Глава 16. Латинская Америка

   Латиноамериканские государства  в первые десятилетия

XX в.  Вступление латиноамериканских государств в XX в.

происходило в условиях,  когда их социально-экономичес-

кие и национально-этнические структуры, мало изменивши-

еся после завоевания независимости, несли в себе многие

черты прошлого.  Латифундизм и клерикализм не были  по-

дорваны,  а процессы этнической интеграции и националь-

ной консолидации не завершились. Но развитие капитализ-

ма  привело  в XX в.  к росту социальной и политической

мобильности населения в латиноамериканских республиках,

к  утрате  земельной олигархией и клерикалами монополии

на власть. К руководству государством все чаще приходят

представители  национальной буржуазии,  прежде всего ее

верхушки.  Постепенно увеличивалась активность  полити-

ческой  жизни средних и беднейших слоев общества.  В XX

в.  в экономике и политике латиноамериканских республик

значительно возрастает роль иностранного капитала.    

   С начала  XX в.  постепенно преодолевается известный

изоляционизм,  присущий латиноамериканским государствам

в  XIX  в.  Они все более втягиваются в мировые хозяйс-

твенные связи,  в общий процесс развития цивилизации. В

результате  этого процесса ключевые позиции в экономике

латиноамериканских стран заняли не национальные  предп-

риниматели, а иностранцы. До первой мировой войны веду-

щую роль играли здесь английские компании. После первой

мировой  войны США,  опираясь на сформулированную еще в

XIX в.  президентом Монро доктрину: "Америка для амери-

канцев", постепенно начинают теснить своих традиционных

конкурентов. Американский капитал не только доминировал

в  важнейших  отраслях  промышленности и торговли стран

Латинской Америки,  но и приобрел здесь крупные земель-

ные  владения.  Господство  иностранных компаний вело к

деформированному развитию национальной экономики, к ис-

кусственной поддержке латифундизма, к                 

консервации антидемократических государственных и  пра-

вовых институтов.                                     

   Правящие круги США в начале XX в.  с помощью "дипло-

матии доллара" и политики "большой  дубинки"  усиливали

свое  политическое  и военное давление на правительства

латиноамериканских республик,  открыто вмешивались в их

внутренние дела. Правительство США под предлогом защиты

жизни и интересов американских граждан все чаще начина-

ет посылать морскую пехоту в различные латиноамериканс-

кие государства с целью поддержать проамериканские дик-

таторские режимы (интервенции на Кубе,  в Панаме, Доми-

никанской Республике,  Никарагуа, Гондурасе). С помощью

экономического  давления  и  военной силы правительство

США неоднократно навязывало латиноамериканским  респуб-

ликам договоры, которые грубо нарушали их суверенитет и

нормы международного права.  США неоднократно оказывали

нажим  на латиноамериканские страны с целью закрепления

за американскими компаниями льгот по аграрному, налого-

вому и горному законодательству этих стран.           

   Таким образом,  иностранный капитал,  крупная нацио-

нальная буржуазия и земельная олигархия  составляли  ту

основную силу, которая стояла на пути социального прог-

ресса и демократических преобразований. В XX в. за мно-

гочисленными путчами и военными переворотами скрывались

интересы не только местных олигархических кругов,  но и

иностранных компаний, соперничающих между собой за вли-

яние на континенте. В Гаити, например, в 1908- 1915 гг.

правительства  сменялись 7 раз и получили название "од-

нодневки".  Республика была опутана французскими,  гер-

манскими  и американскими займами и подвергалась посто-

янному шантажу.  В 1915 г.  США оккупировали Гаити  под

предлогом  "защиты  безопасности и собственности амери-

канских граждан" и с  целью  "помочь  гаитянам  создать

прочное правительство".                               

   В Доминиканской Республике в начале XX в.  шла бесп-

рерывная смена президентов-каудильо. Они были не в сос-

тоянии  платить проценты по иностранным займам.  В 1911

г.  в республике произошло антиамериканское  восстание,

вызванное   раздачей  американским  сахарным  компаниям

крупных земельных угодий. Опасаясь за судьбу американс-

ких  капиталов,  правительство США в 1915 г.  послало в

Доминикан-                                            

скую Республику  морскую  пехоту и фактически управляла

этой страной до 1924 г.                                

   Ожесточенная борьба за  власть  между  каудильо,  за

спиной которых стояли различные олигархические и проим-

периалистические группировки,  проходила и в других ла-

тиноамериканских республиках. Отдельные диктаторы в на-

чале XX в.  по своей жестокости и бесцеремонности в об-

ращении  с конституциями намного превзошли каудильо XIX

в.  Так, X. Гомес, захвативший в 1908 г. власть в Вене-

суэле, правил до 1935 г. В стране установилась свирепая

диктатура, Гомес не считал себя связанным судебной про-

цедурой и расстреливал людей только на основе того, что

"читал их мысли".                                     

   Жестокую диктатуру установил в Гватемале Э. Кабрера,

захвативший  власть еще в 1989 г.  и удерживавший ее 22

года.  Система доносов и подслушивании была в это время

столь  развита,  что  Гватемалу  называли страной,  где

"стены имеют уши".  В 1920 г.  палата депутатов осмели-

лась признать диктатора "душевно больным",  но он поса-

дил в тюрьму строптивых депутатов.  Лишь народное восс-

тание свергло кровавого диктатора.                    

   В начале  XX  в.  более быстрое развитие капитализма

повлекло за собой появление ростков нового в политичес-

ких системах латиноамериканских стран.  Возникают проф-

союзы,  крестьянские  объединения,  общедемократические

движения. Подрывается монополия "исторических партий" -

консерваторов и либералов, начинается постепенный пере-

ход  к многопартийной системе.  Возникают новые полити-

ческие партии.  В 1904 г.  впервые в истории Америки на

выборах  в конгресс Аргентины был избран депутат-социа-

лист. В ряде стран так называемого южного конуса по ти-

пу  французских радикалов возникают радикальные или ра-

дикально-гражданские партии (Чили, Аргентина и т. д.).

