§ III ВЫВОДЫ

Первым выводом из указанных начал является положение, что только законы могут устанавливать наказания за преступления и что власть их издания может принадлежать только законодателю как представителю всего общества, объединенного общественным договором. Никакой судья (являющийся только частью общества) не может, не нарушая справедливости, устанавливать наказания для других членов общества. Несправедливо и наказание, выходящее за пределы закона, так как оно явилось бы другим наказанием, не установленным законом. Поэтому ни под каким предлогом и ни по каким соображениям общественного блага судья не может повысить наказание, установленное законом за преступления.

Второй вывод. Если каждый член общества связан с ним, то равным образом и общество связано с каждым из своих членов посредством договора, по самой своей природе налагающего обязательство на обе стороны. Наличие этого обязательства, связывающего одинаково и дворец и хижину, и самого знатного и самого убогого, доказывает, что в интересах всех соблюдать договоры, полезные для большинства. Нарушение хотя бы одного из них повело бы к утверждению анархии1. Как представитель всего общества, суверен может издавать только общие законы, обязывающие всех, но не может сам судить, нарушил ли кто общественный договор или нет, так как в таком случае нация разделилась бы на две части. Одна, представленная сувереном, стала бы утверждать, что

* ' Слово «обязательство» является одним из тех, которое чаще употребляется в моральных, чем в других науках, и является сокращенным обозначением не какой-либо идеи, а... умозаключения. Попробуйте отыскать идею в слове «обязательство», вы не найдете ее; сделайте умозаключение — и вы сами поймете и будете поняты.*

91

договор нарушен, а другая — обвиняемый — отрицала бы это. Поэтому необходимо, чтобы кто-либо третий рассудил их, необходим судья, приговоры которого не подлежали бы обжалованию и заключались бы в простом утверждении или отрицании отдельных фактов.

Третий вывод. Пусть будет доказано, что жестокость наказаний не противоречит непосредственно общему благу и не мешает предупреждению преступлений, но что она только бесполезна. И в таком случае эта жестокость была бы не только далека от плодотворных добродетелей, порождаемых просвещенным разумом, предпочитающим властвовать над свободными людьми, а не над стадом рабов, самая запуганность которых постоянно сочетается с жестокостью, но была бы далека и от справедливости, и от природы самого общественного договора.