поскольку говорить о бессознательном состоянии лю-

~г0 лица, употребившего спиртные напитки, едва ли верно, по-

кольку любой человек, хотя бы раз употребивший спиртное.

снимает, что степень опьянения различна в зависимости от количества принятого внутрь алкоголя, разумеется, не только от этого, но и „ массы других обстоятельств (здоровья человека, его эмоционального состояния, степени соотносимости в организме пищи и алкоголя и т д), тем не менее главным фактором высту пает именно количество алкоголя Бессознательное состояние вызывает невменяемость, за пределами же ее имеет место сознательное, но в различных степенях вменяемости, поведение Остальные позиции только на первый взгляд противоречат друг другу, поскольку таковыми они выглядят лишь на основе теоретической дискуссии о делимости или неделимости вменяемости, тогда как реально при наличии различных степеней вменяемости, с чем согласны сегодня все авторы, вынужденные следовать за законом и выделять вменяемость полную и ограниченную, состояние опьянения также может представлять собой, как миниму м, две степени — соответствующей полной вменяемости и соответствующей ограниченной вменяемости В этом плане близко к решению проблемы находился Б С Бейсенов, выделивший за рамками патологического неполное и полное опьянение, что вполне может соответствовать полной и ограниченной вменяемости

Здесь же автор выделяет три степени опьянения — легкое, средней степени и тяжелое2, что, конечно же, несколько противоречит его делению опьянения на неполное и полное, логичнее было бы создать трехзвенную классификацию Похоже, что такое трехстепенное деление опьянения является аксиоматичным3 При этом «для легкой степени опьянения, как описывается в литературе, характерно понижение восприятия окружающей среды, нарушение интеллектуальной сферы деятельности, расстройство внимания, замедленность реакции и процесса мышления, а также неустойчивость

М Г А, Ткачевский Ю М Алкоголизм и преступность М 1959 С 76

— путь к преступлению М 1966 С 31-32, Павлов 8 Г Субъект преступ и уголовная ответственность СПб 2000 С 119 идр ЬеОсеновБ С Указ соч С 140 сУДебная психиатрия М 1997 С 230

452 Часть вторая Престутеиие, его понятие, структура, признак,,

настроения и т п нарушения При средней степени опьянения Ка правило, быстро нарушается внимание, отсутствует четкость вол приятия и замедляется мыслительный процесс Лица в данной стр" пени опьянения довольно часто бывают злобными и агрессивными что приводит к дракам, скандалам, совершению различных npecrvn лений При тяжелой степени опьянения имеют место более серьез-ные нарушения функций головного мозга В данном состоянии пьяный человек утрачивает способность к разумным поступкам и рассуждениям, появляется склонность к агрессивным разрушитель-ным действиям Тяжелая степень опьянения чаще всего выражается в клинической картине с последующим глубоким сном опьяневшего засыпающего в самых различных местах» Прошу прощения за длинную цитату, но она показательна Во-первых, здесь предпринята попытка размежевать степени опьянения на основе самостоятельных признаков, что в какой-то мере удалось Во-вторых, отчетливо проявляется нарушение психики Как правильно отмечает О Д Ситковская, «уже здесь (в слабой степени опьянения —А К) отмечается снижение способности критического отношения к своему поведению, качества интеллектуальных операций»2 Особенно подобное проявляется в тяжелой степени опьянения В-третьих, мы согласны с О Д Ситковской в том, что «исключать оценку реального психического состояния субъекта, совершившего преступление в состоянии опьянения, значит, по нашему мнению, игнорировать психологическую картину рассматриваемых состояний»3, иными словами, следует учитывать степени опьянения при установлении степени вменяемости

На этом фоне представляются странными позиции тех авторов, которые все-таки признают наряду с полной еще и ограниченна вменяемость, тем не менее стремятся сохранить состояние опьянения как нечто целостное, неделимое4 Ведь всякому здравомыслящему человеку понятно, что при употреблении спиртных напитков сознание человека деформируется, исчезают адекватные отражение действительности и ее оценка, возникают «сдвиги» в эмоциональной и разумной сферах мышления, в результате довольно часто лицо

''ПавловВ Г Указ соч С 120-121

2 Ситковская О Д Психология уголовной ответственности М , 1998 С 181

3 Там же С 182

4 Павлов В Г Указ соч С 116-138, и др

,] flpecmymenue и его апр\ктхра 453

рошает действия, которые ни при каких условиях не совершил 00 трезвом состоянии Н\жно ли учитывать степень этой дефор-

ши в пределах полной или ограниченной вменяемости? ** Ответ на данный вопрос зависит от решения двух сопутств\ю-пооблем 1) можно ли это учесть, если человек сам привел себя состояние опьянения, и I) однозначен ли учет при намеренном „_рЯении себя в состояние опьянения для внутреннего облегчения /вершения преступления и ненамеренном употреблении спиртного Первое из указанного является одним из главных аргументов противников признания влияния состояния опьянения на вменяемость Дам данный аргумент непонятен Да, человек \ потребил спиртное, чтобы почувствовать себя более свободным в этом мире, создать для себя иллюзию свободы Исключает ли это последующие за опьянением различные степени вменяемости7 Конечно, нет Ведь вменяемость будет автоматически дифференцироваться в зависимости от степени опьянения, поскольку степень оценки собственного поведения и руководства своим поведением будет более высокой или низкой относительно степеней опьянения На наш взгляд, это аксиоматично: «Опьянению свойственна своеобразная динамичность, она в данную минуту может характеризоваться одной глубиной и. соответственно, одним проявлением, а через некоторое время — другой глубиной и другими проявлениями Опьянение имеет стадии нарастания и спада по глубине изменений психики и, соответственно, по силе внешних проявлений»1

Зависит ли указанная дифференциация вменяемости от того, намеренно ли или ненамеренно относительно совершения преступления привел себя человек в состояние опьянения? Думается, и ЗДесь нет никаких препятствий для дифференциации вменяемости, хотя бы потом}, что связь вменяемости и психического отношения, ''оставляющего субъективную сторону поведения человека, несколько иная — невменяемость зависит от субъективной стороны, а субъективная сторона, наоборот, базируется на вменяемости как од-"Ом из признаков субъекта Любопытным в этом плане был итальян-йеии Уголовный кодекс 1930 г, который в ст 91 выделял полное ^ частичное опьянение, наступившее случайно или при непреодо-й силе, при полном опьянении исключалась вменяемость, а при

С Указ соч С 100

454 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, призцак

частичном она признавалась уменьшенной; опьянение при дрУг условиях на вменяемости не отражалось (ст. 92-94 УК).

Другое дело, учитывать ли все это при квалификации и устано» лении уголовной ответственности. На первый взгляд, дифференцца ция степени опьянения отражается на квалификации только на двуу уровнях: при патологическом опьянении возникает невменяемость которая исключает преступление и, соответственно, его квалифика1 цию; при вменяемос-щ (полной или ограниченной) преступление имеет место быть с соответствующей его квалификацией. В действительности все гораздо сложнее: коль скоро вина базируется на вменяемости, коль скоро способность оценивать свои поступки деформируется в зависимости от степени опьянения, деформируя в свою очередь степень предвидения своего действия и его последствия, постольку различная степень опьянения связана с различным видом вины и различной ее степенью. Мало того, как правильно писал В. С. Орлов, вменяемое лицо может быть как виновным, так и невиновным1. Отсюда и квалификация преступления начинает дифференцироваться: при виновном отношении возникают преступления с различными видами вины, а при невиновном отношении преступления нет вообще.

В результате в определенной части теряет смысл дискуссия о том, как учитывать состояние опьянения при установлении уголовной ответственности, поскольку наличие различной вины ведет к соответствующему изменению наказания. Но при этом нужно помнить и о том, что даже намеренное употребление спиртного для последующего совершения преступления не подлежит однозначной оценке. «Доведение себя до состояния опьянения с целью последующего совершения преступления не может быть однозначно охарактеризовано как отрицательное явление, поскольку именно это обстоятельство может доказывать и определенную порядочность, остаток человеческих социально полезных качеств в преступнике (он не может совершить преступление на основе холодного, трезвого расчета). А именно это обстоятельство может оказаться решающим в деле исправления и перевоспитания виновного...»2 Все это в

1 Орлов В С Субъект преступления по советскому уголовному праву М , 1958 С 27

2 Козлов А П Отягчающие обстоятельства в советском уголовном праве Дис эн юрид. наук М , 1977 С 142-143

j Преступление и его структура 455

«ой мфе одинаково относится ко всем видам опьянения, преду-нным в законе. Не исключаем, что именно в этом направле-сегодня идет законодатель, поскольку, во-первых, из закона ис-\ючено требование признавать состояние опьянения отягчающим ^5стоятельством. хотя, надо признать, абсолютным это требование никогда не было (по УК РСФСР 1960 г. суд мог и не признавать „яяное состояние отягчающим обстоятельством), а с другой стороны и сегодня некоторые авторы предлагают вернуться к формуле УК i960 г. и признавать анализируемое состояние отягчающим обстоятельством1; во-вторых, закон приравнивает при привлечении к совершению преступления лиц, находящихся в состоянии опьянения, к страдающим тяжелыми психическими расстройствами и не достигшим возраста уголовной ответственности (п «д» ч. 1 ст. 63 УК). Разумеется, не любое состояние опьянения может быть к ним приравнено, тем не менее в основе своей решение закона верно и обосновано.

Но очень похоже на то, что сужать ограниченную вменяемость психическими расстройствами нельзя, поскольку «аномалии психики характерны для различных психических конституций и представляют собой внешне большое разнообразие»2. Для того чтобы в такой ситуации не остались за пределами ограниченной вменяемости некоторые другие факторы, которые реально снижают «порог» оценки своего поведения и руководства им, необходимо расширить виды психических аномалий, включая в них психические расстройства, Однако не ограничивая их последними. Такие попытки уже предприняты. Р. И. Михеев выделяет четыре группы психических аномалий в зависимости от индивидуально-личностных особенностей: 1) «возрастная» вменяемость (невменяемость); 2) «фактическая» вменяемость (невменяемость); 3) «уменьшенная» вменяемость; 4) «специальная» вменяемость (невменяемость)3, при этом он сам критически относится к выделению последней4, оставляя тем самым только три группы, но и их в учебнике глубоко не раскрывает. Здесь же ав-^Р критикует Н Г. Иванова и Д В. Сиражидинова за их классифи-КаЧию уменьшенной вменяемости, поскольку законодатель не под-

гПавловВ Г Указ соч С 138 а Иванов И, Брыка И Указ соч С 9 «Российское уголовное право Курс лекций С 356-357 тамже С 376

456 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаКи

держал уменьшенную вменяемость как таковую1 Странное отноще ние к классификации, если сам Р. И. Михеев выделяет уменьшенную вменяемость, хотя и в кавычках. Мало того, не по существу крцТ1^ куется Н. Г. Иванов, поскольку в приведенной Р. И. Михеевым статье Н Г. Иванов выступает противником уменьшенной вменяемости и предлагает назвать ст. 22 УК «Ответственность лиц с психическими аномалиями» .

Необходимо согласиться с Р. И Михеевым в том, что разновидностью ограниченной вменяемости является возрастная вменяемость, на наш взгляд, точнее было бы говорить о возрастном критерии выделения ограниченной вменяемости. Хотя, если быть до конца точным, о трояком значении юного возраста писал еще Н. С Таганцев3. Дело в том. что возраст лица, совершившего общественно опасное деяние, имеет в уголовном праве различное значение. При возрасте до 14 лет даже не возникает вопроса о вменяемости лица, оно считается человеком, не способным оценивать свои асоциальные поступки и руководить своим асоциальным поведением, т. е. фактически речь идет об их невменяемости, хотя невменяемости по такому основанию уголовный закон не знает. При возрасте от 14 до 18 лет несовершеннолетие признается смягчающим обстоятельством. Означает ли это, что данные лица являются ограниченно вменяемыми7 На наш взгляд, да. Правда, нужно признать, что теория уголовного права превалирующе связывает указанное смягчающее обстоятельство с гуманизмом уголовного права. Однако это входит в противоречие с регламентацией принципа гуманизма в уголовном законе, под которым понимается неприемлемость причинения физических страданий или унижения человеческого достоинства при наказании лица (ст. 7 УК), что не имеет ничего общего с несовершеннолетием лица как смягчающим обстоятельством Да и по существу ссылка на гуманизм в анализируемом случае представляет собой лишь отписку, попытку объяснить имеющий место фактор без глубокого объяснения сути явления. А суть несовершеннолетия заключается в том, что лицо, находящееся в таком возрасте, в полной мере не готово к социальной жизни, оно не видит полного

1 Российское уголовное право Курс лекций С 357

2 Иванов Н Г Уголовная ответственность лиц с аномалиями психики // Государство и право 1997 № 3 С 79

3 Таганцев Н С Указ соч С 79

чдел I- Преступление и его структура 457

„Аьема детерминированности и социальных связей, в нем еще не

-балансированы силы возбуждения и торможения, в нем детское

оЧу» еще превалирует над социальным «нельзя», оно еще не в

ной мере оценивает свои поступки с социальных позиций и не ожет в полной мере руководить своими поступками. Все это по-аоляет отнести несовершеннолетие к психическим аномалиям, не связанным с психическими расстройствами, и, соответственно, признавать несовершеннолетних ограниченно вменяемыми. С точки зоения общесоциальной таковыми в той или иной степени являются все несовершеннолетние вне зависимости от возраста; и только право условно дифференцирует их для решения своих проблем (дееспособности, вменяемости, невменяемости и т. д.). Итальянский Уголовный кодекс 1930 г. прямо связывал возраст субъекта с вменяемостью или ее отсутствием: в ст. 97 УК речь шла о том, что несовершеннолетние моложе 14 лет не являются вменяемыми, а в ст. 98 УК — несовершеннолетние до 18 лет признаются вменяемыми, но наказание им понижается; причины подобного в законе не указаны. Очень похоже на то, что несовершеннолетие преступника объявлено смягчающим обстоятельством именно в силу психической аномалии, уменьшающей вменяемость.

Со вторым видом ограниченной вменяемости, выделенным Р. И. Михеевым, «фактической вменяемостью», мы не готовы согласиться, поскольку автор связывает его прежде всего с алкогольным, наркотическим, токсическим и т. п. опьянением . Выше мы уже писали, что такие же состояния в определенных степенях объявляются психическими заболеваниями и, соответственно, влекут невменяемость. В более мягких степенях это те же самые психические расстройства, но уже в рамках ограниченной вменяемости. Поэтому за пределы психических расстройств они не должны быть выделяемы.

Другое дело, что автор относит к анализируемому виду еще и состояние физиологического аффекта2. В свое время, анализируя аффект, Н. С. Таганцев приводил позиции «за» и «против» их влия-нИя как смягчающего обстоятельства, но в итоге приходит к выводу, Что «во всех случаях аффектированной деятельности нельзя не об-Р&тить внимания на эту ненормальность психического состояния

j °ссийское уголовное право Курс лекций С. 356

458 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

действующего, а потому и нельзя не принять ее в расчет при опре делении меры наказания»1. В этом мы полностью солидарны с авто ром и также считаем, что аффект как наиболее сильное эмоциональ,. ное возбуждение снижает порог оценки лицом своего поведения и руководства им. Но здесь возникает две проблемы. Первая заключав ется в том. что ст. 61 УК не знает такого смягчающего обстоятельств ва, тогда как ст 107. 113 УК требуют обязательного учета данного обстоятельства при совершении убийств, причинении тяжкого ц средней тяжести вреда здоровью. Думается, напрасно законодатель в этом плане не пошел по ггути УК 1960 г. (ст. 38), закрепляющего сильное душевное волнение в качестве смягчающего обстоятельст-ва Именно поэтому мы предлагаем ввести в ст 61 УК 1996 г состояние сильного душевного волнения при наличии определенных условий в качестве обязательно учитываемого смягчающего обстоятельства, чтобы закрепить его как один из элементов психических аномалий. Вторая же проблема представляет собой следующее выше мы уже писали, что эмоции могут быть различных степеней — от самых слабо проявляемых до самых мощных. В последнем варианте (его можно назвать аффектом) возникает такое состояние психики, при котором лицо полностью перестает оценивать свое поведение и руководить им, оно действует при полностью отключенном сознании на автоматизме самосохранения или борьбы с врагом Отсюда вполне логично отнесение аффекта к состоянию невменяемости. Законодатель по этому пути не шел2 и не идет лишь потому; что связывает невменяемость только с психическими расстройствами, что существенно сужает ее рамки, но об этом позже Пока же нас интересует такая степень эмоционального возбуждения, которая лишь существенно снижает способность лица оценивать свое поведение и руководить им, однако полностью такой способности не исключает. На этом фоне представляется абсолютно точным отражение в УК 1960 г. в качестве смягчающего обстоятельства не аффекта, а сильного душевного волнения, именно последнее следует признать одним из элементов ограниченной вменяемости.

