Глава 4. ОСНОВАНИЯ ОТМЕНЫ И ИЗМЕНЕНИЯ ПРИГОВОРА

§ 1. Содержание и пределы кассационного произвол ства определяются, главным образом, кругом тех обстоятельств, которые закон рассматривает, как основания отмены и изменения приговора и под углом зрения которых кассационная инстанция проверяет каждое данное дело. Обстоятельства эти обычно называют кассационными поводами, но термин этот не может быть признан точным. Речь идет не о поводах, а о тех допущенных по делу нарушениях, которые дают вышестоящему суду основание признать неправильным вынесенный по делу приговор и его отменить или изменить; поэтому правильнее говорить о кассационных основаниях или – что то же – об основаниях отмены и изменения приговора.

Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик (ст. 26) устанавливают следующие основания отмены и изменения приговоров: «а) такое нарушение форм судопроизводства, которое помешало суду всесторонне рассмотреть дело и повлияло или могло повлиять на вынесение правильного приговора, б) нарушение или неправильное применение законов Союза ССР или союзной республики, если при этом допущенная судом ошибка повлекла за собой назначение иной меры социальной защиты, нежели та, которая должна была быть определена судом при правильном применении закона». Эти два основания отмены и изменения приговоров, как установленные общесоюзным законом, приняты кодексами всех союзных республик. Но наряду с этим, согласно той же ст. 26 Основ уголовного судопроизводства, законодательством союзных республик могут быть установлены также другие кассационные основания, и действующие уголовно-процессуальные кодексы значительно расширяют круг этих оснований, хотя и формулируют их далеко не всегда одинаково.

- 98 -

Согласно ст. 413 УПК, РСФСР основаниями отмены и изменения приговора в кассационном порядке являются:

«I) недостаточность и неправильность проведенного следствия; 2) существенное нарушение форм судопроизводства; 3) нарушение или неправильное применение закона; 4) явная несправедливость приговора», причем в последующих статьях (414–417) содержится разъяснение сущности этих кассационных оснований. Таковы же положения кодексов Грузинской ССР (ст. ст. 412– 416), Азербайджанской ССР (ст. ст. 402–406), Армянской ССР (ст. ст. 373–377), а также кодекса Белорусской ССР (ст. ст. 413–416), который хотя и не применяет термина «явная несправедливость приговора», но, как и другие кодексы, предусматривает в качестве кассационного основания назначение наказания, резко не соответствующего содеянному.

Иную формулировку получают кассационные основания в УПК Украинской ССР, который указывает, что приговор подлежит отмене или изменению в следующих случаях:

«I) если приговор не соответствует требованиям судебной политики пролетарского государства; 2) если мера социальной защиты, назначенная судом, не соответствует социальной опасности осужденного и совершенного им преступления; 3) если остались невыясненными обстоятельства, выяснение которых могло бы внести существенные изменения в выводы, сделанные судом в приговоре; 4) если приговор содержит существенные противоречия с установленными по делу данными или существенную неясность или неполноту; 5) если при рассмотрении дела допущены нарушения или неправильное применение закона, в частности, правил судопроизводства, которые существенно влияли на приговор» (ст. 348).

Согласно ст. 118 УПК Таджикской ССР «приговор подлежит отмене в случаях: а) существенного нарушения судом правил настоящего УПК или других действующих законов; б) недоследованности дела на предварительном или судебном следствии или недоброкачественности доказательств, на которых основан приговор; в) несоответствия приговора имеющимся в деле фактическим данным».

Гораздо более краткими являются относящиеся к

- 99 -

данному вопросу постановления УПК Узбекской ССР, который не содержит в себе перечня кассационных оснований, а вместо того в ст. 154 указывает общим образом, что «в кассационно-ревизионном порядке подлежат рассмотрению вопросы о таких существенных нарушениях закона, допущенных по делу в стадии предварительного расследования или судебного разбирательства, которые повлияли на правильность приговора по существу. Приговор подлежит отмене только в том случае, если он является по существу неправильным, и кассационная инстанция не имеет достаточных материалов для его исправления, согласно статье 157 Уголовно-процессуального кодекса. В остальных случаях приговор изменяется или оставляется в силе». Аналогичные положения содержит в себе УПК Туркменской ССР, где в ст. 163 указано, что вышестоящие суды «кроме обсуждения доводов, изложенных в жалобе или протесте, обязаны рассмотреть все дело в ревизионном порядке, т. е. по собственной инициативе выяснить и обсудить все допущенные по делу нарушения закона, а равно соответствие назначенной меры наказания – степени социальной опасности преступления и осужденного. Приговор или иные определения суда по делу подлежат отмене только в том случае, если они являются неправильными по существу и в рассматриваемом деле не имеется достаточных материалов для их исправления. В остальных случаях приговор или определение изменяются или оставляются в силе. В отношении оправдательных приговоров, при установлении их неправильности по существу, допускается только их отмена».

Несмотря, однако, на все это разнообразие постановлений кодексов союзных республик об основаниях отмены и изменения приговоров, основания эти фактически всюду являются одинаковыми, хотя и не всегда находят свое выражение в тексте закона.

Так, кодексы всех союзных республик рассматривают неправильное применение уголовного закона и существенное нарушение закона уголовно-процессуального как обстоятельство, при наличии которого вышестоящий суд обязан отменить приговор, либо соответствующим образом его изменить. Таким же основанием отмены и изменения приговора по законодательству всех союзных республик является назначение наказания, которое хотя

- 100 -

и не выходит за пределы, установленные законом, но не соответствует тяжести преступления, личности и степени вины преступника и потому является чрезмерно суровым, либо, напротив, чрезмерно мягким. Далее, неполнота исследования дела предусмотрена в качестве кассационного основания кодексами всех союзных республик, кроме УПК Узбекской ССР и УПК Туркменской ССР. Но оба эти кодекса говорят об отмене приговора неправильного по существу, а так как одним из обстоятельств, влекущих за собой вынесение неправильного, необоснованного приговора, является неполное исследование дела, то неполнота исследования должна и здесь рассматриваться, как одно из кассационных оснований, хотя прямое указание на это в кодексах отсутствует.

Наконец, неправильность приговора по существу предусмотрена в качестве основания отмены приговора, кодексами Украинской ССР, Таджикской ССР, Узбекской ССР и Туркменской ССР; другие же кодексы – РСФСР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Азербайджанской ССР и Армянской ССР о неправильности приговора по существу особого упоминания в себе не содержат. Первый Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1922 г. указывал в ст. 363, что «приговор признается явно несправедливым: 1) когда он, не находя себе никакого подтверждения в данных судебного следствия, является совершенно голословным и 2) когда наказание, хотя и не выходит за законные пределы, но по размеру своему резко не соответствует содеянному». Тем самым кодекс относил к числу кассационных оснований как назначение чрезмерно сурового или чрезмерно мягкого наказания, так и неправильности приговора по существу. Впоследствии, при издании ныне действующего УПК РСФСР в редакции 1923 года, понятие явной несправедливости было значительно изменено и по смыслу ст. 417 УПК РСФСР охватывает только те случаи, когда судом в пределах санкции уголовного закона назначено наказание, не соответствующее тяжести преступления, личности и степени вины осужденного.

Отсюда, однако, не следует, что тем самым неправильность приговора по существу исключена из числа кассационных оснований. Если бы судебная практика стала на этот путь, то вышестоящие суды вынуждены были бы в значительной мере отказаться от проверки

- 101 -

правильности приговора по существу и от реального контроля над деятельностью судов первой инстанции. Совершенно очевидно, что такой отказ от проверки существа дела противоречил бы самой сущности кассационного производства в советском уголовном процессе, и потому кассационная практика признала необходимым проверять приговоры с точки зрения их правильности по существу л отменять эти приговоры, если они не соответствуют обстоятельствам дела и не основаны на доказательствах, имеющихся в деле. Но так как основания такой отмены приговора прямо в законе не указаны, то ' практика рассматривала вынесение необоснованного приговора как нарушение ст, 319 УПК РСФСР, т. е. как процессуальное нарушение, выражающееся в вынесении приговора, не основанного на рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности. Тем самым неправильность приговора по существу фактически продолжала оставаться основанием отмены приговора, хотя и получала внешне иное процессуальное оформление.

Закон о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик (ст. 15) возлагает на вышестоящий суд проверку законности и обоснованности приговора, вынесенного судом первой инстанции.

Законность приговора – это соблюдение уголовно-процессуальных законов при расследовании и рассмотрении дела, а также правильное применение уголовного закона при решении вопроса о преступности деяния и о его квалификации.

Обоснованность приговора означает соответствие выводов суда о виновности или невиновности подсудимого всем обстоятельствам дела и всем доказательствам, в этом деле имеющимся, причем для вынесения такого обоснованного приговора требуется всестороннее и полное исследование дела. Вместе с тем обоснованность приговора означает также правильность его в части назначения наказания подсудимому, признанному виновным в совершении преступления. Тем самым в Законе о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик, получили свое выражение все известные советскому уголовному процессу кассационные основания, а именно:

1) нарушение процессуального закона; 2) неполнота исследования дела; 3) необоснованность приговора; 4) нарушение уголовного закона и 5) назначение нака-

- 102 -

зания, не соответствующего тяжести преступления, личности и степени вины преступника. Ввиду этого задача вышестоящего суда заключается в том, чтобы решить в каждом отдельном случае вопрос о наличии или отсутствии в деле указанных кассационных оснований и, в зависимости от этого, – об оставлении приговора в силе, либо об его отмене или изменении. Такое рассмотрение дела вышестоящим судом под углом зрения всех кассационных оснований вытекает из самой сущности кассационного производства и производства в порядке судебного надзора в советском уголовном процессе и обеспечивает всестороннюю проверку деятельности органов расследования и суда и проверку правильности приговора, как конечного результата этой деятельности.

§ 2. Советская уголовно-процессуальная  форма, т. е. установленный уголовно-процессуальными законами порядок расследования и рассмотрения уголовных дел, обеспечивает всестороннее и полное исследование этих дел и правильное разрешение их по существу, а также обеспечивает охрану прав и законных интересов сторон.

Нарушение уголовно-процессуального закона означает несоблюдение установленного этих законом порядка расследования и рассмотрения дел, что может иметь своим последствием стеснение или ограничение прав сторон и вынесение неправильного приговора по делу. Именно поэтому советский уголовный процесс придает такое значение нарушению уголовно-процессуального закона как кассационному основанию. В соответствии с этим вышестоящий суд при кассационном пересмотре приговора должен каждый раз решить, были ли допущены по делу какие-либо процессуальные нарушения и являются ли они существенными, т. е. привели ли они к нарушению прав и законных интересов сторон и могли ли они повлиять на исход данного дела, на правильность приговора по существу.

