6. ЦЕЛЬ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВЕ

Нам уже не раз приходилось упоминать о целях обязательства. Цель обязательственных правоотношений, регулируемых советским правом, прямо противоположна цели обязательств буржуазного права. Она характеризует «обой социалистическое право в противоположность буржуазному. Дополнитель­ные и вспомогательные отношения к основному отношению между кредитором и должником, которые обнаруживаются в результате анализа структуры обя­зательства, (предназначены .служить той же цели, для которой существует основное отношение. Обязательственное право в целом могло бы служить иллюстрацией для тезиса, утверждающего значение цели в обязательстве. Поэтому нельзя обойти этот вопрос, анализируя самое понятие обязательства. Кроме того он имеет непосредственное отношение к той задаче, которую мы «себе поставили, а именно — вскрыть основное содержание понятия обязатель­ства в социалистическом (гражданском праве и указать коренные отличия этого понятия от соответствующего ему понятия буржуазного права.

В буржуазном праве вопрос о целях в обязательстве не нов. В значитель­ной степени к этому вопросу сводилось основанное на римском праве учение о causa в сделке или, как обычно обобщает германская наука, учение о causa предоставления (Zuwendung). Предоставлением (Zuwendung) называется действие, посредством которого одно лицо создает другому имущественную выгоду. Предоставление совершается либо посредством так называемой распорядитель­ной сделки (Verfügung), т. е. актом распоряжения каким-либо существующим .правом (перенесение права собственности, цессия обязательственного требова­ния, отречение от нрава) либо посредством обязательственной сделки, т. е. сделки, в результате которой одно лицо делается должником другого (т. е. соз­дается обязательственное отношение). Это учение в его господствующей форме сводится к тому, что всякое предоставление (Zuwendung), в частности уста­новление обязательственного отношения, совершается или causa credendi (не­которые, уточняя, говорят о causa aquirendi), или causa sol'vendi, или causa donandi.

Causa credendi (causa aquirendi) имеет место тогда, когда кто-либо дела­ет предоставление для того, чтобы в свою очередь получить предоставление от другой стороны. Например, кто-либо дает другому взаймы, кто-либо обязует­ся уплатить цену за купленную вещь и т. п. Causa solvendi имеет место тог­да, когда предоставление делается с целью погасить обязательство. Например, должник выдает вексель с целью погасить долг. Causa donandi имеет место -в случае безвозмездного предоставления. Эта классификация, как мы видим, пред­ставляет собой не что иное, как весьма элементарную систематику тех целей, которые преследует имущественный оборот товарно-рыночного хозяйства. Эта

74

классификация была правильна и исчерпывала все основные случаи, встре­чающиеся в обороте как в Риме, так и в капиталистически« странах. Она имела в виду частно-правовые сделки и обязательства из таких сделок. Это обеспечивало классификации неизменный успех и господство в системе бур­жуазного гражданского права, несмотря на критические замечания, которые она время от времени вызывала.

Обычно учение о causa credendi, causa aolvendi и causa donandi в лите­ратуре буржуазного права, в частности в курсах и учебниках, излагается для освещения вопроса о каузальных и абстрактных сделках и об обязательствах, возникающих из таких сделок. 1

Однако этим не ограничилась постановка вопроса о цели в обязательстве в буржуазном праве. Вопрос о цели буржуазная цивилистика связала с рядом других cерьезньй вопросов буржуазного права. Вопрос подвергся довольно под­робному обсуждению как в германской, так и во французской юридической ли­тературе.

В германской цивилистике вопрос о цели в обязательстве был поставлен следующим образом: направлено ли обязательство на совершение должником оп­ределенного действия (или воздержания от действия) или же на достижение определенного результата 2.

На этот вопрос в германской литературе (давали различные «ответы. Господ­ствующее мнение склоняется к тому, что обязательство имеет целью достиже­ние определенного результата. Такой ответ дал еще в 1875 г. Гартман (Hart­mann), в значительной степени определивший позднейшие мнения по этому вопросу в Германии. Его выводы очень характерны для буржуазного права. Он считает, что существенной целью (обязательства, моментом, характерным для самого понятия обязательства, является удовлетворение определенного частного интереса. Интерес, который должен быть удовлетворен, определяется основанием возникновения обязательства. Волевая и имущественная сфера должника являет­ся связанной и предназначенной для удовлетворения указанного интереса 3. Таким образом, целью обязательства является удовлетворение определенного частного интереса. Гартман замечает дальше, что без указания на эту цель понятие обязательства теряет определенность и ясность. Без указания на цель понятие обязательства не может быть в достаточной степени разграни­чено ic другим гражданским правоотношением. Для такого отграничения недо­статочно указания на основание возникновения обязательства, так как догово­ры могут служить основанием для возникновения не только обязательств, но и других правоотношений.

