ОБ ОБЯЗАННОСТИ ПОДЧИНЯТЬСЯ,ЗАКОНАМ

В мире нет ни одного правительства, которое можно было бы рассматривать в качестве законного; поэтому не является ли подчинение законам скорее делом расчета, чем долга? Но не будем разрывать слабых уз, связываю­щих нас; зло анархии было бы еще хуже, чем зло деспо­тизма Конечно, все государства были созданы насилием, убийством, разбоем, и власть вначале не имела другого основания, кроме силы  Для того чтобы сделать ее менее

 известно то злополучное противоречие, которое уже столько веков царит между естественным правом и уголовным пра­вом все\ народов

2 Повсюду бедняк не ставится здесь ни во что, кажется даже, что законодатели утратили в отношении его всякое чувство человеч­ности Что же в этом удивительного они не являются товарищами по труду несчастного, который служит лишь орудием их роскоши и гордыни

3*            35

ненавистной, люди стремились сделать ее менее тирани­ческой; они уже стремятся сделать ее менее пристрастной, и, возможно, .наступит день, когда она будет использо­ваться лишь для общего блага. Но что же может сделать подчинение законам обязательным при существующем положении вещей?

Оставьте в стороне всякого рода насилие, и вы най­дете, что единственным законным основанием общества является благополучие тех, кто его составляет. Люди объединились лишь для своего общего интереса; они создали законы лишь для того, чтобы определить взаим­ные права, и учредили правительство лишь для того, чтобы обеспечить себе пользование этими правами. Если они отказались от личной мести, то это было сделано для того, чтобы передать ее в общественные руки; если они отказались от естественной свободы, то это было сделано для того, чтобы приобрести гражданскую* свободу; если они отказались от первобытной общности имущества, то это было сделано для того, чтобы иметь некоторую его часть в собственном владении. За родом, заключившим общественный договор, следует род, который его утвер­ждает; но число членов государства беспрес!анно ме­няется. К тому же, когда для предупреждения роста частных состояний не приняты никакие меры, то благодаря свободе, предоставленной честолюбию, ловкости, дарова­ниям, одна часть подданных всегда обогащается за счет другой; в силу 'невозможности распоряжаться своим иму­ществом в пользу посторонних за неимением прямых на­следников богатства вскоре неизбежно скопляются в не­большом числе семейств. Словом, в государстве имеется множество неимущих подданных, которые оставят свое потомство в нищетг Итак, они оказываются вынужден­ными погибать с голоду на земле, изобилующей чужими владениями, от которых они ничем не могут поживиться. Будучи связаны с обществом одними лишь невыгодами, обязаны ли они уважать его законы? Конечно, нет; если общество их покидает, они возвращаются в естественное состояние; если они силой требуют прав, от которых они отказались лишь для того, чтобы обеспечить себе большие выгоды, то всякая власть, которая будет сопротивляться этому, окажется тиранической, а судья, приговаривающий их к смерти, — лишь подлым убийцей.

36

Если необходимо, чтобы для самосохранения общество принуждало своих членов уважать установленный поря­док, то прежде всего оно должно обезопасить их от иску­шений нужды. Оно должно поэтому предоставить им обеспеченное существование, приличную одежду, полную поддержку, пособия при их болезнях и уход в старости, ибо они могут отказаться от своих естественных прав лишь постольку, поскольку общество создает для них по­ложение, имеющее преимущество перед их естественным состоянием. Стало быть, лишь после выполнения таким образом своих обязательств <в отношении всех своих чле­нов общество вправе наказывать' тех, кто нарушает его законы.

Разовьем эти принципы, применяя их к некоторым от­дельным случаям, относящимся к очень обыкновенному преступлению, — преступлению, (которое, кажется, более всякого другого затрагивает общество, но наказание кото­рого должно почти всегда возмущать природу.

Нет никакого другого преступления, которое изобра­жалось бы с более различных сторон, чем кража, или о ко­тором составились бы более ложные представления.

Всякая .кража предполагает право собственности; но откуда происходит это право?

Узурпатор основывает его на праве сильного, как будто когда-нибудь можно было насилием установить свя­щенное право.

Владелец основывает его на праве первого захватчика, как будто вещь справедливо приобретена нами потому, что мы первыми завладели ею.

Наследник основывает его на праве завещания, как будто можно распоряжаться в пользу другого тем, что не принадлежит самому.

Земледелец основывает это право на своем труде; разумеется, плоды вашего труда принадлежат вам, но для возделывания требуется земля, по какому же праву при­обретаете вы часть этой земли, которая дана сообща всем ее жителям '?

1 Каким бы ни был объект владения, это не имеет значения, ибо люди, все подчиненные природой одним и тем же потребностям и все замешанные яа одном и том же тесте, приносят с собой в мир одинаковые права. Каждый, следовательно, может иметь в собствен­ности лишь свою долю земных благ.

