5

Идентичность содержания компьютерных программ на жестких дисках двух приобретенных системных блоков и программных продуктов «MS-DOS Version 6.22» и «MICROSOFT WINDOWS 3.1» была подтверждена результатами экспертизы, проведенной широко известным в этой области ученым Г.В. Виталиевым. В заключении отмечалось, что ответчик незаконно изменил процедуру регистрации программ для ЭВМ, что позволяло незарегистрированному пользователю без договора использовать программный продукт.

В исковом заявлении обращалось внимание на то, что автор программы для ЭВМ или иной правообладатель имеет исключительное право осуществлять или разрешать осуществлять такие действия, как воспроизведение и распространение программ для ЭВМ. Между тем «Майкрософт», обладатель исключительных прав, и его уполномоченные представители не заключали с фирмой Т. договора, дающего такие права.

Избирая способ защиты нарушенного права, истец исходил из того, что понесенные им убытки и доходы, полученные ответчиком в результате нарушения авторских прав, не поддавались точному определению. Были доказаны убытки истца, возникшие в связи с продажей одного компьютера с определенными программами. Цены на программное обеспечение, установленное на продаваемых персональных компьютерах, весьма невысоки. Можно было предположить, что ответчик и ранее ставил на продаваемые компьютеры нелегальное программное обеспечение, однако его доходы также невозможно было подсчитать. Отсутствие у истца возможности точного подсчета причиненных ему убытков обусловило сделанный им выбор искового требования в виде выплаты компенсации, а не возмещения убытков. Статья 18 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. «О правовой охране программ для электронных вычислительных машин и баз данных» содержит два возможных способа защиты прав на программы для ЭВМ – возмещение причиненных убытков (включая доходы, неправомерно полученные нарушителем) и выплату компенсации. Правообладатель вправе прибегнуть к одному из названных способов по своему выбору.

Правовая природа выплаты компенсации отлична от возмещения убытков и представляет собой особый вид ответственности, введенной законодателем с учетом трудности доказывания потерь от этих правонарушений. Цель введения этой нормы – обеспечение более эффективной защиты прав в тех случаях, когда их обладатель не имеет возможности точно определить свои убытки. В результате научного толкования данного положения один из разработчиков законопроектов о защите интеллектуальной собственности сделал вывод о том, что «компенсация ... может быть взыскана с нарушителя даже в тех случаях, когда правообладатель не понес убытков или не смог доказать их размер, а также если нарушитель не получил доходов в результате правонарушения или хотя и получил доходы, но их размер невозможно установить».

Суд согласился с приведенными аргументами и взыскал с фирмы Т. 75900000 руб. (вместе с судебными издержками) в качестве компенсации за допущенные нарушения авторского права.

18 мая 2000 г. на парламентских слушаниях «О правовом ре­гулировании использования сети “Интернет”» был выдвинут (и поддержан большинством участников) тезис о том, что Интернет – особое публичное пространство, отличающееся своими характеристиками от привычного нам общества. Однако широкую поддержку получило мнение, что к регу­лированию использования Интернета вполне при­менимы нормы законодательства.

Как представляется, приведенные положения не вполне сочетаются друг с другом. В самом деле, если можно вести речь об «особом публичном про­странстве», то логично предположить и необходи­мость особого регулирования отношений в рамках такого «пространства». Подобное противоречие можно разрешить про­стым и, по-видимому, единственно возможным способом – признать, что законода­тельство может быть распространено на отноше­ния, складывающиеся в процессе использования Интернета. Однако непосредственное применение законодательства к «сетевым» отно­шениям в одних случаях может дать хорошие ре­зультаты, в других – привести к неадекватному регулированию тех или иных отношений, а в тре­тьих – оказаться недопустимым. Поэтому, рассуждая о возможности применения законодательства к «сетевым» отношениям, мы всегда должны помнить о том, что речь идет о при­менении указанных норм по аналогии со сходными, но отнюдь не тождественными общественным отно­шениям.

В чем же конкретно состоит специфика «сете­вых» общественных отношений?

Прежде всего отметим простоту осуществления пользователем Интернета любых операций с ин­формацией, в том числе охраняемой правом ин­теллектуальной собственности. Одно из следствий этого – возрастание в рамках «сетевых» отноше­ний значения процессов, которые ранее не играли сколько-нибудь существенной роли. Так, по общему правилу (п. 1 ст. 18 Закона РФ «Об ав­торском праве и смежных правах») допускается воспроизведение в личных целях без согласия автора и без выплаты авторского воз­награждения правомерно обнародованных произ­ведений. Исключение сделано для некоторых групп произведений, например, не допускается репродуцирование книг (полностью). Возникает вопрос: является ли нарушением авторского права воспроизведение исключительно в личных целях («скачивание» с сервера) правомерно размещенно­го в Интернете текста книги? Как представляется, с точки зрения законодательства ответ должен быть отрицательным. В то же время  тенденция роста числа пользователей Интернета позволяет предположить если не отми­рание в будущем «бумажных библиотек», то, по крайней мере, значительное уменьшение их удель­ного веса по сравнению с так называемыми элек­тронными библиотеками. При этом оказывается, что можно копировать и использовать в лич­ных целях какое-либо произведение неограниченным числом посетителей таких сайтов без согласия автора (правообладателя) и без выпла­ты авторского вознаграждения, а значит, все более страдают интересы авторов (правообладателей).

Другая проблема: можно ли считать воспроизве­дением «исключительно в личных целях» и «беско­рыстное» размещение неуправомоченным лицом чужого произведения в Интернете? Здесь, как и в предыдущем случае, возможны лишь рассуждения по аналогии: прямого ответа на дан­ный вопрос законодательство не со­держит.

В рамках «сетевых» общественных отношений становится неочевидным принцип разграничения информационных объектов, в первую очередь объектов интеллектуальной собственности. Следст­вие такого положения вещей – неоднозначность судебной практики, связанной с за­щитой исключительных прав на результаты интел­лектуальной деятельности в отношениях, касающихся Интернета. Кроме того, могут появляться новые объекты (например, доменные имена), своими характеристиками напоминающие традици­онные объекты интеллектуальной собственности. Отношения по поводу таких объектов нуждаются в специальном урегулировании на уровне закона, как это сделано в отношении прочих объектов интел­лектуальной собственности.