3.ОСОЗНАВАЕМОЕ И НЕОСОЗНАВАЕМОЕ ПСИХИЧЕСКОЕ ОТРАЖЕНИЕ В РЕГУЛИРОВАНИИ КРИМИНАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ

В психическом регулировании всякого поведения, в т.ч. и криминально.! го, участвует не только осознаваемое, но и неосознаваемое ("бессознатель-1 ное"). Л.С.Выготский писал: "Бессознательное не отделено от сознания ка-| кой-то непроходимой стеной. Процессы, начинающиеся в нем, имеют часто! свое продолжение в сознании, и, наоборот, многое сознательное вытесняется нами в подсознательную сферу. Существует постоянная, ни на минуту не пре-1 кращающаяся, живая динамическая связь между обеими сферами нашего! сознания. Бессознательное, влияя на наши поступки, обнаруживается в нашем поведении, и по этим следам и проявлениям мы научаемся распознавать! бессознательное и законы, управляющие им"92.

По нашему мнению, из принципа отражения, диалектически связанного с идеей детерминизма, следует, что признание роли неосознаваемого наряду с осознаваемым в совершении человеком криминальных поступков нимало! не уничтожает ни вины лица, совершившего преступление, ни его уголовной ответственности и наказания.

Через осознаваемое устанавливается то, что безразлично для неосознаваемого, а именно то, что "Я" "сущее" (проявляющееся в поступках человека) отклоняется от "Я" "должного", т.е. определяется нравственное значение поступков. Выявляя это значение, осознаваемое как бы освещает нравственным светом то, что осталось неосознаваемым, распространяя и на него раскаяние в совершении безнравственных (криминальных) поступков и стыд за них. Только благодаря осознаваемому, а также возбуждаемым в нем раскаянию и стыду индивид обнаруживает безнравственность своего "Я j проявляющегося в совершении преступления и может путем самовоспитаний исправить свой модус личности и таким образом нравственно облагородив неосознаваемое, участвующее в регулировании поведения наряду с осозн? ваемым.

В литературе иногда осознаваемое и неосознаваемое противопоставляв' ся друг другу как "доброе" и "злое" начала в человеке. В то время как и т" и другое суть лишь различные формы регулирования поведения человек* в котором проявляется его "Я", т.е. его модус личности.

76

Способность к раскаянию и стыду позволяет индивиду изменять свое "Я", проявляющееся в его поведении и посредством э" ,ч'о приводить неосознаваемое в соответствие с осознаваемыми нравственными (правовыми и моральными) нормами. В противном случае индивиду ничего нельзя было бы вменить в вину, а уголовная ответственность и наказание не имели бы смысла.

Постулат психоаналитической теории З.Фрейда о роковой неподвластности "бессознательного" сознанию, взятый на вооружение буржуазными учеными при рассмотрении этических и криминологических проблем, приводит к пагубным последствиям в практике борьбы с преступностью93. Он ведет к пересмотру категории вины, из которой исходит система нравственного (правового и морального) регулирования поведения человека. Если участвующий в судебном процессе психоаналитик (эксперт-психиатр) придет к выводу, что преступление совершено силой "бессознательного", которое неподвластно сознанию, то лицо, совершившее это преступление, должно быть признано невиновным и подлежит оправданию. Такой подход противоречит принципу отражения, диалектически связанному с идеей детерминизма, в соответствии с которым неосознаваемое ("бессознательное") и осознаваемое у вменяемого человека дополняют друг друга, осуществляя таким образом нравственное (правовое и моральное) регулирование поведения.

Вопрос об осознаваемом и неосознаваемом видах психического отражения, участвующих в регулировании человеческого поведения, имеет важное значение для криминологии, будучи самым непосредственным образом связанным с проблемой соотношения рационального и эмоционального. В.М.Лейбин пишет: "Проблема соотношения разума и страстей постоянно поднималась в философии и психологии и в дальнейшем, постепенно перемещаясь в плоскость рассмотрения взаимоотношений между сознательными и бессознательными восприятиями, идеями, побуждениями, мотивами поведения человека"94. Это перемещение не могло не затронуть также и криминологию.

Примечательно, что, чем глубже криминология пытается проникнуть в свои собственные проблемы, тем чаще она наталкивается на проблему "бессознательного"95.

В свою очередь, решение проблемы "бессознательного", а также феноменов раскаяния и стыда зависит от решения проблемы соотношения рационального и эмоционального, являющейся одной из узловых в криминологии. Предпосылка для правильного ответа на вопросы: "что такое "бессознательное?" или "как "бессознательное" соотносится с осознаваемым в совершаемых человеком поступках?" — появилась только тогда, когда К.Маркс и Ф-Энгельс раскрыли диалектику бытия и сознания, а В.И.Ленин создал философскую базу теории отражения.

К.Маркс писал: "Производители продуктов поставлены в такие условия, которые определяют их сознание без того, чтобы они обязательно это знали"96. Именно эти "условия", формируя бытие "производителей продук-

77

тов", определяют их сознание, а также то в их деятельности (поведении), чего они не осознают. Ф.Энгельс указывал: "...люди, сознательно или бессоз. нательно, черпают свои нравственные воззрения в последнем счете из прах-тических отношений, на которых основано их классовое положение, т.е. из экономических отношений, в которых совершаются производство и об-мен"97. Здесь подчеркивается зависимость нравственных воззрений от "практических отношений", бытия людей, но не от того, в какой форме эти воззрения приобретаются — "сознательно или бессознательно".

