§ 2. ПРОБЛЕМА  ВЕЧНОСТИ  ПРЕСТУПНОСТИ В  СВЕТЕ  БИОЛОГИЗАТОРСКИХ КОНЦЕПЦИИ

1. Важное место в обосновании тезиса о вечности преступности в современных условиях продолжает занимать теория о ее якобы биологическом происхождении. Борьба между сторонниками биологических теорий и их противниками составляет, пожалуй, основное содержание всего развития криминологии как науки. Но всегда проповедники биологизма были в рядах реакционеров от науки, ибо при всех своих недостатках криминологи социологического направления входили, как правило, в ряды представителей прогрессивных течений. Это и понятно, ибо неизбежно, что те, кто исхо-

[ из социальной природы преступности, вскрывали, пусть непоследовательно, не делая необходимых выво-

1 Ленин В  И. Поли, собр  соч., т. 33, с. 91.

дов, недостатки общества эксплуатации    и   угнетения. Биокриминологи же этого   не  делали   никогда.

Живучесть биокриминологических теорий обусловлена, пожалуй, прежде всего идеологическими причинами. С помощью их буржуазные ученые стремятся убедить, что преступность извечно присуща человеческой натуре, а потому не является порождением эксплуататорских общественно-экономических формаций. А коль скоро это так, то нет разницы между капитализмом и социализмом, поскольку на данном этапе развития человеческого общества преступления совершаются и в капиталистическом, и в социалистическом обществе.

Некоторые буржуазные ученые (например, западногерманские— Маурах и Ешек) в связи с этим прямо «советуют» советским ученым принять биологическую концепцию преступности, поскольку при этом не нужно будет доказывать преимущества социализма перед капитализмом, объяснять разницу в сущности общественных отношений в разных социально-экономических"системах и другие вопросы, а можно просто «обвинить» во всем преступную природу человека1.

Современные сторонники биологизма спекулируют на бурном развитии биологической науки, в частности генетики, якобы «доискавшейся» до причин преступности, заложенных в генетическом коде человека.

Английский генетик Дарлингтон, например, пишет, что «содержащееся в хромосомах вещество наследственности является тем самым прочным основанием, которое в конечном итоге определяет ход истории»2. Значит, и война, развязанная немецким фашизмом, и попытка поработить вьетнамский народ, и стремление английского империализма подавить движение за свободу в Ирландии, и гегемонистские устремления пекинских лидеров — все это имеет генетическое происхождение. Значит, эстетические взгляды людей, и в частности

1          См.  К а р п е ц И. И. О природе и причинах преступности в

р. — «Сов. государство и право», 1966, № 4, с. 83—85.

Обстоятельную критику взглядов Маураха дали А. А, Герцен-

зон и Л. К Смирнов в статье «Клеветнические измышления госпо

дина Маураха» —«Сов. государство и право», 1961, № 4, с   131 —

139.

2          D а г 1 i п g t о n D   The facts of life. London, 1959, p. 404.

28

то разложение буржуазной культуры, которое мы наблюдаем сейчас на Западе, разгул насилия, распространение с помощью соответствующей пропаганды идей человеконенавистничества, — все это не порождение капиталистических общественных отношений, а фатальное влияние генов. Значит, и преступность имеет генетическое происхождение.

Современные биологические концепции личности преступника и причин антиобщественного поведения часто подаются под лозунгами «более внимательного» подхода к личности, более «углубленного» изучения правонарушителей, борьбы с «вульгарно-социологическим» подходом к человеку (с помощью этих ярлыков стремятся свести на нет всю проблему преступности как сложного социального явления). Нетрудно заметить, что все эти «новшества» есть не что иное, как желание прежде всего «опровергнуть» марксистско-ленинское понимание природы и причин преступности, обвинить марксизм в «игнорировании» личности. А если посмотреть на эти теории попристальнее, то легко увидеть, что они перекликаются с призывами к «очеловечению» социализма, его «либерализации» и т. п. Таким образом, общая идеологическая направленность и родственная связь концепций буржуазных криминологов, правоведов и философов, специализирующихся на борьбе с марксизмом-ленинизмом, налицо.

