3. ИНДИВИДУАЛИСТСКАЯ УСТАНОВКА ПСИХИЧЕСКОГО ОТРАЖЕНИЯ, В СООТВЕТСТВИИ С КОТОРОЙ РЕГУЛИРУЕТСЯ КРИМИНАЛЬНОЕ ПОВЕДЕНИЕ

Познание закономерностей  образования способа существования   (как способа взаимополагания потребностей человека и средств их удовлетворения) и установки психического отражения (как способа взаимополагания ра-юнального и эмоционального)  позволит, по нашему мнению, успешно предупреждать образование у тех или иных лиц индивидуалистского модуса ІЧНОСТИ, в соответствии с которым детерминируется (через соответствую-и мотив,)   и регулируется  (через соответствующую цель)   криминальное ведение.   Этим   будет   осуществляться    предупреждение   преступлений. Изоляция... индивида, — писал К.Маркс в "Капитале", — его обособле-в виде самостоятельной точки внутри производства обусловлены разде-ием труда, которое, в свою очередь, покоится на целом ряде экономиче-

41

ских условий, ...обусловливающих индивида в его связях с другими индивидами и в его собственном способе существования"122. Исходя из этого положения, К.А.Абульханова-Славская, вслед за С.Л.Рубинштейном123, правильно усматривает в этике проявление способа существования человека и отмечает, что "этическое есть способ связи человека с жизнью"124. По нашему мнению, это можно в полной мере отнести и к криминологии. Способ суще-ствования человека — это фактор, определяющий нравственный (правовой и моральный) характер его поведения. К.Маркс указывал, что способ, каким люди производят необходимые им средства к жизни, надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существования индивидов. "В еще большей степени, — писал он, — это — определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами"125. Нравственное различие людей определяется различиями способа существования, т.е. способа "предметного бытия человека", образующего вместе с установкой модус личности каждого из них. По этому признаку также отличается лицо, не совершающее преступлений, от лица, совершающего преступления. Способ существования, формируясь в процессе взаимодействия человека с социальной средой, определяет, в свою очередь, тот или иной нравственный характер установки регулирования поведения, которая является его отражением.

Исходя из диалектической связи причины и отражения в основании поступков человека, надо рассматривать также соотношение способа существования человека как способа детерминации поведения с его установкой психического отражения как способом регуляции поведения. Во взаимодействии человека с его средой причина (обстоятельства) действует через определенный (формируемый этой причиной) способ существования человека, а отражение в психике причины (обстоятельств) действует через определенный (воспитываемый в этом отражении) способ регулирования поведения человека, т.е. установку психического отражения. Основание преступления проявляется через диалектическую связь индивидуалистского способа существования человека, т.е. способа "предметного бытия человека", сформировавшегося индивидуалистскими обстоятельствами, и индивидуалистской установки регулирования поведения, воспитанной психическим отражением индивидуалистских обстоятельств. Другими словами, основание преступав' ния - это диалектическая связь причины и отражения, приведших к образованию у того или иного человека индивидуалистского модуса личности.

Через криминальное поведение проявляется не только причина пр& ступления как таковая и не только отражение этой причины как таковое, но и то и другое в диалектической связи, т.е. образованное и тем и другий основание преступления. Но индивидуалистская причина и индивидуалист' ское отражение, образующие основание преступления, проявляются в криМИ' нальном поведении не непосредственно, а через образование у человека и И1 дивидуалистского модуса личности, который при соответствующих условия11

появляется в виде криминального поведения. Это значит, что механизм появления основания преступления заключается в том, что оно сначала при-одит к индивидуалистской социализации человека, которая затем при бла-оприятных условиях проявляется в виде преступления.

Таким образом, причина в этиологии криминального поведения — это действие индивидуалистских обстоятельств среды, которое формирует у человека индивидуалистский способ существования. Отражение в этиологии криминального поведения — это те индивидуалистские психические переживания индивида, которые, являясь отражением действия индивидуалистских обстоятельств среды (причины), воспитывают у человека индивидуалистскую установку психического отражения (регулирования поведения). Именно причина и отражение, образующие в диалектической связи основание преступления, и подлежат установлению для того, чтобы получить ответ на собственно криминологические вопросы: "почему совершается преступление?", "что такое преступление?" и "как предупреждать преступление?". А так как входящая в основание преступления причина проявляется до совершения преступления, то становится очевидным важное значение криминологического изучения способа существования человека и установки психического отражения (регулирования поведения). Обнаружив их отклонение, можно определить по характеру этого отклонения те индивидуалистские обстоятельства, которые формируют отклоняющийся способ существования человека и способствуют воспитанию у него отклоняющейся установки психического отражения (регулирования поведения).