Необходимо согласиться с Р. И. Михеевым также в том. что элементом психических аномалий может служить и автоматизм

^ Таганцев Н С Курс русского уголовного права СПб, 1874 Кн 1 Вып 1 С 140 2 Там же С 141

ел

L Преступление и его структура 459

„ведения лица, когда та или иная деятельность доведена человеком

" совершенства, не требующего дальнейшего осмысления своего

■" ведения и его результата. В таких ситуациях лицо не задумывает-

0 возможных побочных результатах своего действия, поскольку

ее они никогда не возникали и возникнуть не должны. Но изме-

ение ситуации, не уловленное сознанием лица, приводит к этим побочным последствиям. Следует отметить, что речь должна идти только о побочных последствиях автоматического поведения, а не об автоматизме в направлении желаемого преступного результата (автоматизм действий наемного убийцы, автоматизм действий при карманной краже и т. д.), в последнем варианте мы говорим о профессиональной преступной деятельности, а не об ограниченной вменяемости. Доведению до автоматизма поведению человека способствуют и достижения научно-технической революции. Таким образом, социально полезную доведенную до автоматизма деятельность лица, приведшую к побочным преступным последствиям, нужно признавать психической аномалией и ограниченной вменяемостью.

Что касается критики Р. И. Михевым позиции М. С. Гринберга и др. по поводу «специальной вменяемости», то для начала необходимо рассмотреть позицию самого инициатора выделения таковой. По мнению М. С. Гринберга: 1) формализация возраста субъекта преступления в законе дает правоприменителю определенную точку отсчета, исключая необходимость исследования психофизиологических характеристик лиц, не достигших установленного законом возраста; 2) дифференциация в уголовном законе минимального возраста субъекта (с 14, 16 или 18 лет) и исключение из субъектов преступлений, связанных с использованием техники, лиц, не достигших 16 лет, свидетельствует о законодательном учете психофизиологических особенностей разных категорий несовершеннолетних в оправданном делении вменяемости на общую и специальную; 3) различной сложности труд требует различных характеристик ли-Щ> поэтому способность человека к адекватному поведению в °бычной и технизированной среде должна рассматриваться раздель-40 в рамках разграничения «обычной» и «специальной» вменяемо-Сти; 4) специальная вменяемость может быть и следствием явлений, Re относящихся к душевным недугам: 5) возможности субъекта при-сйособиться к технико-социальной среде определяют суть специ-

460 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npujiiQKu

альной вменяемости1. По сути, М. С Гринберг абсолютно прав вся его аргументация точно отражает реальное положение ве1це« оформленное уголовным правом Но необходимо разобраться в том' что имеет в виду автор, выделяя специальную вменяемость, включа' ет ли он ее в полн\ю вменяемость или понимает специальную вме^ нясмость как разновидность ограниченной вменяемости, т. е. какое место занимает специальная вменяемость в системе «вменяе» мость — ограниченная вменяемость — невменяемость».

Ведь именно это, на наш взгляд, и создает в теории уголовного права дискуссии по поводу специальной вменяемости. Так, А М Трухин считает, что «включение в уголовный закон понятия "специальная вменяемость" было бы неправильным по существу Во-первых, оно не находилось бы в необходимом соответствии с общими признаками субъекта преступления, такими, как вменяемость, достижение необходимого возраста. Во-вторых, оно не находилось бы в необходимом соответствии со специальными признаками субъекта, характеризующими, например, должностное лицо. военнослужащего. В-третьих, оно никаким образом не оказало бы влияния на уголовную ответственность лиц, совершающих '"технические преступления'"»'. В противоположность этому А. Г. Корчагин признает специальную вменяемость не только оправданной, но и насущно необходимой , тем не менее не раскрывая соотношения специальной и полной (общей) вменяемости.

Если речь идет о разновидности полной вменяемости, то мы готовы поддержать Р. И. Михеева в его критике такого подхода Ведь. по существу, каждый работает на основе определенных правил; даже землекоп должен трудиться хорошо заточенной лопатой с хорошо отполированным черенком, в противном случае производительность его труда будет низкой и увеличится возможность травмирования. Профессиональный землекоп должен отдавать отчет в своих действиях по выполнению трудовых обязанностей, соблю-

1 Гринберг М С Специальная вменяемость // Вопросы совершенствования уголовно-правовых норм на современном этапе Свердловск, 1986 С 34-39

2 Трухин А М Вина как субъективное основание уголовной ответственности Красноярск, 1992 С 87

3 Корчагин А Г 1) Неосторожные преступления в области использования техники Владивосток, 1993 С 81, 2) Проблема специальной вменяемости (невменяемости) /' Правовая реформа и актуальные вопросы борьбы с преступностью Владивосток 1994 С 50

'.я 1- Преступление и его структура 461

нехитрые правила своего труда. Относится все это к специаль-'W*g вменяемости или нет? Мало того, правила труда характеризуют " только поведение в связи с той или иной техникой (например, яовия труда должностных лиц). Как это соотносится со специаль-

ой вменяемостью? Думается, в принципе невозможно установить иа|Сие-либо границы между общей и специальной вменяемостями: -се мы общевменяемы по своему психическому развитию и одновременно специально вменяемы относительно разных сторон своей жизни: различна оценка своего соответствующего поведения у женатых и не женатых, у бездетных и имеющих детей, у работающих и не работающих, у малолетних и взрослых и т. д. Сказывается ли эта «специальная вменяемость» на общей или нет? Похоже да, все эти оценки, складываясь, образуют вменяемость конкретной личности как таковую.

j Если же автор имел в виду ограниченную (уменьшенную) вменяемость, то мы полностью с ним согласны. Вероятно, что это именно так, поскольку М. С. Гринберг озабочен тем, что «в итоге лицо, неспособное, по данным общей и инженерной психологии, транспортной психологии и психологии труда, отдавать себе отчет в действиях определенного рода и руководить (курсив мой. — А. К.) ими, может предстать перед судом в качестве обвиняемого в просчетах и упущениях при отправлении этих действий. Это обстоятельство и легло в основу предложения включить в советское уголовное право понятие специальной вменяемости»1. Представляется, главным для автора является неоправданность уголовно-правового преследования определенной категории лиц, выполняющих те или иные трудовые функции. Однако оценка трудовых обязанностей ли-ЦД как ненадлежаще выполненных связано вовсе не с вменяемостью, а с ущербностью оценки лицом своих трудовых обязанностей, своих возможностей по их выполнению либо с неверной оценкой судом •фуга обязанностей, характерных для данной специальности, должности. Последнее нас по понятным причинам пока не интересует, хотя можем сразу сказать, что подобное с вменяемостью, по крайней Мере, подсудимого, никоим образом не связано. А вот ущербность °Ценки своего поведения, возникшая у лица, прямо относится к нашей теме, но касается она >же ущемленной, не полной, ограничен-

ГРинберг М С Указ соч С 35

462 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

ной вменяемости или невежества либо невменяемости. Не сл\-чайц Р. И. Михеев, критикуя «специальную вменяемость», хмного внимя ния уделил именно невежеству1 как существенной стороне этого во проса и свел проблем}1 к вине Думается, это не решение проблемы поскольку сам Р. И. Михеев признает вменяемость предпосылкой вины, из чего след} ет одна аксиома — изменение вины должно базироваться на каком-то изменении вменяемости, ошибочности той или иной степени оценки собственного поведения; крайней степенью такой виновной ошибочности оценки является психическое отношение при небрежности, когда лицо не предвидит возможности наступления результата.

О том. что М С. Гринберг под специальной вменяемостью понимает не полную вменяемость, в какой-то ее степени, а именно ущемленную, ограниченную вменяемость, свидетельствуют и предложенные им аргументы, из которых видно: а) законодатель выделяет особенности минимального возраста субъекта преступления только потому, что существуют особенности психофизиологического восприятия ими собственного поведения, т. е. их ограниченная вменяемость; б) приведенный автором пример с дальтоником за цветным пультом управления* показывает ущемленную оценку собственного поведения, т е. ограниченную вменяемость; в) автор здесь же пишет и о специальной невменяемости', т. е. выводит анализируемую категорию за рамки вменяемости; г) сам же автор пишет о норме или суженой норме реакции4, т. е. опять же об ограниченной вменяемости как ущемленной оценке собственного поведения. Отсюда, представляется, специальная вменяемость есть не что иное, как ограниченная вменяемость.

Но указанные две категории не тождественны, они не соотносятся как синонимичные понятия, в противном сл\-чае одно из них потеряло бы свою актуальность за ненадобностью Скорее всего, соотношение между ними носит родовидовой характер, когда ограниченная вменяемость включает в себя специальную как вид. Ведь последняя фиксирует те психические аномалии, которые характерны для определенного рода деятельности." с высокой интенсивностью

1 Михеев Р И Указ соч С 109-112

2 Гринберг М С Указ соч С 37

3 Там же С 38

4 Гринберг М С Указ соч С 39

. л ] Преступление и его структура___________ 463

_а однообразным использованием источника повышенной опас-[й, нервно-психическими перегрузками и т. д.. т. е. связанные с

^хофизиологическим состоянием лица. Например, анализируя „поведение экспертизы психофизиологического состояния водителя. ll пишут, что при этом необходимо устанавливать- а) психофи-

зиологическую характеристику водителя; б) психофизиологическое достояние водителя непосредственно перед происшествием; в) эмоциональные состояния и процессы, связанные с восприятием источника опасности, анализа установленных состояний и их влияния на сенсорную деятельность водителя; г) психофизиологическое состояние водителя, обусловившее процессы принятия решения и его реализации для предотвращения дорожно-транспортного происшествия1. Все это нужно для того, чтобы установить: были или не были нарушены психофизиологические процессы и психомоторные реакции; если «да», то не были ли эти нарушения столь существенными. что повлекли за собой либо психические аномалии, либо психическую несостоятельность лица, т. е. не было ли действующее лицо ограниченно вменяемым или невменяемым. По сути, именно эту разновидность психических аномалий законодатель зафиксировал в ч. 2 ст. 28 УК как несоответствие психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам, выделив как бы две стороны: 1) существующие психофизиологические качества лица и 2) требования экстремальных условий или нервно-психические перегрузки: данные стороны находятся в рассогласовании, они вошли в противоречие друг с другом только потому, что первая не соответствует второй и это повлекло общественно опасные последствия. Здесь же законодатель выделяет два уровня рассогласований: а) несоответствие психофизиологических качеств лица требованиям экстремальных условий и б) несоответст-вие психофизиологических качеств лица его нервно-психическим Перегрузкам. На первом уровне происходит столкновение психофизиологических качеств с объективными требованиями среды, когда сознание человека не подготовлено к нештатной ситуации и ее раз-Решению. При этом неподготовленность сознания лица к действиям

Зотов Б Л, Зорин Г А Исследование эмоциональных состояний водителя — участника дорожно-транспортного происшествия // Вопросы борьбы с преступностью Bbin 35 М, 1981 С 81

464 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призиаки

в чрезвычайных условиях и выступает как психическая аномалия разумеется, подобное имеет место лишь тогда, когда вообще отс\т. ствует человеческий опыт надлежащей реакции на экстремальные ситуации или он имеется, но оказался оправданно недоступен лицу попавшему в экстремальною ситуацию На втором уровне происходит столкновение психики лица с самой собой, поскольку здесь проявлено несоответствие психофизиологических качеств лица и его нервно-психических перегрузок, т е первые возникли только потому, что существуют вторые Отсюда становится понятным, что необходимо переставить акценты и водворить на первое место нервно-психические перегрузки как причину возникновения недостаточности психофизиологических качеств Здесь возникает непростой вопрос — психической аномалией на данном уровне остается та же самая психофизиологическая недостаточность, которая характеризовала первый уровень, или психическая аномалия представляет собой совокупность двух состояний психики психофизиологической недостаточности и характеристики нервно-психических перегрузок9 Коль скоро «нервно-психические перегрузки — усталость, физическое и психическое перенапряжение (в результате тяжелой физической работы, длительной интеллектуальной напряженности, бессонных ночей)», значительно увеличивающие «подверженность человека ситуационным воздействиям, снижают, а часто и исключают возможность человека действовать адекватно »' и они являются лишь причиной возникновения психофизиологической недостаточности, то психической аномалией, скорее всего, нужно признавать только последнюю Данного вида психическая аномалия связана не только с деятельностью в области обращения с техникой, но в других областях, например, медицине (не так редки случаи, когда хирурги и другие врачи больниц скорой медицинской помощи работают более суток — рабочий день, после него ночное дежурство и затем снова рабочий день), в результате, естественно, появляется физическая и психическая усталость и соответствующая психофизиологическая недостаточность, которая может быть установлена точъко психологической экспертизой

1 Ситковская О Д Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации М 1999 С 49-50

1 Преступление и его структура 465

Кроме указанных форм проявления ограниченной вменяемости уществуют и другие По мнению Н Г Иванова, «баланс сил возбуждения и торможения может быть нарушен и при таких временных дроцессах, как состояние беременности, менструации, в результате которых повышается раздражительность», и предлагает отнести их к психическим аномалиям1 Думается, с автором можно согласиться относительно беременности, которая действительно создает состояние неуравновешенности психики женщины, ее повышенной раздражительности, неадекватное представление о собственной уязвимости, повышенною обидчивость и т д Это признает и законодатель, отражая в УК беременность в качестве смягчающего обстоятельства (п «в» ст 61 УК) Наглядно иллюстрирует законодатель обострение данного состояния неуравновешенности при родах, формулируя привилегирующую норму — убийство матерью новорожденного ребенка во время родов или сразу после них (ст 106 УК) При этом нужно иметь в виду следующее законодатель в отличие от п «б» ч 1 ст 61 УК, где прямо предусматривается несовершеннолетие виновного, применительно к беременности на виновное лицо не указывает Мы считали2 и считаем, что законодатель это сделал сознательно, выделив две группы беременных женщин, в одну из которых включил беременность самой женщины, совершившей преступление, во вторую — беременность жены лица, совершившего преступление, поскольку в последнем случае речь идет об учете влияния наказания на условия жизни его семьи (ч 3 ст 60 УК), что полностью корреспондируется и с п «г» ч 1ст 61УК — признанием смягчающим обстоятельством наличия малолетних детей у виновного Беременность, включенная в каждую из этих групп, должна быть признана смягчающим обстоятельством И психические аномалии присущи любой беременной женщине Однако коль скоро мы говорим об ограниченной вменяемости субъекта преступления, т е лица, совершившего преступление, то, естественно, нас интересует беременность женщин первой группы

Что касается менструации как элемента психических аномалий, 70 данное состояние еще требует серьезных медицинских исследо-

з Званое Н Г Указ соч С 79

Козлов А П Новое уголовное законодательство по УК РФ 1996 г Понятие преступления Соучастие Назначение наказания Красноярск, 1997 С 42

466 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

ваний. Возможно, анализируемое состояние и характеризуется повышенной возбудимостью, раздражительностью женщины, но щ сколько существенны эти аномалии, насколько существенно оц» изменяют психическое отношение женщины к своему поведение насколько существенно они деформируют психику, могут ли они составлять элемент ограниченной вменяемости — на все эти вопросы у нас ответа нет, хотя, принимая во внимание постоянную обычность, кратковременную цикличность данного явления, я бы це спешил признавать таких лиц ограниченно вменяемыми.