И еще один нюанс отмечается в современных биологических теориях преступности. Человек как биологическое существо имеет свои особенности, которые влияют на его поведение, и игнорировать их, конечно, нельзя. Но роль их в преступном поведении ничтожна, да, кстати, она и не выяснена еще генетикой полностью. Между тем есть ученые, которые торопятся связать преступное поведение с генотипом человека, хотя у них нет для этого достаточной исследовательской базы.

Парадокс, вероятно, заключается в том, что стремительные  успехи  бурно  развивающихся  наук способны порождать неверные представления. Они рождают, осо-зенно у неспециалистов, неоправданные иллюзии, которые проистекают вследствие подчас слишком «смелых» нозов    специалистов. Специалистам,  вероятно,  по-э строить гипотезы, заранее зная, что не все они

дтвердятся. Без этого не может быть развития науки, ге, кто не являются специалистами, стремясь подрз-

29

ННВЯПВПяВЯВаВВН

жать «преуспевающим» наукам, попадают впросак, зачастую «опережая» то, что достигнуто наукой.

Прав Т. Шибутани, когда он пишет, что первые усилия в какой-либо области связаны с появлением дилетантов1. При этом создается впечатление «высокой научности», «смелости» при скудости мысли.

Не будучи марксистом, Т. Шибутани очень тонко заметил идеологический, политический смысл биологических теорий. Он пишет: «В обыденной жизни различные преступления или черты личности иногда объясняют наследственностью. Дело принимает особо серьезный оборот, когда политические партии или колонизаторы оправдывают свою тиранию (разрядка моя. — И. К.) с точки зрения расового превосходства. Социальные ученые оспаривают именно тот взгляд, будто судьба человека предопределена его генами». И далее он утверждает: «Биологическое наследственное снаряжение не определяет, что человек будет делать, но оно накладывает известные ограничения на то, что он может делать»2.

Некоторые западные представители современной биологической науки утверждают, что при обследовании преступников у многих из них якобы обнаружена определенная комбинация хромосом, присущая только им. Однако контрольные изучения, проведенные в ряде стран, показали, что почти такой же процент лиц, не совершивших преступления, имеет такую же комбинацию хромосом3. Однако для сторонников биологизма важно первое исследование, а последующие они предпочитают замалчивать или бездоказательно опровергать. Известно, что такие приемы не имеют ничего общего с подлинной наукой.

Некоторое время тому назад мы имели дело со стремительным развитием физики. Оно продолжается и сейчас. Это вызвало к ней повышенный интерес и специалистов, и неспециалистов. Сейчас мы сталкиваемся с не менее стремительным развитием биологической науки, особенно генетики. Но развитие биоло-

1          Шибутани   Т.   Социальная   психология,   М,    «Прогресс»,

1969, с. 16.

2          «Социальная психология», с. 447, 448.

3          Этот вывод  был  подтвержден  на  научной конференции,  по

священной данной проблеме, состоявшейся в Париже в  1972 году.

30

гии, мы бы сказали, «ближе» затрагивает непосредственно конкретного человека. В ней многие ищут ответа на волнующие, но сейчас еще не совсем ясные вопросы. Вот здесь-то и необходимо иметь в виду опасность биологизации общественной жизни, против которой предупреждал еще В. И. Ленин1.

В этой связи очень важен вопрос о соотношении биологического и социального, ибо от его решения зависит и решение кардинальной проблемы о судьбе преступности в жизни общества. При этом важно критически подходить к намеренному или ненамеренному смешению преступного поведения как выражения социального действования и антиобщественного поведения душевнобольных людей, ибо можно было смешивать болезненность и преступность в средневековье, но такое смешение недопустимо в век научно-технической революции. В борьбе с так называемым «вульгарным социологизмом» важно остаться на материалистических позициях и не забывать, что преступность — социальное явление, которое не объяснишь биологическими причинами.

