1. ПСИХИЧЕСКОЕ ОТРАЖЕНИЕ В ПРАВОВОМ И МОРАЛЬНОМ РЕГУЛИРОВАНИИ ПОВЕДЕНИЯ

Нормативное регулирование человеческого поведения осуществляется с двух взаимодополняющих сторон — общества и самого индивида как члена этого общества. Двойственность нормативного регулирования поведения человека была выявлена, в частности, Гегелем с помощью диалектического метода. Он писал: "Правовое и моральное не могут существовать каждое само по себе, и они должны иметь своим носителем и своей основой нравственное"1 .

Сравнивая этику Гегеля с этикой Фейербаха, который исходил в понимании нравственности из абстрактной "сущности человека", Ф.Энгельс отмечал: "И здесь нас опять поражает удивительная бедность Фейербаха в сравнении с Гегелем. У Гегеля этика, или учение о нравственности, есть философия права и охватывает: 1) абстрактное право, 2) мораль, 3) нравственность, к которой, в свою очередь, относятся: семья, гражданское общество, государство. Насколько идеалистична здесь форма, настолько же реалистично содержание"2. Этика, по Гегелю, включает в себя право и моральность, разделение которых снимается в нравственности3. "Нравственные определения... должны не только предъявлять к нему (человеку. — А/С.) требования, исполняться им в качестве внешних законов и предписаний некоторого авторитета, -писал Гегель, — но и получить одобрение, признание или даже обоснование в его сердце, образе мыслей, совести, понимании и т.д."4.

К преступлению как нормативно значимому поступку человека нравственностью "предъявляются требования" не только внешние для человека (правовые), но и внутренние — моральные. По нашему мнению, диалектическая связь права и морали образует целостный нормативный феномен, обозначающийся термином нравственность, который является предметом как этической, так и криминологической науки5. Во всяком случае, чтобы правильно понять механизм нормативного регулирования поведения, право и мораль нужно рассматривать как диалектически связанные части целостного явления, каким бы термином оно ни обозначалось и к предмету какой бы науки ни относилось. На диалектическую связь правового и морального регулирования человеческого поведения указывал К.Маркс, подчеркивая, что право, мораль, а также семья, гражданское общество, государство не имеют силы изолированно друг от друга6.

Интересно замечание Г.В.Мальцева, который пишет: "Мы хотели бьь используя опыт гегелевской философии и ее марксистскую оценку, обра'

56

ть внимание на возможность более широкой социальной интерпретации понятий "нравственность" и "нравственное"7. И далее подчеркивает: "Это совсем не простая задача — выделить в содержании нравственности то, что идет т морали, а что — от права и т.п. По отношению к ним нравственность может быть представлена как общая и объединяющая плоскость их действия, кото-пая Дает возможность конструировать правильные, социально одобряемые эталоны поведения членов общества на основе широкого опыта, относящегося ко всем сферам регулирования"8.

Право и мораль — не рядоположные явления, а диалектически связанные две стороны нормативного регулирования одного и того же поведения человека. Указывая на ошибочность противопоставления forum externum права forum internum морального суда, Г.Ханай совершенно верно пишет о диалектической связи между правом и моралью в регулировании человеческого поведения9 .

Право — внешнее, со стороны общества, средство нравственного регулирования поведения. Мораль — внутреннее, со стороны самого индивида, средство нравственного регулирования поведения. В диалектической связи право и мораль направлены против проявления в поведении человека индивидуализма, т.е. против совершения преступлений и других безнравственных поступков. Поэтому в криминологии преступление нужно рассматривать в двух аспектах — в правовом и моральном. Соответственно этому в преступлении проявляется удвоенное отношение преступника: и к другим людям, и к своему "Я".