Кроме указанных элементов ограниченной вменяемости в русском праве были выделены еще и другие. Так, Н. С. Таганцев говорил вслед за другими авторами об органических недостатках, и прежде всего о глухонемоте . Об этом же писал и С. Будзинский, но относил глухонемоту к душевным заболеваниям2 На наш взгляд. Н. С. Таганцев точно анализирует состояние глухонемоты как аномалии психики, ликвидации аномалии при надлежащем воспитании и тем не менее приходит к выводу, что «иногда глухонемота может быть причиной снисхождения, так как она оставляет свои следы на темпераменте, делая глухонемого излишне раздражительным, вспыльчивым и т. п.»3 По мнению Н. Д. Сергеевского, «при отсутствии особого, специально для глухонемых приспособленного воспитания, глухонемота должна была бы признаваться всегда причиной, устраняющей вменяемость, так как представляется весьма сомнительным, может ли одно обращение с другими людьми восполнить дефекты умственного развития глухонемого»4. С. В. Познышев придерживается позиции Н. С. Таганцева и считает, что при «особом воспитании и образовании» утрачиваются основания признания глухонемого невменяемым5, но при этом «относительно каждого глухонемого непременно должен ставиться вопрос о вменяемости, и психика глухонемого должна быть подвергнута самому внимательному обследованию»6. В итальянском Уголовном кодексе 1930 г глухонемота либо исключала вменяемость, либо ее уменьшала

1 Таганцев Н С Указ соч С 116-120

2 Будзинский С Начала науки уголовного права С. 106

3 Таганцев Н С Указ соч С 118

4 Сергеевский Н Д Пособие к лекциям СПб, 1905 С 220-221

5 Познышев С В Основные начала науки уголовного права М.1912 С 250

6 Гам же С 249-250

одел 1- Преступление и его структура 467

96 УК). В современном праве такой же позиции придерживает-L например, УК Китайской Народной Республики, правда, без свя-

с вменяемостью: «Глухонемому или слепому, совершившему „«вступление, может быть назначено более мягкое наказание или наказание ниже низшего предела, предусмотренного настоящим Ко-яексом, либо его можно освободить от наказания» (ст. 19 УК).

Представляется, что приведенные позиции позволяют сделать определенные выводы: 1) глухонемота (как и слепота) вне обучения „ воспитания должна быть признана состоянием невменяемости; 2) обычное социальное общение и воспитание глухонемых и слепых снимает абсолютную аномальность данного состояния, но не исключает ограниченной вменяемости; 3) особое, специальное обучение и воспитание исследуемых лиц не исключает остаточных аномалий, что также является основанием для постановки вопроса об ограниченной вменяемости; 4) глухонемота или слепота не может быть отнесена к душевным заболеваниям, поскольку она, скорее всего, носит смешанный характер — и нарушений физиологического порядка, и нарушений определенных функций мозга; 5) всегда при глухонемоте или слепоте органы предварительного следствия и суд должны назначать судебно-психологическую экспертизу для определения наличия полной или ограниченной вменяемости либо невменяемости. Отсюда можно признать вржденные глухонемоту и слепоту основанием ограниченной вменяемости, носящей медицинский характер.

Следующим фактором, влияющим на степень вменяемости, Н. С. Таганцев признает голод, который «в высшей своей степени производит упадок сил, сопровождающийся бессилием, обмороками, галлюцинациями, иногда переходящими в полное помешательство; разумеется, в подобных случаях также не может быть и речи о •меняемое™»1. Думается, выделять голод как элемент психической Яиомалии нет смысла, поскольку он является лишь катализатором •озникшего психического расстройства, и правильно описанные автором симптомы позволяют говорить о присутствии здесь временного психического расстройства

Т*ганцев Н С Указ соч С 138

468 Часть вторая. Преступление, его понятие, структ\ра, признаки

Издавна были выделены в качестве психических аномалий сон ные состояния, к которым относят непроизвольные действия gn время сна (женщина во время сна «заспала» ребенка, обычно это случается от длительного недосыпания, чрезмерной психической усталости), лунатизм, состояние спросонок, когда сознание лица еще находится под влиянием сна Приведенные разновидности сонных состояний не представляют собой нечто единое, так как очевидно, что непроизвольные действия во время сна и состояние спросонок носят чисто физиологический характер с психическими наслоениями при последнем, тогда как лунатизм (снохождение) — чисто психоневрологический фактор Отсюда некоторые степени указанных состояний могут быть признаны ограниченной вменяемостью, некоторые — не выходить за пределы полной вменяемости, другие же должны быть признаны невменяемостью Разумеется, без психологической или даже психиатрической экспертизы такие состояния установить невозможно Таким образом, сонные состояния также являются элементом психических аномалий, устанавливаемым путем психологической или психиатрической экспертизы

И последнее, что отмечается в литературе как элемент психических аномалий. — старческое одряхление2. Здесь нужно отметить, что речь идет уже не о возрасте как таковом, поскольку многие люди, доживая до весьма преклонных лет, сохраняют здравый ум и завидное мышление, хотя не исключено, что подобное проявляется только в определенных сферах деятельности (например, профессиональной), тогда как в других сферах (бытовой, иных профессий, культурной и т п.) эти же люди во многом теряют свои прежние способности. Главным в анализируемом случае выступает ослабление психических функций в престарелом возрасте только у некоторых представителей такого возраста: «Но так как не старость сама по себе, а происходящее от нее умственное бессилие устраняет ответственность, то определение этого момента может быть делаемо только в каждом отдельном случае»3. Именно поэтому возраст, с которого возникает старческое слабоумие, не может быть конкрети-

1 Будзинский С Начала уголовного права С 100, Таганцев Н С Указ соч С 142" 143, Сергеевский Н Д Указ соч С 222-224, Познышев С В Указ соч С 256-257, идр

Таганцев Н С Указ соч С 144-145, Сергеевский Н Д Указ соч С 221, идр 3 Таганцев Н С Указ соч С 145

■л 1 Преступление и его структура

469

-ован, хотя наличие самого состояния нарушения психики не выдает сомнения. Очень похоже на то, что к старости у каких-то калорий лиц происходит распад личности, при этом у различных лиц разные возрастные сроки в разных степенях: у многих такой рас-дзд незаметен, и мы признаем их вменяемыми, у некоторых распад личности существенный, и такие лица могут быть признаны ограниченно вменяемыми, у третьих — полный распад личности и соответствующая невменяемость. И хотя конкретизировать возраст появления старческого слабоумия мы не можем, тем не менее считаем, qjo в законе следует отразить старческий возраст, с которого при совершении преступления обязательным является проведение психологической экспертизы (предположим, 70 лет)

Старческое слабоумие, составляющее психические аномалии, следует отличать от слабоумия, признаваемого психическим расстройством, тем, что последнее имеет врожденный характер. Не можем мы его отнести и к возрастному критерию, поскольку там речь идет о жестко установленном в законе возрасте невменяемости или ограниченной вменяемости, которые распространяются на всех лиц такого возраста, здесь же подход чисто индивидуальный

Из изложенного следует, что к психическим аномалиям нужно относить и старческое слабоумие, устанавливаемое медицинским щтем.

Таким образом, все психические аномалии, которые могут быть включены в ограниченную вменяемость, следует разделить на две основные группы: устанавливаемые медицинским путем (психические расстройства, состояние сильного душевного волнения; глухонемота, связанная с обычным или особым общением и воспитанием; психические аномалии голода, сонные состояния спросонок, старче-*кое слабоумие) и фактического характера (несовершеннолетний возраст лица, беременность женщины, автоматизм поведения; глухонемота без общения и воспитания, что сегодня представить весьма Сложно, но и полностью исключить нельзя; действия во время сна).

На этом фоне представляется не совсем точным выделение в Теории уголовного права двух главных критериев ограниченной вменяемости — медицинского и юридического, поскольку сегодня законодатель сужает границы ее путем введения психических рас-действ, отсюда естественное расширение пределов ограниченной •Меняемое™ за рамки психических расстройств и введение в нее

470 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

иных форм проявления ограниченной вменяемости, не связанных психическими расстройствами, входит в противоречие с законода„ тельными установлениями, что без необходимости их исключает

Остается только два других критерия, по которым и следует устанавливать ограниченную вменяемость, — сниженная возможность оценивать характер собственных действий и ослабленная возможность руководить им. При немедицинских элементах ограниченной вменяемости данное состояние устанавливается довольно просто достаточно определить наличие того или иного физиологического состояния (несовершеннолетия лица, беременности женщины и т. д) и неадекватность их отношения к происходящему либо высокого профессионализма лица и скрытого за ним упущения побочного результата. При медицинских требуются специальные (психиатрические, психологические) познания для их установления; в таких случаях необходимо прибегать к соответствующим экспертизам, которые должны дать заключение о степени оценки лицом своего поведения и степени руководства лицом своими действиями.

При этом, коль скоро вменяемость требует одновременного наличия надлежащей оценки и надлежащего руководства, ограниченная вменяемость определяется также совокупным наличием неполной оценки и ослабленного руководства. Только в таком случае мы сможем абсолютно верно разграничить полную и ограниченную вменяемости, ограниченную вменяемость и невменяемость

Однако вышеизложенное представление о вменяемости и ее дифференциации в зависимости от различных обстоятельств на полную и ограниченную — дань уже достаточно признанного феномена. Скорее всего истина заключается в несколько ином. Но для постановки проблемы схематически вернемся к тому, что выше уже было изложено. Во-первых, вменяемость есть способности лица оценивать свои поступки и руководить ими Во-вторых, вменяемость определяет присущие вине предвидение и иные признаки, т е. способности оценивать и руководить включают в себя предвидение и иные признаки вины за пределами их асоциальное™. В-третьич, вменяемость представляет собой не только состояние, но и развитие психики; отсюда в динамике возможны различные степени вменяемости. В-четвертых, изложенное позволяет сделать вывод, что основанная на вменяемости вина также должна иметь свои степени, которые должны соответствовать степеням вменяемости. В-пятых,

1. Преступление и его структура 471

«овные степени вины нам известны, они выделены законом в 25, 26 УК и их четыре — прямой умысел, косвенный умысел, егкомыслие и небрежность В-шестых, как минимум соответст-уюшие четыре степени необходимо выделять и во вменяемости. В ка3анном ничего нового нет. все это \ же изложено в научной лите- и в основном существенному сомнению не подвергается, вопроса о степенях вменяемости, но, похоже, и это становится аксиомой, поскольку законодатель подвел итоги теоретической дискуссии и выделил две степени (полную и ограниченную) вменяемости.

Однако при таком подходе и возникает вопрос о необходимости

дифференциации вменяемости не на две, а как минимум на четыре степени ее. Попытки такого рода уже предприняты в науке. Так, 0. Д- Ситковская. рассматривая с точки зрения психологии состояние опьянения и критикуя Р. И. Михеева за его определение данного состояния как «псевдоневменяемость», приходит к выводу о различных степенях состояния опьянения, их различном значении и необходимости дифференцировать вину1. К сожалению, у автора нет ясной картины в данном вопросе. Это видно хотя бы из того, что она начинает говорить о степенях опьянения, о деформации вменяемости в связи с этим, тем не менее не делает следующего шага, не рассматривает степени данной деформации и их зависимость от степеней опьянения. Здесь же она пытается дифференцировать вину, но никак не связывает подобное ни с вменяемостью, ни с состоянием опьянения: «а) принятие алкоголя для облегчения совершения предумышленного преступления; б) принятие алкоголя для получения удовольствия, причем субъект, зная особенности своего характера и специфического действия на него алкоголя, представляет себе воз-1Йожные последствия, но игнорирует их, в) ситуация, аналогичная 'федыдущей. но связанная не с осознанно-равнодушным отношением к возможным последствиям, а с легкомысленным отношением к *им или нежеланием задуматься о них; г) принятие алкоголя слу-Чайно, по ошибке или впервые, в результате принуждения и пр. Представляется, что в первом случае можно говорить о прямом Умысле, во втором — о косвенном умысле, третья ситуация может Свидетельствовать о преступной неосторожности в отношении по-

СитковскаяО Д Указ соч С 182-185

472 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

следствий содеянного и четвертая об отсутствии вины» . автор делит степени вины или невиновность в соответствии с вом принятия алкоголя2. Естественно, возникает вопрос: здесь лены умысел, неосторожность, казус применительно к факту приня тия алкоголя или относительно асоциального поведения? Ответ очень похож на первое, но при этом нельзя говорить о вине или не виновности.

Выше уже было написано о том, что мотивы принятия спиртного не влияют на признание лица вменяемым в той или иной степени Ведь вменяемость деформируется при употреблении алкоголя одинаково вне зависимости от мотива принятия спиртного. Не важно для чего это сделано, при прочих равных условиях деформация сознания будет одинаковой. Мало того, употребление спиртного имеет значение не само по себе, а только в связи с указанной деформацией сознания, т. е. вменяемости, отсюда опираться на мотивы принятия алкоголя нецелесообразно.

Но тогда и возникает вопрос: как связана дифференциация вины с деформацией вменяемости? Ситуация вроде бы упрощается тем, что способности оценивать и руководить в определенной степени и есть предвидение или желание, сознательное допущение или самонадеянный расчет, а равно и непредвидение со всеми вытекающими признаками и последствиями его. Отсюда каждому виду вины или казуса должна соответствовать своя степень деградации вменяемости, т. е. мы можем разделить всю вменяемость на пять степеней — соответствующие прямому умыслу, косвенному умыслу, легкомыслию, небрежности и казусу, а может быть и более, если принять во внимание еще и три вида невиновного причинения вреда, выделенных в законе, хотя пока трудно сказать, скрываются ли за ними различные степени вменяемости. На наш взгляд, этими степенями вменяемости могут быть признаны полная, частичная, уменьшенная, ограниченная вменяемость и психологическая невменяемость В последнем случае возникает такая стадия вменяемости, которая сродни невменяемости, но ею не может быть признана в силу отсутствия психического заболевания или его наличия при отсутствии влияния на деформацию вменяемости.

1 Там же С 184-185

2 Там же С 184

bgjj i Преступление и его структура _____________473

Теоретическая картина вроде бы ясна, поскольку ничего иного общепризнанного соотношения вменяемости и вины не следует. а при этом появляется несколько сомнений.

1 Изложенное предложение исходит из науки уголовного права,

орая может только в общих чертах, на общем уровне определить «деленные классы как степени большей или меньшей способности пенивать свои поступки и руководить ими. Заполнить же конкретным материалом, позволяющим достаточно жестко установить каждый вид и разграничить их друг от друга, может только психология я психиатрия. Довольно поверхностное знакомство с психологией дозволяет сделать вывод, что пока, похоже, психологи к такому не готовы. Но с другой стороны, теория различных степеней вменяемости (вменяемости и уменьшенной вменяемости) насчитывает уже более ста лет (правда, нужно отметить, в рамках психиатрии) и существенные наработки в направлении дифференциации вменяемости уже должны быть. Именно это вселяет уверенность в том, что психология (а возможно, и психиатрия) смогут в конце концов решить проблему дифференциации вменяемости.

С точки зрения уголовного права проблема может быть решена только способом «от обратного», т. е. отталкиваясь от видов вины или казуса, посмотреть, как дифференцируется вменяемость. Разумеется, это не лучший выход, но не такой уж и редкий (по характеру последствий устанавливаем характер поведения; по характеру объективных признаков — субъективное отношение и т. д.). Но в таком случае к решению данной проблемы мы можем вернуться лишь после анализа видов вины или казуса.