Взгляды Гартмана стали господствующим мнением в германской цивили­стике. Впрочем, некоторые авторы, для которых взгляды Гартмана послужили исходной точкой, значительно их смягчили. Так, Эртман (Oertmann) в цитиро­ванной выше работе приходит к выводу, что обязательство направлено не про­сто на достижение определенного результата, а на достижение результата посредством обязанности должника совершить определенное действие (или воз­держаться от действия)4. Поэтому уже самое совершение действия должником имеет большое значение. Кроме того нельзя сказать, что действие должника совершено лишь тотда, когда наступил результат и этот результат получен

                75

кредитором.  Действие  должника  совершено,   хотя  бы  результат  его  не   на­ступил.

В отступление от господствующего мнения, некоторые германские цивилисты полагают, что обязательство направлено не на результат, а лишь на  определенную деятельность должника 5.

Развитие учения о цели в обязательстве во французской цивилистике представляет сабой путь, аналогичный тому, который проделала германская ци­вилистика. Интересно отметить, что, несмотря на явный параллелизм, развитие этого учения в юридической литературе обеих стран шло в значительной сте­пени независимо друг от друга. Правда, исходной точкой и во Франции, как и в Германии, служило римское право. Но известно, что в этих двух странах, в пределах, конечно, буржуазной идеологии, римское право являлось источником для различных течений в цивилистике. Французская и германская цивилисти­ка нередко оказывали друг на друга значительное влияние. Об этом сви­детельствуют известные в этих странах имена Обри (Aubry) и Ро (Rau), Caлейяь (Saleilles) во Франции, Цахариа (Zacharia), Кроме (Сгоmе) в Германий и многие другие. Но в вопросе о цели обязательства в германской я француз­ской цивилистической литературе не вдается обнаружить непосредственного взаимного влияния. Тем не менее параллелизм несомненен и, естественно, наво­дит на мысль, что буржуазная юридическая наука той и другой страны отра­жала некоторые основные, характерные для буржуазного гражданского права моменты.

Так же, как и в Германии, во Франции учение о цели в обязательстве (на­чинается с вопроса о cause6. Впервые теория cause, сыгравшая огромную роль во французском гражданском праве в вопросе о действительности догово­ров, была еще в XVII веке формулирована Дома (J. Domat). Дома различает договоры возмездные и договоры безвозмездные. B возмездных договорах обяза­тельство, принятое одной стороной, является cause обязательства, принятого другой стороной (например, купля-продажа), или же обязательство имеет cause в том имуществе, которое должник получил от кредитора (например, заем). В случае дарения и в других договорах, в которых одна из сторон дает или де­лает что-либо, ничего не получая от другой стороны, мотив дарения является и cause такого обязательства. Учение Дома был повторено Потье. Согласно дол­го господствовавшему мнению, Потье ничего ие (прибавил к учению Дома. Однако, как это выяснил новейший исследователь вопроса, голландский цивилист Ван-Бракель (Van-Brakel), это мнение неправильно 7. Потье действительно по­вторил Дома, но, кроме того, использовал учение о cause для вопроса о недей­ствительности договоров. Cause является необходимым элементом договора. По­этому, если cause является незаконной или безнравственной, то договор недей­ствителен. Эта конструкция Потье определила точку зрения французского гражданского кодекса, который в ст. 1108 указывает на четыре существен­ных элемента договора: соглашение, дееспособность того, кто обязывается, оп­ределенный предмет и une cause licite dans l'obligation. Точка зрения Потье и ст. 1108 на очень долгое время определили собой направление французской цивилистики в вопросе о цели обязательства. Судебная аравийка использовала понятие cause для учения о недействительности договоров, причем вышла да-

76

леко за рамки понимания cause y Дома, и Потье. Судебная практика очень часто принимает за cause просто мотивы сделки. Во французской цивилисти-ческой науке по поводу ст. 1108 разгорелся горячий спор между сторонни­ками и противниками взгляда на cause, как на необходимый элемент договора. Для нас здесь содержание этого спора не представляет интереса. Нам важно лишь отметить, что учение Дома о cause в договорных обязательствах в даль­нейшем во французской цивилистике не развилось в общее учение о цели в обязательствах вообще, а сузилось и сосредоточилось на крупном, но все же частном вопросе 8.