37

Разве вы не понимаете, что лишь после равного рас­пределения всего можно определить вашу долю? Да и после такого раздела имели ли бы вы еще право на поле, которое вы обрабатываете, лишь в мере, необходимой для вашего существования?

Вы скажете, что этот раздел становится невозможным, ибо число жителей земли беспрестанно меняется? Но яв­ляется ли этот раздел менее -справедливым только потому, что он неосуществим? Право 'владения вытекает из права жизни. Итак, нам 'принадлежит все, что необходимо для нашего существования, и .никакие излишки не могут за­конно принадлежать нам, пока другие не имеют всего необходимого. Вот законное основание всякой собствен­ности, вне зависимости от того, находятся ли люди в со­ставе общества или они еще в первобытном состоянии.

Это решение, с которым, я знаю, не согласилось бы сословие адвокатов, является решением разума. Предо­ставьте законоведам болтать о пустяках и скажите нам, что вы могчн бы разумно ответить несчастному, который обратился бы к своим судьям с такой речью:

«Виновен ли я? Этого я не знаю; но я отлично знаю, что я не сделал ничего такого, что не должен был бы Де­лать. Забота о самосохранении является главнейшей обязанностью человека; вы сами не знаете другой, более важной. Тот, кто ворует, чтобы жить, пока он не может поступить иначе, лишь использует свои права. Вы обви­няете меня в нарушении общественного порядка, О, какое мне дело до этого ложиого порядка, который всегда был столь гибельным для меня! Неудивительно, что вы пропо­ведуете подчинение законам, вы, которым оно обеспечи­вает господство над столькими несчастными! Соблюдайте же их, эти законы, потому что вы обязаны им своим бла-юсостоянием; чем же обязан обществу я, — который знает его лишь по его ужасам. И не говорите мне, что все члены общества, пользующиеся одинаковыми преимуществами, могут извлечь из закона равные выгоды: противоположное слишком очевидно. Сравните вашу участь с нашей: в то время, как ваши дни спокойно протекают в лоне наслаж­дений, роскоши, величия, мы подвергнуты за вас преврат­ностям сромеии, усталости, голода. Дня увеличения ваших наслаждений недостаточно орошать землю нашим потом,

38

мы орошаем ее еще нашими слезами; что же вы такое сделати, чтобы заслужить подобное счастье за наш счет?

Если, при всех наших несчастьях, мы могли хотя бы рассчитывать на окончание наших бедствий! Участь бедняка бесповоротно решена; без вмешательства какого-нибудь непредвиденного случая нищета является вечным уделом несчастного: К го не знает преимуществ, которыми фортуна одаряет своих любимцев? Как бы мало талан­тов, заслуг и добродетелей они ни имели, все препятствия исчезают перед ними по прихоти их желаний. Богатому предназначены большие предприятия, снаряжение флотов, снабжение армий, управление общественными доходами, исключительные привилегии ограбления государства; бо­гатому предназначены прибыльные подряды и поставки, мануфактурные предприятия, вооружение кораблей, тор­говые операции. Для того чтобы копить золото, требуется золото. Когда его недостает, то ничто его не заменяет. Даже в наименее высоко поставленныч классах честные профессии, производство предметов роскоши, свободные искусства существуют для зажиточного человека; низкие же, опасные и неприятные ремесла составляют удел бед­няка. Отвращение к бедности таково, что ее нигде не принимают и повсюду поощряют тех, кто не нуждается в поощрении. Наконец, когда бедняк ограничит свое често­любие добычей средств к существованию, он нуждается еще в излипже для обучения какому-нибудь ремеслу.

Надо работать, — скажете вы; это легко сказать, но мог ли я работать? Доведенный до нищеты несправедли­востью могущественного соседа, напрасно иокал я убе­жища под соломенной крышей. Будучи оторванным от плуга изнуряющей меня жестокой болезнью и являясь обу­зой для хозяина, которому я служил, я имею лишь один выход для того, чтобы существовать—питаться подая­нием. Но даже в этом меня постигла неудача. Ежедневно, лежа на соломе и покрытый лохмотьями, я выставлял на­показ прискорбное зрелище моих язв. Как и и умолял я о помощи, разве чье-нибудь сердце сжалилось надо мною, разве чья-нибудь милосердная рука помогла мне? В от-чаяньи от вашего отказа, лишенный всего и изнемогая от голода, я воспользовался темнотой ночи, чтобы вырвать у прохожего слабую помощь, в которой отказала мне его черстрость.   И   за   ю,   что   я   воспользовался   правами

39

природы, вы посылаете меня на казнь. Несправедливые судьи! Вспомните, что человечность является первой из добродетелей, а правосудие — первым из законов. При рассказе о ваших жестокосгях сами людоеды задрожали бы от ужаса. Варвары! Купайтесь в моей крови, раз это нужно для укрепления ваших несправедливых владений; моим единственным утешением в страданиях, которые я должен претерпеть, будут упреки небу в том, что оно по­родило меня среди вас».