Наиболее перспективным в познании преступности и в разработке методики деятельности  по ее предупреждению является, по нашему мнению, путь, исходящий из того, что преступность — это форма проявления индивидуализма как антипода коллективизму126. Коллективизм и его антипод-индивидуализм  - определяющие  категории  соответствующего, коллективистского или индивидуалистского образа жизни как общности в целом, так и людей, ее образующих. К.Е.Игошев относит к важным криминологическим проблемам проблему соотношения образа жизни социалистического общества в целом и образа жизни индивидов, нарушающих правовые и моральные нормы поведения127. По нашему мнению, преступность в социали-гическом обществе, организованном на коллективистских началах, — это взультат индивидуалистского образа жизни тех или иных лиц, проявляющийся в нарушении правовых и моральных норм. Указывая на перспектив-1Сть для криминологии изучения образа жизни преступника, К.Е.Игошев цет, что в сферу криминологического исследования должен быть включен 'Рос "о соотношении объективных и субъективных факторов процесса иЩения" образа жизни индивидов от чуждых социалистическому обра-жизни явлении"128. В свете этого актуализируется вопрос о роли в этио-* преступлений, особенно это касается хищений, так называемого ма-эльного фактора. Верно пишут П.Матышевский, Я.Брайнин, И.Турке-•Яценко и С.Тарарухин, что "прямой связи материального фактора

43

с преступностью не существует"129. По нашему мнению, такое, в частности, преступление, как хищение, совершается не потому, что преступник нуждается в определенной сумме денег, а потому , что у него сформировался отклоняющийся от социалистического образа жизни (т.е. индивидуалистский) способ приобретения и расходования денег. Этот способ формируется соответствующими обстоятельствами бытия индивида, ставшего преступником: например, неправильной организацией работы на продовольственном складе (бесхозяйственностью), провоцирующей хищения. Аналогичные обстоятельства формируют у того или иного работника индивидуалистский способ существования и способствуют воспитанию индивидуалистской установки психического отражения (регулирования поведения), которые образуют индивидуалистский модус личности, проявляющийся в виде хищений.

Верно утверждение, что к преступлению побуждают неразумные потребности и страсти и что для предупреждения преступлений потребности и страсти людей нужно сделать разумными. Но что такое "разумные" и "неразумные" потребности и страсти?

На первый взгляд кажется, что разумные потребности и страсти — это ограниченные какой-то "золотой" мерой, и поэтому нужно с помощью разума определить эту меру, и все станет на свои места. Но до сих пор никто эту меру не определил, потому что ее не существует. Путь определения разумных потребностей и страстей какой-либо мерой неправилен и ни к чему, кроме как к неудачам, не приводит.

В соответствии с детерминационно-регуляционной моделью поведения разумные потребности и страсти — это те, которые возникают у людей с коллективистским модусом личности, а неразумные — возникающие у людей с индивидуалистским модусом личности. Какие бы ни возникали потребности и страсти у коллективиста, они всегда будут коллективистскими, т.е. разумными, и все потребности и страсти индивидуалиста всегда будут индивидуалистскими, т.е. неразумными. Другими словами, модусом личности определяется нравственность или безнравственность потребностей и страстей человека, его "помыслов и чувств". Потребность "видит" те средства своего удовлетворения, которые ей "показывает" модус личности. С этими средствами и происходит у нее взаимополагание, побуждающее к соответствующему поведению. Коллективистский модус личности "показывает" потребностям человека такие средства их удовлетворения, которые придают им разумность, индивидуалистский же — такие, которые придают им неразумность. То же происходит со страстями. Коллективистский модус личности "предлагает" страстям человека мысли, придающие им разумность, а индивидуалистский модус — мысли, придающие им неразумность.

Таким образом, источник нравственности, т.е. разумности, потребностей и страстей, побуждающих человека к нравственному поведению, — коллективистский модус личности. Если же оказывается, что поведение человек^ с коллективистским модусом личности противоречит какой-то нравственной норме, то это значит, что эта норма уже не является нравственной, потоМУ

44

что не является коллективистской. В этом случае нужно не поведение коллективиста приспосабливать к норме, а, наоборот, ноому сделать коллективистской. Поведение человека с коллективистским модусом личности — пробный камень для того, чтобы понять, какие нормы являются действительно нравственными, а какие - мнимыми. Последние относят к порочным здоровые нравственные поступки, а к нравственным — действительно порочные. Это приводит к ограничению свободы развития личности, подавляет новые ростки прогрессивных нравственных отношений между людьми.

К каким бы большим материальным благам ни стремился коллективист или какие бы сильные страсти его ни обуревали, его стремление и страсти всегда будут нравственно чистыми. У индивидуалиста же они всегда будут безнравственными, даже если материальное благо, которое он добывает, или страсть, которую он испытывает, кажутся умеренными. Так, в частности, любовное поведение человека с коллективистским модусом личности всегда нравственно, даже если им обуревают страсти, которые шокируют обывателя, не способного понять их в силу своей духовной ограниченности. В то же время любовное поведение человека с индивидуалистским модусом личности всегда безнравственно, даже если оно имеет вид обывательского идеала супружеской верности и постоянства. В.И.Ленин в письме И.Ф.Арманд по поводу брошюры, над которой она работала, писал: "Для популярной брошюры не лучше ли противопоставить мещански-интеллигентски-крестьянский... пошлый и грязный брак без любви — пролетарскому гражданскому браку с любовью ( с добавлением, если уж непременно хотите, что и мимолетная связь-страсть может быть грязная, может быть и чистая) "13°.