Лишь в XX веке в послевоенной французской цивилистике вопрос о цели в обязательстве был поставлен шире. Оя был поставлен в связи с вопросом о договорной и ннодоговорной ответственности и, швидимому, как нам удалось установить по литературе -вопроса, без всякого отношения к вопросу о cause в договорных обязательствах.

Вопрос возник следующим образом. Традиционным является различие меж­ду договорной и вне-договорной ответственности. Во французской литературе имеется сильное течение за объединение той и другой одной общей теорией гражданской ответственности. Для этого была использована следующая аргу­ментация, особенно подробно развитая Анри Мазо (Henri Mazeaud)9. Еще Глассон (Glasson) высказал мысль, что необходимо различать obligations de donner ou de faire и obligations de précaution или obligations de diligence, т. e., с одной стороны, обязательство, цель которого в получении кредитором вещи или услуги и, с другой стороны, обязательство, цель которого обеспе­чить кредитору определенную степень внимания и рачительности должника. Ту же мысль повторил Демог (R. Demogue), предложивший различать obliga­tions de moyens и obligation de résultat10. A. Maзo развил в указанной выше работе эти высказывания в целую теорию, сущность которой заключается в следующем. Различие договорной и внедоговорной ответственности имеет вто­ростепенное значение. Это разделение имеет значение лишь для вопроса об основании возникновения обязательства. Все основные существенные вопросы как договорной, так и внедоговорной ответственности зависят не от договора как основания возникновения нарушенного обязательства и не от того обстоя­тельства, что стороны не были предварительно связаны договорными отноше­ниями, а от разделения всех обязанностей, возлагаемых гражданским правом, на зве 'категории. Обязанности могут быть направлены либо на определенный ре­зультат (obligations déterminées), либо на соблюдение обязанным лицом доста­точной осторожности и проявление им надлежащего внимания к чужим интере­сам (obligations générales de prudence et de diligence). Отметим здесь, что тер­мин obligation означает у А. Мазо не только обязательство в собственном, смыс­ле слова, но всякую обязанность, налагаемую законом на лицо в отношении другого лица. Правило, запрещающее убийство, для А. Мазо также устанав­ливает obligation. Нас интересует лишь вопрос об обязательстве. Это разделе­ние А. Мазо называет разделением обязательств по содержанию. На самом деле это разделение является разделением обязательств по их цели. А. Мазо придает своей классификации огромное значение. Она позволяет, с его точки зрения, разрешить основной вопрос гражданской ответственности, — вопрос об осно-

77

вании ответственности. Если юбязанное лицо должно совершить строго опреде­ленное действие и достигнуть определенного результата, то в таком случае она отвечает в силу самого факта неисполнения, разве что оно докажет, что неис­полнение вызвано посторонней причиной. Наоборот, если обязанное лицо долж­но лишь проявить определенную осторожность и надлежащее внимание, то ответственность наступает лишь при условии, что суд констатирует отсут­ствие осторожности и внимания. В первом случае виной является самый факт неисполнения обязанности, во втором—вина имеется лишь при условии, что обязанное лицо в своем поведении отступило от некоторого абстрактного об­разца надлежащего поведения. Для второго случая А. Мазо признает необхо­димой фигуру, аналогичную римскому bonus et diligens pater familias.

Другой автор — Мортон (M. G. Morton) — пришел по тому же пути к более крайним выводам11. Мортон считает, что все обязательства являются obligations de résultat. Выводом из этого для него является отрицание прин­ципа вины и признание, что всякая гражданская ответственность является объективной ответственностью.

Точка зрения, принятая Демог и А. Мазо, встретила возражения со сторо­ны некоторых авторов. С ней не согласился такой видный цивилист, как умер­ший четыре года назад Капитан (H. Capitant)12. Против нее выступил П. Эсмен (P. Esmein), который при этом развил свои собственные соображения по инте­ресующему нас вопросу. П. Эемен полагает, что надо различать между случая­ми ответственности за вину (ответственность в собственном смысле слова — будь то договорная или внедоговорная) и случаями, когда по закону или по договору на определенно« лицо возложена гарантия определенного результата (гарантия того, что какая-либо работа будет выполнена, гарантия за безопас­ность другого лица и т. п.). Поскольку обязательство направлено в последнем: случае именно на обеспечение определенного результата, гарант несет риск не­достижения этой цели, независимо от того, была ли на его стороне вина или нет 13.