   Реформистски настроенные лидеры  этих  партий,  вос-

пользовавшись коротким пребыванием у власти, предприня-

ли попытки осуществить ряд экономических  и  социальных

преобразований,  заложить фундамент политической демок-

ратии.  Так,  в результате борьбы радикалов в Аргентине

во время первой мировой войны был принят закон,  по ко-

торому право голоса получили все граждане, достигшие 18

лет.  Такого не знало еще избирательное право передовых

государств Запада. Для того чтобы преодолеть пассив-  

ность и абсентеизм избирателей, самому голосованию при-

давался обязательный характер.  На выборах делалась от-

метка в паспорте голосующих.  Эта мера на практике ока-

залась утопичной,  но радикалы рассчитывали таким обра-

зом обеспечить участие более широких слоев населения на

выборах и укрепить свои политические позиции. В Уругвае

президент Батлье,  пытаясь внести элементы демократиза-

ции в политическую жизнь, ввел тайное голосование, поз-

волившее в какой-то мере ослабить характерное для стра-

ны,  как и для всей Латинской Америки, неприкрытое дав-

ление государственных властей на избирателей. Было вве-

дено также пропорциональное представительство всех пар-

тий.  Впервые на американском континенте в Уругвае было

принято законодательство об отмене смертной казни.    

   Одновременно правительство  Батлье  осуществило  ряд

мероприятий по развитию государственного сектора в эко-

номике страны.  В 1911-1915 гг. в Уругвае были национа-

лизированы железные дороги,  городской транспорт, неко-

торые банки,  страховое дело, доки, предприятия по про-

изводству и продаже горючего.  Правительство ввело сис-

тему протекционистских тарифов для защиты  национальной

промышленности, способствовало развитию народного обра-

зования,  провело декрет об отделении церкви  от  госу-

дарства.                                               

   Под влиянием рабочего движения в Уругвае было приня-

то самое передовое для того времени социальное и  рабо-

чее законодательство (закон о 8-часовом рабочем дне,  о

пенсиях по старости, о минимуме заработной платы). Этот

радикальный  реформизм  встретил яростное сопротивление

традиционных правящих сил, а также и иностранного капи-

тала.  Именно они добились отмены указанного выше зако-

нодательства и отстранения от власти  самих  реформато-

ров.                                                  

   Но в целом с началом XX в.  в Латинской Америке уси-

лились выступления широких масс населения против  авто-

ритарных режимов и продажных диктаторов.              

   Мексиканская Конституция  1917  г.  и ее последующее

развитие. Наиболее значительным событием в политической

жизни  Латинской Америки в начале XX в.  явилась мекси-

канская революция 1910-1917 гг.  Эта революция положила

конец одному из самых антинародных и жестоких на конти-

ненте режимов П.  Диаса,  узурпировавшего президентскую

власть, подчинившего себе практически все госу-       

дарственные' органы.  Он уничтожал своих конкурентов по

выборам  и  политических  противников без суда и следс-

твия.  В Мексике при Диасе говорили, что "желание стать

президентом - это болезнь со смертельным исходом".    

   Правительство Диаса распродавало национальные ресур-

сы страны.  Правящая политическая группировка так назы-

ваемых сьентификос (ученых) исходила из того,  что раз-

витие Мексики должно идти не путем внутренних реформ, а

в результате привлечения иностранного капитала. Законо-

дательство этого времени  предоставило  полную  свободу

деятельности иностранным, особенно американским, компа-

ниям.                                                 

   На основе Закона "О колонизации пустошей"  специаль-

ные  межевые  компании требовали от неграмотных кресть-

ян-индейцев предъявления документов с указанием на "за-

конные основания" владения. Таким образом, межевые ком-

пании конфисковывали крестьянские  земли,  переходившие

затем  в руки латифундистов и иностранных нефтяных ком-

паний.                                                

   В 1910 г.  в Мексике вспыхнула революция, в ходе ко-

торой была свергнута диктатура Диаса. Революция, начав-

шаяся как верхушечная,  как обычный  протест  либералов

против ненавистного авторитарного режима, по мере свое-

го развития вылилась в широкое антифеодальное и антиим-

периалистическое  движение,  направленное  прежде всего

против североамериканской экспансии.                  

   В 1917 г.  была принята новая  Конституция  Мексики.

Она  была разработана представителями национальной бур-

жуазии вскоре после того,  как было  жестоко  подавлено

вооруженное  крестьянское движение.  Но она как продукт

революции 1910-1917 гг.  отразила,  хотя и в измененной

форме, ряд требований народных масс. Конституция Мекси-

ки на момент ее принятия была наиболее  радикальным  из

всех  существовавших тогда в мире конституционных доку-

ментов.                                               

   Наиболее новаторскими были статьи Конституции,  пос-

вященные  основным  принципам государства.  Центральное

место занимала ст.  27,  которая  предусматривала,  что

"первоначальная собственность на земли и воды принадле-

жит Государству,  которое имело и имеет право  передать

их частным лицам,  создавая тем самым частную собствен-

ность".                                               

   В Конституции нашло свое отражение стремление мекси-

канской национальной буржуазии восстановить государ-  

ственный контроль над расхищаемыми иностранцами  нацио-

нальными  ресурсами.  Все полезные ископаемые,  а также

территориальные воды объявлялись "безусловной  и  неот-

чуждаемой" собственностью государства. Федеральное пра-

вительство могло уступать разработку этих богатств  (за

исключением  нефти и некоторых других полезных ископае-

мых) в виде концессии частным лицам  или  обществам  "в

соответствии с правилами и условиями,  предусмотренными

законами" Мексики.                                    