Из этих положений К.Маркса и Ф.Энгельса следует, что свою деятельность (поведение) люди регулируют "сознательно или бессознательно", но обязательно в зависимости от своего бытия, так или иначе отражая его. В соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, сознание — это осознаваемое психическое отражение бытия. В соответствии с этим же принципом "бессознательное" - это неосознаваемое психическое отражение бытия. И сознание и "бессознательное" — различные виды одного и того же, а именно психического отражения бытия98. Поэтому диалектика между бытием и сознанием, выраженная формулой "бытие определяет сознание", очевидно, верна также и для соотношения между бытием и "бессознательным" и может быть, по нашему мнению, выражена формулой "бытие определяет "бессознательное"". Это вполне допустимо, если признать, что неосознаваемое и осознаваемое — "это лишь разные уровни психического отражения", как пишет А.Н.Леонтьев99.

В соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, различие между осознаваемым и неосознаваемым объясняется следующим образом. В результате исторического развития человека и общества при переходе от "первых животнообразных инстинктивных форм труда" к "труду в такой форме, в которой он составляет исключительное достояние человека"100, произошел также переход от недифференцированной (нерасчлененной) связи между потребностями и средствами их удовлетворения (как у животных) к дифференцированной (расчлененной как у людей). Этим отличается жизнедеятельность животного от жизнедеятельности человека как социального существа. К.Маркс писал, что животное "производит лишь под властью непосредственной физической потребности,"между тем как человек производит даже будучи свободен от физической потребности, и в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он свободен от нее"101. Таким образом, отличительная черта человеческого бытия — дифференцированность (нерасчлененность) связи между потребностями и средствами их удовлетворения. Те и другие приобретают относительную самостоятельность: человек может производить средства для удовлетворения потребностей, не будучи непосредственно под властью своих потребностей, и, наоборот, он может испытывать потребность, не удовлетворяя ее непосредственно случайными средствами.

Рассматривая    структуру   человеческой   деятельности    по   концепции

78

А н.Леонтьева, Е.А.Будилова пишет: "У животных предмет их деятельно-ти и инстинктивный ее мотив всегда слиты, всегда совпадают между собой. Иное дело у человека. В общественном производстве происходит разделение предмета деятельности и мотива. Мотивом является удовлетворение потребностей человека, но результат его собственной деятельности не удовлетворяет непосредственно его потребности. Его деятельность входит в коллективный труд и определяется системой общественных отношений"102. Следовательно, у человека как социального существа потребности и средства их удовлетворения разделены между собой и опосредствованы социальном способом взаимополагания. Такая дифференциация между потребностями человека и средствами их удовлетворения в "предметном бытии человека" не могла не отразиться и на его психической деятельности, которая имеет функцию регулировать человеческий труд. Соответственно дифференциации в "предметном бытии человека" его потребностей и средств их удовлетворения произошла также дифференциация человеческой психики на чувствование и мышление, которые стали относительно самостоятельными, отражая относительно самостоятельные потребности человека и средства их удовлетворения. Как известно, возникновение акта мышления Ф.Энгельс связывал непосредственно с возникновением акта производства человеком средств для удовлетворения своих потребностей103.

Исходя из зависимости структуры психики животного от структуры его бытия, А.Н.Леонтьев писал: "Если бы не существовало перехода животных к более сложным формам жизни, то не существовало бы и психики, ибо психика есть именно продукт усложнения жизни. И наоборот, если бы психика не возникала на определенной ступени развития материи, то невозможны были бы и те сложные жизненные процессы, необходимым условием которых является способность психического отражения субъектом окружающей его предметной действительности"104.

Видимо, дифференциацией психики человека нэ рациональное и эмоциональное объясняется появление функциональной ассиметрии полушарий человеческого мозга. Многочисленные исследования105 показывают, что по мере психического развития человека правое полушарие мозга у него все больше специализируется в сфере эмоций, а левое — в сфере раций. У животных такой функциональной ассиметрии не обнаружено. Отсутствует она и у людей, страдающих олигофренией (психическое недоразвитие). "Эволюция мозга, — пишет Т.И.Грекова, — уже давно идет не по пути дальнейшего увеличения его объема, а по пути специализации полушарий. Именно здесь таится резерв усложнения человеческой психики. Чем более сильно выражена Функциональная ассиметрия полушарий, тем богаче возможности человека"106 .

Без дифференциации психики на рациональное и эмоциональное невозможно было бы регулирование психикой трудовой (целесообразной) деятельности человека. Дифференцированный вид психического отражения

79

и является человеческим сознанием107. А психическое отражение, недифференцированное на рациональное и эмоциональное, — неосознаваемый вид регулирования поведения (т.е. "бессознательный"). Таким образом, в соответствии с принципом отражения, диалектически связанном с идеей детерминизма и осознаваемое и неосознаваемое — это различные виды психического отражения человеком одного и того же бытия. Осознаваемое психическое отражение - отражение "предметного бытия человека", дифференцированное на чувствование (эмоциональное) и мышление (рациональное). Неосознаваемое психическое отражение — это отражение того же бытия, но недифференцированное на чувствование (эмоциональное) и мышление (рациональное) . В неосознаваемом виде психического отражения эмоциональное и рациональное связаны синкретично; они слиты между собой, образуя целостный, нерасчлененный образ. Будучи различными видами психического отражения одного и того же бытия индивида, осознаваемое и неосознаваемое совершенно одинаково (непротиворечиво) регулируют поведение, детерминируемое бытием индивида. Поэтому осознаваемое и неосознаваемое не являются антагонистичными. В раскаянии и стыде лица в случае совершения им преступления проявляется противоречие не между осознаваемым и неосознаваемым регулированием поведения, а между тем, каким "Я" индивида проявляется в его поведении, и тем, каким"Я" должно быть в соответствии с нравственными (правовыми и моральными) нормами, т.е. противоречие между "сущим" "Я" и "должным" "Я".