Мы видим, таким образом, что так же, как и в Германии, во Франции во­прос о цели обязательства ставится, во-первых, как проблема основания (causa) договорных обязательств и, во-вторых, как проблема общей теории обяза­тельств, но в непосредственной связи с отдельными лишь вопросами обяза­тельственного права.

Мы остановились сравнительно подробно на взглядах, высказанных в германской и французской цивилистике, так как считаем их весьма характерными для буржуазной науки. Нельзя отрицать, что у упомянутых выше авторов можно найти очень много тонких и ценных заметаний, но в целом постановка вопроса, которую мы у них находим, нас не» удовлетворяет. Мы считаем, что вопрос о цели в обязательстве этим не исчерпывается. Он имеет гораздо более общее значение, чем то, которое они имеют в виду. На этом общем значении и необходимо остановиться при изучении самого понятия обязательства.

Основные недостатки изложенных выше взглядов буржуазных теоретиков сводятся к следующему.

Отдельные авторы (как, например, Гартман), указывают, что основной целью    обязательства    всегда   является  удовлетворение того, или    иного

78

частного интереса, но никто из них не дает социально-классового анализа того, что это за интерес. Между тем не только буржуазное обяза­тельственное право в целом, но и каждое отдельное обязательственное .право­отношение в капиталистическом обществе служит тем целям, которые харак­терны для этого общества, т. е. цели реализации и присвоения прибавочной стоимости владельцами средств и орудий производства. В тех случаях, когда капиталист закупает сырье и материалы для своего предприятия, нанимает ра­бочую силу, продает свою продукцию, получает кредит в балке, эта цель является непосредственно целью данного обязательства. Когда пролетарий покупает себе на заработную плату необходимые ему предметы, то эта цель осуществляется посредственно. Обязательственное отношение,  в которое вступает пролетарии, является звеном в гражданском обороте капи­талистического общества, необходимым для обеспечения капиталисту ра­бочей силы. В той степени, в какой эти отношения не нужны капи­талу, они в результате безработицы и обнищания рабочего класса и не имеют места.

Огсутствие такого анализа является следствием классовой природы буржуаз­ной юридической науки.

2. Говоря о цели обязательства, буржуазные юристы всегда имеют в виду лишь ту цель, которую в каждом данном обязательстве преследуют стороны. Для буржуазного права, конечно, характерно, что обязавльства предназначены служить частным целям. Однако и для буржуазного права необходимо поста­вить вопрос о соотношении этих целей с целями господствующих классов в це­лом. Для буржуазного права вопрос затрудняется дисгармонией между лич­ностью и обществом даже в части интересов отдельного капиталиста и интересов капжталистического класса в целом. Буржуазная юридическая наука, изучая вопрос о цели в обязательстве, в силу своей классовой природы, не смогла вскрыть и правильно поставить вопрос о соотношении между личностью и об­ществом. Если бы она это сделала, то пришла бы к выводу об антагонистиче­ской природе капиталистического строя и об отражении свойственных этому строю антагонизмов в гражданском праве. Буржуазное обязательственное право именно в вопросе о целях в обязательстве наглядно обнаружило бы анархию капиталистического производства.

3. Буржуазная цивилистика связывает проблему цели в обязательстве с вопросами об исполнении обязательств и об ответственности за их неисполнение. Но она обходит молчанием, а в лице некоторых своих представителей (А. я Л. Мазо) по существу даже отрицает значение цели для вопроса о воз­никновении обязательств. Возникновение обязательств А. и Л. Мазо считают сравнительно второстепенным вопросом для общей теории обязагельст Между тем, раз каждое обязательство, с точки зрения этих авторов, направлено или на достижение определенного результата или же по крайней мере на обеспе­чение кредитору определенной степени внимания со стороны должника, то совершенно очевидно, что возникновение обязательства должно быть как-то  увязано с той целью, ради которой оно возникает.

 Таким образом, проблема целя в обязательстве в буржуазной науке не по­ставлена достаточно широко. Один из основных вопросов общей теории обяза-

79

тельетв — вопрос об основании возникновения обязательств — остается в сто­роне и не подучил необходимого освещения.