Поведение и поступки человека, конечно, зависят от его биологических особенностей и потребностей, например от желания есть, пить и т. д., но преступное поведение, как это подтверждает и современная генетика, от биологических особенностей не зависит. Для критики современных биологических концепций преступности огромное значение имеют исследования известного ученого — академика Н. П. Дубинина, который подчеркивает, что «в свете современных данных о генетике человека очевидно, что специальных генов для наследования таких социальных признаков, как преступность, проституция и т. д., не существует»2.

Когда Маркс в «Тезисах о Фейербахе»3 выдвинул свое знаменитое положение о том, что сущность чело-зека есть совокупность всех общественных отношений, он дал тем самым вполне четкое решение вопроса: рассматривать человека не как нечто биологическое, изолированное, существующее само по себе, а как личность общественную, сущность которой составляет со-

1 См. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 349.

«Вопросы философии», 1971, № 1  с 37 Маркс К. к Энгельс Ф., Соч., т. 3, с. 3,

31

вокупность всех общественных отношений, в которых человек рождается, формируется и действует как сознательное существо, чем он и отличается от биологических особей — животных. Но это никогда не означало и не означает, что Маркс игнорировал чисто личностные характеристики человека, в том числе физиологического плана (характер, темперамент и т. д.), или рассматривал человека «вульгарно-социологически». Позднее В. И. Ленин подчеркнул, что социолог-материалист, изучая действия людей, уже тем самым изучает и саму личность1.

Здесь уместно вспомнить замечание Маркса о таком свойстве некоторых людей, как стяжательство. Он писал, что страсть к обогащению сама является продуктом определенного общественного развития и что она «не есть нечто от природы данное в противоположность историческому»2.

Естествоиспытатели-материалисты давно доказали, что биологическая эволюция человека осталась за порогом его истории, уступив место социальному развитию и совершенствованию.

Очень ярко об этом пишет известный психолог академик А. Н. Леонтьев: «Человек не рождается наделенным историческими достижениями человечества. Достижения развития человеческих поколений воплощены не в нем, не в его природных задатках, а в окружающем его мире — в великих творениях человеческой культуры. Только в результате процесса присвоения человеком этих достижений, осуществляющегося в ходе его жизни, он приобретает подлинно человеческие свойства и способности; процесс этот как бы ставит его на плечи предшествующих поколений и высоко возносит над животным миром»3.

Очевидно, что если и можно говорить о какой-либо «наследственности» применительно к социальной жизни человека, к социальным явлениям вообще, то только в плане того, что академик Н. П. Дубинин назвал «социальным наследованием».

Интересную статью, посвященную проблемам «соци-

1          См. Л е н и fi В. И. Поли. собр. соч., т. 1, с. 424.

2          Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 41, ч. 1, с. 167.

3          Леонтьев  А.  Н.  Проблемы  развития  психики.  М,  изд-во

МГУ, 1972, с. 425.

32

.

алыгой наследственности» и критике биологизаторских концепций, написал известный ученый из ГДР М. Ште-енбек1. Хотя в статье речь идет не о преступности, она тем не менее имеет принципиальное значение для криминологических теорий.

М. Штеенбек, в частности, пишет: «В каждом обществе происходит свое совершенствование человека посредством наследования приобретенных признаков. Каждое поколение передает следующему не только все то, что оно само получило от своих предшественников в виде знаний, умений, ценностей, но вдобавок то, чему оно само научилось. Следовательно, поступательное развитие человека происходит преимущественно социально, в обществе. Между тем именно игнорирование социально наследованных благоприобретенных общественных качеств, игнорирование постоянно растущих способностей человека к освоению всего нового и является основной ошибкой в «доказательстве», которое учитывает только генетические процессы»2.

Раскрывая сложные процессы социального наследования, М. Штеенбек замечает, что никакая культура не может быть передана грудному ребенку в момент его рождения. М. Штеенбек пишет: «Социальная наследственность, которую мы получаем в форме знаний и ценностей, подобно генетической наследственности содержит много пережиточных моментов, которые уже не соответствуют сегодняшнему дню, но которые в отличие от генетической наследственности могут быть преобразованы и преобразуются на основе опыта»3.

