§ 4. ТЕОРИИ   ОБ   ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ, ТЕХНИЗАЦИИ, МИГРАЦИИ И ДРУГИХ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЯХ  И ПРОЦЕССАХ  КАК ПРИЧИНАХ ПРЕСТУПНОСТИ

1. То, что относится в целом к научно-технической революции, характеризует и отдельные ее проявления. Такой вывод делают, и со своих позиций вполне логично, теоретики вреда научно-технического прогресса. Буржуазные социологи, криминологи и юристы считают причинами преступности такие проявления научно-технического прогресса, как урбанизация, индустриализация, технизация производства и тому подобные процессы и явления, а также миграцию населения. Здесь, вероятно, следовало бы заметить, что эти явления присущи обществу в любой период его движения вперед. Вслед за тем, как люди стали жить общинами, как возникло разделение труда, они стали строить такие жилища, где можно было бы укрыться от врага. Так стали появляться сначала укрепления, а потом и те образования, которые получили наименования крепостей и городов. Это ведь тоже урбанизация. Вслед за примитивными орудиями труда появились сначала усовершенствованные их варианты, а затем различные приспособления и машины. Это тоже и индустриализация, и технизация.

Люди никогда не были привязаны к какому-то одному месту. Они перемещались (мигрировали) в поисках наиболее удобных и выгодных мест проживания. В последующем миграция перестала быть стихийной (хотя и за этой стихийностью скрывались определенные закономерности), а стала организованной и даже насильственной (при освоении захваченных территорий, например, с помощью ссыльных преступников, да и не только преступников, а просто неугодных господствующим классам людей).

Однако все эти явления и процессы до последнего времени не объявлялись причинами преступности.

Но прежние объяснения причин преступности перестали убеждать, практически все теории об этих причинах оказались несостоятельными. Более того, центр тяжести их стал перемещаться не на объяснение причин преступности, а на обоснование ее роста. В то же время, поскольку очевидно, что преступность — явление соци-

54

альное, стали искать ее объяснение в различных сторонах «абстрактной» социальной жизни.

Такие наиболее последовательные современные сторонники этих теорий, как М. Клайнерд, К. Шоу, Н. Моррис и др., основываясь на том, что преступность в городах выше, чем в сельской местности, видят причину этого в существовании и развитии самих городов (урбанизации) и городских трущоб.

В докладе на III Конгрессе ООН (1965 г.) П. Солис прямо говорил, что буржуазное общество не в силах противостоять стремительному напору урбанизации, которая, по его убеждению, неизбежно связана с ростом преступности, и потому призывал «приспособиться» к ней, чтобы как-то уменьшить ее криминогенное значение. Аналогичные высказывания звучали в выступлениях подавляющего большинства буржуазных ученых и на IV Конгрессе в Киото.

М. Клайнерд уже после IV Конгресса ООН написал большую статью «Планирование предупреждения преступности и правонарушений в городах», опубликованную в сборнике, изданном Организацией Объединенных Наций, где, исходя лишь из статистических данных, правильных самих по себе, но не вскрывающих глубинных процессов, происходящих в капиталистическом обществе, прямо говорит о том, что современный город рождает преступность1.

Необходимо сказать, что и М. Клайнерд, и многие другие ученые, говорящие об урбанизации как причине преступности, делают выводы на основе довольно глубоких наблюдений жизни людей в условиях того, что они называют урбанизацией. Более того, они не только, подчас с горечью, констатируют тяжелые условия жизни, но довольно резко критикуют создавшееся положение, вносят предложения по специальным вопросам, также представляющие интерес. Поэтому то, что они говорят, во многом заслуживает внимания, ибо позволяет более детально, уже на базе марксистско-ленинской методологии, разобраться в проблемах преступности.

Вообще говоря, среди ученых, связывающих преступность с условиями социальной жизни капиталисти-

1 «A Policy approach to planning in social defence», United  Nations, New York, 1972.