Социологи и психологи давно занимаются феноменом несоответствия между намерениями и поведением человека. Но объяснения указанный феномен получает пока чрезвычайно противоречивые. Так, когда результаты психологического эксперимента, проведенного группой сотрудников Института психологии АН СССР во главе с М.С.Неймарк, показали несоответствие между намерением и реальным поведением подростков среднего школьного возраста, то это явление психологи объяснили тем, что на поведение человека влияют не только осознанные, но и неосознанные мотивы. Их соотношение и определяет поведение человека в каждой данной ситуации108.

Несколько иначе объясняет указанный феномен Л.И.Божович. Она пишет, что "человек действует под влиянием непосредственного побуждения и даже вопреки сознательно принятому намерению"109, а Б.О.Николаичев полагает, что "неосознаваемая нравственная регуляция" играет большую роль в жизни человека и действует как бы синергично с осознаваемой нравственной регуляцией110. Но подход Б.О.Николаичева сам по себе еще не дает исчерпывающего ответа на вопрос, почему поведение человека не соответствует его намерениям.

В отличие от психологов социологи объясняют феномен несоответствия между намерениями и поведением человека влиянием обстоятельстз, которые не только "регулируют" поведение, но и корректируют как планы, так и возможности их реализации111. В связи с этим криминолог Г.И.Забрянский замечает, что "более перспективным является подход, предлагающий вычле-

81

иение

как социальных, так и психологических факторов для объяснения

12. Автор прав, но, види-

О0тиворечия между ориентациями и поведением 3 нужно еще было указать, как, каким образом следует "вычленять" эти 'иальные и психологические факторы. По нашему мнению, такое "вычле-ние" осуществимо на основе принципа отражения, диалектически связанного с идеей детерминизма. В соответствии с этим принципом не "соотношение между осознанными и неосознанными мотивами" определяет нравственность поведения человека, как полагают М.С. Неймарк и др. Осознаваемое и неосознаваемое в нравственной регуляции действуют синергичн'о. И это правильно подчеркивает Б.О.Николаичев. В криминальном поведении, в частности,   рассматриваемый   феномен   обусловлен   несоответствием   модуса личности человека, проявляющегося в его поведении, тому модусу, который человек намерен был проявить в соответствии с осознанными им нравственными  (правовыми и моральными)  нормами. Раскаяние и стыд — это моральные последствия указанного несоответствия.

Под влиянием модуса личности человек действует "даже вопреки сознательно принятому намерению", когда это намерение не соответствует модусу. Так, если человек сознательно принял намерение действовать нравственно, но модус личности у него индивидуалистский, то действовать он будет безнравственно, т.е. вопреки намерению.

По нашему мнению, исследования М.С.Неймарк, Л.И.Божович и Б.О.Ни-колаичева, при условии их интерпретации с позиции принципа отражения, диалектически связанного с идеей детерминизма, подтверждают, что неосознаваемое, так же как и осознаваемое, может быть и нравственным и безнравственным, и что, таким образом, соотношение осознаваемого и неосознаваемого в регулировании поведения не определяет нравственное (правовое и моральное) значение поведения. Все это свидетельствует, что основание безнравственного (криминального) поведения надо искать не в соотношении осознаваемого и неосознаваемого в регулировании поведения, а в характере способа существования и установки психического отражения (регулирования поведения) лиц, совершивших те или иные проступки (преступления). Именно способ существования, т.е. способ "предметного бытия человека", и установка, образующие модус личности, определяют нравственный характер осознаваемого и неосознаваемого, регулирующих поведение, и, таким образом, нравственный характер регулируемого ими поведения.

Способ существования человека отражается в его психике и образует установку психического регулирования поведения. Эта установка и обусловливает одинаковость осознаваемого и неосознаваемого как дифференцированного и недифференцированного видов психического отражения одного и того же "предметного бытия человека", которое и задает одинаковую для °боих видов установку психического регулирования поведения.

"Я" индивида представляет собой единство способа существования и Установки психического регулирования поведения. В криминальном по-ВеАении проявляется именно это "Я", т.е. модус личности как единство

81

отклоняющейся установки психического регулирования поведения и откло. няющегося способа существования человека. Независимо от того, в каком виде (осознаваемом или неосознаваемом) установка регулирует криминаль-ное поведение индивида, он, будучи вменяемым, безусловно имеет способность определить, что совершаемый им поступок криминальный (безнрав. ственный). Поэтому же он имеет способность к раскаянию и стыду. Вменяемость предполагает диалектическую связь между осознанным и неосознан-ным, выражающими одну и ту же установку. Именно поэтому для призма-ния вины вменяемого лица в преступлении, а также для уголовной ответственности и наказания в уголовно-правовом аспекте преступления нет необходимости устанавливать, каким было участие неосознаваемого в регулиро. вании криминального поведения, как на этом настаивают эксперты-психоаналитики на Западе. Достаточно установить, что лицо совершило преступ-ление и, таким образом, стало виновным в преступлении.