Справедливые люди, я вижу, как текут ваши слезы, и я слышу, как вы единогласно кричите: да будет он оправдан! Да, 'конечно, он должен быть оправдан; и сколько людей заслуживают этого еще больше! Я говорю это во всеуслышание: почти повсюду правительство, ли­шая бедняков средств к существованию, само вынуждает их к преступлению. Есть такие страны, в которых земле­делец, как только случится неурожай, видит себя навсегда разорившимся; если ему нечем уплатить налоги, которыми он обременен, у него безжалостно отнимают все, вплоть до соломы с его ложа. Итак, доведенный до нищеты неза­конными поборами откупщиков, возмущенный черствостью бо.ачей, гонимый отовсюду и приведенный в огчаяние воплями своих детей, просящих у него хлеба, он имеет лишь одну возможность поправить овои дела: где-нибудь из-за угла подстерегать прохожих.

Не довольствуясь ограблением бедняка, его обязывают еще, под предлогом защиты государства, проливать свою кровь для защиты владений богача 1; и часто, путем при­нудительных рекрутских наборов, лишают женщину ее супруга, детей — их отца. Отняв таким образом у несчаст­ной семьи того, кто являлся ее поддержкой, скольких несчастных предают ужасам нищеты! Когда же они совер­шают кражу, чтобы облегчить свой голод или прикрыть свою наготу, то правительство одну свою жестокость исправляет другой Несчастных предают кровожадному суду, их безжалостно 'Осуждают на смерть, а после, при­бавляя к тяжкой обиде надругательство, их принуждают признать себя преступниками  и восхвалять  бесчеловеч-

1 Кажется, что законодатель повсюду утратил в отношении бедняков малейшее чувство человечности Надо ли этому удивлять­ся? Он не является товарищем по труду несчастных, служащих лишь орудием его роскоши и гордыня.

40

ность их тирана. Бесчеловечные мы люди! При слухах о жестокости дикарей в отношении их врагов мы содро­гаемся от ужаса, мы вопим о варварстве — и хладно­кровно совершаем в отношении наших несчастных братьев еще 6oj"ae возмутительные жестокости '. О, не будем больше говорить о человечности или отменим наши крово­жадные законы!

Но мало того, чтобы не наказывать несчастных за то зло. которое мы вынуждаем их совершать, исправим наши несправедливости или перестанем что-либо требо­вать от тех, которых мы так притесняем О, какие обязан­ности могли бы они иметь в отношении своих притесни­телей? Вместо того, чтобы быть обязанными уважать их порядки, они должны вооруженной силой требовать у при­теснителей возвращения своих священных естественных прав.

Но как? Нужно ли разрешить кражу и подать повод к анархии? Не может быть никакого хозяйства там, где собственность не защищена. Кто захотел бы обрабатывать землю, если бы кто-нибудь другой должен был собирать урожай? Значит, поля остались бы невозделанными? Занятия искусствами тоже прекратились бы, если бы не было уверенности в результате своего труда; и торговля пришла бы в упадок, если бы можно было оспаривать у 'купца сырье, которым он воспользовался. Какой человек даже подумал бы сберечь сегодня то, что он рисковал бы потерять завтра? И какой мужчина решился бы жениться, если бы он бпялся, что не сможет прокормить своих детей? Итак, земля превратилась бы окоро в огромную пустыню, и общество больше >не существовало бы.

Но салю общество достойно существования лишь постольку, поскольку оно составляет благополучие челове­ческого рода; можно ли сомневаться в том, что большин­ство в нем не всегда будет приноситься в жертву мень­шинству. Что за участь у простого народа! Он видит в государстве класс счастливцев, к которому он не принад­лежит; он замечает, что безопасность установлена для них, а не для него; он чувствует, что их душа может

1 В Швейцарии — стране, столь восхваляемой за мягкость уп­равления, — не присуждался ли изголодавшийся бедняк к позорному столбу и не обращались ли с ним, как со злодеем, за срывание плода а винограднике или во фруктовом саду?

41

возвыситься, а его — вынуждена беспрестанно унижаться. Да что говорить, труд, опаоности, лишения, воздержание от пищи, презрение, поругание, всякого рода оскорбле­ния — вот ужасная участь, которая его ожидает!

