«Частично присвоенное государство»

При частично присвоенном государстве неформальные группы, такие как польские институциональные кочевники, венгерские реструктурирующие сообщества и румынские неправящие коалиции забирают у государства или приватизируют его определенные функции. При частично присвоенном государстве неформальные группы открыто работают с соответствующими государственными властями, однако, такие группы не синонимичны властям. Я основываю эту модель в основном на польском материале.

В Польше, как было отмечено ранее, ¼ часть государственного бюджета в 2001 году была передана гибридным государственно-частным организациям (агентствам или целевым фондам). Государственно-частные взаимоотношения и собственность приобрели различные формы. В течение процесса приватизации и переходного периода некоторые польские чиновники и управленцы получили преимущество доходных возможностей для ведения дел, базирующихся на сведениях из первоисточника и связях.

При номенклатурной приватизации менеджеры предприятий приобрели их в комплексе или частично в свою личную собственность. По одной из версий, сотрудники компании обеспечивали доли недавно преобразованных организаций по чрезвычайно низкой цене. По другой версии, служащие компании организовали дочернии частные компании некоторые из которых с иностранным участием. Эти дочернии компании затем вели тесное сотрудничество с опытными государственными предприятиями и истощали их ресурсы, арендуя государственное машинное оборудование по заниженным ценам. Владельцы новых компаний выступали в качестве посредников между государственным и частным секторами.

Внутренняя приватизация продолжалась в течение всего переходного периода следующим образом. Каминский объясняет:

Министерский чиновник, проводящий приватизацию предприятия, получил от фирмы (о которой идет речь) или от консультанта фирмы либо от инвестора предложение провести хорошо оплачиваемые лекции, консультации, семинары. Как только предприятие преобразовалось в «государственную казенную компанию» чиновник стал оплачиваемым членом совета директоров. Дальнейшее развитие его «кооперации» с компанией зависело от принятой приватизационной процедуры. Если было решено, что компания будет продана зарубежному инвестору, чиновник вел переговоры об условиях продажи от имени министерства. Когда сделка была совершена, ему мог быть отдан пост директора, либо ему была бы предоставлена зарубежная консультационная фирма, опосредующая  заключение сделок, ему могла быть предоставлена работа в фирме, либо он мог бы сохранить свою работу в министерстве, пока за ним резервируется его оплаченная должность в совете директоров фирмы.

Фактически, государственные чиновники использовали свои должностные позиции в частных интересах несколькими способами. Некоторые высокопоставленные правительственные чиновники учреждали консультационные фирмы, которые вели бизнес с их собственными министерствами. В одном случае заместитель министра, который возглавлял совместное предприятие, также владел и руководил консультационными фирмами, которые специализировались на совместных предприятиях. Когда в 1990 году премьер-министр Тадеуш Машовецкий издал указ, запрещающий членам его правительства владеть консультационными фирмами, заместитель министра записал фирму на свою жену. Многие из его коллег действовали аналогичным образом. По наблюдениям Каминского «отличительным знаком постсолидарного правления элиты была большая терпимость к конфликтам интересов».

Законные меры способствовали таким конфликтам наряду с быстрым ростом гибких организаций. Такие организации и взаимоотношения, лежащие в основе приватизации государственных функций, появились с тем, чтобы быть институциализованными.