55

ческого общества, видящих в этих условиях причины преступности, хотя и не делающих, как мы уже подчеркивали, необходимых выводов вследствие методологической ограниченности, есть люди с прогрессивными взглядами. Оценка их не может быть такой же, как и тех, кто использует социологические теории для нападок на марксистско-ленинскую теорию и практику борьбы с преступностью в социалистическом обществе. Однако при этом необходимо отметить, что все буржуазные теоретики обходят вопрос о том, что уродливое развитие капиталистического города является следст* вием основных пороков самого капиталистического общества. Вот, например, одно из определений урбанизации, принятое буржуазными учеными: «Урбанизация представляет собой форму структурных изменений (неизвестно чего? — И. К.), являющуюся обычно результатом экономического роста, который повсюду и наиболее очевидно считается связанным с ростом всех видов преступлений, особенно с преступностью несовершеннолетних»1.

Конечно, четким это определение не назовешь. Нельзя согласиться также и с утверждением о всеобщности этой причины, хотя многие криминологические аспекты капиталистической урбанизации учеными разработаны довольно подробно. Урбанизация рассматривается, например, как комплекс психологических, социологических и экономических процессов, меняющих характер размещения людей, их трудовые привычки, досуг, создающих более сложный характер жизни, обезличку отношений, изменяющих характер жилищных условий и застройки городов.

Но суть проблемы заключается в том, что все указанные процессы буржуазные теоретики неосновательно рассматривают как криминогенные, тогда как не все

1 Указ, сборник ООН, с. 11.

Вопросу урбанизации и ее влияния на сельскую местность и преступность посвящен целый ряд исследований буржуазных ученых. Интерес, в частности, представляет статья профессора социологии католического университета в Рио-де-Жанейро (Бразилия) Хосе Артура Риоса «Planning for Crime and Delinquency prevention and control in Rural Areas» в сборнике «A Policy approach to planning in social defence», United Nations, New York, 1972. cm. также Тилли Ч. Формы урбанизации. — «Американская социология». М., «Прогресс», 1972, с. 116—133.

56

они имеют такой характер, а если они и криминогенные то не сами по себе, а как выражение более общих закономерностей капиталистического общества.

Для крупных капиталистических городов наиболее характерно наличие трущоб, где ютится значительная часть городского населения. При этом чем крупнее и развитее город, тем более убоги трущобы.

Нельзя не сказать и еще об одной особенности капиталистической урбанизации. Даже те городские районы, которые в прямом смысле слова не назовешь трущобами, весьма специфичны. Дома, которые там построены, приспособлены для извлечения прибыли. Застройка унылая. Это своего рода каменные мешки. Они многоэтажны, многоквартирны, многокомнатны, приспособлены для того, чтобы в них жило как можно больше народа. Бытовые удобства в них минимальные. Естественно, что туда поселяется и своеобразный контингент людей. Это обездоленные, в значительной части люди случайных заработков, проститутки, преступники.

Для капиталистической урбанизации весьма характерна судьба итальянского города Неаполя. Причем до разразившейся там в 1973 году эпидемии холеры и обострившихся в этой связи социальных конфликтов Неаполь рассматривался итальянскими правительствами лишь как город, привлекавший в силу своей исторической значимости и природных условий огромный приток туристов. И только. А между тем он был городом острейших социальных противоречий. Город, насчитывающий более 1 млн. 300 тыс. жителей, — типичное порождение условий капиталистического бытия. Он растет и одновременно умирает. В рабочих районах живет по 4—5 человек в одной небольшой комнате. И городские власти ничего не делают, чтобы улучшить жилищные условия. В Неаполе один врач приходится на 30 тыс. населения. Во многих районах нет медицинских учреждений. Не хватает 2 тыс. школьных помещений.

Более чем в 200 тыс. домов нет водопроводов. Достижения науки и техники практически обошли этот город. Город загнивает. И власти ничего не делают, чтобы исправить это положение. Стоит ли после этого удивляться, что число преступлений, совершенных в Неаполе в 1972 году, достигло 223 тыс. — значительно больше, чем за ряд предшествующих лет. Зато на фоне все

57

ухудшающихся условий жизни большинства населения процветают фешенебельные кварталы1.

Если говорить о «структурных изменениях», то эти «изменения» сводятся, очевидно, к тому, что в капиталистических городах изменяется в худшую сторону положение большинства населения. Их ли имеют в виду буржуазные теоретики? Может быть. Но тогда у них не хватает смелости связать это с самой сущностью буржуазных общественных отношений.

Криминогенна, таким образом, не урбанизация, а те социальные условия жизни, в которые попадают люди вследствие того, что меньшая часть человечества использует эти условия для обогащения и эксплуатации других людей.

