§ 22. ИСТОРИЧЕСКАЯ ИЗМЕНЧИВОСТЬ  ПРЕСТУПЛЕНИЯ

I. Говоря об исторической изменчивости понятия преступного, мы имеем в виду реальные изменения самого значения тех или иных видов деяний в определенных условиях классовой борьбы, а не только изменение оценки этих деяний. В бур?куазной литературе нередко приходится встречаться именно с взглядом, вытекающим из концепции преступления как оценочной категории.

Изменение воззрений на преступление (как, например, в XVIII в.) производив от изменения общественных отношений, результатом которого было то, что одни деяния стали опасными для прежнего или нового господствующего класса, а другие перестали быть таковыми.

Маркс писал о средневековом уголовном праве: «В средние века католическое духовенство в силу своего мрачного взгляда на человеческую природу, который оно, благодаря своему влиянию внесло в уголовное законодательство, создало большее количество преступлений, чем отпустило грехов».4 Большинство этих деяний потеряло опасный характер при капитализме. Маркс писал: «В то самое время, когда англичане перестали сжигать на кострах ведьм, они начали вешать подделывателей банкнот».5

Изменчивый характер опасности деяния для порядков, угодных и выгодных господствующему классу, обусловливается тем, что классовая борьба в буржуазном обществе представляет

4                     Маркс и Энгельс. Сочинения, т. XI, ч. 2, стр. 246,

5                      К. Маркс. Капитал, т. I, M., 1932, стр. 606.

]04        Классовая природа преступления в капиталистичэских государствах

собою непрерывный процесс, для которого характерна постоянная изменчивость форм борьбы. Для изменения круга опасных деяний и степени этой опасности решающее значение имеет борьба между антагонистическими классами добуржуаз-ного и буржуазного общества. Известное значение имеет и борьба внутри господствующих классов.

По существу почти каждое изменение уголовного закона как в ту, так и в другую сторону можно было бы при глубоком и тщательном анализе объяснить изменением характера и степени опасности деяния. В рамках настоящей работы сделать это не представляется возможным. Отметим, что самое глубокое изменение круга опасных деяний имеет место в случае изменения общественного, в меньшей степени — государственного строя. Перед приходом к власти буржуазии ее идеологи в основном определили, -с одной стороны, круг действий, представляющих опасность для отношений, основанных на капиталистической эксплоатации, с другой — действий, теряющих опасность при господстве нового класса.

Как выше отмечалось, идеологи буржуазии, начиная с Гро-ция, в противовес перечню преступлений, известному действовавшему тогда праву, определяли в качестве преступных деяния, представляющие опасность для буржуазного общества.

Всегда и безусловно опасными для буржуазии являются посягательства на деятельность органов государственной власти но, в зависимости от характера формы государства и особенностей данной страны, пределы наказуемости второстепенных деяний этого рода часто изменяются.

II. Приведем несколько примеров, показывающих непосредственную связь между возникновением, усилением или отпадением опасности деяния и его криминализацией или декриминализацией.

После революции 1905 г. господствующие классы Российской империи стали расценивать всякие посягательства на помещичью собственность как значительно более опасные, чем раньше.

По проекту министра юстиции, 6 за самовольное срывание плодов или овощей, собирание ягод или грибов, срывание цветов, срезание дерна, добывание песка и глины предполагалось установить уголовное наказание в виде ареста (по

6 Проект министра юстиции об изменении ответственности за похищение и повреждение чужого леса, а также за самовольное пользование чужим имуществом и повреждение оного.

Историческая изменчивость преступления

Уставу о наказайиях — штраф до 10 рублей). Аналогичным образом были повышены наказания за самовольную ловлю рыбы в чужих водах, самовольную охоту, проход или проезд через чужие луга или поля. За похищение деревьев из леса, в том числе бурелома и валежника, наказание вместо штрафа до 50 рублей усилено до б месяцев тюрьмы и т. д.