   Устанавливалось, что только мексиканцы и  мексиканс-

кие  компании  имеют  право приобретать в собственность

землю и воду,  получать концессии на шахты,  на  добычу

минерального топлива и т.  д. Государство могло предос-

тавлять такое же право иностранцам при условии, что они

заявят  в Министерство иностранных дел о своем согласии

считать их в отношении соответствующего имущества в ка-

честве мексиканцев. Таким образом, становилась несосто-

ятельной "правовая" аргументация,  которую неоднократно

использовали правящие круги США для того,  чтобы оправ-

дать  вооруженные  вмешательства  в  латиноамериканские

республики  под предлогом "защиты жизни и собственности

американских граждан".                                

   Мексиканская Конституция впервые в Латинской Америке

прямо  предусмотрела проведение аграрной реформы.  Про-

возглашалось,  что в целях "более справедливого распре-

деления  государственного  имущества"  должны  осущест-

вляться "необходимые меры" для раздробления латифундий,

развития  мелкой  земельной собственности,  образования

новых сельскохозяйственных общин.  Были  объявлены  не-

действительными произведенные при П.  Диасе конфискации

общинных индейских земель.                            

   Общины, не имевшие  достаточного  количества  земли,

могли наделяться ею из государственного земельного фон-

да.  Специальные комиссии должны были  изымать  в  этот

фонд присвоенную крупными латифундистами крестьянскую и

государственную землю.                                

   Конституция предписывала  в   целях   "справедливого

распределения общественных богатств" принятие необходи-

мых законодательных  мер  по  раздроблению  латифундий,

развитию  мелкой  земельной собственности,  образованию

новых сельскохозяйственных общин ("эхидос").          

   Федеральный конгресс и законодательные органы в шта-

тах должны были в соответствии с Конституцией опре-   

делить максимальную норму частного земельного владения.

Нельзя было посягать лишь на мелкую земельную собствен-

ность,  таковой,  по Конституции, объявлялось владение,

не превышающее 100 га орошаемой земли.  В ст. 27 содер-

жалось также указание на то,  что религиозные организа-

ции не могут приобретать недвижимое имущество,  владеть

таковым или принимать его в залог.                    

   На основе ст. 27 была осуществлена, хотя и растянув-

шаяся  на долгие годы и во многих отношениях непоследо-

вательная, аграрная реформа, способствовавшая перерасп-

ределению земли в пользу общинного сектора,  но при до-

минировании хозяйства капиталистического типа.        

   Отражая антимонополистические настроения пришедшей к

власти  национальной  буржуазии,  Конституция впервые в

практике мирового конституционализма запретила (ст. 28)

монополии  и  "монополистическую  практику  ограничения

торговли". Здесь же с учетом негативной практики приме-

нения  антитрестовских законов в США прямо указывалось,

что "не являются монополиями объединения рабочих, орга-

низованные для защиты их собственных интересов".      

   Конституция Мексики раньше, чем это имело место даже

в развитых странах Запада,  признала важные  социальные

права  трудящихся.  Специальный раздел "О труде и соци-

альном обеспечении",  состоявший из одной, но детализи-

рованной  статьи (ст.  123),  стал основой для принятия

специального кодекса законов о труде.  В  этом  разделе

предусматривались 8-часовой рабочий день,  особые усло-

вия труда для женщин и  подростков,  еженедельный  день

отдыха и ежегодный отпуск, послеродовой отпуск для жен-

щин и т. д. Зарплата не должна была впредь выплачивать-

ся  товарами,  чеками и расписками.  Впервые в перечень

прав,  провозглашаемых конституциями,  включались право

рабочих объединяться в профсоюзы и право на забастовку,

хотя последнее и ослаблялось рядом оговорок: забастовки

не  должны  сопровождаться  "актами  насилия" или иметь

иные цели,  кроме как достижение "равновесия между раз-

личными факторами производства" и т. п.               

   По мере  дальнейших  успехов  мексиканского рабочего

движения ст. 123 дополнялась новыми положениями, содер-

жащими  уступки в области социального обеспечения,  жи-

лищного строительства и т. п. В целом эта статья модер-

низировалась  и подвергалась изменениям 47 раз,  т.  е.

больше,                                               

чем любая другая статья конституции. Мексиканская Конс-

титуция отчетливо отразила  и  некоторые  другие  новые

тенденции в развитии конституционализма XX в.  Так, она

отступает .(и в ряде случаев более решительно, чем Вей-

марская конституция Германии 1919 г.),  от традиционных

идей индивидуализма. В ней делается упор на "социальную

справедливость",  на  "гармонию  частных и общественных

интересов", а поэтому и государство рассматривается как

основной инструмент сглаживания социальной напряженнос-

ти и конфликтов. Необходимость укрепления экономической

самостоятельности и ускорения научно-технического прог-

ресса надолго предопределила особую экономическую и со-

циальную роль государства в Мексике. Конституция по су-

ти дела отказалась от традиционного экономического  ли-

берализма  и предусмотрела рост вмешательства государс-

тва в различные сферы общественной жизни на основе "со-

циального партнерства".  Следует отметить, что экономи-

ческая и социальная функции государства в Мексике и  до

сих  пор  далеко не исчерпали своего прогрессивного со-

держания. Об этом свидетельствует, в частности, ряд мер

по  защите национальной экономики от иностранного капи-

тала, предпринятых правительством Мексики в 30-х, а за-

тем в 70-80-х гг., а также растянувшаяся на десятилетия

аграрная реформа, и т. д.                             