При такой «урбанизации» есть еще целый ряд проблем, делающих трущобы крупных городов криминогенными. Одна из них заключается в том, что трущобы многих капиталистических городов пополняются за счет почти бесправного «цветного» населения. В США, например, это негры, пуэрториканцы, индейцы, мексиканцы. Такие трущобы превращаются в гетто, где люди живут без всяких надежд на лучшее, как бы со стороны взирая на общество «всеобщего благоденствш».

Президентская комиссия по вопросам преступности в США признала, что в «известном смысле социальные и экономические условия являются причиной преступности»2, >но тут же, уходя от напрашивающихся выводов, меланхолично отметила, что преступность всегда процветала в трущобах больших городов, которым свойственны перенаселенность, материальные лишения, социальная дезинтеграция и расовая дискриминация. Таким образом, и президентская комиссия слагает, что виновата абстрактная урбанизация.

Когда речь идет о трущобах, нужно говорить и об особых условиях взаимного влияния их жителей друг на друга. Они ведь составляют особую социальную группу людей, психология которых формируется под влиянием образа жизни. У них складывается специфи-

1          См.  Драгони  А д о л ь ф о,   Большие  города,   благо   или   про

клятье? — «За рубежом», 1974, № 6.

2          «The Challenge of Crime in a Free Society. A Report by the Pre

sident's Comission on Law Enforcement and Administration of Jus

tice», U. S.  Goverment Printing Office, Febr,  1967, p. 17.

58

ческая психология и специфические взгляды на жизнь. Они используют одинаковые каналы коммуникаций. Поэтому у них вырабатываются одинаковые или во всяком случае близкие взгляды на мир, на отношения между людьми, на свое место в обществе. Кроме того, пожалуй, как нигде в условиях трущоб складываются неформальные группы людей, часто преступные, враждующие между собой. У них свои воззрения и своя «культура».

В этой связи иногда буржуазные теоретики, наблюдая, как и под влиянием чего складываются преступные группы людей, полагают также, что преступность есть результат «конфликта» культур (Т. Селлин)1.

2. Остановимся далее на теории о миграции как причине преступности, поскольку здесь есть своя специфика, да и аргументы буржуазных теоретиков заслуживают более детального разбора.

Исходное положение заключается в том, что миграция населения есть причина преступности' потому, что она ведет к ломке привычных социальных связей, к дезинтеграции жизни людей, к материальным лишениям и другим отрицательным условиям жизни. При этом миграция, так же как и научно-техническая революция, урбанизация и т. п., абсолютизируется, рассматривается вне связи с общественными отношениями, в рамках которых она протекает.

Между   тем   без  миграции  развитие  человеческого общества   невозможно.  Это   естественное   и   полезное явление. Коренным остается вопрос — в рамках какого общественного строя имеет место миграция? Затем возникает и производный от первого вопрос, кто и во имя чего мигрирует? И лишь ответив на них, можно правильно определить истинную роль миграции в формировании преступного поведения и ответить на главный вопрос, является ли миграция причиной преступности. Если исходить из сложившегося положения, то преступность среди мигрантов действительно высока, гораздо выше, чем среди коренного населения. Это внешнее проявление миграции, в плену у которого оказываются иногда не только буржуазные теоретики. В этой связи есть смысл вернуться к одной проблеме, которая уже

1 S е 11 i п Т. Culture conflict and crime, Social science Research council, New York, 1938.

59

рассматривалась: к положению иностранных рабочих, без которых капиталистическое производство существовать не может. В частности, подъем производства и экономики, который достигнут, например, в ФРГ, немыслим был бы без рабочих рук иностранных рабочих. Отсюда следует, что миграция полезна и, более того, необходима. Но так как правовое и экономическое положение мигрантов ниже всякой критики, они вносят дезорганизацию в производство, совершают преступления. Однако дело здесь вовсе не в миграции, а в самой системе общественных отношений, которые ставят мигрантов в положение полулюдей.