То или иное процессуальное нарушение может оказаться существенным в одном деле и несущественным – в другом, в зависимости от конкретных обстоятельств этого дела. Так, например, ст. 278 УПК РСФСР обязывает председательствующего в судебном заседании разъяснить подсудимому его право заявить отвод судьям, прокурору и секретарю судебного заседания и спросить подсудимого, заявляет ли он такой отвод. He-

- 103 -

соблюдение этого требования закона несомненно является процессуальным нарушением, но если подсудимый не имел никаких оснований к отводу судей и заявлять такой отвод намерения не имел, то данное процессуальное нарушение не повлечет за собой отмену приговора. Если же при рассмотрении дела в кассационной инстанции будет установлено, что подсудимый имел основания для отвода кого-либо из судей, но отвода не заявил потому, что не знал об этом своем праве, и оно ему не было разъяснено, то в этом случае приговор будет отменен как вынесенный при неправильном составе суда.

Таким образом вопрос о существенности или несущественности допущенных по делу процессуальных нарушений разрешается вышестоящим судом при рассмотрении каждого данного дела.

Но наряду с этим встречаются такие процессуальные нарушения, которые выражаются в несоблюдении основных, исходных положений советского уголовного процесса и которые поэтому всегда влекут за собой отмену приговора. Это так называемые безусловные кассационные поводы или – правильнее – безусловные кассационные основания. При наличии в деле какого-либо из этих процессуальных нарушений, вышестоящий суд не входит в рассмотрение вопроса о существенности этих нарушений, о том влиянии, какое они могли оказать на исход дела, но обязан отменить приговор.

Согласно пп. 1–4 ст. 415 УПК РСФСР, приговор всегда подлежит отмене при наличии следующих процессуальных нарушений: 1) при неправильном составе суда; 2) в случае непрекращения дела судом при наличии условий, обязательно влекущих прекращение; 3) при рассмотрении дела в отсутствии подсудимого, когда такое рассмотрение по закону не допускается и 4) в случае рассмотрения без участия защитника дела, в котором участие защитника является обязательным.

Такие же положения содержат в себе кодексы Белорусской ССР (ст. 415), Грузинской ССР (ст. 414), Армянской ССР (ст. 375), Азербайджанской ССР (ст. 404) и Таджикской ССР (ст. 119).

а) Неправильный состав суда. Согласно Закону о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик и ст. 41 УПК РСФСР участвовать в рассмотрении дела могут только судьи и народные заседатели, из-

- 104 -

бранные в установленном порядке. Поэтому, если в рассмотрении дела принимало участие лицо, не являющееся судьей или народным заседателем, то вынесенный этим составом суда приговор не .может быть оставлен в силе.

Это процессуальное нарушение привело к отмене приговора по делу Питеркина и других, которое было рассмотрено областным судом с участием гражданина Никитина, который не состоял в списках народных заседателей, а также по делу Варданяна, по которому приговор был вынесен с участием лиц, не избранных народными заседателями.

Каждый судья и народный заседатель вправе участвовать в заседаниях только того суда, в который он избран. Поэтому рассмотрение дела судом с участием судьи или народного заседателя другого суда влечет за собой отмену приговора. «Вопреки ст. 56 Закона о судоустройстве дело рассматривалось линейным судом не с участием народных заседателей этого суда, а с участием народных заседателей народного суда... В данном случае суд допустил не только формальное нарушение закона, но и существенным образом нарушил право обвиняемого на защиту, так как специальный состав народных заседателей, избираемых в линейный суд, обеспечивает их знакомство со специальными условиями железнодорожного транспорта». Ввиду этого приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение.

Состав суда является неправильным и тогда, когда дело рассмотрено судьями и народными заседателями, избранными в установленном порядке, но кто-либо из этих лиц не вправе был участвовать в рассмотрении именно данного дела ввиду наличия оснований к отводу этого судьи или народного заседателя. Таким основанием к отводу является, в частности, заинтересованность судьи в исходе дела, а также предшествующее какое бы то ни было участие судьи в этом деле.

Приговором народного суда Гордеева была признана

- 105 -

виновной в том, что, работая кладовщицей колхоза, присвоила различные продукты. – «В составе суда, рассматривающего дело,–указывает Верховный  суд СССР,– участвовал в качестве народного заседателя председатель колхоза «Красный Октябрь» Машуков. Привлечение его для участия в составе суда было допущено с грубым нарушением закона. Необходимо признать, что руководящие работники организации, являющейся гражданским истцом по делу, не могут участвовать в составе суда, рассматривающего дело, так как они заинтересованы в исходе дела и, следовательно, подлежат отводу в силу ст. 43 УПК РСФСР. Участие в составе суда председателя колхоза Машукова тем более неправильно, что он участвовал в составлении тех документов, на основании которых против Гордеевой было возбуждено уголовное преследование. Вследствие этого следует признать, что данное дело рассмотрено в незаконном составе суда и поэтому, в силу п. 1 ст. 145 УПК РСФСР, приговор подлежит безусловной отмене».

Лицо, допрошенное в качестве свидетеля, не может, конечно, участвовать в рассмотрении этого дела в качестве судьи. Но возможны случаи, когда то или иное лицо не было еще допрошено в качестве свидетеля, однако обладает сведениями, имеющими значение для дела, в частности, было очевидцем того деяния, которое составляет предмет судебного рассмотрения. Вправе ли это лицо участвовать в рассмотрении дела в качестве судьи? Хотя формальных препятствий к этому, казалось бы, не имеется, но, исходя из смысла закона, устанавливающего основания отвода судей, на указанный вопрос следует ответить отрицательно.

При рассмотрении в порядке надзора дела Синелобова, признанного виновным в хулиганстве и в нанесении грубых оскорблений Каракиной, было установлено, что в состав суда входил в качестве народного заседателя Еремин, который по заявлению потерпевшей, был очевидцем хулиганских действий Синелобова. Верховный суд СССР признал, что Еремин не мог входить в состав суда, рассматривающего данное дело. «Согласно п. 3

- 106 -

ст. 43 УПК РСФСР судья не может участвовать в рассмотрении дела, если он участвовал в деле в качестве свидетеля. Смысл этого правила заключается не только в том, чтобы устранить из состава суда то или иное лицо исключительно по формальному признаку участия этого лица в качестве свидетеля. Требование закона в этой части вызывается тем соображением, что судья, будучи очевидцем инкриминируемого действия или бездействия, еще до проверки всех обстоятельств по делу является в суд с уже заранее сложившимся мнением, что препятствует ему, при всей его добросовестности, быть беспристрастным судьей, обязанным вынести решение по своему убеждению, основанному на рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности (ст. 319 УПК РСФСР). Таким образом, по смыслу закона, мнение судьи, выраженное в решении по делу, должно сложиться не до рассмотрения дела, а исключительно в результате рассмотрения и оценки всех доказательств по делу. Поэтому сопоставление ст. ст. 43 и 319 УПК РСФСР заставляет придти к выводу, что требование п. 3 ст. 43 УПК РСФСР распространяется не только на те случаи, когда лицо участвовало в деле в качестве свидетеля, как это буквально выражено в законе, но и на те случаи, когда лицо, являясь очевидцем инкриминируемого преступления, могло бы участвовать в деле в качестве свидетеля, что вытекает из общего смысла и духа закона. Помимо изложенного, такой вывод оправдывается и практическими соображениями, так как в процессе рассмотрения дела всегда может возникнуть необходимость допроса лица, участвующего судьей в деле, в качестве свидетеля по делу, что должно повлечь за собой отложение дела и назначение другого состава суда». По этим основаниям, а также ввиду неполноты исследования дела, приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

б) Непрекращение судом дела при наличии условий, обязательно влекущих прекращение. При наличии в деле обстоятельств, указанных в ст. 4 УПК РСФСР, уголовное дело не мо-

- 107 -

жет быть возбуждено, а дело, которое уже было возбуждено, должно быть прекращено в любой стадии процесса, следовательно, и в стадии судебного разбирательства. Поэтому, если суд, несмотря на наличие в деле какого-либо из указанных обстоятельств, все же дело это рассмотрел по существу и вынес приговор, то приговор этот должен быть кассационной инстанцией отменен и дело производством прекращено.

Таким же – хотя прямо законом и не предусмотренным – основанием обязательной отмены приговора и прекращения дела является наличие вступившего в законную силу приговора в отношении того же лица по обвинению в том же преступлении (ст. 3 УПК РСФСР).

в) Рассмотрение дела в отсутствии подсудимого, когда такое рассмотрение по закону не допускается. Участие подсудимого в судебном разбирательстве является одним из условий полного и всестороннего исследования дела. Вместе с тем участие это обеспечивает подсудимому возможность защищаться путем дачи показаний и объяснений и путем участия в допросе других подсудимых, свидетелей и экспертов. Поэтому советский уголовный процесс требует, по общему правилу, присутствия подсудимого при рассмотрении дела по существу и допускает заочное рассмотрение дела судом первой инстанции только в виде исключения в немногих случаях исчерпывающе указанных в законе (ст. 265 УПК РСФСР). Во всех же остальных случаях рассмотрение дела по существу в отсутствии подсудимого представляет собой такое процессуальное нарушение, которое лишает подсудимого права на защиту и влечет за собой отмену приговора.

При пересмотре в порядке надзора дела Кольковой, Верховный суд СССР установил, что наряду с другими процессуальными нарушениями, суд первой инстанции допустил также нарушение, выразившееся в том, что подсудимая, отказавшаяся давать показания, была удалена из зала заседания и дело было рассмотрено заочно. «Согласно ст. 259 УПК РСФСР, – указывает Верховный суд СССР, – удаление подсудимого из зала допускается только в случаях нарушения подсудимым порядка заседания, а также при неподчинении его распоряжениям председательствующего. Между тем отказ подсудимого

- 108 -

от дачи показаний не является обстоятельством, подпадающим под признаки ст. 259 УПК, так как дача показаний является правом, а не обязанностью подсудимого и зависит исключительно от его желания, как это, в частности, явствует из ст. 282 УПК РСФСР. Подсудимый, отказавшийся от дачи показаний, не может быть поэтому лишен права участия в судебном заседании, в частности, принимать участие в допросе свидетелей и других подсудимых, возбуждать ходатайства перед судом и т. д. Заочное рассмотрение дела по мотивам отказа подсудимого от дачи показаний представляет собой также нарушение ст. 265 УПК РСФСР, содержащей исчерпывающий перечень случаев возможности заочного рассмотрения дела, среди которых отказ подсудимого от дачи показаний не указан. Поэтому заочное рассмотрение дела Кольковой было допущено с грубым нарушением права обвиняемого на защиту».

По аналогичным основаниям был отменен приговор по делу Бурова и Фадеева, осужденных за кражу. Дело это было рассмотрено судом заочно, несмотря на то, что подсудимые содержались под стражей в том же городе, где заседал суд. Однако суд нашел возможным рассмотреть дело по существу потому, что хотя подсудимые не были доставлены в судебное заседание, но адвокат не возражал против слушания дела в отсутствии подсудимых.