   Конституция 1917 г.  приспособила к новым историчес-

ким условиям ту модель государственной организации, ко-

торая в основных своих чертах была создана еще по конс-

титуциям 1824 и 1857 гг. "Мексиканская модель государс-

тва исходит из федерализма,  порожденного в свое  время

глубокой  экономической и политической децентрализацией

страны. В XX в. в связи с быстрым развитием капитализма

в  экономической и политической жизни Мексики тенденции

к централизации власти являются  доминирующими.  Однако

федерализм  уже  традиционно  вошел в государственную и

правовую практику страны.                             

   В рамках Конституции 1917 г.  федеральное устройство

получило даже дальнейшее развитие. Конституция признает

суверенитет штатов и их право на самостоятельную  конс-

титуцию,  но  приоритет  федерации в политической жизни

страны является очевидным и  обеспечивается  с  помощью

целого  ряда  конституционных и неконституционных меха-

низмов, в частности, института так называемой федераль-

ной интервенции. Верховная власть в федерации организу-

ется согласно принципу разделения властей, который дав-

но укоренился в латиноамериканских республиках,  хотя и

продемонстрировал неспособность достичь той цели,  ради

которой  он введен,  т.  е.  предотвратить концентрацию

власти в одних руках, а следовательно, и авторитаризм.

   По традиции,  свойственной  разделенной  федеральной

власти,  Конституция  Мексики на первое место выдвигает

законодательную власть, скрупулезно определяя структуру

и  компетенцию  Федерального  конгресса,  организацию и

специальные полномочия палаты депутатов и сената, поря-

док разработки и утверждения законов и т.  д. Последую-

щие поправки к Конституции,  особенно в 1977 г., расши-

рили  полномочия конгресса в сфере экономики и по конт-

ролю за внешнеполитической деятельностью правительства.

Фактически стержнем в конституционном механизме Мексики

является президент.  Его особое место в системе органов

федеральной  власти  определяется  тем,  что Мексика по

форме правления - типично президентская  республика.  В

руках  президента совмещаются функции главы государства

и главы исполнительной власти.  В этом качестве  прези-

дент осуществляет представительские функции,  руководит

всем государственным аппаратом, возглавляет вооруженные

силы,  обладает реальной политической возможностью пол-

ностью контролировать законодательный процесс.        

   В Конституции в расширенном виде представлен  тради-

ционный набор политических и личных прав граждан вместе

со специфически мексиканским судебным порядком примене-

ния приказа о защите прав,  нарушенных актами или дейс-

твиями государственных органов ("ампаро").            

   Конституция Мексики 1917г.,  как и Конституция  США,

является "жесткой", т. е. предусматривает сложный поря-

док принятия поправок,  но в силу особенностей дальней-

шего  развития политической системы она часто подверга-

ется пересмотру.  Начиная с первой реформы в июле  1921

г.  и до 1984 г.  Конституция претерпела 369 изменений,

которые затронули 55%  ее статей.  Эти изменения свиде-

тельствуют  о том,  что правящие круги Мексики овладели

искусством своевременно приводить в  действие  механизм

социальных уступок и политического маневрирования.    

   Конституция Мексики,  несмотря на подвижность и дек-

ларативность ряда статей, способствовала формированию 

относительно стабильной и вместе с тем достаточно прис-

пособленной к меняющимся условиям политической системы.

Одной из особенностей этой латиноамериканской республи-

ки является то, что уже с конца 20-х гг. армия переста-

ла  оказывать  непосредственное влияние на политическую

жизнь.  Это в свою очередь  позволило  стране  избежать

столь  обычных  для  континента военных мятежей и госу-

дарственных переворотов.                              

   Одним из  основных  элементов  политической  системы

Мексики   является  Институционно-революционная  партия

(ИРП),  учрежденная в 1929  г.  правящей  группировкой,

стремившейся  получить  широкую  социальную опору.  Эта

партия,  с самого начала ставшая правительственной, как

видно из ее названия, рассматривает себя как наследницу

продолжающейся революции.  В партии  были  созданы  три

сектора:                                              

   аграрный, рабочий и народный,  что должно было обес-

печить представительство различных классов и слоев  на-

селения под эгидой партийного руководства и самого пре-

зидента.                                              

   С момента своего создания и  до  настоящего  времени

ИРП  неизменно находится у власти,  чему способствовало

ее срастание с государственным аппаратом.  До недавнего

времени  фактически  сложившаяся  однопартийная система

препятствовала участию политической оппозиции  в  госу-

дарственных органах.  К середине 70-х гг. XX в. накопи-

лось значительное недовольство населения  однопартийной

системой и монополией ИРП на государственную власть.  В

1977 г.  конституционная реформа несколько демократизи-

ровала политическую систему Мексики,  так как ввела из-

бирательные квоты, что гарантировало оппозиционным пар-

тиям небольшое количество мест в конгрессе.  Но реформа

не подорвала политической гегемонии ИРП, являющейся, по

сути дела, президентской партией. Она не оправдала так-

же расчеты руководства ИРП на создание "управляемой оп-

позиции"  и на стабилизацию "мексиканской модели" госу-

дарства и политической системы.                        

   Латиноамериканские государства в середине XX в.  Уже

с 30-х гг. зависимое и деформированное развитие капита-

лизма,  усилившее социальные контрасты,  привело к мед-

ленным,  но  неизбежным изменениям в латиноамериканском

обществе и в его политической системе.                