Эта сторона связи миграции с преступностью в капиталистических государствах обычно не рассматривается буржуазными учеными, ибо они чаще предпочитают изучать лишь ту часть миграции, которую они называют «внутренней» и которая сама по себе, по их мнению, ведет к безработице, нарушению семейных связей, плохим жилищным условиям, а через них и к преступности. Между тем именно в условиях научно-технической революции и заинтересованности монополий в дешевой рабочей силе «внешнюю» и «внутреннюю» миграцию рассматривать нужно в равной степени.

Буржуазные теоретики довольно своеобразно трактуют еще один вопрос, связанный с миграцией. Речь идет о развитии средств транспорта. Они полагают, что развитие дорог и средств связи ускоряет миграцию в центры, способствует разорению сельской местности и лишает ее рабочей силы, усугубляя социальные проблемы в городах. С конечным выводом нельзя не согласиться, если говорить о содержании проблемы. Но наивно, конечно, выглядят рассуждения о вредности распространения дорог и средств связи как таковых.

По данным Всемирной федерации профсоюзов, в период с 1960 по 1972 год 200 млн. человек покинули деревню в поисках работы1. Разорение и безработица-вот суть проблемы, резерв преступности. Миграция — лишь следствие более крупных социальных закономерностей.

Буржуазные юристы, изучая преступления мигрантов, отмечают, что среди них наиболее распространены преступления на транспорте, контрабанда, торговля

1 «VIII Всемирный конгресс профсоюзов», с. 49.

60

наркотиками и побеги из тюрем. Однако они полагают, что этим дело не ограничивается и что миграция становится причиной всех видов преступного поведения.

Наблюдение, конечно, соответствующее действительности. Но суть состоит в том, что не сама миграция, а природа общества «всеобщего благоденствия» определяет и миграцию населения, и условия жизни людей, их бесправие, нищету и безработицу. Все это нельзя объяснить «бедами» научно-технической революции, урбанизации, миграции и тому подобных процессов и явлений.

/—ЗГЛреди причин, порождающих преступность, назы-/вается также рост населения.  Причем  формула  связи 1 этих явлений чрезвычайно проста:  чем  больше растет (население, тем выше преступность. Считается, что рост цтдеступности молодежи, например, обязательно должен быть пропорционален росту численности населения этого   возраста.    Более   того,   буржуазные/ криминологи употребляют   термин   «чрезвычайный рост населения». Они говорят, что он отягощает бремя кормильца, приводит   к   перенаселенности,   перерастает   возможности школ и сдерживает экономическое развитие страны.

Никто из теоретиков не может сказать, что же такое «чрезмерный рост населения». Конечно, когда население растет быстро, а общество и государство не думают о том, что нужно сделать, чтобы обеспечить своему народу условия, необходимые для жизни, когда незначительная часть населения наживается на эксплуатации большей его части, тогда среди прочих социальных конфликтов будет увеличиваться и преступность1.

В сочетании со всем тем, что несет людям научно-технический прогресс в условиях капиталистического общества, угроза роста преступности вследствие «чрезмерного роста населения» представляет собой в руках господствующих классов сильное средство политического давления на развивающиеся страны для проведения неоколониалистской политики. Здесь мы также видим абстрактное, упрощенное понимание причин преступности, стремление рост народонаселения связать н а-прямую с преступностью.

1 Всемирная федерация профсоюзов подсчитала, что ежегодно для обеспечения людей жильем необходимо строить 40 млн. новых квартир. См. указ, сборник, с. 46.

61

ИНИННИвЯЯИЯ

4. Хотя проблема преступности всегда была самой животрепещущей для правовой науки, в подходе к пониманию ее причин никогда «е было более или менее единого мнения. Причем не только в смысле коренного водораздела между представителями биологического и социологического направлений, но и внутри их. И нужно сказать, что развитие науки, научно-технический прогресс в условиях капиталистического общества не способствовали улучшению положения в этом плане. Сейчас, как и прежде, существуют разноречия, взаимоисключающие друг друга теории. Пожалуй, научно-техническая революция еще более обострила теоретиче-! скую разноголосицу. Прежде всего потому, что она не сняла, а обострила противоречия эксплуататорского общества. И теперь под сомнение ставится коренной вопрос, можно ли выработать концепцию общих причин преступности. Такие, например, известные за рубежом социологи и криминологи, как Мертон и Белл, полагают, что при изучении преступности следует ограничиться исследованием индивидуального преступного поведения либо, в крайнем случае, небольших групп преступников1. Э. Сатерленд также считал, что вследствие разнообразия преступного поведения можно изучить лишь причины отдельных преступлений. На такой же позиции стоит французский криминолог Стансю2. Поэтому довольно часто в буржуазной криминологии понятие причин преступности подменяется рассуждениями о «связи», «корреляционной зависимости». Вопрос «почему совершаются преступления» заменяется вопросом «как они совершаются». Наиболее откровенно это выразил Г. Манхейм: «Настало время вообще отказаться от поисков причин преступности и заменить теорию множественности причин, которая эклектична и для многих ученых представляется бессмысленной, менее претенциозной, но более практичной формулой, каковой является статистическая корреляция»3.