Криминологическая наука не ограничивается лишь уголовно-правовым аспектом преступления, потому что такое понимание выражает лишь его внешнюю сторону, т.е. является односторонним10. О взаимодействии правового и морального регулирования поведения как криминологической проблеме пишет К.Е.Игошев11. Эта проблема ставится и в других криминологических исследованиях, но ввиду того, что некоторые авторы отождествляют "моральное" и "психическое"12, создается впечатление, что преступление проявляется исключительно со стороны уголовно-правового механизма регулирования поведения. Моральный механизм регулирования при этом как бы "маскируется" под категориями, которые иногда представляются как психологические13. Это отнюдь не способствует решению стоящей перед криминологией задачи. Существует необходимость развить понятие преступления (криминального поведения)14 путем обращения и к другой его стороне — внутренней, т.е. моральной стороне преступления.

"Мораль, - пишет О.Г.Дробницкий, — это не обособленная сфера дея-ьности человека, его поведения, а специфический способ его регуля-• Игнорирование этого способа в криминологии приводит к одно--т°ронности в понимании механизма регулирования криминального поведения.

3 связи с этим представляется вполне допустимым утверждение, что криминологическом понимании преступление проявляется в двух аспек-

57

тах — уголовно-правовом (внешнем) и моральном (внутреннем). М.И.Боб-нева в нормативной регуляции поведения различает социальную регуляцию и личностную16. При ближайшем рассмотрении оказывается, что эта дифференциация очень приближает к предлагаемой здесь дифференциации правового и морального механизмов в нормативном регулировании поведения, а значит, и к дифференциации уголовно-правового и морального аспектов преступления в криминологической науке. Такое понимание преступления в криминологии, по нашему мнению, более определенно и поэтому более перспективно для решения стоящих перед криминологией задач.

На целесообразность изучения в криминологии не только механизма уголовно-правового регулирования, но и морального регулирования поведения указывает также следующий, установленный эмпирическим путем, факт. На IV Региональном криминологическом симпозиуме социалистических стран в докладе проф. Й.Вига приводились данные предпринятого в Венгрии эмпирического исследования, которое показало, что преступления не совершаются из страха наказания лишь в 10,6 %, а по моральным причинам -в 71,7 % случаев17. Такие же результаты были получены ранее советскими авторами М.М.Исаевым18, В.И.Павилонисом19, а также В.И.Каминской и Л.А.Волошиной20 и др.

И правовое и моральное регулирование поведения, изучаемого криминологией, — это проявление способности человека к взаимополаганию рационального и эмоционального как форм психического отражения, без чего невозможно регулироание поведения вообще. Поэтому рассмотрение вопроса о психическом отражении в регулировании криминального поведения означает фактически рассмотрение вопроса о психических механизмах правового и морального регулирования этого поведения. Нельзя не согласиться с М.И.Бобневой, которая пишет, что этика, не опирающаяся на познание психических механизмов регулирования поведения, не способна выполнять свои функции21. Это же относится и к криминологии, как "дочерней" науке этики.

Очевидно, что уголовно-правовой и моральный аспекты аналогичны друг другу как различные аспекты одного и того же явления — преступления. Это значит, что уголовно-правовой аспект преступления может быть использован как своеобразная схема (модель) для познания морального аспекта преступления и наоборот.

3 настоящее время уголовно-правовой аспект преступления более разработан, чем моральный. Он заключается в том, что для общества преступление — это общественно опасное и противоправное поведение (деяние), и потому общество реагирует на него через уголовную ответственность и наказание преступника22. Эта система категорий, образующих уголовно-правовой аспект преступления, пригодна как модель для познания системы категорий, образующих моральный аспект преступления, потому что оба аспекта вполне соотносимы между собой, они выражают с двух сторон одно и то же — преступление.

При   рассмотрении   уголовно-правового  аспекта  преступления   нужно

58

меть в виду, что "общественная опасность и уголовная противоправность еразрывно связаны между собой. Второе является юридическим выражением первого..."2

К.Маркс и Ф.Энгельс писали, что "закон должен основываться на обществе, он должен быть выражением его общих, вытекающих изданного мате-оиального способа производства интересов и потребностей"24. Отсюда, по нашему мнению, следует, что противоправным (противозаконным) в общественном сознании (формой которого является закон) признается тот поступок, который посягает на вытекающие из данного материального способа производства общественные интересы. Это же положение обосновывают, в частности, Б.С.Никифоров25 и В.С.Прохоров26.