2. Выше были выделены основания уменьшения, ограничения вменяемости (психические расстройства, возраст и т д.). Все ли они • равной мере дифференцируют вменяемость? Вроде бы вопрос не ■о существу, коль скоро выделены те обстоятельства, которые изме-■Лот вменяемость. Однако дело в том, что любое явление может *ыть изменено либо в силу внутренних деформаций, по причинам, "вложенным в самом явлении, либо из-за воздействия внешних условий. Отсюда все основания уменьшения вменяемости можно представить как только обстоятельства внутренней деформации, как Т внешние условия, как то и другое. В первых двух вариантах проблем не возникнет. Последний вариант гораздо сложнее, Поскольку потребует выделения из всех оснований уменьшения

474 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npiuuQKu

вменяемости внутренних обстоятельств и внешних условий А эт-станет возможным только при разрешении вопроса о том, что > собой представляет вменяемость по своему объем}. что она включа ет в себя и что оставляет за своими пределами. В первом приближу нии, похоже, все основания уменьшения вменяемости располагаю^ ся за пределами вменяемости, но при этом определенной своей частью становятся ею. Пока трудно сказать, насколько это верно

3. Возможно ли вообще дифференцировать отдельные основа, ния уменьшения вменяемости на пять или даже больше групп Особых препятствий к этому не видно, все будет зависеть от готовности психологии и психиатрии к решению данного вопроса.

1.3. Возраст— признак субъекта преступления

Возраст человека по общему представлению вполне понятное явление, поскольку заключается в достижении определенного этапа биологического развития организма (состояния организма на определенный момент), измеряемого промежутком времени, истекшего с момента рождения. Однако в литературе предпринимаются попытки усложнить это в общем простое понимание. Так, по мнению Р. И. Михеева. «возраст по содержанию — понятие объемное, многоплановое. Поэтому проблему возраста можно рассматривать в различных взаимосвязанных аспектах: а) как субъективную (относящуюся к субъекту преступления) предпосылку уголовной ответственности, один из исходных (наряду с вменяемостью) элементов субъективного основания уголовной ответственности; б) как одно из криминологических оснований уголовно-правового запрета (криминализации); в) как один из классификационных критериев преступников, определяющих границы уголовной ответственности и объем уголовно-правового принуждения; г) как одно из обстоятельств, предусмотренных законом (ст 59, п. "б"' ст. 61, гл. 14 УК РФ) и учитываемых судами при применении и индивидуализации уголовной ответственности»1. Вес сказанное верно, но не совсем точно, поскольку автор смешал здесь понятие возраста и уголовно-правовое значение его, что явно не одно и то же Отсюда не совсем точна и последующая классификация возраста, произведенная им. «Видь'

1 Российское уголовное право Курс лекций Т 1 Владивосток, 1999 С 344

ел I- Преступление и его структура 475

аста: а) биологический... б) календарный... в) социально-. »' Нет таких видов возраста в природе, имеется лишь ^логический возраст, определение которого было дано выше. jj/ ДРУгое Дел°5 чт0 человек определенного возраста характеризу--_ся с двух сторон — по физическому и психическому развитию, но £0 стороны — как бы надстройка над возрастом, сопутствуют воз-

у, но в то или иное соответствие возрасту не вступают, так как у лица, достигшего данного возраста, имеется свое индивидуальное физическое и психическое развитие Входят ли они в содержание возраста? Скорее нет, чем да, поскольку они индивиду-доны и в целом возраст (14, 16, 18, 25 и т. д. лет) не характеризуют: физическое развитие отражает степень акселерации, психическое — цепень вменяемости (невменяемости). По существу, физическое и ясихическое развитие представляют собой те или иные характери-вгкки личности, находящиеся за пределами возраста и учитываемые ©мостоятельно. И уже на этой основе может быть произведена дальнейшая классификация значений возраста субъекта и физиче-екого либо психического развития субъекта (например, в любом ■озрасте можно выделять имбецильность, дебильность и идиотию как виды слабоумия).

ч, Возраст субъекта крайне непонятная категория лишь в плане установления минимального возраста, с которого человека следует иризнавать преступником, лицом, совершившим преступление. История показывает, что возраст не был одинаковым и не отличался лабильностью ни относительно одной и той же страны, ни относительно различных стран мира. Так, в русском уголовном праве еще в Средние века не знали минимального возраста преступника и наказывали детей любого возраста: и только Указом Екатерины Второй W 26 июня 1765 г. была признана полная невменяемость детей не Иарше 10 лет2. Статья 94 Уложения о наказаниях уголовных и ис-•фавительных 1845 г. (в редакции 1885 г.) устанавливала минимальный возраст в 7 лет с дифференциацией мер социального воздействия (ст. 137 Уложения). Статья 40 Уголовного Уложения 1903 г. признавала минимальным возраст в 10 лет. Похожая ситуация скла-ДЫвалась и в других странах. Любопытным документом в этом пла-

I же, С 344-345.

Ч С Указ соч С 90-91

476 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, призпаКи

не является Терезиана 1769 г., в параграфе 6 главы 11 коей сказан «...к детям до семилетнего возраста и вообще к несовершеннолетни мальчикам и девочкам, возраст которых ближе к семи годам, чем четырнадцати, уголовные наказания вообще не применяются», Их могли «наказывать» только родители, учителя или судебные власти Как видим, здесь законодатель вроде бы устанавливает минимальный возраст (7 лет) и вместе с тем не устанавливает его, поскольку отрицает возможность наказания до 10-10,5 лет («ближе к...»).

Именно поэтому возникает проблема поиска критериев, по которым можно было бы установить минимальный возраст субъекта преступления. Поиск таких критериев возник довольно давно и не останавливается как вялотекущий процесс до сих пор. Так, еще в Терезиане отмечалась необходимость установления полного понимания лицом содеянного (параграф 6 главы 11); в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных речь идет о субъекте преступления как лице, действовавшем с разумением (ст. 137). «Слово "разумение" по этимологическому его значению указывает не только на наличность сознания отношения совершаемого к окружающим явлениям, к его ближайшим последствиям, но и на сознание его связи с фактами более отдаленными и, между прочим, с требованиями нравственности и права»1. Все выглядит довольно гладко, если бы не тот факт, что на основе данного понимания или разумения Терезиана устанавливала 7-летний возраст, Уложение о наказаниях — 10-летний возраст, а нынешнее российское законодательство — 14-летний возраст субъекта. Странное разумение, которое годится для любого возраста.

Так каким должен быть минимальный возраст? Можно вполне согласиться с В. Поповым в том, что «младенец невменяем. Есть период, где презумпция невменяемости так сильна, что должна господствовать безраздельно и не требовать анализа»2. Но как долго длится указанный период? В каком возрасте заканчивается безраздельная презумпция невменяемости?

Похоже, Н. С Таганцев понимал зыбкость предложенного им же понятия разумения и, критикуя положения закона, предложил

1 Там же С 80

2 Попов В Критический очерк нового закона о юных преступниках 2 июня 1897 г М . 1898 С 5-6

j Преступление и его структура Ml

__-------------------— ■

ие критерии установления возраста. «Ставя, например, 10 лет ом безусловной невменяемости, Уложение не обратило вни-]fgai на то, что этот период не соответствует ни климатическим, ни *Адественным условиям России. Жизненный опыт указывает нам, „io случаи, в которых дети 11 или 12 лет действовали с разумением, -оставляют исключения, так что возраст двенадцатилетний с боль-дядо основанием мог бы быть поставлен гранью...»1 Однако несколько позже Н. С. Таганцев подверг критике климатический подход, констатировав, что «большинство даже новейших кодексов в «ыборе пределов не держится никаких рациональных оснований. Эю доказывается, с одной стороны, различием сроков, принятых, например, в двух соседних странах, по-видимому, стоящих в одинаковых климатических и культурных условиях, а с другой — тем, что часто в государствах южных устанавливаются сроки предполагаемого созревания более поздние, чем в северных, вопреки всяким рациональным воззрениям на влияние климата»". И в связи с этим с таким же жаром, как ранее доказывал обоснованность 12-летнего возрастного минимума субъекта, он вновь пытается аргументировать необходимость установления 10-летнего возраста тем, что 1) здесь устанавливается не предел невменяемости, а предел возбуждения уголовного судопроизводства; 2) непривлечение лиц после 10 лет к уголовной ответственности повлечет за собой и непривлечение совершеннолетних, по поручению которых несовершеннолетние совершают преступление; 3) дети старше 10 лет совершают чудовищные преступления, которые могут угрожать общественной безопасности и спокойствию3 Указанные аргументы Н. С. Таганце-ва никуда не годятся, поскольку с таким же успехом могут быть распространены, скажем, и на 5-летних. А на основе вышеизложенного вообще забавно выглядит его критика защитников «повышения предела безусловной невменяемости» . Таким образом, на примере Н. С. Таганцева мы наблюдаем отсутствие жесткой и ясной линии по установлению минимального возраста субъекта преступления.

2 Там же с 105

тавэнцев Н С Русское уголовное право Лекции Часть Общая Т 1. СПб., 1902 (По |РДанию1994г) С 158

Там же. С 159-160

'ам же с 160

478 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, при?цак

В это же время вплотную занимающийся проблемами молод преступников А. Богдановский, глубоко анализируя зарубе^н право, а также Уложение о наказаниях и Устав о наказаниях, нал гаемых мировыми судьями, и отдавая предпочтение последнее,, приходит к выводу: «1) Возраст невменяемости, принятый у нас (7 10 л.), кажется, слишком низок. Во всем предыдущем изложении мь не раз высказывали мысль, что возраст не только детства, но и отро-чества едва ли представляет необходимые условия для юридического вменения и наказания, что люди в этих возрастах не могут взвешивать относительной преступности различных деяний и обыкновенно имеют весьма слабые понятия насчет общественных прав и обязанностей. Поэтому нам казалось бы, что вменение должно начинаться не ранее, как с 14-летнего возраста, а против детей, не достигших этого возраста, общественная власть могла бы принимать только меры предупреждения. 2) В делах о преступлениях, совершенных в возрасте от 14 лет и до 21 года, должен бы ставиться и решаться вопрос о разумении, при отсутствии которого несовершеннолетний преступник должен быть подвергаем только задержанию в особых исправительных заведениях, а при наличности — хотя и наказанию, но такому, которое исключительно было бы направлено на исправление его и подчинялось бы в широких размерах условному сокращению»1. Здесь автор выделяет два периода, характеризующих несовершеннолетних: возраст криминальной невменяемости (до 14 лет) и условной вменяемости, зависимой от степени разумения (от 14 до 21 года). И мы видим, что он в вопросе установления минимального возраста пошел дальше своего современника Н. С. Таганцева, хотя и базировал свои выводы на тех же самых климатических условиях .

Их современник С. Будзинский выделял три периода: безусловной неответственности (до 14 лет для мальчиков и до 12 лет — быстрее созревают — для девочек); относительной ответственности (между 14 или 12 и 18 годами) и безусловной ответственности (между 18 и 21 годами)/ При этом «во втором периоде существует

1 Богдановский А Молодые преступники, вопрос уголовного права и уголовной политики СПб, 1871 С 90-91

2 Там же С 91

3 Будзинский С Указ соч С 82-84

преступление и его структура 479 Y^J----—-------------------------

„положение невменяемости, в третьем — вменяемости»1 Автор, п А. Богдановский, увеличивает минимальный криминально ачимый возраст до 14 лет, по крайней мере, для мальчиков. По-

ольку, во-первых, не следует смешивать субъекта преступления с !1луьектом уголовной ответственности, во-вторых, имеется тесная зь субъекта с вменяемостью или невменяемостью, в-третьих. нн0 эту связь в итоге отмечает и автор, более точным было бы говорить применительно к возрасту о соответствующих ему безус-овной невменяемости, условной вменяемости и безусловной вменяемости. Но при этом нужно понимать, что прямой связи между возрастом и вменяемостью или невменяемостью не существует, и А Будзинский был частично прав, говоря о предположении невменяемости применительно к возрасту от 14 до 18 и абсолютно прав, говоря о предположении вменяемости применительно к возрасту от 18 до 21 года. Дело в том, что если признавать лиц, не достигших минимального криминально значимого возраста невменяемыми в уголовно-правовом плане, то более естественно считать следующий за ним период возрастом предполагаемой невменяемости или условной вменяемости, а более отдаленный от абсолютной невменяемости период — возрастом предполагаемой вменяемости, поскольку он более приближен к возрасту полной вменяемости. Представляется очевидным, что вне зависимости от возраста субъекта преступления (от его минимума и старше) он может быть признан вменяемым или невменяемым по причинам, лежащим за пределами возраста, отсюда и презюмируется вменяемость или невменяемость относительно того или иного возраста несовершеннолетних.

Даже из приведенного незначительного числа источников видно, что в середине XIX в. неоднозначно оценивали минимальный криминально значимый возраст. Любопытно здесь еще следующее. Во-первых, законодатель Российской империи не поддержал пози-Чию А. Богдановского, С. Будзинского и других сторонников мини-Мяльного возраста в 14 лет и пошел по пути, предложенному *». С. Таганцевым, который вел себя крайне непоследовательно в Исследуемом вопросе. Во-вторых, советское и российское законода-ч^льство в целом, наоборот, поддержало именно первую из указанных позиций и признавало минимальным возрастом 14 лет. Так, со-

же с. 83

480 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, призн

гласно ст 12 УК 1926 г. минимальный возраст составлял 14 лег п становлением ВЦИК и СНК 30 октября 1929 г. минимальный °

раст был повышен до 16 лет. Через несколько лет Постановл

ен^ 3~

н^

ВЦИК и СНК 25 ноября 1935 г. «Об изменении действующего за нодательства РСФСР о мерах борьбы с преступностью среди нес " вершеннолетних, с детской беспризорностью и безнадзорностью при совершении несовершеннолетними определенных видов пре ступлений (краж, насилий, телесных повреждений, увечий. \бийств или попытки к убийствам; позже Постановлением от 10 декабря 1940 г. этот перечень был расширен за счет действий, могущих вызвать крушение поездов, вне зависимости от их умышленного или неосторожного характера — Указ Президиума Верховного Совета СССР от 7 июля 1941 г.) минимальный возраст был уменьшен до 12 лет. В УК 1960 г. был восстановлен 14-летний минимальный возраст, подтвержденный и УК 1996 г. Однако из этого вовсе не следует, что имеются какие-то серьезные аргументы в пользу такого решения.

Правда, нужно признать, что психология и специалисты в области права по-прежнему пытаются найти критерии установления минимального возраста субъекта. Посмотрим на некоторые из них «Необходимость установления возраста уголовной ответственности связана со способностью лица понимать характер и социальную значимость своих действий, соотносить свои желания и побуждения с требованиями общественного запрета, с нормами поведения, установленными в обществе, и со способностью правильно воспринимать уголовное наказание. Способность познавать явления окружающего мира, обнаруживать их внутреннюю связь, оценивать, делать выбор между различными побуждениями возникает у человека не с момента рождения, а значительно позднее, по мере биологического и социального его развития, когда у него появляется определенный уровень правового сознания»1. «В основе определения минимальной возрастной границы уголовной ответственности лежит совокупность ряда критериев. При установлении минимального возрастного предела уголовной ответственности законодатель учитывает (ст. 20 УК РФ) степень физического и психического развития, социально-психологические свойства и качества (интеллектуальные.