«По делу установлено, – указывает Верховный суд СССР,– что подсудимые не могли скрываться от суда, так как находились под стражей; вместе с тем в деле отсутствуют какие-либо данные о том, что сами подсудимые выразили согласие на то, чтобы дело слушалось заочно. Адвокат, мотивировавший свое согласие на это только тем, что подсудимые не были доставлены в суд, грубо нарушил право подсудимых на защиту и превысил свои полномочия, так как, не имея прямого поручения от подсудимых сделать подобное заявление, он с последним выступить не мог».

- 109 -

Приговором линейного суда Белорусской железной дороги Лукомлянская была признана виновной в растрате 4103 руб. и осуждена по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР своим определением от 18 января 1949 г. отменила приговор, указав что «линейный суд в нарушение ст. 265 УПК РСФСР, рассмотрел дело по обвинению Лукомлянской заочно неосновательно, так как в деле нет данных, из которых было бы видно, что Лукомлянская уклоняется от явки в суд. Лукомлянская, как это видно из дела, находилась под подпиской о невыезде и проживала в г. Новосибирске».

г) Рассмотрение без участия защитника дела, в котором участие защитника обязательно. Право на защиту обеспечивается обвиняемому ст. 111 Сталинской Конституции и является одним из основных положений Советского уголовного процесса. Защитник участвует в деле каждый раз, когда он приглашен для этого подсудимым; кроме того, закон устанавливает ряд случаев, когда участие защитника является обязательным и когда, поэтому, суд обязан обеспечить участие защитника в деле без особого о том заявления или ходатайства подсудимого.

Следует отметить, что уголовно-процессуальные кодексы РСФСР (ст. 55), Белорусской ССР (ст. 55), Грузинской ССР (ст. 54), Армянской ССР (ст. 54) и Таджикской ССР (ст. 76), перечисляя случаи обязательного участия защитника в деле, не упоминают о делах, в которых подсудимыми являются несовершеннолетние. Но, учитывая особо важное значение, какое имеет оказание юридической помощи несовершеннолетним подсудимым, Народный Комиссар Юстиции СССР и Прокурор СССР своим приказом от 11 июня 1940 г. № 67/110 предписывают «не допускать рассмотрения в суде дел о преступлениях несовершеннолетних без участия защиты». Ко-

- 110 -

дексы же других союзных республик предусматривают обязательное участие защитника по всем делам, где подсудимыми являются несовершеннолетние: ст. 53 УПК Украинской ССР, ст. 52 УПК Азербайджанской ССР, ст. 88 УПК Узбекской ССР и ст. 11 УПК Туркменской ССР.

Таким образом, рассмотрение дела о несовершеннолетнем подсудимом без участия защитника является безусловным кассационным основанием, т. е. является таким нарушением, которое влечет за собой обязательную отмену приговора.

Отказ подсудимого от защитника не препятствует участию в том же деле прокурора (ст. 55 УПК РСФСР). Но там, где не последовал отказ подсудимого от защитника, рассмотрение дела с участием прокурора и без участия защитника является нарушением основных начал советского уголовного процесса и исключает возможность оставления приговора в силе.

Рассмотрев в порядке надзора дело Черепанова и Красильникова, Верховный суд СССР нашел, что «при рассмотрении дела в судебном заседании участвовал прокурор и адвокат-защитник интересов подсудимого Красильникова; защита же Черепанова, интересы которого находились в противоречии с интересами Красильникова, судом не была обеспечена. Черепанов в судебном заседании не отказался от защиты, а, наоборот, обращал внимание суда на необеспеченность его, Черепанова, защитой и просил об истребовании документов. Прокурор, участвовавший в процессе, просил суд отклонить ходатайство Черепанова, и суд необоснованно ходатайство подсудимого отклонил, одновременно предоставив ему право самозащиты, чем грубо нарушил ст. 55 УПК РСФСР и ст. 111 Конституции СССР». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение.

- 111 -

По тем же мотивам был отменен приговор по делу Проничева. «В то время, – указывает Верховный суд СССР, – как дело рассматривалось с участием прокурора, адвокат подсудимому назначен не был. Отметка в протоколе судебного заседания, о том, что подсудимый отказался от защиты, вызывает сомнение, так как она сделана в виде приписки и в ненадлежащем месте. Кроме того, осужденный Проничев в поданной им надзорной жалобе не только не подтверждает своего отказа от защиты, но и прямо ссылается на нарушение судом ст. 55 УПК РСФСР. При таком положении вещей нельзя признать приговор законным».

Рассмотрение дела с участием прокурора и без участия защитника возможно только тогда, когда отказ от защитника был прямо и ясно выражен подсудимым и притом по его собственной инициативе, но не по предложению суда, так как в последнем случае вызывает сомнение добровольность этого отказа.

При пересмотре в порядке надзора дела Матайса было установлено, что в связи с неявкой адвоката в судебное заседание суд обратился к подсудимому с вопросом, не возражает ли он против слушания дела без защитника, на что подсудимый выразил согласие, после чего дело было рассмотрено по существу. «Согласно ст. 55 УПК РСФСР, – указывает Верховный суд СССР, – рассмотрение дела с участием прокурора и без участия защиты допускается только при отказе подсудимого от защиты. Между тем все указанные выше обстоятельства, сопутствовавшие выраженному подсудимым согласию на слушание дела без защиты, не дают основания рассматривать согласие подсудимого как отказ, предусмотренный ст. 55 УПК РСФСР, предполагающий инициативу самого подсудимого на отказ от защиты». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение.

Если защитник назначен или допущен к участию в деле, то рассмотрение этого дела без защитника являет-

- 112 -

ся неправильным и нарушает право обвиняемого на защиту. Согласно определению подготовительного заседания дело Кольбова должно было рассматриваться с участием прокурора и защитника. Однако прокурор в судебное заседание не явился и суд вынес определение о слушании дела без участия представителей обвинения и защиты, мотивируя это тем, что прокурор, будучи занят по службе, не может выступить по делу. Верховный Суд СССР признал, что «этим определением .суд не только нарушил ст. 268 УПК РСФСР, которая без всяких изъятий предписывает отложение дела слушанием при неявке обвинителя или защитника и невозможности замены их другими лицами, причем независимо от того, вызвана ли неявка их в судебное заседание уважительной или неуважительной причиной. Исключая своим определением участие сторон в судебном заседании, суд тем самым исключил участие защитника, лишив, таким образом, обвиняемого, вопреки ст. 8 Закона о судоустройстве, права иметь защитника». Ввиду этого, а также учитывая наличие в деле других нарушений, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР своим определением от 14 июня 1947 г. отменила приговор и передала дело на новое расследование.

Советский уголовный процесс обеспечивает обвиняемому не только право иметь защитника, но и право избрать защитника по своему усмотрению. Поэтому в тех случаях, где участие защиты обязательно в силу закона, подсудимый может отказаться от назначенного ему защитника и пригласить того защитника, которому он желает доверить охрану своих законных интересов в суде. При рассмотрении в суде первой инстанции дела Суровой подсудимая возбудила ходатайство о приглашении защитника по ее выбору; прокурор дал заключение об отклонении ходатайства подсудимой на том основании, что в деле участвует адвокат по назначению. Суд подсудимой в ходатайстве отказал и рассмотрел дело по существу.

«Тем самым суд признал,–указывает Верховный суд СССР, – что подсудимый лишен права пригласить защитника по своему выбору в том случае, если в деле

- 113 -

участвует защитник по назначению. Такой вывод находится в несоответствии с принципами советского уголовного процесса, согласно которым суд в требуемых законом случаях назначает защитника только в том случае, если защитник не избран самим подсудимым по соглашению (ст. 250 УПК). Замена защитника в случае неявки последнего может быть произведена судом только с согласия обвиняемого (ст. 268 УПК). Таким образом, советский закон неукоснительно и последовательно обеспечивает право самого обвиняемого на выбор защитника из числа лиц, имеющих право по закону выступать в качестве защитников на суде (ст. 53 УПК). Суд же лишил этого права подсудимую, грубо нарушив тем самым ее право на защиту». Ввиду этого нарушения, а также неполного исследования дела приговор был отменен.

Согласно ст. 251 УПК РСФСР при противоречии интересов нескольких подсудимых каждый из них должен иметь отдельного защитника, так как только при этом условии подсудимым может быть обеспечено их право на защиту. Поэтому если один защитник был представителем интересов двух или более подсудимых, чьи интересы противоречивы, налицо такое же процессуальное нарушение, как если бы защитника в деле вовсе не было, почему приговор в этом случае безусловно подлежит отмене.

Рассмотрев в кассационном порядке дело Музыкина, Кошеленко, Носова и др., Военная коллегия Верховного суда СССР оставила приговор в силе, лишь частично изменив его, и при этом вынесла частное определение, в котором указала Военному Трибуналу, что им допущено нарушение ст. 251 УПК РСФСР, так как ввиду некоторых разногласий между отдельными подсудимыми следовало допустить по настоящему делу не двух, а трех адвокатов, но что «приговор не отменяется лишь только потому, что указанное выше нарушение не отразилось на правильном рассмотрении дела по существу».

Пленум Верховного суда СССР признал это определение Военной коллегии неправильным и указал, что

- 114 -

«... согласно ст. 415 УПК РСФСР приговор подлежит безусловной отмене в случае рассмотрения без участия защитника дела, в котором участие защитника является обязательным. Совершенно очевидно, что к числу случаев рассмотрения дела без участия защитника должен быть отнесен и тот случай, когда один защитник назначен для защиты двух или более подсудимых с противоречивыми интересами, так как такая организация защиты равносильна оставлению другого подсудимого или всех их без защиты». По этим основаниям, а также ввиду неполноты исследования дела приговор военного трибунала и определение Военной коллегии были отменены и дело передано на новое расследование.

Равным образом был отменен в порядке судебного надзора приговор по делу Баба и Гашимова потому, что «суд при рассмотрении данного дела допустил ряд нарушений норм УПК Азербайджанской ССР. В частности, при наличии противоречий в интересах обвиняемых суд назначил им одного адвоката, чем нарушил ст. 251 УПК Азербайджанской ССР».

Как было указано выше, перечень безусловных кассационных оснований содержат в себе лишь уголовно-процессуальные кодексы РСФСР, Белорусской ССР, Грузинской ССР, Армянской ССР, Азербайджанской ССР и Таджикской ССР; кодексы же Украинской ССР, Узбекской ССР и Туркменской ССР не говорят особо о тех процессуальных нарушениях, которые обязательно влекут за собой отмену приговора. Однако, исходя из основных положений советского уголовного процесса, единых для всего советского уголовно-процессуального законодательства, следует признать, что рассмотренные выше процессуальные нарушения должны всегда влечь за собой отмену приговора в судебной практике и тех союзных республик, кодексы которых перечня безусловных кассационных оснований в себе не содержат.