После февральской революции 1917 г. теряет опасный характер большинство преступлений религиозных и значительная часть преступлений против порядка управления, именно те, которые посягали на самодержавный строй.7 По существу, опасность огромной части деяний, перечисленных в Уложении о наказаниях, или отпала, или во всяком случае существенно изменилась. Даже «новое» Уголовное уложение 1903 г. существенно устарело. Однако буржуазное Временное правительство отменило лишь те нормы царских законов, которые противоречили интересам капиталистов.

Особое негодование буржуазии вызывали статьи уголовного закона, предполагавшие существование каких-либо форм надзора или контроля за деятельностью капиталистов и их объединений и ответственность за уклонение от надзора. Например, Е. Кулишер патетически восклицал по поводу ст. 310 Уложения, каравшей открытие завода без предварительного разрешения: «Взгляните на эту статью, она недопустима, потому что противоречит принципу свободы торговли и промыслов». 8

Едва придя к власти, уже 23 марта 1917 г., буржуазное Временное правительство поспешило отменить положение Совета министров от 13 мая 1916 г., которым была установлена остававшаяся, конечно, чистой фикцией наказуемость за различные злоупотребления, мздоимство, лихоимство лиц, принадлежащих к составу общественных и частных организаций, учрежденных для удовлетворения вызываемых войной потребностей. Исходя из своекорыстных интересов, господствующая буржуазия не признала этих деяний опасными, хотя в условиях войны с Германией и ее союзниками чудовищные злоупотребления в этих капиталистических организациях подрывали снабжение армии и приводили к резкому снижению ее боеспособности.

Многие деяния вновь становятся опасными при Временном

7                     См. сообщение о работе комиссии Временного правительства. Журн. «Право», № 16, 1917. Также акт амнистии 7 марта 1917 г., закон 20 марта 1917 г. «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений».

8                       Е. М. Кулишер.   Пересмотр Уголовного уложения. «Право» № 10, 11 апреля 1917.

]06         Классовая природа преступления в капиталистических государствах

правительстве, как государственной власти «из представителей буржуазии и обуржуазившихся помещиков»! 9

Если Временное правительство первого состава иногда делало только попытки «перейти в открытое наступление против демократических свобод>,10 то коалиционное Временное правительство «скатилось в болото открытого империализма и контрреволюции». п

Среди других контрреволюционных действий Временное правительство осуществило издание нескольких террористических законов против рабочего класса и его авангарда—большевистской партии, в частности, закона о так называемых «преступных призывах». 12

III. Изменение качества деяний можно наблюдать, изучая материалы, относящиеся к царскому законодательству для Туркестана, где царизм и русская империалистическая буржуазия действовали в тесном союзе с местными угнетателями (князьями, ханами, баями, манапами и пр.).

После присоединения Туркестана к Российской империи было сохранено действие норм шариата и адата. Однако многочисленные деяния, являвшиеся опасными в прежних условиях, перестали быть такими и, даже наоборот, иногда стали полезными для целей русского правительства. Таковы, в первую очередь, многие нарушения религиозных догматов ислама, в укреплении которого царизм не был заинтересован.13 Наряду с этим, многие деяния, неизвестные шариату, после включения Туркестана в состав империи стали преступными.

Многочисленные  комиссии,  как  и   ревизовавшие    край

8 История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков), Краткий курс, стр. 171.

10                    Там же, стр. 175.

11                     Там же, стр. 187.

12                      Постановление Временного правительства 2 августа 1917 г., «Право», № 33—34, 1917.