Таким образом, генетическая структура неизменна, а социальное наследование определяет поведение человека в обществе. Оно и содержит в себе такое пережиточное явление в условиях социалистического общества, как преступность.

Человека нельзя отрывать от условий его существования, как нельзя объяснить причины его поведения, преступного в том числе, и причины преступности в целом биологическими факторами. Даже ученые, не являющиеся марксистами, например Э. Сатерленд, пола-

1          См. «Социальная  наследственность и завтрашний  мир»,  «Бу

дущее науки», М., изд-во «Знание», 1974.

2          Т а м ж е, с. 352.

3          Т а м ж е, с. 357.

3   Заказ 7061

33

гают, что личные свойства человека только тогда играют роль в преступном поведении, когда принимают вид социальных взаимозависимостей1.

О печальных последствиях биологических теорий преступности резко писал гамбургский еженедельник «Шпигель» со ссылкой на известных западногерманских специалистов. «Редко бывает, чтобы санкционированная медициной теория так явно служила делу социальной жестокости, как учение о врожденном предрасположении к преступным действиям», — пишет Тиль-ман Мозер. «Печальным фактором» называет он науку, которая помогала в течение многих лет избавлять общество от ответственности.

«В нашем обществе, — продолжает автор, — по-прежнему живучи представления о врожденном предрасположении к преступлениям, хотя мировая наука давно отказалась от них (разрядка наша.— И. К.). Каждый второй житель ФРГ считает, что человек «с плохой наследственностью» может стать преступником, даже если «он вырос и живет в наилучших условиях». Этим предрассудком страдают и те, кто стал жертвой. Один из заключенных тюрьмы для несовершеннолетних в Гамбург-Нойенгамме говорит о себе: «У меня плохая кровь».

Однако постепенно у нас начинают понимать, что преступность, беспризорность, правонарушения в большинстве случаев объясняются социальной ущемленно-стью в детские годы. «40 процентов наших подопечных,— говорит доктор Макс Буш, директор тюрьмы для несовершеннолетних преступников в Висбадене, — были уже в шестилетнем возрасте настолько испорчены, что судьба преступника стала для них неизбежной»2.

Вывод, который делает «Шпигель», тоже примечателен: «Там, где грудные младенцы из-за недостатка внимания становятся умственно неполноценными, там, где воспитанники «детских домов» и улицы становятся жертвой унизительного предрассудка о врожденном предрасположении к преступлению, где дефект речи и бедность языка хоронят надежду на равные возможно-

1          Sutherland E. H. and С г е s s с у D. К. Principles of Crimi

nology. Philadelphia, 1960, p. 47.

2          См. «За рубежом», 1973, № 5, с. 27.

сти, там, где не хватает всего, что необходимо для превращения подростка в зрелого человека, — там даже конституционное право на воспитание и «свободное развитие личности» представляет собой абстрактный социально-медицинский рецепт: он может быть и правильным, но ни в одной аптеке получить по нему лекарство невозможно».

Таким образом, биологизация общественных явлений, приписывание генетическому коду значения фактора, определяющего причины преступного поведения человека, ставит с ног на голову историю развития человеческого общества.

Известный ученый Ю. Г. Вельтищев так характеризует проблему наследственности: «У человека два вида наследственности: биологическая, которая меняется очень мало (в ближайшее тысячелетие по крайней мере генотип человека почти не изменится), и социальная, как бы компенсирующая ту остановку, которая создалась в наследственности биологической»1.

Советский ученый выносит приговор биологизатор-ским концепциям, касающимся человека вообще и биологических причин преступности в частности: «Оставлю в стороне все генетические программы «выращивания гениев». Мы принципиально не можем согласиться с утопической побасенкой о «парниковых» людях. (Кстати, она становится модной в странах капитала.) Выращивать таким способом гениев — это в конечном итоге создавать элиту, увековечить постулат о классовом неравенстве. Гена исключительности не существует, так же как не существует генов воровства или разврата»2.