Таким образом, общественная опасность преступления проявляется в посягательстве на общественные интересы27, а противоправность — это отражение общественной опасности преступления в общественном сознании28. Чтобы точнее раскрыть понятия "общественной опасности" и "противоправности", надо обратиться к категориям "общественные интересы" и "социальные нормы (нормы права) ". Из приведенного здесь тезиса К.Маркса и Ф.Энгельса усматривается, что закон должен быть выражением общих (общественных) интересов, которые, в свою очередь, вытекают из данного материального способа производства. Так как общественный способ производства — это способ взаимополагания общественных потребностей и общественных средств их удовлетворения, то, значит, общественные интересы, вытекающие из данного способа, выражают собой свойственный (типичный) для данного общества в данное время и выражаемый господствующим классом способ взаимополагания общественных потребностей и общественных средств их удовлетворения29. Эти общественные интересы отражаются, в свою очередь, как об этом писали К.Маркс и Ф.Энгельс, в общественном сознании (в сознании господствующего класса) в виде законов (норм права). При этом, в соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, общественные потребности и общественные средства их удовлетворения, обусловливающие общественные интересы (интересы господствующего класса), отражаются в общественном сознании соответственно как общественные чувства и общественные мысли, которые и образуют социальную нормативность (нормы права)30.

Поэтому социальная нормативность   (нормы права), будучи образованием общественной психологии31, есть свойственный (типичный) для данно-о общества в данное время способ взаимополагания в общественном соз-ании соответствующих чувств и мыслей, отражающий типичный для данного бщества в данное время способ взаимополагания общественных потребней и общественных средств их удовлетворения в общественном бытии, значит, и общественные интересы. Поэтому преступление, в уголовно-правом аспекте, являясь поведением, которое противоречит общественным 1ТеРесам и социальной нормативности  (нормам уголовного права), явля-*• общественно опасным и противоправным.

59

Какими же категориями в моральном аспекте преступления выражается то, что в его уголовно-правовом аспекте выражается как "общественная опасность" и "противоправность"?

По нашему мнению, уголовно-правовой и моральный аспекты преступления аналогичны между собой, как аналогичны уголовно-правовой и моральный механизмы нормативного.регулирования поведения человека. Если общественная опасность в уголовно-правовом аспекте преступления выражается в посягательстве преступления на общественные интересы, то аналогичной категорией в моральном аспекте ест» категория, выражающаяся в посягательстве преступления на истинные интересы самого преступника. Эту категорию было бы правильно назвать вредностью преступления для самого преступника. То, что преступление, кроме посягательства на общественные интересы, посягает и на интересы лица, совершившего это преступление, явствует уже из диалектической связи между индивидом и обществом32. Вступая в противоречие с обществом, преступник закономерно вступает в противоречие и с самим собой. Из этого положения исходят все этические интерпретации "золотого правила" поведения33.

Таким образом, в моральном аспекте категорией, аналогичной категории "общественная опасность" в уголовно-правовом аспекте преступления, есть категория вредности преступления для самого преступника. Так как в системе категорий уголовно-правового аспекта преступления категория "общественная опасность" отражается в общественном сознании в виде "противоправности", то очевидно, что и в системе категорий морального аспекта преступления есть аналогичная категория, которая является отражением категории вредности преступления для преступника в сознании самого преступника.

Вредность преступления для самого преступника отражается в его сознании, по нашему мнению, в виде аморальности, которая означает осознание преступником того, что совершенное им преступление противоречит его же истинной совести. Как в уголовно-правовом аспекте преступление посягает на интересы общества и является общественно опасным, а потому отражается в общественном сознании как противоправное, так в моральном аспекте преступление посягает на истинные интересы самого же преступника и является для него вредным, а поэтому отражается в сознании преступника как аморальное, т.е. противоречащее истинной совести самого же преступника.