13                       В Очерке управления Ташкентом при кокандском владычестве, являвшемся материалом к положению о военно-народном управлении Семиреченской и Сырдарьинской областей, много внимания уделяется функции раиса (или покровителя веры). Раис требует, чтобы, «согласно шариату, женщины ходили закрывши лицо и волосы и имея руки под халатом, накинутым поверх чадры на голову», при этом за всякое нарушение шариата раис имеет право наказать каждого правоверного 5—7 ударами. Он осуждает за развратную жизнь. Правоверные привлекаются к ответственности не только за отречение от веры, но и за разговор между мужчиной и женщиной (посторонними друг другу), за пьянство, за игру в орлянку, за хождение после 8 часов вечера, ибо в это время «все хорошие люди сидят по домам, а по улицам бродят только те, у которых в голове что-нибудь дурное», и т. д. (Рукопись, находящаяся в Ташкентской публичной библиотеке, написана приблизительно в 1867 г.)

Историческая изменчивость преступления                                                                                                                                                                                                                                                                                         107

сенаторы, старались сузить в части подсудности уголовных дел компетенцию так называемых народных судов, рассматривавших дела по шариату.

Так, комиссия тайного советника Нестеров с кого, рассматривавшая в 1902 г. проект положения об управлении областей Туркестанского края, записала следующие соображения: «Народные суды оседлого населения в действительности разбирают подсудные им дела на основании шариата, кодекса, исключительно основанного на религиозной почве. Масса человеческих поступков по шариату является преступлением или проступком (например, непосещение мечети, несоблюдение поста, появление женщины без покрывала, дружба с иноверцем и т. д.), хотя с точки зрения русского уголовного права такие действия не только не наказуемы, но и не вызывают никаких нареканий».14 По приведенным соображениям комиссия пришла к выводу, что преступлениями надлежит считать только деяния, запрещенные имперскими законами. Впрочем, это решение не получило силы закона. Через семь лет ревизовавший край сенатор К. Н. Пален высказал примерно такие же соображения. Он писал: «... отсутствие в законе указания на то, имеются ли здесь в виду деяния, преступные по русскому закону или только наказуемые по шариату или адату, создает возможность присуждения к строгой ответственности не только за деяния, безразличные с точки зрения общеуголовных законов, но даже и за достойные поощрения»...15

IV. Изменения политики господствующего класса или группы господствующего класса, находящейся у власти, вызывают, усиливают или уменьшают опасность деяний, направленных против этой политики или объективно мешающих ее осуществлению. Таково же зачастую влияние изменения общей об; становки общественной жизни.

Так, русский царизм, незадолго до своего падения, признал преступными те виды взяточничества, которые ранее не вызывали уголовной санкции.1в

14                                  Протоколы   заседания   комиссии,   учрежденной   приказом   по Туркестанскому краю от 27 апреля 1902 г. за № 92 для составления объединенного   положения   об   управлении   областей   Туркестанского края (протокол № 32 от 17, 19, 23—28 сентября 1902 г., стр. 476).

15                     Отчет по ревизии Туркестанского края, произведенный по высочайшему повелению сенатором гофмейстером графом К. Н. Паленом, том «Народные суды», стр. 215.

18 Наказуемость дачи взятки была отменена в 1866 г. и восстановлена законом 31 января 1916 г., который вместе с тем расширил понятие взяточничества и усилил наказание за всевозможные его виды. Закон остался мертвой буквой, так как сохранилось бесправие населения, произвол и бескон-

]08       Классовая природа преступления в папиталистичеспих государствах

Военные неудачи 1915 г. вскрыли невероятную вакханалию-подкупов и казнокрадства вокруг снабжения армии и железнодорожных перевозок. Система организованного сверху донизу взяточничества совершенно разъедала снабжение действующей армии и изготовление средств вооружения. Поэтому царское правительство, вопреки традиционно снисходительному, а порой и покровительственному отношению к взяточничеству» было вынуждено на бумаге провозгласить борьбу с ним.

Во время той же войны в 1915—1916 гг. опасной для господствующего класса в целом по тем же основаниям стала спекуляция. " Огромное количество законов по борьбе со спекуляцией, уклонением от учета и т. п. деяниями было издано во всех государствах, участвовавших в войне 1914—1918 гг.

Фактически карались мелкие нарушители. Крупные спекулянты с благословения чиновников загребали миллионы за счет разорения и голода трудящихся масс.