   Латифундизм, авторитаризм,  незавершенность процесса

этнической интеграции, сохранение традиционного уклада

жизни коренного населения и другие тому подобные факто-

ры самым тесным образом переплелись с социальным рефор-

мизмом,  с использованием новейших  достижений  НТР,  с

быстрой  урбанизацией,  с  ломкой  старых поведенческих

стереотипов и политического сознания.  В XX  в.  значи-

тельно  возросла  социальная мобильность и политическая

активность масс, их стремление к самостоятельному учас-

тию в политической жизни,  причем в самых разнообразных

формах.  Все возрастающую роль начинает играть в  жизни

латиноамериканских  государств внешний фактор.  Широкая

экспансия иностранного капитала имела своим результатом

и  политическую  экспансию,  стремление правящих кругов

ведущих держав использовать страны субконтинента в сво-

их глобальных военно-стратегических целях.            

   В 30-е  гг.  нацистская Германия предприняла попытку

подчинить себе с помощью "пятой колонны"  (профашистски

настроенных  эмигрантов  и т.  д.) ряд южноамериканских

республик (Бразилия, Боливия и др.). Под влиянием евро-

пейского  фашизма  в  некоторых  странах  южного конуса

(Бразилия,  Аргентина,  Чили и др.)  сложились  и  свои

"корпора-тивистские",  "институционалистские" организа-

ции,  партии тоталитарного типа,  а также и сами  воен-

но-фашистские диктатуры. Так, Доминиканская партия, ор-

ганизованная сверху диктатором Трухильо по тоталитарно-

му  типу,  автоматически включила в себя всех государс-

твенных служащих.                                     

   Особенно в 30-40-х гг.  XX в.  образцам европейского

фашизма и "корпоративизма" следовала Конституция Брази-

лии 1937 г.,  в которой профашистски настроенный дикта-

тор Варгес декларировал создание так называемого нового

государства.  После разгрома нацизма во второй  мировой

войне  позиции фашистских и неофашистских партий ослаб-

ли, они утратили массовую социальную базу, но сохранили

свое  влияние в ряде латиноамериканских стран,  нередко

сливаясь с террористическими группировками.  В 30-е гг.

активную  борьбу  с  европейским фашизмом за влияние на

латиноамериканские страны повели также  правящие  круги

США. Североамериканский капитал в рамках политики "доб-

рого соседа" президента Ф. Рузвельта существенно потес-

нил своих конкурентов, закрепил свое доминирующее поло-

жение на субконтиненте.  Зависимость латиноамериканских

государств от северного соседа еще более возросла после

второй мировой войны,  когда стратегически важный  суб-

континент  стал  ареной "холодной войны" и конфронтации

двух "сверхдержав" (США и СССР).                      

   В послевоенные годы правящим кругам США удалось втя-

нуть  правительства латиноамериканских стран в борьбу с

"красной опасностью" и развернуть широкую антикоммунис-

тическую кампанию, а тем самым подчинить их своим воен-

но-политическим планам.  В 1947 г. в Рио-де-Жанейро США

добились  от  латиноамериканских  государств подписания

Пакта об обороне Западного полушария. В 1948 г. на базе

созданного еще в начале века Панамериканского союза бы-

ла учреждена Организация американских государств (ОАГ).

   Принятая в том же году ОАГ Декларация о  защите  де-

мократии,  а также Каракасская доктрина 1954 г. стали в

50-60-х гг.  своего рода программными документами  ОАГ.

Они должны были стать заслоном от "подрывного" движения

на континенте и от "проникновения коммунизма". Посколь-

ку  прямые интервенции США в латиноамериканских респуб-

ликах становились все более уязвимыми в глазах  общест-

венного мнения, то теперь защита американских интересов

осуществлялась под флагом ОАГ с использованием так  на-

зываемых  межамериканских  вооруженных сил (вооруженная

интервенция в 1954 г.  в Гватемале, в 1964 г. - в Пана-

ме, в 1965 г. - в Доминиканской Республике и т. д.).  

К титульной странице

Вперед

Назад

***********************************

   С конца 60-х гг. стало все более ясно обнаруживаться

стремление латиноамериканских республик к  противодейс-

твию гегемонистской политике США,  к проведению незави-

симого внешнеполитического курса.  Это нашло свое отра-

жение  в целом ряде документов и решений ОАГ.  Однако в

тех случаях,  когда ОАГ не давала официального согласия

на  использование  межамериканских подразделений,  США,

как и в прежнее время, прибегали к открытому применению

военной силы против правительств тех республик, которые

рассматривались как слишком "красные" или по иным  при-

чинам становились нежелательными для США (Гренада,  Па-

нама, Гаити).                                         

   С 60-х гг.,  стремясь нейтрализовать влияние револю-

ционных  сил  и  ослабить  антиамериканские настроения,

правящие круги США стали в большей степени делать став-

ку на использование в странах Латинской Америки полити-

ки реформизма. С этой целью была разработана программа

"Союз ради  прогресса",  предусмотревшая предоставление

США финансовой помощи тем  латиноамериканским  странам,

которые становятся на путь "мирной регулируемой револю-

ции",  т. е. проведения постепенных аграрных преобразо-

ваний и других социально-экономических реформ,  направ-

ленных на модернизацию капиталистических порядков.    

   Данная и последующие программы развития,  хотя в це-

лом потерпели провал, все-таки дали толчок к капиталис-

тическим преобразованиям.  Это в свою очередь  повлекло

за собой быстрый рост внешней задолженности,  которая в

настоящее время превратилась в  одну  из  самых  острых

проблем  на  субконтиненте.  Многие  латиноамериканские

республики оказались опутанными долгами транснациональ-

ным корпорациям и Международному валютному фонду.     