Чтобы точнее раскрыть понятия вредности для самого себя и аморальности преступления, надо рассмотреть вопрос о том, что такое истинные и неистинные интересы индивида и истинная и неистинная совесть индивида34. Касаясь вопроса об истинном и неистинном, следует привести замечание Гегеля о том, что "когда в философском обсуждении говорится о неистинном, то это не должно пониматься так, что этого неистинного не существует. Дурное государство и больное тело могут все же существовать; но эти предметы неистинны, ибо их понятие и их реальность не соответствуют друг другу"35. Это же в полной мере относится и к неистинным, т.е.

60

ндивидуалистским,   интересам   и совести  преступника,    проявляющимся его криминальном поведении.

В соответствии с аналогией между уголовно-правовым и моральным спектами понятия истинных интересов и истинной совести индивида в мо-оальном аспекте преступления аналогичны понятиям общественного интереса социальной нормативности в уголовно-правовом аспекте преступления. Истинный интерес индивида — это выражение коллективистского способа вза-имополагания потребностей индивида и средств их удовлетворения36. Истинная совесть индивида — это выражение коллективистского способа взаимо-полагания его чувств и мыслей, отражающих в сознании   индивида соответственно его потребности и средства их удовлетворения.

Интерес и совесть человека, которые отклоняются от коллективистских, т.е. индивидуалистские, — неистинны. Дифференциация истинных и неистин-•ных интересов и совести у преступника объясняется нравственным самоотчуждением, которое, как писал К.Маркс, представляет собой раскол человека на личность и случайного индивида37. При нравственном самоотчуждении, пишет А.Титаренко, у человека "наступает болезненное различение им внутри себя подлинной индивидуальности и формы существования как противоположных, враждебных друг другу сфер"38.

В соответствии с детерминационно-регуляционной моделью поведения нравственное поведение человека детерминируется его истинными интересами и регулируется его истинной совестью. Безнравственное поведение человека соответственно детерминируется неистинными интересами и регулируется неистинной совестью человека. Поэтому преступление как поведение неистинное (отклоняющееся от коллективистского) противоречит истинным (коллективистским) интересам и истинной (коллективистской) совести самого же преступника, а не только общественным интересам и нормам уголовного права.

Категории интереса и совести, их соотношение занимают важное место в системе моральных категорий Гегеля. Он.различает интересы истинные и неистинные39, а также совесть истинную и неистинную, в зависимости от того, как в них выражено всеобщее и единичное40, т.е. как в них сочетаются социальное и индивидуальное. Добрым, по Гегелю, будет поступок, который Б своем основании имеет истинные интересы и истинную совесть. Злым же будет поступок, который основывается на неистинных интересах и неистин-юй совести41. Хотя Гегель и не дает определение интереса как детерминато-Ра, а совести — как регулятора поступка, но именно такое понимание прояв-яется в его системе моральных категорий.

К.Маркс писал, что "...у   республиканца иная совесть, чем у роялиста,

имущего - иная, чем у неимущего, у мыслящего — иная, чем у того, кто

способен мыслить... Совесть зависит от знаний и от всего образа жизни

овека"42. Исходя из этого, мы полагаем, что совесть — это отражение

индивидуальном сознании интересов самого индивида, так же как социаль-

3 нормы (нормы права) являются отражением в общественном сознании

61

интересов самого общества. Будучи отражением в сознании индивида его же интересов, совесть, следовательно, представляет собой выражение способа взаимополагания чувств и мыслей индивида, который отражает соответственно способ взаимополагания потребностей и средств их удовлетворения, выражающийся в интересах индивида.

Детерминирующие поведение интересы индивида и регулирующая поведение его совесть, если они отклоняются от истинных (коллективистских), т.е. таких, в которых гармонично сочеталось бы социальное и индивидуальное, проявляются в неколлективистском, в т.ч. и криминальном поведении, которое поэтому является аморальным и вредным для самого преступника, так как противоречит коллективистским интересам и коллективистской совести самого же преступника.