Значение обстановки, как фактора создания, отпадения или изменения опасности деяния, хорошо показал А. Лохвицкий на примере законов, предусматривавших совершение преступлений во время чумы.18

Нередко опасность деяния осознается лишь после каких-либо событий. Так, многочисленные случаи разоблачения германских шпионов незадолго до войны 1914 г. заставили по-иному смотреть на ряд деяний, ранее казавшихся безразличными. Это нашло выражение в законе 5 июля 1912 г. «Об изменении действующих законов о государственной измене путем шпионства».19 Характерно, что этот закон причисляет к преступле-

трольность бюрократии, находившие свое выражение в институте административной гарантии. Характерно,что так называемый прогрессивный блок [V Государственной думы от имени думской комиссии по судебным реформам в решении от 9 марта 1916 г. протестовал против сохранения административной гарантии, указывая на настоятельную необходимость ее отмены, так как она является «главной помехой к преследованию и изобличению должностных лиц». (Приложение к стеиогр. отчету Гос. думы IV созыва, сессия 4, 1915—1916, вып. III. Пг., 1916, № 105).

17                      Проект министерства юстиции об уголовной ответственности торговцев и промышленников за «возвышение или понижение цен на предметы продовольствия или необходимой потребности» (Петроград, 1915). См. также «Право и жизнь», кн. 2, 1923.

18                       Он писал: «Незначительные преступления и даже факты самые-неважные во время чумы делаются преступлениями первой важности, например, тайный вынос умерших [от чумы], непредставление к очистке вещей, оставшихся после умершего, кража из оцепленных домов и проч.» (А. Лохвицкий.   Курс русского уголовного права. СПб., 1867, стр. 217).

19                      Излагаю по сборнику М. Иоффе. Важнейшие законодательные акты 1908—1912 гг. СПб., 1913, стр. 973 и ел.

Историческая изменчивость преступления                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           jqq

ниям и некоторые деяния, которые стали возможными лишь в результате развития науки и техники. Опасность этих деяний, каковы, например, устройство беспроволочного телеграфа без разрешения (ст. 1013 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями), полет над крепостью или в запрещенных для полета местах (ст. ИЗ1),— нашла выражение в закон..

Весьма глубокие изменения круга преступных деяний имели место во время второй мировой войны.20 Исследование и обобщение обширного законодательства и судебной практики этого времени должно явиться предметом специальных работ.

Борьба между отдельными группами господствующей буржуазии сказывается в различной оценке ряда деяний соответственно интересам каждой такой группы. Характерна в этом отношении борьба вокруг наказуемости ростовщичества, некоторых случаев мошенничества, фальсификации и частично даже подлога.

С точки зрения фритредерской буржуазии, деяния, порожденные формально свободным договором дееспособных лиц, не могли считаться преступными. На этой базе и было выдвинуто определение основного признака преступления как деяния, в котором этот момент отсутствует, т. е. деяния, характеризуемого элементами насилия или обмана.

Бентам выступил с книгой, специально посвященной защите правомерности ростовщичества.21

Д. С. Милль считал противоречащими принципам свободы нормирование цен на товары государством и вообще какое бы то ни было нормирование торговли. По его мнению, неправильно запрещение ввоза опиума в Китай, ибо это является «посягательством на свободу покупателей», неправильно ограничение продажи спиртных напитков и т. д.22

Таким образом, деяния становятся или перестают быть опасными в добуржуазном и буржуазном обществе в соответствии с изменениями форм классовой борьбы. В отношении основного ряда деяний, признаваемых преступными в условиях буржуазного общества, можно сказать, что они являются всегда и неизменно опасными, так как посягают  на устои,

20                     См., например, Б.Никифоров. Уголовная ответственность за нарушение  законодательства о нормированном снабжении населения Англии, «Сов. государство и право», № 8—9, 1946.

21                       Излагаю по книге: Вентам. Тактика законодательных собраний. СПб., стр. 6.