При одной и той же установке, находящейся в основе и осознаваемого и неосознаваемого регулирования поведения, эти виды регулирования играют различные роли в нравственном развитии личности. Только при наличии способности к дифференцированному (осознаваемому) психическому отражению бытия, наряду с недифференцированным (неосознаваемым), поведение человека становится регулируемым нравственными (правовыми и моральными) нормами, а сам человек - вменяем, т.е. способен быть виновным в преступлении или другом безнравственном поступке. Благодаря способности к осознаваемому, т.е. дифференцированному на мышление и чувствование, психическому отражению, человек развивается нравственно. Нравственность (право и мораль) предполагает способность человека к сознанию, т.е. к дифференцированному виду взаимополагания рационального и эмоционального. Из этой способности исходят все категории (как уголовно-правовые, так и моральные) системы нравственного регулирования поведения. Без способности к дифференцированному взаимополаганию рационального и эмоционального человек является невменяемым и система нравственного (правового и морального) регулирования поведения у него отсутствует, потому что недифференцированный вид психического отражения (неосознаваемое) сам по себе не приспособлен к нравственному регулированию поведения.

Все рассмотренные нами категории уголовно-правового и морального аспектов преступления, а также и сама система нравственного (правового и морального) регулирования поведения основаны на способности человека к взаимополаганию рационального и эмоционального, т.е. на способности совершать нормативно регулируемые поступки (быть вменяемым и виновным) . Однако это не исключает участия недифференцированного вида психического отражения человеком своего бытия (т.е. неосознаваемого) в нравственном (правовом и моральном) регулировании поведения, конечно, под эгидой дифференцированного (т.е. осознаваемого) вида психического отражения, благодаря которому возможно и должно происходить нравственное (правовое и моральное) облагораживание неосознаваемого.

82

Не опираясь на принцип отражения, диалектически связанный с идеей терминизма,  без которого не может быть правильно понято "бессозна-* Льное", З.Фрейд рассматривал проблему "бессознательного" в совершен-искаженном виде. Главный порок учения о "бессознательном" в психо-н алитической концепции З.Фрейда, по нашему мнению, заключается в том, то он не рассматривает "бессознательное" как неосознаваемый (недиффе-енцированный)    вид   психического  отражения   человеком   своего  бытия. Колее того, З.Фрейд в своей концепции "бессознательного" вступает в противоречие с приципом отражения, диалектически связанным с идеей детер-минизма, противопоставляя "бессознательное" сознанию человека или пытаясь их сопоставить определенным образом. З.Фрейд приписывает "бессознательному" черты того, что является собственно способом существования человека, который отражается в психике в виде установки и, определяя, таким образом, и осознаваемое и неосознаваемое, ни тем, ни другим не является. Это приводит З.Фрейда к различным противоречиям при попытке обосновать идею о "вытеснении", которые он "преодолевает" путем соответствующего  приспособления  собственной "теории структурных отношений душевной жизни"113.

Так как З.Фрейд не опирался на принцип отражения, диалектически связанный с идеей детерминизма, то он и не различал категорию "предметного бытия человека" и категорию неосознаваемого психического отражения этого бытия и не понимал решающее значение этого различия для объяснения механизма детерминации и регуляции поведения человека как социального существа. И то и другое он смешивал под одной категорией — "бессознательное влечение", которую обозначал, как правило, словом "бессознательное". В результате этого смешения "бессознательному" он приписывал свойство детерминировать человеческое поведение, т.е. свойство, которым в действительности обладает не неосознаваемое психическое отражение "предметного бытия человека", а лишь само это бытие. Отсюда ошибки З.Фрейда при определении роли "бессознательного" в человеческой жизни.

Описанные З.Фрейдом коллизии в отношениях между "бессознательным" и сознанием являются, скорее, коллизиями в отношениях между индивидуалистским модусом личности и совестью, отражающей социальные (коллективистские) нормы поведения человека.

Если исходить из точки зрения З.Фрейда, то преступление, совершенное Раскольниковым, героем романа Ф.М.Достоевского "Преступление и наказание", было детерминировано "бессознательным чувством вины", образовавшимся от "комплекса Эдипа". Однако, как показывает автор романа, понимавший психологию человека, корнем преступления Раскольникова "вляется "его разомкнутость и разъединенность с человечеством"114. В соответствии с детерминационно-регуляционной моделью поведения эта Разомкнутость и разъединенность с человечеством" есть не что иное, как симптомы индивидуалистского модуса личности Раскольникова, который сформировался под воздействием индивидуалистских обстоятельств его

83

жизни. Этот модус личности и проявился в виде совершения преступления

С первых и до последних страниц "Преступления и наказания" описы' вается драматическая борьба между индивидуалистским модусом личности и совестью, стоящей у Раскольникова, как и у каждого вменяемого человека, на стороне коллективизма. И поэтому было бы неправильно объяснять этот драматизм роковым противоборством между осознаваемым и неосознаваемым ("бессознательным") или между разумом и страстями. Муки совести не остановили его от совершения убийства. Признание Раскольнц-ковым своей вины и наказание за совершенное им преступление способствовали усилению позиции его совести в борьбе с индивидуалистским модусом. Это открыло для героя романа перспективу преодоления индивидуалистского модуса личности, его нравственного очищения, хотя бы не ра-дикально, а путем воспрепятствования силой совести и религиозности проявлению этого модуса б своем поведении.