Какая бы сильная страсть ни овладела человеком с коллективистским модусом личности, он не прибегнет для ее удовлетворения к изнасилованию женщины или к другому безнравственному поведению. А человек с индивидуалистским модусом личности именно таким путем стремится удовлетворить свое любое, даже мимолетное желание.

Познать, откуда берутся неразумные потребности и неразумные страсти (эмоции), проявляющиеся в криминальном поведении, — это значит познать, откуда берется индивидуалистский модус личности, т.е. познать образ жизни тех, кто совершает преступления. По нашему мнению, прав Ю.М.Антонян, который, исходя из сформулированного С.Л.Рубинштейном и развиваемого К.А.Абульхановой-Славской личностного принципа связи сознания и деятель-ости, пишет, что "проблема личности преступника должна включать в себя еступное поведение и особенно образ жизни лиц, совершающих преступ-ния, поскольку именно во втором с большей полнотой, необходимостью 'бъбктиеностью, чем в поведении, выражаются их сущностные особенно-• "Однако, — верно замечает далее Ю.М.Антонян, — наука криминоло-R занимается изучением не только тех, кто уже совершил преступление, но sx, чай образ жизни, среда общения, взгляды и ориентации еще только видетельствуют о такой возможности, которая может стать реальностью, а может и не стать"132.

45

На важное значение концепции образа жизни для криминологических исследований указывает также В.Н.Кудрявцев, подчеркивая, что образ жизни — это та сфера, в которой пересекаются все многообразные взаимодействия личности и общества133. Образ жизни индивида, определяя способ взаи-мополагания потребностей и средств их удовлетворения и установку психического отражения (регулирования поведения), создает модус личности, который проявляется в том или ином поведении, в частности криминальном. Чтобы помочь стать действительно нравственным, главной задачей этической (а значит, и криминологической) науки и практики есть решение проблемы "создания таких объективных условий, — писал С.Л.Рубинштейн, — при которых человек мог бы реально этичен"134. Это значит, нужно устранять индивидуалистские обстоятельства, которые формируют у некоторых лиц отклоняющийся от социалистического (коллективистского) образа жизни способ существования и способствуют воспитанию отклоняющейся установки психического отражения (регулирования поведения).

Изучение способа существования, а также установок регулирования поведения у тех или иных лиц, подлежащих криминологическому обследованию, — проблема не простая. Для ее решения требуется разработка соответствующих методов исследования. Нами была предпринята разработка специальной методики диагностирования отклоняющегося способа существования и отклоняющейся установки регулирования поведения образующих модус личности несовершеннолетних лиц с использованием метода контент-анализа. По этой методике проводилось изучение модуса личности несовершеннолетних лиц, состоящих на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних Киева. Контент-анализ данных, полученных путем интервьюирования родителей этих лиц, показал, что способ существования 88 % обследованных несовершеннолетних лиц, состоящих на учете в ИДИ, отклоняется от коллективистского образа жизни, т.е. индивидуалистский. Причем, почти во всех этих случаях было обнаружено также наличие в семье, в большей или меньшей мере, неколлективистских обстоятельств, формирующих индивидуалистский способ существования указанных подростков. Совершение безнравственных поступков подростками — это проявление их отклоняющегося способа существования.

У несовершеннолетних лиц, способ существования которых отклоняется, воспитывается также отклоняющиеся установки психического отражения (регулирования поведения). Это подтверждается тем, что эти лица обстоятельства окружающей их среды начинают воспринимать неадекватно, т.е. с неправильной точки зрения, как говорят, "меркой своей испорченности". Типичными для них есть, например, то, что на вопрос: "Почему ты употребляешь спиртные напитки?", — они, недоуменно пожав плечами, отвечают примерно так: "А сейчас все пьют. Иначе как же отдыхать?". При этом, как показал контент-анализ ответов родителей, эти несовершеннолетние фактически все раскаиваются в совершенных поступках и стыдятся их. Но так как их способ существования, в соответствии с которым детерминируется пове-

46

пение, остается, как и прежде, отклоняющимся, то они продолжают совершать проступки, регулируемые оставшейся, как и прежде, отклоняющейся установкой психического отражения (регулирования поведения).

Проведенные нами по специально разработанной методике эмпирические исследования подтверждают сделанный теоретически, исходя из детермина-ционно-регуляционной модели, вывод о том, что криминальное поведение детерминируется в соответствии с индивидуалистским способом существования лица и регулируется в соответствии с его индивидуалистской установкой психического отражения (регулирования поведения), которые образуют индивидуалистский модус личности.