22                     Д. С. Милль. О свободе. Пер. Ловцовой, СПб., 1906, стр. 26, 101, 189, 192—193, 197, 2(М.

] 10      Классовая природа преступления в напитйлистических государствах

основы буржуазного общественного устройства. Изменяете^ лишь степень их опасности. Значительная часть деяний прин обретает признак опасности для порядков, угодных и выгодных господствующему классу в определенных исторических условиях, причем с исчезновением этих условий отпадает и опасность деяния. Изменчивости понятия опасности соответствует и изменчивость круга деяний, признаваемых преступными по буржуазным (как и добуржуазным) уголовным законам.

V. Наступление реакции в капиталистических государствах всегда выражается, в частности, и в бешеных преследованиях трудящихся и их организаций путем как внесудебной расправы, так и расправы, осуществляемой посредством судебной комедии. При этом резко расширяется круг наказуемых деяний и в их число включаются различные формы осуществления гражданами демократических прав. Такой характер имеет уголовное законодательство СИГА последнего времени.

Товарищ А. А. Жданов указывал: «Переход американского империализма к агрессивному, откровенно экспансионистскому курсу после окончания войны нашел, свое выражение как во внешней, так и во внутренней политике США. Активная поддержка реакционных антидемократических сил во всем мире, срыв Потсдамских решений, направленных на демократизацию и демилитаризацию Германии, покровительство японским реакционерам, расширение военных приготовлений, накопление запасов атомных бомб,—все это сопровождается наступлением на элементарные демократические права трудящихся внутри США».23

Монополистический капитал и его приелужники в правящих кругах США изыскивают чрезвычайные средства, чтобы сломить оппозицию агрессивному, экспансионистскому курсу внутри страны.

«... Поход против коммунизма,— говорил тов. Жданов,— провозглашенный американскими правящими кругами, опирающимися на капиталистические монополии, с логической неизбежностью приводит к посягательствам на жизненные права и интересы американских трудящихся, к внутренней фашизации политической жизни США, к распространению самых диких человеконенавистнических «теорий» и представлению.24 Одним из фактов посягательств на элементарные демократические права трудящихся внутри США является установление

23 А. А. Жданов.    О   международном   положении.   «Большевик», № 20, 1947. 21 Там же.

Историческая изменчивость преступления                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                     <. i

наказуемости осуществления этих прав. Это достигается путем осуждения судами деятелей прогрессивных организаций, осуждения профсоюзов под всевозможными предлогами — за неуважение к суду, неуважение к Конгрессу и т. д.— и путем издания террористических законов.

Специальные законы устанавливают кару за осуществление демократических прав. Таков реакционнейший закон Тафта — Хартли, принятый в 1947 г., который жестоко преследует участие в забастовках, несоблюдение профсоюзами правил полицейской регламентации и т. д. и т. п. Этим законом монополистический капитал пытается подавить деятельность профсоюзов и лишить трудящихся самых элементарных прав.

Антикоммунистический законопроект Мундта является реакционнейшим проектом, по существу предлагающим запрет коммунистической партии и всех других прогрессивных организаций и свирепое преследование их деятелей. По этому законопроекту рассматривается как преступление осуществление гражданами их элементарных гражданских прав. Трудящиеся ведут стойкую борьбу против этого законопроекта.

VI. Сравнение деяний, относимых к числу религиозных преступлений по уголовному законодательству феодально-абсолютистских и буржуазных государств, показывает различие в опасности одних и тех же деяний для феодального и буржуазного строя.