1          Robert   К.   М с г t о п.    Social    Structure   and   Anomie,    «The

sociology of  Crime and Delinquency», New York,  1962; Daniel Bell

Crime as  an American Way of      Life, «The Sociology of Crime and

Delinquency», New York, 1962.

2          S t anciu V. V. La criminalite a Paris, Paris, 1968, p. 347. Сто

ронником индивидуального «клинического»   (биокриминологического)

метода является и французский ученый Ж- Пинатсль  (Pinatcl  J.

Criminologie  clinique.   Dans'   «La  criminologie»,   Paris,   1969)

3Manheim H. Comparative criminology, London, 1965, p. 208.

62

5. Попытки увековечить преступность, связав ее напрямую с научно-технической революцией, с процессом прогресса и развития общества, антиисторичны но самому своему существуй Человечество идет к лучшему "емуг^-^виут-чтеоы избавиться от эксплуатации человека человеком, от тлетворного влияния частнособственнических отношений, чтобы прийти к подлинному равенству всех рас и народов, чтобы развивать науку, культуру, искусство, жить в обществе, где к победе придет коммунистический труд. Оно придет и к тому, чтобы избавиться от таких отрицательных явлений, как преступность. И нельзя пороки капитализма и вообще эксплуататорских общественно-экономических формаций перекладывать на научно-техническую революцию, без которой невозможно двигаться вперед по пути социального прогресса.

Буржуазные ученые очень много говорят о сложности «современного мира», о все ускоряющемся темпе жизни, якобы фатально действующем отрицательно на человеческую личность, говорят об усложнении условий, в которых живет в настоящее время человек1. И этой «сложностью» они объясняют все, в-ключая рост преступности. Но спрашивается, почему «современный мир» и «современный человек» (абстрактный?) ставятся в состояние какой-то исключительности? Да, условия современной жизни сложны, темп жизни убыстряется. Но разве каждяь конкретная историческая эпоха не была сложна по jBoeMy? Разве просто, например, было жить крестьянку в условиях бесконечных феодальных междоусобиц, в постоянном страхе быть убитым или лишенным средств к существованию, жить под угрозой потерять жену или дочь, приглянувшуюся самодуру-феодалу? Жизнь идет вперед, появляются новые сложности, но и новые средства, позволяющие человеку преодолевать их. И они, эти условия, сложны, может быть не больше, чем те, которые в конкретных исторических условиях эксплуататорского общества испытывал человек на более низких ступенях общественного развития. Подобные абстрактные рассуждения есть не что иное, как стремление завуалировать пороки эксплу-->'ататорского общества, с неизбежностью рождающего

1 См., например, F г о m m E. The Revolution of Hope, New York, '968; его   же. Escape from Freedom, New York, 1941.

63

преступность, скрыть их за рассуждениями о вредности для человека темпов века научно-технической революции.

Конечно, при научно-технической революции социальная жизнь и социальные структуры усложняются. Научно-техническая революция оказывает влияние на все компоненты общественной жизни и общественных отношений. Все эти процессы в разных социально-политических системах по-разному влияют на различные группы людей и на их поведение. Но это не значит, что сложности современного этапа развития человеческого общества нужно обожествлять и относить на их счет все издержки общественного развития. Такая абстрактная схема ничего не прояснит в существе происходящих процессов.

Часть II

ПРАВОВАЯ НАУКА И  ПРАКТИКА

БОРЬБЫ  С  ПРЕСТУПНОСТЬЮ

В СОЦИАЛИСТИЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ

В  УСЛОВИЯХ  НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОГО

ПРОГРЕССА