§ 3. Кроме безусловных кассационных оснований, т. е. тех процессуальных нарушений, которые всегда

- 115 -

имеют своим последствием отмену приговора, все другие процессуальные нарушения могут быть признаны вышестоящим судом существенными или несущественными в зависимости от конкретных обстоятельств каждого отдельного дела, и в зависимости от этого могут повлечь либо не повлечь за собой отмену приговора. Дать сколько-нибудь полный перечень этих процессуальных нарушений, являющихся условными кассационными основаниями, не представляется возможным и вместо того могут быть приведены примеры из судебной практики, показывающие, какое значение имеют отдельные процессуальные нормы и какие последствия влечет за собой их нарушение.

а) Одним из основных принципов советского уголовного процесса является принцип национального языка в судопроизводстве, закрепленный Сталинской Конституцией в ст. 110. Поэтому лишение или ограничение права обвиняемого выступать в суде на родном языке и пользоваться в случае необходимости помощью переводчика является таким процессуальным нарушением, которое влечет за собой отмену вынесенного при этих условиях приговора. Так, при пересмотре в порядке надзора дела Барамбаева приговор был отменен по тем основаниям, что судебное разбирательство велось без переводчика на русском языке, которым подсудимый не владел.

б) Согласно ст. 111 Конституции СССР судебное разбирательство во всех судах происходит открыто за исключением случаев, особо указанных в законе. Такие изъятия из общего начала гласности закон устанавливает для тех дел, где открытое судебное разбирательство могло бы привести к отрицательным последствиям и могло бы помешать всестороннему и полному исследованию дела, в частности, это относится к делам о половых преступлениях. Поэтому Верховный суд СССР признал существенным процессуальным нарушением рассмотрение в открытом судебном заседании дела по обвинению Е. в развращении малолетней и разъяснил, что закон, допуская рассмотрение дел о половых преступле-

- 116 -

ниях в закрытом судебном заседании, «очевидно имеет в виду не только ограждение участвующих в деле лиц от разглашения интимных сторон их жизни, но и интересы правосудия в смысле возможно полного, не стесненного гласностью исследования обстоятельств дела, необходимого для установления истины. Не считаясь с этим, народный суд еще в подготовительном заседании постановил слушать дело в открытом судебном заседании. Как отмечено в протоколе судебного заседания, во время допроса девочки С., защитник подсудимого заявил суду, что он лишен возможности задавать вопросы потерпевшей в присутствии публики. Судя по протоколу, суд никак не реагировал на это заявление защитника. Указанное нарушение процессуального закона не могло не отразиться на полноте исследования дела». По этим основаниям, а также ввиду наличия в деле других нарушений, приговор был отменен.

в) Одним из основных прав обвиняемого в советском уголовном процессе является право знать сущность предъявленного обвинения, чтобы иметь возможность от этого обвинения защищаться. Поэтому непредъявление обвиняемому в стадии предварительного расследования обвинения, по которому он затем был предан суду и осужден, является существенным нарушением ст. 128 УПК РСФСР и влечет за собой отмену приговора.

г) Согласно ст. 235 УПК РСФСР подсудимому должна быть заблаговременно вручена копия обвинительного заключения, чтобы он мог подготовиться к защите при рассмотрении дела в стадии судебного разбирательства. Поэтому невручение или несвоевременное вручение копии обвинительного заключения подсудимому существенно ограничивает его право на защиту и влечет за собой отмену приговора.

Сюда же должен быть отнесен и тот случай, когда копия обвинительного заключения хотя и вручена подсудимому, но в таком виде, что подсудимый лишен возможности уяснить себе сущность обвинения и обстоя-

- 117 -

тельства дела, по которому он предан суду. По делу Роопа защитник подсудимого заявил ходатайство об Отложении дела слушанием ввиду того, что Роопу была вручена копия обвинительного заключения только на двух страницах, а остальные две страницы приложены не были и потому подсудимый не мог точно знать, в чем он обвиняется и какие свидетели вызваны в суд по его делу. Верховный суд СССР признал, что суд неправильно отклонил это обоснованное ходатайство защитника, и ввиду наличия в деле данного нарушения, как и ряда других, отменил приговор и передал дело на новое судебное рассмотрение.

д) Для того, чтобы каждое дело было полно и всесторонне исследовано, суд должен в стадии судебного разбирательства рассмотреть все относящиеся к этому делу доказательства, т. е. все доказательства, имеющие значение для правильного его разрешения. Исходя из этого, советский уголовный процесс предоставляет сторонам широкую возможность возбуждать перед судом ходатайства о вызове дополнительных свидетелей и экспертов и об истребовании других доказательств, причем не ограничивает эти ходатайства никакими сроками и допускает их как в начале судебного заседания, так и во время судебного следствия.

Рассматривая эти ходатайства, суд должен руководствоваться лишь одним: имеют ли значение для выяснения всех обстоятельств дела доказательства, указанные сторонами, и если на этот вопрос последует утвердительный ответ, то удовлетворение ходатайств сторон является для суда обязательным (ст. 272 УПК РСФСР). Поэтому оставление судом указанных ходатайств сторон без рассмотрения, а равно необоснованный отказ в их удовлетворении является таким процессуальным нарушением, которое лишает стороны возможности использовать предоставленные им права, а также может помешать всестороннему и полному исследованию дела и, как следствие этого, может привести к отмене приговора.

Рассмотрев в порядке надзора дело Богаткиной, признанной виновной в том, что, работая заведующей ма-

- 118 -

газином, она присвоила 16000 руб. Верховный суд СССР установил, что в судебном заседании подсудимая просила вызвать и допросить свидетелей в подтверждение того, что указанная сумма была ею сдана по принадлежности. «Суд отказал в удовлетворении этого ходатайства на том основании, что она не возбуждала об этом ходатайства в момент окончания расследования при выполнении ст. 206 УПК РСФСР. Эти мотивы отклонения ходатайства Богаткиной являются ошибочными, так как в силу ст. 272 УПК РСФСР обвиняемый имеет право возбуждать ходатайства во всех стадиях процесса, и в том числе после выполнения ст. 206 УПК РСФСР». Учитывая, что в связи с указанным ходатайством подсудимой необходимо произвести ряд следственных действий, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР своим определением от 24 марта 1943. г. отменила приговор и передала дело на новое расследование.

е) Судебное разбирательство на началах устности и непосредственности обеспечивает углубленную проверку материалов предварительного расследования и является одним из основных условий полного исследования дела и правильного его разрешения. Поэтому, в частности, является обязательным допрос в судебном заседании всех тех свидетелей, показания которых имеют существенное значение для данного дела. Но иногда допрос того или иного свидетеля является невозможным, например, в случае смерти свидетеля, неизвестности места его пребывания, тяжкой и продолжительной болезни и др. В таких случаях допрос свидетелей в суде заменяется оглашением показаний, данных ими в стадии предварительного расследования.

Здесь, несомненно, имеется известное отступление от начала устности и непосредственности, но отступление это является вынужденным и может быть допущено только там, где оно оказывается неизбежным, где нет иной возможности использовать необходимый по делу доказательственный материал.

Если же суд, имея возможность вызвать и допросить свидетеля, вместо того ограничивается оглашением про-

- 119 -

токола его допроса, то в этом случае имеется уже не отступление от начала устности и непосредственности, а нарушение их, и притом такое нарушение, которое может привести к неполному исследованию дела, и тем самым, к вынесению необоснованного приговора. По этим соображениям был отменен приговор по делу Маркосова, оправданного по обвинению, по ст. 109 УК РСФСР. Как указал Верховный суд СССР в своем определении, «оправдательный приговор находится в противоречии с материалами дела в результате недостаточного исследования дела в судебном заседании, на которое из 29 свидетелей было вызвано только восемь и к тому же второстепенных».

Аналогичное нарушение было допущено по делу Назарова, признанного виновным в том, что, состоя заведующим перевалочной базой, он продавал на сторону горючее. «Из материалов дела, – указывает Верховный суд СССР, – усматривается, что Назаров продал председателю колхоза «Ленинская Искра» Перминову 200 кг автола и 150 кг солидола, председателю колхоза «Огонек» Усатовой 150 кг бензина, Ситникову 15 литров керосина и Симнову 6 литров керосина. Между тем указанные лица судом допрошены не были. Из дела видно, что посредником в продаже материалов был Урюнин, который также судом не допрошен. Что же касается показаний свидетелей, допрошенных судом в заседании от 13 ноября 1947 г., то они ничего не сообщили суду об обстоятельствах, изложенных в приговоре, а суд не проявил должной инициативы в проверке вменяемых Назарову фактов. Ввиду неисследованности судом материалов дела и нарушения ст. 319 УПК РСФСР приговор не может быть оставлен в силе».

Нарушение начал устности и непосредственности судебного разбирательства имеется и там, где вместо того, чтобы допросить свидетеля, суд ограничивается показаниями, данными им в предшествующем судебном заседании. Приговором народного суда Казарян был признан виновным в краже денег у гр. Доборжгенидзе

- 120 -

и осужден по ч. 1 ст. 1. Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июля 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». При пересмотре приговора в порядке судебного надзора Верховный суд СССР установил, что «предварительное и судебное следствие по делу велось на непонятном для осужденного грузинском языке без привлечения к делу переводчика, чем нарушено требование ст. 9 Закона о судоустройстве».

Кроме того «в связи с тем, что при первом рассмотрении дела подсудимый из тюрьмы не был доставлен, потерпевшая была допрошена в отсутствие подсудимого. Суд определил дело слушанием отложить, но вторично потерпевшая в судебное заседание не вызывалась и были лишь оглашены ее показания, данные в судебном заседании при первом рассмотрении дела, чем были нарушены требования ст. 319 УПК Грузинской ССР». В виду этого приговор был отменен и дело передано на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия.

ж) Разрешая вопрос об истребовании доказательств, суд должен в первую очередь исходить из того, относятся ли эти доказательства к данному делу, имеют ли они значение для полного выяснения всех его обстоятельств и для вынесения правильного, обоснованного приговора. Но наряду с этим суд должен также выяснить, удовлетворяют ли данные материалы тем требованиям, какие закон предъявляет к доказательствам и, в зависимости от этого, могут ли эти материалы быть допущены в качестве доказательств по делу. В частности, вопрос о допустимости доказательства возникает в ряде случаев в отношении лиц, привлекаемых к участию в деле в качестве экспертов. Первое условие, которому должен удовлетворять эксперт – это наличие у него специальных знаний в соответствующей области и потому привлечение к делу в качестве экспертов лиц, недостаточно сведущих либо даже вовсе не сведущих в данной области, является таким процессуальным нарушением, которое неизбежно приведет к неполноте исследования дела и к отмене приговора.