1 Уголовное право Общая часть М , 1998 С 169

Преступление и его структура 481

эмоциональные) человека, уровень его социализации как Юнос определяющие способность данного субъекта во время л ршения преступления сознавать фактический характер и обще-J* нную опасность совершаемых действий (бездействия) и руково-С\тъ ими; криминологические показатели (распространенность дея-\gg данного вида среди лиц данного возраста, их тяжесть, пбшественную опасность и т. д.); принципы уголовной политики faanPHMeP' Целесо°бразность установления уголовно-правового за-)1. «Необходимость установления в законе минимального воз-

раста уголовной ответственности обусловлена прежде всего тем, что это обстоятельство неразрывно связано со способностью лица осознавать значение своих действий и руководить ими. Возраст уголовной ответственности не может быть установлен в законе произвольно (курсив мой. — А. К). Прежде всего учитываются данные наук физиологии, общей и возрастной психологии и педагогики о возрасте, начиная с которого у нормально развивающегося подростка формируются указанные выше способности. Многие запреты, которым государство придает значение правовых, доступны для понимания и малолетнего ребенка: нельзя присваивать чужое, нельзя обижать других и т. д. Однако для привлечения лица к уголовной ответственности требуется, чтобы у него были известный уровень правового сознания, способность оценивать не только фактическую Сторону своих поступков, но и их социально-правовую значимость. . также наличие у лица способности правильно воспринять уголовное наказание...»2 Более подробно, но о том же самом с позиций психологии пишет и О. Д. Ситковская3. По мнению А. Н. Игнатова, «установление возрастных границ ответственности за свое поведение предполагает, что по достижению определенного возраста несовершеннолетние уже понимают, что хорошо и что плохо, что ДСлать нельзя, в каких случаях их действия могут причинить

*ред»4.

■•' Во всех приведенных и оставшихся за пределами анализа пози-Чиях высказан абсолютно правильный подход к установлению кри-

^оссийское уголовное право Курс лекций Т1 Владивосток, 1999 С 345-346 jKypc уголовного права Т 1 М , 1999 С 261-262.

Ситковская О Д Психологический комментарий к Уголовному кодексу Российской •чдерации М , 1999 С 9-19

Уголовное право России Т 1 Общая часть М., 1999 С 151

I* Зак 1261

482 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, призца .

териев определения минимального возраста субъекта, хотя не всем точно он определен как возраст ответственности. Здесь по cv ществу один маленький недостаток: остается непонятным, какое от ношение имеет все сказанное именно к 14-летнему возрасту Ка отраженному в уголовном законе минимальному возрасту субъекта'' Очень похоже, что несмотря на все правильные слова психологов правоведов, никому не удалось жестко и однозначно доказать привязанность изложенных способностей к какому-либо конкретному возрасту. В этом плане весьма показательно мнение О. Д Сит-ковской — серьезного специалиста в области криминальной психологии: «Большинство авторов-психологов, несмотря на различия в методике и объеме исследования, рассматривают период с 11-12 до 14-15 лет как переходный от детства к юности... Интеллектуальное развитие к 13-14 годам (курсив мой. —А. К.) позволяет воспринимать, запоминать, осмысливать информацию, необходимую для действий с "разумением" в практически доступных в этом возрасте сферах деятельности»1. Сказанное вызывает несколько замечаний: во-первых, нет определенности в границах самого периода (то ли с 11, то ли с 12, то ли до 14, то ли до 15 лет); во-вторых, выделенный период является переходным от детства к юности и остается неясным, где заканчивается детство (до 11, 12, 13 лет, а может быть и до 9 или 10 лет) и начинается юность (с 13, 14 или 15 лет, а может быть и раньше); в-третьих, неужели есть жесткие методики, способные ограничить рассматриваемый период 11, а не 10 или даже 9 годами; если они есть, тогда не трудно жестко установить тот возраст «разумения», который приобретает криминальное значение, однако на это не рискнула пойти и сама автор; в-четвертых, нет ясности в соотношении детства и юности с минимальным возрастом субъекта преступления, может быть минимальный возраст и есть начальный возраст анализируемого периода; в-пятых, не понятно, почему О Д. Ситковская ограничивает действие «с разумением» 13-14 годами, а не 12-13, 14-15 или даже 15 годами; где критерии этого выбора. Очевидно, что ясности в установлении жесткого минимального возраста субъекта ничуть не прибавляется в связи с глубоким внедрением психологии, а именно это нас и заботит, поскольку «это

1 Ситковская О Д Указ соч С 17

i 7. Преступление и его структура 483

из тех ситуаций, когда формализм закона сложит во благо»1. отрадно — теория уголовного права жестко связывает возраст

с вменяемостью (способностью сознавать и руководить). Отсюда следует единственный выход — условно договориться о диимальном возрасте субъекта, что сегодня в российском уголов-оМ праве успешно делается. В этом плане едва ли следует признать озитивными новейшие попытки уменьшить возраст субъекта до 1,2-13 лет по некоторым видам преступления2. Вывод автора о том, фО данное предложение совпадает с мнением практических работников (прокуроров — 22,8 %, судей — 19,8 %, следователей — 10,8 %f, не выдерживает критики, поскольку противоречит правилам статистики, ведь основная масса прокуроров (77,2 %), судей (80,2 %), следователей (89,2 %) против подобного предложения, следовательно, оно практиками не поддержано.

Не менее пестрая картина по установлению возраста субъекта складывается и в законодательстве других стран. Так, в Англии Законом о детях и подростках 1969 г. был установлен возраст 14 лет, тогда как по общему праву минимальный возраст составляет 10 лет . Еще менее привлекательная картина по возрасту субъекта существует в США. Например, в УК штата Нью-Йорк — 13 лет (п. 18 параграфа 10.00 ст. 10), то же самое по УК Джорджии и Иллинойса, по УК штата Минесота — 14, Колорадо и Луизианы — 10, Нью-Гемпшира и Техаса — 155, т. е. даже в пределах одного государства нет желания унифицировать закон в плане возраста субъекта преступления для упрощения процедуры применения законодательства. В УК Франции (ст. 122-8) и некоторых других — 13 лет. В ст. 41 УК Японии минимальным указан 14-летний возраст. В англоязычных государствах Африки, Ближнего Востока и др. возраст субъекта установлен в 7-8 лет, тогда как во франкоязычных — в 13-14 лет6. В некоторых мусульманских государствах он еще ниже, например, в

г Курс уголовного права С 262

, Павлов в Г Субъект преступления СПб , 2001 С 95

Там же. С 95-96 5 Уголовное законодательство зарубежных стран М , 1998 С 7

козочкин И Д Субъект преступления по уголовному праву США // Иностранное пра-?О_Вып 1.М.2000 С 54-55 JЛихачев В Л 1) Уголовное право в независимых странах Африки М , 1974. С 103,

'"головное право в освободившихся странах М , 1988 С 57.

484 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, призцак

Иране — 6 лет1. Все это можно продолжать и далее, но уже ясно основании приведенного, что человечество не знает, что ему дела с несовершеннолетними правонарушителями, с какого возраста еле дует признавать лиц субъектами преступления.

Такое положение вещей является крайне неудовлетворитель ным, особенно с позиций все более мощной интеграции различных государств и актуализации борьбы с транснациональной (да и внутригосударственной) преступностью, в реализации которых указанное несоответствие по возрасту субъекта может стать серьезным препятствием (например, государство входит в систему Интерпола но запрос последнего о выдаче преступника выполнить не может из-за того, что по его УК лицо такого возраста не является субъектом преступления). Мало того, что выдача лица, совершившего преступление, является политически болезненным для каждого государства обстоятельством, еще и уголовное законодательство может поставить определенные препоны. Международное право, похоже, также не особенно стремится решить данный вопрос. Согласно Европейской конвенции о выдаче от 13 декабря 1957 г. «выдача осуществляется в отношении преступлений, наказуемых в соответствии с законодательством... запрашиваемой стороны...», но поскольку лицо, истребуемое к выдаче, не достигло по законодательству запрашиваемой стороны предусмотренного ее УК возраста (например, Иран истребует у России выдать 7-летнего преступника), то оно с позиций запрашиваемой стороны не совершило преступления и не подлежит наказанию, следовательно, и выдаче не подлежит, даже при всех прочих иных благоприятных, касаемых выдачи преступника, условиях. Отсюда практически и теоретически возникает необходимость в унификации минимального возраста уголовной ответственности по различным странам. Насколько это возможно? Думается, к этому довольно быстро подойдут страны, в которых наметились интеграционные процессы (например, Западная Европа с ее Советом Европы. НАТО и т. д); в других странах, где политика все еще базируется на самобытности, самодостаточности их, процесс унификации возраста субъекта преступления будет более болезненным и длительным, но, по-видимому, объективная необходимость борьбы с

1 Лихачев В А Уголовное право в освободившихся странах С 57

j Преступление и его структура 485

нснаииональной преступностью подтолкнет и их к убыстрению

но процесса.

О том, каким будет этот возраст, сказать трудно. Очевидно следующее. 1. Возраст презюмируемой полной уголовно- вменяемости зависит от достижения субъектом всеобщих ких прав и свобод; не случайно теория уголовного права и jjo законодатель ограничивают максимальный возраст несовершеннолетних именно данным фактом (то ли 21 год, то ли 18 лет). Именно с предоставлением человеку полного объема прав и свобод v него появляется полный набор социальных обязанностей, которые он должен исполнять, с чем и связано презюмирование вменяемости лица по достижению им установленного законом возраста совершеннолетия. 2. В континууме от минимального до максимального возрастов несовершеннолетия уголовное право, как правило, выделает два или три периода — «условной вменяемости (невменяемости)» (Уложение о наказаниях и Уголовное Уложение — лиц от 10 до 14 (ст. 138 и ч. 2 ст.55) и от 14 до 17 лет (ч. 2 ст. 137 и ч. 1 ст. 55), УК РФ — лиц от 14 до 16 лет (ч. 2 ст. 20), УК Швейцарии — лиц от 7 до 15 лет (ч 2 ст. 82) и от 15 до 18 лет (ст 89). УК Китайской Народной Республики — лиц от 14 до 16 лет (ч. 2 ст. 17) и др.) и «безусловной вменяемости» (Уголовное Уложение — лиц от 17 до 21 года (ст. 57), УК РФ — лиц от 16 (подразумевается — до 18 лет) (ч. 1 ст. 20), УК Швейцарии — лиц от 18 до 25 лет (ч. 1 ст. 100), УК КНР — лиц от 16 лет и др.). Хотя надо признать, что в некоторых законодательных актах нет такого деления, например, в УК республики Болгарии указан один общий возраст несовершеннолетних — от 14 до 18 лет (ч. 2 ст. 31). Таким образом, можно с определенной долей уверенности констатировать, что ограниченную вменяемость. основанную только на возрасте субъекта, следует дифференцировать на двух уровнях: а) максимально приближенную к невменяемости, определяемой возрастом за пределами минимума (ниже минимума) и все более от нее отдаляющуюся с увеличением возраста; 6) все более приближающуюся к полной вменяемости, базирующейся на совершеннолетии и получении полных гражданских прав и свобод. Границы между этими двумя уровнями провести очень трудно; не случайно в разных странах он различен — 15, 16 и даже 1? лет. 3) На основе данных философии, психологии, формальной л°гики, уголовного права, уголовного процесса, уголовно-

486 11асть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

исполнительного права и криминологии можно выработать скоррек. тированные критерии установления минимального, максимального и промежуточного возрастов несовершеннолетних, показывающце определенные степени вменяемости, характеризующей только возраст, и договориться об их конкретных размерах. Иначе мы всегда будем перекладывать тяжелую ношу теоретического невежества на плечи судей. Не исключено, что на этой основе можно будет создать и международную договоренность о едином субъекте преступления Разумеется, при этом можно ориентироваться на «Пекинские правила», комментарий к которым базирует минимальный возраст субъекта на «эмоциональной, духовной и интеллектуальной зрелости, достаточной для осознания ответственности перед обществом»', однако все это похоже на толкование разумения и иных терминов, которые правильны, но не достаточны, поскольку не устанавливают главного — их соотнесения с конкретным минимальным возрастом. При этом предлагаемые теорией критерии должны быть критически оценены. Например, явно не годится вышеприведенная позиция А. Н. Игнатова по поводу того, что хорошо, а что плохо, поскольку, как правильно пишет Г. Н. Борзенков, об этом знают и малолетние дети2. Абсолютно неприемлемо и предложение о том. что при установлении минимального возраста субъекта преступления необходимо учитывать уголовную политику в плане криминализации и распространенность определенного крута социально вредных поступков среди достигших 14 лет3, так как поступки, связанные с насилием, завладением чужими вещами, совершаются детьми с самого раннего возраста; и то, что они превалируют и в возрасте 14 лет. ничего не доказывает. И уж конечно нельзя при установлении минимального возраста исходить из акселерации подростков, потому что, во-первых, ускоренный физический рост отнюдь не свидетельствует об усилении интеллекта подростков, о котором можно судить только по одному фактору — усилении способности учиться на чужих ошибках; пока подобное не грозит ни самому человечеству, ни тем более сегодняшним подросткам; во-вторых, даже сторонники учета ускоренного развития подрастающего поколения

1 Цит по Ситковская О Д Указ соч С 12.

2 Курс уголовного права С 261

3 Российское уголовное право Курс лекций Т 1 Владивосток, 1999 С 346

раздел I- Преступление и его структура 487

дотают, что «это не требует обязательного снижения возраста уго-

овной ответственности»1.

Итак, уголовный закон России следующим образом дифференцирует возраст субъекта преступления. В ч. 2 ст 20 УК речь идет о возникновении уголовной ответственности с 14 лет за определенные законе виды преступления, объем этих преступлений носит исчерпывающий характер. Все указанные в законе виды преступления можно разделить на несколько групп 1) связанные с физическим насилием или его угрозой — убийство (ст. 105 УК), умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК), умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью (ст. 112 УК), изнасилование (ст. 131 УК), насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК); 2) связанные с завладением чужим имуществом — кража (ст. 158 УК), грабеж (ст. 161 УК), разбой (ст. 162 УК), вымогательство (ст 163 УК), неправомерное завладение автомобилем или иным транспортным средством без цели хищения (ст. 166 УК), хищение либо вымогательство оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств (ст. 226 УК), хищение либо вымогательство наркотических средств или психотропных веществ (ст. 229 УК); 3) связанные с уничтожением или повреждением имущества — умышленное уничтожение или повреждение имущества при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 167 УК), терроризм (ст. 205 УК), вандализм (ст. 214 УК), приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения (ст 267 УК); 4) иные — похищение человека (ст. 126 УК), захват заложника (ст. 206 УК), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК), хулиганство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 213 УК).

Прежде чем продолжить анализ данного перечня видов преступлений, определим причины обособления именно этих видов преступлений. Можно согласиться с бытующим в уголовном праве мнением о том, что указанный перечень выделен в связи с очевидностью асоциальное™ проступков приведенных видов для несовершеннолетних и их тяжестью, которая базируется, в частности, на Умысле: именно в таком порядке и только в совокупности данных критериев, раздельно данные признаки действовать не могут, поскольку невозможно устанавливать минимальный возраст субъекта

Курсу

головного права С 262

488 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

только за преступления, представляющие повышенную тяжесть иначе по всем таким преступлениям будет действовать мини.маль' ный возраст (например, за государственную измену); нельзя опреде, лять минимальный возраст субъекта и только на основании осозна. ния социальной вредности поведения, поскольку в таком случае мц распространим минимальный возраст и на неосторожные преступления.

По приведенной первой группе видов преступлений вопросов не возникает: они действительно представлены более или менее тяжкими и осознаваемыми по вредоносности с достаточно раннего возраста.