В трактовке фрейдизма не существует возможности для исправления подобных лиц, потому что судьба человека определяется "бессознательным". Сознание же является верным слугой "бессознательного". Хотя при этом З.Фрейд полагал, что использование психоанализа как метода перевода "бессознательного" в сферу сознания может сделать сознание господином "бессознательного"115, однако он не понимал, что это не решает проблему социализации человека, потому что в конечном счете очеловечивание фрейдовского "бессознательного", т.е. влечений (потребностей) и их неосознаваемого отражения в психике, возможно только одним путем: устранения индивидуалистских обстоятельств, которые приводят человека к "разомкну-тости и разъединенности с человечеством", формируют у него индивидуалистский модус личности.

Если Ф.М.Достоевский — "психолог из психологов", как его назвал С.Цвейг, увидел предпосылку драматической судьбы Раскольникова в его индивидуализме — продукте неколлективистских обстоятельств социальной среды, то З.Фрейд нашел бы, что этой предпосылкой есть "бессознательное", которое не может быть социальным. По З.Фрейду, "бессознательное" противоположно социальному, оно, в лучшем случае, может быть в какой-то мере "парализовано" социальным. В связи с этим становится понятным, почему этические и криминологические концепции, производные от фрейдизма, не способны правильно определить пути предупреждения преступлений и других безнравственных поступков.

Критике фрейдизма и неофрейдизма посвящено много работ. Криминологические "выводы", сделанные из концепции "бессознательного" З.Фрейда, также подвергались критике116. Тем не менее надо подчеркнуть, что принцип отражения, диалектически связанный с идеей детерминизма, обеспечивает, по нашему мнению, наиболее последовательную критику концепции "бессознательного" в психологической теории З.Фрейда и в теория" неофрейдизма, проявляющихся в различных современных криминологических учениях на Западе.

84

В криминологической науке ждет своего решения н;: основе принципа от-оа>кения, диалектически связанного с идеей детермин:.зма, вопрос об установке, который определенным образом касается проблемы соотношения осознаваемого и неосознаваемого ("бессознательного") в регулировании криминального поведения. Понятие установки впервые было введено в научный оборот в конце XIX в. в рамках экспериментальной психологии117. 9 советской психологической науке оригинальная концепция установки разработана Д.Н.Узнадзе и его учениками. Основное положение теории установки Д.Н.Узнадзе заключается в следующем: "Возникновению сознательных психических процессов предшествует состояние, которое ни в какой степени нельзя считать непсихическим, только физиологическим состоянием. Это состояние мы называем установкой — готовностью к определенной активности, возникновение которой зависит от наличия следующих условий: от потребности, актуально действующей в данном организме, и от объективной ситуации удовлетворения этой потребности"118. И далее: "Установка не может быть отдельным актом сознания субъекта... Она лишь модус... Поэтому совершенно естественно считать, что, если у нас что протекает действительно

IJQ

бессознательно, так это, в первую очередь, конечно, наша установка... . Исходя из своей концепции установки, Д.Н.Узнадзе сделал вывод о "ненужности понятия бессознательного"120.

Достоинства и недостатки теории установки, разработанной Д.Н.Узнадзе, достаточно точно, по нашему мнению, определены, в частности, Ф.В.Басси-ным. Он же указывает на целесообразность дальнейшего развития теории установки "с позиции современного понимания принципов регулирования и функциональной организации целенаправленных приспособительных актов"121. Предлагаемый Ф.В.Бассиным подход к проблеме установки предполагает обращение к принципу отражения, диалектически связанному с идеей детерминизма. Подход к проблеме установки с позиции указанного принципа, по нашему мнению, наиболее плодотворный.

Принцип отражения, диалектически связанный с идеей детерминизма, показывает, что психическое отражение и в виде осознаваемого и неосознаваемого регулирует поведение человека одним и тем же образом, так как оба вида отражают одно и то же бытие человека. Эта одинаковость регулирования поведения обоими видами психического отражения обусловлена тем, что и в основе осознаваемого и неосознаваемого психического отражения находится одна и та же установка, которая, в свою очередь, есть психическое отражение одного и того же способа бытия индивида.

Принцип отражения, диалектически связанный с идеей детерминизма, если его применить для интерпретации данных, полученных Д.Н.Узнадзе 3 эмпирических исследованиях установки, также показывает, по нашему мнению, что установка — это один и тот же "модус", общий для обоих видов психического отражения — и осознаваемого и неосознаваемого, а не неосознаваемый "модус" сознания, как это утверждает Д.Н.Узнадзе.

Соглашаясь с Н.СЛейкиной122 и В.Н.Кудрявцевым123 в том, что поня-

85

тие установки, разработанное группой грузинских ученых-психологов, нельзя "механически" переносить в криминологическую науку. По нашему мнению, установка с позиции принципа отражения, диалектически связанного с идеей детерминизма, — это отражение в психике человека его способа существования, который представляет собой способ регулирования поведе-ния как в осознаваемом, так и в неосознаваемом виде. Это понимание установки вполне приемлемо для криминологии. В соответствии с указанным принципом отклоняющаяся ("антиобщественная") установка понимается как отражение в психике человека его индивидуалистского способа существования и представляет собой индивидуалистский способ регулирования поведения человека как в осознаваемом, так и в неосознаваемом виде.