Таким образом, в соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, индивидуалистская установка психического регулирования поведения, которая отражает индивидуалистский способ существования человека, т.е. способ "предметного бытия человека", выполняет свою функцию тем, что придает индивидуалистское содержание рациям и эмоциям, проявляющимся в регулировании криминального поведения.

Для рассмотрения механизма возникновения индивидуалистской установки психического отражения, в соответствии с которой регулируется криминальное поведение, определенное значение имеет интерпретация в свете де-терминационно-регуляционной модели поведения экспериментов Ф.Зимбар-до и С.Милгрэма. По нашему мнению, такая интерпретация может быть небесплодной для криминологической науки, хотя Ф.Зимбардо и С.Милгрэм рассматривали свои эксперименты главным образом в связи с проблемой конформности в психологии.

'Тюремный эксперимент" Ф.Зимбардо состоял в исполнении испытуемыми (американскими студентами) ролей "заключенных" и "тюремщиков"

І«   _

в условиях, соответствующих современной американской тюрьме . В результате эксперимента испытуемые — "тюремщики", вполне "добропорядочные" (по их самооценке и по оценке экспериментаторов) студенты одного из лучших университетов США, неожиданно для самих себя и для экспериментаторов стали превращаться во взаправдашних тюремщиков. Эксперимент на 10-й день был прекращен, так как его участники получили психическую травму, вызванную поразительными изменениями в личности испытуемых.

Эксперименты С.Милгрэма заключались в том, что в них испытуемые, выполняя требования экспериментатора, подвергали других лиц воздействиям электрического тока, которые, как их заранее информировали, причиняли "жертвам" большие страдания и могли даже убить. Испытуемые не знали, что в действительности тока не было и их "жертвы" лишь имитировали переживания боли, поэтому готовность и способность многих из испытуемых причинять по приказу страдания другому человеку оказались для американских исследователей пугающим открытием136.

Выступая перед законодателями штата Калифорния с обобщением своих Кспериментов, Ф.Зимбардо заявил, что индивидуальное поведение гораздо юльше зависит от внешних социальных сил и условий, чем от таких расплыв-

47

чатых понятий, как черты личности, "Я" или сила вопи, реальность которых "психологически не доказана". По его мнению, большинство людей можно заставить делать почти все, что угодно, если только подвергнуть их определенному психологическому давлению137.

Верно пишет И.С.Кон: "Неээфективность моральных принципов испытуемых Зимбардо и Милгрэма имеет определенные социальные корни"138. Однако вряд ли было бы правильным сводить объяснение результатов этих экспериментов лишь к тому, что испытуемые были представителями капиталистического общества, в котором господствует буржуазная нравственность, и останавливаться на этом. По нашему мнению, в экспериментах Ф.Зимбардо и С.Милгрэма проявляется зависимость установки психического отражения от способа существования человека. Ведь эксперименты заключаются в том, что испытуемым задавался (по воле экспериментатора) с помощью обстоятельств, специально созданных в эксперименте, определенный образ жизни (способ существования), они ставились в специально созданное условиями эксперимента положение. Условиями эксперимента Ф.Зимбардо и С.Милгрэма были запрограммированы как раз именно те неблагоприятные (неколлективистские) обстоятельства, которые формируют отклоняющийся способ существования индивида. Этот отклоняющийся способ существования начал, независимо от сознания и воли испытуемых, производить (в соответствии с принципом "бытие определяет сознание") изменения в установках психического отражения испытуемых, т.е. делать отклоняющимися установки, которые до сих пор были благополучными. Именно эти изменения, по нашему мнению, и обнаружили неожиданно для себя сами испытуемые и экспериментаторы в поведении испытуемых, в котором начали проявляться отклоняющийся способ существования и отклоняющаяся установка психического отражения, приобретенные испытуемыми в условиях эксперимента.

Если бы, сохранив методику экспериментов, экспериментаторы изменили условия своих экспериментов и провели бы вместо "тюремного" эксперимента, например, аналогичный "госпитальный" эксперимент, то, по нашему мнению, оказалось бы, что те же самые испытуемые проявили бы вместо жестокости неожиданное для них самих и для экспериментаторов милосердие. Но не в силу конформности, обусловленной психическим давлением, как это объяснил бы Ф.Зимбардо, а в силу того, что иной образ жизни, заданный испытуемым в эксперименте (с одной стороны, "страждущие больные", а с другой — "служители милосердия"), определяет иные изменения в установке психического отражения этих испытуемых независимо от их сознания и воли. Несмотря на то что этот "госпитальный" эксперимент "проведен" нами здесь лишь гипотически, он все же, по нашему мнению, с достаточной очевидностью раскрывает действительное значение экспериментов Ф.Зимбардо и С.Милгрэма. В сопоставлении с экспериментами Ф.Зимбардр и С.Милгрэма он подтверждает, что изменения в поведении человека определяются не конформностью, обусловленной психическим давлением, а изменениями в

48

модусе личности, т.е. в способе существования и в установке психического отражения (регулирования поведения), которые, в свою очередь, производятся соответствующими обстоятельствами жизнедеятельности того или иного человека.