Энгельс писал, что в средние века церковь, будучи организованной на феодальных и иерархических началах, «... в каждой стране владела приблизительно третьей частью всей земли и составляла поэтому крупную силу в феодальной организации. Церковь с ее феодальным землевладением служила реальной связью между различными странами; освящала религией светский феодальный государственный строй». 25

В другой работе Энгельс писал: «Догматы церкви были одновременно и политическими аксиомами, а библейские тексты имели во всяком суде силу закона... верховное господство богословия во всех областях умственной деятельности было в то же время необходимым следствием того, что церковь являлась наивысшим обобщением и санкцией существующего феодального строя >. 26

Так как церковь была наивысшим обобщением и санкцией феодального строя, то какие бы то ни было действия, посягаю-

25 Энгельс. Юридический социализм. Маркс и Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 295.

"К.Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 128.

112       Классовая природа преступления в капиталистических государствах

щие на ее организацию, на ее догматы или установленные ею правила поведения, считались, и не могли не считаться, тягчайшими преступлениями. Поскольку эти догматы были одновременно и политическими аксиомами, то движения против отношений феодального строя со стороны угнетенных носили характер религиозного преступления или же, в глазах феодальных угнетателей, как духовных так и светских, являлись, по меньшей мере, греховными.

Энгельс замечательно точно определил религиозныйпо форме характер всяких посягательств на феодальные отношения эксплоатации, указав, что при той всеобъемлющей роли, которую играла церковь, «...всеобщие нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные, социальные и политические учения должны были представлять из себя одновременно и богословские ереси. Для того, чтобы возможно было нападать на общественные отношения, с них нужно было совлечь покров святости». 27

Вполне понятно, что религиозные преступления занимали первое и обширнейшее место в феодальном уголовном законодательстве и признавались тягчайшими из всех преступлений. 28 В основном такое значение религиозные преступления сохраняют и в период абсолютизма.

При господстве буржуазии роль религии стала гораздо более скромной как в области экономики, так и в области идеологии. Признание половинчатой религиозной веротерпимости или даже формальной, по существу фальшивой свободы совести, явившееся одним из крупных достижений буржуазной демократии, выразилось в существенном__ изменении составов религиозных преступлений в уголовных кодексах.

Религиозные преступления занимают в буржуазных уголовных кодексах сравнительно небольшое место. За отдельными исключениями для буржуазного общества не являются уже опасными и влекущими уголовное наказание принадлежность к другому вероисповеданию, чем господствующее, и оспаривание отдельных догматов церкви. 29

По общему правилу, в буржуазных уголовных кодексах сохранились лишь отдельные статьи,определяющие, в большей

27                      К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. VIII, стр. 128.

28                     «Папа средневековой системы,—писал Маасен,— есть вместе с тем господин над душами: он требует веры и повелевает сожигать того, кто ее не имеет». Маасен. Девять глав о свободной церкви и свободе совести. Пер. Суворова, Ярославль, 1882, стр. 135.

89 С. В. П о з н ы ш е в.   Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. М., 1906, стр. 157—159.

Историнескал изменчивость преступления

113

или меньшей степени (в зависимости от особенностей политического строя), ответственность за посягательства на религию. Сохранение этих постановлений в уголовном законе может быть объяснено тем, что буржуазия должна опираться на остатки феодальных классов. Ленин писал: «... буржуазии выгодно опираться на некоторые остатки старины против пролетариата... Буржуазии выгодно, чтобы буржуазная революция не смела слишком решительно все остатки старины, а оставила некоторые из них...>30 В последнее время империалистическая реакция пытается преследовать распространение достижений передовой науки, как несогласных с религией—таковы, в частности, осуждения за пропаганду даргинизма в США.

VI. Анатиз статей российского Уложения о наказаниях 1845 г. и Уголовного уложения 1903 г. показывает значение религии как одного из важнейших оплотов помещичьего и помещичье-буржуазного строя.

Во всех российских уложениях преступления против веры занимали первое место, карались, как правило, долгосрочными каторжными работами и дополнительно —плетьми и клеймением (до отмены этих мер). Уложение 1845 г. посвящало этим преступлениям 55 статей. В числе деликтов, помимо бо-гохуления, значились насмешки над церковью, совращение в неправославную веру, переход из православной веры в другую, вступление в брак с магометанами и евреями, препят-ствование переходу в православную вору,3; распространение ересей, принадлежность к сектам, издание старопечатных книг, неисполнение обрядов, в частности, уклонение от исповеди и причастия по небрежности или нерадению, неприведение к исповеди детей, нарушение благочиния в церквах, оскорбление служителей культа, святотатство, погребение без христианских обрядов SJ и т. д., и т. п.