Вторая группа уже более проблематична, поскольку в ней выделены наряду с другими хищениями еще и хищения или вымогательство оружия и наркотиков. Подобное представляется неоправданным и вот почему. Прежде всего, очевидно, что законодатель исходил из синонимичности терминов — коль скоро кража, грабеж и т. п. как хищения или вымогательство наказуемы с 14 лет, то и хищения указанных предметов должны быть аналогично наказуемыми. Однако здесь упущена маленькая деталь — законодатель выделил хищения или вымогательство оружия и наркотиков за рамки преступлений против собственности только потому, что при этом возникают иные объекты посягательства (общественная безопасность, здоровье населения), осознавать вредоносность посягательства на которые лицо в возрасте от 14 до 16 лет еще не способно. Именно вред специфическому объекту является здесь главным признаком, а не сходство по характеру поведения. Не случайно более тяжкие виды преступления, посягающие на данные объекты (бандитизм, массовые беспорядки, пиратство), не отнесены к анализируемой группе видов преступлений. Мало того, даже сходное по объективной стороне хищение либо вымогательство радиоактивных материалов совершенно верно не включено в перечень ч. 2 ст. 20 УК. Не случайно и по другим главам УК изменение объекта вреда изменяет и субъекта преступления; так, посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277 УК), посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК) по сути своей являются убийствами, тем не менее совершенно оправдано они не

дел 1- Преступление и его структура 489

клонены в перечень ч. 2 ст. 20 УК в связи с наличием иных объек-' Hg просто личности. Именно этот общий принцип формировала'уголовного закона должен быть заложен по всему УК без каких-ибо отклонений, тогда как он-то и нарушен в случае с хищениями ли вымогательством оружия или наркотиков. Данные виды преступления должны быть наказуемы только с 16 лет, к лицам младшего озраста должны быть применены преступления против собственности-

Точно такая же картина складывается и по третьей группе видов

преступлений. Никто не станет отрицать того, что уничтожение или повреждение имущества как социально вредное поведение осознаваемо человеком с самого раннего детства, отсюда совершенно точно законодатель распространил данный вид преступления на субъектов, достигших 14 лет. Однако три иных вида преступления (терроризм, вандализм, приведение в негодность транспортных средств или путей сообщения) включены в эту же группу явно необоснованно потому, что, во-первых, они посягают на неосознаваемые объекты, а, во-вторых, вандализм еще и слишком незначительное по тяжести посягательство. Отсюда по трем последним к лицам в возрасте до 16 лет должны применяться преступления против собственности. Именно на этой абсолютно точной позиции применительно к приведению в негодность транспортных средств или путей сообщения в целом стояло советское уголовное право1. Именно указанного принципа не хотят видеть некоторые авторы в новейшей литературе2.

Но особенно неприглядная картина складывается по четвертой группе видов преступлений, выделенных в ч. 2 ст. 20 УК. Попробуем проанализировать отдельно каждый вид преступления из введенных в нее. Прежде всего следует обратить внимание на похищение человека как преступление против личности. На наш взгляд, по данному виду преступления в законе необоснованно установлен возраст с И лет во-первых, очень похоже на то, что до 16 лет для подростка еще трудно разграничить игру в войну с похищением людей и похищение человека как преступление; представляется, что до 16 лет

Курс советского уголовного права Т 4 М.1970 С 208, Курс советского уголовного ?Рава Т 3 Л ,1973 С 325, и др Уголовное право Особенная часть М , 1998 С 544

490 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

несовершеннолетние не способны понимать социальную с\щНОс исследуемого вида преступления, его общественную опасность, Во вторых, максимально похожее на похищение незаконное лишение свободы, настолько похожее, что законодатель вынужден проводить разграничение и указывать на то, что оно не связано с похищение^ (ч. 1 ст. 127 УК), объявлено наказуемым с 16 лет; в-третьих, в главе 17 УК по преступлениям против чести и достоинства личности ни один вид преступления, кроме похищения человека, не наказуем с 14 лет, хотя все они объединены одним объектом.

Совершенно неоправданно и включение в перечень ч. 2 ст. 20 УК захвата заложника: во-первых, лица в возрасте до 16 лет еще не осознают опасности посягательства на общественную безопасность, во-вторых, достаточно посмотреть на обязательные цели данного вида преступления — понуждение государства, организации или гражданина совершить какое-либо действие или воздержаться от совершения какого-либо действия, — как становится очевидным парадоксальный подход законодателя к формированию возраста субъекта захвата заложника, поскольку трудно представить себе 14-летнего, диктующего свою волю государству с пониманием подобного, в-третьих, введенный в уголовный закон РСФСР в 1987 г. анализируемый вид преступления изначально был наказуем с 16 лет. что полностью соответствовало юридической природе и сущности его К сожалению, в новейшей литературе к указанию закона на 14-летний возраст субъекта захвата заложника относятся без должного внимания, полностью соглашаясь с законодателем: «Законодатель опустил "возрастную планку" на два года, и это, по нашему мнению, сделано правильно и обоснованно. Захват заложника по своей тяжести (курсив мой. — А. К), учитывая характер и степень его общественной опасности, мало чем отличается от таких преступлений, как тяжкое насилие, терроризм и др., за которые уголовным законом предусмотрена ответственность с четырнадцатилетнего возраста» Авторы не замечают того, что тяжести преступления явно недостаточно для установления минимального возраста субъекта, иначе слишком широким будет круг видов преступлений, включенных в ч 2 ст. 20 УК. Вместе с тем авторы абсолютно необоснованно приравни-

1 Овчинникова Г В, Павлик М Ю, Коршунова О Н Захват заложника СПб, 2001 С 51

, ., я i Преступление и его структура___________________491

Lyr захват заложника к тяжкому насилию, поскольку здесь мы ^якиваемся с различными объектами преступления, степень осоз-

нйя субъектом которых разная: здоровье осознается с самого ран-й 0 возраста, тогда как общественная безопасность, по общему

авилу, осознается только с 16 лет Мало того, они не критически «дюсятся и к терроризму, считая его бесспорно видом преступления

субъектом в 14 лет, и на этой основе приравнивают к нему захват заложника.

На наш взгляд, столь же необоснованно распространен субъект 14 лет и на заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК). Во-первых, здесь мы также сталкиваемся с неочевидным для лиц до 16 лет объектом посягательства, он даже менее очевиден для субъекта, чем при терроризме, поскольку последний связан с уничтожением или повреждением имущества. Во-вторых, ложь — это спасительная защита ребенка от явной или предполагаемой социальной несправедливости, и, думается, к 14 годам она еще не достигает криминально значимой величины. В-третьих, даже в преступлениях против личности (в целом осознаваемого с раннего возраста объекта) клевета (сообщение ложных сведений) наказуема с 16 лет; сторонники действующего закона в плане установления минимального возраста субъекта клеветы могут возразить, что здесь еще требуется осознание порочащего характера ложных сведений, с чем следует согласиться; тем не менее основным положением клеветы все же выступает ложность сообщаемых сведений. В-четвертых, ни один другой вид преступления, в котором содержится признак ложности сведений или деятельности (лжепредпринимательство, заведомо ложная реклама, обман потребителя, клевета в отношении судьи и т.д., заведомо ложный донос, заведомо ложные показания и Др.), в связи с неочевидностью объекта посягательства для лиц до 16 лет не включен в перечень ч. 2 ст. 20 УК.

И последнее. Невозможно согласиться с тем, что по достижении 14 лет становится криминально значимым злостное хулиганство (ч- 2 ст. 213 УК), хотя теория > головного права всегда с этим соглашалась и соглашается до сих пор. Так, по мнению *>• А. Номоконова. «в предусмотренный ч. 2 ст. 13 Основ перечень 'Преступлений, за совершение которых ответственность наступает с 14, а не с 16 лет. обоснованно включено квалифицированное хули-

492 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, npujnQl<

ганство»'. Ведь очевидно, что хулиганство как преступление осознается в раннем возрасте из-за слишком высокой расплывчато сти его определения (не случайно даже судьи Российской импери возражали в свое время против введения в уголовное законодатель ство хулиганства) Отсюда и неосознание общественного порядКа как объекта хулиганства. Именно поэтому законодатель совершенно справедливо не включил в перечень лиц, ответственных до 16 лет привлекаемых по ч. 1 ст. 213 УК. Однако включил в этот перечень совершивших злостное хулиганство, не желая понимать того, что злостное хулиганство — это хулиганство плюс отягчающие и особо отягчающие обстоятельства (в ч. 2 ст. 213 УК законодатель прямо указывает на то же, т. е. пред\'смотренное ч. 1 ст. 213 УК. деяние) ц не осознание в таком случае самого хулиганства как преступления в возрасте до 16 лет исключает всякую возможность вменения только отягчающих обстоятельств; для такого вменения есть преступления против личности и собственности, но не хулиганство. Особенно наглядно неприемлемость анализируемого законодательного положения проявляется в ч. 2 ст. 213 УК — хулиганство, связанное с сопротивлением представителю власти либо иному лицу, исполняющему обязанности по охране общественного порядка или пресекающему нарушение общественного порядка, поскольку ни само хулиганство, ни сопротивление (применительно к действующему законодательству насилие или угроза насилия относительно определенного кр\га лиц — ст. 318 УК) не отнесены к видам преступления, перечисленным в ч. 2 ст. 20 УК и неожиданно по странной прихоти законодателя в совокупности они становятся осознаваемыми с 14 лет. тогда как совокупность неосознаваемых элементов, как правило, только усложняет осознание.

Таким образом, на наш взгляд, ч. 2 ст. 20 УК должна быть основательно сокращена; из нее должны быть выведены похищение человека (ст. 126 УК), терроризм (ст. 205 УК), захват заложника (ст. 206 УК), заведомо ложное сообщение об акте терроризма (ст. 207 УК), хулиганство при отягчающих обстоятельствах (ч 2 ст. 213 УК), вандализм (ст 214 УК), хищение либо вымогательство

1 Ноиоконов В А Ответственность и ее перспективы в новом уголовном законодательстве // Правовая реформа и актуальные вопросы борьбы с преступностью Владивосток, 1994 С 25

Преступление и его структура 493

боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств 226 УКХ хищение или вымогательство наркотических средств психотропных веществ (ст. 229 УК), приведение в негодность

нспортных средств или путей сообщения (ст. 267 УК). При этом достигнем главного — существенного сокращения количества рвершеннолетних в сфере действия уголовно-правовой юстиции, там делать абсолютно нечего, и круга преступлений, к ним

^вменяемых.

С 16 лет вступает в действие презумпция полной вменяемости, и потому все лица, достигшие этого возраста, признаются уже субъектами преступления (ч. 1 ст. 20 УК). Однако нужно помнить, что презумпция вменяемости вовсе не исключает реального наличия у тех

иных субъектов, достигших указанного возраста, ограниченной

вменяемости или невменяемости, но уже не в силу возраста, а по иным причинам (психические заболевания, наркотическое голодание и т. п.).

Иной дифференциации возраста в ст. 20 УК не предусмотрено. Лишь в некоторых нормах Особенной части УК выделен субъект, Достигший 18 лет (ст. 134, ч. 1 ст. 150, ч. 2 ст. 157 УК). Происхождение данного исключения из правил в действующем законе не очень понятно. Правда, нужно признать, что предложение увеличить минимальный возраст субъекта преступления по некоторым видам Преступления до 18 лет имело место и в литературе времени действия УК 1960 г. Так, по мнению М. И. Федорова, можно согласиться в определенной части с теми, кто предлагает признать субъектом преступлений, предусмотренных ст. 119-121 УК РСФСР, лиц. достигших восемнадцати лет, т. е. совершеннолетних, и критерием определения указанного минимального возраста должны выступать особенности объективной стороны отдельных преступлений и зависящие от них способности субъекта сознавать общественно опасный Характер действий1. То же самое высказывала и Н. П. Грабовская Применительно к ст. 210 УК РСФСР, считая при этом, что за вовлечение можно вообще не привлекать, если разница в возрасте составляет несколько месяцев2. На этой же позиции стоял и А. Н. Игнатов

type советского уголовного права Т 3 Л., 1973. С 659 Там же Т 5 Л , 1981. С 61

494 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признак

применительно к вовлечению несовершеннолетних в преступную иную антиобщественною деятельность1. Во всех указанных случая речь, конечно, идет не об объективной стороне преступления, а специфическом предмете посягательства (несовершеннолетний) и 0 способности неотождествления себя (преступника) с ним.

В действующем УК данная идея сужения возраста субъекта по отдельным видам преступления нашла, как видим, поддержку, хотя и весьма специфическую. Так. субъектами полового сношения с лицом, не достигшим 16 лет. признаны совершеннолетние (ст 134 УК). В то же время относительно развратных действий в отношении несовершеннолетнего (ст. 135 УК) установлен субъект 16 лет, тогда как очевидно, что развратность действий более трудно поддается осознанию по сравнению с половым актом, отсюда и субъект данного вида преступления должен быть старше того, который преду, смотрен за половое сношение. Не исключено, что именно на этой основе и возникло приведенное выше предложение М. И. Федорова и др. об установлении 18-летнего минимального возраста субъекта при совершении развратных действий. Тем не менее в законе все обстоит наоборот. Столь же непонятная ситуация складывается и в отношении субъекта изнасилования несовершеннолетней или малолетней, которым признаны лица достигшие 14 лет. Причины подобного не совсем ясны, поскольку, во-первых, преступление совершается в отношении несовершеннолетних, как и при добровольном половом сношении; во-вторых, изнасилование не всегда связано с насилием или его угрозой, довольно часто оно совершается с использованием беспомощного состояния потерпевшей, когда отсутствие добровольности деяния не столь уж и очевидно для несовершеннолетних субъектов; в-третьих, в такой ситуации наличие осознания опасности содеянного с 14 лет вызывает серьезные нарекания.

Не совсем понятно и отношение законодателя к субъекту смежных с вовлечением несовершеннолетнего в совершение преступления видов преступления. Во-первых, применительно к ч. 1 ст 150 УК установлен 18-летний возраст субъекта: похоже, он же распространяется и на все остальные части данной статьи, поскольку там речь идет о том же деянии или о деянии, предусмотренном частями

' Курс советского уголовного права Т 6 М, 1971 С 371

у Преступление и его структура

495

ой, второй или третьей; однако и здесь не все так просто, так в части 2 данной статьи говорится о противоправных действиях елей, а родителями могут быть и лица младше 18 лет; естест- возникает проблема возможности привлечения таких родите- вовлечение своих детей в преступную деятельность. Во-оых, применительно к ст. 151 УК, регламентирующей вовлечение эвершеннолетнего в систематическое употребление спирт-и напитков, одурманивающих веществ, в занятие бродяжничеством или попрошайничеством, законодатель признает субъектом 18-летних, что закреплено и теорией уголовного права. Однако не все специалисты придерживаются подобной точки зрения; некоторые, похоже, не знают, кого признавать субъектом анализируемого вида преступления, поскольку при исследовании субъекта говорят о чем угодно (им может быть мужчина и женщина, к сожалению, не установлена ответственность сутенеров и т. д.), но ни слова о возрасте субъекта1; другие же считают, что субъектом преступления, предусмотренного ст. 151 УК, выступает 18-летний: «От преступления, предусмотренного ст. 150, комментируемое преступление отличается только своей направленностью... Остальные признаки комментируемого преступления совпадают с одноименными, указанными в ст. 15 О»2, т. с. и по возрасту субъекта тоже. Такая же ситуация отражения в законе общего по возрасту субъекта (16 лет), поскольку иное в законе не указано, совершение преступления в отношении несовершеннолетнего и на этом фоне — теоретическое признание или не признание субъектом преступлений только 18-летних свойственно и иным видам преступления — торговле несовершеннолетними (ст. 152 УК), подмене ребенка (ст. 153 УК), незаконному усыновлению (удочерению) (ст. 154 УК), разглашению тайны усыновления (удочерения) (ст. 155 УК), неисполнению обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК), злостному Уклонению родителя от уплаты средств на содержание детей (ч. 1 ст. 157 УК). Остается непонятным, какой возраст субъекта имел в виду Уголовный закон применительно к указанным видам преступлений. Представляется, что здесь необходимо исходить (впрочем, как все-

Уголовное право. Особенная часть / Под ред И Я Козаченко, 3 А Незнамовой, ГП Новоселова С 173

Преступления и наказания в Российской Федерации Популярный комментарий М , 1997. С 28&-290

496 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, приЗИа

гда) из буквы закона, т. е. если возраст субъекта в законе не указа следует толковать это как признание общего субъекта по возраст.! (16 лет), кроме случаев указания в законе на специального субъект (например, судью), возраст которого автоматически должен соот ветствовать статусу (не ниже 25 лет), хотя надо сказать, что опреде ление возраста при этом теряет свою значимость, поскольку на пеп. вое место выдвигается специальный субъект, возраст которого Е любом случае не может быть ниже 16 лет. Однако здесь-то и воз-никают проблемы следующего рода. Все указанные виды престу. плений связаны с посягательством на несовершеннолетних, тогда почему относительно одних из них указан 18-летний возраст субъекта, а применительно к другим возраст является общим (16 лет). Поскольку во всех анализируемых случаях закон становится на защиту несовершеннолетних, мы должны исключить при установлении причин законодательного несогласования по возрасту субъекта данный фактор (несовершеннолетие жертвы) и искать причины в чем-то ином.