Нельзя не отметить, что биологизаторские теории преступности тесно связаны с возрождением евгенических взглядов. Евгеники, как известно, говорили о генетической неполноценности масс людей и необходимости в этой связи селекционного «улучшения» человека (наподобие растений и животных), что привело их к крайне реакционным выводам.

Академик Н. П. Дубинин пишет в связи с этим: «-..практика по переделке генов для современного чело-

3*

«Наука и жизнь», 1973, № 6, с. 27. -Там  же.

35

вечества была бы губительной, ибо современная генетика без селекции не может целенаправленно поменять гены в популяциях. Селекция же для человека невозможна, даже если оставить в стороне ее этическую недопустимость. Гигантский размер растущей численности человечества ставит в этом отношении непреодолимые преграды, в случае же попыток такого рода без преувеличения можно сказать, что на человечество обрушились бы демонические силы невежественной науки. Потребовалось бы разрушение семьи, высоких чувств любви, поэтическая сущность бытия человека была бы уничтожена. Человечество превратилось бы в экспериментальное стадо»1.

Нужно ли после этого говорить, как далеко можно зайти в криминологии, если полагать, что преступников можно «улучшать» генетическим путем? А какие при этом следуют идеологические и политические выводы, марксистам абсолютно ясно2.

'Дубинин Н. П. Вечное движение, М., «Политическая литература», 1973, с. 65.

2 В этой связи мы считаем глубоко ошибочными положения, выдвинутые советским генетиком В. Эфроимсоном в статье «Родословная альтруизма» («Новый мир», 1971, № 10), где он утверждает, что этические недостатки, преступность и даже исторические события генетически обусловлены. При этом он заявляет, что всю преступность не объяснишь одними социальными факторами.

Вызывает недоумение и позиция отдельных авторов, которые, приняв участие в обсуждении указанной статьи (исключая проф. М. Д. Шаргородского, выступившего со справедливой критикой), считают, что В. Эфроимсон сделал попытку «усилить гуманистические начала» в сфере борьбы с преступностью в социалистическом обществе. Невольно возникает вопрос: разве социализм нуждается в «гуманизации» средств борьбы с преступностью и антиобщественным поведением? И с каких пор поиски биологического начала преступности в человеке стали гуманизмом?

Всегда было наоборот.

Здесь мы хотели бы заметить, что попытка постановки вопроса о том, что якобы в условиях социалистического общества признание биологических свойств в качестве причин преступного поведения и принятие различных методов биологического (медицинского) вмешательства есть гуманизм, а в условиях капитализма — это реакция (таков примерно ход мыслей поддерживающих позицию В. Эфроимсона), по меньшей мере вызывает удивление. Конечно, достижения той или иной науки в эксплуататорском и социалистическом обществах используются по-разному. Но такая постановка вопроса означает, что, если преступность генетически обусловлена, значит, она вечна, значит, вообще тогда нечего говорить о преступности в разных общественно-экономических форма-

36

К биокриминологам, особенно евгенического толка, толкующим о предрасположенности человека к преступлениям, о необходимости «улучшать» человека хирургическим и иным путем, приписывающим человеку злое начало, очень подходят следующие слова Шибута-ни: «В каждом обществе от интеллигенции ждут, что она объяснит происходящее и обеспечит некоторое руководство людьми. Но как много художников, писателей и философов нашей эпохи поглощены другими проблемами! Их внимание привлекает ненормальное, подлое, уродливое. Многие из них, кажется, поставили себе целью доказать, что человек заслуживает презрения»1.

Таким образом, стремительное развитие биологической науки в буржуазном обществе в условиях научно-технического прогресса почти не продвинуло человечество вперед в разоблачении лженаучных биологических теорий преступности. Более того, в ряде случаев идеологи буржуазии и «опровергатели» марксистских материалистических концепций получили возможность спекулировать на непроверенных фактах и гипотезах. Мы уже не говорим о том, что наиболее реакционные представители буржуазной науки предлагают оперативное вмешательство в жизнь человека, чтобы он не был (или не стал) преступником (что уже было при фашизме), и даже предлагают переделывать идеологию человека путем различных операций.