Никакие изощренные специальные методы, никакое психическое давлэ-uup с помощью которого иногда пытаются изменить человека в сторону

"           ^           149

нравственного или безнравственного поведения , не могут подменить собой того действия (эффекта), которое образ жизни человека оказывает на его поведение. В свою очередь, образ жизни определяется обстоятельствами, изменение которых зависит от социальных закономерностей, но не зависит от чьего-либо произвола, в т.ч. и от его собственного.

В отличие от Ф.Зимбардо и С.Милгрэма, которые объясняют изменения в характере поведения людей конформностью, вызываемой психическим давлением, Э.Дюркгейм пытался объяснить зависимость характера поведения человека от социальных факторов. В современной криминологии эти идеи Э.Дюркгейма развивает американский ученый Р.Мертон.

Научная основа для правильного объяснения преступности как социального явления в капиталистическом обществе была заложена уже К.Марксом и Ф.Энгельсом. В соответствии с развитым ими положением о том, что бытие определяет сознание, дезорганизация "предметного бытия человека", выражающаяся в нарушении диалектики между его потребностями и средствами их удовлетворения в капиталистическом обществе, приводит к соответствующей дезорганизации отражающего это бытие сознания, выражающейся в нарушении диалектики между чувствами и мыслями человека. В результате этого отношения между человеком и обществом становится дисгармоничными, а нравственные (правовые и моральные) нормы перестают регулировать поведение данного человека. В этом смысле он готов совершить преступление.

Э.Дюркгейм попытался объяснить преступность (безнравственность) в капиталистическом обществе исходя из социальных факторов, опираясь на свою собственную социологическую концепцию, в корне отличную от учения К.Маркса и Ф.Энгельса. Отличие это заключается прежде всего в том, что Э.Дюркгейм не дифференцирозал бытие и сознание, но их смешивал и не усматривал между ними диалектической связи. А без этого дать последовательное объяснение преступности через социальные факторы невозможно.

Для социологического метода Э.Дюркгейма принципиально то, что, по

его утверждению, социальные явления нужно изучать как вещи, т.е. как

внешнюю по отношению к индивиду реальность. Такого рода социальные

'вления Э.Дюркгейм называет "социальными факторами". Это прежде все-

о образы мыслей, действий и чувствований, находящиеся вне индивида и

одаренные  принудительной  силой, вследствие     которой он вынуждается

< ним Й0. Находясь вне индивида, эти "образы" создают "коллективную со-

сть". Которая отличается совершенно от совести индивида. "Коллективная

есть", в отличие от совести индивида, строга и бескомпромиссна. При

49

этом "коллективная совесть" обладает определенной независимостью от людей и влияет решающим образом на поведение людей. Но для того чтобы удержать индивида, его совесть под влиянием общества, "коллективной совести" нужны определенные условия, В противном случае индивид, его со-весть отрываются от общества, "коллективной совести". Такое состояние Э.Дюркгейм называет "аномией". Аномия, в соответствии с концепцией Э.Дюркгейма, наступает в случае, если почему-либо нарушается соотношение (равновесие) потребностей индивида и средств их удовлетворения. В состоянии аномии, по мнению Э.Дюркгейма, человек предрасположен к самоубийству или преступлению.

Но, указывая на нарушение соотношения (равновесия) потребностей и средств их удовлетворения как фактор, вызывающий аномию и предрасполагающий, таким образом, индивида к совершению самоубийства или преступления, Э.Дюркгейм не видит диалектической связи между соотношениями потребностей и средств их удовлетворения в бытии индивида и соотношением чувств и мыслей в сознании индивида, отражающих это бытие. Поэтому он не видит также и верных путей борьбы с такими явлениями капиталистического общества, как самоубийство и преступность.

Эти заблуждения Э.Дюркгейма повторяет и даже усугубляет Р.Мертон, предпринимающий попытку развить его идеи об аномии и соотношении между потребностями человека и средствами их удовлетворения применительно к проблеме преступности в современном ее состоянии141. Выдвигая свой центральный тезис о том, что нарушение равновесия (соотношения) между целями и средствами как фазами социальной структуры служит основанием для возникновения состояния аномии, Р.Мертон превращает его в совершенно абстрактную, лишенную конкретности научную фикцию. Эту "выхолощенную" формулу удобно приспосабливать к позитивистским изысканиям, типичным для американской криминологии.

Принцип отражения, диалектически связанный с идеей детерминизма, помогает раскрывать несостоятельность буржуазных криминологических теорий в объяснении как преступности, так и путей борьбы с ней. Коренным пороком буржуазных криминологических теорий, производных от социологической концепции Э.Дюркгейма, как показывает этот принцип, есть запутывание вопроса о диалектике "предметного бытия человека" и сознания, отражающего это бытие, а значит, и диалектики детерминации и регуляции при попытке разрешить те или иные криминологические проблемы.