Прежде всего, необходимо уточнить, что все исследуемые виды преступления не однородны: одни из них отражают несовершеннолетних как самостоятельных субъектов преступления с весьма уязвимой психикой, которые повышенно подвержены влиянию извне, и в силу этого они нуждаются в защите; здесь же речь идет и об иных субъектах преступления, извне влияющих на несовершеннолетних, с совершенно иными социально-психологическими характеристиками, чем у несовершеннолетних; другие же регламентируют несовершеннолетних в качестве потерпевших, жертв, которых как будущее нации следует надлежащим образом взлелеять и воспитать и посягательство на которых повышенно цинично. Отсюда в первых из них, связанных с вовлечением несовершеннолетних в преступную или иную антиобщественную деятельность, субъектом вовлечения может быть только совершеннолетний, полностью осознающий сбой особый по сравнению с несовершеннолетними статус и характер совершаемых действий (вовлечение); при этом любой специальный субъект (например, родители) не должен быть исключением Во вторых же — нельзя исключить из числа субъектов и несовершеннолетних; однако здесь, на наш взгляд, следует исходить из двух критериев: а) возраст субъекта и жертвы должен быть существенно различен — несовершеннолетний (имеется в виду лицо, достигши6

, у Преступление и его структура____________________497

лет, поскольку в 14 лет различие в психическом развитии мало-и несовершеннолетних еще не столь существенно) и мало-

4ИЙ совершеннолетний и несовершеннолетний, тем более мало-

*ий; б) субъект преступления должен сознавать опасность

актера своего поведения. Данные критерии в совокупности при-создать субъекта преступления, жертвой которого является

эвершеннолетний; если хотя бы один из указанных критериев вует, то субъектом не может быть признан несовершеннолетний любого возраста. Именно поэтому в силу недостаточного осознания, на наш взгляд, опасности подмены ребенка (ст 153 УК), незаконного усыновления (ст. 154 УК), разглашения тайны усыновления (ст. 155 УК), неисполнения обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего (ст. 156 УК) и злостного уклонения от уплаты средств на содержание детей (ч. 1 ст. 157 УК) несовершеннолетние не могут быть признаны субъектами данных видов преступления. Соответственно, законодатель должен был в диспозициях приведенных статей указать на совершеннолетие субъектов, иначе и впредь толкование данных видов преступления относительно возраста субъекта будет различным у разных правоприменителей, что абсолютно недопустимо, поскольку подобное размывает принцип законности, запрещающий аналогию (ч. 2 ст. 3 УК).

Разумеется, могут возразить, что толкование и аналогия — разные сущности: выражая готовность согласия с подобным, тем не менее скажу, что разграничить их весьма сложно, поскольку трудно установить, где кончается широкое толкование уголовно-правовой нормы или ее признака и начинается аналогия нормы или признака, ведь аналогия — это применение сходной нормы1, т. е. расширительное толкование ее.

Установление возраста субъекта на практике обычно в России Проблем не вызывает, так как существуют обязательная регистрация Новорожденных с засвидетельствованием подобного и обязательная 'Паспортизация лиц. Отсюда, как правило, возраст субъекта регистрируется точно. Проблемы начинаются тогда, когда в силу тех или иных причин (документы, удостоверяющие личность, утрачены или ^йичтожены) возраст субъекта установить невозможно либо соответствующие документы фальсифицированы. В таких ситуациях

Курс уголовного права С 69

I i

498 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

возраст устанавливается а) восстановлением документов; б) по пока заниям самого лица; в) по показаниям свидетелей; г) проведение судебно-медицинской и психологической экспертиз; поскольку любая экспертиза не способна точно указать возраст лица и вы. нуждена определять его приблизительно (например, физиологи, ческое и социально-психологическое состояние лица соответст. вуют возрасту 13-14 лет), за основу установления возраста субъекта берется минимальный из предполагаемых возраст (в нашем приме, ре — 13 лет) и во всех документах указывают дату рождения, исходя из последнего дня последнего месяца того календарного года, на который «падает» 13-летний возраст; отсчет ведется с момента проведения окончательной экспертизы (даты ее проведения), соответственно, на момент совершения преступления лицо будет еще моложе на тот срок, который отделяет дату проведения окончательной экспертизы от момента совершения преступления.

При этом определение возраста субъекта в теории уголовного права максимально формализовано, достигшим определенного возраста человек считается на следующие сутки после дня рождения. Из этого давно и постоянно исходила теория уголовного права. Подобное отношение к установлению возраста субъекта было зафиксировано и в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 14 февраля 2000 г. № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних»: «Лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по истечении суток, на которые приходится этот день, то есть с ноля часов следующих суток»1. Подобная формализация возраста субъекта абсолютно оправданна, поскольку унифицирует судебную практику. Данной формализации можно было бы избежать при одном условии — точном установлении в документах часа, минут и секунд рождения, но такое представляется маловероятным, отсюда существующую практику установления возраста субъекта следует признать обоснованной.

Однако это не исключает трудности решения еще одной проблемы, связанной с установлением возраста субъекта. Речь идет об изменении временных поясов. Например, лицо родилось 19 ноября

1 Сборник постановлений пленумов Верховного Суда Российской Федерации (СССР. РСФСР) по уголовным делам М , 2000 С 447

j преступление и его структура 499

г в г. Москве; 20 ноября 2001 г. в 2 часа ночи оно совершило ~гво в г. Красноярске. Фактически временные пояса Краснояр-и Москвы не совпадают, данное несовпадение составляет 4 часа, если в Красноярске ноль часов между 19 и 20 ноября, то в Мо-только 20 часов 19 ноября Из этого следует, что по московско-;ни (то есть по месту рождения) ноля часов, когда субъек-"*^1 может быть признан человек, еще не достигнуто, тогда как по <sry совершения преступления (красноярское время) лицо уже может быть признано субъектом. Налицо очевидное рассогласование определения возраста субъекта в соответствии с местом рождения и шестом совершения преступления. Решений рассогласования несколько: а) установить единый меритель времени (например, исходить из ноля часов московского времени) на всей территории государства; б) определять возраст субъекта только по месту совершения преступления, не принимая во внимание возраст, который мог быть определен по месту рождения; в) решать вопрос о возрасте субъекта по месту рождения с учетом временных поясов. Наиболее справедливым представляется последний путь, однако у него есть существенный изъян — точно (до секунд) срок рождения не устанавливается, отсюда учет временных поясов становится зыбким, неопределенным. Наиболее точным остается второй путь — абстрагироваться от времени места рождения и определять возраст субъекта по месту совершения преступления, как если бы лицо родилось именно здесь, тем более, что разрыв в несколько часов не существен для психического и физиологического развития человека.

1.4. Специальный субъект

Кроме общего субъекта преступления, характеризующегося Достижением указанного в законе возраста и полной либо ограниченной вменяемостью, в уголовном праве выделен еще специальный вубьект. Понятие специального субъекта в уголовном законе не •Федставлено, там отражены только его разновидности. Теория уголовного права под специальным субъектом понимает лицо, обла-*Иощее определенными качествами ; конкретными особенностями,

"и°нтковаа1й А А Учение о преступлении М , 1961 С 245

500 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

указанными в диспозиции статьи1; наряду с общими признаками субъекта также дополнительными признаками, обязательными дл„ данного состава преступления2. Все указанные определения не со-всем точны. Так, первое расплывчато, не конкретизировано. Ведь определенным качеством можно признать и возраст, и вменяемость субъекта, однако они не становятся специальными признаками, а остаются общими. Второе определение носит слишком узкий характер, поскольку специальный субъект может быть не указан в диспо-зиции, а лишь подразумеваться ею. В третьем определении речь идет о предусмотренное™ дополнительных признаков в составе преступления, тогда как, на наш взгляд, более точным было бы говорить о виде преступления. Несмотря на те или иные недостатки свойственные любому из приведенных и иных определений специального субъекта, в целом суть его во всех определениях отражена довольно точно: во-первых, это лицо, характеризующееся общими признаками субъекта (достижением установленного законом возраста и вменяемостью), и, во-вторых, данное лицо в силу специфики вида преступления должно обладать дополнительными признаками и именно поэтому признаки специального субъекта относить к факультативным3 нельзя.

Специальный субъект отражен в законе как социально полезный или нейтральный фактор — должностное лицо, родители, опекуны, дети и т. д. И в этом плане ничего предосудительного они в себе не несут, отсюда повышенный интерес к ним законодателя выглядит как малоприемлемое отношение. Однако дело не в том, что данные лица социально выступают в тех или иных ролях; предосудительным становится то, что они в социуме действуют вопреки своим прямым обязанностям и выступают как антидолжностные лица, антиродители, антиопекуны и т д., являясь одновременно носителями соответствующего асоциального психического отношения к своим обязанностям и к тем, на кого распространяются их социальные обязанности. Именно это вызывает у законодателя более пристальное к ним внимание и более суровое обращение с ними закона.

1 Курс советского уголовного права Т 1 Л , 1968 С 389

2 Курс уголовного права Т 1 М , 1999 С 284

3 Там же С 178

1 ы)ел 1- Преступление и его структура 501

В связи со специальным субъектом в теории уголовного права о мнение, согласно которому указание на специального «является выражением тенденции, направленной на суже-

уголовной репрессии»1. На первый взгляд, это действительно Оглядит так, поскольку введение дополнительных признаков субъекта в диспозицию нормы вроде бы с необходимостью влечет за собой уменьшение круга привлекаемых к уголовной ответственности -яц. Однако все, похоже, обстоит наоборот. Дело в том, что специальный субъект возникает тогда, когда законодатель создает нормы, рассчитанные только на него, т. е. в данной ситуации речь идет о более широкой криминализации, чем этого требовал бы общий субъект. Объем такой условной криминализации зависит от множества факторов. Например, воспрепятствование законной предпринимательской деятельности (ст. 169 УК) широко распространено в настоящее время, особенно в скрытом виде, только в связи с тем, что существует разрешительная система регистрации; при замене ее уведомительной круг специальных субъектов уменьшится, а рамки и объем криминализации существенно снизятся.

При рассмотрении специального субъекта особых проблем, на наш взгляд, не возникает. Оно осуществляется в двух направлениях: 1) как установить необходимость наличия специального субъекта применительно к конкретной норме уголовного закона и 2) по каким признакам выделен специальный субъект.

, Что касается первого направления, то наука уголовного права Традиционно выделяет две возможности установления необходимости специального субъекта. Во-первых, указанный субъект отражен •'Диспозиции уголовно-правовой нормы (например, должностное ЖЩо почти во всех статьях гл. 30 УК). В таком случае сложностей в fCO установлении не возникает. Во-вторых, исследуемое лицо в дис-Чрзиции нормы не отражено и в следствие этого определяется путем Линкования той или иной нормы (ст. 178, 299, 301 и др. УК). Здесь Шй могут возникнуть проблемы узкого или широкого толкования %бъекта преступления, отсюда — произвол правоохранительных . Выше мы уже приводили понятие субъекта преступления

изнасиловании и ограничили специального субъекта лишь од-

видом данного преступления — изнасилованием с использование с 285

502 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

нием беспомощного состояния потерпевшей, признав по двум дп гим видам наличие общего субъекта

Или, например, непонятно, кого признавать субъектом привл чения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст 29q УК) На первый взгляд, очевидно, таким субъектом выступает лиц выносящее постановление о привлечении в качестве обвиняемог или предъявляющее его Споры ведутся лишь в связи с тем, что н ясен момент окончания данного вида преступления по мнению одних — с момента вынесения указанного постановления1, по мнению других — с момента предъявления обвинения заведомо невиновному лицу Данная дискуссия не столь и безобидна, поскольку возможный временной разрыв в 48 часов между вынесением и предъявлением обвинения довольно часто может изменить субъекта преступления (скажем, выносил постановление дознаватель А. тогда как предъявлял обвинение следователь В ), при этом в случае следования первой точке зрения субъектом нужно будет признавать А , а второй — В Разумеется, к законности подобное не имеет никакого отношения Однако указанное лежит на поверхности Более глубокое рассмотрение проблемы субъекта анализируемого вида преступления вообще повергает в шок Дело в том, что непонятны причины, по которым жестко отождествляют привлечение к угочов-ноп ответственности с вынесением или предъявлением постановления о привлечении в качестве обвиняемого, что по сути явно не одно и то же Согласно ст 143 УПК РСФСР в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого указывались время и место его составления, кем составлено постановление, фамилия, имя отчество привлекаемого в качестве обвиняемого, преступление, в совершений которого обвиняется данное лицо, с указанием времени, места и других обстоятельств совершения преступления, поскольку они установлены материалами дела, уголовный закон, предусматривающий данное преступление Как видим, в ст 143 УПК РСФСР не было ни слова об уголовной ответственности, речь здесь шла о доказывании совершения преступления и его квалификации » ст 144 УПК РСФСР законодатель также не указывал на уголовную

1 Курс советского уголовного права Т 6 М,1971 С 110-111

2 Там же Т 4 Л , 1978 С 336 Уголовное право Особенная часть / Под И Я Козаченко, 3 А Незнамовой, Г П Новоселовой М , 1998 С 629

I Прест\п чение и его структура 503

етСтвенность «Если обвиняемому вменяется совершение не-льких преступлений, подпадающих под действие разных статей Совного закона, в постановлении о привлечении в качестве обви-огО должно быть указано, какие конкретные действия вменяют-^^бвиняемом^ по каждой из статей уголовного закона», здесь так-говорилось лишь о доказывании и квалификации преступления а новом Уголовно-процесс} альном кодексе, вступившем в действие 1 июля 2002 г . д> блируется то же самое и добавляется лишь, что пиление о привлечении лица в качестве обвиняемого по расследуемому уголовному делу также должно быть отражено в постановлении о привлечении данного лица в качестве обвиняемого, т е должна быть отражена резолютивная часть При этом необходимо помнить, что преступление и наказание (точнее, уголовная ответственность) являются самостоятельными, отдельными предметами уголовного права, из чего следует, что доказывание наличия преступления или соответствующая квалификация преступления лишь связаны с будущей уголовной ответственностью, но ее не заменяют Если же посмотреть на уголовную ответственность, то нужно отме-щть, что под таковой понимаются наказание или иные меры уголовно-правового характера (ст 3-7 и др УК), при этом даже некоторые предусмотренные уголовным законом меры не создают уголовной ответственности1, т е не все меры принуждения, нося-щие даже уголовно-правовой характер, включены в уголовную ответственность Надо признать, что в результате привлечения в каче-СЛе обвиняемого относительно такого лица возникают определению меры принуждения — заключение под стражу, отстранение от ЗЮимаемой должности, наложение ареста на имущество и др 2 Но ** эти меры не имеют никакого отношения к уголовной ответст-■•вности, поскольку специалисты в области уголовного процесса в •fc сути заимели собственную ответственность (ответственность ЙЙВловно-процессуального характера) и расставаться с нею не же-•НОг, а криминалисты в целом никогда не признавали (за редким **ключением) эти меры принуждения уголовной ответственностью3 4^'

Wedpow H В Введение в правовую теорию мер безопасности Красноярск, 2000

»JvPC советского уголовного права Т 6 М 1971 С 111

t *№агаев А И Понятие и цели уголовной ответственности Красноярск 1986

м63-54

504 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признак

В результате возникла странная ситуация: при привлечении в кач стве обвиняемого еще уголовной ответственности не возникает, Ма ло того, орган дознания вообще не вправе применять ее к обвиняе мому, однако мы с легкостью необыкновенной отождествляем привлечение в качестве обвиняемого с привлечением к уголовной ответственности. Даже если мы встанем на позиции тех специали стов, которые признают началом уголовной ответственности момент окончания или неокончания преступления, то и в этом случае речь идет лишь о возможной ответственности, реализация которой зависит вовсе не от дознавателя, а от других лиц.