- 121 -

Джафаров, преданный суду по обвинению в том, что присвоил товар, полученный им по фактуре, виновным себя не признал и показал, что приписываемая ему подпись на фактуре является подложной. Народный суд, исходя из заключения экспертов, признавших, что подпись на фактуре учинена не Джафаровым, вынес оправдательный приговор. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР установил, что, как видно из материалов, имеющихся в деле, Джафаров дал расписку в получении товаров в присутствии нескольких лиц, которые, однако, остались недопрошенными. Что же касается заключения экспертов, то «графическая экспертиза подписи Джафарова на расписке произведена некомпетентными лицами – преподавателями школы, и потому выводы такой экспертизы неубедительны». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

Те же требования компетентности экспертов должны быть предъявляемы во всех других случаях, когда для выяснения определенных обстоятельств дела необходимо заключение специалистов. В частности, Верховный суд СССР указал, что «действия, связанные с установлением характера телесных повреждений, а также выдача документов, удостоверяющих причинение телесных повреждений и характер их, могут производиться только лицами, имеющими право выполнять функции судебно-медицинских экспертов».

Наряду с наличием у эксперта специальных знаний в, данной области от него требуется также беспристрастное отношение к делу и к лицам, в нем участвующим. Исходя из этого, закон (ст. 48 УПК РСФСР) в числе других оснований к отводу эксперта указывает также его заинтересованность в деле. Поэтому привлечение такого заинтересованного лица к участию в деле в качестве эксперта является существенным нарушением, которое исключает возможность признать вынесенный при этих условиях приговор правильным.

- 122 -

Рассмотрев в порядке надзора дело Мамонтова и Защихина, признанных виновными в том, что они своими неправильными действиями привели к аварии трех плотов и тем причинили значительные убытки, Верховный суд СССР установил, что «по данному делу было допущено существенное процессуальное нарушение, выразившееся в том, что в производстве экспертизы принимали участие Гордеев, хотя он, как принимавший участие в приеме плота № 289, потерпевшего затем аварию, не мог быть допущен в качестве эксперта». Это нарушение повлекло за собой отмену приговора и передачу дела на новое расследование. Такая же заинтересованность– хотя бы и не личная – имеется там, где в качестве эксперта участвует в деле лицо, являющееся представителем кого-либо из сторон. По этим основаниям был отменен приговор по делу Гаркушина, где «главный бухгалтер Балыбердин выступал одновременно и как эксперт и как представитель гражданского истца».

Экспертом по делу может быть только лицо, которое не принимает в этом деле никакого иного участия, не выступает в нем ни в какой другой роли. Поэтому существенным процессуальным нарушением является соединение в одном лице свидетеля и эксперта по делу. При пересмотре в порядке надзора дела Барамбаева было установлено, что производивший ведомственную ревизию и допрошенный в качестве свидетеля Алипов был затем привлечен к участию в этом же деле в качестве эксперта, почему приговор был отменен.

Совмещение функций эксперта и свидетеля имеется не только тогда, когда данное лицо выступает одновременно и в той и в другой роли, но также и тогда, когда лицо, формально участвующее в деле в качестве эксперта, фактически подменяет – полностью или хотя бы частично – заключение эксперта свидетельским показанием. Это имеет место там, где лицо, привлеченное к участию в деле в качестве эксперта, не представляет суду выводы, полученные им путем ознакомления с ма-

- 123 -

териалами дела, а вместо того сообщает сведения, лично ему известные.

Приговором линейного суда Сутягин был признан виновным в том, что, работая дежурным по вагонному парку, неправильно размечал вагоны, разъединял вагоны и грузы, а также допустил ряд других неправильных действий. «Обвинительный приговор, – указывает Верховный суд СССР, – основан на заключении экспертизы, которая была произведена с грубейшим нарушением закона: в состав экспертной комиссии входил маневровый диспетчер Шорохов, который по существу руководил работой дежурных по парку; выводы членов комиссии были основаны не на имеющихся документах, а на данных, которые были лично им известны о работе Сутягина. Таким образом в основу акта экспертизы были положены по существу свидетельские показания членов экспертной комиссии, что является грубейшим нарушением ст. 48 УПК». По этим основаниям, а также ввиду отсутствия в деле доказательств виновности Сутягина приговор был отменен и дело производством прекращено.

Закон предоставляет обвиняемому в стадии предварительного расследования право требовать вызова указанных им экспертов в дополнение к экспертам, назначенным следователем, а также право представить вопросы, по которым экспертами должно быть дано заключение. В соответствии с этим Приказ Прокурора СССР от 13 мая 1939 г. № 90-3 вменяет в обязанность следователю при назначении экспертизы сообщить об этом обвиняемому и разъяснить ему право на вызов дополнительных экспертов и на постановку экспертам дополнительных вопросов, о чем должен быть составлен особый протокол.

Невыполнение указанных требований закона и отстранение тем самым обвиняемого от всякого участия в производстве экспертизы представляет собой процессуальное нарушение, которое может привести к существенному нарушению права обвиняемого на защиту и к неполноте исследования дела.

Рассмотрев в порядке надзора дело Губенадзе, осуж-

- 124 -

денного за растрату, Верховный суд СССР нашел, что «заключение судебно-бухгалтерской экспертизы не может быть признано полноценным, так как осужденный не присутствовал при экспертизе и объяснений не давал. По заявлению эксперта ряд списаний он не мог произвести, поскольку осужденный, будучи, арестован, не был допущен к экспертизе... При таких обстоятельствах нельзя признать дело исследованным с достаточной полнотой», почему приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

По тем же основаниям было признано неполно исследованным дело Джуманиязова и был отменен приговор, которым подсудимый был признан виновным в том, что, работая кондитером в артели «Большевик», похитил сахар и другие продукты. «Заключение экспертизы от 1 октября, положенное в основу приговора, не может служить решающим доказательством виновности осужденного. Акт экспертизы Джуманиязовым не подписан, причем составлен без глубокой проверки работы артели «Большевик»; ходатайство же Джуманиязова о производстве новой экспертизы было судом отклонено по тем мотивам, что по делу производились неоднократные ревизии и экспертизы. Между тем все произведенные до 1 октября экспертизы проходили без участия обвиняемого... Из показаний Джуманиязова видно, что на его счет отнесены были счета других лиц, и акты, составленные на недоброкачественный сахар, по показаниям осужденного, экспертизой не были приняты во внимание; судом же это обстоятельство не проверено». Ввиду этого приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

з) Допрос обвиняемого является в советском уголовном процессе одним из важнейших следственных и судебных действий. Он имеет целью выяснить существенные обстоятельства дела и одновременно представляет собой одно из средств защиты обвиняемого, так как обеспечивает ему возможность давать показания и объяснения в опровержение предъявленного обвинения, или для смягчения своей ответственности. Ввиду такого

- 125 -

своего значения допрос обвиняемого является безусловно обязательным по каждому делу как в стадии предварительного расследования, так и в стадии судебного разбирательства (ст. ст. 134, 280, 282, 283 УПК РСФСР).

Поэтому рассмотрение дела судом без допроса подсудимого представляет собой такое процессуальное нарушение, которое означает лишение обвиняемого права на защиту и имеют своим последствием отмену приговора.

«Из протокола судебного заседания не видно, – указывает Верховный суд СССР, – был ли подсудимый Лысков допрошен по существу предъявленного ему обвинения. После записи показаний допрошенных судом свидетелей в протоколе судебного заседания имеется краткая запись объяснений Лыскова, однако из самой записи видно, что это объяснение дано в порядке дополнения судебного следствия, а не в порядке объяснений по существу обвинения. Таким образом, судебное разбирательство проведено с нарушением ст. 282 УПК РСФСР», почему приговор был отменен и дело передано на новое судебное рассмотрение.

Такое же процессуальное нарушение повлекло за собой отмену приговора по делу Титова и Кызина, где «суд, в нарушение ст. 282 УПК, не допрашивал в суде подсудимых Титова и Кызина, а ограничился допросом Свидетелей, что говорит о неполноте судебного разбирательства. Суд положил в основу обвинительного приговора не проверенный должным образом материал, чем нарушил требования ст. 319 УПК РСФСР».

и) Право обвиняемого на защиту в стадии судебного разбирательства получает свое выражение, в частности, в том, что при отсутствии защитника право произнесения защитительной речи принадлежит подсудимому, что не исключает, конечно, его права на последнее слово.

Рассмотрев в порядке надзора дело Гвания, Верховный суд СССР нашел, что дело это «рассматривалось с участием прокурора и без участия защиты, от которой

- 126 -

Гвания отказался, приняв защиту на себя. В соответствии с требованием ст. 304 УПК Грузинской ССР, суд обязан был разъяснить Гвания его право на произнесение защитительной речи; между тем суд после речи прокурора прямо перешел к заслушанию последнего слова подсудимого. Считая, что при таком грубом нарушении права подсудимого на защиту, приговор не может быть оставлен в силе», Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 18 июля 1947 г. приговор отменил и передал дело на новое рассмотрение. По тем же основаниям, ввиду непредоставления подсудимому права произнесения защитительной речи, был отменен приговор по делу Аскеровой и др.

к) Таким же нарушением права обвиняемого на защиту является непредоставление ему последнего слова. Приговором народного суда Стыскин был осужден по ст. 111 УК РСФСР, и принесенная на этот приговор кассационная жалоба была оставлена без последствий Верховным судом Татарской АССР. Рассмотрев дело в порядке судебного надзора, Верховный суд СССР нашел, что «в жалобе осужденный ссылается на то, что ему не было предоставлено последнее слово. Из протокола судебного заседания видно, что последнее слово Стыскину действительно предоставлено не было, так как после окончания прений сторон суд удалился в совещательную комнату и вынес приговор. В данном случае суд нарушил ст. 309 УПК РСФСР, а это нарушение является нарушением права подсудимого на защиту и влечет отмену приговора. Верховный суд Татарской АССР прошел мимо этого нарушения и оставил приговор в силе». По этим основаниям, а также ввиду неполноты исследования дела, приговор народного суда и определение кассационной инстанции были отменены и дело направлено на новое расследование.

л) Одним из важнейших процессуальных документов является протокол судебного заседания, в котором должно быть четко, полно и правильно отражено все,

- 127 -

что происходили во время судебного разбирательства (ст. 80 УПК РСФСР). Поэтому 47 Пленум Верховного суда СССР в своем постановлении от 7 июня 1934 г. подчеркнул недопустимость недооценки протокола судебного заседания как «документа огромной процессуальной важности, на основании которого кассационные и надзорные инстанции проверяют и решают вопрос о правильности действий суда при рассмотрении дела и о соответствии приговора данным, установленным в судебном заседании». Ввиду этого председательствующий обязан «обеспечить ведение протокола достаточно подготовленным к тому лицом, следить во время самого процесса за полнотой и точностью записей в протоколе всех объяснений и показаний допрашиваемых лиц, вовремя проверять и корректировать протокол, ни в коем случае не допускать такого ведения и технического выполнения протокола, при котором последующее прочтение его и использование является невозможным или затруднительным, и удостоверять протокол своей подписью после тщательной проверки его правильности, точности и полной доброкачественности». Отсюда следует, что является существенным процессуальным нарушением такое ведение и оформление протокола судебного заседания, которое лишает кассационную и надзорную инстанцию возможности проверить правильность действий суда первой инстанции и обоснованность вынесенного им приговора.