Таким образом, рассмотрение принципа отражения в приложении к вопросу: "почему совершается преступление?" — приводит к следующему выводу. Для того чтобы ответить нэ вопрос: "почему совершается преступление?", — нужно построить детерминационно-регуляционную модель криминального поведения. В соответствии с этой моделью основание преступления — это диалектическая связь факторов, детерминирующих криминальное поведение, и факторов, регулирующих криминальное поведение.

В соответствии с детерминационно-регуляционной моделью поведения причиной криминального поведения являетсп индивидуалистские обстоя-

50

пьства среды, детерминирующие это поведение. При этом индивидуалист-кие психические переживания: корысть, стремление к власти, завиетли-Ость, желание хулиганить и т.п. — регулируют криминальное поведение. ссли же признать причиной несовершенство охраны, мягкость наказания, -яабость пропаганды норм права и морали, недостаточность так называемой "индивидуальной работы" с людьми и т.п. (что является не причиной, а условием преступности), то это может привести к чрезмерному расширению охраны, ужесточению наказания, усилению пропаганды норм права и морали, активизации "индивидуальной работы", что будет не только совершенно неэффективным в борьбе с преступностью, но и повлечет за собой вредные социальные последствия. Рассматривая вопрос о различении "причинных и непричинных детерминаций" в сфере воспитания, В.П.Огородников пишет: "К грубым ошибкам в воспитании может привести не только смешение причины и соедствия, но и неразличение причинных и непричинных детерминаций. Например, воздействие на условие во всех случаях может лишь регулировать процесс, но не порождать его. Так, высокий теоретический и методический уровень пропагандистов — важнейшее условие целенаправленного формирования научного, коммунистического мировоззрения, но не причина этого процесса. Мировоззрение — отражение бытия, и, если работа пропагандиста не подкрепляется соответствующими моментами бытия, деятельности слушателей, она не даст желаемых результатов"142. Вот почему так важно точно определять и строго различать факторы, детерминирующие поведение человека, и факторы, регулирующие это поведение, не отождествляя их с условиями, преодолевать их смешение в науке и практике. Решению этой проблемы способствует детерминационно-регуляционная модель поведения. Детерминирующим криминальное поведение являются те факторы, которые определяют (формируют) индивидуалистский способ взаимопо-лагания потребностей и средств их удовлетворения в "предметном бытии" того или иного лица, т.е. индивидуалистские обстоятельства среды. Регулирующими криминальное поведение являются факторы, которые определяют (воспитывают) индивидуалистский способ взаимополагания рационального и эмоционального в психике того или иного лица, отражающей его "предметное бытие", т.е. индивидуалистские психические переживания человека.

Индивидуалистский способ взаимополагания потребностей и средств их Удовлетворения в "предметном бытии" того или иного лица — это индивидуалистский   способ   существования   человека.   Индивидуалистский   способ заимополагания рационального и эмоционального в психике того или иного <ица - это индивидуалистская установка психического отражения (регулирования  поведения)   человека.  Индивидуалистский  способ существования индивидуалистская  установка психического отражения   (регулирования оведения)   s диалектической связи  образуют индивидуалистский  модус Іности, который при наличии соответствующих условий проявляется в ви-криминального поведения. Таков детерминационно-регуляционный меха-изм криминального поведения.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 115.

Долгова А.И. Взаимодействие и причинность в криминологии. — Вопр. борьбы с преступностью, 1981, вып. 34, с. 9.

Кудрявцев В.Н. Предисловие. — В кн.: Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации. М., 1984, с. 3.

Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М., 1956, с. 36. Ярошевскчй М.Г. Сеченов и мировая психологическая мысль. — М., 1981, с. 9. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 91.

Ленинска» теория отражения в свете развития науки и практики, София, 1981, т. 1, с. 27 и др.

Ленинская теория отражения и современная наука. Теория отражения и естествознание. — София, 1973, с. 29 и др.

Эйнштейн А., Инфепьд П. Эволюция физики. — М., 1965, с. 78. Философский словарь. — М., 1981, с. 266.

Парнюк М.А. Принцип детерминизма в системе материалистической диалектики. — Киев, 1972, с. 209-210.

Кузнецова Н.Ф.  Методология криминогенной детерминации. — В кн.: Актуальные проблемы уголовного права и криминологии. М., 1981, с. 57. Там же, с. 60.

Ярошевский М.Г. Сеченов и мировая психологическая мысль, с. 103. Сеченов И.М., Павлов И.П., Введенский Н.Е. Физиология нервной системы: Избр. тр. М., 1952, вып. 1,с. 206. Там же, с. 198. Там же, с. 192.

Об этом свидетельствует, например, попытка объяснить поведение в этике, предпринятая М.Бунге (Бунге М. Научный подход к этике. — Вопр. философии, 1961, № 1, с. 65-70).

Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 195. Там же, с. 169-170.

Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. — М., 1957, с. 265.

Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики, т. 1, с. 129. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 37, с. 396. Там же, т. 42, с. 162. Там же, т. 19, с. 377. Там же, т. 2, с. 47. Там же, т. 20, с. 358.

Кемерое В.Е. Проблема личности: методология исследования и жизненный смысл. -М., 1977, с. 163-164. Там же, с. 208. Там же, т. 3, с. 222. Там же, т. 1, с. 192—193. Там же, т. 2, с. 40. Там же, т. 23, с. 280. Там же, т. 21, с. 307-308. Там же, т. 39, с. 83. Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 29, с. 194.

41 42

Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 116.

Социальные отклонения. Введение в общую теорию. — М., 1984, с. 244. Кузнецова Н.Ф. Социально-экономические условия преступности. — В кн.: Методология и методика прикладных криминологических исследований. Иркутск, 1982, с. 32. Социальные отклонения, с. 245. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации, —с. 13.

Там же, с. 12.

Макаренко А.С. Сочинения. М., 1956, т. 4, с. 338. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 290.

Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации, с. 22 и др. Там же, с. 22.

Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики, т. 2, с. 399—400. Там же, с. 402.

Леонтьев А.Н.  Избранные психологические произведения. — М., 1983, т. 2, с. 206. Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации, с. 50—51. Ковалев С.М. Антиобщественные проявления в социалистическом обществе и пути их преодоления. — М., 1984, с. 18. Там же, с. 24.

Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 159.

Здесь и  далее слово  "рациональное" применяется   как синоним слова "мысли", а слово "эмоциональное" — синоним слова "чувства". Попытки принципиально различать эмоции и чувства, по нашему мнению, не оправданы. Если даже и допустить возможность такого разграничения, все же нужно иметь в виду, что и чувства и эмоции суть отражения потребностей человека, хотя потребностей различных: духовных и физиологических   (см.: Шингарев Г.Х.  Эмоции и чувства как форма отражения действительности. — М., 1971, с. 155.). Выготский Л.С. Мышление и речь. — М. : Л., 1934, с. 14. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание, с. 263—264. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975, с. 285. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. — М., 1946, с. 14; Леонтьев А.Н. Проб-лемы развития психики. — М., 1981, с. 300—301.

Ломов Б.Ф.   К проблеме деятельности в психологии.   - Психол. журн., 1981, т. 2, №5, с. 13. Там же, с. 13. Там же, с. 15.

Ленинская теория отражения. Отражение. Познание'. Творчество, т. 1, с. 71. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 25.

0          подходе к рассмотрению структуры сознания через соотношение со структурой

бытия человека см.: Леонтьев А.Н. Понятие отражения и его значение для психоло

гии. - В кн.: XVIII Междунар. психол. конгр,, 4—11 авг. 1966 г. М., 1966, с. 16; Бу-

дилова Е.А. Философские проблемы в советской психологии. — М., 1972, с. 160. и др.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 26.

Там же, т. 20, с. 545.

Там же, т. 4, с. 80.

Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики, с. 312.

Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность, с. 88.

Сеченов   И.М.   Избранные  философские  и   психологические произведения.  — М.,

'947, с. 145.

Там же, с. 308.

Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание, с. 253-264.

Якобсон П.М.  Психология чувств. — М., 1956, с. 32; Джекебаев У.С. О социально-

'сихологических аспектах преступного поведения. — Алма-Ата, 1971, с. 94; Яковлев A.M. Преступность и социальная психология. — М., 1971, с. 158—159, 236; Вилю-нас В-К.  Психология эмоциональных явлений. — М., 1976, с. 6—7; Вичев В. Мораль и социальная психика. — М., 1978, с. 225; Механизм преступного поведения. — М., 81, с. 60, 184;  Рациональное м эмоциональное в морали. — М., 1983, с. 66 и др.

ховпев A.M. Преступность и социальная психология, с. 236 и др.

околов В.М. Нравственный мир советского человека. — М., 1981, с. 202 и др.

еибин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. — М., 1977, с. 23.

1          ам же, с. 23.

53

•79 ВО 81

82 83 84

as

86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96

97

98

99

100

101

102

103

104

IDS

106

107

108

109 110

111 112 113

114 115 116

117

118 119

120

m

Платон.  Сочинения. M., 1971, т. З, ч. 1, с. 391. Спиноза Б. Избранные произведения. М., 1957, т. 1, с. 558. Спиноза Б. Этика. — М.; Л., 1933, с. 152—154. Гельвеции К. Об уме. - М., 1938, с. 180. Юм Д. Сочинения. — М.,1965, т. 1, с. 556. Рациональное и эмоциональное в морали. — М., 1983, с. 79—80. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 593. Там же, с. 593—594. Там же, с. 594.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 40.

Бородай Ю.М. Воображение и теория познания. — М., 1966. — 150 с. Там же, с. 77. Там же.

