§78 Заблуждение по вопросу об отношении права и нравственности к внешней и внутренней стороне человеческих поступков

Заблуждение состоит в том, что относительное неравенство права и морали возводится в абсолютное. Вместо того чтобы при­знать, как указано выше, что по преимуществу право регулиру­ет внешнюю, а нравственность — внутреннюю сторону поступ­ков, утверждают, что право регулирует только внешнюю сторону

164

поступков и удовлетворяется внешним исполнением юридических обязанностей, не заботясь о свойстве побуждений, руководящих при этом людьми, тогда как нравственность оценивает поступки исключительно по достоинству их побуждений. Право осущест­вляется тогда, когда человек поступает согласно с предписани­ем, нравственность — лишь тогда, когда человек, исполняя пред­писанное, поступает так не лицемеря, не из страха, а по доброй воле, вполне сочувствуя сделанному.

Заблуждение обусловлено, во-первых, общей склонностью юриспруденции к абсолютным метафизическим разделениям. У многих юристов вышеприведенное разделение права и нрав­ственности сводится прямо на высшие метафизические начала. Такова, например, аргументация знаменитого догматика Пух-ты.* Во-вторых, заблуждение вытекает из того, что сравнивают право и нравственность в значениях не параллельных — ошиб­ка, о которой уже упоминалось выше (§ 75). Определяют мо­ральность поступка с точки зрения идеальной нравственности и сопоставляют с ней правомерность с точки зрения действующе­го права. Только в идеальном нравственном порядке полное со­ответствие между свойствами побуждений и поступками служит неуклонным критерием этих последних. Идеально-моральны только те поступки, которые совершены искренно. Но и идеально-

* Вот ее краткое изложение. Она не замечательна своей оригинальностью, ибо Пухта был последователем философских воззрений, распространенных в его время, но она представляет интерес как выражение мыслей юридического писателя. Пухта усматривает сущность духовной природы человека в том, что ему дана возможность самоопределения, выбора, или воля. Эта воля, продолжает Пухта, есть свобода чело­века. Способность, связывающая духовную природу человека с его физической при­родой, есть разум. Эта способность не есть основная; она имеет служебное значение и назначена восполнить недостатки, обусловленные несовершенством человеческой воли. Разум открывает внешние границы, в которых должна вращаться свобода. По природе своей свобода неограниченна и была бы бесконечна, если бы не существова­ло ограничений, вне ее лежащих. Содержание человеческой свободы определяется существованием божественной воли; цель человеческой свободы заключается не в ней самой, но в выполнении воли Бога, вследствие чего свобода есть выбор между добром и злом. Далее, свобода выступает в двух моментах. Возможность воли вообще есть юридическая свобода; воля, решившаяся на доброе, есть моральная свобода. В силу своей свободы как таковой человек есть субъект права; человеку стремлением примкнуть к себе окружающий его мир; задача права состоит в применении принципа равенства к отношениям, происходящим из этого стремления. Развивая эти мысли, Пухта далее определяет ближе отношение права к морали, положение права в исто­рии, способ происхождения права, различие правоотношений и проч.

165

С. А. Муромцев

Определение и основное разделение права

Определение права

правомерно только действие, совершенное искренним образом. Полное соответствие между свойствами мотивов и качествами поступков составляет необходимый критерий также и в области идеального права. Что же касается действующего порядка, то полное проведение этого критерия недоступно как праву, так и нравственности. Хотя поддержание соответствия между поступ­ками и побуждениями составляет основное стремление действу­ющей нравственности и каждое обнаруженное разногласие между внешней благовидностью поступка и его мотивами ведет к осуж­дению его, однако существующая для нравственного контроля общества невозможность обнаруживать всегда разногласия, сюда принадлежащие, не позволяет постоянно пользоваться един­ственным правильным критерием. Многие лицемерные поступ­ки встречают одобрение со стороны руководящего нравствен­ного авторитета потому только, что их лицемерие не обнаруживается вовремя. Предположение (презумпция) мораль­ности действий находит место в сфере практической нравствен­ности подобно тому, как предположение добросовестности — в области права. Еще более, чем нравственность, право принуж­дено, как мы видели, ограничиваться внешней оценкой действий, довольствоваться внешней правомерностью их. Но из этого не следует еще, чтобы праву был чужд мир мотивов и побуждений. Принуждая к исполнению юридических обязанностей, право тем самым воспитывает в людях уважение к долгу и увеличивает шансы на искреннее выполнение его. Что касается прав, то к отсутствию хороших побуждений право относится как к необхо­димому злу, которое обусловлено несовершенством средств юри­дического контроля.

В заключение надо заметить, что немалая доля недоразуме­ний по вопросу, нами рассмотренному, существует благодаря смешению двух различных элементов общественного порядка: элемента личного и элемента общественного контроля (§ 72). Строго говоря, полная искренность поступка уже выводит его из сферы и права, и нравственности в смысле порядка, основан­ного на авторитете общественного сознания. Полная искрен­ность характеризует поступок как произведение личной совести, исключительно личного осознания должного. Об искренности по­ступков в пределах общественного контроля можно говорить

166

только как о таком качестве их, которое означает, что человек, поступая известным образом потому, что так предписано общест­венным сознанием, подчиняется авторитету этого последнего добровольно и беспрекословно, под личиной правомерности и моральности своих действий не преследует каких-либо посто­ронних, а тем более неблаговидных целей. Искренность в этом смысле составляет существенное условие действительности и нравственного, и правового порядка. «Если все исполняют за­кон неохотно, то всеобщее нерасположение составит силу, на­правленную против закона. Законодателю не достаточно иметь за себя только законность; если закон не встретит расположе­ния у граждан и не почерпнет в нем силы, то он распадется по­добно высохшему дереву» (Тренделенбург).40