Но так как, говорят, преимущества общества предна­значены для богатых, то пускай бедняк работает, чтобы приобрести богатство, приносящее эти преимущества Вы так думаете? Произошедший от родителей, которые смогли научить его лишь известному им самим низкому реме­слу, — какую профессию, хотите овы, чтобы он избрал? Есть тысячи профессий, которые требуют лишь рук Но хотя бы это 1и было так, нужно еще, чтобы бедняк нашел применение своим рукам. Сколько бы он ни сту­чался во все двери, слишком часто он встречает лишь отказ. Итак, лишенный вследствие наших несправедли­востей сладостей жизни, он не имеет даже надежды на то, чтобы прокормиться. Нужно, стало быть, больше по­давать милостыни? Нет, более того, осмелимся возвксить здесь наш голос в пользу человечества и предложить одно полезное учреждение. При хорошо налаженном управле­нии не следует под каким бы то ни было предлогом стра­дать от нищих, ибо они всегда бывают в тягость государ­ству. Подаяния, когорые им оказывают, служат лишь для поддержания их порока, к тому же не постыдно ли раз­решать бездельникам использовать то, что является наи­более священным на свете, чтобы вынудить у прохожего средства, необходимые для поддержания их несчастного образа жизни.

Люди сознавали вред нищенства, но что они сделали для его устранения? С нищими обращаются, как с бродя­гами — их заточают. Плохая политика! Я не буду входить в обсуждение вопроса, имеет ли правительство право лишать их таким образом свободы, но замечу, что смири­тельные дома, в которых их содержат, могут существовать лишь за счет народа и что дух лености, который эти дома воспитывают, вместо того, чтобы устранить бедность от­дельных людей, неминуемо увеличивают общую бедность. Ну, а в чем же средство устранения нищенства? Вот в чем: не содержите бедняков в праздности, займите их, дайте мм возможность доставлять себе своим трудом то, чего им недостает; пусть их научат каким-нибудь ремеслам и пусть они живут, как свободные люди; для этого тре-

42

дуется   основать   несколько   общественных   мастерских,

куда они принимались бы.

В странах, где сохраняется церковная собственность, оставление лишь одной надлежащей части ее монашеским орденам и владельцам духовных мест привело бы к лише­нию множества церковнослужителей средств для ведения мало назидательной жизни и к освобождению от боль­шого бремени тех, кто живет по-христиански; распреде­ление другой же части небольшими долями среди неиму­щих граждан привело бы к возвращению бедным их достояния и к превращению их в полезных подданных.

Как бы хорошо «и осуществлялось управление церков­ными доходами и как бы значительно ни было число бед­ных, которым оказывается помощь, было бы еще лучше вовсе не иметь бедных, нуждающихся в помощи.

Что же «асается имущества или дохода церкви, не со­единенных с церковной должностью, то следовало бы ограничить их владельцев небольшой пенсией, принудить их к работе, поручить им народное просвещение в городах и деревнях, и сделать полезными государству множество тунеядцев, живущих в праздности и соблазне.

Недостаточно занять бедняка работой, его надо обу­чить; как выполнит он свои обязанности, если он не знает их? Как обуздает он свои пагубные наклонности, если он не предвидит несчастий, которые они влекут за собой? Изучите тех, чья жизнь наиболее преступна: это почти всегда люди, не получившие никакого воспитания. Сколько людей предается порокам, людей, которые отличались бы своими добродетелями, будь они воспитаны на уроках мудрости; пусть создадут бесплатные школы для обучения бедняков. Но где взять нужные средства для таких заве­дений '? Пусть их соберут с зажиточных людей, в особен­ности с богачей; пусть управление ими предоставят ка­кому-нибудь добродетельному человеку, а надзор за ними — какому-нибудь неподкупному должностному лицу.

С помощью таких заведений сколько несчастных изба­вится от искушений из-за нужды, сколько виновных за­служит меньшую кару, сколько полезных членов общества

1 Редко случается, чтобы у торговой нации не было какой-либо отрасли торговли, которая не находилась бы в застое, какой-нибудь фабрики, рабочие которой не очутились бы без работы. Пусть также отсюда будет поступать необходимая помощь.

43

будет возвращено родине! С такими новыми людьми земля будет лучше шзделана, мануфактуры расширятся, изобилие воцарится, торговля приобретет новые отрасли, силы нации возрастут и государство будет процветать Но при известии о таких заведениях не будет ли навод­нена страна бедняками из соседних стран? Допустим, что они соберутся во множестве; но зная, на каких условиях бы их принимаете, никто не явится, если он не любит ра­боты; и какая была бы беда в приобретении множества полезных подданных '? К тому же если бы опасались из­лишнего наплыва, то что помешало бы задержать их на границах?

Я знаю, что предлагаемые мною заведения встретят много препятствий, и я не смею надеяться на скорое окон­чание злоупотреблений, которые они могли бы исправить; ибо, пока государи хотят повелевать лишь рабами, им нужны в качестве подданных испорченные наслаждениями богачи и униженные нищетой бедняки Но я не забыл, что пишу для свободных людей!