4.  В вопросе о цели в обязательстве буржуазная юридическая наука ярко выявляет свою методологию. Как в германской, так и во французской цивилистике вопрос в конечном счете сводится к противопоставлению результата тому действию (или тем действюм) должника, которое должно вызвать этот ре­зультат. Противопоставление производится формально логически. Результат не есть действие, а действие — не результат. Таким образом, теряется из виду соотносительность этих понятий, теряется также из виду зависимость обяза­тельства от данного общественного строя. Цели, которые преследуются буржу­азным обязательственным отношением, могут быть лишь целями, свойствен­ными капиталистичекжому строю.

То, что в одном обязательстве является действием, направленным на достижение результата, которого требует закон или договор, в другом будет вместе с тем и результатом, на которое направлено обязательство, не­посредственной целью данного правоотношения. Возьмем следующий пример. Непосредственной целью обязательства хранителя (поклажепринимателя) по договору хранения (поклажи) может быть самое сохранение вещи, гарантия ее сохранности (за исключением случаев непреодолимой силы). Хранитель в таком случае будет отвечать за гибель вещи независимо от своей вины (по ряду за­конодательств — ответственность товарных складов). Но вещь может быть от­дана (на сохранение с тем, что хранитель (обязуется хранить ее в своей квар­тире вместе со своими вещами, нисколько не гарантируя при этом ни специаль­ной пригодности помещения, ни особой крепости замков и т. п. Естественно, я в этом случае конечной целью того, кто отдает вещь на сохранение, является ее сохранность: он рассчитывает, что способ хранения, о котором он догово­рился с другой стороной, является достаточным. Но все же непосредственной целью обязательства является в данном случае не гарантия сохранности вещи, а лишь определенный способ ее хранения. Между этими двумя случаями мож­но уложить значительное количество других. Стороны могут более или менее детально условиться, как надо хранить вещь. Все возможные случаи отнюдь не уложатся в деление обязательств на два вида: в одном случае конечный результат, в другом — рачительность и внимание должника в соответствии с тем или иным абстрактно взятым критерием (bonus et diligeiis pater familias и т. п.). Совершенно очевидно, что степень ответственности должника зависит не от абстрактного противопоставления результата тем действиям, которые должны вызвать этот результат, а от характера того или другого обязатель­ственного отношения. В условиях буржуазного гражданского права и присущей ему диспозитивности характер обязательства в значительной степени опреде­ляется соглашением сторон, отражающим экономические отношения капитали­стического строя.

Поэтому формально-логическое противопоставление результата и деятель­ности, направленной иа его достижение, само по себе не является достаточным. Оно недостаточно тогда, когда буржуазная наука пользуется им для классифи­кации обязательств, «но недостаточно также и тогда, когда ему придается ха-

80

рактер  дилеммы, — обязательство  направлено   либо   на   результат,  либо  на определенное поведение должника.

Правильная постановка вопроса требует диалектического подхода, т. е. увязки вопроса о цели в обязательстве с теми целями, которые даны, призна­ны и охраняются гражданским нравом данной социальной формации. Связать же вопрос с этими целями значит вместе с тем связать его и с вопросом о возникновении обязательства, так как всякая правовая система, регулируя возникновение обязательств, делает это в виду и в соответствии с определен­ными социально-экономическими целями.

Какие же цели преследуют обязательственные правоотношения по советско- j му гражданскому праву? Эти цели формулированы в Сталинской Конституции: «Хозяйственная жизнь СССР определяется и направляется государственным на­родно-хозяйственным планом в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укреп­ления независимости СССР и усиления его обороноспособности» (ст. 11). Надо лишь установить, каким образом они определяют собой советские обязатель­ственные правоотношения. Нам кажется, что это лучше всего сделать, форму­лировав для советских обязательственных правоотношений следующие основ­ные категории целей.

Выполнение, государственного   народнохозяйственного   плана   необходи­мо для осуществления всех других целей, синтез которых дан в ст. 11 Кон­ституции СССР. Выполнение плана является непосредственной целью тех обя­зательственных  правоотношений,  в  которых  стороной  является  предприятие, учреждение или организация, в частности и в тех случаях, когда предприятие, учреждение или организация является лишь одной из сторон в обязательстве.