2. С биологическими теориями в их утверждении вечности преступности и всего «злого» в человеческой личности тесно связаны некоторые современные психологические концепции, в особенности неофрейдистского толка. Фрейдизм по существу тоже узаконил животное начало в человеке, поступками которого якобы движут бессознательные глубинные (главным образом, сексуальные) инстинкты, по своей природе неустранимые и \являющиеся причиной совершения преступлений. И хотя современные неофрейдисты (Э. Фромм, К. Хорни я др.) вносят в теорию психоанализа поправки о влиянии на человека и социальных факторов, они не преодолели основного порока фрейдистских концепций: ан-

циях.  Все вопросы классового  подхода  к социальным  явлениям, к методам  борьбы с ними при таком подходе снимаются. 1 Указ, соч., с. 492.

37

тиислорнзма, биологизации социальных явлений, игнорирования общественно-исторической практики человека.

Английский ученый Лоуренс, например, в полном соответствии с «новейшими» концепциями неофрейдизма, утверждает, что каждый индивид озабочен тем, чтобы убить, уничтожить, отравить другого индивида, в котором он всегда видит своего возможного соперника1.

Неофрейдистские концепции служат идеологическим оправданием не только преступности как таковой и ее «вечности», но и всех преступлений капитализма, включая развязываемые им войны, зверства, чинимые на захваченных территориях, практику расизма. Психоаналитические концепции в современной бумажной оберт-•ке по существу являются теоретическим оправданием разгула насилия, сексуальных извращений, наркомании и на этой основе — преступности. Неофрейдизм стал, с одной стороны, орудием оправдания разложения, которое несет человечеству «массовая культура», а с другой— теоретическим обоснованием вечности преступности и невозможности успешной борьбы с ней. Вполне понятно поэтому, почему эта теория стала одним из наиболее модных в настоящее время средств «опровержения» марксистско-ленинской теории о путях развития человеческого общества вообще и о природе и причинах антиобщественного поведения и преступности в частности.

«Стремление дать личности как общественно-историческому образованию теорию с биологической основой является одним из тех заблуждений, устойчивость которых, а лучше сказать — относительная критическая безнаказанность (разрядка наша.— И. К.)—ясно показывает, что психология не совсем еще достигла научной зрелости», — говорит известный французский философ Люсьен Сэв2. И хотя он говорит в данном случае о психологической науке, его высказывание носит общефилософский, общесоциологический характер, относится к теории личности в целом. При этом Люсьен Сэв видит в теоретических концепциях от-

1          Laurence ,I.  Operational Research and Social Science. Lon

don, 1966, p. 367

2          Люсьен Сэв, Марксизм и теория личности, М, «Прогресс»,

1972, с. 314.

-•••

ражение борьбы идеологий. Вот почему он замечает, что «биологизм, бесспорно, является сегодня самым распространенным идеологическим суррогатом все еще отсутствующей теории личности»1.

Подчеркивая социальный характер поступков личности, особенностей ее формирования, он пишет: «...ни один физиолог никогда не обнаружит стоимости рабочей силы в нервной клетке и ни один генетик никогда не найдет ее источника в хромосомах»2. И как бы подводя итог, давая политическую оценку биологизатор-ским концепциям личности и причин ее поведения, Лю-сьен Сэв подчеркивает: «Здесь, следовательно, кроется соблазн возможного отхода от марксизма, который буржуазная мысль постоянно стремится использовать»3 (разрядка моя. — И. К.).

Таким образом, генетика, основанная на марксистском историко-материалистическом подходе к человеку, /должна будет способствовать «захоронению» одного из старейших, живучих и вредных предрассудков, не ^имеющих ничего общего с подлинным гуманизмом, — биологической предрасположенности человека к преступлениям. Только заблуждениями (или пережитками их) можно объяснить наличие в современном уголовном законодательстве ряда капиталистических государств таких изуверских наказаний, как кастрация и стерилизация.