Таким образом, в соответствии с принципом отражения, диалектически связанным с идеей детерминизма, осознаваемое и неосознаваемое — дифференцированный и недифференцированный виды взаимополагания рационального и эмоционального — проявляются в регулировании криминального поведения в диалектической связи и выражает собой по-разному, но одну и ту же отклоняющуюся установку психического отражения (регулирования поведения).

В криминологической литературе распространено* мнение, что антиобщественная установка присуща не всем преступникам, а лишь наиболее закоренелым и что многие преступления, в т.ч. неосторожные и аффективные, совершаются лицами, не имеющими антиобщественной установки124. Это мнение противоречит принципу отражения, диалектически связанному с идеей детерминизма, в соответствии с которым в поведении вменяемых лиц во всех без исключения случаях проявляется та или иная установка регулирования поведения. Каково поведение, такова и установка его регулирования. Во всяком отклоняющемся поведении проявляется отклоняющаяся установка его психического регулирования. В противном случае лицо, действовавшее как преступник, является невиновным.

Верно пишет К.Е.Игошев, что преступная деятельность во всех случаях — форма реализации установки личности на преступную деятельность, хотя эта установка в различных случаях бывает разной125.

Установка, как коллективистская, так и индивидуалисткая, придает определенность и осознаваемому и неосознаваемому видам нравственного (правового и морального) регулирования поведения (в т.ч. и криминального) , детерминируемого "предметным бытием человека" в соответствии с его способом существования. Взаимополагание рационального и эмоционального, без которого нет нравственного (правового и морального) регулирования поведения (в т.ч. и криминального), происходит по способу, определяемому установкой психического отражения индивида, в каком бы виде это взаимополагание ни проявлялось — в дифференцированном (осознаваемом) или в недифференцированнэм (неосознаваемом).

Таким образом, рассмотрение принципа отражения, диалектически связанного с идеей детерминизма в приложении к криминологическому

86

вопросу: "что такое преступление?", — приводит к следующему выводу: Преступление (криминальное поведение) — это общественно опасное и противоправное, вредное для самого преступника и аморальное деяние, которое: а) детерминируется бытием лица в соответствии с его индивидуалистским способом существования; б) регулируется психическим отражением в соответствии с индивидуалистской установкой этого лица.

До настоящего времени криминологическое понятие преступления разработано еще недостаточно, хотя оно является важнейшим в криминологии. Это объясняется тем, что до сих пор нет достаточно разработанной концепции этиологии криминального поведения ("механизма преступного поведения") , без которой нельзя разработать криминологическое понятие преступления. Недостатком существующих определений криминологического понятия преступления является то, что в них не раскрывается диалектическая связь детерминирующих и регулирующих криминальное поведение факторов, а также их функции в этиологии криминального поведения. Преодолению этого недостатка способствует детерминационно-регуляционная модель криминального поведения.

Гегель Г.В.Ф. Сочинения. М.; Л., 1934, т. 7, с. 177. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 21, с. 295.

Нерсесянц B.C. Политическая философия Гегеля. Становление и развитие. — В кн. : Гегель Г.В.Ф. Политические произведения. М., 1978, с. 27—28. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1977, т. 3, с. 335. Поэтому термином нравственные нормы в работе обозначаются правовые и моральные нормы, являющиеся диалектически связанными между собой. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М., 1956, с. 635. Мальцев Г.В.  Соотношение нравственности, морали и права в "Философии права" Гегеля. — В кн.: Философия права Гегеля и современность. М., 1977, с. 142. Там же, с. 143.

Хапай Г. Социалистическое право и личность. — М., 1971, с. 182 и др. Бухгольц   Э.,   Лекшас Д.,   Хартман  Р.   Социалистическая   криминология.   —   М., 1975, с. 24.

Игошев К.Е. Опыт социально-психологическэго анализа личности несовершеннолетних правонарушителей. — М., 1967, с. 26 и др.

О разграничении и связи "морального" и "психического" см.: Абульханова-Слав-ская К.А. Диалектика человеческой жизни. — М., 1977, с. 18; Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. — М., 1978, с. 83; Вичев В. Мораль и социальная психика. - М., 1976, с. 11.

Например, такой моральный феномен, как совесть, иногда ошибочно относят к психологическим явлениям.

По нашему мнению, в криминологии понятия "преступление" и "криминальное поведение" являются равнозначными.

Дробницкий О.Г. Природа морального сознания. — Вопр. философии, 1968, № 2,с.27. Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения, с. 104 и др. Эти данные приводятся в кн.: Вопросы борьбы с преступностью, 1981, вып. 34, с.92. Исаев М.М. Общая часть уголовного права РСФСР. - Л., 1926, с. 151. Павилонис В.И. О роли нравственного воспитания в формировании правосознания ^совершеннолетних. — В кн.: Вопросы судебной психологии. М., 1971, с. 29. Каминская В.И., Волошина Л.А. Криминологическое значение исследований нравст-венного и правового сознания. — Сов. государство и право, 1977, № 1, с. 73.

87

a

23

г

':.

Бобнева М.И. Социальные нормы и регулирование поведения, с. 58. Уголовно-правовое   определение   понятия   преступления    А.А.Пионтковский   дает в кн.: "Курс советского уголовного права" (М., 1970, т. 2, с. 25). Курс советского уголовного права. Л,, 1981, т. 5, с. 277. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 6, с. 259.