Кант И. Сочинения. М., 1964, т. 3, с. 145. Бородай Ю.М. Воображение и теория познания, с. 77. Симонов П.В. Эмоциональный мозг. — М., 1981. — 215 с. Там же, с. 20.

Васильев И.А., Попцужный В.П., Тихомиров O.K. Эмоции и мышление. — М., 1980, с.  163.

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии, с. 459—460. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики, с. 47—48. Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения, т. 2, с. 145. Дарвин Ч. Сочинения. М.; Л., 1939, т. 3, с. 715. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики, с. 222.

Рациональное и эмоциональное в морали. — М., 1983, с. 51—56, 64, 70 и др. Симонов П.В. Эмоциональный мозг, с. 22. Бородай Ю.И. Воображение и теория познания, с. 106.

Петелин Б.Я. Мотивация преступного поведения. — В кн.: Механизм преступного поведения. М., 1981, с. 43.

См. об этом: Павлов Т. Теория отражения. — М., 1949, с. 124;  Ленинская теория отражения в свете развития науки и практики, т. 2, с. 734—735; и др. Это понятие установки в психике человека производно от принципа отражения. Иначе понимается установка в работах Д.Н.Узнадзе (Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. — М., 1966. — 451 с.) .

О способе  существования   человека   как определенности его бытия см.: Рубинштейн С.Л.  Проблемы общей психологии. — М., 1973, с. 282, 320;  Абупьханова-Славская К.А. О субъекте психической деятельности. — М., 1973, с. 173 и др. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1975, т. 2, с. 219. Ратинов А.Р. К ядру личности преступника. — В кн.: Актуальные проблемы уголовного права и криминологии. М., 1981, с. 73. Курс советской криминологии. — М., 1985, с. 369.

Социальные отклонения. Введение в общую теорию. — М., 1984, с. 204. Ратинов А.Р. Личность преступника: психологические аспекты. — В кн.: Новая Конституция  и  актуальные вопросы борьбы с преступностью. Тбилиси, 1979, с. 162 Кузнецова Н.Ф. Проблемы криминологической детерминации, с. 174. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 306.

Программа Коммунистической партии Советского Союза: Новая редакция. — М., 1986, с. 7.

Материалы   XXVII   съезда   Коммунистической   партии   Советского  Союза.   —  М" 1986, с. 7. Там же, с. 7. Там же, с. 8.

Козлович А. Технология "полеводства"* — Лит. газ., 1985, 28 авг. Программа  Коммунистической  партии  Советского Союза:  Новая редакция, с.  '•

54

ta

;S

US

06

121

128 129

130 131

132 133 134 135

ГА 137

138 139

140 141

142

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. 2, с. 446. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии, с. 281.

дбульханова-Славская К.А. Диалектика человеческой жизни. — М., 1977, с. 126. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 19.

Бухгольц Э., Лекшас Д., Хартман Р. Социалистическая криминология. — М., 1975, с 116, 157—159, 164 и др.; Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. — М., 1976, с. 90, 124 и др.; Сахаров А.Б. Социальные условия и преступность. — В кн.: Методологические вопросы изучения социальных условий преступности. М., 1979, с. 13. Игошев К.Е. Проблема личностного подхода в криминологии. — В кн.: Теоретические проблемы учения о личности преступника. — М., 1979, с. 35. Там же.

Матишевський П., Брайнін Я., Туркевич І. та ін. До проблеми загальних причин злочинності. - Рад. право, 1975, № 3, с. 55. Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 49, с. 56—57.

Антонян Ю.М.  Преступник как предмет криминологического изучения. — Вопр. борьбы с преступностью, 1981, вып. 34, с. 41. Там же.

Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патологии. — М., 1982, с. 183. Рубинштейн С/7. Человек и мир. — Вопр. философии, 1969, № 8, с. 136. Подробное описание и интерпретацию эксперимента см. в кн.: Кон И.С. Открытие "Я". - М., 1978, с. 95 и др. См. также: Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика. Поведение. Ответственность. — М., 1982, с. 190 и др.

См. об этом: Рощин С.К. Западная психология как инструмент идеологии и политики. - М., 1980, с. 262.

Zimbardo F. G. The Mind is a Formidable Jailer: A Pirandellian Prison. - N.Y. Times Mag., 1973, Apr. 8, Sect. 6. Кон И.О. Открытие "Я", с. 103.

Такая попытка, в частности, представлена в разрабатываемой на Западе концепции социального контроля (Буйвол Б.А. Социальный контроль и его воздействие на поведение личности: Автореф. дис. ... канд. филос. наук. — Киев, 1973, с. 6—7). Дюркгейм Э. Самоубийство. — Спб., 1912, с. 147.

Мертон Р.К. Социальная структура и аномия. — В кн.: Социология преступности. М., 1966, с. 299-314.

Огородников В.П. Познание необходимости. Детерминизм как принцип научного мировоззрения, с. 191—192.