   Сложный клубок  внутренних  и  внешних экономических

противоречий,  большая социальная и этническая  неодно-

родность общества, рост политической активности населе-

ния ускорили в 30-60-х гг.  падение монополии  "истори-

ческих  партий"  и  процесс формирования многопартийных

систем. В большинстве стран обычным стал широкий спектр

политических партий, начиная от профашистских группиро-

вок и традиционных консерваторов и либералов и заканчи-

вая  коммунистами и ультралевыми партиями и подпольными

объединениями.                                        

   Многие из этих партий имели  аналогичные  "родитель-

ские"  организации  в  других странах Запада (например,

христианские демократы, социал-демократы и др.), но не-

которые  из них зародились или получили распространение

как специфически латиноамериканское явление. Среди пос-

ледних  в первую очередь выделились национально-револю-

ционные партии, которые с самого начала ориентировались

на  создание широкой социальной базы - на средние слои,

оттесненные от основных рычагов власти,  на интеллиген-

цию,  студенчество,  крестьянство и т.  д.  Такого рода

партии,  как,  например, созданный в Перу еще в 1924 г.

Американский  народно-революционный  альянс (АПРА),  на

первых порах характеризовались высоким антиолигархичес-

ким и антиимпериалистическим зарядом. Они выступали под

флагом "национальных",  "народных"  революций,  нередко

принимали самое активное участие в вооруженной борьбе с

диктаторами,  узурпировавшими президентскую власть. Од-

нако  после  прихода  к власти такие партии действовали

лишь в рамках                                         

ограниченного реформизма,  утрачивая  антиимпериалисти-

ческий запал,  шли на соглашательство с правыми силами.

Столь  же  специфическими  и  чисто латиноамериканскими

партиями,  возникшими в середине XX в.,  стали разнооб-

разные  популистские,  трабалистские  (рабочие) партии.

Эти партии имели националистическую направленность,  но

еще  более ярко выраженную склонность к ставке на лиде-

ра,  "вождя партии" харизматического типа. Как показала

деятельность перонистов в Аргентине, варгистов в Брази-

лии,  эти партии,  приходя к власти,  проводили в жизнь

частичные реформистские меры,  но при этом быстро прев-

ращались в жестокие (иногда и профашистские) режимы.  

   Другой характерной чертой партийных систем Латинской

Америки в середине XX в.  была их нестабильность, кото-

рая отражала в конечном счете нестабильность самих эко-

номических  и  политических структур.  К середине XX в.

практически полностью уходят с политической арены  "ис-

торические партии". Лишь в Колумбии либералам и консер-

ваторам удалось на какое-то время  сохранить  монополию

на  государственную  власть.  Принятая  здесь в 1957 г.

поправка к Конституции предусмотрела,  что пост  прези-

дента республики на определенное время поочередно заме-

щается кандидатами от либеральной и консервативной пар-

тий.                                                  

   Особенностью партийных  систем  в  странах Латинской

Америки,  которая также  определялась  общим  кризисным

состоянием  общества,  стали  политический максимализм,

правый и левый  экстремизм,  отсутствие  сколько-нибудь

прочного политического центра. В середине XX в. в целом

ряде стран Латинской Америки,  особенно в тех,  которые

пережили экономические и политические катаклизмы,  сама

накаленная политическая обстановка  породила  многочис-

ленные ультралевые и экстремистские группировки,  кото-

рые отвергали легальные методы борьбы,  признавали лишь

практику террора, партизанской борьбы и т. д. Кубинская

революция 1959 г., выросшая из партизанской войны, сво-

им примером способствовала дальнейшему углублению рево-

люционного процесса на всем континенте.  Но и на Кубе в

ходе строительства социализма по подобию СССР произошло

обычное для Латинской Америки  постепенное  превращение

государства в авторитарное.                           

   Все возрастающая   политическая  активность  широких

слоев населения, рост антиимпериалистических и демокра-

тических настроений,   глубокий   кризис   традиционных

структур оказали специфическое воздействие и  на  госу-

дарственно-правовую  жизнь латиноамериканских республик

в середине XX в. Для большинства из них по-прежнему ха-

рактерной оставалась практика государственных переворо-

тов и военных мятежей,  имевших своим результатом уста-

новление  различного рода авторитарных,  военно-фашист-

ских и военно-гражданских режимов.  Новой отличительной

чертой этих переворотов было то, что в условиях "холод-

ной войны" и биполярного мира за приходящими  к  власти

президентами  стояли  не  только местная олигархия и те

или иные политические партии,  но и внешние силы.  Так,

при  прямой поддержке правящих кругов США еще до второй

мировой войны утвердились такие военно-фашистские  дик-

татуры, как Убико в Гватемале, Сомосы в Никарагуа, Тру-

хильо в Доминиканской Республике и др. После второй ми-

ровой войны в Латинской Америке прокатилась новая волна

государственных переворотов,  многие  их  которых  были

инспирированы  извне.  Только за 10 лет (1945-1954 гг.)

было организовано 70 путчей и военных переворотов, при-

чем 18 из них оказались успешными. В это время при под-

держке правящих кругов США у власти  утвердились  такие

одиозные диктаторы, как Батиста на Кубе, Кастильо Армас

в Гватемале, Гомес в Колумбии и т. д.                 

   Неспособность ряда диктаторов  бесконечно  подавлять

оппозицию и контролировать политическую обстановку при-

вели в конце 60-х гг.  к целой серии  контрпереворотов,

которые имели своей целью восстановление законной влас-

ти.  Приход  к  руководству  государством  прогрессивно

настроенных  военных,  патриотических и демократических

партий,  представителей иных реформистских и демократи-

ческих  организаций  представлял  собой новое явление в

государственно-правовой жизни стран Латинской  Америки.