Из возникшей ситуации есть несколько выходов. 1 Расширить понятие уголовной ответственности, введя в нее и меры принуждения уголовно-процессуального характера, с соответствующим изменением норм уголовного и уголовно-процессуального законов, в том числе и объема привлечения в качестве обвиняемого. Только в таком случае сегодняшнее толкование субъекта анализируемого вида преступления будет соответствовать действительности. 2. Изменить в определенной части суть ст. 299 УК, признав преступлением привлечение заведомо невиновного к уголовной или уголовно-процессуальной ответственности 3. Привести доктринальное и судебное толкование субъекта привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК) в соответствие с действующим законодательством и истинным положением вещей, при котором субъектом преступления может быть признан только суд, устанавливающий ответственность, поскольку до него уголовную ответственность установить никто не имеет права, а значит — и привлечь к ней (привлечь — заставить дать отчет в своих действиях, проступках1, и коль скоро речь идет о привлечении к уголовной ответственности, добавим: дать отчет в виде уголовной ответственности). Сегодняшнее понимание субъекта привлечения к уголовной ответственности и признание им дознавателя или иных лиц, выносящих или предъявивших постановление о привлечении в качестве обвиняемого, напоминает всегдашний российский поиск «стрелочника». Наиболее предпочтительным с позиций действующего законодательства представляется второй путь, который, во-первых, полностью соответствует иным нормам уголовного или уголовно-

1 Ожегов С И Словарь русского языка С 477

. . j Преступление и его структура 505 рдз^!—----: : ------—-------------

Узуального законодательства; во-вторых, потребует мини-ьного изменения закона; в-третьих, сохранит в определенной ** ~гй действующее толкование субъекта анализируемой статьи уго-4 вй°г0 закона' в-четвертых, потребует расширения объема субъек-^ привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности признанием таковым и суда (судьи).

Как видим, определение настоящего специального субъекта того ли иного вида преступления, когда он не указан в уголовном зако-е дело не простое и требует максимального сопоставления различных норм уголовного закона между собой либо различных норм «головного закона с нормами иных отраслей законодательства.

1.5. Субъект преступления: проблемы классификации

До сих пор мы выделяли различные стороны субъекта преступления — его вменяемость и ее дифференциацию, возраст субъекта, специального субъекта. Однако в теории уже возникает вопрос о классификации собственно субъекта. Особенно остро он встает в связи с соучастием.

Дело в том, что субъект преступления как нечто единое осуществляет различные функции, достаточно жестко дифференцированные в законе: субъектом преступления являются и исполнители, и организаторы, и подстрекатели, и пособники. Противники могут возразить, что незачем писать о соучастии, раскрывая субъекта преступления; дескать традиционно они разделены. Ваш покорный слу-Щ мог бы с этим согласиться, особенно на фоне достаточно широко опубликованных собственных работ о соучастии1, если бы не не-<?|Олько моментов: во-первых, в соучастии выделяют виды соучастников как различных субъектов преступления с самостоятельными Фрикциями; во-вторых, возникают определенные проблемы исполнителя преступления, в определенной части не вписывающегося в ^Участие, но в чистом виде не являющегося и индивидуально дей-ЙЯукяцим лицом; в-третьих, теория и практика все настойчивее ЧРВЗнают групповым преступлением (преступной группой) объединение лиц, не являющихся субъектами преступления. Именно по-

ц*7а"0в А П 1) Виды и формы соучастия Красноярск, 1992, 2) Соучастие: традиции дальность Красноярск, 2000, 3) Соучастие в уголовном праве СПб , 2001

506 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признак

этому возникает необходимость решить указанные проблемы общем уровне применительно к преступлению и его субъекту

Прежде всего след\ет обратить внимание на то, что с\бъею, преступления выступает как бы на двух уровнях' с одной стороц, он является индивидуально действующим лицом, с другой — Пред' ставляет собой лиц, действующих в соучастии. И там. и здесь ^, имеем дело с субъектом преступления. Индивидуально действ\ю. щее лицо — это субъект, выполняющий объективную сторону вида преступления (кражи, хулиганства, взяточничества и т. д.); соучастники — лица, выполняющие различные функции, в том числе и объективную сторону вида преступления. Таким образом, у индивиду ально действующих лиц и лиц, действ} ющих в соучастии, имеется одно общее — они целиком или в определенной части совершают действия, создающие объективную сторон}7 вида преступления При этом индивидуально действующих лиц в теории просто называют субъектами преступления, тогда как аналогичных соучастников — исполнителями Подобное, на наш взгляд, неприемлемо, поскольку относительно лица, совершившего узконаправленное действие (исполнительство), применяется общий термин (субъект преступления), призванный охватывать лиц с различными функциями; непозволительно отождествлять термины, охватывающие заведомо различные по объему факторы. Отсюда напрашивается вывод об обязательной однозначности используемой терминологии; и относительно лиц. выполняющих объективную сторону вида преступления, определяющим термином нужно признавать «исполнитель» вне зависимости от того, имеем мы дело с единолично действующим лицом или с соучастником.

Только при таком подходе становится возможным и решение следующей проблемы В теории уголовного права, на практике, а сейчас уже и в действующем уголовном законе введено в структуру исполнителя как соучастника (не нужно забывать, что многие специалисты признают исполнителя только категорией соучастия, и3 этого же исходит и закон, признающий исполнителя видом соучастников, — ст. 33 УК) лицо, «совершившее преступление посредством использования других лиц. не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств. пре' дусмотренных настоящим Кодексом» (ч. 2 ст 33 УК). Иными сЛ° вами, здесь речь идет о подстрекательстве надлежащим с\бъект°*

/ Преступление и его структура 507

пения к осуществлению оощественно опасного поведения т. е. об уголовно-правовом действии только одного Объекта, когда второе лицо является лишь орудием в руках первого, пянением его руки (опосредованное причинение). Естественно, яобйое «совместное» поведение соучастием не должно быть при-ано, и то, что закон ввел его в структуру соучастия, следует счисть недоразумением.

Вот эта странная ситуация, когда действие лица не является соучастием и в то же время его нельзя считать в чистом виде единоличным поведением из-за фиктивной «совместности», должна быть разрешена каким-то иным образом. В литературе уже было предложено выделить исполнителя за рамки соучастия и ввести туда опосредованное причинение как разновидность единоличного исполнения1. Аргументацию противников подобного, что здесь речь идет просто о субъекте преступления2, нельзя признать удачной, поскольку понятие «субъекта» шире по объему понятия «исполнителя» и выделение исполнителя за рамки соучастия ничуть не изменяет понятия субъекта преступления как включающего в себя и исполнителя. Просто в таком случае станет более понятной структура и субъекта преступления, и его составляющей — исполнителя.

Выводя исполнителя за пределы соучастия, мы можем урегулировать его в рамках главы 4 действующего УК, регламентирующей субъекта преступления. Это вполне оправдано хотя бы потому, что уголовный закон не оперирует термином «субъект», и введение в него категории исполнителя лишь уточнит ситуацию. Представляется, что данная глава может быть завершена ст. 23' УК следующего наименования и содержания: «Исполнитель преступления. 1. Субъ-вигом преступления являются исполнители, организаторы, подстре-Тели и пособники. 2. Исполнитель — лицо, совершающее непо-Ч>ВДственно ИЛи опосредованно действия по причинению вреда, '•полнителем, опосредованно причиняющим вред, следует призна-***ь лицо, использующее несубъекта (не достигшего законом уставленного возраста, невменяемого, невиновного лица) для причи-вреда, составляющего вид преступления. 3. Исполнитель

...... ....... ...

ак ф. г Учение о соучастии по советскому уголовному праву Киев, 1969. С 135

508 Часть вторая. Преступление, его понятие, структура, признаки

действует единолично либо в соучастии». При такой регламентации все становится на свои места: опосредованный причинитель объяв, лен единолично действующим исполнителем, который как таковой может действовать и в соучастии.

Подобный подход известен уже некоторым уголовно-правовьщ системам. Так, согласно ст. 27 УК Испании «подлежат уголовной ответственности за преступления или проступки исполнители и соучастники»; и далее в ст. 28 регламентируются исполнители, а в ст. 29 — соучастники. Разумеется, трудно согласиться со столь жестким противопоставлением исполнителя и соучастников, ведь исполнитель иногда действует и в соучастии, т. е. является соучастником, тем не менее обращаем внимание на отделение исполнителя от иных соучастников. Также и в УК Латвийской Республики отдельно урегулированы исполнитель (ст. 17 УК) и соучастники (ст. 20 УК). при этом исполнитель определен следующим образом: «Исполнителем преступного деяния признается лицо, непосредственно совершившее преступное деяние или использовавшее для его совершения другое лицо, которое в соответствии с положениями настоящего закона не привлекается к уголовной ответственности», что максимально приближено к истине.

При таком подходе, разумеется, нет смысла оставлять в ч. 1 ст. 33 УК упоминание о признании соучастниками исполнителя и регламентацию исполнителя (полностью ч. 2 ст. 33 УК).

Но особенно беспредельно, на наш взгляд, бытующее в уголовном праве (в теории и на практике) и в криминологии положение о том, что групповое преступление {преступная группа) может быть создано и несубъектами преступления. Данное положение нами было уже подвергнуто критике1, и в целом возвращаться к нему смысла не видим. Скажем лишь то, что имеет непосредственное отношения к данному разделу, — у несубъектов преступления отсутствует субъективная сторона преступления, и потому их поведение не может быть признано ни групповым преступлением, ни преступной группой, поскольку ничего общего с преступлением, преступным оно не имеет, в противном случае возникает объективное вменение, запрещенное уголовным законом (ч. 2 ст. 5 УК).

1 Козлов А П Соучастие, традиции и реальность С. 42-50

рпчдел L_Преступление и его структура

Второе направление в исследован^ специальных субъектов зазнается в их классификации. Особ0острых дискуссий в теории уголовного права по данному вопросу не наблюдаетСЯ; хотя ы. ми авторами предлагаются различные классификации. ТаК; екате. ринбургские ученые делят специально^ субъекта п0 различным основаниям на следующие группы: 1) характеризующие правовое уложение лица, 2) характеризую^ ДОЛЖНОСТЬ или профессию лида, 3) характеризующие демографИЧеские признаки или состояние здоровья, 4) характеризующие взаимо^ошение субъекта с потерпевшим и 5) характеризующие ЩоЩую антиобщесТвенную дея-^ьность субъекта . По мнению учены* мгу> могут быть выделены специальные субъекты по трем основа„Иям: 1} п0 СОциальной р0Ли и „раковому положению субъекта; 2) пофи3ическим свойствам субъекта и 3) по взаимоотношению cy6befCra с потерпевшим2. По мнению А. Н. Игнатова, классификация CtieiIHaJIbHOro субъекта может быть произведена по следующим основаниям: 1) по гражданской принадлежности, 2) по демографически при3накам, 3) по должностному положению, 4) по профессиоНальной деятельности, 5) по воинской службе, 6) по особому отноцению к потерпевшему, 7) по выполнению специальных обязанностей 8) п0 особому правовому статусу, 9) по соматическому состоя^ Р И Михеев считает что специального субъекта можно классИфИцировать в зависимости от: социальной роли и правового статуса Лица служебного положения, рода занятий, профессии, особенности вьгаОлняемой работы, отношения к правосудию, отношения к вое(иой службе, родственных и иных отношений с потерпевшим, ДемОграфичесКих характеристик, психофизических свойств и качества ШЦъ, правового положения привлеченного к уголовной ответстве%ости и др 4 Даже этот не_ •йльшой по объему перечень источниКов показывает большой раз-Joe мнений по поводу выбора первоНачальных оснований класси-»икации специального субъекта Особенно настораживает •оследняя позиция, которая не имеет оГраничений, словно в уголов-*йм законе безразмерное количество СпециальНых субъектов. На «мом деле, это не так; даже если мы п0 каждой норме со специаль-

, уголовное право Общая часть М , 1998 С 179 , Курс уголовного права С 286 .Уголовное право России Т 1 М.1999 С 16S Российское уголовное право Т 1 Владивосток] ggg ,-. 3gg

510 Часть вторая Преступление, его понятие, структура, признаки

ным субъектом найдем свое основание, все равно будет жесткий пе-речень признаков, по которым выделяют его, поэтому здесь «и др » явно не годится.

Тем не менее нужно признать, что все авторы пишут об одном и том же, они пытаются придать более или менее жесткие формальные рамки тому, что уже отражено в законе, но каждый подходит к этому по-своему Единственное, что у всех авторов является общим, — классификация на родовидовых уровнях. Подобный подход является единственно верным, только необходимо жестко выдерживать его и не смешивать родовые, видовые и подвидовые признаки (основания). На наш взгляд, во-первых, не следует выделять очень неопределенное основание — правовое положение лица, поскольку всему, что выделено в уголовном законе, свойственно именно правовое положение. Во-вторых, на родовом уровне следует выделить а) социальную роль лица; б) его демографические характеристики; в) психофизические свойства и качества. Данные основания полностью исключают друг друга и потому являются надлежащими классами одной классификации. В-третьих, каждый из них на видовом уровне соответственно может быть разделен на подклассы: социальная роль лица — в зависимости от рода занятий (в свою очередь — от должностного положения, выполняемой профессии, иной деятельности), гражданства (в свою очередь — граждане, иностранцы, апатриды), взаимоотношения субъекта с потерпевшим (в свою очередь — родители, дети, опекуны, педагоги, обязанные воспитывать, участники судебного процесса и осужденные); демографические признаки — в зависимости от пола (считаем неоправданным выделение специального субъекта по возрасту, поскольку всегда в случа-ях дифференциации возраста в законе мы просто имеем дифференциацию общего субъекта, дифференциацию общего признака); психофизическая характеристика — в зависимости от состояния здоровья. В-четвертых, возможна и более глубокая дифференциация специального субъекта на подвидовых уровнях.

В приведенной классификации особые нарекания может вызвать выделение участников судебного процесса и осужденных по их связи с потерпевшим, поскольку в уголовном процессе принято признавать потерпевшим физическое и юридическое лицо (ст. 42 УПК РФ)> поэтому при посягательствах на безопасность государства, безопасность общества, здоровье населения и т. д. потерпевшей стороной

1. Преступление и его структура 511

ыСТупают государство, общество, население ит.д При социализме „~0 не было так заметно, поскольку государство полностью отождествляло себя с обществом и населением. Сегодня их различие более очевидно и поэтому отраженная в приговоре фраза «Именем Российской Федерации» свидетельствует лишь о деятельности суда от лица государства и не исключает признания потерпевшим и соответствующих юридических лиц. И второе, что может вызвать и уже вызывает критику1, — отнесение к субъективным признакам неоднократности и рецидива2. Ваш покорный слуга является сторонником критикуемой позиции и свое мнение по данному поводу уже высказывал3, более глубокое исследование вопроса предполагается осуществить чуть далее.

«все книги «к разделу «содержание Глав: 49 Главы: < 25. 26. 27. 28. 29. 30. 31. 32. 33. 34. 35. >

5rik.ru

Материалы для учебы и работы

Глава 1 СУБЪЕКТ ПРЕСТУПЛЕНИЯ — НОСИТЕЛЬ АНТИСОЦИАЛЬНОГО ПСИХИЧЕСКОГО ОТНОШЕНИЯ