§ 4. Неполнота исследования дела тесно связана с определенными процессуальными нарушениями, которые,. как указывает закон, «помешали суду всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на вынесение правильного приговора» (ст. 415 УПК РСФСР).

Советский уголовно-процессуальный закон требует от органов расследования и от суда выяснения всех обстоятельств, имеющих значение для дела, и наряду с этим обеспечивает сторонам право на представление доказательств и на участие в их рассмотрении судом. Поэтому несоблюдение требований закона о всестороннем и полном исследовании дела, а также лишение или ограничение прав сторон на представление доказательств являются такими процессуальными нарушениями, которые могут

- 128 -

повлечь за собой неполное исследование дела и тем самым отмену приговора, по этому делу вынесенного.

Одним из основных условий вынесения обоснованного приговора является всестороннее и полное исследование дела, рассмотрение судом всех тех доказательств, на основе которых могут быть сделаны правильные выводы по существу дела. Ввиду этого кассационная инстанция, проверяя обоснованность приговора, должна каждый раз решить, имелись ли в данном деле все условия, необходимые для вынесения правильного, приговора и, в частности, было ли дело полно и всесторонне исследовано. Поэтому неполнота исследования дела, будучи тесно связана с другим кассационным основанием – с существенными процессуальными нарушениями, вместе с тем выступает в советском уголовном процессе в качестве самостоятельного основания отмены приговора.

Дело является всесторонне и полно исследованным тогда, когда выяснены все его обстоятельства, когда собраны и надлежаще рассмотрены все те доказательства, которые для этого необходимы. Сказать заранее, какие именно обстоятельства должны быть выяснены в каждом отдельном случае, не представляется возможным, ввиду бесконечного разнообразия конкретных условий каждого дела, и потому вопрос этот разрешается каждый раз тем органом расследования или судом, в производстве которого данное дело находится.

«Следствие и суд сами должны, в зависимости от конкретных условий и обстоятельств, определить пределы расследования, сами должны решать в каждом конкретном случае, что важно, что полезно, что необходимо включить в поле своего внимания, сделать предметом исследования. Все попытки заранее определить, какие обстоятельства могут иметь значение для дела и какие не могут, обречены на неудачу, особенно в уголовных делах, где сложность и запутанность положений встречаются чрезвычайно часто». Поэтому можно лишь общим образом указать, что в каждом деле подлежат выяснению следующие основные моменты: а) событие преступления, б) обстоятельства, определяющие его квалификацию по соответствующей статье уголовного закона,

- 129 -

в) обстоятельства, уличающие и оправдывающие обвиняемого в совершении этого преступления, г) обстоятельства, отягчающие и смягчающие ответственность обвиняемого, д) наличие и размер вреда, причиненного преступлением.

Неполнота исследования дела имеется там, где данное имеющее значение для дела обстоятельство вовсе не было предметом рассмотрения органов расследования и суда, т. е. там, где доказательства, необходимые для выяснения этого обстоятельства, полностью отсутствуют в деле. Таков, например, тот случай, когда по делу о краже вовсе не был выяснен вопрос о том, имелись ли у потерпевшего вещи, о похищении которых им было заявлено.

Но наряду с этим дело остается неполно исследованным и тогда, когда орган расследования и суд выясняли данное обстоятельство, но при этом не использовали все те доказательства, какие возможно и необходимо было собрать и рассмотреть для получения правильного вывода по данному вопросу; примером может служить тот случай, когда в основу приговора, признавшего наличие у обвиняемого растраты, положен оспариваемый обвиняемым акт ведомственной ревизии, вместо акта судебно-бухгалтерской экспертизы. Ввиду этого кассационная инстанция, проверяя обоснованность приговора и в связи с этим полноту исследования дела, должна каждый раз установить: являлись ли предметом исследования все обстоятельства, имеющие значение для дела, и были ли все эти обстоятельства выяснены путем рассмотрения всех необходимых для этого доказательств. При отрицательном ответе на тот или другой из указанных двух вопросов дело должно быть признано неполно исследованным.

Неполнота исследования дела может явиться результатом того, что органы расследования и суд не допросили всех свидетелей, чьи показания могут иметь существенное значение для дела, и тем самым оставили невыясненными различные обстоятельства этого дела. Примером тому, наряду с приведенным выше (§ 2 настоящей главы) дел Назарова и Богаткиной, может служить также дело Газанджяна, который был предан суду по обвинению в том, что, работая экспедитором райпо, присвоил материальные ценности на значительную сум-

- 130 -

му. Не признавая себя виновным, Газанджян объяснил, что прием и сдачу товаров он производил без надлежащего оформления и что часть товаров была у него похищена в пути. Приговором народного суда Газанджян был признан виновным в халатности.

При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР нашел, что «суд, признав Газанджяна виновным в халатности, конкретно не указал, в чем именно заключается его халатное отношение к выполнению своих служебных обязанностей. Вместе с тем суд недостаточно исследовал причины образования недостачи материальных ценностей у Газанджяна. Он не нашел нужным допросить для уточнения этого вопроса всех свидетелей и ограничился допросом только двух свидетелей, которые на суде не смогли точно указать причин образования недостачи. Не проверена судом также правильность объяснений осужденного, который являлся материально ответственным лицом». Находя, что при этих условиях народный суд недостаточно обосновал переквалификацию обвинения Газанджяна и признание его виновным не в присвоении, а в халатности,– Верховный суд СССР приговор отменил и передал дело на новое судебное рассмотрение.

К таким же процессуальным последствиям приводит неправильное разрешение вопросов, связанных с производством экспертизы. Закон (ст. 63 УПК РСФСР) требует, чтобы эксперты привлекались к участию в деле каждый раз, когда для выяснения тех или иных обстоятельств дела необходимы специальные познания в определенной области. Поэтому если экспертиза не была произведена там, где она была необходима, то это означает, что органы расследования и суд не выяснили данное обстоятельство, несмотря на то, что оно имеет значение для дела, либо признали это обстоятельство установленным или напротив – неустановленным, хотя требуемый законом анализ материалов дела с участием специалистов-экспертов произведен не был. И в первом и во втором случае налицо неполнота исследования дела

- 131 -

и, как следствие этого, вынесение приговора, основанного на недостаточных данных либо на данных, оставшихся непроверенными.

Рассмотрев в порядке надзора дело Артюшиной, осужденной за растрату, Верховный суд СССР признал, что обвинение Артюшиной основано на акте ведомственной комиссии, причем подсудимая в своих объяснениях указывала на неправильность этого акта и выводов, в нем содержащихся. Находя, что «эти объяснения Артюшиной надлежит проверить путем бухгалтерской экспертизы», Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР своим определением от 6 марта 1943 г. отменила приговор и передала дело на новое расследование. Аналогичное положение имело место в деле Соловьева: Приговором областного суда Соловьев в числе других лиц был признан виновным в совершении грабежей. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР установил, что в деле имеются данные, вызывающие сомнения в нормальности психического состояния Соловьева. В частности, допрошенный в судебном заседании помощник директора ремесленного училища показал, что Соловьев не совсем здоров и что у него бывают припадки, а приобщенная копия справки врача удостоверяет, что Соловьев страдает припадками эпилепсии. Однако «при рассмотрении дела в областном суде и в Судебной коллегии Верховного суда РСФСР указанное обстоятельство не учтено, вопрос о назначении в отношении Соловьева судебно-психиатрической экспертизы не поставлен. Между тем вопрос о виновности Соловьева находится в непосредственной связи с вопросом о психическом состоянии Соловьева и вменяемости его в момент совершения преступления», ввиду чего приговор в отношении Соловьева был отменен и дело в этой части передано на новое расследование.

Показания и объяснения обвиняемого, как и всякий другой доказательственный материал, должны быть рассмотрены и проверены в стадии предварительного расследования и судебного разбирательства. Поэтому, если обстоятельства, на которые указывает обвиняемый и

- 132 -

которые имеют значение для дела, не были надлежащим образом выяснены, то следствием этого явится неполнота исследования дела, которая, в свою очередь, может повлечь за собой отмену вынесенного по данному делу приговора. Так, по делу Г., осужденного за разбойное нападение, сопровождавшееся убийством потерпевшей, Верховный суд СССР при пересмотре приговора в порядке надзора установил, что обвиняемый Г., не признаковая себя виновным, указывал, что в ночь совершения преступления находился дома, и в подтверждение этого просил допросить свидетелей, однако ходатайство это не было удовлетворено. Наряду с этим остались невыясненными и другие обстоятельства дела и, в частности, не были приняты меры к отысканию вещей, похищенных у потерпевшей. «Необходимо было, – указывает Верховный суд СССР, – в стадии предварительного следствия уточнить вопросы, связанные с заявлением Г. о его алиби и принять меры к обнаружению вещей, похищенных при убийстве», почему приговор по данному делу был отменен и дело передано на новое расследование.

Равным образом, по делу Зубова, осужденного в числе других лиц за вооруженное нападение, Верховный суд СССР признал, что «показания Зубова и приложенные справки, в которых указано, что во время совершения преступления Зубов находился на работе, на предварительном следствии и на суде проверены не были, свидетели, на которых ссылается Зубов, также не допрошены», почему приговор в отношении Зубова был отменен и дело в этой части направлено на новое расследование.

Как было указано выше, относятся к делу и потому должны быть собраны и рассмотрены такие доказательства, на основе которых может быть правильно разрешен вопрос о событии преступления, о совершении или несовершении преступления обвиняемым и другие основные вопросы каждого данного уголовного дела. Но наряду с этим иногда возникает необходимость выяснить обстоя-

- 133 -

тельства, относящиеся не к самому существу дела, а к отдельным доказательствам, имеющимся в данном деле. Таковы, в частности, взаимоотношения обвиняемого со свидетелем, компетентность лица, привлеченного к участию в деле в качестве эксперта.

Обстоятельства эти могут, при известных условиях, оказать решающее влияние на оценку того или иного доказательства, а тем самым и на исход дела в целом, и потому невыяснение указанных обстоятельств может привести к неполноте исследования дела со всеми отсюда вытекающими последствиями. Приговором народного суда Харитонов был признан виновным в том, что, работая счетоводом в колхозе, способствовал Емельянову в хищении колхозного зерна. Верховный суд СССР нашел, что, как видно из материалов дела, Харитонов осужден на основании показаний свидетельницы Молочаевой и похитившего зерно Емельянова. В судебном заседании подсудимый, отрицая предъявленное ему обвинение, заявил, что показания свидетелей «являются ложными и вызваны тем, что, по его, Харитонова, заявлению Емельянов был осужден за расхищение колхозного имущества; что же касается Молочаевой, то ее показания также вызваны тем, что ее мать и отец по Заявлению Харитонова были задержаны, а затем осуждены за расхищение имущества. В подтверждение этих своих объяснений Харитонов сослался на свидетелей, которые, однако, допрошены не были». «Судебная коллегия находит, что приговор суда в отношении Харитонова, при наличии указанных обстоятельств, не может быть оставлен в силе. По делу необходимо проверить взаимоотношения свидетелей с осужденным по делу Харитоновым, допросить указанных свидетелей по делу и установить, действительно ли по заявлению Харитонова были осуждены Емельянов и родители свидетельницы Молочаевой», почему приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

Всестороннее и полное исследование дела является одним из основных условий вынесения обоснованного приговора и потому органы расследования и суд обязаны

- 134 -

каждый раз по своей инициативе собрать и рассмотреть все необходимые по делу доказательства независимо от того, были ли возбуждены сторонами и в том числе обвиняемым ходатайства об истребовании этих доказательств и о производстве тех или иных следственных и судебных действий. Это положение является одним из исходных начал советского уголовного процесса, и несоблюдение его является таким нарушением, которое может иметь своим последствием неполноту исследования дела.