Так, в конце 60-х гг. в Перу, Панаме, Боливии и в Эква-

доре взявшие в свои руки власть военные осуществили ряд

прогрессивных преобразований, направленных прежде всего

на защиту национальной экономики от экспансии иностран-

ного капитала.                                        

   Новым явлением в политической жизни латиноамериканс-

ких республик стало избрание в результате демократичес-

ких выборов в 1970 г.  в Чили на пост президента канди-

дата от блока левых партий С. Альенде. Успехи левых   

сил, которые расценивались в США и консервативными кру-

гами на самом субконтиненте как новое проявление (после

Кубинской  революции  1959 г.) "красной угрозы",  стали

удобным поводом для целой серии новых военных переворо-

тов  в  60-х,  а затем в 70-х гг.  Установившиеся в это

время военные и гражданско-военные режимы  в  Бразилии,

Чили,  Гватемале,  Уругвае,  Аргентине и других странах

откровенно защищали интересы земельной олигархии, круп-

ного  национального капитала и транснациональных компа-

ний.                                                  

   Частые государственные перевороты, как и прежде, по-

рождали  конституционную  нестабильность.  Как правило,

военные, захватившие власть, и даже самые одиозные дик-

таторы спешили оформить свое правление с помощью нового

конституционного документа,  который  нередко  лишь  во

второстепенных вопросах отличался от предыдущей Консти-

туции. В результате в ряде стран по-прежнему происходи-

ла частая смена конституций (в Венесуэле, в Боливии и в

некоторых других странах в XX в.  сменилось до 10 конс-

титуций).  Лишь  в  Аргентине  и в Колумбии сохранялись

конституции,  принятые еще в XIX в., но и их текст пре-

терпел существенные изменения.                        

   Для латиноамериканского конституционализма XX в. ха-

рактерно то,  что даже  при  самых  жестких  диктатурах

творцы  конституции были вынуждены сохранять ее "демок-

ратический фасад". Авторитарные методы правления не оз-

начали исключения из конституций развернутых и детально

разработанных глав или целых разделов,  посвященных по-

литическим правам и личным свободам граждан. Даже в Па-

рагвае, где несколько десятилетий держалась полуфашист-

ская  диктатура  Стресснера,  конституция декларировала

"запрещение эксплуатации человека  человеком".  Опреде-

ленное  значение имели конституционные положения,  пре-

дусматривающие социальные гарантии (право на труд, пен-

сию, на ограниченную рабочую неделю и т. д.). Идеи "со-

циального партнерства" нашли свое отражение не только в

странах  с  относительно демократическими конституциями

(Мексика,  Коста-Рика и др.), но и в странах с военными

и военно-гражданскими режимами. Так, в ряде конституций

60-70-х гг. частная собственность трактовалась вслед за

другими странами Запада как "социальная функция", а от-

сюда предусматривалась и возможность ее ограничения, в

том числе национализация частной собственности в "инте-

ресах общества".                                      

   Конституции большинства страх субконтинента, отражая

тенденцию к концентрации политической власти, закрепля-

ют унитаризм с ярко выраженной централизованной  систе-

мой  администрации,  но сохраняют муниципальное самоуп-

равление.  В тех странах,  где  сохраняется  федерация,

последняя  выступает прежде всего как исторически унас-

ледованная форма административно-территориальной  орга-

низации государства (Бразилия,  Аргентина, Мексика, Ве-

несуэла).                                             

   Основным стержнем конституционного механизма являет-

ся президент республики,  избираемый, как правило, сро-

ком на 6 лет,  причем не парламентом, а непосредственно

населением.  Это,  по сути дела,  выводило президента и

правительство из-под парламентского контроля. Утвердив-

шаяся в XX в.  на субконтиненте своеобразная "суперпре-

зидентская" республика с обширными полномочиями  прези-

дента является весьма удобным инструментом для установ-

ления режима личной власти.  В Латинской Америке,  сог-

ласно конституциям,  в руках президента концентрируется

правительственная власть:  он осуществляет  руководство

государственным аппаратом и вооруженными силами. Велика

роль президента и в законодательном процессе (право ве-

то,  президентские  послания конгрессу,  право издавать

президентские декреты или "декреты-законы"  и  т.  д.).

Президенты-диктаторы, контролировавшие процесс избрания

парламентариев,  грубо вмешивались во  внутренние  дела

конгресса,  а в ряде случаев обходились без него. В пе-

риод правления Перона в Аргентине за "неуважение к пре-

зиденту" членов конгресса заключали в тюрьму.         

   Все возрастающую роль в политической жизни подавляю-

щего большинства латиноамериканских республик (исключе-

ние - Мексика,  Коста-Рика) с середины XX в. играла ар-

мия. Выдвижение армии на политическую авансцену опреде-

лялось не просто кризисным состоянием общества, но воз-

никающим на его основе вакуумом власти,  отсутствием  в

стране реальной гражданской силы,  способной предотвра-

щать гражданские войны и поддерживать  порядок.  Четкая

организация,  оснащение новейшим вооружением делают ар-

мию  реальной  политической  силой,  арбитром  социаль-

но-классовых и иных конфликтов. Решение многих по-    

литических вопросов все в большей  степени  зависит  от

позиции армии.  Политизация касалась, как правило, лишь

армейского руководства  (генералитет,  офицерский  кор-

пус), тогда как рядовой и сержантский состав, как пока-

зали перевороты 70-х гг.,  все еще слепо следовали  ко-

манде  сверху.  Поскольку командный состав - выходцы из

высших или средних слоев общества,  неудивительно,  что

вооруженные  силы в сложной кризисной ситуации выступа-

ли,  как правило, на стороне местной олигархии и иност-

ранного капитала.  Но в 60-70-х гг., как отмечалось вы-

ше,  военные, захватив власть, становились в ряде стран

(Перу, Боливия, Эквадор) инициаторами глубоких прогрес-

сивных преобразований.  Однако военные режимы, не имею-

щие  в  силу отсутствия соответствующих демократических

механизмов прочных связей с гражданским обществом, пос-

тепенно перерождались в обычные диктатуры.            