Раздел II Уложения вызывал неизменные возражения буржуазных теоретиков уголовного права и даже отдельных либеральных чиновников.3i Все они, однако, требовали сохра-

:в Л е н и н. Соч., т. VIII, стр. 57.

31                      Любопытно, что авторы Уложения 1845 г. расширили состав этих «преступлений». По Своду законов 1832 г. каралось только воспрепятствование переходу в православие женщин (см. Проект нового Уложения о наказаниях угол, и исправит., объяснение к ст. 199),

32                     Эта норма при издании Уложения 1845 г. была введена в законодательство. См. там же, стр. 135.

31 Член Харьковской судебной палаты после приличествуюшего содержанию предмета введения, в котором он рассуждает о том, что «бог, создатель мира, равно как и все существа, высшие по своим божествен-

8   Дурманов—Понятие преступления

]]4        Классовая njmpoQa преступления в капиталистически* государствах

нения наказуемости деяний, непосредственно посягавших на религию. Лишь большевистская партия заклеймила все и всякие преследования за веру и требовала отказа от каких-либо посягательств на свободу совести.

Изменение классовых отношений в России после революции 1905 г. сказалось и на определении религиозных преступлений. Основные положения остались незыблемыми. По мнению Особого совещания, посягательства на религию не только оскорбляют религиозные чувства отдельных лиц и целых народных масс, но при безразличном отношении к таким деяниям могут поколебать уважение к религии и псдорвать основы государственной жизни, ибо религия есть один «... mt основных устоев, на коих покоится государственная и общественная жизнь...»31

Комитет министров особо остановился на опасности наличия людей безрелигиозных: «... едва ли может быть более нежелательный элемент в государстве, как подданный без религии, этого главного устоя нравственности; такие лица всего легче могут явиться благодарною почвою для зарождения всякого рода смуты и беззакония:».35

Сохранив эту принципиальную установку, комитет министров, тем не менее, вынужден был исключить ряд деяний, которые уже нельзя было считать преступлениями даже в условиях той сугубо ограниченной фальшивой веротерпимости, которая была установлена после 1905 г.

Так, была исключена наказуемость отпадения от церкви, проведена амнистия по нескольким категориям религиозных преступлений. 36 Перестали быть преступлениями отправление культа старообрядцами и сектантами, незаконное погребете,

ным свойствам, не досягаемы для оскорблений людских, не могут быть объектами оскорбления», откровенно заявил, что религиозные преступления наказываются главным образом потому, что они считаются законом «... вредными для общественного благоустройства, в смысле колебания его начал...», так как по российским законам «верховная власть, брак и союз семейственный основаны на началах религиозпых». Отсюда автор сделал вывод, что «Страшная кара этого преступления может быть объяснена лишь остатком средневекового взгляда на религию» (Материалы для пересмотра нашего уголовного законодательства, т. III, СПб., 1881, стр. 192—193). При выработке Уложения 1903 г. меньшинство Особого совещания при Государственном совете полагало, что совращение в другую веру пе должно караться, так как стремление к обращению в свою веру — естественное проявление религиозного чувства.

31 См. Уложение 22 марта 1903 г., изд. Н. С. Таганцева, СПб., 1911, стр. 267.

86 Там же, стр. 297.

38 Собрание узаконений 1905 г., № 63, ст. 526; № 117, ст. 1035.

Классовый характер так называемых общеуголовнык преступлений       По

устройство старообрядческих обителей и скитов, издание старопечатных книг и некоторые другие действия, являвшиеся наказуемыми при безраздельном господстве помещиков-крепостников .