Исторические исследования подтверждают, что нормативное регулирование человеческого поведения когда-то было не таким, как теперь43. В древние времена поведение человека регулировалось обычаями по принципу талиона. С переходом от принципа талиона к "золотому правилу": (не) поступай по отношению к другим так, как ты (не) хотел бы, чтобы они поступали по отношению к тебе" — бывшее ранее нерасчлененным нормативное регулирование поведения дифференцировалось на внешнее и внутреннее44. Эта дифференциация соответствует дифференциации психического отражения у человека на предметное сознание и самосознание (сознание своего "Я"). Дифференциация регулирования человеческого поведения на внешнее и внутреннее регулирование — это и есть собственно дифференциация социальных норм и совести как, соответственно, внешнего и внутреннего регуляторов поведения45. Вместе с этим нормативное поведение человека приобрело соответственно дифференцированные аспекты: регулирование поведения через социальные нормы образовало правовой аспект, а регулирование поведения через совесть — моральный.

Утверждение, что мораль в отличие от права как внешнего нормативного регулятора поведения является внутренним регулятором поведения людей, отнюдь не значит умаления (или, тем более, отрицания) социальности морали. Индивидуальность механизма морального регулирования поведения не лишает мораль социальности, ибо, как писал К.Маркс, индивидуальное — это лишь способ существования социального46. Таким образом, и мораль как внутренний (индивидуальный) нормативный регулятор поведения, и право как внешний (социальный) нормативный регулятор поведения одинаково социальны, но эта социальность проявляется различными способами: мораль — через самосознание индивида, право — через его предметное сознание-Становление такого феномена, как совесть, диалектически связанного с развитием социальной нормативности, следует за эволюцией самосознания, диалектически связанного с предметным сознанием индивида. А.И.Галич, А.А.Потебня, И.М.Сеченов пришли к выводу в своих исследованиях, что сознательное психическое отражение возникло сразу в своих двух формах -* предметного сознания и самосознания. Развивая теорию амбивалентного происхождения человеческого сознания, Ю.М.Бородай связывает с этим **

62

озникновение современного дифференцированного регулирования поведения людей47, во-первых, социальными нормами (правовое регулирование) и, во-вторых, совестью (моральное регулирование).

В уголовно-правовом аспекте категория социальная нормативность, будучи отражением в общественном сознании общественных потребностей и общественных средств их удовлетворения, представляет собой определенный способ взаимополагания общественных чувств и общественных мыслей, т.е. имеет рационально-эмоциональную структуру. Очевидно, что совесть, как аналогичная социальной нормативности категория в моральном аспекте, имеет такую же рационально-эмоциокальную структуру48. Совесть — это выражение определенного способа взаимополагания чувств и мыслей индивида, которые отражают соответственно его потребности и средства их удовлетворения. От регулирования поведения этой совестью зависит, какие поступки будут совершены лицом — добрые или злые. Гегель рассматривает совесть как процесс внутреннего определения добра49. В этом смысле совесть есть глубоко субъективированная моральная норма, которая относительно автономна, эмансипирована от внешнего одобрения или неодобрения поведения50. Если внешним нормативным регулятором поведения индивида являются нормы права, то внутренним — совесть.

Таким образом, в соответствии с детерминационно-регуляционной моделью криминального поведения нормативное поведение индивида регулируется дифференцированно: в уголовно-правовом аспекте — через социальную нормативность в виде норм уголовного права, выражающих собой определенный способ взаимополагания общественных чувств и общественных мыслей; в моральном аспекте — через совесть, выражающую собой определенный способ взаимополагания чувств и мыслей индивида. Детерминируется же нормативное поведение соответственно через общественные интересы и интересы индивида51. Причем эти дифференцированные формы детерминирования и регулирования поведения диалектически связаны между собой, предполагают одна другую, точно так, как связаны между собой дифференцированные аспекты преступления: уголовно-правовой и моральный. Рассмотрение в соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, проблемы о психическом отражении а правовом и моральном регулировании поведения приводит к вопросу

> совершении преступления как процессе психического регулирования поведения.