Рассмотрев дело Самойлова, народный суд в подготовительном заседании возвратил дело на доследование, в частности для производства очных ставок между свидетелями и обвиняемым. На это определение народного суда прокурор принес протест, в котором, указывая на отсутствие, необходимости в доследовании, ссылался на то, что производство очных ставок между обвиняемым и свидетелями не требуется, так как Самойлов об этом не ходатайствовал ни во время производства предварительного следствия, ни при выполнении требований ст. 206 УПК РСФСР. Согласившись с протестом прокурора, областной суд отменил определение народного суда и передал дело на новое рассмотрение в подготовительном заседании. На это определение областного суда председатель Верховного суда СССР принес протест следующего содержания: «По мысли прокурора органы следствия и суд не обязаны выяснять обстоятельства, оправдывающие обвиняемого, если последний сам не возбуждает об этом вопроса и не представляет для этого соответствующих доказательств. Такое утверждение находится в грубом противоречии с основными принципами советского не только уголовного, но и гражданского процесса, как процесса, активного, возлагающего на органы следствия и суд (по уголовным делам) и на суд (по гражданским делам) выяснять все обстоятельства дела независимо от объяснений и доказательств, представленных сторонами... Этот принцип активности в советском процессе, наиболее ярко выраженный в ст. 5 ГПК, в еще большей степени должен быть соблюден по уголовным делам, где закон возлагает на обвинителя доказать виновность обвиняемого, а не на обвиняемого доказать свою невиновность. В связи с этим ст. 111 УПК РСФСР обязывает следователя выяснить и

- 135 -

исследовать обстоятельства как усиливающие, так и смягчающие степень и характер его ответственности. Равным образом, ст. 112 УПК обязывает следователя направлять предварительное следствие, руководствуясь обстоятельствами дела, в сторону наиболее полного и всестороннего расследования дела. При этих условиях ссылка прокурора на отсутствие ходатайства обвиняемого, как на обстоятельство, исключающее необходимость в устройстве очных ставок для выяснения существенных обстоятельств по делу, звучит как грубое нарушение основных принципов советского уголовного процесса». Согласившись с этими, как и с остальными соображениями протеста, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР своим определением от 3 июля 1946 г. отменила определение областного суда.

§ 5. Необоснованность приговора, в качестве кассационного основания, охватывает все те случаи, когда выводы суда по вопросу о наличии преступления и о совершении его обвиняемым, а также об установленности фактов, определяющих квалификацию преступлениями степень вины преступника, не соответствуют обстоятельствам дела и не вытекают из доказательств, в этом деле фигурирующих.

Задача советского суда при рассмотрении каждого уголовного дела заключается в том, чтобы прийти к такому решению, которое соответствует тому, что имело место в действительности, которое содержит в себе объективную истину, и условием отыскания этой объективной истины является получение судом по каждому делу достоверных выводов по существу этого дела. «Проблема «абсолютной» или «относительной» истины, в сущности говоря, в применении к судебной практике сводится к тому, чтобы следователь, прокурор, судья не решали дело без достаточной, исчерпывающей проверки соответствия своих решений подлинной, фактической действительности... Эта сугубо философская проблема, практически, в приложении к судебным делам, сводится к проблеме действительной, полной доказанности вины или невиновности обвиняемого. Нужно, вынося приговор,

- 136 -

не просто иметь «высшую степень вероятности», а быть абсолютно уверенным в его правильности...».

В основе приговора должны лежать достоверные выводы, полученные судом в результате рассмотрения дела. Поэтому суд выносит обвинительный приговор тогда, когда он установит с достоверностью, что преступление было совершено подсудимым. Если же выводы. суда по этому основному вопросу дела остаются предположительными, только вероятными и не исключают обоснованного сомнения в их правильности, дело должно быть направлено на доследование. В тех же случаях, когда такое расследование невозможно и не даст в распоряжение суда никаких новых данных, должен быть вынесен оправдательный приговор. «Нельзя признать нормальными такие судебные приговоры, в которых недостаточно обоснована вина подсудимых, которые не отличаются должной убедительностью и строгой обоснованностью. Такой убедительностью могут обладать лишь приговоры и решения судов, не возбуждающие сомнения в том, что дело разрешено правильно и справедливо, что вина подсудимого доказана, что иск истца обоснован. Наличие сомнений в этом отношении должно исключать постановку судом приговора или решения, должно влечь за собой либо оправдание подсудимого или отклонение иска, либо направление дела на доследование».

Это положение является одним из основных начал советского уголовного процесса и получает прямое свое выражение в законе. Именно, согласно ст. 326 УПК РСФСР суд выносит оправдательный приговор при «недостаточности улик для обвинения подсудимого», т.е. тогда, когда имеющиеся в деле доказательства, уличающие подсудимого, оказываются недостаточными для получения достоверного вывода о виновности подсудимого в совершении приписываемого ему преступления.

Вынесенный судом приговор представляет собой конечный результат расследования и рассмотрения дела и может быть признан правильным, обоснованным лишь тогда, когда дело всесторонне и полно исследовано и таким путем получены достоверные выводы, соответст-

- 137 -

вующие всем обстоятельствам дела и вытекающие из всех доказательств, имеющихся в этом деле. Поэтому если установлена неполнота исследования дела, то тем самым исключается возможность признания вынесенного по данному делу приговора обоснованным. В соответствии с этим закон считает основанием отмены приговора неполно и неправильно проведенное расследование, «когда остались не выясненными ни на предварительном, ни на судебном следствии обстоятельства, выяснение коих необходимо должно было повлиять на приговор» (ст. 414 УПК РСФСР).

Примером такой необоснованности приговора, явившейся результатом неполного исследования дела, кроме приведенных выше дел Газанджяна, Зубова, Харитонова (§ 4 настоящей главы), может служить также дело Циклаури, где связь этих двух моментов выступает особенно наглядно. Приговором народного суда Циклаури был признан виновным в том, что из мести убил Галустова. При пересмотре приговора в порядке надзора Верховный суд СССР нашел, что, «признавая Циклаури виновным, суд исходил только из того, что Циклаури на почве ревности угрожал Галустову убийством. Циклаури на предварительном следствии и на суде, не отрицая факта угрозы Галустову, виновным себя в убийстве не признал и показал, что Галустова убили другие лица, с которыми он, Галустов, находился во враждебных отношениях, возникших в связи с нелегальной выделкой кожи. Эти показания Циклаури имеют существенное значение, между тем они ни на предварительном следствии, ни на суде проверены не были. Показания свидетелей о том, что Галустов находился в неприязненных взаимоотношениях со своими родственниками, также остались непроверенными». При этих условиях «приговор основан на предположении суда и виновность Циклаури объективными доказательствами не подтверждается», почему приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

Однако неполнота исследования дела является не единственной причиной вынесения судом необоснованного приговора. Возможно такое положение вещей, ко-

- 138 -

гда выяснены все обстоятельства дела, рассмотрены все необходимые по делу доказательства, но выводы, сделанные судом и получившие свое выражение в приговоре, не вытекают из этих доказательств, и потому приговор является необоснованным. Приговором народного суда Керимов был признан виновным в том, что, работая заведующим магазином, совершил растрату вверенных ему материальных ценностей и для сокрытия этой растраты инсценировал кражу товаров из магазина. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР нашел, что суд первой инстанции не привел никаких доказательств, уличающих Керимова, и ограничился лишь утверждением о доказанности симуляции Керимовым кражи товаров из магазина. Однако «в основу этого вывода суда положены несостоятельные доводы. Несостоятельно утверждение суда, что местным осмотром не установлено следов кражи. Это утверждение противоречит акту осмотра, в котором отмечено, что висячий замок на двери магазина оказался взломанным, что в магазине на полу перед прилавком обнаружены рассыпанные пуговицы, вещевая сумка с дамской жакеткой и простынями, а под жакеткой – пиджак, «принадлежащий злоумышленнику». Ссылаясь на показания участвовавших в осмотре руководителей бакинского Рыбкоопа, утверждавших, что товар был в порядке, суд обошел показания свидетельницы Асриян (продавщица магазина), которая показала в судебном заседании, что, когда она вошла в магазин после того, как оттуда вышли лица, производившие осмотр, она видела, что на полу валялись не только пуговицы, но и разные коробки и товаров на полках не хватало. Указание суда на то, что товары из промышленного отдела оказались нетронутыми, противоречит отмеченному в приговоре факту недостачи ряда этих товаров, а также тому обстоятельству, что в вещевой сумке, найденной в магазине, оказались и товары из этого отдела». По этим соображениям приговор был отменен и дело производством прекращено.

Равным образом ввиду несоответствия выводов суда доказательствам, имеющимся в деле, был признан не-

- 139 -

обоснованным приговор по делу Гичко и других, преданных суду по обвинению в систематическом хищении масла с маслозавода. Верховный суд СССР признал, что, «вынося подсудимому Гичко оправдательный приговор, суд ограничился указанием на то, что предъявленное ему обвинение не доказано, не приводя, однако, никаких данных и соображений, в силу которых им отвергаются показания ряда подсудимых, изобличающих Гичко в участии в данном преступлении. Такой приговор не может быть признан обоснованным». Что же касается осужденного Перепелицы, то «суд не разобрался в той роли, какую играл в этом преступлении Перепелица. Ограничившись установлением того обстоятельства, что этот подсудимый находился в числе тех, которым была дана часть денег, вырученных от продажи похищенного масла, суд не подверг это обстоятельство оценке и не сделал никаких выводов для определения характера и степени участия Перепелицы в преступлении. Между тем суд должен был учесть, что если бы даже роль этого подсудимого сводилась только к укрывательству преступления, оплаченному участниками хищения, то в условиях группового хищения и особенно учитывая должностное положение этого подсудимого как лица, возглавляющего бригаду, такое укрывательство становится соучастием в хищении. Кроме того, суд также и в данном случае оставил без обсуждения и оценки показания других подсудимых, в частности Типа, об организаторской роли Перепелицы в хищении масла...». По этим основаниям, а также ввиду неправильной квалификации преступления, совершенного подсудимыми, приговор был отменен и дело передано на новое расследование.