В случае, когда предприятие, учреждение или организация, являясь стороной в обязательстве, обслуживает граждан, непосредственным выполнением плана является соответствующее удовлетворение материальных и культурных потреб­ностей граждан. Социалистическая система хозяйства, право на труд, гарантированное Сталинской Конституцией (ст. 118), и принцип «от каждого по его

способности, каждому — по его труду» (ст. 12) обеспечивают гражданам фак­тическую   возможность   иметь   личную   собственность   (ст.   10).    Граждане могут конкретизировать  свои материальные и культурные потребности.    Для удовлетворения этих потребностей они могут вступать в допущенные законом обязательственные отношения с учреждениями, предприятиями и организация­ми, а также и с другими гражданами. Конкретные цели, которые при    этом ставят  себе  граждане,  также  являются целями советских обязательственных

отношении.  Обязательства,  направленные  на  осуществление  государственного плана  народного   хозяйства,   и   обязательства,  направленные   на   достижение конкретных целей, которые ставят себе граждане, являются обязательствами, непосредственная цель  которых  заключается в удовлетворении материальных и культурных потребностей   социалистического   общества   и   отдельных   его членов.

Обеспечивая социалистическую и личную собственность, советское граж­данское право знает ряд обязательственных огношений, нетасредственной целью которых является охрана социалистического имущества и имущественного по-

                81

ложеяия граждан. В этих обязательствах дело идет не о непосредственном удов­летворении тех шли иных конкретных потребностей, а именно об охране и обес­печении социалистической и личной собственности как общей предпосылки удовлетворения тех или иных конкретных потребностей. Сюда относятся пре­жде всего такие обязательства, как обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. Эти обязательства преследуют цель оградить имущественные интересы социалистического государства, отдельных социали­стических организаций, а также и граждан от неправомерно причиненного вреда, а также от увеличения или сбережения имущества одного лица за счет другого при отсутствии таких оснований, которые признаны достаточными советским гражданским правом.

3. Сталинская Конституция обеспечивает каждому гражданину право на труд, т. е. право на получение гарантированной работы с оплатой труда в со­ответствии с его количеством и качеством, материальное обеспечение в старо­сти, в случае болезни и потери трудоспособности, а также охрану интересов матери и ребенка. Сталинская Конституция создает, таким образом, для граж­дан общие предпосылки их имущественного благосостояния. Ряд обязатель­ственных отношений непосредственно направлен не на удовлетворение отдель­ных конкретных потребностей, не на охрану личной собственности гражда­нина, а на обеспечение ему имущественного положения, при котором он мог бы удовлетворить свои конкретные материальные и культурные потребности. Имущественное положение гражданина обеспечивается в соответствии с прин­ципом «от каждого по способности, каждому — по труду». Эти обязательства, таким образом, непосредственно направлены на социалистическое распределе­ние. К числу этих обязательств относятся алиментные обязательства, обяза­тельство уплаты вознаграждения владельцу авторского свидетельства на изо­бретение, обязательство издательства уплачивать вознаграждение автору изда­ваемого произведения, а также и выходящие за рамки гражданского права в обычно принятом у нас смысле этого термина обязательства уплачивать заработную плату, пособия и пенсии по социальному страхованию и социаль­ному обеспечению.

Мы должны, указав эти цели, подчеркнуть следующее.

Во-первых, не следует думать, что каждое отдельное обязательство может служить лишь цели, относимой к одной из этих категорий. План, а с л ед о в а т е л ь н о, и его осуществление являются необхо­димой предпосылкой для достижения всех указанных выше целей. В этом смысле всякое социалистическое обязательственное правоотношение направлено на осуществление целей, поставленных государ­ственным планом народного хозяйства. С другой стороны, цели, которые ставит план, являются всегда в конечном счете целями увеличения общественного бо­гатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящих­ся, укрепления независимости СССР я усиления его обороноспособности. Все цели, указанные выше, представляют сойой в конечном счете некоторое е д и н-с т в о, нашедшее себе прекрасное выражение в ст. 11 Сталинской Конститу­ции. Когда мы различаем указанные выше отдельные цели, то пользуемся этим различением как приемом, чтобы иметь возможность устанавливать н е

82I

посредственные цели конкретных обязательственных отношений, кото­рые в своем синтезе и дают это единство. Надо также указать, что некоторые отношения, в состав которых, входят несколько обязательств, служат непосред­ственно не одной, а двум из тех основных целей, на которые мы указывали.

Во-вторых, не следует думать, что каждой группе целей соответствует од­на определенная группа юридических фактов, в силу которых рождаются со­ответствующие обязательства. Соотношения между целью обязательственного отложения и основаниями его возникновения являются более сложными. Нельзя подходить к решению этого вопроса слишком схематически.

Поставив, таким образом, вопрос о цели в обязательстве, мы непосредствен­но подошли к проблеме системы оснований возникновения обязательств по со­ветскому гражданскому праву.