Никифоров B.C. Объект преступления по советскому уголовному праву. — М. 1960, с. 4.

Курс советского уголовного права, т. 5, с. 483.

s

Шуберт Л. Об общественной опасности преступного деяния. — М., 1960, с. 20. Там же, с. 32.

•

Ленинская теория отражения в свете развития науки и техники. София, 1981, т. 2, с. 402-405.

О рационально-эмоциональной структуре социальной нормативности как способа правового отражения в общественном сознании общественного бытия см.: Ленинская теория отражения в свете развития науки и техники, т. 2, с. 417—418. Там же, с. 415.

Бухгольц Э., Лекшас Д., Хартман Р. Социалистическая криминология, с. 164. Кобляков В.П. Этическое сознание. — Л., 1979, с. 148.

В.Н.Кудрявцев, рассматривая несколько более широкий вопрос об "индивидуальном смысле правонарушения", пишет, что "для анализа этого вопроса следует взглянуть на правонарушения, так сказать, изнутри — с позиций лиц, их совершающих" (Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. — М., 1976, с. 79). Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 301.

>•;

39

Интерес через соотношение потребностей человека и средств их удовлетворения определяет, например, Д.А.Кикнадзе (Кикнадзе Д.А. Потребности, поведение, воспитание. — М., 1969, с. 60—61). По нашему мнению, социальный интерес индивида — это обусловленное его способом существования отношение к социальным явлениям. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 564 и др. Структура морали и личность. — М., 1977, с. 166.

К.Маркс и Ф.Энгельс различали правильно понятый интерес и неправильно понятый интерес, указывая, что "правильно понятый интерес составляет принцип всей морали" (Маркс К.. Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 2, с. 145). Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук, т. 3, с. 337.

41  Там же.

в Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 6, с. 140.

Ярхо В.Н. Проблема ответственности и внутренний мир гомеровского человека. — Вестн. древ, истории, 1963, № 3, с. 44—58; Ярхо В.Н. Была ли у древних греков совесть? (К изображению человека в античной трагедии). — В кн.: Античность и современность. М., 1972, с. 317—359; Дробницкий О.Г. Понятие морали. — М., 1974, с. 265; Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии. — В кн.: Исследования по общей этнографии. М., 1979, с. 214; Алексеев С.С. Общая теория права. М., 1981, т. 1, с. 52, 64 и др.

Гусейнов А.А. "Золотое правило" нравственности. — Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8, Философия, 1972, № 4, с. 34-44.

По нашему мнению, прав С.С.Алексеев, который определяя специфичность права и морали в системе нормативного регулирования поведения, рассматривает мораль как внутренний регулятор поведения, а право — как внешний (Алексеев С.С. Общая теория права, т. 1, с. 183—184).

4"

Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 590, 591.

Бородай Ю.М. К вопросу о социально-психологических аспектах происхождения первобытной общины. — В кн.: Принцип историзма в познании социальных явлений. М., 1972, с. 223-224.

О рационально-эмоциональной структуре совести как выражения способа морального отражения в сознании индивида его бытия см., напр.: Яковлев A.M. Преступ-

88

ность и социальная психология. — М., 1971, с. 157: Кобляков В.П. Этическое сознание. — Л., 1979, с. 18; Ленинская теория отражения в свете развития науки и тзхни-ки, т. 2, с. 417-418. Гегель Г.В.Ф. Сочинения, т. 7, с. 150. Вичев В. Мораль и социальная психика, с. 279.

О том, что интерес представляет собой фактор детерминирования, а не регулирования поведения, свидетельствует то, что интерес является фактором бытия, а не сознания человека (Лавриненко В.Н. Проблема социальных интересов в ленинизме. — М., 1978, с. 14-15).

Механизм преступного поведения. — М., 1981, с. 30 и др. Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук, т. 3, с. 335. Рубинштейн С.Л. Бытие и сознание. — М., 1957, с. 252.

Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. — М., 1982, с. 88; Курс советского уголовного права. Часть общая. Л., 1968, т. 1, с. 322. Мокроусов Н.И. Проблема нравственной оценки поступков (поведения). — Вопр. философии, 1965, № 9, с. 17—19; Вичев В. Мораль и социальная психика, с. 165. Пионтковский А.А. Преступление. — В кн.: Курс советского уголовного права, т. 2, с. 265.

В одном из вышедших в последнее время учебников уголовного права дается следующее определение вины: "Вина есть предусмотренное законом психическое отношение в форме умысла или неосторожности лица к совершаемому им общественно опасному деянию и его общественно опасным последствиям" (Советское уголовное право. Часть общая. — М., 1982, с. 130).

Рубинштейн С.П. Принципы и пути развития психологии. — М., 1959, с. 19 и др.; Будилова Е.А. Философские проблемы в советской психологии. — М., 1972, с. 154 и др.

Будилова Е.А. Философские проблемы в советской психологии, с. 251. ОйгензихтВ.А. Воля и волеизъявление. —Душанбе, 1983, с. 174. Там же, с. 175. Там же, с. 176.

Сахаров А.Б. О личности преступника и причинах преступности в СССР. — М., 1961, с. 23; Тихонов К.Ф. Субъективная сторона преступления. — Саратов, 1967, с. 39—44; Курс советского уголовного права, т. 6, с. 505.