Такая же необоснованность приговора была установлена в деле Шевкунова, который был предан суду по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Шевкунову было предъявлено обвинение в том, что он похитил из контейнера три пары галош и 78 пар брезентовых рукавиц. Линейный суд, сославшись на отсутствие

- 140 -

в деле доказательств виновности Шевкунова, вынес ему оправдательный приговор.

Рассмотрев дело по кассационному протесту прокурора, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР нашла: «Из дела видно, что Шевкунов в стадии предварительного следствия и в судебном заседании виновным себя признал в хищении 78 пар рукавиц и изобличался в этом показаниями свидетелей Горшковой Анны, Горшковой Екатерины и Малофеевой, а также обстоятельствами изъятия у него трех пар рукавиц, тождественных рукавицам, похищенным из вагона. Суд, вынося оправдательный приговор, не дал приведенным выше доказательствам никакой оценки и не привел каких-либо данных, опорочивающих их». Исходя из этого, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР своим определением от 31 января 1949 г. отменила приговор и передала дело на новое судебное рассмотрение.

Несоответствие выводов суда материалам дела явилось основанием отмены приговора также в отношении Борисова, который был предан суду по обвинению в том, что по договоренности с подсудимым по тому же делу Тиманкиным, похитил 400 кирпичей и 11 шпал, принадлежащих железной дороге. Преступление это было квалифицировано по статье 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества». Линейный суд признал недоказанным обвинение, предъявленное Борисову, и вынес ему оправдательный приговор, действия же Тиманкина квалифицировал по ст. 109 УК РСФСР, сославшись на то, что похищенные им кирпич и шпалы находились в его ведении как должностного лица.

Рассмотрев дело по кассационному протесту прокурора, Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР признала, что «изменение квалификации линейным судом допущено с прямым нарушением Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества», который предусматривает наказуемость по этому Указу всякого хищения государ-

- 141 -

ственного имущества, в том числе и имущества, находившегося в служебном ведении обвиняемого». Что же касается Борисова, то «линейный суд... указывает в своем приговоре, что показаниями свидетелей и материалами дела установлено, что Борисов купил у Тиманкина кирпичи и шпалы, как лично принадлежавшие Тиманкину, не зная, что они им похищены. Это утверждение линейного суда не находит подтверждения себе в материалах предварительного и судебного следствия, в которых, наоборот, имеются данные о том, что Борисов договорился с Тиманкиным за соответствующее вознаграждение совершить хищение кирпичей и шпал, принадлежавших околотку и, при помощи своего брата, из разрушенного дома и штабеля шпал похитил 400 кирпичей и 11 шпал». По этим основаниям Железнодорожная коллегия Верховного суда СССР своим определением от 18 января 1949 г. отменила приговор в отношении Тиманкина и Борисова и передала дело на новое судебное рассмотрение.

Как было уже указано, обвинительный приговор может быть вынесен лишь тогда, когда судом получен достоверный вытекающий из всех собранных по делу доказательств вывод о виновности подсудимого, причем вывод этот исключает возможность иного решения данного дела и не вызывает обоснованных сомнений в своей правильности. Поэтому, если по делу хотя и были рассмотрены все доказательства, какие только возможно было собрать, но доказательства эти в своей совокупности приводят только к такому выводу, который оставляет сомнения в своей правильности и не исключает невиновности подсудимого, то вывод этот, как предположительный, остается только вероятным и потому не может быть положен в основу обвинительного приговора. Приговором народного суда Рыжов и Комляков были признаны виновными в том, что, имея между собой преступную связь, вместе пьянствовали и ограбили гр-на Аимбетова. При пересмотре дела в порядке надзора Верховный суд СССР признал приговор в отношении Комлякова необоснованным. «В отношении Рыжова обвинение в том, что он ограбил Аимбетова, установлено показа-

- 142 -

ниями свидетелей. Он был задержан на месте преступления, причем обыском у него были обнаружены предметы, принадлежащие Аимбетову. Что же касается Комлякова, обвинение его нельзя признать доказанным. Приговор основан лишь на предположении, что он являлся соучастником Рыжова во время ограбления Аимбетова. Основанием для этого послужило то обстоятельство, что незадолго до грабежа он находился с Рыжовым и с потерпевшим Аимбетовым в одном ресторане. Других данных в деле нет, а на месте происшествия Комлякова никто не видел. По показаниям Рыжова, они после закрытия ресторана разошлись в разные стороны». По этим основаниям приговор в отношении Комлякова был отменен и дело в этой части производством прекращено.

§ 6. Нарушение уголовного закона, как основание отмены или изменения приговора, заключается в неправильном применении статей Уголовного кодекса и иных законов, в кодекс не включенных (ст. 416 УПК РСФСР). Поэтому все многочисленные и разнообразные вопросы, возникающие в связи с данным кассационным основанием, относятся к области уголовного права и составляют самостоятельный предмет изучения и разработки.

Руководствуясь соответствующими положениями советского уголовного права, вышестоящий суд, проверяя в кассационном порядке законность приговора, отменяет или изменяет этот приговор в тех случаях, когда по делу установлено: а) неправильное применение статей Общей части Уголовного кодекса, б) осуждение подсудимого за деяние, которое не содержит в себе состава преступления, в) оправдание подсудимого и признание непреступным совершенного им деяния, которое в действительности является преступным; г) неправильная квалификация преступления, в совершении которого подсудимый признан виновным; д) назначение наказания, не предусмотренного тем законом, по которому квалифицировано преступление осужденного.

Иногда суд, рассматривая уголовное дело, применяет при разрешении вопроса о возмещении вреда, причиненного преступлением, также нормы гражданского права.

- 143 -

В этом случае неправильное применение норм гражданского права может влечь за собой, как и нарушение уголовного закона, отмену либо изменение вынесенного по делу приговора.

Столь же разнообразными по своей конкретной обстановке являются дела, где имеется кассационное основание, заключающееся в назначении наказания, которое, как указывает закон, «резко не соответствует содеянному» (ст. 417 УПК РСФСР). Сюда относятся те случаи, когда преступление, совершенное подсудимым, квалифицировано правильно и назначено наказание в пределах санкции того закона, который применен судом, но вид и размеры этого наказания не соответствуют тяжести совершенного преступления, а также личности и степени вины осужденного, и потому назначенное судом наказание является чрезмерно суровым либо, напротив, чрезмерно мягким и не обеспечивает в должной мере борьбу с преступлениями этого рода.

При рассмотрении в порядке надзора дела Воод, признанного виновным в разбазаривании и незаконном использовании значительного количества зерна и хлеба, Верховный суд СССР признал неправильным применение к Вооду условного осуждения и по этим основаниям отменил приговор, передав дело на новое судебное рассмотрение.

Равным образом было признано лишенным оснований смягчение наказания Заморенову, который был осужден по закону от 7 августа 1932 г., с применением ст. 51 УК РСФСР, к лишению свободы на 6 лет с поражением прав на 2 года. «Учитывая крупный размер хищения, инкриминируемого Заморенову и принимая во внимание, что при этих условиях назначенное ему наказание не соответствует тяжести совершенного им преступления». Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 17 февраля 1948 г. приговор отменил и передал дело на новое судебное рассмотрение.

Недопустимость смягчения наказания в отношении лиц, виновных в хищении государственной и обществен-

- 144 -

ной собственности и в иных тяжких преступлениях, подчеркивается также в ряде других постановлений Пленума и в определениях коллегий Верховного суда СССР. Так, Военным Трибуналом железной дороги по закону от 7 августа 1932 г., с применением ст. 51 УК РСФСР, были приговорены: Нестеренко к лишению свободы на девять лет с поражением прав, Семенов и другие подсудимые–к лишению свободы на восемь лет каждый с поражением прав. Принесенный на этот приговор протест прокурора, указывавшего на неправильное применение ст. 51 УК, был отклонен Военной железнодорожной коллегией Верховного суда СССР, после чего дело, по протесту Генерального Прокурора СССР, было рассмотрено Пленумом Верховного суда СССР.

«Назначая, – указывает Пленум, – путем применения ст. 51 УК в виде наказания девять и восемь лет лишения свободы, вместо указанных в законе десяти лет, суд обнаружил явно несерьезное и безответственное отношение к вопросу о назначении наказания, не приняв во внимание, что такое крайне незначительное снижение наказания сводит к нулю самый смысл и значение ст. 51 УК, как закона, применяемого только при наличии особых исключительных обстоятельств. Как видно из приговора по настоящему делу, суд признал, что осужденные, действуя организованной группой, совершали систематические хищения на железнодорожном транспорте в весьма крупных размерах... При этих условиях следует признать, что применение к осужденным ст. 51 УК РСФСР было допущено явно необоснованно, без учета необходимости применения самых суровых мер наказания в отношении расхитителей социалистической собственности тем более, что хищение, как установил сам суд, сопровождалось совокупностью особо отягчающих признаков, в виде организованности, систематичности и крупных размеров похищенного, что повышает в данном случае степень общественной опасности совершенного преступления». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое рассмотрение.

- 145 -

Приговором суда Шерстов был признан виновным по ст. 593 УК РСФСР и по ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и осужден к заключению в исправительно-трудовых лагерях на восемь лет с поражением прав. Определением Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда СССР к Шерстову была применена ст. 51 УК РСФСР и наказание снижено до четырех лет заключения в исправительно-трудовых лагерях без поражения прав. Пленум Верховного суда СССР нашел, что «определение Коллегии в части применения к Шерстову ст. 51 УК РСФСР и назначения ему наказания ниже низшего предела, установленного ст. 1 упомянутого выше Указа, является необоснованным, так как исключительных обстоятельств, которые имеет в виду ст. 51 УК РСФСР для снижения наказания, по данному делу не установлено». Поэтому Пленум Верховного суда СССР своим постановлением от 21 января 1949 г. отменил определение Судебной коллегии и передал дело на новое рассмотрение в ту же коллегию в ином составе.

Приговором народного суда Грищенко был осужден по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» к восьми годам лишения свободы. Верховный суд СССР при пересмотре приговора в порядке судебного надзора нашел, что «суд правильно квалифицировал преступление Грищенко, однако, без особых оснований назначил наказание ниже низшего предела, предусмотренного Указом, по которому квалифицировано преступление. Кроме того, не применена конфискация имущества осужденного, предусмотренная законом». По этим основаниям приговор был отменен и дело передано на новое рассмотрение.        

В этих приведенных в виде иллюстрации случаях, как и во всех других им аналогичных, вышестоящий суд,

- 146 -

изменяя или отменяя приговор, руководит судами первой инстанции в вопросах назначения наказания и таким путем обеспечивает правильное, соответствующее требованиям социалистического правосудия, применение уголовной репрессии к изменникам Родины, вредителям, расхитителям государственной и общественной собственности и к другим врагам народа, а также к грабителям, ворам, хулиганам и иным преступникам.

- 147 -