   Новые тенденции  в развитии латиноамериканских госу-

дарств в 80-90-х гг. XX в. Капиталистическая модерниза-

ция общества,  которая происходила и происходит в тече-

ние всего XX в. на фоне постоянных экономических кризи-

сов  и  политических потрясений,  в конечном счете дала

определенные результаты.  В последние десятилетия поли-

тическая система в странах Латинской Америки претерпела

существенные изменения.  Получил свое  второе  рождение

конституционализм с его демократическим потенциалом.  В

значительной мере основой этих изменений стал  экономи-

ческий рост,  который осуществлялся в большинстве госу-

дарств на основе различных  программ  развития  (модели

неокапитализма,  демократического капитализма, коммуни-

тарного социализма и т.  д.).  В большинстве стран суб-

континента  экономический  рост имел место на основе не

только национального,  но и иностранного капитала, при-

несшего с собой новые современные технологии, оказавше-

го глубокое воздействие на все общество.  Благодаря ис-

пользованию результатов научно-технической и информаци-

онной революции, а также внедрению новых передовых тех-

нологий  ряд  стран вышел из состояния стагнации и стал

динамично развиваться. Так, например, Бразилия попала в

ведущую группу промышленно развитых стран мира.  Эконо-

мический рост усилил изменения в  социальной  структуре

общества, где наряду с традиционной олигархией и верха-

ми национального капитала все  большее  значение  стали

приобретать сред-                                      

ние слои.  Они стали выполнять роль своего рода полити-

ческого центра.  Включающимся активно в государственную

жизнь средним слоям  удалось  частично  стабилизировать

конституционную  систему и смягчить крайности правого и

левого экстремизма.                                   

   В 80-90-х гг. под воздействием усиливавшихся процес-

сов перехода "от тоталитаризма и авторитаризма к демок-

ратии" все более очевидной стала тенденция к отказу  от

военных  мятежей  как  средства достижения честолюбивых

политических целей. Разрешение спорных проблем все чаще

переносилось  на  арену  легальной  политической (в том

числе парламентской) борьбы,  а перевороты стали носить

"дворцовый и бескровный" характер. Заметное воздействие

на этот процесс оказали изменения в международном  кли-

мате,  прекращение  "холодной  войны"  и противостояния

двух сверхдержав. Становление нового международного по-

рядка  создало для латиноамериканских республик благоп-

риятную внешнюю среду.                                 

   Таким образом,  в 80-90-х гг.  военные и  военно-фа-

шистские диктатуры, установившиеся в предшествующие де-

сятилетия в результате путчей и переворотов, повсемест-

но  уступили  свои  позиции демократическим структурам.

Новые политические силы,  утвердившиеся конституционным

путем,  а  не с помощью насилия,  восстанавливали госу-

дарственно-правовой порядок,  и  прежде  всего  систему

свободных выборов. Этот процесс был связан также с неп-

рочностью и недолговечностью самих  диктаторских  режи-

мов, ибо они вызвали глубокое разочарование части наци-

ональной буржуазии, средних слоев, а также широких масс

населения,  испытавших на себе все губительные социаль-

но-экономические последствия как гражданских, так и во-

енных диктатур. Как правило, военные режимы успешно ре-

шали проблему захвата государственной  власти,  но  де-

монстрировали обычно свою несостоятельность как в реше-

нии социально-экономических проблем,  так и в  осущест-

влении текущих задач гражданского управления.         

   Характерным примером  перехода  от  авторитаризма  к

конституционализму была в 80-90-х гг.  Бразилия,  круп-

нейшее государство субконтинента. С 1964 г., когда было

свергнуто законное правительство президента Гуларта,  в

стране  более  20  лет  сохранялось правление различных

групп военных,  которым на какое-то время удалось "эко-

номиче-                                               

ское чудо" (темпы роста промышленного производства пре-

высили 11% в год). Но тяжелым наследием военного режима

стали огромный рост внешней задолженности, а также уси-

ление социальной напряженности между различными общест-

венно-политическими силами и рост политических  репрес-

сий. В конечном счете к середине 80-х гг. военные режи-

мы исчерпали все экономические и  политические  возмож-

ности  и  вынуждены  были  уступить власть гражданскому

правительству.  Это стало  возможным  именно  благодаря

усилению  политического центра и компромисса разных по-

литических сил.  Процессы демократизации в Бразилии на-

чались с легализации политических партий,  восстановле-

ния многопартийной системы,  принципа разделения  влас-

тей, основных прав и свобод. В 1988 г. была принята но-

вая Конституция, открывающая путь к дальнейшим демокра-

тическим преобразованиям и к восстановлению конституци-

онной законности. Так, небывалым в истории бразильского

государства  фактом  стало  мирное  отрешение от власти

избранного на всеобщих выборах президента  Ф.  Коллора,

уличенного затем в коррупции.  В апреле 1993 г. впервые

в истории Бразилии был проведен  плебисцит  о  форме  и

системе правления. Голосующие должны были сделать выбор

между республикой и монархией,  а также между республи-

кой президентской и парламентарной. Большинство избира-

телей отдали свое предпочтение президентской  республи-

ке. В 1993 г. результатом острых дебатов на конституци-

онной Ассамблее было принятие нового Основного  закона,

ставшего выражением новых подходов к политике, к армии,

к праву.                                              

   Курс на неолиберализм в экономике  и  демократизацию

общественной и политической жизни характерен и для дру-

гих государств субконтинента.  Однако сама действитель-

ность в латиноамериканском обществе такова, что возмож-

ны отдельные рецидивы политических кризисов и государс-

твенных переворотов. По-прежнему значительная часть на-

селения субконтинента с традиционным  недоверием  отно-

сится к демократическим институтам и считает, что толь-

ко "сильная рука" способна устранить неэффективность  и

коррумпированность государственного аппарата.