Специальное научное исследование по проблеме отношения субъекта к собственному преступлению предпринято С.Г.Пачкория (Пачкория С.Г. Типы отношения субъекта к собственному преступлению и  их  криминологическое исследование: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. —Тбилиси, 1983). Вичев 8. Мораль и социальная психика, с. 285. Там же.

Там же, с. 175-176.

Момов       В.   Человек. Мораль. Воспитание. — М., 1975, с. 76. Бобнева М.И. Социальные нормы и регуляция поведения. — М., 1978, с. 95. Там же, с. 95.

Спцркин А.Г. Сознание и самосознание. — М., 1972, с. 168.

Ной И.О. Методологические проблемы советской криминологии. — Саратов, 1975, с. 144.

Моэм С. Луна и грош. Театр. — М., 1983, с. 51.

На эту связь указывал, в частности, Гегель (Гегель Г.В.Ф. Политические произведения, с. 313).

Шингаров Г.Х. Эмоции и чувства как форма отражения действительности. — М., 1971, с- 162 и др.; Вичев В. Мораль и социальная психика, с. 276 и др.; Яковлев A.M. Преступность и социальная психология. — М., 1971, с. 157. ^егель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук, т. 3, с. 121.

Чудновский В.Э. Нравственная устойчивость личности: Психол. исслед. — М., Рв1, с. 162.

Симонов П.В. Эмоциональный мозг. — М., 1981, с. 160. * Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1975, с. 217.

Более подробно об этом см.: Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Психологическая защита и самооправдание в генезисе преступного поведения. — В кн.: Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979, с. 46. Там же, с. 44.

Эти данные приводятся в кн.: Зелинский А.Ф. Рецидив преступлений. — Харьков 1980, с. 35.

Бочкарева Г. Вопросы психологии в судопроизводстве по делам несовершеннолетних. — Сов. юстиция, 1971, № 2, с. 10. Зелинский А. Ф. Рецидив преступлений, с. 34.

Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Психологическая защита и самооправдание в генезисе преступного поведения, с. 44. Зелинский А.Ф. Рецидив преступлений, с. 34. Яковлев A.M. Преступность и социальная психология, с. 239. Там же.

Леонтьев А.Н. Деятельность и личность. — Вопр. философии, 1974, № 5, с. 69. Здесь и далее термины "неосзнаваемое" и "бессознательное" понимаются как равнозначные, но при этом предпочтение отдается термину "неосознаваемое" как более точному. См.: Басейн Ф.В. Проблема бессознательного (О неосознаваемых формах высшей нервной деятельности). — М., 1968, с. 131. Выготский Л.С. Психология искусства. — М., 1965, с. 94. Лейбин В.М. Психоанализ и философия неофрейдизма. — М., 1977, с. 17. Там же, с. 24.

S6 97

98 99 100 101 102 103 104 105

105

107

Яковлев A.M. Преступность и социальная психология, с. 140; Волков Б.С. Детерминистическая природа преступного поведения. — Казань, 1975, с. 94; Ратинов А.Р. Психология личности преступника. Ценностно-нормативный подход. — В кн.: Личность преступника как объект психологического исследования, с. 18; Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. Психологическая защита и самооправдание в генезисе преступного поведения. — Там же, с. 47—48; Забрянский Г.М. Изучение и предупреждение преступности несовершеннолетних. — Краснодар, 1979, с. 92; Зелинский А.Ф. Рецидив преступлений, -с. 35; Петелин Б.Я. Мотивация преступного поведения. — В кн.: Механизм преступного поведения. М., 1981, с. 74 и др. Маркс К., Энгель Ф. Соч. 2-е изд., т. 26, ч. 3, с. 166. Там же, т. 20, с. 95.

Павлов Т. .Избранные философские произведения. М., 1962, т. 3, с. 52. Леонтьев А.Н. Деятельность и личность. — Вопр. философии, 1974, № 5, с. 69. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 189. Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений, с. 566.

Будилова Е.А. Философские проблемы в советской психологии.  - М., 1972, с. 160. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 20, с. 545 и др. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — М., 1981, с. 36.

Обзор этих исследований см.:  Симонов П.В.  Эмоциональный  мозг. —   М.,   1981, с. 107-111.

Грекова Т.И. Странная вера доктора Швейцера. — М., 1985, с. 114. На дифференцированность рационального и эмоционального в психическом отражении как критерий отличия человеческого сознания от "представлений первобытного человека"   указывал   Л.Леви-Брюль    (Леви-Врюль Л.   Первобытное  мышление.  -В кн.: Хрестоматия по общей психологии. М., 1981, с. 133). Но при этом он не усматривает диалектическую связь этой дифференциации психического отражения с ДиФ' ференциацией   потребностей   и  средств   их   удовлетворения   в  "предметном бытии человека". Неймарк М.С. О соотношении осознаваемых и неосознаваемых мотивов в поведений

- '

Б.О.

.О. Осознава-

- м- 'mc' '36"188і

»».~ь

инологии и ее пороки. - Соц. за-ПРИРО- преступного поведе-

овладеть Оно" (Фреий 3. Я и Оно, «Яковле* , А Теори^ ^Ф^^

конность, 1969, Л I Э, »°^в   „0. гришаев П. Психоаналитическая концепция пре

ния. - Казань, 1975, с. 11        ДР, 'рош 1976 Nc 18 с. 29-32; Лей6и« ft /ц.

, --». » »

1» Узнадзе ДЛ Психологические исследования с. 231

л'

ния,- Горький, 1974, с. 109.